Танцующий бог Эльтеррус Иар

Фургон тем временем остановился, циркачи с гомоном выбрались наружу и принялись обустраивать привал. Кто-то побежал за водой, еще кто-то, взяв сеть, поспешил поймать нескольких зайцев, от которых высокая трава на берегу недалекой речушки словно кипела. Они были настолько жирные, что даже не убегали, только прижимались к земле и дрожали, поэтому ловить грызунов никакого труда не составляло, даже стрел тратить не понадобилось.

Актеры весело переговаривались, они пребывали чуть ли не в эйфории – первое же представление в большой деревне дало такие сборы, которые никогда не получал балаган Шаэра. Зрителям очень понравилось представление, повествующее о трех героях древности – каливре Хэлдре и двух охотниках из Древнего леса, Кунаре и Зерт. Роль последней досталась Тайре, поскольку она, как и ее героиня, была отличной лучницей и могла держать в воздухе до трех стрел одновременно. Майт отлично срежиссировал спектакль, он получился очень красочным, ярким и необычным. Тайра поражала бросаемые силачом Руго мишени в воздухе не просто быстро, но еще и красиво – она великолепно смотрелась в сшитом самостоятельно кожаном костюме лесной охотницы. Изображать каливру пришлось сразу двум актерам – Итане и Макоту. Специфический южный акцент гимнастки придавал речи Хэлдры особый шарм, показывая ее чуждость людям. Жители Тимаса, деревни, в которой театр Майта дал первый спектакль, рукоплескали, свистели и вызывали актеров на импровизированную стену – они ничего подобного в своей жизни еще не видели. А потом буквально завалили караван продуктами – денег у крестьян никогда много не было, за редким исключением, зато съестных припасов хватало. И театр теперь был обеспечен ими на добрый месяц, если не больше. Однако их, особенно крупы, предпочитали приберегать на черный день. Зачем тратить припасы, когда зайцы вокруг буквально кишат?

– А где Найра? – поискала взглядом подругу Итана.

– Не видно, – озабоченно ответила Тайра. – Может, того… в кустики побежала?

– Щас в фургоне гляну, – недовольно проворчал дядюшка Охт.

Клоун с явно заметным неудовольствием встал с облюбованного им плоского, удобного камня, и двинулся к фургону с тремя канатоходцами на боку, забрался в него и ненадолго затих.

– Эй, сюда, девчушке плохо! – высунулось из дверцы его встревоженное лицо.

Итана всплеснула руками – опять с ее невезучей подругой что-то случилось, подобрала юбку и опрометью ринулась к фургону, буквально влетела в него, протиснулась мимо дядюшки Охта и резко остановилась, увидев Найру, сидящую на полу, опершись об несущую балку. Ее глаза закатились, изо рта стекала струйка слюны, гадалку били судороги, она выгибалась и стонала, тряслась и то белела, то краснела. Короткие белые волосы Найры сбились в колтуны, словно их не мыли месяц, хотя девушки театра на прошлом привале нашли мыльный корень и как следует вымылись в ручье, в том числе и волосы хорошенько промыли. Что же с ней такое? Не сразу до Итаны дошло.

– Стойте! – подняла руку гимнастка. – Это провидческий транс! Ее нельзя трогать! Ни в коем случае! Ей боги пророчество послали!

Актеры послушались ее, все слышали, что гадалкам во время транса мешать нельзя, можно проклятие отхватить ни за что, ни про что. Они сбились у противоположной стены фургона, разве что Руго не поместился в нем и только сунул голову внутрь.

Найру продолжало трясти, и продолжалось это довольно долго. В итоге дядюшка Охт на пару с Майтом принялся разгонять актеров – ужин за них никто не приготовит. Еще даже дрова не собраны! Возле гадалки осталась только Итана, она принесла воды и принялась промакивать пот со лба подруги влажной тряпицей. Та все время вскрикивала, дергалась, казалось, она видит что-то неизмеримо страшное, даже жуткое. Гимнастка не раз наблюдала провидческие трансы и у Найры, и у матушки Лагуты, но не такие глубокие. На сей раз ее подругу постигло какое-то очень масштабное видение.

На улице тем временем успели сварить вкусную заячью похлебку с травами, а трех зайцев запекли в угольях с клубнями, которых крестьяне Тимаса надавали несколько ведер, но долго хранить их в такую жару было нельзя. Итане даже принесли миску с похлебкой в фургон, и гимнастка ее с удовольствием выхлебала, не отрывая глаз от стонущей Найры. Она едва успела отставить опустевшую миску в сторону, как гадалка вдруг перестала стонать и открыла глаза. Повела ими по сторонам, остановилась на подруге и тихо заплакала.

– Мне страшно, Итана… – шептали ее пересохшие губы. – Мне страшно… Нас ждет что-то ужасное… Твари… Они снова придут… Книга… От нее надо избавиться… Она… Здесь?.. Я не знаю… Мне страшно…

– Что ты видела? – подалась вперед гимнастка.

– Твари… Лэр… Нашествие… Книга… Война…

– Ты о чем это?.. – растерялась Итана.

– Грядет новая великая война чародеев… – шептала Найра, ее глаза лихорадочно блестели. – Не знаю когда, но скоро… Лет через двадцать, не больше… А до нее – твари… Много тварей… Ворвутся в Лэр, если не остановить…

– О, боги! – обхватила свои щеки ладонями гимнастка.

Немного успокоившись, она задумалась. Потом решительно заставила подругу встать, буквально вытащила из фургона, усадила возле костра и сунула в руки миску с похлебкой, сухарь и ложку. Вкусный запах заставил проголодавшуюся Найру начать хлебать юшку. А поев, она тоже успокоилась, и уже без паники рассказала о своем видении.

– Я видела стаю тварей, появившуюся ниоткуда, они словно вышли из тени скал, вот их не было – и вот они есть, как будто ветер холодный подул и чей-то злобный смех раздался… – гадалка обхватила свои плечи руками, выглядя встрепанной певчей птичкой. – Они резали всех на своем пути… Была ранняя осень, листья все золотые… Твари пронеслись, как ураган, а потом ворвались в Лэр… Сначала все города-спутники вырезали, а часть кинулась к стенам… Ворота закрыть просто не успели… Там такое творилось… Их чародеи остановили… И с ними тот парень был, что с Сейлой дрался и Шаэра высмеял… Только город все равно почти весь вырезали…

– Ох, ты ж… – помрачнел дядюшка Охт. – Осенью, говоришь, это будет?

– Да…

– Знать, надобно отписать герцогу в канцелярию и всем чародеям Лэра тоже. Только тайно, своего имени не называя. Пусть думают. Не поверят? Их дело. А нам от Лэра лучше подальше держаться. К Зерту двинемся, вокруг озера Лианор. Там народу хоть и поменьше, зато безопаснее. Да и на юг потом податься можно будет, там, по слухам, сейчас балаганы привечают.

– Так там, говорят, тоже твари по степям бегают, – напомнил Макот.

– Уже много лет, как их не видали, – возразила акробату Итана, которой очень хотелось побывать в родных местах. – Разве что ближе к Дальнему лесу, который вокруг озера Оланор. А возле рек Кхайна, Майха, Айна и Дайрхана уж лет пятьдесят ни одной стаи не появлялось.

– Там поглядим, – отмахнулся клоун. – Еще чего видала?

– Да… – подтвердила Найра. – Книгу… Страшную… Не знаю, что за книга, только жутью от нее веяло такой… А потом мальчишку видела. Лет семи-восьми. Может, десяти. Мы его подобрали, и он с нами поехал на север куда-то. И знаю, что коли мы его не подберем и не поможем добраться куда надо, то всему миру плохо будет. Не знаю, почему…

– Ну, коли встретим, поможем, – прогудел Руго, заботливо укутав улыбнувшуюся ему гадалку шалью, поскольку стемнело и стало прохладно. – На вот лучше зайчатины печеной поешь с клубнями.

Человек-гора протянул девушке миску с указанным блюдом и проследил, чтобы она съела все до последнего кусочка. А потом напоил горячим травяным отваром. После еды Найре немного полегчало, но дрожь все так же не уходила. Перед глазами почему-то стояло не нашествие тварей, а книга. Очень богато украшенная книга, в обложке несколько белых самоцветов, такую, наверное, можно очень дорого продать ценителям. Вот только можно ли ее продавать? Гадалка не знала, да и не было у нее никакой книги.

– Жаль, конечно, что в Лэр не попадем… – вздохнул Майт. – Я думал там еще актеров поискать, нас все же маловато для полноценного театра, да и сборы там такие, как нигде.

– Ничего страшного, – возразил Иралиан. – Зерт, хоть и поменьше будет, но там наших, без дела шляющихся, тоже хватает. А потом можно будет и в Олантан заглянуть, как раз ко времени большого карнавала поспеем. Да и на юг в преддверии зимы стоит двинуться, чтобы не мерзнуть. В тот же Шейнар, хотя бы. А там и до Тарихарада можно сходить.

– Тоже вариант, – покивал сказитель.

Еще немного поговорив, актеры расползлись по своим фургонам. Завтра следовало выехать пораньше, тем более, что придется сворачивать на юг, к берегу Лианора, а это значило, что придется сходить с дороги и двигаться через степь. Несколько дней пути по безлюдным местам предстоят, прежде чем доберутся до городка Файдорг. Оттуда, кстати, можно будет и отправить письма в герцогскую канцелярию и чародеям.

Не так давно, лет десять назад, в Дэлоуэ возникло новшество – почтовая служба, через которую, заплатив немного денег, можно было отправить письмо куда угодно, хоть на юг, в Наро, Лиатхан и даже Интар, хоть в окрестности Древнего леса, хоть в Город Мастеров, хоть к озеру Оланор и Нурлану. Кто эту службу содержал хотели бы выяснить многие владетели, но ни у кого не получилось – на всех посылках и письмах стояла чародейская защита, а работники понятия не имели, кто хозяин. Почту возили караванами, пусть это было и медленно, зато надежно. Правда, из Таламара в Наро письмо могло идти больше полугода, очень уж далеко. Поначалу почтовые караваны пытались грабить, но никто не смог к ним даже приблизиться, и вскоре попытки прекратились – смысла не было. Поняв это, к почтовым караванам начали присоединяться купцы, которых разбойники за последнее время достали до самых печенок. В итоге через три года грабежи на торговых трактах стали намного реже – мастера Таламара предложили к продаже дешевые боевые амулеты, способные обращать нападающих в пепел. Разбойники тоже хотели жить и быстро поняли, что их ремесло стало слишком опасным, чтобы им и дальше заниматься. Разве что на горных и южных караванных трактах дело обстояло иначе, там, по слухам завелись крайне жестокие шайки, не оставляющие в живых никого, и амулеты против них почему-то не спасали. Только хорошая охрана, а это было очень дорого, мало кто мог себе позволить нанять достаточно охранников или опытного чародея.

Найра дольше всех сидела у постепенно гаснущего костра, бездумно глядя в огонь, и не понимала, что с ней такое происходит. Ее почему-то беспокоило не предстоящее нашествие тварей на Лэр, а книга, которую гадалка видела в конце видения. Роскошная книга, большая, украшенная четырьмя белыми драгоценными камнями на углах. Она висела в воздухе, окутанная мягким сиянием, от одного вида которого у Найры душа в пятки уходила.

Внезапно девушке вспомнился прощальный разговор с наставницей, матушкой Лагутой. Та долго смотрела ученице прямо в глаза, словно пытаясь проникнуть в самую душу. Найре было сильно не по себе от ее взгляда. А затем старая гадалка уронила несколько слов, которые и до сих пор остались для девушки загадкой:

– Мое время вышло. Теперь тебе хранить.

Что хранить?! Почему время вышло? Что вообще происходит? Ни на один вопрос матушка Лагута не ответила, только грустно улыбалась. А утром собрала котомку и незаметно исчезла из балагана. Ее долго искали, но не нашли. И ведь никому не сказала, что уходит…

Стоп, а ведь после наставницы остался какой-то сундучок в углу фургона. Забросанный тряпками и всяким хламом, накопившимся за годы кочевой жизни, он не привлекал ничьего внимания. Кстати, странно, Кен недавно рылся в этом хламе, но на сундучок даже не посмотрел, его взгляд с него словно соскальзывал. А может, и соскальзывал?

Найра, словно сомнамбула, встала и забралась в фургон, пробралась к захламленному углу и начала как можно тише копаться там, стараясь не разбудить уснувшую Итану. Наконец показался сундучок. Гадалка осторожно попыталась открыть его, но не смогла. Она принялась дергать крышку, поранила обо что-то палец и, вздрогнув от неожиданности, мазнула кровью по верху сундучка. В то же мгновение прозвучал едва слышный мелодичный звон, и крышка сама собой откинулась.

Еще не глядя внутрь, Найра уже знала, что там увидит. И не ошиблась. В сундучке лежала та самая пугающая ее до потери сознания книга. Драгоценные камни по углам светились призрачным светом, казалось, самим своим присутствием этот манускрипт прогибает реальность и заставляет ее вибрировать от напряжения. Его не должно было быть в мире, но он был, и не просто был, а изменял этот самый мир под себя, превращая его в нечто непонятное и страшное.

– Святые боги… – простонала гадалка, ее руки тряслись. – Что же делать?..

«Матушка Лагута, ну за что же ты с ученицей так? – билось у нее в голове. – Что я тебе плохого сделала?! Всегда же слушалась и почитала… Что мне теперь делать?.. Меня же эта книга погубит…»

Немного подумав, Найра приняла решение. Она продаст проклятую книгу! Вон, какая она богатая на вид, одни драгоценные камни чего стоят. А им в театре деньги ой как нужны. После этого гадалка успокоилась, закрыла сундучок, снова забросала его хламом и со спокойной душой легла спать.

Ферул, сын Готаха, герцог Лэрский, отпил еще глоток вина из серебряного кубка и закинул ноги на стол. Они гудели – набегался за день так, что никаких сил нет. Все самому делать приходится. Каждая сволочь так и норовит облапошить владетеля, так и стремится положить что-то в свой кошель, минуя герцогский. Проверять нужно каждого, вот сегодня обнаружил недостачу на продуктовых складах, причем большую недостачу. Пришлось воров повесить, а на него теперь снова будут пальцами показывать и бухтеть: «Тиран!». А как с ними еще обходиться?! Неужто нельзя без воровства? Достаточно же платит скотам, даже более, чем достаточно.

Мрачно выругавшись, герцог залпом допил вино и налил себе еще. Как же все это надоело! Особенно раздражали владетеля слухи о том, что он вымаривает жен, уже седьмая скоро богам душу отдаст, слегла, как и все предыдущие. Что это? Почему?! Ферул же вокруг них, как влюбленный мальчишка вился, любые капризы исполнял, а они худели, бледнели и умирали. Он давно подозревал, что какая-то сволочь его жен травит. Но кто это может быть? Причем все вокруг уверены, что это он виноват, что это он их уморил! Недобрая молва бесила герцога неимоверно, он срывался и мог приказать повесить или еще как-то наказать наглеца, осмелившегося сказать что-либо по поводу его умерших жен. Вспомнив придворного менестреля, которому в припадке ярости велел перерезать сухожилия на руках, герцог скрипнул зубами. Теперь-то понимает, что плохо поступил с Иралианом, а тогда взъярился настолько, что глаза красная пелена застила. Стыдно вспоминать. Усилием воли он заставил себя перестать думать о музыканте.

Хорошо хоть вторая жена успела родить Ферулу наследника, а то бы пришлось передавать престол племяннику, которого он терпеть не мог. «А ведь сына тоже могут отравить!» – дошло до герцога, и он закусил губу. Что же делать? Как определить подонка, который во всем этом виноват? С придворным чародеем советоваться бесполезно, Ферул не раз высказывал мэтру Тирхану свои подозрения, но тот всегда пытался успокоить встревоженного владетеля, говоря, что ничего подобного, герцогини умирали от естественных причин, никто их не травил. А не он ли виновник? Но зачем это старику? Ведь во всем на первом месте стоит выгода, а кому выгодно уморить семерых жен герцога? Какая именно в этом выгода? Он ведь брал в жены девушек из разных сословий, не только владетельских кровей, даже обычных горожанок. Не помогало – три года, и новая могила на дворцовом кладбище.

Что же делать? Ферул встал и прошелся по комнате, постоял у окна, посмотрел сверху на двор и копошащихся на нем слуг, перевел взгляд на виселицу в левом углу, где покачивались под легким ветерком тела пойманных сегодня воров с продуктового склада. То-то слуги так бегают, косясь на них. Носятся, будто им жгучим перцем кое-где посыпали.

В дверь раздался стук. Ферул приподнял бровь – кто это же осмелился прервать его отдых? Видимо, что-то серьезное случилось. Иначе его не рискнули бы побеспокоить, зная, что не отличающийся легким нравом владетель может и мечом приласкать наглеца.

– Войдите! – злобно каркнул герцог.

Дверь распахнулась в комнату вошел Ниркат, сын Онга, барон Тилесский, глава Тайной стражи, очень полезный и очень опасный человек, которому Ферул не слишком доверял, но признавал, что другого такого профессионала не найти, поэтому терпел его нелицеприятные порой высказывания.

– Мой господин! – поклонился Ниркат. – Срочные и важные известия. Прошу прощения, если они покажутся вам незначительными, но мое мнение, что такими предупреждениями пренебрегать нельзя.

– Садись, наливай себе вина и докладывай, – буркнул Ферул, настроение которого сползло совсем уж низко.

– Мы получили письмо-предупреждение о скором нашествии тварей со стороны гор и их прорыве в Лэр, если не примем никаких мер, – голос главы тайной стражи казался скрежетом гвоздя по стеклу и вызывал головную боль. – Увидевшая это у трансе гадалка сообщает, что тварей уже в городе остановят чародеи, но две трети населения будут потеряны. Считаю, что позволить тварям прорваться внутрь стен мы не вправе.