Эринеры Гипноса Турчанинова Наталья

Человек, с кем она должна встретиться, сидел на скамье в одном из внутренних двориков.

Не приближаясь, Талия некоторое время внимательно рассматривала его. Руф напомнил ей изображение постаревшего императора Светония. Худое лицо, испещренное глубокими продольными морщинами. Резкий, волевой рот. Запавшие глаза, светящиеся упрямыми, злыми огоньками. Густые седые брови. Крупный нос с прямой выразительной античной переносицей. Коротко постриженные волосы, когда-то светлые, теперь как будто присыпаны пеплом. Еще он был похож на хищную птицу, потрепанную жизнью, – потерявшую часть перьев, но все еще опасную.

Первое впечатление сложилось. Харита глубоко вдохнула, настраиваясь на общение. Симпатия, участие, искренний интерес… Вот то немногое, что ей сейчас надо показать этому человеку.

– Руф? Я – Талия. Приятно познакомиться.

Он вскинул голову, посмотрел на нее светлыми, настороженными глазами. Поднялся, пожал ладонь, протянутую для приветствия. В его движениях была некая скованность, словно он преодолевал напряженность в мышцах или приглушенную боль.

Опустился обратно на скамью, с видимым удовольствием вытянул ногу, положил руку на правое колено, и Талия заметила, как напряглись его жилистые пальцы, машинально зажимая источник дискомфорта. Девушка села рядом.

– Я буду работать с вашим сном.

Руф все еще изучал ее, делал какие-то свои выводы. И судя по его насупленным бровям, не самые воодушевляющие.

– Вы специалист по поиску людей? – спросил он наконец.

Талии понравился его голос. Не уставший от жизни, не слабый, не глухой. Наполненный сдержанной внутренней силой.

– Я харита. Создаю сны наподобие того, что вы привезли с собой.

– Я знаю, чем занимаются вдохновители, – ответил он, продолжая рассматривать ее. – Красивые картинки и недоступные в реальности удовольствия. Это не то, что мне нужно.

– Вы не совсем верно оцениваете мою работу. – Талия слегка улыбнулась в ответ на его сомнения. – Кроме создания сна я могу проанализировать чужое видение. И не важно, что оно показывает – похищение людей или прогулку по лесу. Я вижу, как сделан сон. Структура, наполнение, могу определить его целостность и… подлинность.

Харита намеренно произнесла последнее слово. Сон никогда не был для нее истинным или ложным. Но привычное определение зацепило бывшего работника отдела борьбы с терроризмом.

– Начнете работу сегодня? – спросил Руф.

– Да.

– Когда я получу результаты вашей экспертизы? – Взгляд мужчины попытался придавить ее холодной, властной тяжестью, но Талия отразила его приветливой улыбкой.

– Это зависит от длительности сна и его наполненности.

– Я смотрю его за час.

– Значит, мне понадобится не меньше трех. Плюс время на дорогу до дома.

– Почему не хотите сделать это здесь? – Руф указал на отель, в котором остановился. – Номера очень приличные и кровати удобные.

Можно было объяснить ему специфику работы мастеров сна, привязанных к своим домам, но Талия произнесла понимающе:

– Не хотите надолго расставаться с носителем сна? Обещаю, он не пострадает после моего воздействия. И я его не потеряю.

Руф нахмурился, но оценил ее проницательность.

– Это единственная зацепка.

– У меня большой опыт обращения с подобными вещами.

– Я поеду с вами, – решил он внезапно и пробормотал, глядя на свои тяжелые руки, переплетенные нитями вен: – Сидеть здесь и ждать сутки…

– Не думаю, что это хорошая идея, – заметила Талия сдержанно.

– Сомневаетесь в своей безопасности рядом со мной? Я ведь из Александрии, мало ли кто и что мог внедрить в мое подсознание, – он прищурился, думая, что разгадал ее тайные опасения. – Меня уже проверили ваши мастера сна, и с эринерами я тоже говорил.

– Нет, я не против вашего присутствия. И не опасаюсь за себя. Просто вам будет некомфортно.

– Ничего. Справлюсь. – Руф наклонился, взял трость, прислоненную к скамье, поднялся, опираясь на нее. Заметил взгляд хариты, коротко бросил: – Я готов идти.

– Ну хорошо, – Талия встала следом, – идемте.

Она наблюдала за ним. Видела, что он замечает это, и примерно представляла, о чем думает. Сначала решил, это внимание вызвано осторожностью. Чужак из Александрии – не самого спокойного и благополучного города, кто знает, что у него на уме? Затем у него возникло подозрение, что ее забавляет недоумение, которое он пытается сдержать, глядя по сторонам. И ему нужно было время для того, чтобы осознать – он интересен ей как человек.

– Почему не спрашиваешь, понравился ли мне Полис? – наконец задал вопрос Руф, когда они садились в скоростной поезд, который также называли Ледяным экспрессом.

– Это было бы неуместно, – сказала Талия, занимая место у панорамного окна. – Вежливый человек будет вынужден ответить «нравится», но испытает неудовольствие, оттого что из него вытянули хвалебный отзыв.

– А невежливый человек? – Руф сел напротив, удобнее устраивая плохо сгибающуюся ногу.

– Считая себя находящимся в зависимом от меня положении, потому что я должна выполнить для него важную работу, произнесет то, что я хочу услышать. Но станет копить раздражение из-за своей вынужденной деликатности, и в итоге это выльется в неизбежный конфликт.

– Ну а если ему действительно понравится?

– Тогда он сам скажет это. Мне не потребуется спрашивать.

Собеседник пристально смотрел на нее какое-то время, потом усмехнулся.

– Ты всегда знаешь ответы на вопросы, даже незаданные?

– Это профессиональное, – улыбнулась Талия. – Я создаю сновидения, и диалоги, которые звучат в них. Поэтому могу предположить, какая реакция последует на определенную реплику.

Руф хмыкнул что-то неопределенное, посмотрел в окно. Экспресс несся сквозь районы зеркальных небоскребов и подвесных садов.

– Не так много людей на улицах, как я думал.

– Большинство горожан в это время дня заняты работой, кто-то проводит время на спортивных площадках или в центрах досуга…

В его взгляде не было прямого недоверия, но легкое сомнение отразилось. Он пытался представить общество, в котором у людей не возникает желания убить ненужное время.

– Руф, какой, по-твоему, самый опасный человеческий порок? – спросила Талия.

– Страх, – ответил он мгновенно.

– Лень, – возразила она. – Ложь от лени. Проще солгать, чем совершить какое-либо усилие над собой или своей жизнью. Зависть от бездеятельности. Когда ты не можешь добиться ничего в жизни из-за лени, возникает раздражение на более успешных окружающих.

Поезд нырнул в тоннель и увеличил скорость. В салоне зажегся свет, и тени легли на лицо Руфа жесткими складками.

– Страх от безынициативности тоже, – продолжала свои размышления Талия. – Это и боязнь наказания за нежелание работать или несделанную работу, опасение совершить ошибку из-за отсутствия профессиональных навыков, не полученных опять же от лени…

Руф слушал ее очень внимательно, с интересом, хотя и не скрывал чуть насмешливую улыбку.

– Убивают, по-твоему, тоже от лени? И воруют?

– Да. Если человек не желает утруждаться и совершать каждый день скучные, как ему кажется, действия на работе – ему проще украсть. А убивать легко, когда ненавидишь всех, кто достиг в жизни того, чего нету тебя. Потому что ты не получил образования все из-за той же лени и не имеешь достойную профессию, или не хочешь напрягаться вообще.

– А если он хочет и учиться и работать, но ему не дают? – хмуро спросил Руф. – Нужно раздать столько взяток, чтобы пробиться в приличное учебное заведение. Не говоря уже о доходном месте.

«Ну да, – подумала Талия, – он же из Александрии. Честным трудом там сложно добиться чего бы то ни было».

– Но вы, Руф, добились чего хотели?

Он усмехнулся невесело.

– Тоже не получил бы ничего без посторонней помощи. В академию точно не поступил.

– И кто вам помог?

– Один сновидящий. Это было давно, – промолвил он нехотя, а затем продолжил с куда большим воодушевлением: – Но вообще интересная теория. То есть, ты хочешь сказать, в Полисе низкий уровень преступности только потому, что ваши люди успешно борются с ленью?

– Не только…

Тема преступлений и борьбы с ними конечно же больше всего интересовала оперативника из ОБСТ, пусть и бывшего. Он хотел спросить еще что-то, но в этот миг экспресс вырвался на поверхность.

…Вокруг были горы.

Все немногочисленные пассажиры замолчали, глядя в панорамные окна. Снежные вершины на фоне ослепительного синего неба надвигались, закрывали горизонт, сами становились единственным ориентиром в этом величественном, холодном мире…

Когда поезд прибыл на конечную станцию, Руф вышел из вагона – и замер ошеломленный, видя теперь всю панораму.

Все, кто оказывался здесь, останавливались и безмолвно смотрели по сторонам несколько минут, не в силах сдвинуться с места. Даже Тайгер, который немало повидал на своем веку.

Величественный Мон Сильванус[8] с острой вершиной, лишенной снега из-за сильнейших ветров на высоте, выделялся из всей Пеннинской гряды самым узнаваемым, зазубренным профилем.

Внизу, у подножия гор тянулись узкие пешеходные тропы, ведущие к озерам – круглым каменным чашам, наполненным ледяной водой, кажущейся сверху зеленой. Длинные ледники, покрытые глубокими трещинами, сползали с гор. Их ровное дыхание касалось путешественников, стоящих на обзорной площадке, зимним холодом и тут же откатывало, сменяясь теплым ароматом трав с альпийских лугов.

– Значит, здесь ты живешь. – Руф рядом с Талией прищурился, поднял руку, заслоняясь от яркого солнца.

– Вон там. – Харита показала на каменный купол чуть выше обзорной площадки.

– Похоже на обсерваторию.

– Когда-то давно ею и был. Мой учитель перестроил его…

Руф удобнее перехватил трость, коснулся покрасневшего лба. Талия, увидев этот жест, ненавязчиво взяла гостя под руку.

– Здесь высота больше трех тысяч. Без адаптации тяжело находиться на открытом воздухе. Идем, у меня в доме давление выравнивается.

Узкие ступени, вырубленные в скале, вели к крыльцу. Между булыжников вилась алая сныть, прижатая к земле ветром. Растение – неизменный спутник сновидящих.

На соседнем холме стояло трехэтажное здание из темного камня, построенное в том же стиле, что и древняя обсерватория. Внушительное и грозное на фоне белых склонов гор.

– Это отель, – сказала Талия, заметив взгляд Руфа. – Сюда приезжают кататься на горных лыжах, альпинисты взбираются на Лесной перевал.

Она поднялась по широким ступеням. Двери, реагирующие на движение, открылись, приглашая внутрь, в полутемный круглый холл. Изогнутая лестница из серого гранита вела на второй этаж, и оттуда лился поток яркого горного солнца.

– Присаживайся, – харита указала на ряд кресел. – Здесь, за стойкой, чай, кофе… Если станет скучно, можешь спуститься к отелю. У них очень хороший ресторан.

– Я подожду здесь. – Руф сунул руку во внутренний карман пиджака, вытащил флэш-карту устаревшей модели и подал харите.

– Я сделаю все, что от меня зависит, – сказала она именно то, что гость хотел услышать.

Он кивнул, подошел к одному из кресел и устало опустился в него, рассеянно посматривая по сторонам.

Талия сняла плащ, не глядя положила на спинку стула, сбросила ботинки.

Поднялась в свою жилую комнату. Постояла у окна, глядя на панораму гор и настраиваясь на работу. Опустила жалюзи.

В кровати она вытянулась, сжимая в ладони трофей, закрыла глаза, вспоминая. Мэтт спрашивал, что помогает ей выйти в сон. Она не ответила тогда.

Сначала темнота.

Затем оглушительная тишина, какая бывает лишь после раската грома и выстрелов.

Мягкое покачивание, словно дно лодки поднимают и опускают невысокие волны.

А затем глубокий, уверенный голос, шепчущий на ухо:

«Все хорошо. Слышишь? Ты в безопасности. Теперь ты можешь уснуть».

«Теперь я могу спать», – повторила Талия про себя и погрузилась в реальность, созданную другим вдохновителем.

Путешествие по миру сна было не долгим, впрочем, как и сам этот сон. Харита то скользила по событиям, просматривая несложную прямую ветку сюжета, то заглядывала в глубину подсознания, где скрывались истинные мотивации и зацепки. Сложная работа, отнимающая ничуть не меньше сил, чем создание сновидения…

Когда Талия спустилась вниз, Руф сидел на прежнем месте, напряженно ожидая ее возвращения.

– Все нормально? – спросил он сухо, и харита поняла, что он пытается скрыть под суровой сдержанностью тревогу.

– Да.

– Заметила что-нибудь?

– Этот сон записан по твоим воспоминаниям?

– Да.

– Ты часто пересматривал его?

– Пару раз в месяц.

– Кто его делал?

– Один из специалистов Александрии. Его зовут Левк.

Талия села в кресло напротив, положила руки на шею сзади, запрокинула голову, разминая уставшие мышцы.

– Что-то не так? Талия, в чем дело?

– Этот сон слегка подправлен. Я видела три слоя. Первый – основная канва сюжета… происшествия. Затем поверх еще один – работа вдохновителя, который восстанавливал твои слегка размытые воспоминания, и это нормально, ведь человек не может помнить все, досконально. А вот последний срез – несколько фрагментов, виртуозно внедренные в текстуру. Очень тонко, незаметно.

– Мне подсунули фальшивку? – спросил он глухо. – Все было по-другому?

Талия крепко взяла его за руку. Ощутила под пальцами сухую, горячую кожу.

– Все было так. Но с нюансами. Из года в год ты пересматривал этот сон и сам загружал себе в память подправленные воспоминания.

– Кто это сделал?

– Тот, кто записывал для тебя сон. Или тот, кто имел доступ к этому носителю сна.

– Зачем? Если я видел то, чего не должен был видеть, почему меня просто не убили? – Он машинально освободился от ее ладони, все еще сжимающей его руку.

– А может быть, сновидящий всего лишь хотел оградить тебя от жестоких картин реальности. Сгладить впечатления. Дать тебе жить нормальной жизнью без боли и сожалений.

– Когда ты смотрела – видела то, что было на самом деле?

Харита отрицательно покачала головой. Она не видела. Она догадалась. Слишком большой опыт и знание психологии людей Полиса, для которых – и про которых – она создавала свои сны. Впрочем, Талия так же хорошо представляла жизнь в агломерации и ее законы.

Но Руфу не были нужны ее догадки.

Он нуждался в реальных фактах.

– Какие места исправлены?

Талии очень не хотелось говорить об этом, но он буквально вцепился в нее, требуя ответа.

– Несколько мгновений во время нападения. Буквально секунды. Эпизод в кузове грузовика. Разговор со сновидящим в камере.

– Кто-нибудь может вытащить из меня подлинные воспоминания?

– Оракул.

– Где я могу с ним встретиться?

– Руф, – она положила флэшку на кресло рядом, – тебе не нужно…

– Что я сделал?! – Он схватил ее за плечи, жестко встряхнул, а потом отпустил так же внезапно. – Или… не сделал? Я мог спасти ее? Я мог спасти их обоих?

– Ты спас многих людей после, когда работал в ОБСТ. Если бы не этот эпизод, ты бы всю оставшуюся жизнь послушно следовал системе, в которой был выращен….

Но он ее уже не слушал.

В кресле сидел немолодой измученный человек, вновь переживая утрату, которая свалились на него больше пятидесяти лет назад…

– Я хочу найти его. Этого парня. Террориста.

– Понимаю.

– Вы можете помочь?

Талия пристально смотрела на его лицо, выстраивая цепочку. Через сон стрелка можно проникнуть в сон Эрис… или Севра, если они живы, что, конечно, представляется сомнительным. Вот только…

– Этот человек мертв.

– Мертв? – повторил Руф.

Он поднялся, прошелся по комнате, подошел к окну, за которым стояли горы, погружающиеся в облачную дымку.

– Я хочу увидеть его.

– Он в морге.

– Значит, увижу его в морге, – сказал он твердо.

– Хорошо. Я могу договориться о посещении на завтра. И у тебя будет время отдохнуть…

– Сегодня, Талия, – улыбнулся Руф невесело. – У меня остался только сегодняшний день. Плохие новости из дома. Похоже, у нас начинается гражданская война. Оазис Эр-Рияр подвергся бомбежке и соседний с ним Дор… Боевики расстреливают мирных жителей, сгоняют их с земель. Скоро агломерация потребует, чтобы Полис открыл Стену и пустил беженцев на свою территорию. Предоставил им убежище, еду и пособия. А вместе с ними сюда хлынут и все остальные желающие легкой жизни, которую им должен обеспечить процветающий город.

Руф говорил с горьким ожесточением, не глядя на девушку, и она примерно понимала, что он чувствует. Злость на безумие, творящееся в его мире, досада от невозможности повлиять на происходящие события…

– Подозреваю, скоро границу закроют. Я вообще не выберусь отсюда.

– Ты можешь остаться, – сказала Талия и еще до того, как закончила говорить, уже знала, что он ответит.

– Нет. Мое место там, – произнес он сухо. – Остались незаконченные дела.

– Хорошо. Едем сейчас.

– Я могу сделать это один, – возразил Руф, но харита видела, ему приятно ее желание сопровождать его.

– Ты мой гость, во-первых, – сказала девушка. – И во-вторых, я тоже хочу закончить дело, которое начала.

Здание морга, стоящее среди тысячелетних кипарисов, было выстроено в тяжелом классическом стиле позапрошлого века. Монументальные колонны поддерживали двухскатную кровлю. Барельефы на фронтонах рассказывали о быстротечности жизни и величии Хроноса[9].

– Не знал бы, что тут, подумал – музей, – заметил Руф.

Вдали, за деревьями, скрывались корпуса Центрального медицинского университета. Там обычно было шумно и людно. Здесь же, в полной тишине, лишь негромко посвистывал ветер в кронах.

– Сообщение с госпиталем и лабораторией эринеров под землей, – пояснила Талия, вдыхая аромат свежей зелени. – Чтобы на поверхности ничто не нарушало покой этого места.

В холодном мраморном вестибюле их встретил служащий в серой форме с приметным серебряным значком, стилизованным под факел. Опрокинутый, с тонкой струйкой дыма вместо пламени. Символ погасшей жизни.

– Добрый день, Плутон, – сказала Талия, показывая жетон сновидящего. – Нам нужно спуститься вниз.

Суровое лицо служителя Танатоса не изменило выражения. Глаза, прозрачные как первый озерный лед, окинули внимательным взглядом девушку и ее пожилого спутника. Взгляд зацепился за медный мак в руке Талии. Затем смотритель сделал приглашающий жест и направился в глубину вестибюля, к тускло мерцающим кабинам скоростных лифтов.

Спуск на нижние уровни занял не больше нескольких секунд.