Мусорщик Поселягин Владимир

В это время вернулись охотники, неся в руках добычу.

Зверек действительно был мелкий, вроде кошки. Его уже успели освежевать.

Заметив, как я сторонюсь пса, сержант спросил, после того как раздал приказы по устройству лагеря:

– Что-то ты Тара, я заметил, опасаешься. Не бойся, он просто подошёл и обнюхал тебя.

– Да тут дело такое, – отмахнулся я. – Я его когда купил, на руки взял, так он меня за палец цапнул. До крови прокусил. Так что я лучше остерегусь. Вон, у него морда задумчивая, явно вспомнить пытается, где со мной встречался.

– Может, это был другой щенок?

– Не-е, точно этот.

– Боевой пёс… Когда я рядом, он не тронет, – успокоил меня сержант. – Гар, к ноге!

– Ладно, пошли.

Подойдя к закрытому скафу, я отстегнул от него флягу и «Рег», повесив их на пустой пояс. После этого скаф, заставив вздрогнуть десантников, сам отошёл в сторону и занял позицию, чтобы наблюдать за окрестностями. Это для парней сам, я им управлял в режиме прямого подключения. Пусть тут постоит, пока мы сходим в трюм.

– Пошли, – позвал я спутников, и мы углубились в полуразрушенные отсеки разбитого корабля.

– Линч, за старшего, – скомандовал Айронс и последовал за мной.

– А вы молодцы, что коридоры почистили. Ходить удобно, – сказал я.

– Да тут целые завалы были из порушенных потолков и светильников. Вот и пришлось пробежаться и убрать всё. У нас и так много покалеченных, не хотелось и дальше их плодить, – пояснил сержант.

– Да это понятно.

Мы прошли мимо вскрывавшего переборку дроида и отправились дальше. Тут до трюма было совсем немного.

– А ведь это не наш дроид, – сказал сержант, бросив за спину ещё один изучающий взгляд.

– Да, я его на разбитом антарском разведчике нашёл. Он без питания был, поэтому уцелел, видимо, в процессе комплексного обслуживания находился. Восстановить его было нетрудно, а сейчас он незаменимый помощник, как ты видишь.

– Значит, мы не одни тут грохнулись? – сделал правильный вывод Айронс.

Пилот продолжал идти следом за нами, внимательно слушая. Пёс бегал вокруг, то забегая вперед, то где-то отставал.

– По сообщению местных, только за последние четыре века около сорока кораблей. И это только на этой стороне планеты.

– Да, прямо аномалия какая-то. Мы вообще далеко от границы империи?

– Два месяца лета, тут была старая граница империи Зтов с пауками.

– Попали.

– Да уж, спасателей ждать долго придётся.

В это время мы миновали очередной пролом и вошли в трюм. Через несколько пробоин поднявшееся солнце вполне достаточно осветило помещение, чтобы можно хоть что-то видеть.

– Как ты грузовик восстановить сумел, там же металлолом был?! – изумился Айронс, заметив посередине помещения махину грузовика.

– С дроидом это было нетрудно.

– Подождите, – влез в разговор пилот. – Но ведь это корабельный дроид, он не может работать по наземной технике, да ещё другого государства, без соответствующих программ.

– У меня на планшете более полутора тысяч программ для дроидов и искинов, к тому же если такой программы нет, я могу её написать.

– У вас есть такие базы?! – удивился пилот.

– Я универсал. Инженер, техник, медик, программист, пилот, ну и там ещё специалист в некоторых делах.

– Понятно, – с толикой восхищения протянул пилот и чуть слышно добавил: – Нам бы вас в самом начале…

В это время мы подошли к грузовику, и тут сержант наконец обнаружил и броневик, который до этого был скрыт корпусом грузовика.

– И «Бебут» восстановил? Ну ты даешь!

– Да для меня это нормально. Так этот «Бебут»? Я думал, это «Скуан».

– Это и есть «Скуан» в разведывательной версии, – согласился Айронс. – Только между собой мы его называем «Бебут». Это прозвище такое.

– Я понял.

Пилот в это время встал на подножку грузовика и разочарованно сказал, заглянув в кабину:

– Тут пусто, системы управления нету. Вообще ничего нету.

– Я ещё не восстановил её, просто не успел. Да и грузовик, и броневик всего несколько часов назад были грудой металлолома. Ладно, мы сюда не для этого пришли. Реаниматор в кузове.

Я откинул полог тента и, спустив штатную лестницу, быстро забрался в кузов. Пока я запускал заглушённый реактор, Айронс помог пилоту забраться следом, тому с его рукой было неудобно. Пёс остался снаружи исследовать трюм.

Пока реактор, гудя, запускался в экономичный режим, я достал из ящиков провода с контактами и, прокинув их, подключил к нему реаниматор.

– Я думал, у тебя тут всё работает, – сказал сержант, оглядываясь.

– Да всё работает, не беспокойся, просто я как раз переносил реаниматор в кузов, когда пришло сообщение о появлении местных, а потом и о вас, поэтому и не успел ничего сделать и подсоединить.

Заметив, что индикаторы на капсуле замигали, я открыл приёмное устройство и, подойдя к десятку контейнеров с медицинскими эмблемами, открыл один и достал картридж белого цвета, который под любопытными взглядами спутников вставил в приемное гнездо, после чего активировал реаниматор.

– Сейчас происходит очистка реаниматора от грязи, пыли и старых лекарств, что могли в нём остаться с прошлого использования, – пояснил я, терпеливо ожидая окончания процедур.

– А то, что он так трясётся, это нормально? – с подозрением спросил пилот.

Тут он был прав, реаниматор дрожал, да и пол кузова выдавал мелкую дробь.

– Да, нормально. Он же должен на станине быть закреплён, можно сказать, жёстко зафиксирован. А сейчас по магистралям капсулы с огромной скоростью двигается очистительная смесь, поэтому такая дрожь. При штатной работе реаниматора по восстановлению этого уже не будет. Хотя, конечно, у меня в планах было установить реаниматор в кузове сразу за кабиной, обшить снаружи кузов бронелистами. Благо их тут много. Внутри сделать камеру с переходным шлюзом. Чтобы реаниматор находился в стерильном помещении. Но не успел, как вы понимаете. Потом займусь, через пару часов.

– А я как же? – напрягся пилот.

– Да ты в капсуле будешь. То, что она будет в работе, мне не помешает модернизировать кузов…. О, всё, закончилось.

Подойдя к реаниматору, я вытащил пустой картридж и выкинул его наружу – полог был откинут. Потом вернулся к капсуле и, открыв другой отсек, достал темный переливающийся на свету от панели управления капсулой брусок.

– Вот это вся грязь, что ранее находилась в системах и магистралях реаниматора.

– Граммов триста будет, – удивился Айронс, приняв гладкий и плотный брусок.

– Ага, он спрессован… Так, капрал, давай раздевайся и ложись в капсулу, я уже настроил её на диагностику проблемы. Потом реаниматор начнёт восстановление твоего тела. То есть всего.

Пилот быстро скинул комбез с зашитыми прорехами и даже как-то привычно нырнул в капсулу. Пока реаниматор проводил диагностику я открыл другие контейнеры и стал доставать нужные картриджи. Зелёного цвета пришлось взять аж три штуки, в общем, я отобрал пять картриджей и вставил их в приёмное устройство. Как только диагностика была завершена, я запустил восстановление и, поглядев на спокойное лицо Доусона, видное через прозрачную крышку капсулы, махнул рукой, приглашая сержанта к выходу.

– Всё. Осталось только ждать. Пошли к вашему лагерю, мне хочется дослушать ваши приключения до конца, то есть до встречи со мной.

Мы спустились по лестнице, убрали её и застегнули полог, после чего направились к выходу.

– Как ты собрался выгонять технику, после того как починишь? Мы пробовали пробить проход, не получилось, – спросил Айронс.

– Да тут это плевая задача. Вы тупо рвались через броню, а я просто уберу пару переборок, чем сейчас и занимается дроид, и выгоню их через пролом в борту, по размеру грузовик должен пройти, броневик по-любому пройдёт, он и ниже, и уже.

– Понятно, – протянул сержант, проходя следом за мной в другой коридор, магистральный. – Я всё спросить хотел, что у тебя за скаф и почему он живой вместе с комбезом?

– Ну, тут если двумя словами объяснять, то долбанули по нам ракетами Древних, поэтому у вас всё и погорело. Базы наверху ты видел. Не мог не видеть.

– Да уж, видел. Сложно их было не заметить, – подтвердил Айронс.

– Так вот, ваши электронные системы погорели, мощность была слишком высока. Мой же скаф – это восстановленный диверсионный скаф модели «Призрак» империи Зтов, поэтому его и не смогло пробить излучение с ракет и именно поэтому вы его не опознали. Защита у него стоит – крейсер Содружества позавидует.

– Скаф Древних?.. Теперь всё становится понятным, – задумался сержант. – Поэтому и комбез твой живой. Скаф защитил.

– В точку.

Мы вышли через пролом под открытое небо и направились к лагерю, где уже горел костерок и начал чувствоваться аппетитный запах свежего мяса, к которому сразу же рванул пёс. Так-то за то время путешествия по отсекам корабля я отслеживал всё, что происходит в лагере, с помощью скафа, с которым продолжал держать связь нейросетью, но особо этого не афишировал.

Устроившись на одном из обломков и наблюдая за работой парней, которые заносили вещи в один из ближайших отсеков, где разбили лагерь, мы с Айронсом продолжили беседовать. Вернее, он продолжил рассказывать, что с ними было после приземления.

– Значит, не успели мы отойти от жёсткой посадки и вылезти из мёртвых скафов, как появился какой-то непонятный дрон, причём боевой.

– Это «Пёс». Он охранный дрон планетарного базирования Древних. Основная специализация патрульная деятельность и защита наземных объектов. Работает как автономно, так и в составе комплекса, – пояснил я, когда сержант на секунду прервался, явно переживая снова всё, что с ними тогда было.

– Тебе виднее… Значит, жара, солнце в зените. Комбезы не работают, вода уходит с пугающей скоростью, много покалеченных, а тут этот дрон. Капрал Стон, что успел первым прийти в себя и снарядиться, при приближении дрона открыл огонь из комплекса. Фактически этим он нас спас. Тот только и успел выстрелить, пробив корпус модуля, но не попав ни в кого. Потом он опустился на песок, и капрал с тремя бойцами направился к нему, тогда-то он и рванул. Двое, включая капрала, погибли, один был тяжело ранен обломком. Выжил чудом, сейчас он в лагере на границе с пустыней, хоть обеих рук у него и нет, но он помогает в сторожевой службе. Многие у нас из таких нашли себе работу по возможности, чтобы не быть обузой. Со мной прибыли самые здоровые, а остальные остались с лейтенантом… Сам знаешь, в тяжёлых ситуациях разведка оставляет раненых с ампулами быстродействующего яда, чтобы они не были помехой в выполнении поставленной задачи. В тылу противника не до сантиментов, но здесь совсем другое дело, по возможности мы спасали всех. И спасли – как могли, но спасли. Вон, Доусон кисть руки потерял – когда дрон рванул, срезало осколком. Да и многие тогда от мелких обломков пострадали. Мне бедро зацепило, зашивали.

– Что дальше было? – спросил я, когда сержант замолк.

– Два дня находились у модуля, готовясь двинуть дальше, держались на небольших запасах воды и продовольствия, что были в спассоставе модуля, но нужно было уходить, это понимали все. Закопали в песках всё, что не могли взять с собой, включая скафы, сделали волокуши из элементов модуля, чтобы тащить раненых, и двинули в ту сторону, куда упал крейсер. Доусон запомнил направление и примерное расстояние… Повезло нам с Гаром, на третий день пути – шли ночью – он стал лаять и уводить в сторону. Послали троих разведчиков, и те, вернувшись через пару часов, сообщили, что обнаружили оазис. Даже свежую воду принесли во флягах, она нам тогда очень помогла, вода в то время закончилась. В оазисе следов других людей мы не обнаружили, тем более, похоже, до нас была местная песчаная буря, уничтожившая все следы. Жили мы там почти два месяца, немного приходя в себя и при возможности высылая в разные стороны, особенно в сторону корабля, разведгруппы. Так мы одну группу из трёх бойцов потеряли. Что с ними, не знаем до сих пор, наверное, заблудились… Больше всего нам помогал Гар, охота – его любимое занятие. Там среди кустарника нашли корнеплоды, что едят животные. Попробовали добавлять в мясо, получилось очень неплохо, как гарнир. Немного придя в себя, двинули к кораблю. Дошли, трудно было, но смогли. Тут устроились лагерем, похоронили останки экипажа и начали готовиться к дальнейшему перебазированию. Доусон утверждал, что планета не пустынная, есть тут нормальные земли, мол, видел он и реки, и леса, главное – найти границу. Техников у нас нет…

– Подожди, – перебил я его. – Но ведь в штатный состав разведвзвода входят и техники.

– Входят, – согласился сержант. – Они числятся за отделением тяжёлого вооружения, а вот как раз его нам и приказали оставить на базе. Шли налегке. Только капралы Доусон и Стон присоединились к нам по решению взводного. Доусон пилот, Стон технарь.

– А Стона вы потеряли в бою с дроном. Понятно, – протянул я.

Десантники империи узкоспециализированные бойцы. Есть у них и специалисты широкого профиля, те же техники, но, как уже объяснил Айронс, они остались на базе, так как была нужна силовая акция. Мне вообще кажется, что разведка просто не знала, с чем столкнётся, и сунула на крейсер то, что под руку подвернулось. Соответственно это была горящая информация. По одному тому, что корабли, упавшие на планету, принадлежали в основном работорговцам, можно было догадаться, что эти координаты наши разведчики добыли именно у них. Остаётся вопрос: почему представители обеих империй так заинтересовались этой планетой?

– Ну да. Тут мы почти две недели прожили, благо и пайки нашли, и воду. Часть резервуаров с водой сохранилась, большая часть воды, конечно, была утеряна, но немного осталось, нам хватило. Технику мы восстановить не смогли, только создали с помощью Доусона эту самодвижущуюся тележку Работает на электромоторах от погрузчиков, как питание используем мобильный реактор, точно такой же, что у тебя питает реаниматор. С управлением даже ребенок справится, поэтому Доусон у нас за оператора.

Мы встали и подошли к разгруженной повозке, и я стал её осматривать, покачивая головой от «гения» капрала. С трудом сдерживаясь, чтобы не засмеяться, – десантники обидятся – я тщательно осмотрел повозку. Ну что ж, понятно, что при создании этого чудовища поработали умами все. Я бы такое не собрал и в страшном сне, но вот оно почему-то ездило. Чудеса.

Солнце уже светило вовсю, мне-то в моем комбезе по барабану, а вот сержант явно испытывал неудобство, несмотря на то, что загорел до черноты, поэтому я предложил ему пройти вместе со мной в трюм. Там и прохладнее, и одновременно со всем вниманием к рассказу Айронса я смогу продолжить неоконченные работы.

Десантники уже готовились ко сну, шли они всю ночь и устали, только выставили часового, а вот сержант, несмотря на усталость, проследовал за мной.

Там, устроившись у грузовика, мы продолжили беседу.

– Когда всё, что можно, собрали, мы двинули к границе. Доусон не ошибся. Чуть больше двухсот километров, и действительно стали появляться оазисы, пока мы не вышли за пределы пустыни. Там нормально, прохладно и хорошо. Лагерь разбили на берегу реки, даже смогли рыбы наловить, несколько парней в детстве этим занимались и тут смогли. Так там и жили, за это время никого не встретив. Выжило с момента падения за этот год двадцать шесть человек из тридцати семи. Из них более или менее в форме четырнадцать, остальные увечные, один вообще парализован, работает на комплексе связи, отслеживает эфир и окрестности с помощью следящего оборудования. Того, что уцелело. Вечный дежурный, можно сказать. Некоторые от будущей перспективы начали терять надежду. Жаль, наш комплекс не дотягивает до базового лагеря, обнадёжили бы. Вот такие дела.

– С той стороны пустыни никто не живёт, – прерывая его и уводя тему в сторону, сказал я. – Ещё километров пятьдесят, и будут каменистые равнины, на которых ничто не растёт, а дальше холодный океан. Раньше там вроде что-то было, поселения какие-то, но из-за невозможности торговли через пустыню зачахли и вымерли. Хотя, может, просто переселились. Люди живут с другой стороны пустыни, а это без малого две тысячи километров по пескам и барханам. Ладно, что там дальше было?

– Да особо рассказывать нечего. Пытались там выжить и посылали экспедиции к кораблю, чтобы забрать всё, что можно. Во всех экспедициях участвовал я в роли командира, это у меня уже пятая командировка. Тут мы в шестой раз с момента переселения. Вот и всё. Теперь хотелось бы выслушать, как ты тут оказался.

– Да моя история довольно банальна. Я увлёкся артефактами Древних, как ты понимаешь, и, обнаружив координаты этой планеты, решил попытать тут счастья… М-да, в двух словах не расскажешь, давай начну с того момента, когда я послал тебе щенка и отправился со своей эскадрой в системы Глосии и Флака, где мы должны были вступить в патрульные силы…

Особо подробно я не рассказывал, как и секретные сведения вроде причины войны с республикой Тон, да и о ней тоже умолчал – так, поверхностно, но дал информацию о своей жизни, так сказать, прелюдию причины попадания на эту планету. Когда я сказал, что прошёл сертификацию на военной базе на звание флаг-полковника, Айронс под действием хорошо вбитых рефлексов чинопочитания вскочил, но я махнул рукой, скомандовав без чинов. Сержант ободрился, узнав, что у меня в системе укрыт крейсер, на котором я сюда прилетел, и что есть шансы выбраться с планеты. Правда, причины я не сообщил, о дроидах-диверсантах, которые должны сейчас работать на космических охранных станциях, никто не знал, кроме меня. Под конец я рассказал, как нашёл их модуль и могилу, видел в оазисе стоянку прошлых мародёров, как нашёл обломки корабля и встретил их самих.

– …ну вот, в принципе, и всё. Так что я отставной флотский полковник и развлекаюсь подобными путешествиями. Хотя, честно говоря, это у меня первое путешествие. Но мне пока нравится.

– Вы сказали, что имеете действующую учетную карточку флотского офицера, но ведь их офицерам-наёмникам не выдают, – уточнил один момент сержант, видимо, его это зацепило.

– Личное распоряжение императора. Я и ещё восемнадцать офицеров моей эскадры получили личные учётные карты офицера. Сам понимаешь, наемников наградами не жалуют, только денежными премиями, вот нас так и наградили. Правда, все мы в отставке, но зато в будущем можем рассчитывать на честную пенсию, как офицеры в отставке. По-моему, эта благодарность куда лучше, чем висюльки на грудь, теперь я уверен в своём будущем, даже если всё потеряю и останусь без средств.

– Это что же такое надо было совершить, чтобы получить подобное признание, – протянул Айронс. – Подождите… Глосия вроде бы на границе с республикой Тон? Перед нашим отлётом в новостях промелькнула информация об этой республике, правда, что конкретно, было не понятно, мы раньше улетели.

– Война была, теперь бывшая республика часть империи, – пояснил я.

На несколько минут затянулось молчание, каждый размышлял, кто о прошлом, кто о будущем. Наконец Айронс нарушил молчание:

– Что думаете делать дальше?

– Наведаюсь в ваш лагерь, нужно пообщаться с вашим взводным. Потом двинусь к цели моего прибытия сюда.

– Вы мне о ней так и не сообщили, хотя то, что это артефакты Древних, и так понятно. Но у меня ещё один вопрос: что будет с нами?

– В смысле? – не совсем понял я. – Вылечу и помогу нормально устроиться, вроде как соотечественники. Если со взводным договоримся, помогу добраться до империи. Ну, если, конечно, смогу в этом помочь. Сам пока тут на птичьих правах.

– Вы ответили на мой вопрос, значит, обсудим наше будущее в лагере.

– Конечно, тем более, судя по всему, мне придётся задержатся у вас не меньше чем на месяц, чтобы привести всех парней в порядок.

– Хорошо бы, людей у нас мало, – вздохнул Клим.

– Ладно. Время уже десять дня, пошли, нужно отдохнуть, на ночь у меня много работы, так что отдых не помешает.

– Что за работа? – поинтересовался сержант, когда мы с ним вышли из трюма и по коридору направились к лагерю.

– Да много. Тем более нам придётся задержаться тут минимум на неделю, пока Доусон не вылезет из капсулы. А пока восстановим грузовик и броневик, ваши скафы, наберём уцелевших вещей, что вы оставили. Ну и если останется время, соберу что-нибудь летающее. Тем более пилот у нас есть, вернее, будет через несколько дней.

– Думаете, успеете?

– Да я и за три дня успею, Доусон нас тормозит. Не хочу рисковать и двигаться вместе с работающим реаниматором, всё-таки я его собрал на коленке, вдруг какой провод отойдёт. Не-е, пусть сперва закончит работу, я проведу полную проверку реаниматора, вот тогда и двинем. Доусона можно будет вперёд послать, к вашему лагерю, чтобы он известил о нашем приходе. Тут лететь всего пару часов.

– А если реаниматор сейчас откажет, что будет с Доусоном? – насторожился Клим.

– Да ничего, на этот случай автоматика капсулы экстренно завершит восстановление и отправит мне сообщение о повреждении.

– Тогда ладно, – согласился сержант.

Я забрал «Призрака» и, забравшись внутрь, пошёл в капитанскую каюту, где была моя нора, а сержант отправился к своим людям. Вроде парни меня уже и приняли за своего, но пока я не один из них.

– Думаешь, полетит? – с сомнением спросил сержант, обходя по кругу и с непонятным выражением лица разглядывая белую короткокрылую железную птицу.

Мы с ним серьёзно поговорили, так что снова перешли на «ты», а то он никак не мог перестроиться. Как оказалось, у них в подразделении настоящего полковника не увидишь, майоры одни. Он всего дважды видел офицеров в звании полковника. Когда официально награждали на лётной палубе и когда была комиссия из штаба флота. Всё остальное время сержант в основном общался с лейтенантами, редко – с капитанами, и уж совсем по пальцам можно пересчитать – с майорами. Так что хоть и с трудом, но я таки уговорил общаться снова, как старые знакомые. Вроде нормально общаемся, мне так привычнее.

– Да куда он денется? – благодушно ответил я и отошёл в тень, отбрасываемую одним из больших обломков, ранее бывшим дюзой разгонного двигателя.

Сомнения сержанта были не беспочвенны с точки зрения его опыта. Я же в своём творении был уверен на все сто. Буквально три часа назад вместо этого самолёта была куча разных запчастей, и сержант просто никак не мог осознать, что это полетит. Да я дольше программки писал для бортового компьютера, который раньше был компом в разбитом «Бебуте», чем собирал его. Я не стал мудрить с конструированием, а собрал обычный гражданский самолёт модели «Трап», что строили у нас в империи. Это был самый массовый спортивный атмосферный самолёт, но часто его использовали и для представительских целей. Летал он быстро. Правда, те самолёты могли выходить на орбиту и стыковаться с кораблями, а мой – нет, но зато всё остальное было то же самое. И короткие крылья, и фюзеляж. Внутри тоже было комфортно, я не забыл установить там климатическую установку и мягкие сиденья в салон. Единственное, что я добавил – это ограничитель скорости, и больше восьмисот километров в час самолёт не разгонялся, хотя мог. Причина подобного решения была не в силовых установках, а в обшивке. Могла и не выдержать. Хотя нет, выдержит, но рисковать не стоит. Всё-таки собирал я его чуть ли не на коленке, обтекаемость деталей на глазок проектировал. Да ладно, лет десять точно прослужит, хотя нам столько и не нужно. К тому же я собирал его техническим дроидом, а это не его работа. В чём разница между инженерными и техническими дроидами? Только в том, что инженерный – это фактически строительный, а технический – обслуживающий. То есть не предназначенный для подобных работ. Именно поэтому мне часто приходилось его брать под прямое управление, если дроид где-то зависал из-за отсутствия нужных программ. Жаль, что когда десантники притащили цилиндр с управляющим искином, прикопанным неподалёку от обломков, и я взломал его, скачав на планшет планировку корабля со всеми складами и списком всего, что на нём хранилось, то выяснилось, что большинство запасов находилось в районе лётной палубы. Так мы лишились складов имущества, и десантники продолжали щеголять в своих поврежденных комбезах. Были и другие склады, но и они остались под завалами. Я пробовал к ним пробиться, но понял, что это бессмысленно, ничего целого мы не найдем. К тому же выяснилось, что кроме планетарной техники в трюме была ещё другая, вроде аэробагов, тяжёлых флаеров и глиссеров, но они хранились на технической палубе возле всё той же лётной палубы. То есть также не уцелели.

В это время высунувшийся из кабины улыбающийся Доусон махнул нам восстановленной рукой и, закрыв кабину, запустил моторы. Через минуту после предстартового прогона шестиместный самолётик оторвался от песка и вертикально пошёл на взлёт. В ста метрах от поверхности пилот перевёл двигатели на горизонтальный полёт и самолётик начал разгоняться. То, что ему нельзя подниматься выше пятисот метров, Доусон знал прекрасно, выучив как «Отче наш», поэтому все пробные кульбиты он делал на сверхмалой высоте. По-моему, не поднимаясь даже до четырехсот метров. Наконец самолёт был полностью опробован и пошёл на посадку.

– Отлично, – показал большой палец Доусон. – Всё действует хорошо, хотя иногда тянет влево, видимо, вес распределён неравномерно.

Взвесив самолёт с помощью дроида, я убедился, что Доусон был прав. Видимо, сказалось то, что когда я укреплял левое крыло, то использовал больше элементов крепежа, чем в правом. Сделав необходимые расчёты, я разобрал правое крыло и увеличил его прочность, за счёт дополнительных балок сравняв вес. Теперь крена не было. Пилот ещё раз поднялся в небо, отлетел километров на двадцать и на бреющем вернулся. Разбиться он не мог, бортовой комп перехватил бы управление и принудительно посадил его, чтобы пилот не пострадал, так что проверочный полёт даром не прошёл. Да и Доусон доволен, поучаствовал в испытательном вылете и помог мне. Психология – тоже хорошая вещь, тем более я не так хорошо его знал, как других парней, с которыми уже нормально общался. Последние дни даром не прошли.

Поменяв топливные элементы для моторов на новые, мы загрузили в салон часть восстановленной мной электроники, что могла пригодиться выжившим десантникам, шесть коробок с офицерскими пайками и даже два восстановленных скафа, после чего отправили Доусона в их лагерь на берегу реки. Найти он его должен без проблем.

Последние семь дней прошли в спокойной, ненапряжённой работе. Для меня. А вот десантники побегали. Первым делом я восстановил управление и вооружение броневика, так что четверо парней забрались в охлажденное кондиционером нутро «Бебута» и укатили к модулю забрать прикопанные скафы и лишние оружейные комплексы. Да всё, что они там оставили и не смогли унести. Обернулись за сутки, это не пешком ходить, и пригнали обратно тяжело нагруженный броневик. Грузовик по понятным причинам я им не дал.

Несмотря на то, что было больше трёх десятков скафов и они требовались парням в первую очередь, восстанавливал я их только в свободное время. Поэтому количество восстановленных так и не перевалило за семь штук. К тому же с ними возникли определённые сложности. Большая часть были не стандартные десантные вроде «Пилона», «Сита» или «Брони-М6М», а разведывательные «Кузнечики». Был даже один «Богомол-4». Судя по замаскированным знакам различия на броне, ранее он принадлежал взводному. В общем, было двадцать девять «Кузнечиков», один «Богомол», один тяжёлый «Сит», ранее принадлежавший капралу Стону, один «Пилон» Доусона и четыре «Брони». Последние во взводе использовали операторы тяжёлых комплексов. Чтобы носить подобные махины, нужны мощные сервоприводы, такие, как установленные на «Броне».

Так вот за семь дней я восстановил семь скафов – шесть «Кузнечиков» и «Богомола». Пять скафов сразу забрал Айронс, распределив среди своих людей, да и сам с удовольствием залез в восстановленную боевую единицу с замаскированными сержантскими нашивками на броне. Шестого «Кузнечика» и «Богомола» мы погрузили в самолёт и отправили с Доусоном. Это было моим подарком парням в лагере, со скафами их боеготовность заметно повысится. Да и взводный, думаю, на предстоящих переговорах будет более доброжелательным.

Парни, как получили скафы, сразу серьезно организовали разведывательно-патрульную службу. Дня три назад я случайно откопал среди обломков в трюме мотор от глиссера, уж не знаю, как он туда попал. Глиссер мне было не восстановить, там требовалось три мотора, поэтому я собрал аэробаг. Целый день на это потратил, пришлось поднапрячься, чтобы сконструировать его с учётом особенностей мотора, который для этого был слишком мощным. Но ничего, справился. Вон даже десантники помогли. Двое из них имели на гражданке личные аэробаги, а один так вообще участвовал в каких-то гонках на своей планете, правда, занял только пятое место. Но главное, умел это делать. Вот втроём мы и решали, как аппарат должен выглядеть и сколько груза нести. Правда, большая часть советов парней касалась внешнего вида байка и особенностей силового набора, то бишь рамы, так что основная конструкторская работа легла на меня, но всё-таки справились.

Сам байк был очень похож на трёхколесные машины байкеров с Земли, разве что не имел колёс и мог разгоняться до ста километров в час в метре от земли, подниматься от поверхности он мог не выше тридцати метров. После того как я с помощью дроида его собрал, байк был опробован и совместно с «Бебутом» отправлен на разведку. За эти три дня в радиусе ста километров мы осмотрели всё, что только можно. Были и находки. Останки корабля, причём в прямом смысле останки. Судя по глубокой воронке, корабль взорвался в момент касания с поверхностью. Я даже не знаю, что могло привести к подобному результату. Так как реакторы экстренно, вернее, аварийно глушатся при ЭМ-ударе… Разве что они были загружены на сто процентов, тогда да, могли пойти в разнос и рвануть при ударе о поверхность. Но такое предположение хоть и возможно, но маловероятно. Может, из-за чего другого рванул? Версия у меня пока была одна.

Кроме патрульной службы десантники не забыли дважды побывать в оазисе и пополнить наши запасы воды. Хоть помылись нормально.

Ещё одной из моих работ оказалась посуда. Да-да, обычная посуда. Согласно файлам на искине, походный вариант был где-то на складах, но всё там же у лётной палубы. Поэтому мне пришлось организовать с помощью дроида мелкое производство.

Так что с Доусоном полетели ещё сорокалитровый котел для костра, они до сих пор вогнутую часть переборки используют литров на двадцать, пяток сковородок, большой чайник, треноги, ну и посуда из жестянок. Кружки, тарелки, ложки и вилки.

Сперва я наштамповал посуды для присутствующих парней, а то они деревянной пользовались, за что получил их полное одобрение и восхищение. Затем наштамповал и для остальных. Даже именную посуду исполнил по просьбе Айронса, мне не трудно, сделал. Себе изготовил особую, с красивой чеканкой по бокам, не спутаю.

Кстати, когда я узнал, чем была нагружена их повозка, то только грустно улыбнулся. Всего лишь дровами и бурдюками с водой. Всё, больше ничего в ней не было. Но с дровами хорошо, я любил посидеть с парнями у тлеющих углей и, попивая травяной настой, поболтать за жизнь. За эти семь дней я стал для них своим, хотя сперва они и пытались общаться со мной, как со старшим по званию, но я сразу это пресек, сказав, что нахожусь в запасе. Но то, что я полковник, на парней произвело огромное впечатление, как и на Клима.

Проводив удаляющуюся точку самолёта взглядом, мы направились к грузовику, где находилась наша медсанчасть. Технику мы давно выгнали наружу, и часть её, как аэробаг и броневик, уже использовалась в патруле, а грузовик постоянно находился у одного из бортов, в тени. Когда сегодня утром очнулся Доусон, то изрядно удивился – комната в кузове нисколько не напоминала пропылённое помещение, когда он ложился в капсулу. Теперь это было стерильное помещение, обшитое светлым пластиком, с неяркими плафонами на потолке, рядом капсул и шкафчиками с медпрепаратами. За эти семь дней восемьдесят процентов кузова я превратил в единый медбокс, в котором находились реаниматор, что стоял поперек кузова у кабины, и две лечебные капсулы вдоль бортов, с коридором между ними, ведущим к реаниматору. На входе, у переходной камеры – шкафчики с медпрепаратами, небольшой столик для медика с компом, чтобы вести записи лечения. За переходной камерой, в небольшом тупичке между медбоксом и выходом, находился кухонный комбайн, я собрал его из трёх штук, полностью восстановив, благо пищевых картриджей хватало. Более того, в этом небольшом тамбуре находились складные столики и стулья, чтобы можно их было разложить, превратив участок пустыни в самую настоящую столовую, поесть, сложить на место и двигаться дальше.

Когда комбайн и небольшая столовая заработали, это вызвало огромную волну энтузиазма у десанта. Конечно, свежее мясо – это хорошо, но, честно говоря, оно им уже изрядно приелось, и супы и другие блюда из кухонного синтезатора пошли на ура. Тем более они ничем не отличались от настоящих продуктов. Если не знаешь, что вся эта еда из кухонного синтезатора, ни за что не догадаешься, что она ранее была простой розовой питательной массой. Цивилизация, однако. Так что десантники с энтузиазмом встретили восстановление кухонного синтезатора.

Но это ещё не всё, повозка десанту была уже не нужна, и я использовал её для создания прицепа. Сделал её обычную, на четырех колесах, без управления и электромоторов, с таким же тентом, как и у грузовика. Вся тележка была забита пищевыми картриджами и контейнерами с картриджами для капсул. Оставшееся место загрузили другими восстановленными мной ништяками.

Более того, заметив, как мучаются десантники, когда ездят за водой в оазис со сделанными мной канистрами, я немного подумал и за пару часов сконструировал и собрал ещё один четырехколесный прицеп. Но в этот раз не грузовой, а с пятитонной бочкой для воды. Более того, сзади, рядом с небольшими грузовыми надколёсными полками я сделал отвод и теперь можно мыться с помощью гибкого рассекателя, содранного мной с одного из корабельных душей. Десант этим активно пользовался, поэтому опустевшую за день бочку снова гоняли на прицепе у «Бебута» к оазису, чтобы наполнить её. Благо навигатор на броневике работал штатно, он ездил по памяти, не пользуясь спутниками, к которым у него не было доступа, как и у нас. Просто я скинул на комп маршрут своего движения, и он по нему определялся.

Беседуя на ходу, мы с Айронсом подошли к грузовику, обошли его и встали у прицепа-бочки. Говорили мы о технике. Понятное дело, после того как я превратил грузовик в медмашину, то для перевозки личного состава понадобится ещё техника. Тот же «Бебут» управлялся одним членом экипажа, это был и командир, и водитель, и оператор вооружения, благо с нейросетью это не трудно. Но вот десантный отсек подкачал, в нём в скафах могли уместиться только четверо. Байк, по посадочным местам, поднимал всего троих. В кабине грузовика умещалось пять человек, включая водителя. Тоже в скафах, естественно. Вот и получалось, что нужна ещё техника, про самолёт мы пока не воспоминали. Понятное дело, его мы собирались использовать для разведки. Вот это и было темой разговора. То есть я объяснял сержанту, что ещё один такой же «Бебут» я не соберу, а вот укороченный вариант, которому срежу смятую корму, вполне. Плюс будет в том, что у нас появится ещё одна боевая единица, минус – что перевозить десант она сможет только на броне, так как десантного отсека уже не будет. «Бебут» я, конечно, восстановлю, но уже не в первоначальном варианте, не шестиколёсном, а четырех. Внутри будет только оператор. Айронса это устроило – ещё одна боевая единица нам действительно не помешает, поэтому разговор перешёл на ещё один грузовик. С ним ситуация была точно такой же, что и с «Бебутом», то есть в первоначальном варианте я его восстановить не смогу, слишком большие повреждения, но вот в укороченном – это пожалуйста. Он тоже не будет иметь две пары колёс под кабиной и шесть пар под кузовом, как наша медмашина. Придётся отказаться от лучшей проходимости, так что кабина будет небольшой. На три человека. С одной парой ведущих колес под ней и двумя парами колес под укороченным кузовом. Но зато можно перевозить до двадцати бойцов с грузом.