Дочь лучшего друга Николаева Юлия

Глава 18. Саша

Я все ещё часто дышу, а сердце стучит так, что кажется, его стук проносится эхом по комнате. Я ведь даже не подозревала, что может быть настолько хорошо. Меня не отпускает, внизу живота сладостное покалывание от накрывшего меня сумасшествия. Сжимаю ноги и натягиваю футболку на колени.

Все произошедшее кажется настолько нереальным, что я оглядываюсь. Нет, не сплю, это квартира Романа, и он только что довел меня пальцами до безумия, до… оргазма. Первого в моей жизни. И пока что единственного.

Следом за приятной усталостью приходит чувство неловкости. Мне стыдно, но пожалеть о произошедшем не могу. Как будто я только что попала в мир, о котором ранее и помыслить не могла! Даже сейчас чувствую в теле дрожь лишь от воспоминаний взгляда Романа.

Когда села в кресло в футболке, под которую не надела белье, была уверена, он меня просто вышвырнет. На свой страх и риск продолжила, но вопреки моим опасениям его глаза вдруг заволокло мороком, и когда он приблизился и я почувствовала в себе его пальцы, больше не отдавала отчёт своим действиям.

Снова внизу живота растекается приятное чувство, бросаю взгляд на дверь ванной: что будет, когда он оттуда выйдет? Скажет ли, что между нами ничего не может быть?

И как вообще назвать то, что произошло?

Наваждение постепенно отступает, и я понимаю, что не смогу ему смотреть в глаза, мне страшно и до жути стыдно. Решительность испаряется, и я начинаю фокусироваться на реальности. А она очень проста: со стороны Романа чувств нет. Да и быть не может. Он взрослый, состоявшийся, ему нужен просто секс. И как он уже заверил — не со мной. А то, что случилось… Ну я сама напросилась, что тут скажешь.

На столике рядом оживает телефон, по инерции бросаю взгляд на экран и замираю. Сердце падает в пятки: пишет Роману контакт "Инна", и что-то мне подсказывает — я ее хорошо знаю.

"Повторим сегодня ночью? Ждёшь меня?" — светится на экране блокировки.

Охватывает паника, и я опускаю босые ноги на пол. А если она сейчас приедет? Решение приходит мгновенно.

Не успеваю даже подумать, просто бегу в комнату, пока из ванной доносятся звуки душа, скидываю футболку, надев платье, хватаю сумочку и прихожу в себя только на улице.

Ночной воздух бодрит, ветерок приподнимает подол платья. Делаю шаг, испытывая подозрительное чувство лёгкости, и застываю на месте. Нижнее белье я так и не удосужилась надеть. Идиотка.

Не возвращаться же теперь. Прости, Роман, я тут оставила свои трусы! Бред. Ругаю себя за импульсивный поступок, но основные мысли крутятся вокруг того, что теперь Роману ничего не мешает провести ночь в повторах с тётей Инной. А об этом я даже не хочу думать. И поступаю эгоистично, хотя мне и впрямь больше не к кому сейчас идти.

Чувствую себя паршиво, это подло с моей стороны, но все равно набираю знакомый номер. И если уж на то пошло, и Роман захочет эту ночь провести с ней, то ничего не мешает тете Инне оставить меня дома и поехать к нему. Мне не нравится этот сценарий, но почему-то кажется логичным, что лишняя именно я, а не она. Мне придется смириться с этим.

— Саша?

Тетя Инна, видимо, держит телефон в руках, так как слишком быстро отвечает. Впрочем, я догадываюсь, почему.

— Что-то стряслось?

— Нет, то есть да… Можно я приеду?

— Да, конечно, — неуверенно отвечает она. — Говори адрес, я сама подъеду, как раз на такси сейчас и… Это что, ты? Стойте! — слышу крик в трубке и не понимаю, что вдруг нашло на тетю. — А почему ты здесь? — спрашивает уже настороженно она. — Я вижу тебя, Саш, стой там, мы сейчас развернемся и подъедем.

Кладу трубку и оглядываюсь, на другой стороне дороги, действительно, серая иномарка, которая, развернувшись, останавливается около меня.

На кухне у тети Инны уже не так уютно, как раньше. И дело не в обстановке. Чувствую себя совершенно некомфортно, но она — единственная, с кем я обычно делюсь своими переживаниями. В груди тяжесть оттого, что я совсем не думала о ее чувствах все это время.

— Так что между вами произошло? — слышу логичный вопрос, но не сразу понимаю, что касается он не нас с Романом. Похлопав ресницами, догадываюсь, о чем она.

— Ничего. Точнее, он начал приставать, а я… Я не хотела. Он чуть не… — прерываюсь, не договорив. Говорить, что спас меня Роман, пожалуй, не стоит. — В общем, я не смогла.

— Саш, — мягко произносит тетя Инна. — Тебе просто нужен более опытный парень. Но ты влюблена в этого, да? Как его, Андрей? К нему же ты сегодня поехала? Ты снова не испытала оргазм?

— Испытала, — срывается тихо с губ, и Инна наклоняет голову.

— Тогда я тебя совсем не понимаю.

Не знаю, что ответить. Просто молча смотрю перед собой и не произношу ни звука.

— Ладно, — прекращает она пытку. — Сегодня был трудный день, потом все расскажешь.

Она собирает со стола посуду, о чём-то думает, молчит, я чувствую повисшее в воздухе напряжение, хочу скорее уйти в комнату, но вдруг из ее рук падает чашка. Не разбивается, ударяется о раковину, и мы обе вздрагиваем от внезапного звона. Мгновенье тетя стоит спиной ко мне, напряженная, а потом резко оборачивается и смотрит в упор.

— А что ты делала в том районе? Андрей там живёт?

Вопрос застаёт врасплох. Просто киваю, потому что ещё чуть-чуть, и я не сдержусь, сама все выложу. Поднимаюсь с места, стараясь не встречаться с тетей Инной взглядом, но она меня не отпускает:

— А в каком доме?

— Точный адрес не помню, — ожимаю плечами. На самом деле, я понятия не имею, где живёт Андрей, а после сегодняшнего, так тем более не хочу знать. — Я в душ, — меняю тему, тетя Инна, словно заколдованная, кивает.

Смотрит с подозрением, но все же улыбается. Правда, я вижу, что эта улыбка дается ей непросто.

— Саш, если ты что-то скрываешь… Можешь мне рассказать. Что бы это ни было. Я всё пойму. Поняла? — говорит она спокойно, даже заботливо.

Мне почему-то кажется, что так и было бы, если бы я была чуть посмелее.

— Хорошо, — киваю, жалея, что все вот так складывается.

Наверное, она и впрямь все поймёт, но я слишком трушу, чтобы сейчас выложить все, как есть.

Удаляюсь с кухни в подавленном состоянии. Голова кружится и все, чего я хочу, — поскорее лечь спать.

Но вопреки усталости, уснуть не получается. Прислушиваюсь к шорохам в квартире, за окном, ворочаюсь с одного бока на другой. Я даже готова к тому, что услышу, как тетя Инна квартиру покидает. Но она просто ложится спать. И у меня не получается не порадоваться этому факту. Хотя в голове крутится вопрос: тетя Инна сама не поехала или Роман ей отказал? Очень хотелось бы, чтобы второе.

Утром в квартире я просыпаюсь одна. Телефон я отключила, когда увидела такси с тетей Инной, и сейчас ловлю пропущенные вызовы: неизвестный номер звонил ночью, утром мама, папа и Инна. Бросаю взгляд на часы, и становится понятна причина атаки на мою персону. Одиннадцать утра.

Быстро собираюсь и вскоре уже еду домой на такси. Тетя Инна на звонки не отвечает, дверь я закрываю на запасной ключ, хранящийся в ящике тумбочки. Один раз уже пользовалась им, когда нужно было место, чтобы уединиться с Димой. Непроизвольно морщусь от воспоминаний, хотя тёте благодарна за помощь.

Уже подхожу к дому, когда дозваниваюсь ей. Голос у тети Инны растерянный, она быстро говорит, что занята и перезвонит. А мне снова становится тошно. Если ночью планы из-за меня поменялись, то прямо сейчас она может быть, где угодно. Вряд ли занята работой, ведь сегодня воскресенье.

Стараюсь об этом не думать, иначе можно сойти с ума. Но тут вспоминаю вчерашнюю просьбу отца и закусываю губу. Роман под напором папы согласился взять меня в помощницы. Вот только мне самой теперь нужна помощь.

Глава 19. Рома

Я беру телефон с намерением ей позвонить. Что бы ни произошло, но я помню, что Саше некуда идти. И тут же вижу на экране непрочитанное сообщение от Инны. Как же не вовремя во всех отношениях! Надеюсь, ей не придет в голову приехать сейчас.

Сажусь с телефоном в кресло, и тут же всплывает яркая картинка, как Саша стонет, полулежа в нем. Блядь, кажется, от кресла придется избавиться. Нахожу Сашин номер и уже почти нажимаю на трубку, как приходит новое сообщение от Инны:

«Прости, сегодня не выйдет. Срочные дела».

Не знаю, почему, но думаю о Саше. Точнее, о том, что она позвонила Инне, кому еще? Надеюсь, девчонка в порыве откровений не расскажет лучшей взрослой подруге о случившемся. Потому что Инна точно не тот человек, которому следует знать о таком. А что, кому-то следует?

Сознайся, Борцов, ты бы не отказался, чтобы об этом случае вообще никто не узнал. Потому что придется брать ответственность, в конце концов, как бы ни провоцировала меня Саша, пальцы в нее я засунул по собственной инициативе. Хорошо, что только пальцы.

Так, с этим надо заканчивать. Я решительно набираю Сашин номер, абонент недоступен. Мне хочется выругаться, я понимаю, ей всего восемнадцать, но должно быть какое-то элементарное чувство самосохранения, ответственность за свои поступки. Она же должна понимать, что я буду переживать за нее.

Отбрасываю телефон в сторону и падаю на пол, делаю пятьдесят отжиманий, чтобы переключить голову. Спорт в этом плане отличная штука. Поднявшись, иду в ванную, умывшись холодной водой, решаю: единственный разумный выход — лечь спать. Завтра будем разгребать.

Утром я просыпаюсь от звонка в домофон. Кидаю взгляд на часы: десять утра. Кого же принесло в воскресенье в такую рань? Пока иду к двери, воображение рисует разъяренного Мота, прибежавшего бить мне морду за поруганную честь дочери, но там оказывается всего лишь Инна. Хотя я не спешу радоваться, потому что допускаю мысль, что она уже в курсе случившегося.

Открываю дверь и жду ее на пороге. Инна выходит из лифта и немного стопорится, не ожидая меня увидеть. Натягивает улыбку, хотя до этого вид был задумчивый и хмурый.

— Привет, Рома, — чмокает в щеку и проходит в квартиру.

Вчера вроде выпила немало, а выглядит с иголочки, вот что значит уметь за собой следить. Она проходит в гостиную, я иду следом.

— Чем обязан столь раннему визиту? — спрашиваю ее.

Инна садится на расстеленный диван, и я запоздало думаю, что надо было убрать постельное белье.

— У тебя были гости? — спрашивает Шамова, поправляя подушку, не успеваю я ответить, как она меняется в лице.

Так как я стою, мне отлично видно, отчего Инну так перекосило. Под подушкой лежат маленькие кружевные трусики. Я мысленно матерюсь. Эта дуреха убегала в такой спешке, что забыла про нижнее белье? Или оставила мне в подарок о произошедшем?

Второе с Сашей совсем не вяжется, поэтому я возвращаюсь к первому варианту.

Инна переводит на меня взгляд, нелепо хлопая глазами, я морщусь.

— Только давай без сцен, — беру трусики и кладу их в карман штанов, — я не обещал хранить тебе верность.

Инна криво усмехается, отводя взгляд, смотрит в окно и о чем-то думает. Потом резко встает.

— Я, наверное, пойду, — она даже не смотрит на меня, впрочем, я не собираюсь ее держать.

Инна быстро обувается и уходит, не попрощавшись. Закрыв дверь, провожаю Шамову взглядом в окно, она спешным шагом пересекает двор, вскоре ее машина уезжает, а я так и стою. Сую руки в карманы и чувствую шелк. Достав трусики, смотрю на них. Я должен их вернуть? Нет уж, выбросить и забыть, переживет Саша без дорогой тряпочки.

Интересно, а Мот знает, что его дочка тратит деньги на такие вещицы? Пару раз меня затаскивали в магазины нижнего белья, и точно могу сказать, трусики тянуть баксов на двести. Я иду к помойному ведру, но в последний момент сворачиваю и выхожу из кухни. Трусики бросаю на стиральную машину. Да и черт с ними, даже думать не хочу. У меня и без того дел полно.

Собравшись, еду к матери. Завтра у нее очередной сбор анализов, если в этот раз все будет нормально, то можно будет класть на операцию. Я должен удостовериться в том, что мама пьет лекарства и правильно питается.

Воскресенье, отчим дома, открывает мне дверь, кивнув, растворяется в комнате, пока мама хлопочет на кухне, накрывая на стол.

— Привет, сынок, — целует в щеку, я с удивлением замечаю, что у нее хорошее настроение. Кажется, успел забыть, что это такое. Меня кормят кашей и сырниками со сметаной, так что я чувствую себя почти ребенком. Правда, вполне себе счастливым ребенком. Мать опять сидит и смотрит на меня, подперев щеку.

— Рома, — говорит осторожно, — у тебя есть… возлюбленная? — заканчивает, на мгновенье сбившись.

Я бы рассмеялся ей в лицо, если бы она не была моей матерью. Возлюбленная, блин, придумает же тоже.

— Нет, мам, я старый солдат и не знаю слов любви, — шучу в ответ, она улыбается, вздыхая.

— Хотелось бы успеть понянчить внуков, — говорит несмело. Еда встает у меня поперек горла. Я тяжело выдыхаю.

— Мам, я не стремлюсь жениться. Если только попадется какой-нибудь удачный вариант для бизнеса.

Она закусывает губу, отворачиваясь к окну. Сам не знаю, зачем это сказал. Типа лучше же знать правду? Только не для матери, лелеяла бы мысли о внуках, была бы счастливее.

— Это я виновата, — говорит вдруг.

Ну совсем ни в какие ворота. Только разговоров по душам мне не хватало. Все в этом городе, кажется, от меня чего-то хотят, каждый по-своему.

— Мам, давай не будем.

— Не будем, — кивает она и продолжает. Женщины! — Мы с твоим отцом не любили другдруга.

— К чему эти откровения?

— Хочу, чтобы ты знал, мало ли что…

В ее глазах словно что-то вспыхивает и гаснет. И хотя на губах улыбка, но появляется грусть. А я понимаю: она думает, что может не пережить операцию.

Самое поганое, что и такое может быть. Никто не застрахован, как говорится. А у неё слабое сердце и не самые лучшие показатели здоровья в принципе. Но это все равно не повод для задушевных бесед. Я бы предпочёл сдохнуть, не вываливая на своих родных всякое дерьмо.

— Мам, мне это совершенно неинтересно, — я отодвигаю чашку с чаем и сдерживаю желание встать и уйти прямо сейчас.

Она кивает, мы молчим. Смотрю на ее руки, в которых мама теребит кухонное полотенце с лондонским автобусом. В голову приходит нелепая мысль о том, что мать пределы области-то никогда не покидала и вряд ли догадывается, что это вообще за рисунок. Я был в Лондоне три раза, вообще много где был, а вот она нет. И странным образом я чувствую за это свою вину.

Теперь вот, сидя за столом в ее маленькой кухне, понимаю, что я был достаточно эгоистичен для того, чтобы выжить и жить без родителей. Но вот забирать у матери единственного ребёнка — это, пожалуй, даже не эгоиста поступок. Полного мудака.

Вздыхая, придвигаю обратно чашку.

— Ну что ты там хотела рассказать? — говорю, стараясь выглядеть дружелюбно.

Я все ещё не уверен, что хочу знать всю подоплеку.

Мама смотрит внимательно, а потом вдруг улыбается. Отводит глаза к окну и говорит:

— Мы поженились, потому что я забеременела. Это сейчас многие не видят в этом проблемы, но тогда было иначе. Я не хотела оставаться матерью-одиночкой, вот и пошла за Сашу.

От прозвучавшего имени я внезапно вздрагиваю. Вовсе, конечно, не потому что с таким трепетом отношусь к отцу, с которым общаюсь так же мало, как и с мамой. Нет, просто с некоторых пор Саша — это прочная ассоциация с Костровой. И ассоциация такая, что лучше не вдаваться в подробности.

Мать не замечает моей реакции, говорит и говорит. Я слушаю, наблюдая, как с каждым словом ей становится легче. Она словно сбрасывает мешки с песком с воздушного шара, и тот начинает радостно набирать высоту.

История, впрочем, банальная. Они жили потому, что так жили все. Отец выпивал, оба работали, чтобы хоть как-то прокормиться. И казалось, конца края этому не будет. А потом появился он. Отчим, то есть. И мама вдруг поняла, что имеет право быть счастливой.

В четырнадцать, когда родители развелись, я считал мать эгоисткой, и сейчас, слушая ее, мнения своего не изменил. Все мы эгоисты. Особенно когда дерьма хлебнём, а потом нас пряником поманят. Маме просто повезло, что ее пряник оказался на самом деле вкусным.

Когда она заканчивает, мы ещё немного сидим в тишине. Знаю, она ждет от меня, если не подобного откровения, то хоть каких-то слов утешения.

Улыбаюсь и говорю:

— Я рад, что ты счастлива, мам.

Она меня обнимает, целует в макушку. Не скажу, что между нами рухнула стена, но по крайней мере, матери стало легче. А я своё дерьмо все-таки оставлю при себе.

Остаток дня проходит как-то незаметно. Изучаю заново все документы и информацию на Чернова и Кирсанова. И все больше мне видится в этой истории двойное дно. Хотя Мот почти прыгает от радости, но меня терзают большие сомнения, что Чернов вообще слышал хоть что-то о нас от Кирсанова.

Времени остаётся не так уж и много, так что надо действовать, не зря же я тут торчу. Профукать такой объект будет обидно. Снова берусь за Чернова, он у нас ярый благотворитель, жертвует то там, то тут. В конце приписка от Вадима об открытии в больнице нового отделения, где тот непременно будет присутствовать. Ладно, товарищ Чернов, если на личную встречу к вам не попасть, пойдём на общественную.

Матвею решаю пока не говорить, предпочитая встретится с Черновым лично и без свидетелей. Не удивлюсь, что Костров бы туда со мной потащился и Кирсанова с собой прихватил. Обойдёмся без лишних глаз.

На следующий день я прихожу в офис к девяти. Накопилось всякого, плюс неплохо с Москвой связаться, изредка стоит давать пороху, чтобы не расслаблялись.

Усаживаюсь за стол, думая о том, что кофе бы сейчас не помешал, когда в дверь стучат. Я не успеваю ничего ответить, потому что следом показывается голова Матвея.

— Привет, — улыбается он, я отвечаю тем же, гадая, что привело его ко мне в такую рань.

— Вот, — заходит он, — решил в первый рабочий день сам подвезти твою помощницу.

Костров отходит в сторону, я вижу Сашу и мысленно матерюсь: как же я мог забыть об этом нелепом разговоре!

Глава 20. Саша

Я пытаюсь отговорить отца от его затеи отправить меня в подмогу к Борцову. Если так можно назвать мое невнятное бормотание. Ведь на его вопрос, а почему нет, я только хлопаю глазами, не зная, что сказать. По крайней мере, из того, что можно озвучить вслух.

Какая-то ирония судьбы, но папа своими руками толкает меня к очередному искушению. Я мысленно перебираю шкаф, мне хочется выглядеть завтра так, чтобы у Романа дыхание перехватило. Инна предпочитает деловой стиль во всем, и мне хочется хоть немного ей соответствовать.

Она, кстати, так и не перезванивает, и я к общению не стремлюсь. Чувство вины никуда не исчезает, оправдываю себя лишь тем, что я-то Романа поцеловала первая. Он ворвался в мои мысли до того, как я увидела их вместе… Понимаю, что это нелепые оправдания, но сейчас мне нужны хотя бы они.

Я все ещё не понимаю, что творится у меня внутри. То хочу испариться и никогда с Романом не видеться, то замираю от волнения: наша скорая встреча неизбежна.

Когда в сопровождении отца прибываю в офис, где предлагала Роману себя, чувствую, как потеют ладони. А уж встретившись с ним взглядом, хочу и вовсе упасть в обморок.

— Инна скоро подъедет, она поможет Шурочке разобраться, а вы пока пообщайтесь, расскажи в общих чертах обязанности, короче, займи ее, — слышу голос отца, отгоняя наваждение.

— Ну что ж, Шурочка, — прилетает в меня хмурый взгляд. Роман делает паузу, он никогда не называл меня этим дурацким прозвищем, и ощущение, будто он в курсе, как оно меня бесит. Хотя откуда бы ему знать? — Мне нужен ответственный сотрудник, который не сбежит от трудностей.

Роман так выделяет это "не сбежит", что я не выдерживаю и опускаю глаза.

— К тому же, ты всегда должна быть на связи. Дела могут быть срочными.

Хоть Борцов и добавляет официальные нотки, я чувствую, что он меня отчитывает за побег из его квартиры. Вчера я извелась в предположениях, его это неизвестный номер, что красуется в списке пропущенных или нет. На всякий случай сохранила, но выводы делать не спешу. Уже однажды поторопилась.

— В остальном, ничего сложного, — немного смягчает тон Роман. — Просто внимательно слушай и выполняй, что я говорю.

Киваю и невольно ухмыляюсь. Не удивлюсь, если он ещё намекнёт, что не по уставу предложения заняться сексом. Меня даже немного забавляют эти двойные смыслы, и я сдерживаю очередную улыбку. Поднимаю взгляд и натыкаюсь на темные омуты, вспыхивая моментально. Как же теперь держаться, как с ума не сойти, если Роман будет так близко?

— Шурочка очень ответственная, уверен, ты не разочаруешься в ней, — хлопает того по плечу папа. — У нее в институте пара информационных занятий на неделе и всё. В остальное время она твоя.

Отец не замечает, как я дергаюсь от этой реплики. Борцов тоже замирает.

Хотелось бы мне быть его. И теперь, когда я знаю, как мое тело реагирует на его прикосновения, хочется его ещё больше. Полностью. И не только физически.

Закрываю глаза, отгоняя сумасшествие, которое приходит в голову.

— Ну хорошо, у меня встреча, я тогда пойду. Созвонимся, — бросает Роману папа и удаляется, а я так и стою посреди кабинета, кусая губы и пытаясь сосредоточиться.

Роман молча отодвигает стул, указывая на него взглядом, а сам усаживается в кресло.

Мы какое-то время наполняем молчание еловкостью, потом Роман спрашивает:

— Есть какие-то вопросы перед тем, как я начну вводить… тебя в курс дела?

Он едва заметно запинается, и я бы не обратила внимания, но уж слишком отчетливо рисую себе желанную картинку. Роман не потому ли запнулся, что тоже?

Ничего толкового не могу придумать, ради формальности говорю первое, что приходит в голову:

— Что насчет дресс-кода?

— Дресс-кода? — поднимает брови Роман. А что он думал, я спрошу, не хочет ли он взять меня прямо на рабочем столе? — Хороший вопрос, — вдруг ухмыляется Борцов, я не понимаю, что такого в моем вопросе, но Роман поясняет:

- Бывают деловые встречи в течение дня, поэтому на вас, Саша, должен быть надет деловой комплект. Полностью.

Я вспыхиваю, вспоминая свою оплошность. Значит, мое нижнее белье он нашел. Это же на него был намек?