Дерево-людоед с Темного холма Симада Содзи

3

Мужчина в одиночестве рисует на стене при тусклом свете масляной лампы. Необычная картина. В центре композиции – большое дерево; его толстый ствол похож на человеческое тело – он подобен длинному вытянутому туловищу.

Посередине ствол расколот надвое, из разлома вывалились человеческие скелеты. Все кости на месте – один, два, три – всего четыре скелета.

Верх ствола разверзнут, как пасть крокодила. В нем, наполовину увязнув, борется человек. Сверху виднеется только нижняя часть его тела, словно огромная змея начала пожирать его с головы.

Разверзнутая пасть дерева усеяна устрашающими неровными зубами. Дерево пожирает людей. От человеческих трупов, покинувших его желудок, не осталось ничего, кроме голых костей.

Рядом с деревом стоит старое здание в европейском стиле. На его крыше сидит мужчина, словно всадник на лошади. Он, не отрываясь, смотрит вниз, на дерево, пожирающее людей.

Что это за картина? Почему рисующий ее человек так серьезен? Один в темной комнате, он, не отводя взгляда от стены, решительно орудует кистью.

4

Мы уже закончили с завтраком, когда Марико Мори наконец пришла. По ее красным глазам я понял, что она плакала. Далеко не такая энергичная, как на прошлой неделе, женщина неловко придвинула стул и села с нами. Митараи продолжал дерзко смотреть прямо на нее.

– Исиока-кун хотел вас видеть, – вдруг сказал он.

– В самом деле? – обессиленно спросила Марико. Однако на ее губах промелькнула улыбка.

– Все это время он думал о вас, неважно, во сне или бодрствуя. Просыпался с вашим именем на губах. Думаю, вы – самая добрая и очаровательная девушка, которую он когда-либо встречал. Поэтому с таким нетерпением ждал новой встречи с вами.

Как не стыдно было ему так нагло врать! Мне стало совсем горько, но я промолчал, решив, что от этого Марико могла почувствовать себя хоть немного лучше.

– Ваши слова мне очень льстят. Но разве вы не разочаровались при первом знакомстве со мной?

– Нет, что вы, напротив! Видите, как Исиока-кун нервничает, до сих пор ни слова не сказал… Итак, извините, что отнимаю ваше время, но, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, я хотел бы расспросить вас о господине Фудзинами.

– Для меня это потрясение…

– У вас есть соображения насчет того, почему он погиб?

– Нет, совсем нет.

– Не волновался ли он из-за чего-то? Или, может, был так увлечен, что забыл о сне и отдыхе?

– Нет, не думаю… я точно не знаю…

– Но я слышал, что вы были в длительных отношениях – целых семь лет…

– Мы не виделись каждый день. К тому же он не любил говорить о себе.

– Он легко сходился с женщинами?

– Нет. Так говорили, но все было наоборот. Думаю, женщины его мало интересовали.

– Однако он был довольно популярен, не так ли?

– Это потому, что он был привлекательный. И высокий. Не думаю, что Фудзинами искал себе женщину.

– Но между вами были близкие отношения, верно?

– Ну, мы пару раз встречалась на улице или в универмаге. Бывало, пили чай… так и сблизились.

– Ездили вместе кататься на автомобиле?

– Да, на моей машине. У него не было водительских прав.

– Угу. А каким господин Фудзинами был по характеру?

– Характер у него был необычный…

– В каком смысле?

– Он был довольно заносчивым и, казалось, смотрел на окружающих свысока. Как все умные люди, наверное…

– Понятно. То есть, можно сказать, он был весьма неприветливым?

– Думаю, да. Он неохотно сходился с людьми, а временами… ох, нет, мне не стоит говорить лишнее…

– О чем это вы?

– Нет, о мертвых или хорошо, или ничего.

– Мори-сан, у моего интереса есть веская причина. Были ли у господина Фудзинами проблемы с сердцем?

– Нет, я об этом не слышала.

– В таком случае, что вы думаете о случившемся? Мог ли он добровольно ненастной ночью подняться на крышу в одиночку и умереть там от сердечного приступа?

– Ну… – Марико задумчиво склонила голову.

– Известны ли вам причины столь странного поведения?

– Ну, я…

– Он мог подглядывать за кем-то? Хотя что можно увидеть, поднявшись на крышу ночью во время тайфуна?..

– Нет, он был не из тех, кто стал бы подглядывать.

– В таком случае, мы не можем отбросить возможность того, что господин Фудзинами был убит.

– Убит?.. – Марико запнулась.

– Я не знаю официальной версии полиции, но, думаю, вероятность этого довольно высока.

– Ах, вот как… – слабым голосом произнесла женщина. – Но как можно убить кого-то на крыше? К тому же, чтобы жертва осталась сидеть…

– Верно, Мори-сан! Это загадка! – радостно вскрикнул Митараи. – В любом случае вы ведь тоже хотите узнать правду и найти преступника?

– Ну конечно!

– Тогда расскажите нам что-нибудь. Любой пустяк, любая постыдная на первый взгляд мелочь может в конечном итоге облегчить нашу задачу.

– Да… но, поверьте, это ерунда… он, кажется, не очень любил животных.

– Животных? Кошек там, собак?

– Да, верно. Как-то раз мы гуляли в парке, и я испугалась – он всерьез пытался ударить большим камнем карпа, плававшего в пруду.

– Карпа в пруду? В шутку?

– Да, сперва можно было так подумать, но, увидев его лицо, я поняла, что он действительно хотел его убить.

– Что-то я проголодался; надо заказать сасими из карпа, Исиока-кун… Что-то еще, Мори-сан?

– …но я любила его, так тосковала…

– Я вас прекрасно понимаю! – Митараи энергично закивал.

– Поэтому я боюсь наговорить плохого. На свиданиях со мной он был холоден, но все же добр и очень вежлив. Он был очень умен, поэтому все на его фоне казались легкомысленными… да, они могли оттолкнуть его, но не думаю, что окружающие ненавидели его или завидовали.

– То есть господин Фудзинами никогда не говорил, что его ненавидят или обижают, так?

– Никогда. В первую очередь потому, что он не сходился с людьми. Его не за что было ненавидеть – он ни с кем не был настолько близок, чтобы вызвать негативные чувства.

– Не было ли у него долгов?

– Кажется, его нельзя было назвать терпеливым работником. Трудно работать в мужском коллективе, когда ты так популярен среди женщин. Похоже, он часто менял работу… доход его был непостоянным. Но проблем с деньгами не было. Он хорошо одевался и ел в дорогих ресторанах. Я никогда об этом не задумывалась… наверняка человек с его интеллектом мог купить ценные бумаги или выиграть в патинко[24]. Если подумать, то его квартира выглядела дорого.

– Как насчет версии о мести отвергнутой женщины?

– Не думаю, что это может оказаться правдой. Встретив его, я было решила, что он вообще не обращает на женщин внимания.

– Совсем не плейбой?

– Совсем нет.

– И, конечно же, у вас тоже нет обиды на господина Фудзинами? – Сказав это, Митараи сверкнул глазами.

– Мне не на что жаловаться…

– И он вас ни разу не обманул?

– Было дело, но тут ничего не попишешь. Разве есть на свете люди, которые совсем не врут? К тому же это не страшнее, чем… – пробормотала Марико.

– Чем что?

– Чем рассказы об убийствах животных.

– Животных?

– Да, собак и кошек…

– Он убивал собак и кошек?

– Он говорил, что, будучи ребенком, ловил соседских кошек и вспарывал им животы… или на веревке подвешивал к дереву и бил битой, чтобы убить.

– Ого… – протянул Митараи.

– Но ведь многие дети так делают, особенно мальчишки.

– Не могу согласиться. Впрочем, не думаю, что это была месть за убитую собаку или кошку.

– Да? – Марико странно посмотрела на Митараи.

– И все же, Мори-сан, вы были близки с господином Фудзинами и могли бы даже выйти за него замуж, так?

– Нет, я никогда не думала о свадьбе.

– Но хотели бы, чтобы он расстался с женой?

– Верно, но я была не вправе что-либо требовать…

– Однако вы все время о нем думали, – безапелляционно продолжил Митараи.

Увидев, как Марико кивнула в ответ на его слова, я решил, что женщина попросту загипнотизирована.

– Ну… – протянула она.

– И вы с подозрением относитесь к смерти близкого вам человека – Таку Фудзинами, верно?

– Да.

Я не выдержал и постарался прийти ей на выручку:

– Пожалуйста, не заставляйте себя понапрасну.

– Нет, я не заставляю, – резко ответила Марико. – Все именно так, как сказал Митараи-сан. Я очень растерялась, услышав от вас о смерти Фудзинами, но в газетах так и написано. Сейчас все становится яснее. Вы правы: я хочу знать, почему он умер. А если Таку действительно был убит, как вы и сказали, то я хочу найти виновного.

– Рад слышать, – ответил Митараи, медленно кивнув. – Сейчас однозначно ясно лишь то, что господин Фудзинами скончался от сердечного приступа. Полицию не интересуют причины, по которым он оказался на крыше один в разгар бури.

– Что должна сделать я?

– Самое простое – это попросить человека, сидящего перед вами, выяснить правду.

– Но передо мной вы, Митараи-сан…

– Я и Исиока-кун.

– Ооо… – Марико выглядела удивленной. Она ненадолго задумалась. – А вы можете это сделать? Но как…

– Просто скажите «да» – и узнаете.

– Но что насчет оплаты…

– Что ж, Исиока-кун обязательно сделает из этой истории книгу, так что в счет оплаты просто купите один экземпляр. А сейчас почему бы нам не отправиться к склону холма Кураями? – предложил Митараи и поднялся из-за стола.

5

Мы втроем вышли из Тёдзямати[25], пересекли реку Оока и отправились на станцию «Хинодэ-тё» на линии Кэйхин. Оттуда на поезде приехали на станцию «Тобэ». Холм Кураями находился в Ниситобэ-тё, Ниси-ку, – на юго-западе от Тобэ.

Пройдя торговый квартал, мы вышли на широкую дорогу и на первом же светофоре повернули направо по указателю «Госёяма-тё». Путь пролегал между торговым и жилым районами. Можно было взять такси, но Митараи настоял на том, чтобы идти пешком. Мы были недалеко от центра Йокогамы и станции «Сакураги-тё», и я был удивлен, насколько старыми оказались постройки в этом провинциальном городе. Многоэтажек совсем не было, дома обветшали, а вывески – покрыты старой выцветшей краской. Атмосфера была приятной, но я чувствовал себя скорее неловко, словно до этого места пришлось весь день ехать на поезде. Прожив в Йокогаме больше трех лет, я и представить себе не мог, что поблизости могут быть такие районы. Даже сама Йокогама в сравнении с Токио казалась мне провинцией.

– На прошлом светофоре, кажется, был указатель на Госёяма-тё? – севшим голосом сказала Марико, идущая между мной и Митараи. Слушая ее слова, я мельком посмотрел на небо: небо было пасмурным, с низкими облаками.

– Фудзинами-сан как-то рассказал мне одну историю. Район Госёяма-тё на той стороне перекрестка получил название из-за большого особняка и могилы человека по имени Госё-но-Горомару. Кажется, он был героическим военачальником в эпоху Ёситоси[26]. Раньше местная молодежь верила, что в его могиле спрятаны сокровища, поэтому ее даже пытались раскопать. Позднее на месте захоронения построили дом, а лежащий без дела надгробный камень местный зеленщик решил использовать вместо прилавка: положил на него доски, а сверху – овощи и начал вести торговлю. Как-то раз ночью у постели зеленщика возник призрак военачальника и запретил заниматься торговлей на его надгробии, приказав вернуть его на прежнее место. Удивленный зеленщик проснулся и понял, что это был всего лишь сон. Однако стоило ему как ни в чем не бывало продолжить торговлю, как заболел и умер его сын, потом слегла с неведомой болезнью жена, а только что собранные свежие овощи тут же начинали гнить. Зеленщик был в отчаянии, но не подумал, что всему виной мог быть его отказ перестать торговать на этом месте. А однажды с вершины утеса упал большой камень и убил его. Когда покрытый кровью этого несчастного торговца камень перевернули, то увидели на нем выгравированные иероглифы «Госёяма». Соседи были крайне напуганы, поэтому вернули надгробие на его законное место и пригласили монаха отслужить панихиду – проклятье тотчас развеялось, и жена торговца излечилась. С тех пор эта местность и носит название «Госёяма-тё».

Так, очень небрежно, Марико Мори рассказала эту жуткую историю. Дул легкий ветерок – еще один след вчерашнего тайфуна. Вокруг попадались сломанные деревья, сорванная кора, сломанные жестяные вывески.

– Здесь много старых и страшных легенд.

– Прямо неизведанный район Йокогамы! – пошутил Митараи.

– Темный холм там, впереди, в старину был местом, где отрубленные головы преступников после казни выставляли на обозрение на специальных платформах, чтобы они не упали. Прямо там, в темном лесу – жуткое место! Раньше местные старались не подходить к темному склону. Говорят, если пойти туда ночью в одиночку, то можно встретить маленького мальчика с фонарем. Милый мальчишка будет идти перед тобой, периодически оборачиваясь и широко улыбаясь. Только это не мальчик вовсе, а демон кицунэ[27]! Говорят, такое часто случалось до войны. Местные старожилы много раз видели этого духа.

– Вы так много знаете! – заметил Митараи.

– Мне рассказывал Фудзинами. Его младший брат исследует местный фольклор, – тихо ответила Марико.

Чем больше историй я слушал, тем страшнее мне становилось.

Впереди по ходу движения тянулась длинная торговая улица, начинавшаяся у знака с надписью: «Торговый квартал Фудзидана».

– Темный холм вон там! – Марико указала влево.

Слева от дороги, по которой мы пришли, начиналась извилистая дорожка к вершине холма, у подножия которого мы остановились.

Склон был довольно крутым. Я представлял себе пустынный холм, на котором нет жилых построек, но по обе стороны от дороги были выстроены частные и многоквартирные дома. Среди них не было ни одной новой постройки. Все дома выглядели очень старыми: в ряд выстроились здания, построенные до войны или сразу после.

Их провинциальный вид был неплох, но почему-то казался излишне мрачным. Отчасти потому, что со склона не было видно жильцов, придомовых садиков и прочих признаков жизни. Не было похоже, что здесь кипит жизнь, – создавалось ощущение, что на склоне холма остались лишь старые пустующие дома.

Еще каких-то сто лет назад подъем на этот холм означал для любого преступника скорую смерть, и даже сейчас по какой-то причине склон больше походил на город-призрак.

У самого подножия холма справа стоял магазин игрушек; его старая стеклянная дверь была закрыта, но сквозь нее можно было разглядеть витрины. Слева от магазина находился просвет между домами, сквозь который виднелась небольшая поляна с двумя старыми зданиями, похожими на общежития. Позади них одинокая, словно корабль посреди травяного моря, – крыша частного дома.

Мы продолжили подъем по длинному крутому склону. В стародавние времена он был тяжелым участком пути для повозок и путников с багажом.

По левую сторону от дороги был установлен большой камень, на котором хираганой[28] было выгравировано: «Кураями-дзака».

– Должно быть, это здесь? – наконец спросил Митараи.

Сразу за камнем начиналась старая стена, напоминавшая руины средневекового замка. Она была сложена из вулканического камня оя[29], разрезанного на части и уложенного наподобие кирпича.

Долгое время противостоявшая ветру и дождю стена сильно потемнела: я узнал камень, только подойдя совсем близко. Издалека она была абсолютно черной. Примерно половина этой мрачной стены была скрыта виноградной лозой, усыпанной зелеными листьями.

Однако нас удивила не стена, а огромный камфорный лавр, растущий по соседству. Его ветвей хватило бы на небольшой лес, и даже осенью на них были великолепные зеленые листья.

Кроме лавра, поблизости росло еще несколько деревьев, но они выглядели подобно детям, собравшимся у ног великана-отца. Это камфорное дерево нависало своими густо покрытыми листьями ветвями над склоном, создавая мрачное впечатление. Действительно, я воочию убедился, что это «темный» холм.

В стороне от камфорного лавра виднелось здание в европейском стиле с двускатной крышей, покрытой черепицей. Со склона я не мог увидеть все стены здания, закрытые садовыми деревьями, но заметил, что стены также были увиты виноградной лозой, покрывшей все, кроме окон.

– Это дом матери господина Фудзинами? – спросил я.

Марико подняла голову и медленно кивнула.

– Выходит, прямо на той крыше… – нехотя продолжил я, и она снова грустно кивнула.

Человек в зеленом свитере, неподвижно сидящий на крыше этого мрачного здания посреди темного холма, – должно быть, странное зрелище. Подняв голову, я представил себе эту сцену и содрогнулся от охватившего меня ужаса.

Мы шагнули в полумрак у корней камфорного лавра, раскинувшего свои ветви над каменной стеной. Подъем был долгим, и я уже успел запыхаться, поэтому на мгновение остановился перевести дыхание. Заметив это, Митараи тоже встал. Марико присоединилась к нам, и мы втроем посмотрели наверх.

Влажный запах растений. Запах старого промокшего камня. После бури у наших ног были разбросаны бесчисленные веточки и листья: одни были зелеными, а другие – коричневыми и увядшими.

– Какое удивительное дерево, Исиока-кун! – произнес Митараи, опустив подбородок. Он был впечатлен.

Я кивнул в ответ и посмотрел на друга. Не припомню, чтобы мне раньше доводилось видеть такое огромное дерево.

На минуту мы замерли посреди темного склона под гигантским деревом. Это было весьма символично – ведь камфорный лавр еще сыграет ключевую роль в нашем расследовании.

6

Выйдя на вершину холма – там, где за потемневшей от времени стеной и огромным камфорным деревом заканчивался склон, – мы наконец оказались на ровной площадке.

Именно там, чуть правее от каменной стены и камфорного лавра, когда-то находилась школа Пэйна, о которой пока не знали ни я, ни Митараи. Марико, вероятно, могла когда-то о ней слышать, но все сведения о Темном холме, известные нам на тот момент, мы почерпнули из ее короткого рассказа. А она, в свою очередь, вряд ли многое узнала от Таку Фудзинами.

Площадка оказалась довольно большой: кроме дома в европейском стиле и каменной стены, укрытых ветвями камфорного дерева, там разместились заброшенная общественная баня, современный многоквартирный дом и даже парковка, окруженная унылой растительностью.

На крыше дома в европейском стиле, разумеется, никого не было. С момента страшного происшествия минуло всего два дня, но вокруг дома Фудзинами было на удивление тихо – ни следа зевак, полиции или прессы.

Здание в европейском стиле было окружено невысокой оградой из красного кирпича и живой изгородью. Один раз обойдя вокруг дома, видного со склона холма, мы убедились в том, что живая изгородь защищала дом и сад от посторонних взглядов. Ведущая к дому дорога, должно быть, была специально проложена по земле, принадлежащей семье Фудзинами.

Со стороны главного входа путь преграждали черные кованые ворота с украшением в виде львиной морды. Только оттуда можно было разглядеть сад и само здание. Сад был весьма причудливым, и почва в нем блестела, словно обсыпанная серебряной пудрой. Меня это заинтересовало, но Митараи, казалось, внимательно изучал само здание в европейском стиле.

Это было трехэтажное здание с синей шиферной крышей. Как это часто бывает в европейских постройках, прямо под крышей были установлены панорамные окна, поэтому на третьем этаже, судя по всему, располагалась мансарда.