Шепот в темноте Звездная Елена

– Разве оборотни пьют? – Честно говоря, не знала.

Усмехнулся и промолчал, пристально глядя на меня.

Пожалуй, так же пристально смотрела на Роутега и я. Еще тогда, на перроне, я обратила внимание, что он во время боя не перешел даже в частичную трансформацию, в отличие от других сражающихся оборотней. Сейчас неожиданно поняла, что у него в принципе гораздо больше отличий от представителей нелюдей. Он был значительно стройнее остальных оборотней, и его тело вовсе не напоминало бугрящиеся мускулатурой торсы тех же Дика, Стэна и даже Кела. Вихо тоже не выделялся раздутыми мускулами, но он был хищный матерый волк, одевался с изыском в дорогие, прекрасно подчеркивающие фигуру костюмы и в целом смотрелся все же внушительно. Роутег – нет. Джинсы, кроссовки, белая, без рисунка, майка-поло обрисовывали спортивную, поджарую фигуру. Каким образом этот Повелитель встал во главе стаи перекаченного зверья, мне было совершенно непонятно. Плюс волосы. У Кела и прочих здесь с рыжеватым отливом, Роутег скорее просто темный шатен. Но на этом «просто» в его облике заканчивалось – серебристые, глубоко посаженные глаза, выдающийся орлиный нос, плотно сжатые красиво очерченные губы, квадратный подбородок. Его лицо вызывало доверие, и ему действительно здесь все доверяли, достаточно вспомнить слова Аяши.

И тут Роутег насмешливо произнес:

– Обычно после столь внимательных взглядов я укладываю человеческих женщин на спину.

Я вздрогнула, с ужасом глядя на него.

– Забавная реакция. – Роутег снова отхлебнул пива.

И я поняла, что надо мной банально издеваются. Видимо, он и раньше, когда ехали на мотоцикле, просто поиздеваться решил. Отчасти это успокаивало, отчасти – злило.

– Забавный разговор, – пробормотала я, поднимаясь.

Сходила, налила себе сока, со стаканом вернулась назад, села. Вздрогнула повторно, осознав, что Роутег проследил за каждым моим движением, не отрывая взгляда. И кажется, не мигая даже. Это было жутко, и появились сомнения в том, что сказанное ранее было лишь издевательством. Когда издеваются, ТАК не смотрят.

– Знаешь, ты бы определился с отношением ко мне, – внезапно, даже для самой себя, высказала Роутегу.

Он вопросительно вскинул бровь, и мне пришлось пояснить:

– Мне больше нравится, когда ты откровенно ненавидишь, чем когда вот так вот на меня смотришь.

На его губах медленно появилась кривая ухмылка, и Роутег зло произнес:

– Я бы определился. Возможно. Я бы даже смирился с тем, что ты практически человек и являешься оборотнем лишь на четверть. Но вот что меня откровенно злит, так это твое лицемерие.

Обвинение было столь нелепым, что я даже возмущаться не стала и просто спросила:

– И в чем же оно проявляется?

Повелитель усмехнулся, мол, все очевидно, и сделал глоток пива. Вновь посмотрев на меня, спросил:

– Ты знала о том, что Вихо собирается на тебе жениться?

Пожала плечами, спокойно ответила:

– Да, он не скрывал этого.

Роутег как-то странно отреагировал: скептически хмыкнул и уточнил:

– Он хотел затащить тебя в постель, пообещав жениться?

Разговор становился совершенно странным.

– Нет, – раздраженно ответила я. – Он собирался жениться и после этого затащить меня в постель.

Оборотень как раз вновь брался за пиво, но, услышав сказанное мной, передумал пить, сложил руки на груди и глянул, как на последнюю лгунью.

Скривился и сообщил:

– Маделин, малышка, я скажу тебе то, что является негласным правилом среди оборотней: мы не женимся на человеческих девках, как бы привлекательны они ни были. Исключение бывает лишь в одном случае, но это не ваш с Вихо случай, и в этом я теперь полностью уверен. Пойми, у нас жениться на подобной тебе, все равно что у вас заявить общественности – я гей. Такие союзы как бы может и допускаются, но не одобряются, являясь противоестественными. И уж тем более на подобное не решился бы ни один глава клана.

Настала моя пора сильно недоумевать. Не женятся, значит? Безумно любопытная информация. Особенно в свете того, что Вихо уже во всеуслышание объявил меня своей женой. Что меня лично не особо удивило, в отличие от Роутега.

– Слушай, – я устало вздохнула, – а зачем меня вообще похитили?!

Он промолчал. Я развела руками, демонстрируя, что действительно не понимаю, и объяснила суть своего непонимания:

– Вы следили за мной больше года, вы…

– Кел проболтался? – поинтересовался Роутег.

Я прикусила язык.

– Продолжай, мне уже интересно, какие еще любопытные выводы ты сделала, – милостиво разрешил оборотень.

Ну, и продолжила:

– Вы следили за мной больше года, а значит, могли выкрасть и раньше.

Усмехнувшись, Роутег произнес:

– Могли. – Улыбнулся шире и добавил: – Но я не был уверен в том, что ты действительно нужна Вихо. Он прокололся лишь в том, что приказал держать твой приезд в тайне. Вот тогда и стало ясно, что он действительно ОЧЕНЬ дорожит тобой.

Потрясенно глядя на Повелителя, я спросила:

– Почему?

Роутег повел плечом, взял банку с пивом, отхлебнул и как-то устало ответил:

– Потому что Вихо больной, склонный к пафосу и театрализованным представлениям ублюдок. Но при этом он за семью печатями скрывает то, что ему действительно дорого.

Повелитель помолчал, разместив банку на столе и задумчиво ее покручивая, потом продолжил:

– Три года назад в клане Волка было неожиданно объявлено, что Вихо нашел свою волчицу, но представит ее всем… – издевательски усмехнулся, – вот сегодня.

Это я знала. И куда еду знала, и зачем, и о том, что Вихо уже предупредил «свой народ» о моем появлении. Но тут Роутег откровенно удивил, сообщив:

– Пятерых. Пятерых девиц в этот период времени взялись опекать оборотни Вихо.

– В смысле? – не поняла я.

Он объяснил:

– В смысле – охранять. В разных странах, и одну даже в Изнанке. Всех взятых под охрану волчиц отличало несколько характерных черт – красивые, свободные, нетронутые и из хороших семей. Для каждой был снят дом, назначена охрана. Их берегли как зеницу ока, Вихо навещал каждую, оставаясь по нескольку дней с «избранницей» наедине. Как ты понимаешь, они очень быстро перестали быть нетронутыми. Ну и в завершение комедии – все пятеро прибыли сегодня в клан Волка, под охраной и с да, с пафосом.

У меня не было слов. У меня не было мыслей… я просто не понимала: ЗАЧЕМ?

Словно угадав причину моего потрясения, Роутег произнес:

– Из-за меня.

И непонимания у меня стало еще больше. Я даже не спрашивала ничего, просто в полном удивлении смотрела на оборотня. И Повелитель снизошел до объяснения:

– Несколько лет назад Вихо совершил огромную ошибку – решил подмять народ Истэка под себя. Антинэнко был старым оборотнем, потерявшим свою пару и потому стремительно обессилившим. Его сыновья оказались недостаточно сильными, чтобы, встав во главе клана, быть способными противостоять Вихо. И тогда Антинэнко обратился ко мне. Я не истэка, бросить вызов мне, основываясь на традициях давней вражды, Вихо не мог, и клан сохранил независимость. Бросить вызов лично мне без какого-либо обоснования Вихо не мог также – это против наших законов. Единственное, на что мог теперь претендовать глава клана Волка, – женщины кайотов. Волки сильнее, в битве за самку верх обычно одерживают они, но я создал Долину. Территорию, полностью изолированную для внешнего вторжения, таким образом перекрыв волкам доступ к нашим женщинам и при этом не нарушив ни одно из правил оборотней. В каждом законе есть лазейка, так у вас говорят?

Роутег почему-то совсем невесело улыбнулся. И я поняла почему, едва он продолжил:

– И на этом Вихо следовало бы утереть свой нос, но… он решил спровоцировать меня на войну иным способом. У меня была девушка…

– Невеста? – тут же спросила я, вдруг осознав, для кого готовился этот дом.

– Нет, – ответил Роутег, – человеческая девушка.

Его лицо потемнело, и, глядя на банку с пивом, оборотень сказал:

– Я мог бы взять любую из свободных женщин Истэка, но ждал свою пару… Наивное, как оказалось, ожидание. – И злой взгляд на меня. Безумно злой. Я себя даже виноватой почувствовала, только так и не поняла в чем.

Роутег помолчал, затем заговорил вновь:

– Человеческие девушки – неплохая временная замена нашим женщинам. Я выбирал себе подругу, заключал соглашение, оплачивая ее время, и получал доступ к телу. Когда началась конфронтация с Вихо, я забрал свою девушку сюда, причем исключительно из-за соображений экономии времени. Чтобы не мотаться во внешний мир. Ее это не особо обрадовало, но деньги решают все. В один день она напросилась съездить с Керуком навестить свою подругу. Естественно, я не возражал и не подозревая, что кто-то может даже подумать о мести мне через ту, с кем я делю постель… Я ошибся. Вихо ее убил.

Несмотря на то, с какой легкостью Роутег мне об этом рассказывал, я вдруг ощутила, насколько тяжело давались ему эти слова, хотя внешне… внешне он говорил с полуиздевкой, вот только непонятно, над кем издевался. Складывалось ощущение, что над собой.

– Я был в бешенстве, – продолжил он, глядя теперь на собственные напряженные руки. – Но бросить вызов Вихо не мог – она не являлась оборотнем, у меня не было права на кровную месть. По нашим традициям виновен в ситуации я – не уберег.

Он замолчал, словно переживая все случившееся снова.

– Я достаточно долго ждал – и дождался. Око за око, так у вас говорят?

И Роутег посмотрел на меня. Посмотрел так, что я неожиданно ощутила себя на пороге смерти… Ведь койот фактически произнес «Смерть за смерть». И он прекрасно понимал, что я быстро проведу аналогию. Провела.

Гулко сглотнув, хрипло спросила:

– Ты меня убьешь?

Ответ был издевательским:

– Это вариант.

Выдержал паузу. Затем, укоризненно глядя на меня, тихо произнес:

– Мы не убиваем женщин.

Подобная фраза явно подразумевала, что-то вроде «мы не Вихо, мы не убийцы». Убийцы или нет, в любом случае я оказалась в зависимости от мужчины, явно охваченного жаждой мести, и мне было не особо весело. Мне было страшно и за себя, и за народ Истэка, который теперь, похоже, будет втянут в войну.

И, вспомнив об этом, я сказала:

– Вихо объявил меня своей женой. Значит, в соответствии с традициями ты должен меня вернуть, так?

Роутег улыбнулся. Это была откровенно злая улыбка, которая могла означать только одно – абсолютное «нет»! Это пугало. Потому что было прямым нарушением правил оборотней, а я уже знала, что подобное не обходится без последствий.

– Твоя очередь, Маделин, – глядя в мои глаза, произнес оборотень. – Я так понимаю, Вихо не сразу принял решение взять тебя в жены. Меня интересует, что было до этого.

А до этого был мой первый самый худший день рождения. Мои пятнадцать лет. День, в который праздник обернулся кошмаром. Потому что в тот миг, когда я собиралась задуть свечи на торте, дверь распахнулась и в окутавшей дом тишине прозвучало: «Манзи, я же сказал – не приглашай гостей». И я сидела за столом, глотая слезы и глядя на догорающие поверх торта свечи, а подручные Вихо вышвыривали всех моих гостей из дома, не особо заботясь о том, не поранятся ли дети. В какой-то момент с хрипом упал на колени мой отец, который пытался остановить творящийся беспредел, и вот тогда я, закричав, подскочила с места. Но Вихо остановил меня, сказав: «Нет-нет, качина, не стоит беспокоиться о нем, никто не убьет твоего отца, я ведь пришел за твоей жизнью. Помнишь, ты мне ее обещала?» Никогда не забуду крик мамы, когда она это услышала. Но я не посмотрела на нее, я смотрела на Вихо. Он улыбался, ему безумно нравилось происходящее. «Идем, – сказал Вихо, – настало время прощаться с жизнью. Обещаю, я убью тебя быстро». И я пошла за ним, не взглянув на родителей, и потом всю ночь, в ожидании смерти, дико сожалея об этом. Вот только смерти не было. Был праздник в огромном магазине, было предложение выбрать все, что я только захочу, был невероятных размеров торт, вкуса которого я не ощутила, были вопросы обо мне, моей учебе, моих друзьях, о том, как я провела время с тех пор, как мы последний раз встречались. И было возвращение домой на рассвете, поцелуй в щечку и слова: «Я одолжу тебе твою жизнь еще на год, Манзи. Проведи его с пользой и не приглашай больше гостей».

Мне было пятнадцать, мне дали год на то, чтобы подготовиться к смерти.

И я достойно подготовилась к ней, проживая каждый день как последний. Чтобы не думать о том, что ждет впереди, и поменьше бывать дома, где у мамы случалась истерика за истерикой при одном только взгляде на меня, я усердно училась, ходила во все возможные кружки, занималась спортом. За этот год целая стена в моей комнате наполнилась наградами и грамотами. Меня утешала мысль, что после моей смерти родители будут с гордостью вспоминать обо мне.

На мое шестнадцатилетние из дома ушли все, я уговорила, и даже со всеми успела попрощаться. А потом я сидела одна в гостиной, ожидая своего палача и своей смерти. Я была готова умереть, но очень надеялась, что, увидев мое послушание, Вихо продлит мой срок еще на год. Мне было всего шестнадцать, я отчаянно хотела жить…

В шесть вечера к дому привезли перевязанный алым бантом безумно дорогой автомобиль, а затем вошел Вихо с ключами в руках, поздравил меня с днем рождения и сообщил, что от его подарков не отказываются, СМЕРТЕЛЬНО боясь его обидеть. Появилась надежда, что на этот раз Вихо меня не убьет. Так и случилось – у меня снова был пафосный день рождения, и на этот раз я даже ощутила вкус торта – миндальное пралине… с тех пор ненавижу миндаль. А Вихо развлекался как мог, издевательски интересуясь моими планами на будущее. Это было жестоко, но в этом был весь Вихо.

К рассвету, проводив меня домой, Вихо с улыбкой поправил мои волосы, погладил по щеке и сообщил: «Продолжай наслаждаться жизнью. Я продлю срок твоей жизни, если и этот год ты проведешь как надо».

И он уехал, а я, эмоционально вымотанная настолько, что едва стояла на ногах, не могла понять, стоит ли мне радоваться или проще покончить жизнь самоубийством. Вот только что тогда будет с мамой, отцом…

Этот год я провела как предыдущий – учеба, спорт, театральный кружок и класс живописи, который мне пришлось покинуть, после того как преподавательница, «впечатлившись» моими рисунками, отправила меня к школьному психологу.

А за несколько дней до своего семнадцатилетия я влюбилась.

Он был из параллельного класса, капитан футбольной команды, очень обаятельный и добрый парень. Мы столкнулись в коридоре, и я нечаянно облила его соком, начала извиняться, парень стал убеждать, что все в порядке и вообще он всегда мечтал об оранжевом пятне на футболке… Мы проговорили несколько часов и даже не заметили, как пробежало время. Я пропустила все кружки, он тренировку. Именно его тренер и заставил оторваться друг от друга, в жесткой форме сообщив, что уже битый час ищет кое-кого.

Возвращаясь домой, я отчаянно поняла, что хочу жить. Пусть еще всего год, но теперь, когда я влюбилась всем сердцем, мне так нужен был еще хотя бы год. На следующее утро Стентон ждал меня возле школы, мы проводили вместе каждую свободную минуту.

На день рождения я надела свое первое «маленькое черное платье», распустила волосы и подкрасилась. Мне было семнадцать, я была влюблена, я неожиданно поняла, что хочу быть красивой. И я очень надеялась, что Вихо сжалится и подарит мне еще год жизни. И я буду со Стентоном, он уже купил для меня билеты на все футбольные матчи его команды, мы планировали каждые выходные проводить вместе, я была так счастлива…

Наверное, именно это меня и погубило.

Когда пришел Вихо, радостная, я сбежала по лестнице в гостиную, собираясь с ходу рассказать, что провела этот год как надо, так, как он и говорил, но… испуганно замерла, натолкнувшись на взгляд оборотня. Вихо стоял, странно ссутулившись и пожирая меня взглядом. Мне показалось, что он меня убьет прямо сейчас, в эту минуту, на глазах у родителей… Но он молчал. Он молчал и смотрел на меня медленно загорающимися желтым светом глазами. Он был пугающе страшным в этот миг…

А затем Вихо швырнул Стэну мой подарок, развернулся и ушел, с остервенением хлопнув дверью. Дик вышел вслед за ним, вернулся почти сразу, кивнул мне и скомандовал: «На выход, Маделин». Сказать, что я испугалась тогда, – не сказать ничего, я шла за Диком на негнущихся ногах, споткнулась на лестнице, больно ударилась, садясь в машину. Это был день рождения в лучшем ресторане города, который весь был снят для меня, но Вихо не присутствовал.

Он позвонил мне утром, едва я проснулась, и хриплым голосом сообщил: «Мы изменим договор, Манзи. Ты будешь жить, смерти больше можешь не бояться, но твою жизнь я забираю себе. Всю без остатка. И правила игры отныне меняются, Манзи. Никаких других парней, я запрещаю тебе даже смотреть в сторону человеческих самцов. Никакого алкоголя, моя будущая жена не должна травить себя. Никаких человеческих друзей – люди слабы, а жена главы клана Волка не может позволить себе слабости. Живи, учись, не нарушай правила. В двадцать лет, когда взойдет полная луна, ты покинешь мир людей, чтобы целиком и полностью принадлежать мне».

Возможно, он сказал тогда что-то еще, но я не дослушала… Трубка выпала из ослабевших пальцев… Я с ужасом представила, как буду объясняться со Стентоном. Почему-то в тот момент я думала только об этом. И когда ехала в школу, думала об этом. И когда едва не врезалась в другую машину, увидев, что парень ждет меня, я тоже думала лишь об этом. И мне тяжело дался этот разговор, безумно тяжело… Тем больнее было услышать: «Твой любовник запретил тебе развлечения на стороне, значит?» Я опешила. И просто стояла молча, выслушивая, что, оказывается, всем давно известно, что я подстилка какого-то богатея. Моя дорогущая машина тому доказательство, и про то, что в мой день рождения был снят целый ресторан, все тоже знали. И про ресторан в прошлом году… И мое поведение все воспринимали как зазнайство, и я шлюха, а он, Стентон, напрасно всем не поверил.

Я не смогла пойти на занятия в тот день. Когда Стентон ушел, я просто медленно опустилась на асфальт и долго сидела, опираясь спиной о машину. В тот момент мне просто не хотелось жить.

Мне больше уже не хотелось жить…

Но выбора особо не было. Я отсиделась, успокоилась как могла, потом поехала домой. Жизнь в школе для меня стала невыносимой – насмешки, издевки со стороны друзей Стентона преследовали повсюду. К его чести он их не поощрял и старался обрывать как мог, но когда их команда проиграла подряд три матча из-за его ошибок, а затем он перевелся в другую школу, в этом обвинили меня. Началась травля. В какой-то момент старшая сестра, не выдержав моего «призраковатого» вида, вытащила на вечеринку в колледж. Мне безумно хотелось отвлечься, и когда предложили, плюнув на все и решив, что не убьет же меня Вихо за бутылку пива, я ее выпила… Всего одну банку пива… Лично мне никто ничего не сделал, но уже утром на младшего брата напали и избили неизвестные. На его спине ножом вырезали одно слово «Пиво». Это было жестоким напоминанием о новых правилах игры с Вихо, и больше я никогда эти правила не нарушала.

А Роутег ждал ответа.

И не дождавшись, с нажимом повторил:

– Что было до того, как Вихо решил сделать тебя своей женой?

Тихо ответила:

– Он взял в залог мою жизнь, в обмен на жизнь моего отца.

На оборотня я не смотрела. Не взглянула и тогда, когда Роутег вновь спросил:

– Жизнь твоего отца принадлежала Вихо?

Пришлось объяснить:

– Папа – полукровка… из клана Волка.

Пауза, на этот раз довольно долгая, и ледяное:

– Полукровкам клана Волка запрещено иметь детей.

Я промолчала, Роутег догадался сам:

– Хочешь сказать, что твой отец сбежал?

Молча кивнула.

– Хм, – усмехнулся он, – что ж, это объясняет, почему Вихо собирался его убить, но тут два момента, которые вызывают мое сильное недоумение: первое – как твоему отцу удалось сбежать и второе – с чего Вихо согласился на этот странный обмен?

Я промолчала.

– Здесь что-то не так, – произнес, не дождавшись ответа, Роутег.

Он встал, сходил к холодильнику, вернулся с новой банкой пива и продолжил:

– Жизнь в обмен на жизнь – это бред. По законам клана Волка Вихо имел право убить вас всех для сохранения чистоты крови и твою мать – как посвященную в тайну о существовании оборотней. Понимаешь?

Я не понимала, но мне стало очень страшно. Я безумно испугалась того, что если правила соответствуют тому, что сказал Роутег, то моих родных и сейчас могут просто убить…

Повелитель Истэка открыл банку с пивом, глотнул, посмотрел на меня и произнес:

– Что ты знаешь о Вихо?

Я мало что знала, и чем больше узнавала, тем меньше в принципе хотелось знать. Роутег внимательно смотрел на меня, ожидая слов. Но я снова промолчала, и тогда оборотень продолжил:

– Рядом с Вихо ни одна наша женщина не выдерживает более трех месяцев. Человеческие практически лишены инстинктов и потому живут дольше – полгода.

Я невольно вздрогнула. О человеческих женщинах мне было неизвестно, Вихо говорил лишь о женах. На миг прикрыла глаза, затем посмотрела на сок в стакане. Оранжевый, с волоконцами мякоти, привычный апельсиновый сок… не хочется думать о будущем.

– Хочешь знать, в чем причина? – поинтересовался Роутег.

Подняла взгляд на него.

– Страх, – глядя мне в глаза, сказал оборотень. – Все дело в страхе.

Приподняла бровь, выражая мрачное недоумение по поводу его слов. Глава клана Истэка усмехнулся, затем произнес:

– Даже среди людей существуют особи с особыми способностями. Среди нас также. Мы называем это «дар». Одаренных немного, но практически у каждого из глав кланов есть свой дар. Дар Вихо – страх. Безотчетный, неконтролируемый ужас, который он способен внушать окружающим. Родись он человеком – погиб бы еще в детстве, вы, люди, уничтожаете то, что вызывает у вас страх.

– У оборотней иначе? – тихо спросила я, не совсем понимая, о чем в принципе идет речь.

– Иначе, – подтвердил Роутег. – Страх вынуждает звериную сущность беспрекословно, безотчетно, бездумно подчиняться. Вихо – непререкаемый глава клана Волка.

Повелитель Истэка вдруг протянул руку над столом, и на белой каменной поверхности невероятным образом начали собираться крупинки красновато-рыжего песка, все больше и больше. Словно возникая из воздуха, они присоединялись к маленькому вихрю, танцующему под рукой Роутега.

От неожиданности я отшатнулась, но один взгляд Повелителя Истэка – и осталась сидеть, потрясенно глядя на происходящее. Нет, я уже смирилась с существованием оборотней, но это… Что это?!

– Мой дар, не нервничай, – сухо сказал Роутег.

Я не то чтобы нервничала, мне было и любопытно, и жутко одновременно. За несколько секунд вихрь из незримого воздушного стал отчетливо видным – песчаным. Движение руки – и песок расплескался кляксой на столе.

– Клан Волка, – начал говорить Повелитель, и, словно повинуясь его словам, песок ожил и схлынул по кругу, оставив на столе рисунок, изображающий голову волка, – всегда занимал особое положение среди иных кланов.