Дочь лучшего друга Николаева Юлия

Глава 5

Рома

Всю дорогу до института Александра что есть сил вжимается в кресло. Это, конечно, ее дело, как ей удобно, может, такое положение и для осанки хорошо, но сидения кожаные, и чувствую, после такого напора обивка может просто не выдержать. Понимаю, что как минимум Саша оставила в моей жизни, а заодно и машине, след. А точнее следы. От ногтей, и медленно выдыхаю, стараясь быть мудрым.

К черту, девчонка и так бог знает отчего меня боится, а если я ее попрошу не царапать мои сидения, может вообще в обморок свалиться, кто знает.

Если честно, Саша до безумия милая, пухлые губы, немного вздернутый нос, аккуратные черты лица, длинные ресницы и светлые глаза. Идеальный набор скромной умницы и красавицы, но иногда во взгляде проскакивают такие чертята, что я невольно вспоминаю простую истину про тихий омут.

Не знаю, почему тянет ее разглядывать, она ещё так забавно замирает, когда смотрю на нее, что я на время забываю, кто передо мной. Благо, вовремя одергиваю себя, не дело так реагировать на дочь друга. Не то, чтобы я боюсь быть намотанным на двустволку, но… кто знает, вдруг Мот уже и базукой обзавелся.

Растягиваю губы в улыбке, меня веселят свои же мысли, конечно, я не всерьез. Да и женщин вокруг полно, мне просто нужно снять напряжение, а то вон уже за восемнадцатилетними наблюдаю.

Снова обращаю внимание на Сашу. Там ничего не изменилось. Страх в глазах и скованная фигура. Очередной поворот, и колени девушки немного заносит в мою сторону.

Вот дьявол, почему она в юбке? Женские коленки для меня – это особое искусство. И вчера она так внезапно выскочила из ванной в коротких шортах, что я невольно взгляд опустил.

Просто как ценитель красивых коленок. Не больше.

Здание института вырисовывается внезапно, значит, я ещё не забыл короткие пути, есть ещё порох в пороховницах. Обращаю внимание на время, мы ехали несколько минут, так что Саша может присоединяться к светлым умам, и о чем она говорила там ещё мечтает с утра до вечера.

– Приехали, – объявляю девушке, и она тянется к замку ремня. – Только давай договоримся о легенде, я ехал двадцать километров в час и параллельно сдувал с тебя пылинки, идёт?

Я пытаюсь обстановку разрядить, но кажется, мой искрометный юмор в этих краях не особо ценится. Сашка кивает и уже нервно пытается выдернуть ремень.

Да что с ней?

Накрываю ее руку своей и показываю, что можно это сделать без применения силы. Но как только касаюсь ее ладони, она ремень отстегивает, а руку тут же одергивает.

Освободившись от оков безопасного движения, Сашка стремительно выбегает из салона, бросив стандартное «до свидания».

А я просто смотрю ей вслед. Она не оборачивается, видимо, и правда, опоздать для нее – происшествие.

Ну в принципе, Саша вполне может, действительно, так сильно любить институт.

Настроение внезапно становится лучше, эта маленькая девчонка своими испуганными глазами меня почти рассмешила. Я против воли улыбаюсь, вспоминая ее смущенный взгляд и сбивчивый разговор.

Даже оказавшись у матери, остаюсь в хорошем настроении, хотя тут есть от чего потерять желание не только улыбаться, но жить в принципе. Отчим на работе, чему я рад, в его компании чувствую себя неуютно даже спустя годы.

Мама бледная, в старом теплом халате, готовит на кухне. Я тяну носом, внезапно переносясь в школьные годы. Всегда любил ее стряпню, так по-домашнему вкусно и… как-то уютно, что ли? Смотрю на мамину спину и думаю о том, что стоило больше с ней общаться, а не обходиться звонками по праздникам и пересылкой денег раз в месяц. Но находясь на расстоянии, не чувствуешь этой давящей ответственности, все кажется проще.

Повернувшись, мама ставит передо мной тарелку борща и банку сметаны, ох, слюна сейчас зальет стол.

– Очень вкусно, – говорю ей, съедая все за считанные минуты, мама смеется, сидя напротив меня, подперев голову ладонью.

– Ты изменился, – говорит тихо, я киваю, предпочитая не развивать эту тему. Разговоры по душам – это не мое.

– Мам, что врач сказал? – спрашиваю ее, она сразу как будто темнеет лицом, а мгновенье назад светилась.

– Нужна операция, – говорит бесцветным голосом, словно речь не о ней идет. – Но и она не даст гарантий, что все будет хорошо. Повезет, не повезет, как говорится.

Если бы я был долбанным оптимистом, я бы уже мял ее руку и, кивая головой, как китайский болванчик, уверял, что ей непременно повезет.

Но я вполне реалист, чтобы понимать: выше головы не прыгнешь. И все, что мы можем сделать, это по-максимуму постараться влезть в те пятьдесят процентов, где везёт.

– Думать об этом сейчас рано, – все же говорю ей, – после операции подумаешь. Я хочу, чтобы ты легла в частную клинику, – на ее протестующий взгляд добавляю, – это не обсуждается. Я все оплачу.

Она кивает, но в ее лице я не вижу радости. Какое-то тупое равнодушие. Блядь, если тебе уже ничего не надо, может, просто пойдешь и спрыгнешь с балкона?

Но вслух я этого, конечно, не произношу. Она моя мать, я должен ее поддержать. Даже вот остаюсь здесь, чтобы быть рядом. Разве этого мало?

Мы сидим еще полчаса, которые вдруг растягиваются в бесконечность, разговор не клеится. Наконец, я встаю с чувством выполненного долга, мать провожает меня до дверей, смотрит все такими же грустными глазами, и я начинаю чувствовать себя полным дерьмом.

Хорошего настроения как не бывало, однако за свою жизнь я научился блокировать нежелательные эмоции, поэтому просто убираю лишние мысли в сторону. Что меня сейчас интересует, так это тендер, о котором вчера рассказывал Матвей.

Пообедав в ресторане и вернувшись в гостиницу, начинаю искать в интернете данные об объекте, все, что нахожу, мне нравится. Я еще успеваю подать заявку на тендер, если после выигрыша сработать оперативно, то разделаюсь с основными вопросами в пару-тройку месяцев. Как раз с мамой станет яснее, и можно валить отсюда куда подальше. После этого объекта с поднятым баблом реально надо на море. А в том, что выиграю, я не сомневался, нет там никого, кто смог бы противостоять по уровню «СтройПаблишед». Матвея возьму в долю, пусть поднимает свою захудалую фирмишку, не жалко. Надо сегодня с ним переговорить. Смотрю на часы и понимаю, что обед давно позади, звоню другу и договариваюсь на шесть вечера в его офисе. Там, пожалуй, и впрямь будет удобней.

Фирма друга располагается в маленьком бизнес-центре рядом с железной дорогой. Почти уверен, если открыть окна, то звук проезжающих поездов рано или поздно сведет с ума. Вся его фирма занимает два помещения в длинном коридоре: его кабинет, маленькая каморка, где кроме стола, стула и Матвея больше никто не поместится, и комната квадратов в тридцать, где ютится бухгалтер, инженер и менеджер по продажам. Тут же комнатушка со столом для переговоров, я почти уверен, что пыль с него стерли перед моим приходом.

Кроме Матвея меня встречает высокая стройная блондинка. Мой опытный глаз сразу вылавливает, что дамочке под сорок, хотя выглядит она отлично: точеная фигура, удачно подчеркнутая одеждой, грамотный макияж и уход за собой. Я столько баб на своем веку перевидал, что мог бы стать косметологом-визажистом. Правда, говорят, у них строгий отбор по сексуальной ориентации.

– Привет, – Мот пожимает мне руку, – рад, что ты пришел.

Я киваю и, улыбнувшись, протягиваю руку даме.

– Роман, – представляюсь и вижу, как она меняется в лице, хлопая большими глазами с наращенными ресницами.

Правда, в самообладании ей не откажешь, потому что через мгновенье уже улыбается в ответ, нацепив маску безразличия.

– Инна, – жмет мою руку и добавляет, – вообще-то мы знакомы.

Я окидываю ее взглядом и вспоминаю вчерашний разговор. Значит, это та самая подруга, с которой я когда-то спал? Ну что могу сказать, во вкусе на баб мне точно не откажешь.

Я легонько сжимаю ее ладонь, впиваясь откровенным взглядом в глаза, так что она на мгновение теряет свою маску и смотрит растерянно.

– Прости, – говорю ей, – я сегодня так вымотался, что сам себя не помню.

Так себе оправдание, но и это делаю только, чтобы не вносить разногласия в деловые отношения. Не рассчитывала же она, на самом деле, что я все эти годы дрочил на ее юношескую фотографию?

Инна улыбается, куда фальшивее, чем я, кстати, но обиду проглатывает.

– Поговорим о делах, – указывает мне на стул, присаживаясь рядом.

Я кидаю взгляд на расстегнутые пуговицы блузки. Хорошая троечка. Есть, о чем подумать.

За бумагами и разговорами мы сидим до десяти вечера, и я окончательно решаюсь ввязаться в это дело. Инна, как оказалось, ведет все документы у Мота, делает это качественно, я отдал должное ее уму и скрупулезности.

Когда мы заканчиваем, и Матвей выходит, смотрю на нее, не отрывая взгляда. Уверен на сто процентов, она все понимает. Даже вижу ее борьбу между «отказать этому козлу» или «трахнуться так, чтобы искры из глаз летели». Надеюсь, она достаточно испорченная, то есть осталась такой, потому что двадцать лет назад я только с такими и встречался.

Когда наши гляделки длятся достаточно, чтобы я все понял, задаю вопрос:

– К тебе или ко мне?

– Ты вроде в гостинице остановился? – спрашивает она.

Ну хоть не стала строить из себя сорокалетнюю невинность. Надеюсь, у нее нет дома трех кошек.

– Тогда к тебе, – киваю, закрывая вопрос.

Так даже лучше, в случае чего не надо думать, как выставить ее за дверь.

Матвею мы, конечно, ничего не говорим, только когда он первым уезжает, Инна садится в мою машину, бросая свою на парковке у бизнес-центра.

– Адрес? – спрашиваю ее, она произносит, я киваю.

Без пробок добираемся за пятнадцать минут, обычная панельная пятиэтажка. По дороге, правда, Инна разглядывает меня с интересом и говорит:

– Ты совсем не изменился.

Вот и пойми этих баб.

– Моя мама могла бы с тобой поспорить, – хмыкаю, вспоминая сегодняшнее утро, а следом в голове всплывает образ испуганных глаз и острых коленок.

Я невольно кошусь на колени Инны. Кругленькие такие, хотя ноги стройные. Морщусь, чувствуя себя почему-то идиотом. Всерьез собрался сравнивать восемнадцатилетнюю закомплексованную дуреху и раскрепощенную женщину?

Но коленки упорно возвращаются в мои мысли. Я зачем-то представляю, как веду пальцами от колена вверх, дохожу до края юбки (слишком короткой для такой скромницы!) и смотрю на нее. Представляю эти испуганные светлые глаза, пухлые губы, и… возбуждаюсь.

Возбуждаюсь, блядь, ведя машину, в которой сидит сексуальная и на все готовая женщина, и вовсе не от мыслей о ней!

Мотаю головой, отгоняя навязчивое видение. Не хватало еще на малолеток западать. Я не настолько стар, чтобы самоутверждаться подобным образом.

К счастью, в квартире у Инны мы обходимся без прелюдий и разговоров, сразу приступая к делу. Следует признать, она сексуальна, а главное, умеет порадовать мужчину. Я быстро отключаюсь от мыслей и сосредотачиваюсь на ней, точнее, на удовольствии, которое мы доставляем друг другу.

Не то, что я собирался оставаться у нее ночевать, но в итоге понимаю, что мне лень куда-то сейчас ехать, потому засыпаю, решив, что Инна разумная женщина и завтра не начнет разговор о том, что мы должны провести вместе остаток наших дней.

Просыпаюсь от звонка. Не сразу соображаю, где нахожусь, сажусь на кровати, мотая головой и вспоминая вчерашний вечер и ночь. Инны рядом нет, я смотрю на часы: половина одиннадцатого. Да уж, в Москве я себе не позволял так транжирить время на сон. Слишком много дел.

Снова раздается звонок, и я понимаю, что это в дверь. Поднявшись, натягиваю трусы и прохожу в холл, где хозяйка квартиры, в конце концов? Очередной звонок начинает меня раздражать, я подхожу и распахиваю дверь. И тут же встречаюсь с бездонными светлыми глазами.

Глава 6

Саша

Я честно пытаюсь вникнуть в то, что говорит преподаватель на семинаре перед грядущим зачетом. Но звук исчезает, лишь понимаю, что тот шевелит губами, а значит, что-то произносит, но даже картинка перед глазами постепенно сменяется на недавнюю сцену в машине.

Я, конечно, идиотка.

Сначала чуть не умираю от страха, что Роман меня узнал, да ещё и заявил, что не против повтора, а теперь изнываю от негодования, что не так его поняла. Он просто решил довезти меня до института, объехав пробки.

А я уже представляла, как он сминает мои губы, проникает своим языком, ласкает мой, прижимает меня к своему телу, а я зарываюсь руками в его волосы и вдыхаю аромат, который просто с ума сводит. Боже! Я серьезно была на это готова?

С непонимающим видом осматриваюсь по сторонам, потом перевожу взгляд на свою тетрадь, сегодняшняя страница девственно чиста. Кошусь в чужие и понимаю, что придётся брать у кого-нибудь конспект.

Ничего удивительного, что девчонки даже спрашивают, не заболела ли я. И хотя отшучиваюсь, сама уже сомневаюсь в своем здравии.

Да и поделиться переживаниями с ними не могу. Кажется, это настолько личное, а они и так надо мной смеются, если дело касается моего отца. Узнают, что целовалась с его другом – год буду выслушивать их приколы на тему «Саша и старпер», а ещё вопросы, уточнила ли я, сколько у него сантиметров. Краснею от таких мыслей, это вообще ни в какие ворота. И как у девчонок выходит просто болтать на подобные темы? Нет, этот вариант не для меня.

Отметаю мысль пустить в свои откровения посторонних. Впрочем, есть один человек, которому я могу рассказать. Может, не прямо, всё-таки не хочу, чтобы кто-то знал, но на совет «старшей подруги» могу рассчитывать. Да и тетя Инна меня не раз выручала. Она взрослее и мудрее.

Принимаю решение встретиться с ней, но вечером на мои сообщения она отвечает коротко: «Занята». Пишет, что потом перезвонит. Но не перезванивает, может, и правда, так сильно занята?

Отец возвращается поздно, подслушиваю их разговор с матерью и выясняю, что они обсуждали проект с Романом. Они были в офисе втроём. Папа, тетя Инна и… Роман. Я вспоминаю, как мама рекомендовала свести тетю и Борцова.

В груди появляется тяжесть, и с этим чувством я иду спать. Нет, ей точно про Романа не смогу рассказать, как есть. Придётся немного схитрить, потому что переварить в одиночку все-таки не получается.

На зачёт захожу одной из первых, и вовсе не из-за тяги к учебе, мне хочется поскорее добраться до тети Инны. К счастью, вопрос достается несложный, и я быстро отстреливаюсь, хотя преподаватель замечает, что я несколько рассеяна. Но моя репутация умницы помогает, потому отделываюсь только этим замечанием.

Забираю зачетку и тут же срываюсь по знакомому адресу. Кажется, отец говорил, что сегодня дал тете Инне выходной.

Звоню раз, другой, третий. Неужели ее нет? Может, она взяла выходной, чтобы куда-то съездить? И почему я не позвонила сначала на мобильный?

Когда уже думаю уйти, гремит замок, и я готовлюсь извиняться за столь неожиданное вторжение, но слова застревают в горле. На пороге стоит Роман. Нет, не просто стоит, в одних трусах. Недовольный взгляд при виде меня меняется, кажется, он удивлен не меньше, чем я. А я не просто удивлена, стою, как громом пораженная.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: он и тетя Инна этой ночью были вместе. Закусываю губу от странной обиды, зародившейся внутри, в груди тяжелеет.

Мы стоим, как два идиота, смотрим друг на друга и молчим. Я против воли скольжу взглядом по его мускулистому телу, широким плечам, плоскому животу, ниже стараюсь не смотреть, возвращаясь к лицу. Как же так? Ведь этими самыми губами он пару дней назад целовал меня, а теперь тетю Инну? Ему, выходит, вообще все равно, с кем спать?

Наконец, наше молчание прерывается удивленным:

– Саша? – тетя Инна в одном полотенце выходит из ванной.

Мне становится нечем дышать, когда я смотрю на них двоих. Хочу развернуться и сломя голову броситься вниз, но тетя говорит:

– Да ты заходи, – и отодвигает растерявшегося Романа в сторону.

Я мнусь, но все же делаю шаг в квартиру. Начинаю разуваться, бросая взгляд в сторону, вижу скрывшуюся в комнате мужскую фигуру. Он так ничего и не сказал, даже не поздоровался, впрочем, я тоже. Зачем вообще зашла? Очевидно, я тут лишняя.

– У тебя что-то случилось, Сань? – спрашивает тетя Инна, вглядываясь в мое лицо с тревогой.

Я снова кидаю взгляд в сторону удалившегося мужчины. Она толкует это по-своему.

– Извини, что застала нас в таком виде, – говорит, взяв меня за руки, – не переживай, после завтрака Рома уедет, и мы поговорим. Иди в кухню.

Она скрывается в той же комнате, а я бреду в небольшую уютную кухню. Они там сейчас вдвоём, голые… эта мысль не даёт мне покоя, я начинаю грызть ногти, хотя понимаю, вряд ли они решатся на что-то, пока я тут. Да и вообще, они уже на все решились ночью.

Слышу шаги и напрягаюсь, выпрямляясь, натягиваясь струной. Безошибочно узнаю, что это он, шаг тяжелый, неспешный. Появившись на кухне в брюках и расстегнутой на три пуговицы сверху рубашке, Роман садится за стол, задевая мои колени своими. Стол у тети Инны небольшой, так что это неудивительно, но я все равно шарахаюсь в сторону, получая за это ещё один взгляд от Романа.

Мы сидим в тишине, он отстукивает пальцами по столешнице и о чем-то думает, я наблюдаю за его руками. Они такие большие, сильные, с длинными тонкими пальцами и торчащими жилками вен. Как он сжимал меня этими руками в подъезде, когда целовал…

Отстукивание резко прекращается, и я поднимаю глаза. Роман смотрит прямо на меня, и по телу начинают бежать мурашки. Словно пробирается под кожу своим взглядом.

– Слушай, Саш, твоему отцу не за чем все это знать, как считаешь?

Так и хочется спросить: что это? Но я только молча киваю. Он кивает в ответ, и появляется тетя Инна. Она сразу начинает щебетать и заставлять стол кофе, чаем, бутербродами, так что не остаётся ничего иного, как начать есть.

Весь этот неловкий завтрак я только и думаю о том, что скажу тете Инне? Я надеялась получить совет, и наверное, это ещё возможно, но как сказать, что я возбуждаюсь от мужчины, с которым она спит? Хочется уронить голову на стол и немного побиться об него лбом. Может, стоит отговориться какими-то то глупостями и слинять?

Но когда Роман покидает нас сразу после завтрака, и мы усаживаемся на диване, я все-таки решаюсь сказать, хотя и обходя углы стороной:

– Кажется, мне нравится один… человек, – произношу, сбившись в конце. Тетя Инна облегченно вздыхает.

– Я уже и не знала, что подумать. Так это же здорово, Сань? Пора двигаться дальше.

Про Диму она знает, не в подробностях, конечно, но о печальном опыте отношений в курсе. Помогала мне с ним встречаться, прикрывала перед родителями. Утешала, когда мы расстались.

Мне немного стыдно перед мамой за то, что я столько всего от неё скрываю, да я и сама хочу делиться сокровенным именно с ней, но сейчас это не представляется возможным. Пока родители считают меня маленькой девочкой, за которой нужен глаз да глаз, а я не могу доказать им, что уже выросла.

Благо, тетя Инна как-то умудрилась это сама понять, стала занимать мою сторону, убеждать предков быть лояльней, прикрывала мои вылазки. Неудивительно, что мы сблизились. И потому вдвойне фигово оттого, что сейчас мы делим одного мужчину. Ну как делим? Она с ним спит, а я могу только мечтать об этом.

Я даже губу закусила, неужели всерьёз об этом думаю? Что я и Роман, лучший папин друг юности… это же немыслимо. Он взрослый мужчина, он вообще не должен казаться мне привлекательным!

Да к тому же, что между нами может быть? У Романа явно море женщин, а у меня только Дима и три неудачные попытки заняться сексом. То есть акт совершился, конечно, только мне все время было дико больно, и я лежала, вцепившись в матрас, зажмурившись, молилась, чтобы это поскорее закончилось. Хотя Дима пробовал сначала меня подготовить, но все это было безрезультатно.

В третий раз он даже не кончил, вышел из меня, сказав, что так не может, что я как бревно, лежу и только морщусь. И ушёл, а я всю ночь рыдала в подушку. Мы решили расстаться. Точнее, это он предложил на следующий день в институте, пряча глаза. Я не возражала, только кивала, тоже глядя в сторону. Дима учится на курс старше на факультете «Информационных технологий».

– Саня, – зовёт тетя Инна, вырывая меня из мыслей, я перевожу на неё взгляд.

Ободряюще улыбаясь, она говорит:

– Расскажи мне об этом парне.

Глава 7

Рома

Ухожу от Инны, когда неловкое молчание достигает пика. Точнее, сама Шамова болтает без умолку, пытается разрядить обстановку, а вот я даже кофе с трудом допиваю… Поэтому рад, что это безумие прекратилось.

Инна хороша, но куда больше меня накрыло, когда случайно коснулся коленей Саши под столом, память тут же рисует их в воображении. Блядь, взрослый мужик, а загоняюсь, как пацан.

Стараюсь выбросить из головы утреннюю сцену и направляю свои мысли в рабочее русло.

У меня много дел на сегодня, и в них я планирую забыться до самого вечера. Во-первых, нужно найти квартиру, не могу же я жить в гостинице, во-вторых, связаться с офисом в Москве, сообщить о планах, пусть собирают пакет документов для тендера.

Ещё неплохо бы снять здесь офис и завести какую-нибудь помощницу, чтобы гоняла по городу, выполняя поручения. Устроить мать в областную частную клинику, как раз нашёл хорошую. На нее она должна согласиться, хотя я бы ее увёз в Москву. Но мать всегда была упёртой, наотрез отказывается уезжать из своей любимой жопы мира. Благо, у найденной мной клиники очень хорошие отзывы, так что я в принципе доволен. Сейчас мне даже удобно, что она будет недалеко.

Я погружаюсь в дела сразу после завтрака в местной забегаловке, попавшейся по пути. Выглядит она так себе, но яичницу пожарить дело нехитрое. Официантка, девчонка лет двадцати, откровенно со мной заигрывает. Я улыбаюсь ей весьма благосклонно, одариваю многообещающим взглядом и не удивляюсь, когда в счете нахожу записку с номером телефона.

Убираю ее в карман джинсов и зачем-то думаю, что вот Саша, например, никогда не стала бы вести себя так развязно. И сам морщусь от этой мысли. С каких пор дочь Кострова стала у меня мерилом нравственности среди юных девиц?

Старательно гоню от себя глупые мысли и погружаюсь в дела. Когда есть деньги, многое решается быстро. Уже к вечеру перевожу свою спортивную сумку с вещами в квартиру в центре города. Дом новый, недалеко от будущего строительного объекта.

С офисом оказывается сложнее, ездить куда-то ради бумажек, когда и квартира, и объект в центре? Но найти приличное помещение не так уж просто, все давно занято. И все-таки мне везет. Костров, узнав о моем желании, суетится и находит небольшой офис в маленьком бизнес-центре за кинотеатром. Идеально, и плевать, что там только приемная и кабинет, мне больше и не надо. Деловую встречу можно в ресторане назначить.

Инна обещает помочь с бухгалтерией, налоговой и прочим, в этом она, как рыба в воде. Я звоню ей днем, чтобы уточнить пару моментов. Она охотно объясняет, и я думаю, что Шамова умница, потому что никаких намеков о прошлой ночи от нее не слышу. А вот я кляну себя, на чем свет стоит, потому что спрашиваю, надеясь, что мой голос звучит ненавязчиво:

– А зачем приходила дочь Кострова?

Инна смеется.

– Представляешь, девчонка, кажется, влюбилась. Поцеловалась с каким-то парнем и теперь днем и ночью о нем мечтает.

Насмешливый голос Инны почему-то бесит.

И что мне не нравится ещё больше – я невольно реагирую на то, что Саша в кого-то там влюбилась. В ее возрасте втрескаться в парня – вроде как нормально. А все равно бесит.

Впрочем, это не мое дело.

– Что-то со связью, Ром, ты слышишь меня? – доносится из трубки, и я понимаю, что слишком сильно сжимаю телефон, а ещё завис на какое-то время, переключив мысленно Инну в фоновый режим, а также ее щебет про Кострова и про то, как он загоняется по целомудрию дочери.

Скромница. Целовалась, значит. Просто чудесно.

– Я считал, девчонка шарахается от мужского пола, как от прокаженных, – замечаю, вспоминая испуганные глаза Саши сегодня и покорность перед родителями на днях.

– Не бери в голову, Ром, я пыталась до Матвея донести, что он дедом не станет, пока говорит про ружье, но это бесполезно. Он считает, что Саша ребенок. А девочка, между тем, уже созрела, – звонкий смех Инны словно открывает мне какую-то тайну. Да уж, понятно, на что намекает. Кажется, Инна неплохо ладит с дочерью моего друга, раз знает такие подробности о ней. – А ты почему так интересуешься? – вдруг прерывает свое веселье Инна.

Замираю от этого вопроса, а ведь и правда, какого черта? Объяснять ничего не собираюсь, однако возникает чувство, будто я разоблачен. Инна не дура, могла заметить, как я смотрю на эту девчонку.

Я действительно с трудом отрывал взгляд, но проблемы с Костровым мне точно не нужны, да и глупости все это. Просто она похожа на испуганного воробушка, и именно эту растерянность забавно наблюдать.

– Уж не докладывать Моту собираешься, а? Ром, не сдавай Сашу, – слышу в трубке и чувствую небольшое облегчение.

– Не буду. Старика удар хватит, а у меня с ним бизнес, – делаю вид, что меня тоже зашибись как развеселили новости о Саше. Хотя по существу, они меня вообще трогать не должны. Никак.

– Вот и хорошо. Так что… заедешь на ужин? – робко произносит Инна. – Рабочие моменты обсудить, я подготовлю как раз бумаги, чтобы ты взглянул, – тут же добавляет она.

В голосе неуверенность. Это неожиданно, ведь я уже определил Инну в категорию женщин, которые не досаждают своим обществом. В принципе, нам нужно обсудить детали, но я решаю повременить с повторным пробуждением в квартире этой женщины. Вообще не приветствую подобные повторы. Не так скоро, уж точно.

Объясняю, что вечером занят и спешно прощаюсь, добавляя, что все равно жду от нее бумаги по электронной почте. Смотрю на часы: ещё есть время и дела обдумать, и склеить какую-нибудь красотку за ужином. На крайний случай, остался телефон официантки.

Несколько дней проходят в суматохе, обустройство в офисе, обсуждение деталей тендера, наших шансов на победу и дальнейших действий. Меня радует выгода от этого проекта, но все же хорошие прогнозы в этом направлении не заменяют плохие о здоровье матери.

Я заезжаю через день и каждый раз понимаю, каким был идиотом, что избегал общения с ней. Продолжаю игнорировать отчима, но все же благодарен ему, что он засунул свою гордость в одно место и позвонил мне с новостями о матери. Иначе бы я не примчался в эту дыру, как считал, ненадолго. Но теперь мысль уехать скорее в отпуск вместо этого всего кажется абсурдом.

Обследования мать проходит, хоть и причитает постоянно, что это дорого. Что можно все сделать по квоте, ждать правда долго, но уверяет, это ерунда.

Ерунда? Как она не понимает, что счёт, возможно, идёт на недели! Ебнет в один момент, и все. Но все же она мне не перечит, а врач уверяет, что шансы на выздоровление есть, хоть и риски тоже имеются.

Инну я беспокою за всё это время только по работе, делая вид, что в упор не замечаю её откровенных намеков. Меня эти бабские привязанности абсолютно не волнуют, и каждый раз просыпаюсь с новой девицей. Благо, за эти годы ничего не изменилось, и доступных девчонок по-прежнему полно. Я всё же за разнообразие.

О Саше практически не думаю, есть чем заняться, да и выбросить из головы мысли о дочке друга – самое верное решение, но внезапно встретив ее, испытываю противоречивые чувства.

Это происходит в офисе отца, она уходит, когда я приезжаю. Мы сталкиваемся на выходе из лифта, точнее выходит она, я как раз спешу к Матвею. Девушка выскакивает на меня неожиданно. Влипает буквально, я по инерции хватаю ее за плечи. Не нахожу ничего лучше, чем спросить, как дела в учебе. Она растерянно хлопает ресницами в ответ на мой идиотский вопрос, да что уж, ее успеваемость меня волнует вообще в последнюю очередь. Но не о парне же спрашивать. Я даже не запоминаю, что она отвечает, смотрю в бездонные глаза и думаю о том, что ее губы катастрофически близко. Так нельзя. Нехотя разжимаю руки, хотя хочется, наоборот, прижать Сашу к себе, наваждение какое-то, она просто кивает и спешит на выход, оставляя вместо себя аромат цитруса с нотками жасмина.

Наконец, через две недели документы одобряют, я официально становлюсь участником тендера. Предлагаю Кострову это отметить, а он, гад такой, как раз собирается смыться на дачу вместе с семьей. Пить в одиночестве не с руки, а Инна не представляется подходящей компанией, потому что заканчивать такой вечер придется в ее постели. Но за эти две недели она как-то слишком много трется возле меня, и это напрягает. Ничего не значащий секс в моем понимании выглядит как-то иначе. Поэтому я намеренно ее сторонюсь.

В общем, когда я уже решаю, что придется одиноко сидеть дома или ехать в ночной клуб клеить девицу на ночь, Костров вдруг предлагает отправиться на дачу с ним.

Я честно хочу отказаться, но тут же вспоминаю Горелово и старый деревянный дом бабки Мота, в котором мы провели не одно лето. Как носились на великах к озеру, собирали грибы в лесу за деревней. Сраное ностальгическое чувство заставляет меня согласиться.

В Горелово я приезжаю только к полудню, в то время, как святое семейство успело смыться с самого утра. К моему приезду стол уже готов.

Я с удовольствием осматриваюсь, кроме самого дома, кажется, ничего не изменилось, та же деревня, природа, воздух, чувство свободы и безнаказанности. Дом Мот подлатал и изнутри, и снаружи, строитель, что тут скажешь.

Мы устраиваемся на улице за летним столом, я сажусь на пластиковый стул, с удовольствием вытягивая ноги, закрываю глаза, пока Ирина бегает, заканчивая сервировку стола.

В какой-то момент чувствую на себе взгляд и, открыв глаза, поворачиваю голову в сторону дома. На выходе стоит Саша и смотрит в упор. Кажется, она не ожидала меня здесь увидеть, судя по ее настороженному выражению лица. Впрочем, может, просто боится, что я сдам ее отцу? Расслабься, детка, я не такой.

Киваю, глядя, как она приближается. На Саше белый сарафан в красный мелкий цветочек: оголенные плечи и юбка до середины бедра. Если девушка покружится, наверняка, будет видно трусики. Сам себя одергиваю от таких мыслей. Посмотри на нее, Борцов, она же реально ребенок, даже одевается, как семилетка какая-то.

– Здравствуйте, Роман Александрович, – говорит мне, усаживаясь на другом конце стола, я снова киваю, непроизвольно морщась и чувствуя себя старым извращенцем. Она ко мне по имени-отчеству, а я думаю, какие у нее трусики.

Почти заставляю себя не смотреть на эту пай-девочку, хотя слова Инны не идут из головы. Но пока мне сложно поверить, что этот тихий омут полон чертей, хотя при таких запретах, которыми обложил ее отец, их должно быть немало. Притаились и ждут своего звездного часа. Если верить Инне, конечно. Хотя я бы делил надвое, она сама испорченная, вот и смотрит на все с такой же позиции.

Я снова морщусь, понимая, что слишком много думаю о Саше. Переключаю внимание на Мота, включаюсь в разговор, периодически бросая на девчонку взгляды. Она ест быстро, глядя в свою тарелку, а потом сразу уходит.

Часа через два супружеская чета оставляет меня одного, я решаю прогуляться до озера. С удовольствием прохожу по знакомой тропинке вдоль леса и выхожу на берег. Народу много, детвора с визгом бросается в воду, шумит, пляж усеян отдыхающими.

Кидаю взгляд на берег и замираю, потому что вижу выходящую из воды Сашу. На ней простой черный купальник, она идет, отбрасывая назад длинные мокрые волосы. А я пялюсь на нее совершенно неприлично и ничего не могу сделать.

Впервые отмечаю, что у девушки отличная фигура: тонкая талия, плавный изгиб бедра, узкие плечи и небольшая высокая грудь. И коленки, мать их!

Пока я стою, разглядывая ее, она идет в мою сторону, но замечает не сразу. Останавливается в трех метрах и смотрит, не двигаясь, несколько секунд. А потом решительно идет на меня. Не успеваю ничего подумать, как девушка, остановившись в паре шагов, наклоняется за полотенцем. Я, как долбанный извращенец, смотрю на ее приоткрывшуюся грудь, покрытую мурашками. Саша не вытирается, закутывается в полотенце, отвернувшись от меня, а после уходит. Прямо так, держа свои вещи в руках. Я провожаю ее взглядом, чувствуя, что дал маху, как бы девчонка чего не надумала.

Искупавшись, возвращаюсь домой и до самого вечера мы с Мотом застольничаем, то обсуждая дела нынешние, то вспоминая былые. Ложусь спать усталый, но вполне довольный. А ночью просыпаюсь от настойчивого желания пить. Надо было захватить с собой бутылку воды.

Спускаюсь вниз, стараясь быть тише, все-таки три часа. Захожу на кухню и быстро пью прямо из-под крана. Утолив жажду, поворачиваюсь и вижу в лунном свете, падающем в окно, Сашу. Она спит в кресле-качалке, поджав под себя ноги. Я тихо приближаюсь, сам не зная, зачем.

Девушка вдруг шевелится, но не просыпается, просто поворачивает голову на другую сторону. Бретелька ее пижамной майки сползает вниз по плечу, оголяя грудь. Почему-то это выглядит охуенно именно сейчас, когда ее кожа в лунном свете кажется фарфоровой, когда грудь спокойно поднимается и опускается во сне. Я вижу небольшой сосок и ловлю себя на желании сесть перед ней на колени, поцеловать тонкую красивую шею, спуститься вниз и захватить губами сосок. Представляю, как девушка застонет, тяжело выдыхая, как подастся мне навстречу.

Стояк не заставляет себя ждать, и я мысленно матерюсь. Совсем ты, Борцов, офонарел, почти пятый десяток, а фантазируешь, как завалишь восемнадцатилетнюю скромницу. Блядь, реально не дело.

Я нахожу в себе силы развернуться и уйти. Если так хочется трахнуть молодое горячее тело, всегда можно найти кого-то. Вот, к примеру, до официантки из кафе я так и не добрался.

Ложусь в постель со стояком, который не желает проходить, потому что перед глазами так и стоит спящая Саша. Я ворочаюсь и почти решаюсь на утреннюю пробежку, когда слышу осторожные шаги в коридоре. Нутром чую, что это она, затихаю, даже дышать почему-то перестаю. Шаги затихают перед дверью. Перед моей дверью.

Глава 8

Саша

Мне снится сон, такой волнительный и возбуждающий, что я просыпаюсь в легкой испарине. Сжимаю колени, словно пытаясь погасить импульсы, расходящиеся от низа живота. Оглядываюсь, не сразу понимая, что сижу в кухне. Глубоко вдыхаю и чувствую аромат туалетной воды Романа, боже, он мне уже везде мерещится, и во сне, и наяву.

Встаю, поправляя съехавшую бретельку, и потягиваюсь. Комната родителей на первом этаже, моя и гостевая наверху. Домик небольшой, но уютный, очень люблю здесь бывать. Правда, в этот раз чувствую себя не в своей тарелке.

И все из-за Романа… Александровича. Хотя язык не поворачивается его так называть. Ничего не могу с собой поделать, весь день украдкой пялюсь в окно, глядя на него. Как он смеется, как жестикулирует, что-то рассказывая, как плавно двигается, словно хищник, красивый, уверенный в себе лев.

Но беда даже не в этом, а в том, как он смотрит на меня. Или я схожу с ума, охваченная своими желаниями, или нравлюсь ему. Он не просто смотрит, пронзает взглядом, сканирует, раздевает. И от этого телу становится жарко, мыслям в голове тесно, и все, чего хочется, чтобы это были не только взгляды, чтобы он прижал меня к себе, чтобы целовал, как тогда в темноте подъезда, даже ещё жарче, чтобы раздевал меня, стягивал трусики.

Я отчетливо вижу его широкоплечую фигуру над собой, его дьявольский взгляд, такой непроницаемый и в то же время горящий, вижу его улыбку в уголке губ, которую безумно хочется целовать. Вижу, как он уверенно раздвигает мои ноги и оказывается сверху. Мне кажется, я даже чувствую тяжесть его тела, неповторимый запах кожи с нотками туалетной воды.

Сама не замечаю, как за этими мыслями снова оказываюсь в кресле, а рука скользит между ног. Но тут же одёргиваю себя, вскакиваю, сгорая от стыда и желания одновременно, и спешно поднимаюсь на второй этаж.

Застываю возле двери в комнату Романа. Что, если бы я вошла сейчас? Берусь за ручку, сжимаю ее так, что белеют костяшки пальцев, но не опускаю вниз. Это безумие. Даже если мои бредовые мысли реальны, и Роману я интересна, вряд ли он сильно обрадуется тому, что я пришла к нему в комнату в дачном доме, на первом этаже которого спят мои родители.

Мои строгие родители.

Эта мысль немного отрезвляет. По крайней мере, я отпускаю дверную ручку и делаю несколько шагов до своей двери. И только внутри понимаю, на что чуть было не решилась! Сумасшедшая. Нужно лечь спать и просто забыться. Правда, как это сделать, даже если во сне меня преследует этот мужчина?

На следующий день мы отправляемся на озеро все вместе. Я специально даже купальник на беру, потому что плавать при Романе после вчерашней встречи на берегу не буду.

Мы бросаем покрывало на траву в стороне от пляжа, и они сразу собираются купаться. Ничего не могу с собой поделать, когда Роман начинает стягивать футболку, мой взгляд притягивается к нему. Краем глаза замечаю, что не только мой, женщины вокруг смотрят на него совершенно однозначно. Даже мама, которая по уши влюблена в папу, замечает:

– Ты в отличной форме, Ром.

Он растягивает губы в улыбке и отвечает ей тем же.

– Да, – смеётся отец, хлопая себя по животу, – скоро придётся мне отправляться в спортзал.

Мама на это только фыркает. Они втроем идут к воде, а дамы, и я в том числе, провожают взглядами широкую спина Романа и шикарную задницу, которую даже просторные шорты для плаванья не скрывают. Разве может мужчина быть настолько идеальным?

Я ложусь на покрывало и закрываю глаза. Лежу так до тех пор, пока троица не возвращается. Почти сразу начинает портиться погода, поднимается ветер, а небо в один миг заволакивает тучами.

– Пора домой, – замечает отец, и мы быстро собираем свои пожитки, после чего вместе с остальными отдыхающими идём к тропинке.

Дождь застаёт нас на середине пути, резко срывается с неба, косыми острыми струями хлещет по рукам. Мы начинаем бежать, мама смеётся, прыгая в быстро появляющиеся лужи. Я же стремительно мёрзну, на мне только вчерашний сарафан из тонкой ткани, он моментально вбирает влагу и прилипает к телу, так что я почти голой себя чувствую. Волосы липнут к лицу, нос шмыгает, зубы стучат – так я и вбегаю в дом.

– Быстро переодеваться, – кидает мама, и они с отцом скрываются в своей комнате.