Дочь лучшего друга Николаева Юлия

Глава 24. Саша

Звонит Андрей. Я не только видеть его не хочу, но и, разумеется, слышать. Тем более сейчас, когда рядом Роман.

Однако парень настойчив, я упорно отклоняю его звонки с того самого вечера в клубе, кажется, пора добавлять в чёрный список, может, он так поймёт, что я не желаю его знать?

Сбросив вызов, оборачиваюсь на новоиспеченного босса, чтобы понять, видел ли он звонящего. Не хочу, чтобы Роман знал, это породит только дополнительную неловкость.

Но у него такое задумчивое лицо, что я понимаю: мой телефон для него сейчас значения не имеет совершенно. Когда гаснет экран мобильного, вдруг замирает сердце от воспоминаний того самого вечера.

Неужели, он понял?

Я, интуитивно чувствуя, как Роман поднимает взгляд, тут же отворачиваюсь и бегу вверх по ступенькам. Будто это спасет меня от нахлынувших воспоминаний и стыда. Хотя после всего, что было между нами, можно за тот случай вообще не краснеть. А все равно от одной только мысли, что Роман прямо вот сейчас догадался, охватывает дрожь.

Останавливаюсь у двери, долго пытаюсь найти ключи в сумке, слыша позади шаги. Роман подходит стремительно, вот он уже за моей спиной, по телу бегут мурашки. Ну почему у нас все так сложно?

Мне хочется обернуться и сказать:

"Да, это была я. Я поцеловала тебя в подъезде и сбежала".

Обнять его, потянуться навстречу губам и подтвердить свои слова поцелуем. А он прижмет меня за талию крепко и скажет, что не нужна ему никакая Инна, Полина и ещё непонятно кто.

Но вместо этого я слушаю его сбившееся дыхание и проклинаю расстояние, которое преодолевать он не собирается.

Удивительно, но тогда, совершенно друг друга не зная, мы были ближе, чем сейчас, когда он, наконец, понял, с кем целовался. Парадокс какой-то.

Впрочем, я уже решила, что буду держаться, насколько меня хватит. Вчерашних впечатлений от слов мамы мне за глаза хватило. Может, я и проявила себя не с самой праведной стороны, но поведение Романа переходит допустимые границы. По крайней мере, для меня.

Наконец, нахожу эти чёртовы ключи и вбегаю в квартиру. Но спасения там нет и подавно. На кухне меня поджидает сюрприз: мама позвала на ужин тетю Инну. Кажется, родители решили поиграть в свах.

Усаживают Романа рядом с ней, а мне только и остаётся, что сесть по другую сторону Борцова. С одной стороны хорошо — я не вижу его глаз. С другой — всё очень плохо. Мы слишком близко, и при каждом случайном касании я замираю. К тому же замечаю, как тетя Инна кладет руку Роману на бедро, пока мама раскладывает по тарелкам ужин, а папа выбирает в баре напитки. Наклоняется к Роману и что-то шепчет на ухо. Тот в ответ улыбается, обнимая ее за талию. Идиллия.

Мне хочется реветь, я сосредоточенно утыкаюсь в тарелку, которую мама ставит передо мной. Не слышу, о чем говорят вокруг. Как он так может? Или это для меня только имеет значение? А ему вообще все равно, было-не было?

Мне прямо сейчас хочется встать и громко всех оповестить: да, я хочу Романа. И всего несколько дней назад его пальцы, которыми он сейчас держит вилку, были во мне!

Я даже встаю, и все, как по команде, переводят на меня взгляды. Давай, вот прямо сейчас скажи, чтобы стереть их довольные улыбки с лиц. Благодарю за ужин и иду к себе, слыша, как вслед летит смех тети Инны.

— Рома, вечером поговорим. — И вроде бы тихонько так, но слышно на всю кухню. — Если будет до разговоров, — это ещё тише.

А у меня от этой фразы стоит звон в ушах. Выворачивает наизнанку просто. И самое скверное, что даже позвонить некому, чтобы поговорить. Та, которая меня всегда поддерживала, сейчас под столом наглаживает ногу мужчине, в которого я, кажется, уже по уши.

Закрываюсь в комнате и гипнотизирую стену, но спустя какое-то время из папиного кабинета слышу разговор на повышенных тонах. Роман и отец о чём-то спорят. Голоса приближаются, мужчины, видимо, выходят из комнаты.

— Ром, — слышу уже отчётливо. — Это просто прогулка, как раз пообщаетесь и поймёшь, что он нормальный, и волноваться нечего.

— Не вижу в этой встрече смысла.

— Ты как всегда, упрям. Невозможный просто.

— Именно поэтому добился многого. Мот, я способен отличить стоящее дело от херни полной.

- А я, значит, не могу?

— Ты не понял…

— И добился я не таких больших успехов, как ты, конечно. Куда мне до московских парней!

— Ладно, — вздыхает Роман. — Хорошо. Поедем на встречу, но после мы поставим в этой истории точку. Нам нужен Чернов, а не его шестерка.

— Доверься мне, Ром. Кирсанов играет на нашей стороне, и он — прямой путь к Чернову.

— Посмотрим, — слышу в ответ.

У них разлад? Значит, мне не показалась смена настроя папы после разговора с Борцовым в офисе. Я абсолютно не думаю о том, что по другую сторону двери, к которой припала ухом, может раздаться громкое:

— Шурочка! — Тут же отскакиваю, словно меня застали на месте преступления. — Ты не занята?

Бросаю взгляд в зеркало, поправив волосы, одергиваю платье и разглаживаю его на груди. Вот так-то лучше. Открываю дверь и тут же сталкиваюсь с мрачным взглядом Романа. Быстро перевожу свой на отца.

— Что ты хотел?

— Шурочка, собирайся, поедешь с нами.

— Куда? — от удивления мои брови ползут вверх.

— Партнер пригласил нас с Романом семьями на встречу сегодня вечером.

— Но я…

— Нужно поторопиться. Давай переодевайся, мы ждём тебя. Встреча деловая, но в неформальной обстановке. Роман, проинструктируй Шурочку, что говорить, в случае чего.

— Я вам точно нужна? — слишком резко произношу, понимая, что меня задело это "семьями". Какая семья из Ромы и тети Инны?

— Нужна. Ты член нашей семьи и помощница Ромы. Сама хотела чем-то заняться, вот и занимайся. Рома поможет тебе получить опыт.

Борцов на этих словах кашляет и отворачивается.

Ох, папа. Мне опыт очень нужен. Только Роман мне отказывается помогать в его получении.

Когда отец удаляется на кухню, Борцов бросает взгляд за мою спину, я оборачиваюсь: у тумбы возле кровати сидит огромный медведь. Папа подарил на прошлый день рождения, и у меня нет никакой возможности от этого плюшевого кошмара избавиться. Роман ухмыляется.

Говорит, что на встрече лучше помалкивать и о делах не распространяться.

— Все понятно, Саша?

— Нет, — качаю головой и ловлю удивленный взгляд. — Как мне одеться? Вы, Роман Александрович, говорили, что нужно придерживаться делового стиля.

— Нет, здесь не требуется то, что я говорил, — ухмыляется, а я киваю.

— Понятно, — отступаю на шаг и берусь за ручку двери, — значит, полный комплект необязателен.

Перед тем, как закрыть дверь, я успеваю заметить потемневший взгляд Романа, и оказавшись в комнате, растягиваю губы в улыбке.

Да, я не знаю, что у Романа в голове. Возможно, и к лучшему. Он бабник, которых свет не видывал — это определенно. Но пусть не думает, что не замечаю его реакцию на мои прикосновения. Даже словесные. Не одной мне страдать.

Дом этого партнера находится за городом в коттеджном поселке, мы довольно быстро до него добираемся. Встречают нас гостеприимно, но я замечаю, что Рома все равно напряжен. Даю себе установку не смотреть на мужчину, но почти сразу ее нарушаю. Правда, стараюсь делать это украдкой.

Располагаемся мы в беседке на улице, вечер тёплый. Под навесом бильярдный стол, и мужчины закатывают рукава. Первая партия папы и хозяина дома. Роман просто наблюдатель, и к нему регулярно подплывает тетя Инна. В общем, ничего нового, и я делаю вид, что меня это абсолютно не волнует.

Моего запала хватает ненадолго.

Ревную Романа к тете Инне и вообще не понимаю, зачем меня с собой потащили? Чтобы я точно сошла с ума? Кстати, этот Кирсанов — тот самый тип с неприятным взглядом, который был на дне рождении у папы. Он услужливо улыбается, старается быть учтивым, и слишком часто подливает папе и Роме в бокалы виски. И если первый расслаблен и дружелюбен, то второй по-прежнему хмур и почти не пьёт.

Жена Кирсанова суетится с угощениями, к ней присоединяются мама и тетя Инна. А я чувствую себя чужой на этом празднике жизни.

Вечер в самом разгаре, Кирсанов, кажется, опять позволил себе лишнего в выпивке. Он флиртует с тётей Инной и на меня кидает масляные взгляды. Видимо, понятие верности жене ему не знакомо. Пару раз Арсений подходит ко мне с ничего не значащими вопросами, я из вежливости улыбаюсь, стараясь улизнуть. И каждый раз ловлю хмурый взгляд Романа, следящий за Кирсановым, как только тот приближается ко мне.

В голову приходит совершенно неожиданная идея. Это потом я пойму, что она глупая, а сейчас злорадствую: помучайтесь, Роман Александрович, и вы.

Глава 25. Рома

Что она вытворяет? Нет, серьезно, эта девчонка просто дьявол во плоти. Сначала заявляет, что раз встреча неформальная, то можно и без… кхм… нижнего белья, а теперь улыбается этому скользкому типу Кирсанову.

И вроде все выглядит невинно, но я же вижу: она это делает специально, потому что весь вечер откровенно его сторонилась. Он тоже хорош, хоть бы при жене постеснялся лезть к другим бабам, одна из которых вообще восемнадцатилетняя.

Я морщусь, ну мне ее возраст тоже не помеха, чтобы пялиться. Зато вторая, то есть Инна, начинает сильно напрягать. Да, возможно, я несколько переиграл свою к ней расположенность, но я сразу обозначил позицию: ничего серьёзного.

А Шамова себя ведёт, будто мы не просто переспали, а решили пожениться. Меня от этой мысли аж передёргивает. Она и у Костровых представление устроила, что Ира томно вздыхала глядя на нас.

Женщины! Везде им романтика мерещится! Я подыграл-то только ради Саши, чтобы она оставила свои идеи относительно меня, решив, что я прочно занят другой.

Но, черт возьми, я чувствую свою ответственность за эту девчонку. Поставлю Инну на место позже, куда важнее сейчас то, что Саша вовсю ищет приключения на пятую точку.

И куда Мот смотрит?! Я бы девчонку вообще выпорол за такое поведение. Прямо на бильярдном столе. Черт. Хоть бы раз мысли о ней не ушли в плоскость секса.

Я, не раздумывая больше, подхожу и беру Сашу за локоть.

— На пару минут, — заявляю мрачно Кирсанову, и дочь Кострова испуганно хлопает глазами. Могу себе позволить такую выходку, я же теперь большой босс, может, я по рабочим делам ее отволок в сторону.

— Что он спрашивал? — говорю хмуро, Саша качает головой.

— Ничего такого, обычные разговоры, не по работе. Что-то не так?

Невинно хлопает ресницами. Не так? Она ещё спрашивает? Кроме того, что я думать ни о чем не могу, решая, надела она трусики или нет! Юбка до колен, слава богу, избавила меня от того, чтобы я окончательно не свихнулся, но ничего не стоит эту ненадежную ткань задрать. А там и колени ее острые, и… Борцов, блядь, соберись.

— Все так, — стараюсь говорить строго. — Если ты хочешь повторений сцены в клубе с тем недоумком, продолжай в том же духе.

Девушка тут же вспыхивает и бросает на меня хмурый взгляд.

— Переживаете, что снова меня спасать придется? Или боитесь того, что последует за спасением? Кому как не вам, Роман Александрович, знать, что опекать меня уже поздно. И точно не вашими руками!

О, дьявол. Ещё краснеет при этом. Вырывает руку и, ненадолго задержав взгляд, отворачивается и идет в сторону что-то обсуждающих женщин.

Возможно, я зря сорвался, ведь они с Кирсановым просто разговаривали, но мне этот тип с первого взгляда не понравился, а с подачи Мота так у меня вообще зеленый свет, чтобы всяких придурков исключать из её общества.

Я вспоминаю недавний разговор с Костровым, состоявшийся у него дома до того, как мы стали собираться сюда. И, честно сказать, я челюсть подбирал от его просьб и откровений.

Оказывается, он и Сашу ко мне пристроил, потому что считает, что она может отбиться от рук. Подозревает, что она на свидание может сбежать. Да только припоздал он со своими подозрениями.

— Ром, присмотри за ней, — говорит Мот. — Хочу, чтобы Шура всегда была на виду. Я переживаю за нее.

— Мы поэтому ее с собой берем? Мот, а ты не думал, что у нее вполне может быть уже личная жизнь?

— Вот отучится, обустроится, тогда пусть и личная появляется, — напрягается друг. — Если заметишь что-то подозрительное — дай знать. Ира говорит, Шурочка на днях расстроенная домой пришла.

Я стараюсь не выдавать себя, но зубы сжимаю.

— Думаешь, парень у нее? — осторожно интересуюсь, чувствуя себя хреновым другом.

— Я думаю, если так, двустволке недолго осталось пылиться, — отрезает Мот, и хрен поймёшь, шутит он, или мне пиздец.

— Ты не слишком ли на девчонку напираешь? Может, ей уже пора познать противоположный пол? Все-таки восемнадцать лет.

Нет, серьезно, мне даже кажется глаза Мота наливаются красным в этот момент.

— Она ещё ребенок, — как гром среди ясного неба звучат слова. Словно я что-то ужасное осмелился вслух произнести.

Понятно. Тут бесполезно.

Объяснять Моту, что его дочь совсем не малышка, я, конечно, не буду. Но, кажется, друг подкинул мне новых проблем своей просьбой. Я уже присмотрел за Сашей. Очень близко, твою мать.

К Кирсанову подходит Мот, делает знак рукой, и я выдыхаю. Вечер подходит к концу, и эта пытка скоро прекратится.

Мы перемещаемся в просторный кабинет, Кирсанов говорит вкрадчиво, Мот кивает. Я включаюсь в беседу, задаю несколько вопросов. Разговор, в общем-то ни о чем. Крисанов прямо не спрашивает, а я не делаю никаких намеков. Скоро встречусь с неуловимым Черновым, а там видно будет. Поэтому “деловой” разговор быстро сходит на нет.

Вскоре Костровы усаживаются в такси, Саша меня вниманием обделяет, бросает, глядя на Инну, пожелание доброй ночи, Шамова виснет у меня на локте. Когда мы остаёмся одни, заглядывает в глаза, и наткнувшись на хмурый взгляд, руку убирает.

— Сегодня ты не в духе, — замечает она.

Я молча еду в сторону ее дома, не ради того, конечно, чтобы скоротать с ней ночь, просто хочу избавиться от этой женщины. В голове бродят совсем никуда не годные мысли и образы вроде тех, где Саша задирает юбку, и нижнего белья не обнаруживается, а навязчивый голос Мота с просьбой присмотреть за его дочерью становится все тише и тише.

Торможу возле дома Инны слишком резко. Шамова, отстегнувшись, смотрит и неуверенно спрашивает:

— Зайдешь?

— Не сегодня, извини.

Кивнув, Инна собирается вылезать, но вдруг, развернувшись, кладёт руку мне на член.

— Хочешь, я тебя ублажу?

И даже начинает наклоняться, но я ее останавливаю.

— Давай поговорим, — отвечаю все же.

Она выслушивает меня с завидным хладнокровием, заверяет, что и в мыслях о серьёзном не думала.

— Просто поддерживаю образ, — пожимает плечами. — Раз уж нас представили как пару Кирсановым.

Ага, Кирсановым, и маме, и… Саше. Но об этом Инне знать необязательно.

— Раз уж секс отменяется, — усмехается она, — я домой.

Чмокнув в щеку, уходит походкой от бедра, я слежу за ней задумчивым взглядом.

На следующий день прямо с утра отправляю Сашу по делам. Я специально пришел пораньше и продмал этот вопрос. Сегодня она весь день в разъездах. На пару часов лишь заедет в офис, но тогда отъеду я.

Считаю это лучшим, что могу сделать для Мота. Присматривать за Сашей мне проще на расстоянии.

А ещё сегодня придут анализы матери, и я надеюсь, в понедельник ей сделают операцию. Набираю ее номер, и мне не нравится голос.

— Мам, все в порядке? — спрашиваю, она неправдоподобно говорит, что да.

— Анализы все же сдала? — я уже готов к тому, что мать в слепом фатализме решила пустить своё здоровье на самотек, но все оказывается куда проще. Ей тупо страшно ложиться на операцию.

— Я заеду вечером, — отвечаю на это, потому что больше ничем сейчас помочь не могу. Вечером, правда, отчим вернётся с работы и сам ее успокоит, но мое обещание действует благотворно, и я не слышу уже истерических ноток.

С Сашей мы пересекаемся ближе к концу рабочего дня, когда она возвращается с документами из налоговой. В тот момент, когда девушка заходит в кабинет, Инна сидит на моем столе, помахивая ногами, а я пишу письмо в ноутбуке.

Саша стопорится, но потом проходит и грохает документы на стол так, что они разлетаются.

Мы с Инной смотрим на неё, но девчонке не приходит на ум как-то поправить ситуацию.

— Ещё поручения будут? — спрашивает, буравя меня взглядом.

— Нет, — отвечаю, стараясь не замечать ее поведения, точнее, делать вид, что не замечаю. — Можешь ехать домой.

Кивая, Саша уходит, даже не попрощавшись.

— Чем ты ее допёк? — насмешливо спрашивает Инна, снова поворачиваясь ко мне.

— Может, у неё критические дни, — бросаю хмуро, возвращаясь к письму. — Проверь документы.

Инна, наконец, покидает мой стол и погружается в работу. Разделившись с письмами, я решаю тоже отправиться прочь. Инна предсказуемо предлагает подвезти.

— Я сегодня еду к матери, — говорю, морщась, но ей, кажется, все равно, куда меня везти, хоть на край света.

Её привязчивость начинает меня раздражать, кружит, словно муха надоедливая… Хотя и утверждает, что никаких видов не имеет.

В итоге я соглашаюсь, чтобы не идти за машиной, и через полчаса мы тормозим во дворе. Инна усмехается.

— На первом курсе ты меня сюда приводил, — кивает на дом. А я мысленно матерюсь. Ну ещё блядской ностальгии не хватало. Взрослая ведь баба.

— Спасибо, что подвезла, — кидаю, вылезая.

Хлопаю дверцей и иду к подъезду, не оборачиваясь. Отчима ещё нет, но от этого не легче, потому что мать умудряется разглядеть в окно, что меня подвозила женщина, и засыпает вопросами.

— У вас серьезно? — и смотрит глазами, полными надежды. Даже на щеках румянец вылез, надо же.

И я брякаю, не особенно раздумывая, просто чтобы проследить реакцию:

— Кажется, да.

Улыбка появляется на лице и тут же стремительно прячется, мать начинает хлопотать с тарелками и ужином, но от меня не скрывается ее радость. Ещё один человек, попавший в плен сказки про долго и счастливо.

Она ставит передо мной тарелку с супом, и пока я ем, спрашивает сразу обо всем: где мы познакомились, сколько вместе, как зовут, кем работает. Я лениво отвечаю, понимая, что допустил оплошность, но пока не сделают операцию, лучше не заикаться о том, что неудачно пошутил. Поэтому коротко рассказываю об Инне.

Скоро появляется отчим, и я отбываю с чувством выполненного долга. Даже мой “папаша” видит, что мать словно ожила, и наблюдает за ней с удивлением. В его глазах что-то сродни благодарности, которая, конечно, мне нахрен не сдалась.

На следующий день приезжаю в офис на машине, бросаю ее на платной парковке у торгового центра. Сегодня в обед я планирую посетить открытие нового отделения больницы и встретиться с Черновым, так что машина должна быть под рукой.

Саша сидит в приемной за ноутбуком и на мой приход даже глаз не поднимает. Только буркает: доброе утро.

Я старательно ищу, чем ее занять, но как назло, ничего не могу придумать. Впрочем, она даже носа не кажет в кабинет. Когда выхожу через два часа, застаю ее за тем же занятием.

— Уезжаете? — задаёт вопрос, я киваю и вдруг предлагаю:

— Хочешь со мной?

Она сверлит меня своими голубыми омутами, но кивает.

— А куда едем? — спрашивает, вставая.

Я отмечаю, что сегодня на ней юбка короче обычного: до середины бедра. И думаю, как Мот отпустил ее в таком виде? Ну как же, она ведь под моей надежной защитой.

— По дороге расскажу.

В машине я вкратце передаю суть поездки, не называя имён. И ловлю себя на мысли: не хочу, чтобы Саша случайно сболтнула отцу, что я встречался с Черновым. Для компаньонов так себе отношения, конечно.

Фотографию Чернова я видел, так что без труда узнаю его в высоком темноволосом мужчине около пятидесяти. Народу не так много, но есть журналисты. Какой-то старик толкает благодарственную речь, после чего Чернов перерезает ленточку. Теперь главное — не проворонить его.

Я оставляю Сашу в кафе на первом этаже, а сам каракулю у выхода. Чернов появляется один, закуривает на крыльце, словно в насмешку всему только что произошедшему пафосу. Ловит мой взгляд и не спеша спускается по ступеням.

Я протягиваю ему руку со словами:

— Борцов Роман Александрович, генеральный директор “СтройПаблишед”.

Глава 26. Саша

Я вижу в окно, как Роман и мужчина, что разрезал ленту, садятся в машину.

Интересно, зачем мы сюда приехали и кто этот человек, что его нужно вылавливать?

Разговор длится минут двадцать, после чего Роман вылезает из машины и идёт за мной. Он весьма задумчив, и я стараюсь не мешать. В офис мы едем в молчании и там снова расходимся по своим местам. Мне совершенно нечем себя занять, и дел никаких не дают, чувствую себя бесполезной.

Телефон вибрирует, я морщусь, бросая на экран взгляд. Снова Андрей, никак не оставит меня в покое. Вот опять просит о встрече. Я злюсь и пишу короткое: нет. После чего заношу его в чёрный список. Хватит.

Время до конца рабочего дня тянется еле-еле, и когда в пять Роман отпускает меня, я облегченно выдыхаю. Мы вместе идём вниз, и там меня ожидает сюрприз: на ограждении сидит Андрей с букетом полевых цветов. Сначала он видит меня, начинает улыбаться, но потом переводит взгляд на Романа и даже в лице меняется. Я чувствую напряжение обоих мужчин, словно тиски вокруг себя, до того оно осязаемо.

— Что он тут делает? — бросает Роман, встав передо мной и отгородив от Андрея.

И хотя последнего у меня нет никакого желания видеть, я гордо задираю подбородок и говорю:

— Вас это не касается.

Обхожу Романа и почти вырываю у Андрея букет из рук. Он так и смотрит на Борцова, словно боится, что тот набросится с кулаками.

— Идём, — кидаю парню и двигаю в проход между торговым центром и кинотеатром.

— Саша, — зовёт Роман, я замираю, но оборачиваюсь.

Ловлю хмурый взгляд исподлобья, руки в карманах. Смотрю вопросительно. Мужчина щурится, а потом идёт прямо на нас, и я чувствую, как Андрей напрягается.

— Свободен, — кидает парню Роман, даже не посмотрев, меня хватает за локоть и тащит в проход.

Я с возмущением пытаюсь вырваться, но хватка у него крепкая. Не удивлюсь, если останутся следы.

Он отпускает меня, только когда мы оказываемся на площади перед кинотеатром. Забирает букет и выбрасывает в урну.

— Кто дал вам право так себя вести со мной? — слышу, как мой голос звенит от злости, но его ответ почти сбивает с ног.

— Твой отец.

Я смотрю во все глаза, чувствуя, как краска сходит с лица.

— Что это значит? — спрашиваю, набравшись смелости.

— То и значит, — саркастично замечает Роман. — Подозревает, что ты можешь связаться с каким-нибудь мудаком. И ты его подозрения вовсю оправдываешь. Тебе что, мало того, что он чуть тебя не трахнул в клубе? — то спокойствие, с которым говорит Роман, работает полным антиподом моим чувствам, вызывая ещё большую злость.

— Не трахнул же, в отличие от некоторых, — я добавляю в голос яда и с мрачным удовлетворением наблюдаю, как мужчина сжимает зубы и как играют его желваки под коже.