Ночь, когда она исчезла Джуэлл Лайза
Таллула уже несколько дней не покидает эту комнату, а может, и дольше. Края дней Таллулы кажутся рваными и размытыми. Скарлетт все еще приходит к ней, приносит еду, напитки и угощения, но Таллула больше не спрашивает ее про внешний мир, потому что ее больше ничего не волнует. Ей хочется одного — спать. Скарлетт обнимает ее, говорит, что любит ее, и Таллула вырывается из ее объятий, как когда-то она вырывалась из объятий Зака. У нее все время неприятный привкус во рту. Она чувствует, как корни ее волос шевелятся и чешутся, хотя сами волосы чистые. У нее чешуйчатая кожа на руках, и она постоянно ее чешет. Большую часть времени она спит, а когда не спит, то пребывает в подобии преисподней, где что-то происходит, но она мгновенно забывает, что именно. Ее мозг отчаянно пытается удержать концы, затащить их назад, не дать им исчезнуть, но, увы, всегда слишком поздно, они всегда ускользают. Иногда она видит, как цветы вишни на стенах кружатся и вертятся перед ее глазами.
В ясные моменты Таллула воспроизводит мгновения, предшествующие черному квадрату в ее голове, который все еще закрывает собой смерть Зака, и она чувствует свою вину в случившемся. У нее было столько возможностей поступить по-другому! С того момента, когда она занялась сексом с Заком в канун Нового года, и до того момента, когда он рухнул лицом вниз на полу кухни Скарлетт, у нее была масса возможностей сделать все по-другому, устроить хорошую жизнь для себя и для Ноя, и она все упустила.
И вот теперь она здесь, в этой розовой комнате, со стенами в лепестках сакуры и запертыми окнами, и она знает, что неким образом ее принижают, что забота, которую проявляет Скарлетт, — это искаженная и неправильная забота. Что Скарлетт учили любить люди, которые сами не умеют любить, и что все, что она считает хорошим, на самом деле плохо, и Таллула знает: она должна сохранить хотя бы самую малость себя, чтобы парить над этим огромным прудом странностей, хотя бы малость себя, чтобы продолжать дышать, хотя бы малость, чтобы вернуться к матери и сыну. Хотя бы самую малость.
— 65 –
8 сентября 2018 года
ПОЛИЦЕЙСКИЙ ПРОТОКОЛ ДОПРОСА АЛЕКСАНДРЫ РОУЗ МАЛЛИГАН
8 сентября 2018 г.
Полицейский участок Мэнтона
Присутствуют:
детектив-инспектор Доминик Маккой,
старший инспектор Аиша Батт
Доминик Маккой: Добрый день, Лекси.
Александра Маллиган: Добрый день.
ДМ: Итак, мы только что говорили с Мими Родс, и нам известно, что в настоящее время Скарлетт Жак, по-видимому, находится где-то на яхте со своей матерью.
АМ: Да. По крайней мере, насколько мне известно. Из того, что она мне сказала.
ДМ: И вам было велено хранить в тайне подробности этой поездки, потому что ее мать якобы пыталась спастись от грубого обращения со стороны мужа?
AM: Да. Так она мне сказала. Она дала мне свой секретный аккаунт в Инстаграме, и я регулярно проверяла, опубликовала ли она что-нибудь новое. Но информация всегда была скудной. Никаких подробностей, из которых можно было бы понять, где они. Просто фотографии моря, правда, с небольшими комментариями о ее настроении. А потом, несколько недель назад, пришла Мими. Она была очень расстроена, почти в слезах. И она рассказала мне о том, что она слышала в доме Скарлетт, мол, между Заком и Таллулой была бурная ссора и что Таллула сказала Заку, что она влюблена в Скарлетт, и Зак психанул и швырнул в нее кольцо.
ДМ: А что еще она рассказала вам о той ночи?
АМ: Ничего. Только это.
ДМ: Она не говорила вам, что она слышала сквозь кухонную дверь? Что Скарлетт говорила Таллуле?
AM: [пауза]
AM: Ах да, да. Она сказала мне. Да.
ДМ: И это заставило вас задуматься?
АМ: Да, это навело меня на мысль, что, возможно, Скарлетт как-то причастна к тому, что случилось с этими двумя. Заком и Таллулой. Что, возможно, она солгала мне о том, что они уплыли на яхте, спасаясь от ее отца. И я знаю, мне следовало принести кольцо в полицию и рассказать вам то, что сказала мне Мими. Но я… у меня намечалась большая поездка во Флориду. Все было забронировано и оплачено, и она была очень сложной, пять разных отелей и все такое прочее. Я же не хотела рисковать, оказаться втянутой в полицейское расследование… тогда мне пришлось бы отменить поездку. Сначала я хотела передать кольцо матери, попросить ее отнести его в полицию после того, как я уеду. Но потом подумала: как это может отразиться на ее работе? Я не хотела втягивать ее… Работа — это ее жизнь, ее мир. С другой стороны, я не хотела ждать, когда вернусь. Я хотела, чтобы кто-нибудь все продумал и мне не пришлось бы никому ничего рассказывать. Моя мать сказала мне, что жена нового директора школы пишет детективы, а я страстная их читательница, поэтому я заказала одну из ее книг, просто из любопытства. И в ней был этот отрывок, в котором кто-то прячет улику в клумбе рядом с картонной табличкой с надписью «Копать здесь». И я просто подумала: это может сработать. Так что в ночь перед отлетом во Флориду я взяла кольцо, чтобы закопать его в саду в коттедже, на цветочной клумбе, как и советовала подсказка в ее книге, но задняя калитка была заперта на замок. Поэтому я закопала кольцо просто у задней калитки, где, как я знала, она его точно найдет.
ДМ: А эта яхта со Скарлетт и ее матерью? Где она?
AM: Понятия не имею. Но я могу показать вам ее фото в Инстаграме. Может, это поможет вам понять, где именно?
ДМ: Да. Пожалуйста.
ДМ: Для записи: Лекси Маллиган использует свой смартфон, чтобы найти фотографии.
АМ: Вот. Самый последний снимок. Сделан несколько дней назад.
Д.М.: Для записи: на данном снимке видна ступня на кремовой виниловой поверхности, нос лодки или яхты, собачья лапа.
ДМ: Нам нужно привлечь для изучения этого аккаунта криминалистов. Прямо сейчас.
ДМ: Для записи: я показываю мисс Маллиган предмет номер DP7694, металлический рычаг, найденный в цветнике школы «Мейпол-Хаус». Итак, Лекси, вы можете сказать нам, что это за предмет?
AM: Понятия не имею.
ДМ: Вы никогда раньше не видели этот предмет?
АМ: Нет, никогда.
ДM: Лекси, мы изучили второй знак и сравнили его с фотографией первого знака. Они полностью совпадают. Почерк тот же. Кажется маловероятным, не правда ли, что двум разным людям с одинаковым почерком придет в голову закопать два предмета на территории школы с разницей всего в несколько недель? Возможно, у вас есть теория, которой вы хотели бы поделиться с нами, о том, как этот предмет оказался там, где он оказался?
АМ: Честное слово. Клянусь. Это я закопала кольцо. Это был мой почерк. Я своими руками сделала этот знак. Но второй не имел ко мне никакого отношения. Клянусь вам.
ДМ: Еще одна вещь, которая беспокоит меня, Лекси. Вы утверждаете, что видели табличку на клумбе с балкона вашей матери. Но вы никак не могли ее видеть, как вы заявили в первый раз, с балкона ее квартиры в жилом корпусе. Этот балкон расположен слишком низко. Не могли бы вы рассказать нам, как на самом деле вы увидели этот знак в тот вечер, если вы, как утверждаете, не имели никакого отношения к факту его появления на клумбе?
AM: [вздыхает] Я была в саду.
ДМ: Возле клумбы?
АМ: Да. Возле клумбы.
ДМ: И вы поставили там этот знак?
АМ: Нет. Я его не ставила. Я все время вам это говорю. Я не ставила там этот знак.
ДМ: Так что вы делали в саду?
А.М: Я искала одного человека.
ДМ: Кого именно?
АМ: Просто одну учительницу. Я увидела ее с балкона и спустилась, чтобы найти ее. И тогда я увидела знак.
ДМ: Тогда почему вы сказали, что видели знак с балкона? Почему вы сразу не сказали, что были в саду?
АМ: Не знаю. Я не хотела… Просто я оберегала одного человека.
ДМ: Кого?
АМ: Учительницу, мы с ней… ну, вы понимаете. Мы встречаемся. И она замужем. Так что это довольно… деликатная тема. Я не хотела втягивать ее в эту историю. Мне казалось, что будет легче притвориться, что меня не было в саду.
ДМ: Лекси, вы должны знать, что сегодня утром мы нашли в туннеле под домом Жаков тело Зака Аллистера. И этот рычаг был сконструирован, чтобы открывать секретный туннель, в котором было найдено его тело.
AM: [громкий вздох]
ДМ: В туннеле также был найден мобильный телефон Таллулы Мюррей.
AM: О господи!
ДМ: Поэтому, Лекси, если вам что-то известно про этот рычаг, если у вас есть соображения на тот счет, как он оказался там, закопанный в клумбе, рядом с тем местом, где у вас было свидание с вашей подругой, или если вы видели поблизости от клумбы кого-нибудь еще, сейчас самое время рассказать нам об этом.
АМ: [начинает плакать] Не знаю. Клянусь вам. Я не ставила там этот знак. Я не знаю, что это за металлический предмет, и я не знаю, как он там оказался. Я вообще ничего не знаю.
— 66 –
Август 2018 года
Однажды Таллула пробуждается от очередного глубокого сна, сна настолько глубокого, что он скорее похож на смерть. Этот сон, она теперь хорошо это знает, вызван содержимым одного из многочисленных флаконов и пузырьков в шкафчике в ванной комнате матери Скарлетт. Она вновь оказывается в какой-то комнате, темном, безмолвном пространстве, совсем одна, и лишь ритм и покачивание глубокой холодной воды отдаются таким же ритмом в ее костях.
В круглое окошко она видит вязкую цементную стену морской воды. Она чувствует, что ее запястья связаны. Ее ноги связаны. И теперь она знает. Она точно знает: никто не заботится о ее безопасности. Никто не оберегает. Она знает: все, что Скарлетт рассказывала ей о том, что ее отец якобы пытался подкупить полицейских, — ложь, и этот кошмар скоро закончится, и это будет худший из всех возможных концов. Она знает: единственная причина, почему она все еще жива, это то, что Скарлетт позаботилась об этом. Но она знает и то, что Скарлетт теряет контроль над своей матерью, теряет контроль над всей ситуацией и теперь Таллулу везут в самую дальнюю точку мира от ее собственной матери, от ее сына и ее дома, чтобы бросить, избавиться от нее, дать ей исчезнуть.
— 67 –
Сентябрь 2018 года
Ким сидит в саду на заднем дворе. Она не может находиться в помещении. Райан внутри с Ноем, отвлекает его. Уже почти два часа дня. С тех пор как полиция нашла тело в туннеле в доме Жаков, прошло четыре часа. Она смотрит на свой телефон, включает и выключает экран, проверяет и перепроверяет, убеждается, что у нее хорошее соединение, хороший сигнал, что для звонка Дома нет никаких препятствий. И наконец вот она, начальная нота мелодии звонка. Прежде чем прозвучит вторая нота, она уже отвечает:
— Да.
— Ким, послушайте. Похоже, мы отследили текущее местонахождение семьи Жак. Мы работаем с Интерполом над морским поиском. Я вам раньше не говорил, Ким, но мы нашли в туннеле и другие вещи. Мы нашли остатки булочки, нашпигованной большим количеством зопиклона. Нашли длинные темные волосы. Нашли пустые бутылки из-под воды, свечи, одеяло и телефон Таллулы. Согласно записям аэропорта Мэнтона, тридцатого июня прошлого года Жаки вылетели на своем частном самолете на Гернси и на его борту находились Джослин, Скарлетт и Рекс Жак. А также подруга Рекса, Серафина Голдберг. Но Серафина утверждает, что тем летом вообще не летала на Гернси. Поэтому, Ким, мы рассматриваем вероятность того, что Жаки могли забрать Таллулу с собой. И что сейчас они на борту яхты, зафрахтованной Джослин Жак в яхт-клубе Гернси в конце августа. И что Таллула все еще может быть с ними. Тем временем детективы на Гернси получают ордер на обыск дома Жаков.
— Хорошо, — говорит Ким, сдерживая дыхание. — Что мне теперь делать?
— Просто сидеть на месте и не дергаться, Ким. Просто сидите на месте. Мы работаем так быстро, как только можем. Колеса наконец-то крутятся. Хотя, черт побери, спустя столько времени. Просто сидите на месте и не дергайтесь.
— 68 –
Сентябрь 2018 года
Проходят дни. Свет, проникающий сквозь океан за ее окном, меняется с серого на золотой и белый. Становится все теплее и теплее. Ночью над головой гудит кондиционер. Скарлетт приходит и уходит. Иногда она приводит с собой пса, и Таллула обнимает его за шею и вдыхает его соленый запах.
— Я предпринимаю шаги, — говорит Скарлетт. — Я делаю все для того, чтобы вернуть нас домой. Чтобы вернуть тебя домой. Это скоро закончится. Это скоро закончится, обещаю.
Таллула знает: каждое блюдо, которое она ест, каждый напиток, который она пьет, приправлен чем-то таким, что клонит ее в сон. Но ей все равно, она жаждет сна, который они приносят. Это сладкое убаюкивание, отсутствие боли, сновидения. Когда Скарлетт слишком долго не несет ей того, чего она жаждет, Таллула буквально сходит с ума. Она чувствует себя разорванной на части, ее живот как будто перерезан от бока до бока, ее голова пробита осколками стекла. И она выхватывает стакан из рук Скарлетт и залпом осушает его, так быстро, что едва не захлебывается.
И вот однажды, когда она выходит из другого сна, сделанного из свинца, и заставляет себя открыть веки, она смотрит вверх на медово-золотистый слой дерева над своей головой и слышит то, чего раньше не слышала. Ровный, непрерывный стрекот, похожий на звук электропилы, или на рев человека, кричащего басом, или на включенный двигатель грузовика. Он как будто обволакивает ее. Она чувствует, как кружатся в орбитах ее глаза, они как будто пересохли. Она тянется к бутылке с водой, которую Скарлетт всегда ставит ей перед сном, и делает глоток. Шум становится громче, настойчивее, агрессивнее. Яхта начинает раскачиваться, вода выплескивается из горлышка бутылки, когда она пытается завинтить на ней крышку. Она слышит что-то похожее на человеческий голос, но странно бестелесный, как будто он кричит под водой.
— Скарлетт! — кричит она, хотя знает, что ее не слышно здесь, в ее крошечной, обшитой деревом каюте. — Скарлетт!
Она слышит болезненный металлический скрежет выключенного двигателя. Яхта затихает, и теперь она слышит, что говорят голоса снаружи.
— Это королевские ВВС, — говорят они. — Мы спускаемся на борт вашего судна. Пожалуйста, встаньте на палубе, подняв руки вверх.
А потом она слышит топот ног над головой, голоса, крики. Чья-то нога распахивает дверь ее каюты, и она видит перед собой людей в темно-синей форме, в головных уборах, с пистолетами в руках. Их мускулистые тела накачаны адреналином, они как манекены, а не живые люди. И они подходят к ней, и она от страха сжимается в комок.
— Вы Таллула Мюррей? — спрашивают они.
Она кивает.
Таллула надеется, что после того, как полиция освободит ее от пут, она сможет ходить. Она надеется, что ноги, которыми она не пользовалась в течение многих дней, неким образом поддержат ее, когда она наконец покинет эту крошечную деревянную конурку. Но увы. Они подкашиваются и сгибаются в коленях, словно у деревянной марионетки на веревочках. Полицейский подхватывает ее и несет на руках.
— Куда мы едем? — спрашивает она хриплым голосом.
— В безопасное место, Таллула.
У него акцент. Она не знает, что это за акцент.
— Где мы? — спрашивает она.
— Мы посреди Атлантического океана.
— Меня отправят домой?
— Да. Да, домой. Но сначала нам нужно доставить вас в больницу на осмотр. Вы в плохом состоянии.
На палубе яхты Таллула видит остатки еды. Миска с салатом, фужеры, бумажные салфетки, разбросанные сильным ветром от лопастей вертолета. Значит, пока ее держали связанной в этой крошечной темной деревянной конурке, другие люди ели салат и пили на солнышке вино! Эта мысль ранит ее в самое сердце.
Она видит на другом конце палубы сбившихся в кучку людей. Это Скарлетт, Джосс и Рекс. Они оборачиваются и смотрят на нее, но тут же торопятся отвести взгляд.
Она видит, как к Жакам подходит еще один полицейский, грубо заводит им руки за спину и застегивает на их запястьях металлические наручники, поблескивающие на ярком солнце. Сенбернар Тоби сидит у их ног, его густую шерсть треплет морской ветер.
— Что будет с псом? — спрашивает она, внезапно охваченная тревогой, что Тоби бросят здесь одного.
— Пса мы возьмем с собой, не переживайте о нем.
Она рукой прикрывает глаза. Стрекот лопастей и слепящее солнце просто невыносимы.
— Куда мы?
— Просто расслабься, Таллула. Просто расслабься.
Вскоре ее вместе с полицейским, который ее спас, пристегивают к подъемнику. В следующий миг она парит над блестящей белой яхтой, смотрит вниз, глядя, как семья Жак, сбившаяся в кучку на палубе, становится все меньше и меньше.
Она видит, как Скарлетт смотрит на нее и одними губами произносит слова «Я люблю тебя». Но она знает: той, что когда-то любила Скарлетт Жак, больше нет.
Она отворачивается и закрывает глаза.
— 69 –
Сентябрь 2018 года
Самолет останавливается на взлетно-посадочной полосе. Софи встает, открывает верхний багажник и вынимает свой чемоданчик на колесах и куртку. У багажной карусели ее встречает датский издатель, женщина ее возраста, с рыжими волосами, собранными в пучок, и в длинном синем пальто из букле поверх платья в цветочек. Они быстро обнимаются — они уже встречались дважды, а в прошлый раз, когда Софи была в Копенгагене, даже выпили вместе и поделились личными секретами, включая подробности внебрачных похождений ее издателя. Но теперь, по прошествии года, это похоже на новое начало. Они вновь автор и издатель, талантливый писатель и его менеджер. Между ними теплые, сердечные отношения, но они не друзья.
Софи привозят прямо в отель с бархатными креслами выгоревших на солнце тонов и стеклянными лифтами, ездящими вверх-вниз на металлических столбах, огромными кактусами и акустической системой, из которой раздается пение группы Chainsmokers. Оказавшись в своем красивом номере, она ставит чемодан на невысокую скамеечку, открывает его, вынимает сумку с туалетными принадлежностями, расстегивает молнию и достает зубную щетку и пасту.
В ванной, когда Софи чистит зубы, она смотрит на свое лицо. Она не спит с четырех часов утра, когда звонок будильника прервал ее мрачные, тревожные сны. Она спала всего два часа. Однако всего через двадцать минут она уже будет на пути на конференцию. Там у нее запланирован плотный график интервью и разных мероприятий, подробно расписанных на листе бумаги, который ей вручила ее издатель вместе с холщовой подарочной сумкой. Еще в ней лежат энергетические батончики, минеральная вода и экземпляр датского издания ее последней книги.
В спальне гудит телефон. Она выходит из ванной и берет трубку. Пришло сообщение от Ким:
Они ее нашли, говорится в нем. Она возвращается домой.
Софи моргает. Тяжело садится на край кровати и, жадно хватая ртом воздух, прижимает телефон к сердцу. Внезапно она ловит себя на том, что неожиданно для себя самой плачет.
— Здравствуйте, Софи. Могу я вас так называть?
Софи ободряюще улыбается читательнице в зале, сжимающей микрофон, который ей только что передал кто-то из организаторов встречи.
— Софи, я большая поклонница ваших книг. На данный момент вышло шесть книг из серии о детективном агентстве Хизер-Грин. Скажите, вы сейчас работаете над очередным романом? И если да, то можете ли вы сказать, чего нам ожидать? А если нет, что будет дальше с П. Дж. Фоксом?
Сначала вопрос повергает ее в замешательство, но потом она понимает, что должна сказать. Она улыбается и подносит микрофон ко рту.
— Это очень хороший вопрос, — говорит она. — И несколько недель назад я могла бы дать вам на него очень прямой, откровенный ответ. Несколько недель назад я жила на юго-востоке Лондона, очень близко к Хизер-Грин, одна, в моей милой маленькой квартирке, которая, по сути, копия квартирки Сюзи Битс. У меня был бойфренд, учитель, с которым я познакомилась благодаря моей профессии, точно так же, как и Сюзи всегда знакомилась со своими бойфрендами. Несколько недель назад я была, по сути, Сюзи Битс. — Публика смеется. — И самое смешное, что я этого даже не знала. Потому что две недели назад я уехала из Лондона… — Чувствуя, как ее захлестывает волна эмоций, она умолкает. — Я уехала из Лондона с надеждой, молитвой и ощущением того, что где-то тикают невидимые часы и пора начать с моим бойфрендом новую жизнь в деревне.
Мне предстояло стать женой директора в очень дорогой школе-интернате в живописной английской деревне. — По аудитории прокатывается приглушенный смех. — И я понятия не имела, — продолжает она, — совершенно не представляла, насколько это изменит мою жизнь. Потому что я оказалась не только в деревне, за миллион миль от моей зоны комфорта, не в силах снова перевоплотиться в Сюзи, не в силах писать, но еще и угодила в гущу настоящего преступления. Хотите, чтобы я вам об этом рассказала?
По аудитории прокатывается еще более громкое перешептывание. Софи кивает, кладет ногу на ногу и поворачивается к своему модератору.
— Все в порядке? У нас есть время? — спрашивает она.
Модератор кивает.
— Я в восторге! Прошу вас, не торопитесь.
— Что ж, — говорит Софи. — Все началось в первый же день, когда я нашла прибитую к забору картонную табличку, на которой было написано «Копать здесь». — Она умолкает и оглядывается по сторонам, ожидая, что кто-то поймет, что это значит. Девушка, задавшая вопрос, догадывается первой.
— Вы имеете в виду, — говорит она, — как в первой книге про Хизер-Грин?
— Да, — отвечает Софи. — Как в первой книге про Хизер-Грин. — По залу пробегает приятный ее уху шепоток, и Софи продолжает: — Поэтому я взяла садовый совок, — говорит она, — и выкопала…
Пока Софи говорит, она чувствует, что восстанавливается, как если бы она была разбитой вазой и теперь ее кусочки становятся на место и склеиваются. Она знает, что больше не может находиться в Апфилд-Коммон. Она знает, что Шон должен покинуть «Мейпол-Хаус» и найти работу, которую он любит. Она знает, что во многих отношениях это было ошибкой для них обоих, но вместе с тем судьба, которая сложилась самым необычным образом. Все это произошло само собой, как шаги в танце. И вот теперь Таллула Мюррей найдена. Она жива. Софи знает: после той книги, которую она пишет сейчас, она больше не хочет писать очередную книгу о детективном агентстве Хизер-Грин, эта книга будет ее последней. Что ей нужно перестать писать о себе и начать писать об огромном мире, а не только об одном его уголке. Что ей почти тридцать пять и ей пора двигаться дальше. С Шоном или без него.
Она подходит к концу рассказа.
— И что? Что дальше? Что будет с семьей? С людьми, которые ее похитили? — спрашивает женщина в зале.
— Думаю, я узнаю это, когда вернусь домой, — отвечает Софи.
Она кладет микрофон на стол и, когда публика аплодирует ей, улыбается.
— 70 –
«ТАЙМС»
14 сентября 2018 года
ПРОПАВШАЯ МАТЬ НАЙДЕНА В ПЛЕНУ НА ЯХТЕ В АТЛАНТИКЕМолодая мать, 20-летняя Таллула Мюррей, пропавшая без вести из дома вместе со своим молодым человеком после посещения вечеринки у бассейна в июне прошлого года, была найдена живой в сотне миль от берега в Атлантическом океане на борту частной яхты, где, как считается, ее держали в плену Джослин Жак, 48-летняя жена менеджера хедж-фонда Мартина Жака, ее 23-летний сын Рекс Жак и 20-летняя дочь Скарлетт.
Местонахождение семьи было обнаружено после того, как в туннеле, который проходит под их домом в Апли-Фолд, недалеко от Мэнтона в графстве Суррей, были найдены останки партнера Таллулы Мюррей, Зака Аллистера. Считается, что их яхту удалось обнаружить благодаря некоторым деталям на фотографиях, опубликованных Скарлетт Жак в ее аккаунте в Инстаграме. Все три члена семьи Жак взяты под стражу, а Таллула Мюррей находится в военном госпитале на Бермудских островах, где проходит лечение от симптомов сильного обезвоживания и наркозависимости.
Семья Таллулы была уведомлена, и предполагается, что сегодня она будет выписана из больницы и немедленно отправлена обратно в Великобританию, для воссоединения с родными, включая ее двухлетнего сына Ноя. О мотивах убийства Зака Аллистера, равно как и похищения Таллулы Мюррей, пока не сообщается.
— 71 –
Сентябрь 2018 года
Ким берет свой дорогой кондиционер для волос, который ей приходится черпать из баночки кончиками пальцев. Она разглаживает волосы по всей длине и, прежде чем его смыть, оставляет на две минуты, как указано в инструкции.
Затем она выбирает наряд, перебирает одежду, которую не носила несколько месяцев, одежду из другого времени, которая последние пятнадцать месяцев казалась ей почти чужой: гардероб другой женщины в позитивных тонах, с веселыми принтами. Она достает платье с пуговицами спереди. Это то самое платье, в котором она была на бдении при свечах в годовщину исчезновения Таллулы. Она сочетает его с розовым кардиганом и армейскими ботинками. Она сушит волосы феном, превращая их в блестящий каскад, и рисует на веках стрелки.
Таллула прилетит на военную базу еще только через пять часов. Пять долгих часов. Но пять часов — ничто по сравнению с пятнадцатью месяцами, которые она прожила без нее. Ее бывший муж тоже прилетит к ним. Он будет здесь с минуты на минуту. Райан встретится с ними на месте. Ной в саду, чтобы не нарушать обычный распорядок, чтобы дать Ким время подготовиться. Она заберет его через пару часов.
— Мамочка, — говорит он вот уже несколько дней. — Мама едет домой.
Ким эгоистично желает, чтобы там была только она. Только она, одна на взлетной полосе, стоящая, затаив дыхание, с цветами, чувствуя, как колотится сердце и учащается пульс, ждущая, когда откроются двери, когда на ступеньках трапа появится ее девочка, которую она заключит в объятия. Но она знает: это не может быть только она. Она сидит на кухне и ждет, когда Джим сообщит, что он уже едет.
Мэгс. Она не может думать о Мэгс. Она не может разговаривать с Мэгс, видеться с Мэгс или даже произносить ее имя. Она все время ждет, что та позвонит, напишет или появится на пороге. Но от Мэгс ни слуху ни духу. Ким ощущает боль от смерти Зака как корсет, плотно затянутый вокруг ее живота. Иногда, когда она думает об этом, ей становится трудно дышать. Бедный парень. Его бросили там. А все эта девушка. Эта Скарлетт. Ее мать сначала сказала полиции, что понятия не имеет, где Зак, что она, ее дети и Таллула всего лишь наслаждались импровизированным отпуском и старались «не засвечиваться».
Ким стукнула кулаком в стену, когда Дом передал ей этот «перл». Когда же полиция сказала Джосс Жак, что они нашли в туннеле под ее домом тело Зака, она сменила тактику и заявила полиции, что на самом деле это Таллула убила Зака, что это она ударила его по затылку бронзовой статуэткой и что на самом деле они пытались защитить ее. Сначала Скарлетт согласилась с версией своей матери, и в течение бесконечных полутора дней Ким тошнило при мысли о том, что ее дочь проведет остаток своей жизни в тюрьме.
Но вчера Скарлетт внезапно призналась, совершенно неожиданно и быстро, как будто эта ложь была броней, которую ей хотелось с себя сорвать. Она сказала полиции, что Зак был грубияном, что он всячески помыкал Таллулой, что он делал ей больно. По ее словам, услышав, как Зак угрожал отнять у Таллулы ребенка, она инстинктивно отреагировала, чтобы защитить ее, без всякой мысли об убийстве. Она сказала полиции, что сделала это из любви к Таллуле. И Ким не сомневается, что это правда. Более того, в глубине души она знает, что тоже убила бы любого, кто угрожал бы забрать у Таллулы Ноя.
Вот так, сказала Скарлетт, все произошло. Кто знает, правда это или нет? И кто знает, что станет со Скарлетт Жак — девушкой, на чьем теле вытатуированы инициалы ее дочери? Ким не знает Скарлетт. Она видела ее только один раз, когда та плыла по бассейну в надувном розовом фламинго, когда с ее черного полотенца капала вода, когда она угрюмым, снисходительным тоном отвечала на вопросы о ее пропавшей дочери. Она не знает Скарлетт Жак. Ей не нужно знать Скарлетт Жак. Ким не может жалеть ее или переживать о ее судьбе, какой бы молодой она ни была, даже если она утверждает, что любила ее дочь. Ким просто не может.
Когда Таллулу доставили в больницу, выяснилось, что она страдает сильной опиоидной зависимостью, и Ким сказали, что ее дочери, чтобы выздороветь, нужно будет провести время в реабилитационном центре. Ее предупредили, что Таллула не будет похожа на розовощекую девушку, с которой она прощалась той июньской ночью все эти долгие месяцы назад. Но еще ей сказали, что Таллула отчаянно хочет выздороветь, вернуться домой и снова стать матерью своему сыну.
И вот они стоят в ряд на сером асфальте. Ким, Райан, Джим, Ной в своей лучшей рубашке и брючках на руках у Ким. Теплый ветер овевает их, кружится вокруг них. Он ерошит блестящие, разглаженные волосы Ким, и она постоянно заправляет их за уши. К двери самолета уже подкатили трап. Дверь открывается. Появляется какой-то мужчина, за ним еще один. Ким шумно вдыхает воздух и выдыхает его в волосы Ноя. Она втягивает живот, последний раз заправляет волосы за ухо, и вот перед ней, рядом с огромным коричневым псом, стоит Таллула.
Ким срывается с места и бежит к ней.
Эпилог
Август 2018 года
Лиам снимает солнцезащитные очки и кладет их в карман рубашки. Он смотрит вверх, на дом, где солнце отражается черным светом от занавешенных окон, приседает, чтобы приподнять край большого синего кашпо. Из своего укрытия тотчас выбегает потревоженная мокрица. Он хватает спрятанный там предмет и идет с ним к входной двери.
Внутри дома прохладно и гулко. Все в том виде, в каком Жаки оставили его прошлым летом, но внутри царит особая тишина, тишина затаившего дыхание дома, в котором никто не живет. Он чувствует отголоски моментов, которые провел в этом доме: беззаботный смех, отскакивающий рикошетом от белых стен, звон бутылки вина, вынимаемой из холодильника на кухне, тяжелые шаги собачьих лап по каменному полу, запах духов Скарлетт, странный запах старушечьих духов, которыми она пользуется. Это все еще здесь, но приглушено, словно в сказке, призрак затерянного, заколдованного мира.
Но в неподвижном воздухе дома присутствует кровь: дурманящий, ядовитый миазм смерти. Лиам переходит из комнаты в комнату, и в его голове мелькают сцены. Жуткие воспоминания о той ночи в прошлом году, в конце января, когда ему позвонила Скарлетт. Отчаяние в ее голосе.
— Бубс, ты мне нужен. Случилась нехорошая вещь. Пожалуйста, приходи.
Конечно же, он поспешил к ней. Он никогда не терял ни секунды, когда дело касалось Скарлетт. Она была его жизненной силой, смыслом его существования. Он был ничем до Скарлетт, а после нее он снова превратится в ничто. Когда он бывал ей нужен, он оживал, как марионетка, извлеченная из коробки. Он нашел ее на шезлонге у бассейна. Она сидела, крепко обхватив себя руками, и тихонько покачивалась.
— Мне кажется, — сказала она, — мне кажется, меня изнасиловали.
Она не сказала ему, кто, когда, как, где. Только это.
Мне кажется, меня изнасиловали.
Лиам почувствовал, как его мягкое ядро отвердело. Каждая клетка его физического существа жаждала убивать. Если понадобится, голыми руками.
Он остался на ночь, потом на следующую и еще на одну, ожидая, когда Скарлетт ему все скажет. Его отец постоянно звонил ему, требуя, чтобы он вернулся на ферму, настаивал, что он им нужен. Но Скарлетт нуждалась в нем больше, и ничто, даже угроза отлучения от семьи, не могло заставить его бросить ее одну. В течение нескольких недель он пристально смотрел на всех, с кем пересекался, на каждого ученика, на каждого учителя, на мужчину в «Ко-Опе», на викария из приходской церкви. Кто… кто, ему отчаянно хотелось знать… кто это сделал с его девушкой? Кто из них посмел сделать ей больно, кто пытался сломать ее? Он прожил эти недели в плотном коконе пароксизма насилия, готового в любой миг взорваться.
В конце февраля он согласился на должность помощника учителя в «Мейпол-Хаусе», предложенную ему Хасинтой Крофт, и вселился в свою комнату с балконом и видом на лес. И именно оттуда шесть недель спустя он увидел его. Издали он принял его за старика, но при ближайшем рассмотрении тот оказался лысым мужчиной, нестарым, лет за сорок.
Гай Крофт, муж Хасинты.
Некоторое время назад из-за разговоров о супружеской неверности он расстался с женой и уехал. Некогда привычная фигура, гуляющая по территории школы со своим лабрадором, Гай Крофт на какое-то время исчез. Но теперь он снова вернулся, и выходит из задней двери своего коттеджа, и отправляется в лес. Он шагает с настойчивостью, граничащей едва ли не с одержимостью.
Лиам мгновенно вышел из своей комнаты и крадучись последовал за ним через лес. На другом конце леса он увидел, как Гай отпирает заднюю калитку, ведущую на территорию «Темного места», а затем из укрытия услышал, как тот разговаривает со Скарлетт.
— Впусти меня. Пожалуйста, впусти меня. Я бросил ее. Понятно? Я бросил ее. Ради тебя.
— Я не просила тебя бросать ее. Я же сказала тебе. Все кончено.
— Нет. Нет. Ты сказала… ты сказала, что не хочешь быть с женатым мужчиной. И я больше не женат. Понимаешь? Я свободен.
— Боже мой, Гай. Прошу тебя, отвали.
— Я никуда не пойду, Скарлетт. Я пожертвовал всем ради тебя.
А затем Лиам увидел, как Гай Крофт положил руки на плечи Скарлетт, увидел, как он толкнул ее обратно в дом, не сильно и не мягко, но твердо.
— Я пожертвовал всем, — повторил он. А затем, вновь раскинув руки, сделал шаг вперед.
Лиам услышал, как Скарлетт сказала:
— Отвали от меня, Гай. Убери от меня свои мерзкие руки.
Лиам бросился вперед, быстро, оставив на земле, где стоял, глубокие следы пяток, и в три, четыре, пять прыжков преодолел расстояние до двери. Схватив Гая за локти, он рывком потянул его назад, прочь от Скарлетт, швырнул его навзничь на землю и оседлал. Следующее, что он помнит, это свой кулак, наносящий удары по голове Гая, по его челюсти, царапанье щетины о костяшки пальцев, горячую липкость свежей крови, вялость бессильной плоти, стук головы, которую больше не держит шея, осознание того, что он лупит кулаками по чему-то, что уже не оказывает сопротивления, словно по кучке фарша. И тогда и только тогда он слышит над головой голос, и этот голос кричит: «Нет-нет-нет, Лиам, СТОП!», и он чувствует на одежде руки, дергающие ткань его рубашки.
Над головой сквозь прохладную голубизну неба проносится стая стрижей. Шум крови в ушах. Надрывное дыхание в груди. Мертвое тело между его ног.
Было время, когда Лиам делал все, о чем Скарлетт его просила. Но это было до того, как она бросила его здесь. Оставила одного, вдали от его семьи, когда все его планы рухнули из-за всех жертв, которые он принес для нее. До того, как она ушла от него, даже не попрощавшись.
И так до безумного, впервые за год, телефонного звонка два дня назад. Соединение было ужасным, и голос Скарлетт эхом отдавался в его ухе.
— Бубс, то, что произошло на вечеринке у бассейна прошлым летом, вот что. Это было реально. Это случилось, и это было плохо. И Мими знает об этом, и она рассказала Лекс. Лекс расскажет Керрианне. Керрианна расскажет матери Таллулы. Вскоре все всё узнают. Мне надо, чтобы ты что-то сделал. Она там же. Та самая хрень. В том же месте, что и то, что сделал ты. Рычаг под большим синим горшком у входной двери. Пожалуйста, Бубс. Избавься от обоих. Избавься от них. Полностью. А затем заблокируй вход и избавься от рычага. Отвези его в Лондон или куда-то еще, выброси в Темзу, выброси в мусорный бак, главное, выброси. Не оставляй никаких следов, Бубс. Пожалуйста. Я здесь, непонятно где. У матери снесло крышу. Она сошла с ума, она меня накачивает наркотиками, и я боюсь, что я здесь умру. Я просто хочу вернуться домой. Пожалуйста, сделай так, чтобы я могла безопасно вернуться. Пожалуйста.
Теперь он через кухню направляется в задний коридор и в старое крыло дома. Он идет в крошечную прихожую рядом с башней и, прежде чем повернуть защелку и войти, на миг останавливается. В башне холодно и сыро. Совсем не похоже на август. Он вытаскивает из заднего кармана древний рычаг, тот самый, которым они открыли туннель в тот ужасный апрельский день, и снимает крышку.
Он перешагивает через тело, а затем, используя телефон в качестве фонарика, идет по туннелю почти милю, пока тот не кончается и идти дальше некуда. Трещина между каменными плитами в потолке пропускает струйку серого света из окна, или что там есть наверху. Он вынимает из сумки бутылку с бензином и выливает его на сморщенные останки Гая Крофта, а затем роняет на них спичку. Он наблюдает, как пламя начинает лизать рассыпающиеся кости Гая Крофта, и, когда жар становится невыносимым, отходит прочь. По мере того как пламя утихает, он ворошит пепел металлическим рычагом. Заметив целые кости пальцев, челюсть, большие куски старой тряпки и обугленную кожу, он выплескивает на кучу еще немного бензина и бросает на нее еще одну спичку.
Он не испытывает к Гаю Крофту никаких чувств, наблюдая, как тот превращается в прах. Все его чувства сжаты в нем, как кулак, и все они ради Скарлетт. Все до одного. Ради Скарлетт, которая использует людей как зеркала, чтобы лучше видеть себя. Ради Скарлетт, которая подбирает и бросает людей, когда ей это удобно. Ради Скарлетт, которая ждала, когда Лиам остынет к ней и будет готов уехать домой и продолжить свою жизнь, чтобы затем вновь дернуть его назад и использовать как уютное одеяло, как колени, на которые можно сесть. Использовать как человека, который бы видел ее такой, какой она хочет, чтобы ее видели, а не такой, какая она есть на самом деле. И теперь он знает: на самом деле Скарлетт Жак — это сосуд.
Он позволил ей превратить себя в игрушку, в домашнее животное, ничем не отличающееся от ее драгоценного пса. Он даже позволил ей дать ему это ужасное прозвище — Бубс. Он ненавидел, когда его называли Бубс, но он позволил этому случиться. Он позволил Скарлетт и ее отвратительной матери использовать себя в качестве разнорабочего, сантехника или шофера. Он чувствует, как раскаленный гнев проходит через него при воспоминании о том, как мать Скарлетт одним жарким летним утром вручила ему лопату и пластиковый пакет и спросила, не будет ли он против убрать собачье дерьмо с лужайки, потому что садовник болен, а дерьмо начинало вонять.
После того как он убил ради нее Гая Крофта, они легли в постель и занялись сексом, который был таким первобытным и чистым, что он потом плакал.
— Я люблю тебя, Бубс, — сказала она, прижимаясь к нему всем телом. — Ты же знаешь, что я буду любить тебя вечно, ведь знаешь же?
А потом на следующее утро раздался звонок в дверь, и она сказала: «Черт, Бубс, живее, тебе пора, уходи. Это Таллула. Она пришла слишком рано. Одевайся. Быстро!» И, будучи послушной марионеткой, он сделал, как она ему велела, быстро оделся и ушел. Он убил для нее человека, а она вышвырнула его на следующее утро, даже не попрощавшись, и тотчас же полностью отдалась погоне за Таллулой. А теперь это. Год молчания, и внезапно он ей снова стал нужен.
Пожалуйста, Бубс, пожалуйста.
В гневе он снова ворошит останки Гая Крофта. Комки сгорели, превратились в крошки и пыль, и он сметает их небольшой щеткой, которую принес с собой, на листы фольги. Листы эти он сворачивает в еще горячие комки и кладет их в сумку с ремешком через плечо. Когда солнце сядет сегодня вечером, он отнесет ее к тенистому пруду на краю деревенского луга и вытряхнет содержимое в стоячую воду, чтобы его склевали утки.
Он направляет свет телефона на пол туннеля и наклоняется, чтобы поднять что-то похожее на коренной зуб, который он быстро сует в карман брюк.
Он уже поворачивается, чтобы уйти, когда слышит над головой что-то похожее на шаги, а следом приглушенные голоса. Они доносятся сквозь щель вокруг каменной плиты в потолке.
— Итак, что ты думаешь, Софи? Ты можешь себе это представить? Что приедешь сюда жить вместе со мной? Станешь женой директора школы?
— Да, да, могу, — раздается в ответ женский голос. — Думаю, это будет приключение.
Лиам поворачивается и шагает по туннелю обратно. Приближаясь к выходу, он смотрит вниз, на тело Зака Аллистера, тело, от которого, как думает Скарлетт, он избавится ради нее, но Лиам лишь перешагивает через него.
Затем он поднимается по каменным ступеням обратно в «Темное место», закрывает плитой отверстие и кладет обратно в карман рычаг, рычаг, который он не станет бросать в Темзу ради Скарлетт или выбрасывать в дальний мусорный бак. Этот рычаг он будет хранить у себя дома, пока не решит, что именно он хочет с ним сделать.
От автора
Это был мой «локдаунский роман». Думаю, теперь у всех ежегодно публикуемых писателей в их списке будет хотя бы один такой. Я начала писать его в феврале 2020 года. Затем меня отвлекли другие вещи. (Например, подписание шести с половиной тысяч информационных страниц для США!) И я на время отложила его в сторону. К тому времени, когда я вернулась к роману, начался локдаун, я переболела COVID19, и мои дети были дома весь день. Обычно я пишу книги либо за кухонным столом, либо в кафе. Внезапно кофейни закрылись, а весь мой кухонный стол был покрыт тетрадками моей старшей дочери, которая учится в колледже. Сама кухня стала для моей семьи своего рода неформальной комнатой для персонала, местом, где можно потусоваться. отдохнуть от работы и учебы. Здесь в любое время суток кто-то что-то готовил. Казалось, что тут постоянно кто-то толпится, и не было кофеен, куда можно было бы сбежать, и восемь долгих недель я безутешно жаловалась, что НЕ МОГУ ПИСАТЬ.
Мало того, мое рабочее место было вечно кем-то занято, но действие моей книги происходило в 2019 году, и я не могла понять, как мне писать о мире до COVID19, мире наивных людей, которые ходят в пабы, отправляют своих детей в школу и обнимают друг друга. Я время от времени в течение этого периода разговаривала со своим редактором, и каждый раз она спрашивала: «Ты пишешь?» И каждый раз я объясняла, что нет, я не пишу, я не могу, это просто невозможно, конечно, нет. Первые несколько раз она проявляла понимание, даже сочувствие. В пятый раз она сказала: «Ты ведь знаешь, что ты должна написать эту книгу, не так ли?»
Так что спасибо, Селина, за то, что вытащила меня из паралича и заставила решать проблемы. Эта книга была написана на арендованном письменном столе через дорогу от моего дома. Мой рабочий кабинет во время локдауна. Мой подарок судьбы. Большое спасибо, Lockdown Office, и спасибо Виктории и Ребекке из Swiss Quarters, которые заставили меня почувствовать себя желанным гостем, пока я снимала комнату.
На профессиональном уровне 2020 год был для меня исключительным. Я заняла первое место в списках бестселлеров New York Times и Sunday Times, я продала в Великобритании более полумиллиона экземпляров романа «Опасные соседи» и более миллиона экземпляров «И тогда она исчезла» в США. Пока я корпела в моем крошечном, усохшем изолированном мирке, было приятно думать о том, что мои книги обретают все новых и новых читателей, что они изучают список моих изданных ранее книг, находят в них выход из ужасов реального мира. Так что спасибо всем, кто купил одну из моих книг в прошлом году, и добро пожаловать всем моим новым читателям, которые вернулись за новыми. Я так вам всем благодарна.
Спасибо владельцам книжных магазинов по всему миру, которые ухитрились найти способы продолжать продавать книги людям, которые хотят их читать. Сумки Jiffy, должно быть, пережили за последний год бум продаж! И спасибо библиотекарям, которые тоже нашли оригинальные способы выдавать книги своим читателям. Книготорговцы и библиотекари также поддерживали во время ограничений COVID19 невероятно быстрые и хорошо организованные программы мероприятий для писателей и читателей, так что спасибо всем, кто принимал меня в прошлом году, перед кем я выступала, не выходя из своей спальни.
Спасибо замечательному Джонни Геллеру, моему агенту из не менее замечательного агентства Curtis Brown в Великобритании, и замечательной Деборе Шнайдер, моему агенту из замечательного Gelfman Schneider в США. В этот сложный год оба великолепно поддерживали невероятно высокие стандарты профессионализма.
Спасибо всем моим издателям во всем мире, особенно Селине Уокер и Наджме Финли, всем сотрудникам Cornestone в Великобритании, Линдси Саннетт, Ариэль Фредман и всем сотрудникам издательства Atria из США.
Спасибо моим замечательным друзьям-писателям, которые на различных платформах социальных сетей в этом году поддерживали меня в здравом рассудке: Дженни Колган, Мэдди Уикхэм, Джоджо Мойесу, Аманде Дженнингс, Тэмми Коэн, Серене Маккеси, Крису Мэнби, Тэмсин Грей, Адель Паркс и многим другим.
И, наконец, спасибо моей семье за то, что в целом они были довольно приличной компанией в течение года, когда быть достойной компанией было самым важным делом. Хочется надеяться, что это конец странной сноски в истории и что нормальная жизнь скоро возобновится. Откройте кофейни!
Читать бесплатно другие книги:
