Без выбора. Влад Кистяева Марина

глава 18

— Хочу к тебе. Пожалуйста…

Влад молча подошёл к Минни и прижал её к себе.

Она сразу прильнула к его телу, обвила за талию.

Маленькая и беззащитная, за прошедший месяц она похудела ещё сильнее. Маша принимала еду стабильно, он следил, чтобы она питалась полноценно, и всё равно, казалось, стала ещё прозрачнее.

Её слова рвали душу. В клочья. Чтобы в следующую секунду все собралось заново, реабилитировалось.

От её запаха. От её прикосновений.

Влад считал себя сволочью. Никогда ранее так не думал. Чтобы не творил. Какие бы решения не принимал, и чтобы они за собой не несли. Разное было. Это его жизнь. Его осознанный выбор.

Накануне он поймал себя на мысли, что смерть Веры сблизила его с Особенной.

Рассчитывал ли он на подобный эффект? Кто же знает.

Смерти Веры он не желал. Более того, приложил все усилия, чтобы оттянуть. Уже подключались специалисты из Израиля, и велись переговоры об операции. Он не успел сообщить Маше. Не любил говорить о том, что ещё не сделано до конца.

Получается — не успел.

Вера до конца осталась бедовой.

Даже в смерти.

Когда безопасник сообщил о трагедии, первой мыслью было — кто?

Кто посмел?…Откуда корни растут?… Кто объявил ему войну?

Даже Саитов напрягся.

— Влад, я за своих ручаюсь.

Вот тут они поняли друг друга без лишних слов. Саитову было известно, как впрочем и Владу, что не все в его клане смирились с правом Багровского на месть. Нет-нет, да кто-то пытался скалиться в его сторону. Оскалился? Получил по «челюсти» — проверка налоговой, других инспекций. Случайно взорванная машина. Пока пустая… Предупреждения, которые нельзя игнорировать. Кто-то понимал, кто-то нет.

Такова жизнь и правила их игры.

Багровский не хотел ничьей крови. Но когда требовалось — пускал.

В тот вечер было не до Саитова. Но его он проверит однозначно. Никого не упустит из вида. Всех «поисковиков» спустит. Найдет того, кто убил Веру. Кто решил снова устроить беспредел.

Стоит дернуть лишь одну ниточку, чтобы развязался змеиный клубок.

Войны Влад не боялся.

Не хотел.

Это разные вещи.

Хватило его семье и тех разборок, что творились в городе, когда они с Ромычем были мелкими. Багровским сильно досталось. Бабка, родители.

Влад не хотел продолжения.

У Ромыча сынишка только-только родился. Илья. Задорный, плаксивый карапуз, при виде которого у Влада заходилось сердце и в груди возникало жжение.

Он никогда раньше не тяготился одиночеством. Напротив, не представлял женщину в своем личном пространстве. Ему становилось некомфортно.

И тут Илюшка…Маша…

Как-то всё ровно складывалось. Воспринималось совсем иначе.

Вовремя.

Маша начала подпускать к себе.

Смерть Веры могла перечеркнуть всё. Он опасался, что у Маши начнется депрессия или девочка оттолкнет его.

Он никогда не забудет боль в глазах Особенной. Как она медленно распространялась, растекалась, чтобы в конечном итоге заполнить всё. Маша покачнулась, он поймал её. Приготовился к тому, что сейчас девочка начнет вырываться, биться в истерике.

— Убили?…

Это единственное, что она сказала, прежде чем по её щеке покатилась слеза.

— Да. Подробностей не знаю.

— Влад… Поехали туда.

Она просила. Тихо. С тщательно прятанным надрывом. И эта тишина сносила Владу голову напрочь.

— Уже выезжаем.

Он отдал распоряжение собрать вещи и привезти в его дом.

Не квартиру.

Он будет рядом с Машей. Не оставит её одну.

Всю дорогу Особенная молчала. Лишь изредка всхлипывала, обнимая себя руками.

— Я не понимаю…

— Я пока тоже, Маш.

Он не врал — не говорил всей правды. Да и какая тут могла быть правда? Что по нему и по самой девушке решили ударить в неожиданный момент? Или давно запоздалая месть в отношении Веры? Бред. Если бы хотели убрать Веру, убрали бы давно. Не тогда, как она оказалась под защитой Багровского.

Тут, скорее всего, на него…

Но кто?

Проехав половину пути, Влад не выдержал. Резко вывернул с трассы на обочину, остановил машину, не глуша двигатель. Маша повернулась к нему.

И снова эти глаза… Беззащитные…Огромные, наполненные непролитыми слезами.

— Влад, я же знала, что мама… — Маша начала говорить первой. Он не ошибся — ей была необходима небольшая пауза. Всего пару минут. — Врачи не давали прогнозов. Они говорили: «Готовьтесь». Мама никогда не показывала, что ей страшно. Что… — Маша протяжно выдохнула, стараясь не расплакаться в голос. Слезы одна за другой побежали по щекам.

Это был тот случай, когда слезы его женщины воспринимались, как благо. Влад опасался замкнутой боли Особенной. Когда она всё будет держать в себе, пытаясь показаться сильной.

Более того! Ему было важно, чтобы она открылась. Перед ним.

Переступила через невидимую черту.

Доверилась.

— Я знаю — ей было страшно. Иначе и быть не могло. Всем страшно умирать… Знать, что тебе отведен какой-то минимальный отрезок времени. Он пройдет, закончится — и всё оборвется. И ничего… Влад, понимаешь, ничего…

Он не мог оставаться безучастным.

Никогда не думал, что чужую боль будет воспринимать так остро. Точно к коже прикасаются раскаленным ножом. Ведут медленно, осознанно растягивая боль, углубляя её.

Так и с признаниями Маши. Они оседали на коже, проникая внутрь. В груди рождалось нечто новое, хлесткое, стихийное, что заполняло его изнутри. Появлялась даже некая беспомощность, абсолютно не свойственная Владу. Была бы его воля, он бы забрал всю боль Маши себе!

Лишь бы она снова улыбнулась…

— Понимаю.

Он протянул руку и дотронулся до ладони Маши.

Девушка не отпрянула, не замкнулась.

Напротив, робко подставила пальцы, позволяя их переплести.

На одно мгновение сердце Влада остановилось.

Даже так…

— Многие осуждали маму. Говорили про неё гадости, — Маша громко шмыгнула носом и второй рукой подтерла его. — Через сплетни мы тоже проходили. Может быть, если бы я была … глупее…я бы тоже поддалась на провокации. А так… Особенно теперь, когда я знаю всю историю мамы. Знаешь, Влад, я ей восхищаюсь. Мамой, — она уже плакала, не стесняясь.

Влад слушал. Впитывал в себя.

— Она невероятно сильная. Даже взять её случай со мной… Многие бы сохранили ребенка под таким прессом? Да единицы, Влад… А потом? Сколько раз к ней приезжали… Даже били. Я помню, Влад, всё помню. И тех ублюдков тоже. Поэтому…

Она замолчала, шумно задышав и прикрыв глаза.

Влад сильнее сжал её руку, давая понять, что рядом. Что он здесь. И никуда уже не уйдет.

Даже если будет прогонять.

Мужчина должен бороться за своё. Инфантильность многих поражала. Один раз девушка сказала «нет» и всё, в сторону. И как на таких положиться? Как по таким не пройтись? С древних времен ничего не изменилось. В мужском мире так точно. Выживал сильнейший. И получал всё лучшее тоже он. Тот, кто умел рисковать, бороться, кто не боится брать ответственность на себя.

— Наверное, я всё-таки скажу тебе «спасибо», — она улыбнулась сквозь слезы. А потом накрыла его ладонь сверху своей. Дрожащей.

Влад сжал челюсть с такой силой, что даже зубы заскрипели.

— Маша…

— Не надо. Ты просто будь со мной рядом. Пожалуйста…

Как после такого жить и не умереть?

От этого тихого голоса. Нежного. Ранимого.

— Когда мама уходила в загул…Мне было больно, досадно, но никогда не было стыдно. Она имела право. Ей это было…надо. Все эти бары, клубы, мужчины… Это был её способ уйти от боли. От того, что случилось в прошлом. Забыться. Если брать меня, то… Влад, она мне столько дала! Мы же с ней часами общались каждый день! Она не просто мама…она — подруга…Она — часть меня. И… Сейчас… Я не понимаю! Как убили? Я же не ослышалась? Я же правильно поняла?

— Правильно.

— Кто? Влад, кто?

Она не кричала. Её голос осип. Каждое слово давалось с трудом.

Но и молчать она не могла.

— Я узнаю.

Он увидел по её глазам, что она поверила ему.

— Отвези меня к ней. Влад, я так сильно хочу к маме…

Он вел машину аккуратно, несмотря на то, что гнал.

Быстрее в клинику. Узнать подробности.

Маша больше не плакала. Сидела, прижав тонкие, едва ли не прозрачные пальчики к губам и молчала.

Он понимал её. Очень хорошо… Ему было двадцать два, когда зачистили родителей. Ему повезло лишь в одном — к тому времени он уже состоялся. Знал себя, знал, на что он способен. Знал, что порвет любого, кто встанет на пути.

Маша — другая. Она сильная, как и Вера. Её сила немного иная. Женская. Абсолютно не стервозная. Не наигранная. Даже ранимая.

Его Минни относилась к той категории женщин, что за родных пойдут на любое преступление. Будут беречь семейный очаг до последнего. Родят детей и каждый вечер будут читать им сказки перед сном.

Стоило снова подумать о ребенке от Особенной, как внизу живота все жилы скрутило. Не от желания. Нет. От чего-то большего.

Ребенок, подаренный Машей, становился идеей фикс. Влада даже потряхивать начинало от этих мыслей.

Он предохранялся, пусть и прерванным половым актом. Никакой нежелательной беременности.

Только по согласию Особенной.

Их уже ждали. Начальник охраны, знакомые менты. Ещё две машины с его людьми. Клинику оцепили. Конечно, главврач не был в восторге. Но он понимал, что произошёл инцидент, от которого отмыться будет непросто.

— Где мама?

Он посмотрел на безопасника. Тот кивнул, давая понять, что ему есть что сказать.

А это уже интересно.

Влад пошёл с Машей.

Не мог не пойти.

Маша держалась.

Его умница…

Витов продолжил ждать его на улице, куря у машины.

— Есть информация?

— Влад, ты не поверишь…

— Рассказывай.

— Да тут и рассказывать нечего. Вера была бедовой бабой. Вот и нарвалась. Но мы проверим всё ещё раз. Я уже дал распоряжение, парни копают. Потому что иначе…В общем, — он кинул сигарету, затушив тлеющий огонёк ногой. — Она подкупила медсестру. Та выдала ей одежду и помогла выйти через запасной выход. Медсестра уже у нас. Дальше…

Дальше Влад уже примерно понимал, о чем пойдет речь.

— Вера доехала до первого же магазина. Им оказался круглосуточный. Накупила спиртного. Вышла. Зашла за угол. И прямо из горла… А там бомж рядом.

— Чееерт…

— Они схлестнулись. Он у неё бутылку отобрал и по голове. Вера успела выйти к магазину и назвать адрес клиники. Ребята приехали, но было поздно.

Вот тебе и война.

Вот тебе и проснувшиеся мстители.

Влад провел рукой по лицу.

С медсестрой он поговорил лично. Та билась в истерике. Девку жалко не было. Она повелась на мимолетный заработок, тем самым лишив себя работы. Ни в одну приличную клинику её не возьмут. Влад и главврач об этом позаботятся.

Маша крепилась. И когда узнала правду, и на похоронах.

Поразило другое.

Даже не поразило. А снесло его нахрен.

Маша постоянно держалась рядом с ним.

Не отталкивала, не просила оставить её одну.

Наоборот.

Садилась рядом. Смотрела, правда, первые дни не на него, а куда-то в пустоту. Стоило ему обнять её, как она тотчас прижималась.

Плакала иногда. Молча. У него на груди.

А он гладил её по волосам, по спине и не мог не думать о том, что какой же кайф держать её в объятиях. Чувствовать, что он ей необходим, что она нуждается в нем.

Да, он не хотел смерти Веры. Но она их сблизила.

Нечаянно.

Или Вера, заявившись к нему в кабинет с провокационным заявлением, знала, что в итоге её дочь найдет счастье в его объятиях?

То, что найдет…Даже не обсуждалось.

Влад становился неадекватом от одного предположения, что однажды натолкнется на холодный взгляд Маши. Ярость сразу же подбрасывала огня в кровь. Инстинкты собственника обострялись до предела. Его холодная натура взрывалась. Приходилось спускаться в тренажерку или на полигон, чтобы не сорваться на случайных людях. Тех, кто рядом с ним, он уважал. Не позволял себе лишнего. Научился ценить преданность и хорошее отношение.

Как бы не хотел Влад Багровский, подобные мысли все равно посещали его.

На то была ещё одна причина.

Несмотря на то что Маша нуждалась в его нежности, он столкнулся с чем-то неожиданным.

Он выждал две недели, прежде чем опрокинул Особенную на кровать и впился голодным поцелуем в её губы.

Маша мгновенно напряглась.

Застыла под ним.

Влад усилил напор. Черт побери, он соскучился! Его разрывало от желания к ней! Он никого больше не хотел. И не трогал. Он не относился к числу мужчин, готовых трахать всё, что движется. Если у него была женщина — он был с ней.