Попаданка для императора змей Сапфир Ясмина

– А как же мои вещи? Я уже заказала одежду. И она осталась в шкафу в предыдущей комнате.

Рельгор уточнять не стал. Дотянулся через зевв до шкафа и, кряхтя, втащил его в помещение.

Альва округлила глаза.

– Вы и такое можете?

Вместо ответа адельтах усадил ее на кровать и принялся внимательно осматривать. Так как учил его придворный медик Канор.

Рельгор стащил с нари ночную сорочку, и та даже не противилась. Видимо, еще пребывала в шоке. Медленно касался пальцами каждого нервного центра, каждого переплетения мышц нари. Прислушивался к ощущениям. Слава Дельверу! Кроме зажатия нервных центров у Альвы ничего опасного не обнаружилось. Однако уже к концу осмотра Рельгор ощущал лихорадочный, дикий голод по телу нари. Ему прямо приспичило, иначе и не скажешь.

Мужской орган выскочил из плена роговых пластин в паху нага, и набедренная повязка больно прижимала его. Адельтах плохо соображал, и когда добрался до живота нари, в голове окончательно помутилось. Он видел только ее тело. Совершенное. Обнаженное. Идеальное.

Ощущал кожу Альвы: гладкую, теплую и нежную. Касался мягкого и одновременно упругого живота истинной…

Сам не понял, как вдруг завалил ее на постель и очутился сверху. На руках, что уперлись по сторонам от головы Альвы.

От тяжести в паху мышцы живота скрутило узлами.

Рельгор прижался к Альве всем телом. Она собиралась что-то сказать, но наг накрыл рот истинной поцелуем, жадно глотая ее дыхание и звук ее чарующего голоса. Словно запасался необходимым воздухом впрок, потому что уже не мог дышать сам. Без нее… никак не дышалось.

Оторваться от нее, отказаться… было больно, практически невозможно…

Да. Он был изголодавшимся зверем. Что после тяжелой болезни или травмы, наконец-то, дорвался до сочного мяса. Не понимает – чье оно, можно ли. Не думает о последствиях, о рисках. Осознает лишь только одно.

Вот! Мое! Хочу! Не могу больше терпеть!

Рельгор двинул бедрами, ощущая, как мучительно и приятно ноет в паху. Продолжая впиваться в губы нари поцелуем. Смакуя языком ее вкус… Изысканный, как самые редкие и дорогие фрукты его родины…

Она не отвечала, словно опешила от такого напора и внезапности. Но и не противилась. Тело Альвы было мягким, податливым. Расслабленным. И Рельгор совсем потерял связь с реальностью.

По телу словно ток пробегал, жар охватил целиком. Сердце колотилось, как сумасшедшее, отзываясь в ушах низким гулом. И чудилось – воздуха не хватает. Но одновременно он словно переполнял грудь. Распирал, рвал ее на куски.

Адельтах касался нари везде. Требовательно и по-хозяйски. Заплошно и торопливо, будто боялся, что все закончится. Вот-вот их контакт прервется…

Она ведь его! Его истинная! Что может быть естественней? Что может быть в мире правильней? Чем впитываться в ее кожу. Вбиваться в нее, забывая о том, сколько времени и что происходит вокруг.

Он не думал о том, что комендант общежития может проверить, кто там вломился в пустующую комнату и застукать их вдвоем в двусмысленной позе. И весь план по защите нари от заговорщиков полетит прахом. У Рельгора просто сорвало крышу.

Пьяное блаженство затмило весь мир. От того, что она рядом, что вновь чувствует тепло ее кожи, вновь почти обладает ей…

Рухнули запреты, рамки. Ушли куда-то в небытие понятия о приличиях. О том, что можно или нельзя… О том, что правильно или неправильно…

Что-то дремучее, первобытное, инстинктивное вырвалось на волю. Альва стала целью и средством избавления от долгого, мучительного голода. От которого в груди стало жарко и все тело напряглось до спазмов.

Адельтах попытался дрожащей рукой развязать узлы на набедренной повязке, не в силах оторваться от мягких, лакомых губ нари. Продолжая сминать их своими, впитывать ее дыхание. Упиваться тем, как на его касания ротик Альвы отвечает теплом.

Он жадничал. Да, именно жадничал. Он хотел касаться ее везде. Не отрываться, не прерываться…

Ремни, которые Рельгор развязал бы даже во сне, даже в бреду, не поддавались. Пальцы путались в переплетениях шнурков.

Колхар и его приспешники!

Адельтах дернул набедренную повязку вверх – и прочная, почти как металл кожа, сложилась гармошкой, освобождая твердый, набухший мужской орган.

Рельгор издал слабое рычание. Выдохнул, потому что сразу стало немного легче. На долю секунды прервал поцелуй. Выпрямился на руках над Альвой, оглядывая ее восхитительное тело.

Белое, нежное, женственное… Тяжелую высокую грудь, изящную гибкую талию, широкие крепкие бедра.

Мелькнула мысль обратиться, чтобы землянке было привычней. Эманор рассказывал, что занимается со Стеллой любовью только в человеческой ипостаси. И чету дель Марх это полностью устраивало.

Однако в следующую минуту кулачки Альвы замолотили в грудь адельтаха.

А затем она закричала, словно гордая амазонка перед атакой и с размаху влепила нагу звонкую пощечину. Щека Рельгора вспыхнула, но он настолько завелся, что даже это не могло остановить…

Ничто не могло остановить сейчас Рельгора… Кроме одного – ее взгляда.

Оскорбленного, возмущенного, яростного.

Адельтах сам не понял, как удалось отпустить землянку. Сам не смог бы себе потом объяснить.

Каждая клетка и каждый нерв агрессивно выражали протест. Адельтаха прямо потряхивало. И его тело совершенно явно голосовало за продолжение тем, что не скрывала больше набедренная повязка.

Продышаться не получалось. Как будто кислород в комнате резко перекрыли. Зато нари дышала и пыхтела за двоих. Возмущенно и раздраженно! Да! Именно так!