Прекрасный секрет Лорен Кристина

– Нет, – слишком поспешно возразила я. Закрыла глаза, вдохнула. – Нет нужды торопиться.

Он постоял рядом, вставив карточку в замок и глядя на меня. Легкая улыбка дала мне понять, что он прочитал все мои мысли до того, как я сумела совладать с выражением своего лица.

– Все в порядке? – тихо спросил он.

– Да. Просто нужно выпить кофе.

Его глаза заблестели. Как будто он наслаждается моими ужасными страданиями.

– Хорошо. Значит, внизу.

Игра началась, мистер Дарси.

Спуск на лифте в вестибюль был самым долгим в моей жизни. Я считала этажи, номера которых отражались на мониторе, и с каждой секундой напрягалась все сильнее. Найл ждет меня, мы пойдем в наш временный офис. Только он и я. Ничто не будет отвлекать нас. Наедине. Обычное дело.

Вот только нельзя сказать, что это «обычное дело». Это начало чуть ли не самого интересного профессионального сотрудничества в моей жизни, а также день в обществе самого потрясающего мужчины на планете.

Я разгладила платье, поправила воротник жакета и все перепроверила дважды: кошелек, ноутбук, мобильник, нижнее белье. Несмотря на возбуждение, я все еще чувствовала себя измученной. Ноутбук казался тяжелее обычного, оттягивая правое плечо, и из-за сочетания усталости и нервозности я была слегка дерганой.

Я посмотрела на свое отражение в зеркальных дверях, внезапно засомневавшись, удачно ли я оделась. На улице холодно, в офисе наверняка будет тепло, скорее всего, там работает отопление, чтобы компенсировать мартовскую прохладу. Я обула высокие сапоги на невысоком каблуке; они достаточно удобные, чтобы ходить в них, и достаточно теплые, если нам придется отправиться в город и спуститься в метро, которое нам предстоит мониторить. Все файлы и доклады у меня распечатаны. Я готова.

И все равно напугана.

Я вышла в вестибюль и осмотрелась в поисках Найла, но мне не пришлось искать его долго. Он оказался за моей спиной, рядом со стойкой регистрации, и господи боже мой, его костюм в сочетании с плащом, который он перекинул через плечо, выглядел совершенно порнографически.

– Господи, как тебе идут костюмы!

Я думала об этом сотню раз за последние месяцы. Тысячу. Я мысленно говорила их себе, проходя мимо него по коридору, и кажется, у меня была не одна неприличная фантазия, которая с них начиналась. Но никогда, ни в одной из них не было такого, чтобы он сглотнул, осмотрел меня с ног до головы и ответил:

– Мне кажется, тебе все идет.

А потом у него был такой вид, словно он хочет проглотить свои слова и умереть на месте.

Простите?

В детстве у меня была игрушка «Волшебный экран». Я часами рассматривала красную рамку и плоскую серую поверхность, играя с ней, когда ждала опаздывающий автобус или по пути домой. Большинство людей рисовали картинки или играли в игры, но я упоенно писала свое имя и отрабатывала каллиграфические умения.

Мама часто говорила мне, чтобы я порисовала что-нибудь другое, что эти буквы оставят следы на экране, если я буду писать одно и то же. И она оказалась права. Спустя некоторое время, как бы я ни трясла экран, пытаясь стереть изображение, буквы все равно никуда не девались.

Я знала, что сейчас будет то же самое, только на этот раз эти слова навечно запечатлеются в моем мозгу.

Мне кажется, тебе все идет.

Неужели Найл Стелла и правда это сказал? Или у меня удар? Смогу я думать о чем-нибудь другом в своей жизни?

Когда я пришла в чувство, я осознала, что он уже уходит. Я поспешила за ним, мы миновали дверь-вертушку и пошли направо по Пятьдесят шестой улице.

Мне кажется, тебе все идет.

– …хорошо? – произнес он, и я моргнула.

– Прости, я отвлеклась, – сказала я, пытаясь поспевать за его размашистыми шагами. И правда, идти рядом с ним – все равно что бежать рядом с жирафом.

– Я спросил, прислала ли моя помощница Джо все, что надо? Все в порядке? Я бы не стал ничего посылать тебе, мы же не работаем в одном отделе, но сейчас мне кажется, что нам обоим надо быть в курсе.

– О да. Да, – кивнула я. – Я получила почту вчера, как только мы приземлились. Она очень… эффективна.

Найл Стелла моргнул своими непристойно длинными ресницами.

– Она – да.

– Как давно она у тебя работает? – спросила я отвлеченно. Я никогда не оказывалась рядом с ним при свете дня и сейчас поразилась, до чего он хорош: прекрасная кожа, чистая и гладкая, без единого изъяна. Он явно тратит много времени на бритье, все выглядит идеально.

Он подумал.

– Двенадцатого сентября будет четыре года.

– Ого. Ничего себе.

Он улыбнулся и посмотрел в свой телефон.

Мне кажется, тебе все идет.

Утренний воздух холодил мое лицо, и я закрыла глаза, радуясь сильному ветру. Он помогал мне прочистить мозг, пока мы шли по улице, а потом повернули на Шестую авеню.

Только сейчас мне пришло в голову, что это мое первое утро в Нью-Йорке. Лондон – большой город, да. Но у меня всегда было ощущение, что я нахожусь в месте, которое существует уже много столетий, что дома, дороги и деревья выглядят примерно так же, как тогда, когда их построили и посадили. В Нью-Йорке, конечно, тоже есть старинные здания, но здесь так много нового и современного, в небо простираются стекло и металл. Постоянный цикл перерождения. По обе стороны было много лесов, и мы то и дело проходили под ними или следовали по знакам, указывающим путь обхода.

Я попыталась воспользоваться этим временем, чтобы обдумать то, что нам сегодня предстоит: назначить встречи с местными официальными лицами, получить расписание всех выступлений, составить список станций метро, которые больше всего нуждаются в перестройке.

Но я не могла сосредоточиться, и всякий раз, когда шум дорожного движения приглушался и мои мысли наконец обретали связность, Найл, обходивший кого-то из пешеходов, задевал меня за плечо. То он замечал шатающуюся доску на деревянном настиле и предупреждающим жестом прикасался к моей руке. Мы шли минут пять, и если бы меня спросили, о чем я думаю, я бы пробормотала что-то неразборчивое и неловко засмеялась.

Мы дошли до поворота и остановились на светофоре. Найл убрал в карман телефон и встал на приличном расстоянии от меня, но достаточно близко, чтобы рукав его пиджака задевал мой жакет, когда я поправляла ремешок сумки на плече. Этим холодным утром наше дыхание оставляло облачка пара в воздухе. Мне приходилось заставлять себя не пялиться на его губы, особенно когда он облизывал их.

Когда зажегся зеленый свет, толпа перед нами тронулась с места и я почувствовала на своей пояснице его ладонь, подталкивающую меня вперед.

Его рука у меня на спине… в нескольких сантиметрах от моей попы. И если бы он прикоснулся к моей попе, это было бы все равно как если бы он потрогал меня между ног. Так что да, мой мозг отреагировал примерно так же, как если бы Найл Стелла погладил мой клитор, и я споткнулась и чуть не упала.

Мы перешли дорогу, и он наконец сделал над собой усилие и замедлил шаги.

– Тебе не стоит подстраиваться под меня, – сказала я. – Я могу идти быстро.

Найл Стелла покачал головой.

– Прости? – переспросил он, делая вид, что не расслышал. Итак, первое: он пытается быть вежливым и не признает, что мои более короткие ноги не могут шагать так же широко и быстро, как его. И второе: он ужасный лжец.

– Ты же чуть ли не восемь футов ростом. И ноги у тебя почти в два раза длиннее. Конечно, ты ходишь быстрее. Но я могу держаться с тобой вровень, я не буду тебя задерживать.

Он слегка покраснел и улыбнулся.

– Ты же тут чуть не упала, – заметил он, махнув рукой на проезжую часть, оставшуюся позади. У меня сердце забилось быстрее, и это не имело ничего общего с тем, что нам приходилось в быстром темпе идти по улицам Нью-Йорка.

– Я пыталась быть вежливой и делать вид, что ничего не произошло, – рассмеялась я. Обрадовалась, что он смотрит вперед, потому что моя улыбка была настолько широкой, что лицо могло вот-вот треснуть. – К черту нарядную обувь, в следующий раз я обую «Найки».

– Эти неплохие, – сказал он, кивнув на мои сапоги. – Симпатичные. Насколько я помню, Порция носила высокие каблуки даже во время путешествий. Она… – Он замолчал, взглянув на меня с таким видом, как будто только что осознал, что я могу быть не в курсе его личной жизни. – Прости. Не буду утомлять тебя подробностями.

Что-что?

Даже по его профилю я видела, что он нахмурился. Он явно не собирался пускаться в воспоминания, но я не могла не признать, что в глубине души я в восторге. Он снял свою защиту, пусть даже на мгновение.

– Порция – это твоя бывшая жена? – спросила я, стараясь говорить легко и небрежно. И не показывать, что я жадно впитываю каждое слово. Он упомянул о ней в самолете, но имени не назвал.

Мы прошли несколько шагов в молчании, и только потом он кивнул, но больше ничего не сказал. Мне доводилось видеть бывшую миссис Стелла лишь мельком, но я тогда не знала, что это она, поэтому толком не рассмотрела ее. Я слышала кое-какие рассказы, но только урывками. Такое ощущение, что у нас в офисе было неписаное правило: немножко посплетничать можно, но слишком много подробностей – дурной тон.

Мы прошли мимо трех красивых бронзовых, покрытых патиной безголовых статуй перед небоскребом – одна стояла с одной стороны здания, остальные две – со другой.

– Они должны изображать Венеру Милосскую, – заметила я, указывая на статуи. – Их называют «Смотрящие на авеню»[1].

Он проследил за моим взглядом.

– Но у них нет голов, – возразил он. – И они никуда не смотрят.

– Я об этом не подумала, – ответила я. – Красивые груди, однако.

Найл издал такой звук, словно чем-то подавился.

– Что? – спросила я, засмеявшись. – Это правда! Город получает из-за этого много жалоб.

– Из-за грудей или из-за отсутствия голов? – уточнил он.

– Может, и потому, и потому?

– Откуда ты все это знаешь? Ты же говорила, что никогда не была здесь.

– Моя мама была очарована Нью-Йорком. Так что я могу быть твоим гидом и утомить тебя миллионом подробностей.

– Звучит заманчиво, – сказал он, но его голос был странным. Это сарказм или…

О боже мой.

Я резко остановилась, и Найлу пришлось обернуться.

– Что такое? – спросил он, глядя вперед, словно пытаясь понять, из-за чего я остановилась. – Все в порядке?

– Концертный зал «Радио-сити», – завороженно сказала я и ускорила шаг.

– Достопримечательность, – сказал он с ноткой веселья в голосе и легко догнал меня, когда я рванула вперед.

– Здесь каждый год показывают рождественский спектакль, и моя мама умрет при мысли, что я так близко. – Мои перчатки были слишком скользкими, и я не могла схватить телефон, лежавший в кармане жакета. – Сфотографируешь меня?

Можно подумать, я попросила нарисовать меня обнаженной.

– Я не… – начал он и покачал головой, осматриваясь. – Мы не можем просто так тут стоять.

– Почему?

– Потому что это…

Он не сказал «неприлично», но это слово было написано у него на лице огромными буквами.

Я бросила взгляд по сторонам и увидела, что куча людей торопится по своим делам.

– Никто не обращает на нас внимания. Мы можем отойти к краю тротуара и никому не помешаем.

Он широко распахнул глаза, вздохнул и достал свой телефон.

– Я сфотографирую на свой и перешлю тебе. На твоем слишком много отвратительных девчачьих стразов. – Уголок его рта приподнялся в легкой улыбке. – Взгляни на меня. У меня слишком мужественный вид для таких штучек.

Прошлым вечером я это уже заметила, но сегодня снова была сражена: Найл Стелла вежливый, культурный, утонченный и сдержанный человек, да, но Найл Стелла умеет веселиться и флиртовать.

Я знала, что перехожу грань, но черт возьми, он такой милый. Мимо несутся толпы туристов, а он ищет камеру на телефоне. Хоть он и возражал, но выражение его лица изменилось, когда он сделал первый снимок. Потеплело?

– Вот, – сказал он и повернул ко мне экран. – Очень красиво.

– Окей, а теперь иди сюда. – Он подошел ко мне, и я взяла телефон, рассматривая фотографию. – Сделаем общее фото, – сказала я и вытянула руку с телефоном.

– Что… – он начал было возражать, но передумал. – У тебя недостаточно длинные руки.

– Ты шутишь? Я спец по селфи. Просто… чуть-чуть согни колени, чтобы моя голова не была на фоне твоих дельтовидных мышц. Не то чтобы я что-то имела против них, но…

– Не могу поверить, что я это делаю, – сказал он, выхватывая телефон у меня из руки.

– Обещаю, я не скажу Максу, что ты делал селфи на Шестой авеню, – прошептала я, он повернул ко мне лицо, и наши глаза встретились.

Он был лишь в нескольких дюймах от меня. О, мы почти женаты.

Секунду он смотрел мне прямо в глаза, потом откашлялся.

– Надеюсь.

Пришлось сделать несколько снимков, чтобы выбрать правильный угол, и в последний раз он обнял меня за талию и прижал к себе.

Ой, все. Я мысленно поставила галочку в списке, сколько раз Найл Стелла обнимал меня за талию и прижимал к себе: один. Я знала, что это все равно отмечать Рождество, день рождения, повышение на работе и испытывать лучший оргазм в жизни – и все это одновременно.

Он взглянул на фотографию и повернул экран телефона ко мне. Снимок был хороший, чертовски хороший. Мы оба улыбались; камера поймала нас в момент, когда мы смеялись, а он пытался сфотографировать нас, не снимая перчаток.

– Какой у тебя номер телефона? – спросил он, глядя на экран. Я увидела, как его щеки слегка покраснели на холодном сильном ветру.

Я сказала, наблюдая, как он набирает мой номер. Он нажал «Отправить» и улыбнулся мне: слегка застенчиво, слегка игриво, и в этой улыбке было что-то еще, во что я не могла до конца поверить. В этот момент он не был похож на вице-президента, внушающего благоговейный ужас, или на человека, который закончил университет еще до того, как ему исполнилось двадцать лет. Он выглядел просто красивым парнем, с которым я гуляю по городу.

У меня в кармане звякнул телефон.

Я попыталась не думать о том, что теперь у него есть моя фотография и фото нас обоих. Я пыталась не думать о том, что теперь у него есть мой номер телефона. Я пыталась не думать о том, как нам сейчас было легко вдвоем, теперь, когда я перестала беспокоиться о том, как я себя веду в его обществе, и просто наслаждалась моментом.

Когда он убрал телефон и сделал жест, предлагая продолжить путь, я заметила широкую улыбку на его лице.

Я попыталась не думать о том, что, похоже, ему все это тоже очень понравилось.

Наш кабинет располагался на пустом этаже бизнес-центра. Это помещение арендовали под временный офис для консультантов, приезжающих в «МТА». Дареному коню в зубы не смотрят, но наш кабинет был размером с ванную моего гостиничного номера, а отопление жарило, как духовка. Окно не открывалось, и мы выяснили это только после того, как Найл провозился с ним минут пять. Все это время я с восторгом за ним наблюдала. Внесу это в список моих любимых зрелищ: Найл и его дельтовидные мышцы.

Мне кажется, тебе все идет.

Маленький кабинет означает, что Найл весь день будет совсем рядом со мной, и я не смогу сосредоточиться на самом простом задании. А слишком жаркое отопление – значит, он снимет пиджак и – после заметных колебаний – ослабит галстук и расстегнет верхнюю пуговицу на рубашке. И закатает рукава. Если бы я могла, я бы поставила термостат еще на десять градусов выше, чтобы увидеть его обнаженную грудь. Кстати, вот почему меня нельзя назначать ответственной за температуру в помещении.

Я никогда еще не видела его обнаженные предплечья (еще одна галочка в списке того, что мне хотелось бы увидеть у Найла Стеллы), и его кожа оказалась идеальной, как я и думала: сильные руки и запястья, длинные пальцы. Я украдкой наблюдала, как сокращаются его мышцы, когда он печатает, катает ручку по столу во время размышлений, как напрягаются его бицепсы, когда он постукивает пальцами по подлокотникам кресла.

Найл Стелла – непоседа.

Мы мало разговаривали, сидя за своими столами, разбирая коробки и устраиваясь. Потом мы вышли на улицу пообедать и остановились на углу у прилавка с хот-догами. Мне еще пришлось его поуговаривать.

– Надо встать в самую длинную очередь, – объяснила я. – Вы никогда не смотрели Food Network?[2] Видите, тут много людей, а вон там, через дорогу, стоят всего два человека? Там, наверное, делают хот-доги из дохлой кошатины.

Он вздохнул и пробормотал себе под нос со своим безупречным произношением, что к концу дня он точно умрет, а потом еще добавил:

– И это ты называешь чипсами?

– Как твой брат выживает в городе с такими скудными порциями? – поддразнила его я.

– Понятия не имею.

– Что ты делаешь? – спросила я, помешав ему испортить хот-дог какой-то дорогой горчицей тошнотного цвета. Господи, в ней семена.

Он моргнул, держа бутылку с приправой над булочкой, и уставился на меня с таким видом, словно мы говорим на разных языках.

– Нельзя портить уличный хот-дог этой штукой, – сказала я. – Есть правила.

– Сама ешь свою искусственную горчицу, – ответил он, и я прямо увидела знаки кавычек у него над головой, – а я буду есть нормальную. – Наш союз, кажется, уже нуждался в консультации психолога.

Я постанывала, поглощая хот-дог, только для того чтобы доказать, что мой вкуснее.

Он закрыл глаза, пытаясь подавить изумление, и покачал головой.

– Знаешь, – сказала я, проглотив здоровенный кусок, – если бы я не видела, как ты иногда улыбаешься тайком, я бы предположила, что ты либо самое дисциплинированное живое существо на планете, либо репликант, либо колешь ботокс.

– Это ботокс. – Он откусил от хот-дога.

– Я так и знала. Тебе не скрыть свое тщеславие.

Он чуть не подавился от смеха и украл мою салфетку.

– Ты права.

Мы вернулись в офис, но с учетом жары (должна пожаловаться, что я чуть не растаяла) и того, что телефоны еще не подключили, мы мало что могли сделать. Встречи начинались завтра, мы распаковали кое-какие документы, но такое впечатление, что наши мысли были заняты чем-то другим – полагаю, по разным причинам. Так что в два часа дня он собрался на выход.

Найлу надо было изучить кое-какие планы и сделать несколько телефонных звонков, и всем этим он мог заняться в своем номере.

Мы молча возвращались в отель по противоположной стороне от «Радио-сити», но я готова поклясться, что его губы сложились в легкую улыбку, когда мы проходили мимо.

На следующее утро я проснулась еще до звонка будильника. Мне не терпелось начать новый день и – да, я человек эмоциональный – отправиться на работу в обществе кое-кого. Но в моем телефоне после смски от брата и трех посланий от Лолы была еще одна от этого кое-кого: «Возьми такси и поезжай без меня. Мне надо кое-что сделать, буду позже».

Надежды мои были разбиты. Я ответила, что встретимся там, и несколько кварталов прошла пешком, вместо того чтобы поймать такси, выбрав другой маршрут и сделав несколько фотографий для мамы. Войдя в кабинет, я обнаружила, что отопление еще не наладили, и порадовалась, что мне хватило ума надеть блузку с рукавами и избавиться от утягивающего белья. В любом случае, в пределах видимости нет никого, для кого мне стоило бы выглядеть намного худее.

Я сидела в одиночестве, и мне было дико скучно, но телефоны заработали, и я смогла поработать, убедить Тони, что у нас все в порядке, а также познакомиться с кое-какими людьми, сидевшими по соседству. Найл появился в районе полудня, его руки были заняты пакетами.

Он выгрузил свою добычу на стол и стул, а я с любопытством наблюдала за ним.

– Доброе утро, – сказал он, вешая плащ на крючок рядом с дверью. – Или скорее день. Смотрю, тут все еще жарко, как в пекле.

– Я позвонила, и завтра сюда придут и что-то с этим сделают, но тебе повезет, если я не начну раздеваться.

– Сомнительно, – пробормотал он.

Ну или мне послышалось.

– Что?

Он проигнорировал мой вопрос, отвлекшись на содержимое своих пакетов. Сегодня на нем были очки. Господи боже мой. На любом другом человеке эта оправа – темный ободок и тонкая полоска хрома, уходящая за уши, – говорила бы о том, что он тщательно выбрал дизайнерский бренд, чтобы подчеркнуть свою индивидуальность. Но я знаю, что Найл Стелла выглядит безупречно, потому что покупает только самое лучшее и, видимо, потому что у него потрясающий портной. И дело не в трендах.

– Очки выбирала женщина, – сказала я, указывая на его оправу.

Он поднял взгляд от пакета, положил папку на стол и в замешательстве переспросил:

– Прости?

– Эту оправу выбирала продавщица. Ты вошел в магазин, через долю секунды она подбежала к тебе, потому что… – я окинула взглядом его тело, давая понять, что это неудивительно, – …и она предложила выбрать подходящую пару.

Несколько вдохов-выдохов он разглядывал меня, потом поднял свою огромную прекрасную ладонь, чтобы опустить очки на нос, и поинтересовался:

– Что это означало? – при этом окинув меня таким же взглядом, как я его, и с трудом подавляя улыбку.

– Это означало, что в магазин вошел горячий мужик в костюме и без кольца на пальце. Все равно что спустить с поводка гончую.

– Откуда ты знаешь, что когда я покупал очки, на мне не было кольца?

Он меня проверяет. Развлекается. Черт возьми, Найл Стелла продолжает флиртовать со мной.

– Ты же признал, что у меня непревзойденные детективные способности. Я же внимательная.

Его брови вопросительно приподнялись.

– Ты купил эти очки в ноябре. – Он продолжал ждать объяснений. Я занервничала. – Ладно, – застонала я. – Ты перестал носить кольцо в сентябре.

Он рассмеялся, вернул на место очки и продолжил копаться в пакете.

– Ты думаешь, я странная? – спросила я слабым голосом.

Он снова спустил очки на нос и внимательно рассмотрел мое лицо, перед тем как ответить:

– Да, в том смысле что ты непредсказуемая, а меня люди редко удивляют. Я думаю, что ты замечательная.

Замечательная? Любопытное прилагательное.

Не успела я ответить, хотя будем честными – чтобы найти слова, мне бы потребовалось лет десять, как он с улыбкой выпрямился.

– Я кое-что принес тебе. Поскольку уже почти время ланча… – Он взял со стула белый, покрытый жиром пакет и извлек оттуда хот-дог. С обычной горчицей.

– Ты снизошел до моих плебейских горчичных стандартов? – воскликнула я, с радостью приняв угощение.

– Как я мог поступить иначе? Вчера ты стонала при каждом укусе.

Только теперь меня осенило, на что это было похоже.

– Я…

– И пока не придут ремонтники… – Он вытащил из коробки большой настольный вентилятор.

– Ты купил вентилятор?

– Мы же не хотим, чтобы ты растаяла, верно?

Ой, все. Наконец я осмелела. Я встала, обошла стол, остановилась перед ним и сделала то, о чем мечтала все предыдущие шесть месяцев: поправила галстук. Я затянула процесс, выравнивая узел и разглаживая шелковую ткань на его груди.

Он втянул воздух, и я замерла, опасаясь, вдруг я перегнула палку, вдруг я неправильно прочитала знаки и слишком тороплюсь. Между нами повисло молчание, оно затягивалось и становилось тяжелее с каждым тиканьем секундной стрелки часов.

– Спасибо за ланч, – прошептала я.

– Всегда пожалуйста. – Легкий намек на улыбку, на миг появились ямочки, а потом он посмотрел мне прямо в глаза.

Наконец – и все это время сердце колотилось у меня в горле – Найл взял мои ладони провел ими по своему телу вверх. Я чувствовала четко очерченные мышцы его живота, твердую грудь под рубашкой.

Теперь уж у меня перехватило дыхание. Вероятность того, что между нами что-то будет, превращалась из восхитительной фантазии в галочку напротив пункта «Сколько раз Найл Стелла провел моими ладонями по своей груди». Что же мы творим?

В воздухе чувствовался слабый аромат его одеколона, легкий запах кофе и свежая краска откуда-то из соседнего кабинета. Я медленно подалась вперед, действуя на автопилоте, и мой мозг перестал контролировать тело.

Он тоже подался вперед, и после пары едва заметных неловких движений расстояние между нами исчезло. Его нос уткнулся в кончик моего, и я видела его ресницы, чувствовала его дыхание на своих губах. Я закрыла глаза, сомневаясь, что после такого зрелища смогу остаться прежней.

– Ты поцелуешь меня? – спросила я, удивив саму себя этим вопросом.

Его грудь прижималась к моей, но он не делал то, что, как я думала, он собирался. Он чуть отстранился, чтобы заглянуть в мои глаза.

– Боюсь, я не могу остановиться, – прошептал он.

Внимание, сирена?

– Может, я не хочу, чтобы ты останавливался. – Он приподнял брови, но ничего не сказал, сохраняя выжидательное молчание. Я сомневалась, что у меня получится, но в итоге я выдавила из себя: – Я думала об этом моменте и о том, что я скажу и сделаю.

Он еще дальше отодвинулся, рассматривая мое лицо.

– Правда?

Зажмурившись, я призналась:

– Несколько месяцев.

На этот раз его брови взлетели еще выше, и я вывалила все на него:

– Я думала, что это будет просто мое увлечение. Я никогда не предполагала, что мы можем пересечься иначе, чем мимоходом. Но вот мы тут, проводим много времени рядом друг с другом, и флиртовать так весело, и я на грани того, чтобы окончательно потерять голову… – Я подняла голову, встретившись взглядом с его широко распахнутыми глазами. Мой рот болтал сам по себе, без участия мозга. Я опять закрыла глаза и простонала: – А теперь из-за меня ты чувствуешь неловкость.

Снова взглянув на него, я обнаружила, что он с нежностью рассматривает мое лицо.

– Нет. Вовсе нет. Я просто… не привык.

– Не привык к тому, чтобы девушки признавались, что сходят по тебе с ума? – Я выдавила из себя неловкий смешок, больше похожий на лай. – Верится с трудом.

– Ну, – ответил он, сделав шаг назад и с извиняющимся видом пожимая плечами, – это правда. Я уже говорил, что Порция – единственная женщина, с которой я когда-либо… в общем, у меня больше никого не было. – Он провел ладонью по затылку. – Если не принимать во внимание тот факт, что мы в командировке и что мы недавно познакомились… я несколько выбит из колеи.

Я изумленно уставилась на него, на Найла Стеллу, все тело которого словно кричало о сексе и который стоял передо мной и говорил, что у него была только одна женщина. Я знала, что он познакомился с Порцией в юности, но мне никогда не приходило в голову, что она была его первой женщиной. Никаких сексуальных развлечений в колледже. Новая девушка каждую ночь – тоже нет.

Мне показалось, что у меня заклинило мозг.

– Так что, видишь ли, – продолжил он с легкой улыбкой, – если у тебя есть ко мне интерес, тебе надо знать, что я совершенно неопытен по этой части.

И в этот самый момент, когда я ожидала, что он посмотрит мне в глаза, возьмет за руку или сделает что-то еще, что может сделать человек в такой момент, или хотя бы признает, что между нами что-то происходит, он моргнул, повернулся к своему столу и начал читать бумаги. Я пробормотала что-то неразборчивое насчет того, что мне нужно в дамскую комнату, и выскочила из кабинета.