Пылающие сердца Линдсей Джоанна

Глава 1

Норвегия, 873 год

Дирк Герхардсен опустился на землю и пополз к берегу, поближе к тому месту, где остановилась золотоволосая девушка. Кристен Хаардрад бросила взгляд через плечо, словно почувствовав чье-то присутствие, потом привязала своего огромного жеребца и направилась к воде. Чуть левее бурлил стремительный поток Хортен-фьорда, здесь же огромные валуны преграждали путь течению, поэтому поверхность залива была гладкой, спокойной, как озеро. По опыту Дирк знал, что вода была восхитительно теплой и девушка наверняка не сможет удержаться от соблазна искупаться.

Он понял, что Кристен держит путь именно сюда, когда увидел, как она выехала верхом из дома своего дяди и направилась в эту сторону. Много лет назад, еще в юности, они часто плавали здесь вместе с ее братьями и кузенами. У Кристен была большая семья – трое братьев, дядя, который был ярлом[1] племени, живущего по эту сторону от фьорда, и множество более дальних родственников со стороны ее отца, причем все они считали, что свет клином сошелся на этой девушке.

До недавнего времени Дирк думал то же самое. Он набрался смелости и, подобно многим другим до него, предложил Кристен выйти за него замуж. Он не мог не признать, что она всячески старалась смягчить свой отказ, но до сих пор в нем не угасло охватившее его тогда чувство горького разочарования. В течение долгого времени он наблюдал, как высокая, неуклюжая девочка превращается в прекрасную, величественную женщину, и больше всего на свете ему хотелось назвать Кристен Хаардрад своей.

Дирк затаил дыхание, глядя, как она стала снимать полотняную одежду. На это он и надеялся. Именно поэтому и последовал за ней, и – хвала Одину![2] – это действительно произошло. Не в силах оторвать глаз от представшей перед его взором картины, он почувствовал, что теряет самообладание. Эти длинные, стройные ноги… нежная линия бедер… гибкий стан, прикрытый лишь толстой золотистой косой… Всего десять дней назад он сжимал в кулаке эту косу, впившись в губы девушки страстным поцелуем, который зажег бушующий огонь в его крови и затуманил рассудок. Ее сильный удар заставил его покачнуться, потому что Кристен вовсе не была маленькой и хрупкой – она была всего на два дюйма ниже его, а в нем было полных шесть футов. Это, однако, не обескуражило его. В тот момент он чувствовал, что действительно сойдет с ума, если не овладеет ею.

Кристен повезло, что неожиданно появился ее старший брат, Селиг. К несчастью, он вошел как раз тогда, когда Дирк снова схватил ее и пытался повалить на пол. До сих пор у них обоих на теле не зажили следы последовавшей за этим яростной схватки, и в лице Селига Дирк потерял друга – не потому, что они подрались, ведь норманны всегда были готовы вступить в бой по любому поводу, а потому, что Дирк осмелился покуситься на Кристен. И он не мог отрицать, что собирался силой взять ее прямо там, на грязном полу конюшни ее отца. Если бы он тогда преуспел в этом, его бы уже не было в живых. Ведь ему пришлось бы драться не с ее братьями или кузенами, а с ее отцом, Гарриком, способным убить его голыми руками.

Кристен была теперь наполовину скрыта водой, но то, что Дирк не мог больше видеть все ее тело, не остудило бушевавший в нем огонь. Он и не предполагал, какой это будет для него пыткой – смотреть, как она купается. Он думал лишь о том, что она будет здесь одна, вдалеке от своих, и, возможно, ему выпадет последний шанс остаться наедине с ней. Поговаривали, что скоро она выйдет замуж за Шелдона, старшего сына Перрина, лучшего друга ее отца. Конечно, подобные слухи ходили и раньше, и довольно часто, ведь Кристен уже исполнилось девятнадцать, и за последние четыре года почти каждый мужчина, живший по эту сторону фьорда, просил ее руки.

Она лежала на спине, над поверхностью воды выступали лишь кончики пальцев ног, молочно-белые бедра и обращенные к небу груди. Забери ее Локи[3], она просто напрашивалась на то, чтобы ее изнасиловали! Дирк был уже не в состоянии больше сдерживаться. Он начал сбрасывать с себя одежду, в спешке разрывая ее.

Кристен услышала всплеск и бросила взгляд в ту сторону, откуда донесся шум, но ничего не увидела. Она быстро осмотрелась вокруг, но в небольшом, прогретом солнцем заливе никого, кроме нее, не было. Тем не менее она поплыла к берегу, туда, где лежала ее одежда вместе с единственным оружием, всегда находившимся при ней. Этот маленький кинжал с отделанной драгоценными камнями рукоятью она носила скорее как украшение, чем как средство защиты.

Какой же она была дурой, что отправилась сюда одна, вместо того чтобы подождать кого-нибудь из братьев! Но все они были заняты, готовя к отплытию большой корабль их отца, который через неделю Селиг поведет на восток, а день был таким чудесным и теплым после долгой весны и исключительно холодной зимы. Она не смогла устоять перед соблазном.

Это было похоже на приключение – отважиться сделать то, что она раньше никогда не делала, а Кристен очень любила приключения. Но все свои прошлые подвиги она совершала в компании с кем-то. И пожалуй, было неосторожно снять с себя всю одежду, хотя тогда это показалось ей восхитительно дерзким и смелым. А уж в смелости ей нельзя было отказать, хотя обычно потом она начинала раскаиваться в своем безрассудстве, как это случилось сейчас.

Едва ее ноги нащупали дно, как он внезапно появился перед ней, огромный, угрожающий. Кристен чуть не застонала от отчаяния, что это оказался именно Дирк, а не кто-нибудь другой, потому что однажды он уже пытался пустить в ход силу, и выражение его лица было сейчас в точности таким же, как и тогда, десять дней назад. Он был сильным, мускулистым мужчиной двадцати одного года, ровесником ее старшего брата Селига. Более того, они были не только сверстниками, но и очень близкими друзьями. Она и сама считала Дирка своим другом до того дня, как он напал на нее на конюшне.

Теперь он сильно отличался от того мальчишки, с которым она росла вместе, с которым каталась верхом, охотилась и плавала в этом самом заливе. Он был так же красив, как и раньше, с темно-золотыми волосами и светло-карими глазами. Но это был уже не тот Дирк, которого она знала прежде, и Кристен очень опасалась, что сейчас повторится то же самое, что произошло тогда на конюшне.

– Тебе не следовало приходить сюда, Кристен. – Его голос был низким, хриплым.

Глаза Дирка были прикованы к капелькам воды, сверкавшим, как бриллианты, на ее длинных, густых ресницах. Струйки воды стекали по ее нежным округлым щекам и прямому точеному носу. Кончиком языка она провела по пухлым губам, слизывая влагу, и у него вырвался стон.

Кристен услышала, как он застонал, и глаза девушки расширились, но не от страха, а от охватившего ее гнева. Эти чистые, яркие глаза, так похожие на глаза ее отца, были очень странного цвета – нечто среднее между небесной синевой и прозрачной зеленью морской воды. Только сейчас они стали почти бирюзовыми, как море во время шторма.

– Дай мне пройти, Дирк.

– Не думаю, что тебе это удастся.

– В таком случае подумай еще раз.

Она не повысила голоса, в этом не было необходимости. Каждая черточка ее лица дышала яростью. Но Дирк уже не владел собой, он был полностью во власти демона – демона похоти. Он совсем забыл, как лишь недавно благодарил свою счастливую звезду за то, что не изнасиловал Кристен в прошлый раз.

– О Кристен. – Его пальцы впились в ее обнаженные плечи, он крепко держал ее, не давая высвободиться. – Знаешь ли ты, что делаешь со мной? Известно ли тебе, что мужчина может лишиться рассудка, пылая страстью к такой красавице, как ты?

Ее глаза угрожающе вспыхнули.

– Ты действительно сошел с ума, если думаешь…

Он резко притянул ее к себе и жадно впился губами в ее губы, заставив ее замолчать. Ее высокая, упругая грудь оказалась прижата к его телу.

Кристен чувствовала, что задыхается. Его рот больно терзал ее нежные губы, он все сильнее прижимался к ней, и ее охватило негодование. Они были почти одного роста, и его восставшая плоть оказалась совсем рядом с тем центром желаний, к которому он так стремился, и это вызвало у нее наибольшее омерзение, потому что она вовсе не была невежественна в том, что касалось отношений между мужчиной и женщиной. Ее мать, Бренна, давно посвятила ее в тайны плотской любви, но то, что происходило сейчас, никак нельзя было назвать любовью, потому что она испытывала лишь отвращение.

Проклиная его силу, она боролась с ним, пытаясь вырваться из его объятий. Обычно сила и смелость были теми качествами, которые восхищали ее в мужчине, но только не тогда, когда они были направлены против нее. Дирку будет нетрудно овладеть ею, но если он это сделает, она убьет его. Право распоряжаться своей девственностью принадлежало только ей, и когда она найдет мужчину, которому захочет принести ее в дар, то сделает это с радостью. Но она не позволит, чтобы это произошло вот так, и Дирк Герхардсен был совсем не тот, кто мог бы стать ее избранником.

Поймав зубами его нижнюю губу, Кристен изо всех сил укусила его, одновременно вцепившись ногтями ему в грудь. Она все сильнее сжимала зубы, пока он наконец не отпустил ее. Медленно поворачиваясь, она заставила его поменяться с ней местами. Он мог бы ударить ее, заставив тем самым выпустить его, но в этом случае она разорвала бы ему губу, и он отлично это понимал. Не желая рисковать, она не разжимала зубы до тех пор, пока неожиданно не подпрыгнула и не уперлась обеими коленками ему в живот.

Кристен выпустила его губу в тот самый момент, когда с силой оттолкнулась ногами от его живота, в результате чего очутилась на берегу, а Дирк упал спиной в воду. Это дало ей время добежать до того места, где лежала ее одежда, чтобы схватить кинжал прежде, чем он настигнет ее.

Но он и не пытался сделать этого. Едва увидев в ее руке оружие, он остановился.

– Ты полна неожиданностей, как настоящая дочь Локи, – прошипел Дирк, вытирая кровь с губы и глядя на нее карими глазами, потемневшими от ярости.

– Не смей сравнивать меня со своими богами, Дирк. Моя мать воспитала меня христианкой.

– Меня не интересует, каким богам ты молишься, – резко ответил он. – Брось нож, Кристен.

Она покачала головой. Он видел, что теперь, когда ее рука сжимала оружие, девушка была совершенно спокойна. Великий Один, как же она хороша, обнаженная, покрытая капельками воды, с манящими полными грудями, мягким, плоским животом, заканчивающимся внизу темно-золотым треугольником волос. Она держала кинжал с видом человека, прекрасно знающего, как с ним обращаться, словно провоцируя его сделать хотя бы малейшее движение.

– Похоже, кроме любви к вашему богу, твоя мать научила тебя еще кое-чему. – В его голосе прозвучала горечь. – Твой отец или братья никогда не стали бы показывать тебе, как пользоваться этой игрушкой, и не простили бы того, что ты умеешь с ней обращаться, потому что это дало бы окружающим повод усомниться в их способности защитить тебя. Это леди Бренна научила тебя своим кельтским штучкам, не так ли? После стольких лет ей пора бы уже понять, что кельтское боевое искусство все равно не сравнится с мастерством викингов. Чему еще она научила тебя, Кристен?

– Я умею владеть любым оружием, кроме топора, и то лишь потому, что это очень неуклюжее орудие смерти и обращение с ним не требует особого умения, – с гордостью ответила девушка.

– Неуклюжее потому, что ты недостаточно сильна для него, – угрюмо заметил Дирк. – А что бы сказал твой отец, если бы узнал об этом? Готов поспорить, он выпорол бы и тебя, и твою мать.

– Может быть, ты ему расскажешь? – язвительно спросила Кристен.

Дирк сердито посмотрел на нее. Конечно, он не мог ничего сказать ее отцу, потому что в этом случае ему пришлось бы объяснить, как он об этом узнал. И ее насмешливая улыбка говорила о том, что она тоже отлично это понимает. Вспомнив о Гаррике Хаардраде, который был на полфута выше его и в свои сорок шесть лет оставался таким же сильным, Дирк немного поостыл – немного, но не совсем.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Чем я так плох, Кристен, что ты так упорно отказываешь мне?

Этот вопрос, заданный спокойным, даже несколько смущенным тоном, застал ее врасплох. Так же как и она, он стоял совсем обнаженный, гордо и невозмутимо, и ее взгляд нерешительно оторвался от его лица и стал опускаться ниже. Ее не смутила картина, открывшаяся ее взору, потому что однажды, когда со своей ближайшей подругой Тайрой они пробрались в баню ее дяди и спрятались за баком с водой, чтобы подсмотреть, как купаются ее двоюродные братья, она уже видела совершенно обнаженных взрослых мужчин. Конечно, это было более десяти лет назад, к тому же сейчас существовало одно отличие. Прежде ей не доводилось видеть мужчину в возбужденном состоянии.

Кристен ответила ему совершенно честно:

– Ты вовсе не плох, Дирк. Твое тело великолепно, и на тебя приятно смотреть. У твоего отца богатое хозяйство, а ты его наследник. Любая женщина будет рада взять тебя в мужья.

Она не добавила при этом, что Тайра продала бы душу дьяволу, лишь бы заполучить его, поэтому-то Кристен и не хотела иметь с ним дела. Тайра была влюблена в него уже пять лет, но он ничего не знал об этом. А Кристен поклялась не выдавать секрета своей подруги никому, особенно Дирку.

– Просто ты не для меня, Дирк Герхардсен, – твердо закончила она.

– Почему?

– Ты не заставляешь мое сердце биться чаще.

Он недоверчиво посмотрел на нее и с настойчивостью произнес:

– А какое это имеет отношение к замужеству?

«Самое прямое», – подумала она, а вслух сказала:

– Мне очень жаль, Дирк. Я не хочу тебя в мужья. Я уже говорила тебе об этом.

– Это правда, что ты выходишь замуж за Шелдона?

Кристен могла бы солгать и использовать этот предлог, чтобы выпутаться из создавшейся ситуации, но она не любила лгать лишь для того, чтобы облегчить себе жизнь.

– Шелдон мне как брат. Я подумывала о том, чтобы выйти за него замуж, раз мои родители так хотят этого, но все-таки решила отказаться от его предложения.

«И он будет в восторге, узнав об этом, – добавила девушка про себя, – потому что тоже относится ко мне как к сестре и испытывает такую же неловкость при мысли о возможном союзе между нами».

– Когда-нибудь тебе придется выбрать, Кристен. Все мужчины по эту сторону фьорда в то или иное время просили твоей руки. Тебе давно следовало бы быть замужем.

Кристен не любила говорить на эту тему, потому что ей лучше всех было известно, в каком она оказалась положении, ведь на всем побережье не нашлось ни одного мужчины, за которого она хотела бы выйти замуж. Она мечтала о любви, такой, которая связывала ее родителей, но понимала, что рано или поздно ей придется довольствоваться меньшим. Она уже несколько лет откладывала неизбежное, отказывая всем претендентам на ее руку, а родители позволяли ей поступать по-своему, потому что очень любили ее. Но так не могло продолжаться бесконечно.

Кристен разозлилась на Дирка за то, что он напомнил ей о ее затруднительном положении, потому что весь последний год она не могла думать ни о чем другом.

– Кого я выберу, тебя совершенно не касается, Дирк, потому что этим избранником будешь не ты. Найди себе другую и впредь не надоедай мне.

– Я мог бы овладеть тобой и силой заставить выйти за меня, – сказал он с мягкой угрозой. – После того как ты отвергла стольких женихов, твой отец может согласиться отдать тебя мне, когда я лишу тебя девственности. Такое случалось и раньше.

Это было вполне возможно. Конечно, сначала ее отец изобьет его до полусмерти. Но если Дирк все-таки останется жив, ее могут отдать ему в жены. Ведь придется считаться с тем фактом, что она уже будет не девушкой.

Кристен нахмурилась.

– Если мой отец не убьет тебя, это сделаю я. Не будь дураком, Дирк. Такое я тебе никогда не прощу.

– Но ты все же будешь моей.

– Говорю же, что я убью тебя!

– Думаю, ты этого не сделаешь, – сказал он, и ей очень не понравилась его уверенность. – Мне кажется, что стоит рискнуть.

При этих словах его взгляд остановился на ее груди. Кристен замерла. Ей не следовало стоять здесь и разговаривать с ним. Ей надо было вскочить на Тордена и быстро умчаться прочь, а не хватать кинжал и пытаться дать Дирку отпор.

– Будь ты проклят, что ж, попробуй, но прежде я убью тебя! – прошипела Кристен.

Дирк смотрел, как девушка поднимает кинжал, понимая, что она успеет нанести ему удар прежде, чем он сможет вырвать оружие у нее из рук. Если бы только она не была почти такой же высокой, как он, и не обладала при своем росте значительной силой…

Он снова разозлился, но на этот раз не на нее, а на ее мать за то, что та была настолько сумасбродна, чтобы обучить дочь боевому искусству.

– Эта игрушка не всегда будет у тебя в руке, Кристен, – прорычал он.

Она вздернула подбородок.

– Ты глупец, что предупредил меня. Теперь уж я позабочусь о том, чтобы впредь ты никогда не смог застать меня врасплох.

Это привело его в бешенство.

– Тогда не забудь запирать свою дверь, когда спишь, потому что я все равно найду способ овладеть тобой!

Кристен не удостоила его ответа, лишь наклонилась, чтобы поднять свою одежду, лежавшую у ее ног, и перебросила ее через плечо. Не сводя глаз с Дирка, она нащупала поводья и, зажав их в руке, стала отступать назад. Отойдя на несколько футов, она вцепилась в белую шелковую гриву Тордена, вскочила ему на спину и мгновенно рванулась с места.

Позади слышались злобные проклятия Дирка, но Кристен не обращала на них внимания, беспокоясь лишь о том, как бы исхитриться и на скаку натянуть на себя одежду, прежде чем она приблизится к поселению и кто-нибудь увидит ее. Ей будет трудно объяснить, что произошло, и, если правда станет известна, она больше не сможет наслаждаться прежней свободой, а Дирку Герхардсену грозят большие неприятности.

Если бы Кристен не боялась, что этим поставит под угрозу свой вольный образ жизни, то рассказала бы обо всем, но она слишком дорожила своей свободой. Отец и так чересчур беспокоился за нее. Мать, конечно, совсем не переживала на этот счет, потому что Бренна обучала ее умению защитить себя в течение долгих летних месяцев, пока ее муж, прихватив с собой сыновей, отправлялся в долгие плавания, чтобы продать свой товар. Втайне Бренна научила Кристен всему, что в свое время узнала от своего отца: мастерству и хитрости, необходимым в поединке с более сильным врагом. Особенно хитрости, потому что, хотя Кристен и была почти на полфута выше своей матери и отличалась недюжинной для женщины силой, все же она не могла тягаться с мужчинами.

Кристен была горда своим умением постоять за себя, но это был первый случай, когда ей пришлось испытать его на деле. Она не могла открыто носить оружие, как мужчины, потому что ее отец пришел бы в ярость, узнав, чему научила ее мать. В любом случае ей вовсе и не хотелось носить оружие, она была вполне довольна своей принадлежностью к женскому полу.

Вся семья любила, защищала и баловала Кристен. Кроме Селига, который был двумя годами старше, у нее были шестнадцатилетний брат Эрик и Торалл, четырнадцати лет, причем оба они уже были почти такого же огромного роста, как и их отец. Кроме того, у нее имелся двоюродный брат Атол, бывший на несколько месяцев старше Селига, и еще множество троюродных братьев со стороны отца, готовых драться насмерть за малейшее нанесенное ей оскорбление. Нет, она была под надежной защитой, и ей не нужно было демонстрировать умение постоять за себя, как в свое время приходилось делать ее матери, когда та была в возрасте Кристен.

До сегодняшнего дня. Если бы только на следующей неделе она могла уплыть вместе с Селигом и Эриком к торговым городам на Востоке, тогда ей не нужно было бы беспокоиться насчет Дирка – по крайней мере до тех пор, пока не вернется домой в конце лета. Но к тому времени он мог уже обзавестись женой и забыть о ней.

К несчастью, Кристен уже просила, чтобы ее взяли в плавание, но ей ответили отказом. Она была слишком взрослой для того, чтобы плавать в большой компании молодых мужчин, даже если этот корабль и принадлежал ее отцу и ее брат Селиг командовал им. Если Гаррик оставался дома, значит, и Кристен должна остаться дома. Даже ее шутливый намек, что в Бирке или Хедеби она могла бы встретить какого-нибудь симпатичного владельца другого торгового судна и привезти его домой в качестве мужа, не возымел желаемого действия. Если Гаррика не будет там, чтобы присматривать за дочерью, как это было в те три раза, когда он позволил Кристен и ее матери сопровождать их в плавании, тогда она должна оставаться дома.

Последние восемь лет Гаррик уже не плавал, предпочитая проводить теплые летние месяцы с Бренной и предоставляя своему другу Перрину, а потом Селигу, когда тот подрос, командовать кораблем. Родители Кристен уезжали верхом на север одни и не возвращались до конца лета. Они вместе охотились, исследовали незнакомые места, любили друг друга, и Кристен мечтала о таком же счастье для себя. Но где можно найти такого же мужчину, как Гаррик, – ласкового с теми, кого любил, и грозного с теми, кого ненавидел, мужчину, способного заставить ее сердце биться быстрее, как билось сердце Бренны всякий раз, когда она смотрела на мужа?

Кристен вздохнула и направилась к дому. Такого мужчины не было, по крайней мере здесь. Конечно, попадались ласковые мужчины, но не слишком часто, в то время как грозных было предостаточно. Их северная земля могла похвастать крепкими, достойными сыновьями, но до сих пор ни один из них не смог завладеть сердцем Кристен. Если бы только она могла уплыть на Восток вместе с Селигом. Должен же где-то быть мужчина, предназначенный ей, – купец или моряк, как ее отец, датчанин, или швед, или даже норманн с юга. Все они приезжали торговать в крупные города на Востоке. Ей нужно было лишь отыскать его.

Глава 2

Кристен сидела в кухне, поджидая, пока ее мать спустится вниз. Селиг должен был отплыть утром, в то время дня, которое в других краях именуется рассветом, но поскольку летом в здешних широтах солнце садилось ночью всего на несколько часов, это был не совсем рассвет в обычном понимании этого слова.

Включая Селига, команда корабля состояла из тридцати четырех человек. За исключением нескольких кузенов в основном это были младшие и даже старшие сыновья друзей Хаардрадов, все бывалые моряки. Трюм набьют мехами и другими ценными товарами, и для того, чтобы подготовить их, эти люди немало потрудились в долгие темные зимние месяцы. Семья Кристен за эту зиму запасла пятьдесят пять шкур, включая две шкуры белого медведя, которые так высоко ценились на Востоке.

Это будет очень выгодное путешествие для всех, и Кристен решила сделать хотя бы еще одну попытку добиться разрешения участвовать в нем. Селиг сказал, что он не будет возражать, но, разумеется, ему всегда было трудно в чем-либо отказать ей. Поскольку ее отец на прошлой неделе опять трижды говорил ей «нет», единственной, кто мог бы заставить его изменить решение, оставалась мать.

Слуги готовили ужин. Все они были чужеземными пленниками, которых викинги захватывали во время своих набегов на южные поселения или привозили с Востока. Но те, кто служил в доме Хаардрадов, были куплены, потому что Гаррик не участвовал в набегах с юных лет и Селиг тоже, с тех пор как стал командовать кораблем вместо отца. Иногда это становилось предметом споров между родителями Кристен, потому что ее мать была такой же пленницей, захваченной отцом Гаррика и подаренной им сыну в 851 году. Конечно же, Бренна, с ее бесконечной гордостью, никогда не признавала Гаррика своим хозяином, и они часто рассказывали о царившей на первых порах между ними лютой вражде, которая мало-помалу переросла в любовь, жившую в их сердцах и по сей день.

Кристен никак не могла представить себе своих родителей враждующими, как это было когда-то. Конечно, время от времени между ними вспыхивали ссоры, и иногда Гаррик вскакивал на коня и уезжал на север, чтобы поостыть. Но когда он возвращался, родители запирались в спальне, и, выйдя оттуда спустя несколько часов, ни один из них не мог вспомнить, из-за чего же они повздорили. Все их распри, большие и маленькие, заканчивались в спальне, что служило остальным членам их семьи неисчерпаемой темой для шуток и поддразниваний.

Устав ждать, Кристен от скуки принялась выпрашивать у Эйлин сладкие орешки, которые та собиралась добавить в тесто. Девушка заговорила с Эйлин на ее родном гэльском языке, что всегда действовало безотказно. От слуг, которые были уроженцами самых разных краев, Кристен выучила множество языков и могла так же бегло говорить на них, как на родном. У нее был живой, пытливый ум, всегда жаждущий узнать что-то новое.

– Оставь Эйлин в покое, родная, пока любимый ореховый хлеб твоего отца не превратился в твердую лепешку.

Кристен виновато проглотила оставшиеся орешки и с улыбкой повернулась к матери.

– Я думала, ты никогда не спустишься. Что это ты прошептала на ухо папе, после чего он так поспешно схватил тебя на руки и унес наверх?

Бренна очаровательно покраснела. Обняв дочь за талию, она повела ее в зал, который был пуст, потому что все мужчины работали на берегу, перетаскивая груз на корабль.

– Тебе обязательно задавать подобные вопросы в присутствии слуг?

– Задавать подобные вопросы? Но все они видели, как он схватил тебя и…

– Ну ладно, оставим это, – улыбнулась Бренна. – Кроме того, я вовсе ничего не шептала ему на ухо.

Кристен была разочарована. Она рассчитывала услышать от матери какое-нибудь восхитительно порочное признание, потому что та всегда откровенно высказывалась на любую тему. Заметив ее разочарование, Бренна расхохоталась.

– Мне не нужно было что-либо ему шептать, дорогая. Я просто уткнулась носом ему в шею. Видишь ли, у Гаррика есть очень чувствительное место на шее.

– И это может вызвать в нем желание?

– И притом очень быстро.

– Значит, ты спровоцировала его. Как тебе не стыдно, мама! – поддразнила Кристен.

– Стыдно, мне?! После того как я среди бела дня так приятно провела целый час с твоим отцом, хотя ему не терпелось спуститься вниз? Иногда женщине приходится брать инициативу в свои руки, если ее муж так занят.

Кристен издала звук, похожий на сдавленный смешок.

– И он не возражал, что ты оторвала его от такого интересного занятия – наблюдать, как перетаскивают ценный груз на его корабль?

– А ты как думаешь?

Кристен улыбнулась, отлично зная, что он вовсе не возражал.

Ее мать и по поведению, и по внешнему виду сильно отличалась от обычных матерей. Помимо того, что у нее были иссиня-черные волосы, выдававшие ее кельтское происхождение, и ласковые серые глаза, она выглядела слишком молодой, чтобы иметь взрослых детей. Хотя ей исполнилось почти сорок, она казалась значительно моложе.

Бренна Хаардрад была необычайно красивой женщиной, и Кристен повезло, что черты лица она унаследовала от матери, хотя высокий рост, золотистый цвет волос и аквамариновые глаза достались ей от отца. По крайней мере ей следовало благодарить Бога за то, что она не была такой высокой, как ее отец и братья. Бренна так и делала, хотя здесь, на севере, необычный рост дочери не доставлял ей проблем, которые могли бы возникнуть, живи она где-нибудь в другом месте, поскольку норманнские мужчины большей частью были выше ее. Однако на родине Бренны это могло бы стать серьезным недостатком, поскольку там большинство мужчин были бы ниже Кристен.

– Надо полагать, ты ждала меня не для того, чтобы задавать свои неуместные вопросы? – поинтересовалась Бренна.

Кристен опустила глаза.

– Я надеялась, что ты поговоришь с папой, тем более что он сейчас в таком прекрасном настроении, и попросишь его…

– … отпустить тебя в плавание вместе с братом? – закончила за нее Бренна, качая головой. – Почему это путешествие так важно для тебя, Кристен?

– Я хочу найти себе мужа. – Наконец она сказала то, в чем не решалась признаться своему отцу.

– И ты не надеешься найти себе кого-нибудь подходящего здесь, дома?

Кристен заглянула в ласковые серые глаза.

– Я никого не могу полюбить здесь, мама. Так, как ты любишь папу.

– А ты перебрала всех своих знакомых?

– Да.

– Надо ли это понимать так, что ты не выйдешь за Шелдона?

Кристен кивнула, хотя до этого решила, что пока не будет сообщать об этом родителям.

– Я люблю его, но так же, как люблю своих братьев.

– Значит, ты хочешь выйти замуж за чужеземца?

– Но ты же вышла замуж за чужеземца?

– Мы с твоим отцом были долго знакомы, прежде чем решили, что любим друг друга, и поженились.

– Я думаю, мне не потребуется так много времени, чтобы понять, что я влюблена.

Бренна вздохнула.

– Ну что ж, я постаралась вооружить тебя знаниями, которых не было у меня, когда я познакомилась с твоим отцом. Хорошо, родная, я поговорю сегодня вечером с Гарриком, но не надейся, что он изменит свое решение. И в этом я с ним согласна, потому что тоже не хочу отпускать тебя с твоим братом.

– Но, мама…

– Дай мне закончить. Если Селиг вовремя вернется из плавания, мне кажется, можно будет уговорить твоего отца отправиться на юг, чтобы поискать тебе мужа.

– А если он вернется лишь к концу лета?

– В таком случае придется подождать до весны. Раз уж мне суждено разлучиться с тобой, я хотела бы, чтобы это произошло как можно позже. Если только, конечно, ты не жаждешь заполучить себе мужчину прямо сейчас.

Кристен покачала головой. Этого она совсем не имела в виду. Ей просто хотелось уехать отсюда, подальше от той опасности, которую представлял собой Дирк, но она не могла сказать этого даже матери, потому что в этом случае та скорее всего сама решила бы разобраться с ним.

– Но тогда я буду еще на год старше, – напомнила Кристен, надеясь, что это соображение сможет поколебать мать.

Бренна улыбнулась тому, что дочь даже не сознает своей привлекательности.

– Поверь мне, твой возраст не имеет значения. Они везде будут драться из-за тебя, едва лишь узнают, что ты ищешь себе мужа, точно так же, как дрались и здесь. Лишний год ничего не изменит.

Кристен не стала продолжать разговор. Они уселись возле открытой двери, через которую в дом проникал теплый ветерок и дневной свет. Огромный каменный дом, построенный прадедом Кристен, не имел окон, чтобы лучше хранить тепло во время зимних холодов. Кристен помогала Бренне ткать гобелен, поскольку у той не хватало терпения заниматься этим в одиночестве.

– Что бы ты сделала, мама, если бы тебе очень хотелось уплыть на этом корабле? – под влиянием порыва внезапно спросила Кристен.

Бренна рассмеялась, решив, что дочь смирилась с поражением.

– Я пробралась бы тайком на борт и хорошенько спряталась посреди тюков с грузом дня на два, до тех пор, пока мы не отплыли бы подальше от берега.

– Ты правда поступила бы так? – спросила Кристен, недоверчиво глядя на нее округлившимися глазами.

– Нет, родная, я просто тебя поддразниваю. С какой стати я захотела бы уплыть от твоего отца?

Глава 3

Однако семя упало на благодатную почву, и Кристен уже не могла думать ни о чем другом. Конечно, ее мать всего лишь шутила, фантазируя, как она спряталась бы на корабле, но в этой шутке была та доля правды, которая не давала Кристен покоя. Бренна обладала достаточной смелостью, чтобы сделать это, ведь она порой решалась и на более отчаянные поступки. Разве она не отважилась в самый разгар зимы, когда ее украли незадолго до их с отцом свадьбы, обойти вокруг фьорда, чтобы вернуться к Гаррику? Кристен может быть такой же смелой. Одним ударом она сумеет избавиться от Дирка и отстоять свою независимость, а кроме того, это будет настоящее приключение. Именно мысль о приключении подогревала ее больше всего.

Во всем этом замысле имелся лишь один недостаток. Ей запретили участвовать в плавании, и ей придется дорого заплатить за свое непослушание, когда она вернется. Но сейчас, пребывая в радостном возбуждении, Кристен просто старалась не думать об этом и не позволяла Тайре, которой рассказала о своих планах, приставать к ней с вопросами. Та была очень удивлена, ведь, в отличие от Кристен, она утратила любовь к приключениям, когда вышла из детского возраста.

Девушки сидели на втором этаже в комнате Кристен – единственном месте, где можно было укрыться от шума прощального пира, устроенного внизу. Гости веселились вовсю. Все члены команды будут спать сегодня в зале. Тайра пришла вместе с отцом, чтобы попрощаться со своим братом Торольфом, потому что последние несколько дней он провел здесь, помогая с погрузкой и последними приготовлениями к отплытию. Кристен была рада, что он участвует в плавании, потому что они были очень близкими друзьями. В свое время она даже пыталась обучить Торольфа некоторым языкам, которыми владела с детства, но он оказался не слишком способным учеником. Торольф, возможно, будет единственным, кто встанет на защиту Кристен, когда Селиг и три ее двоюродных брата, тоже участвующие в походе, примутся отчитывать ее за глупую выходку.

Селиг, безусловно, страшно разозлится, так же как и ее кузены Олаф, Хэкон и Оутер, старший из троих. Но когда ее обнаружат, они уже отплывут достаточно далеко от берега и возвращаться будет поздно. А как только их гнев уляжется, они будут вынуждены смириться с ее присутствием. Разумеется, она отделается лишь устным внушением, так как ни один из них не посмеет тронуть ее пальцем, зная, что она не из тех, кто не может постоять за себя.

– Но почему, Кристен? – спросила Тайра, как только узнала о ее намерении. – Твоя мать будет плакать. Твой отец… – Она замолчала и поежилась. – Мне даже страшно подумать, что он сделает.

Кристен лишь улыбнулась ей.

– Он ничего не сможет сделать, пока я не вернусь. И моя мама никогда не плачет. Она перестанет беспокоиться обо мне, как только ты ей сообщишь, где я. Обнаружив, что я пропала, она и так поймет, что произошло, но все равно станет волноваться, если не будет знать наверняка. Поэтому-то я все тебе и рассказала.

– Лучше бы ты рассказала кому-нибудь другому. Твой отец придет в ярость.

– Но тебе он ничего не сделает, Тайра. И ты должна пообещать мне, что завтра же расскажешь им, что я уплыла вместе с Селигом, прежде чем они начнут беспокоиться.

– Я сделаю это, Кристен, но все равно не могу понять, зачем тебе нужно идти против их воли. Раньше ты не выражала желания отправиться с братом в плавание.

– Конечно же, мне и раньше этого хотелось, просто мне не приходило в голову попросить разрешения. Что касается того, зачем я это делаю, то это мой последний шанс поплавать с Селигом. В следующем году отец собирается отправиться со мной на юг, чтобы я могла найти себе мужа – если только прежде не найду его сама в Хедеби, – добавила она со смехом.

– Ты на самом деле хочешь поискать себе мужа на стороне? – удивленно спросила Тайра.

– А ты решила, что я шучу?

– Конечно. Это же значит, что тебе придется жить в чужих краях, вдали от родителей.

– За кого я ни выйду замуж, мне все равно придется покинуть родительский дом.

– Но если бы ты стала женой Шелдона, то осталась бы жить рядом с домом.

– Но тогда я не узнала бы настоящей любви, Тайра. Я предпочла бы жить где угодно, даже на Востоке, лишь бы быть с человеком, которого могла бы полюбить по-настоящему. Но ты забываешь, что у моего отца есть два больших корабля и один маленький. Неужели ты думаешь, что родные не стали бы навещать меня, независимо от того, как далеко я уеду от дома?

– Нет, конечно же, стали бы. Я действительно упустила это из виду.

– Ну вот и хорошо. Поэтому даже и не пытайся заставить меня изменить решение – тебе это не удастся. Я собираюсь славно провести время, Тайра, и не думать о том, что будет ждать меня по возвращении. Ты даже не представляешь, какое захватывающе интересное зрелище представляют собой эти большие торговые города, потому что ни разу не бывала там. Во время моих прежних путешествий я была слишком молода и интересовалась только товарами, а не мужчинами. А ведь там собираются мужчины со всех концов земли. Я найду такого, которого смогу полюбить, и привезу его домой, и это, безусловно, смягчит гнев моего отца.

– Ну, если ты так уверена… – нерешительно протянула Тайра.

– Уверена. А теперь пойдем, а то там без нас все съедят.

Девушки, спустившиеся в шумный зал, представляли собой прелестную картину – Тайра, хрупкая и изящная, едва достающая Кристен до плеча, и ее подруга, кажущаяся необыкновенно красивой в синем шелковом наряде, облегающем стройную, точеную фигуру, и с тяжелыми золотыми браслетами, украшавшими ее обнаженные руки.

Когда Кристен проходила мимо Шелдона, он шлепнул ее пониже спины, и она обернулась и показала ему язык. Он хотел было схватить ее, чтобы наказать за дерзость, но она ловко увернулась. Ей было жаль, что Шелдон не участвует в плавании, но этим летом он вместе с братьями собирался помочь отцу пристроить несколько комнат к их дому, к тому же им нужно было ухаживать за посевами.

Следующим Кристен задержал ее кузен Оутер, который обхватил ее за талию, приподнял над полом, затем снова опустил и звонко поцеловал.

– Это принесет мне удачу, детка, – сказал он пьяным голосом.

Кристен рассмеялась. Только лишь потому, что Оутер был старше ее на десять лет, он упорно называл ее деткой, хотя она уже давно выросла. Его отец был одним из многочисленных братьев ее деда. Вместе со своими братьями Оутер жил сейчас с дядей Кристен, Хью. Ее двоюродный брат Атол не собирался участвовать в плавании, поскольку был единственным сыном Хью, и тот настаивал, чтобы он оставался при нем.

– Неужели для того, чтобы просто торговать на Востоке, тебе нужна удача? – спросила она у Оутера.

– Викингу в плавании всегда нужна удача, независимо от того, куда и зачем он плывет. – Сделав это заявление, он весело подмигнул ей.

Кристен лишь покачала головой. Пир еще только начался, а он уже был здорово под хмельком. Утром, когда ему придется сесть на весла, он с трудом сможет разлепить глаза. Девушка пожалела его, представив, как тяжело ему придется, в то время как она будет уютно сидеть в трюме на тюках с товаром.

– Отпусти ее, Оутер, пока она не умерла от голода, – крикнул кто-то.

Он послушался, но прежде тоже шлепнул ее по заду. Кристен скорчила гримасу и направилась к длинному столу, за которым расположилась вся семья. Девушка никогда не могла понять, почему эта часть ее тела так привлекала внимание окружающих и провоцировала их на подобные выходки, но после каждой пирушки она всегда еще целую неделю ходила с синяками. Правда, она не обижалась, потому что никто не имел в виду ничего дурного.

Кристен обошла вокруг стола, но не продвинулась дальше стула своего отца, потому что он вытянул руку и привлек ее к себе на колени.

– Ты обиделась на меня, Крис?

Он нахмурился, но на его лице читалась забота. Ее мать еще раз поговорила с ним, и он снова отказался разрешить ей отправиться в это путешествие без него. Две пары аквамариновых глаз пристально посмотрели друг на друга, потом Кристен улыбнулась и обняла отца за шею.

– Разве я когда-нибудь обижалась на тебя?

– Насколько я помню, довольно часто, и всякий раз именно тогда, когда тебе не удавалось настоять на своем.

– Это не считается, – рассмеялась Кристен.

– Ты ведь сама понимаешь, почему тебе нельзя отправиться вместе с Селигом? – мягко спросил ее отец.

– Да, я знаю, почему ты не хочешь отпустить меня. – Она вздохнула. – Иногда мне жаль, что я не родилась мужчиной. – При этом заявлении он запрокинул голову и громко расхохотался. Кристен нахмурилась. – Я не вижу в этом ничего смешного.

– Ты даже сама не знаешь, как похожа на свою мать, Крис, – сказал он. – Полжизни она потратила на то, чтобы стать настоящим сыном для своего отца. А я благодарен судьбе, что у меня есть дочь, да еще такая красавица, как ты.

– Тогда… ты простишь меня, если я сделаю то, что ты можешь не одобрить?

– Что это еще за вопрос? – улыбнулся он. – Ты что-то натворила?

– Нет. – На данный момент это соответствовало действительности.

– Значит, это всего лишь предположение? В таком случае я могу ответить, что, пожалуй, прощу тебе все – в пределах разумного, – добавил он с преувеличенной строгостью, за которой скрывалась усмешка.

Кристен наклонилась и поцеловала его.

– Я люблю тебя, – нежно сказала она, и он так крепко стиснул ее за эти слова, что у нее перехватило дыхание, и она лишь вскрикнула: – Папа!

Он спустил ее с колен, похлопав по спине, и приказал:

– Давай-ка поторопись, положи себе какой-нибудь еды, а то ничего не достанется. – Его голос был строгим, но лицо светилось любовью.

Она уселась на скамейке между матерью и Селигом, который быстро налил ей полную кружку пенящегося меда.

– Ты же не собираешься дуться, а, Крис? – спросил он. – Я бы не хотел в течение всего плавания вспоминать твой хмурый вид.

Кристен улыбнулась, увидев, как он принялся наполнять ее тарелку, потому что обычно он никогда не ухаживал за ней за столом.

– Что, Селиг, тебе стало жаль меня?

– Можно подумать, ты позволишь кому-нибудь жалеть себя, – буркнул он.

– Ты прав, не позволю, поэтому можешь не тратить силы зря. И мое дурное настроение выразится лишь в том, что я попрощаюсь с тобой сегодня вечером, чтобы утром не видеть, как ты отплываешь без меня.

– Как тебе не стыдно, Кристен, – упрекнула ее Бренна. – Если тебе хочется, чтобы он чувствовал себя виноватым в том, что оставляет тебя здесь, ты в этом преуспела.