Нет убежища золотой рыбке Чейз Джеймс

Я смотрел в пустоту и думал. Меня ожидала еще одна тревожная и одинокая ночь.

Я допивал кофе, когда увидел проезжающего на велосипеде мальчика, который развозил утренние газеты. Он сунул в наш ящик «Калифорния таймс», которую мы выписывали. Я сходил за газетой и быстро нашел там заметку об убийстве Горди. Ее запихнули куда-то на третью полосу. В заметке лишь кратко упоминалось, что управляющий универмагом «Велкам» был застрелен у себя дома. Тело обнаружила близкая знакомая Горди мисс Фреда Хейвз. Расследование поручено лейтенанту Голстейну, который заявил, что убийство произошло между восемью тридцатью и девятью часами вечера. Мотив убийства неизвестен. Что ж, с первого взгляда было ясно, что убийство не особенно заинтересовало газеты. Фреда Хейвз? Близкая знакомая? Знала ли она, что Горди шантажист?

Я взглянул на часы: 8.15. Пора идти в полицию и заявить о краже пистолета. Некоторое время я повторял слова, которые скажу им, потом вывел машину и поехал в город. По дороге я остановился, чтобы купить сигарет. Обычно я покупал их в холле гостиницы «Империал», так как там всегда легко найти место для стоянки.

Пухлая добродушная продавщица из киоска достала две пачки сигарет, едва завидев меня.

– Доброе утро, мистер Менсон, – сказала она. – Хорошенькие, я вижу, дела у нас творятся.

– Вы правы. – Я заплатил за сигареты. – В такое время одни жестокости на свете.

– Да, да, верно. – Она покачала головой. – Вы напишете об этом убийстве в вашем журнале?

– Не думаю. В нем мало для нас интересного.

– Ну, в вечерней газете наверняка расскажут больше. Знаете, мне кажется, убийство будет интересным и волнующим.

Минуту-другую я обсуждал с ней происшествие, потом торопливо попрощался:

– Надо же, меня ждет уйма работы, а я болтаю тут добрых десять минут.

– Точно! Тогда до свидания, мистер Менсон.

Я поехал в редакцию.

Джо Смолл, ночной вахтер, уже собирался уходить, окончив дежурство. Увидев меня, он подошел:

– Доброе утро, мистер Менсон, я слышал, произошло убийство.

– Да, теперь только такое и случается, сами знаете.

– Верно, верно, так оно и есть. – Он зевнул. – Сегодня вечером опять придется работать, мистер Менсон?

– Видимо, да.

– Значит, еще увидимся, – сказал он и ушел.

Я смотрел ему вслед, пока вахтер не скрылся из виду. Потом задним ходом въехал на стоянку и отправился в полицейское управление.

Дежурил сержант Фред Джексон. Он поигрывал каким-то желтым формуляром и явно скучал. Это был коренастый парень среднего роста. Раньше, когда служил в автоинспекции, он пытался привлечь меня по обвинению в нарушении правил. Состряпал он его неуклюже. Обвинение пришлось снять, и он получил выговор. Приязни ко мне он не испытывал. При моем появлении черты его лица стали жесткими.

– Доброе утро, сержант, – сказал я и подошел к перегородке.

– Вам что-нибудь нужно?

– Я хотел бы заявить о пропаже оружия.

Достав лицензию, я положил ее на перегородку перед сержантом.

Он просмотрел ее, ковыряя при этом в ухе кончиком карандаша. Потом поднял на меня глаза.

– Ну?

– Я положил пистолет в ящик для перчаток, уезжая вечером с работы. Утром приехал в редакцию, открыл ящик, но пистолета там не оказалось.

Он вынул карандаш из уха, осмотрел его и вытер. Потом пододвинул к себе какой-то бланк:

– Фамилия и адрес?

Как только я назвал Истлейк, он насторожился:

– Вы живете в Истлейке?

– Я ведь уже сказал.

– И у вас, значит, пропал автоматический пистолет тридцать восьмого калибра?

– Правильно.

Он указал толстым пальцем на скамью у стены:

– Сядьте там.

– Мне некогда. Я просто хочу заявить о пропаже оружия, и этого достаточно, не так ли?

– Это вы так думаете. Сядьте там.

Я не повиновался. Он злобно посмотрел на меня, потом передвинул рычажок интеркома.

– Лейтенант, у меня тут человек, который живет в Истлейке и заявляет о пропаже автоматического пистолета тридцать восьмого калибра.

– Ну так пошли его ко мне, – отозвался спокойный голос.

Сержант указал на дверь:

– Вторая дверь на втором этаже.

Я поднялся наверх по бетонной лестнице, постучал, повернул дверную ручку и вошел.

Лейтенант Эйб Голстейн сидел в неуютном маленьком кабинете за обшарпанным столом. Время от времени мы с Линдой встречали его в гольф-клубе. Голстейн прекрасно играл в бридж. Он был холостяком, и о нем говорили разное. Однако люди, хорошо его знавшие, утверждали, что у него есть только две страсти: полицейская работа и бридж. Мужчина лет сорока, с серо-стальными глазами, большим выразительным носом и коротко остриженными волосами, черными как уголь. Его считали чрезвычайно способным и проницательным полицейским, без которого капитану Шульцу давно пришлось бы подать в отставку.

– Добрый день, мистер Менсон, это вы заявляли о пропаже пистолета?

– Да, я. Здравствуйте, лейтенант.

– Как поживает ваша жена? – Он предложил мне сесть.

Я уселся напротив него.

– Спасибо, неплохо. Послушайте, лейтенант, мне давно уже следовало быть в редакции. Нельзя ли как-нибудь ускорить дело? Я всего лишь хочу заявить о пропаже оружия. – Я протянул ему свою лицензию. – После нападения на Митфорда мы с мистером Чендлером пришли к выводу, что мне не помешает обзавестись пистолетом. Вчера я получил его. Перед отъездом домой я положил пистолет в ящик для перчаток и больше его не видел. Только сегодня утром, приехав в редакцию, я обнаружил пропажу.

Он пододвинул блокнот и взял ручку.

– Погодите, давайте уточним, в котором часу вы вчера ушли с работы?

– Примерно в половине восьмого.

– Вы сразу поехали домой?

– Нет, сначала я зашел в закусочную напротив редакции, а потом уже уехал домой.

– Разве вы не ужинаете дома? – Он поднял глаза и приготовился записывать.

– Обычно да, но вчера жена была у подруги.

– Вы запирали машину?

– Нет. Я знаю, что это небрежность с моей стороны. Сначала я положил пистолет в ящик, потом пошел поесть. Я торопился, хотел поскорее оказаться дома, меня ждала масса работы.

– Значит, поужинав, вы поехали прямо домой?

– Да. Дома я забрал почту и отвез жене к мисс Бауер. Передал жене письма, и мы немного поговорили. Жена собиралась ехать с мисс Бауер в Даллас, так как у нее заболела мать. Потом я вернулся домой.

– Машину вы оставили перед домом мисс Бауер?

– Да.

– Запертую?

– Нет.

– Когда вы приехали домой?

– Пожалуй, без чего-то девять. Я поставил машину в гараж и сел за работу. Сегодня утром я остановился у гостиницы «Империал» и пошел купить сигарет. Машину оставил…

– Незапертой, – прервал меня Голстейн.

– Да. Когда подъехал к редакции, то увидел, что пистолета нет, вот и отправился сюда.

Лейтенант посмотрел на свои заметки.

– Значит, ваша машина оставалась незапертой с момента, когда вы положили в нее пистолет, и до сегодняшнего утра, правильно?

– Да. Я понимаю, что поступил неосторожно, но у меня столько разных дел в голове, что просто забываю запирать машину.

– Это понятно, вы делаете замечательный журнал. Так, давайте повторим: пистолет могли взять, когда вы ужинали, пока вы разговаривали с женой у мисс Бауер и когда вы остановились сегодня утром купить сигарет. Правильно? – Он поднял на меня глаза.

– Да.

Он откинулся на спинку кресла.

– Украденное оружие всегда вызывает у нас беспокойство, мистер Менсон. – Он постучал ручкой по пальцу. – Я расследую убийство. Речь идет о вашем соседе Джессе Горди. Его застрелили из автоматического пистолета тридцать восьмого калибра… – Он вдруг посмотрел на меня в упор.

Но я ожидал этого и проявил лишь подобающий случаю интерес:

– Я читал об этом в сегодняшней газете. Мне непонятно, что вы имеете в виду, говоря о беспокойстве, которое вызывает у вас потерянное оружие. Очень сожалею о своей неосторожности.

– Вы хорошо знали Горди?

Теперь следовало взглянуть на него с удивлением:

– Так вот что у вас на уме, лейтенант. Думаете, этого человека застрелили из украденного у меня пистолета?

Он улыбнулся:

– Во-первых, я должен действительно убедиться, что ваш пистолет украли, а во-вторых, мне нужно иметь уверенность, что Горди застрелили не из него. Но вы так и не ответили на вопрос: вы хорошо знали Горди?

– Я вообще его не знал, я не делал покупок в его магазине. Но примечательно, что два дня назад он приходил ко мне. Тогда я видел его в первый и последний раз.

Голстейн склонил голову набок и проговорил:

– Он приходил к вам домой?

– Нет, в редакцию. Он приходил спросить, сколько будет стоить реклама и нельзя ли устроить так, чтобы один из моих репортеров написал о его супермаркете. Я объяснил, что мы не печатаем таких реклам, а репортаж о его заведении не представляет для нас никакого интереса.

– Он приходил к вам лично?

– Да.

– Достаточно было просто позвонить, не так ли? Ведь ехать к вам довольно далеко.

– Я ежедневно езжу той же дорогой, и она мне не кажется длинной.

– Хм. – Он сделал длительную паузу. – Я расследую убийство, и раз уж вы здесь и вам принадлежит, вернее принадлежал, автоматический пистолет, то не могли бы вы сказать, что вы делали вчера вечером между восемью и девятью часами?

Я почувствовал, как у меня вспотели ладони, но ничем не выдал своего волнения.

– Мне кажется, что об этом уже было сказано минуту назад. В четверть девятого я разговаривал со своей женой у мисс Бауер. Вернулся домой примерно в девять и работал дома до двенадцати. Потом лег спать.

– Вы видели вечером кого-либо из соседей?

– Когда в девятом часу возвращался домой, то встретил Гарри Митчелла, вы его знаете, мы обменялись несколькими фразами. Возвращаясь от жены, я встретил Фрэнка Латимера, вы его тоже знаете, и мы с минуту с ним разговаривали. Это было около девяти часов.

– И больше вы никого не видели?

Здесь была загвоздка. Если Криден скажет о нашей встрече на Восточной авеню, я попаду в незавидное положение.

– Нет, никого.

Голстейн отложил ручку.

– Ну что же, спасибо, мистер Менсон. – Но когда я, собираясь уходить, приподнялся на своем кресле, он остановил меня: – Я хотел бы задержать вас еще на минутку. Я высоко ценю вашу деятельность, и мне нравится ваш журнал… Но это такое необычное убийство… Горди был заурядным человеком. Кому могло понадобиться убить его? Не нахожу мотива. – Он не сводил внимательного взгляда с меня. – Вы меня понимаете? Зачем убивать такого человека?

– Не имею представления. – Я встал.

– Вы разговаривали с Горди. Каким он вам показался?

Я не поддался попыткам втянуть меня в разговор:

– Как вы и сказали, человеком заурядным.

Он задумчиво рассматривал меня.

– Нельзя ли немножко поподробнее?

– Ничем не примечательный. Возможно, он что-то представлял как специалист в своей области… Я был занят, его предложение меня не заинтересовало, а значит, не интересовал и он сам.

– Понятно. – Через секунду он продолжал: – По-видимому, он увлекался фотографией. У него была очень хорошо оборудованная комната для этих целей и увеличитель последней модели. Хотя нас и удивила одна вещь. Мы нашли оборудование, но не нашли ни единого образчика его работы. Вы следите за моей мыслью? – Он почесал свой выразительный нос. – У человека с таким хобби ожидаешь найти и фотографии. Правда?

– Это странно, вероятно, он начинал и еще не успел ничего сделать.

Он покачал головой:

– Нет. Ванночками и остальными предметами пользовались. Возможно, что все фотографии унес убийца. В этом случае мы могли бы подозревать, что Горди занимался шантажом. Мне был бы тогда ясен мотив убийства.

– Да. Лейтенант, мне пора ехать в редакцию.

– Конечно, поезжайте. – Он снова посмотрел мне в лицо. – Но, возможно, мне еще придется побеспокоить вас.

– Разумеется, – сказал я и вышел.

Несколько минут я просидел в машине, восстанавливая в памяти наш разговор. Кто бы ни убил Горди, он явно забрал пленку с отпечатками. Меня тревожило, что Голстейн так быстро обнаружил истинный мотив убийства. Я рассказал ему все, умолчав лишь о встрече на Восточной авеню.

Правда, Криден тоже замешан в эту историю, и я полагался на его молчание. Я вспомнил еще одно обстоятельство: Горди якобы приходил по поводу рекламы, а у меня запись того, как он шантажирует меня. Вдруг лейтенант явится ко мне с ордером на обыск? Будет плохо, если пленка окажется у него. Следовало стереть запись, и чем скорее, чем лучше. Я поехал домой. Подбежал к двери и, открыв ее, вошел в гостиную. Еще на полпути я заметил, что ленты в магнитофоне нет. Потом увидел, что на полу возле французского окна что-то блестит на солнце. Маленькая кучка осколков. Я перевел взгляд на окно. Кто-то разбил стекло возле самой ручки.

Я подошел, чтобы осмотреть магнитофон. Тот, кто забрал ленту, просто оборвал ее. Остался лишь маленький кусочек на второй, пустой кассете. Неизвестный, видимо, боялся и спешил, но теперь у него на руках было доказательство, что Горди шантажировал меня. Здесь могла побывать полиция. Хотя нет. Полиция не взламывает окна. Тогда кто?

Я стоял посреди комнаты и старался остановить нахлынувшую на меня волну страха. Было ясно, что эта пленка представляет для меня не меньшую опасность, чем пистолет и пленка Горди. Конечно, если их найдут. Потом я вспомнил про фотографию, где Линда прячет в сумку украденные духи. Фотография лежала в столе. Я быстро выдвинул ящик. Она исчезла. Меня заставил вздрогнуть пронзительный звонок телефона. Звонила Джин.

– Стив? – В ее голосе звучала тревога. – Вы приедете? У вас тут полный стол работы. И Макс тут дожидается.

Я постарался придать голосу спокойствие.

– Сейчас еду. – Я положил трубку.

Достав платок, я вытер потное лицо и руки. При мысли о редакционной работе мне становилось тошно, но надо было ехать. Неожиданно зазвонил звонок у входной двери. Я выглянул в окно и увидел остановившийся «роллс-ройс» Кридена. Я открыл ему.

– Я надеялся, что застану вас дома. Не беспокойтесь, я отниму у вас всего минутку.

Я пригласил его войти.

Он прошел в гостиную, посмотрел на разбитое окно и повернулся ко мне:

– К вам забрались воры?

– Сейчас это не имеет значения. Послушайте, ваша и моя жена занимались кражами в магазинах. Если мы хотим уберечь их от преследований, а нас самих – от обвинения в убийстве, то нужно молчать. Голстейн уже допросил меня, и скоро наступит ваша очередь. Я не сказал ему, что был на Восточной авеню. Вы поступайте так же.

– Значит, вы уже говорили с полицией?

– Да. Так не забывайте, что нужно молчать.

– Разумеется. – Он прошелся по комнате. – Бог знает зачем эти женщины воруют, словно я ограничивал Мейбл…

– Горди шантажировал вас? – Не дождавшись ответа, я продолжал: – От меня он потребовал двадцать тысяч, а от вас?

Он пожал плечами:

– Восемьдесят.

– Как он связался с вами?

– Остановил меня на улице.

– К вам домой или в офис он не приходил?

– Нет. Когда я выходил из машины, он остановил меня и выложил все, что ему надо.

– Вы собирались заплатить ему вчера?

– Нет, только сегодня. Сначала мне нужно было продать кое-какие акции.

Мы смотрели друг на друга.

– Надеюсь, вы сознаете, что нас обоих могут заподозрить в этом убийстве?

– Да.

– Значит, создавшаяся ситуация требует, чтобы вы покрывали меня, а я вас.

Он снова посмотрел на меня в упор.

– У меня никогда не было оружия. – Он подошел к двери, остановился и оглянулся. – А у вас?

Не говоря ни слова, я смотрел на него.

– Мне кажется, ваше положение гораздо хуже моего, – добавил он и, тяжело ступая, вышел из дома.