Не ждите меня в Монте-Карло Куликова Галина

Вероника надеялась, что такая угроза заставит Аду проявить бдительность и весь вечер следить за ее моральным обликом. Надеялась она зря. Ада не пожелала проявить характер и довольно быстро ретировалась. Однако Вероника даже не заметила ее исчезновения. Радость жизни накрыла ее с головой, и она позабыла буквально обо всем на свете.

Когда Вероника проснулась, оказалось, что даже просто открыть глаза – это тяжелый труд. Все тело ныло, а голова была похожа на чугунный горшок, который невозможно оторвать от подушки. Знакомые симптомы! «Я вчера точно напилась. Интересно, по какому же это поводу? Ничего не помню», – подумала она и, собрав волю в кулак, села на кровати. Сквозь шторки пробивался серый свет, и было непонятно, утро сейчас или вечер.

В каюте все оказалось перевернуто вверх дном. Пустой чемодан лежал на соседней койке на боку, а все вещи из него были раскиданы по полу. Голубое кружевное платье имело пьяный вид, потому что висело на углу навесной полки, зацепившись за нее веревочкой с ценником. Возле двери в ряд стояло шесть пар обуви из чемодана, как будто вчера сюда вошли шесть Вероник и все сразу разулись. Прикроватный столик был похож на блюдо с ведьминским салатом, приготовленным из содержимого косметички, раскрошенной булки с изюмом, спутанных шнурков, гнутых гвоздей и цветных мармеладок.

– Мамочка моя, – пробормотала Вероника и тяжело сглотнула. – Кто это здесь порезвился?

Она наклонилась, чтобы поднять с пола стакан, и тут же отказалась от этой затеи, потому что в голове сразу взвыли пилы и застучали молотки. Вероника отодвинула занавеску и выглянула в окно. Река стала шире, с теплохода едва просматривался берег: бледно-серый, измазанный жидким туманом. Отыскавшийся с огромным трудом телефон показывал, что сейчас всего лишь шесть часов утра. Надо же было проснуться в такую рань! Еще можно спать и спать. Она затащила ноги обратно на кровать и натянула на себя одеяло.

Но сон даже не собирался возвращаться. Зато в голову полезли какие-то жуткие воспоминания о вчерашнем вечере. И наконец Вероника вспомнила, почему решила напиться. Да на нее же вчера напали! Покушались на ее жизнь, душили… Но сначала в нее швырнули дротик, который чуть не пробил ей голову!

Презрев стук в висках, бедолага вскочила с кровати и метнулась в ванную, перепрыгивая через препятствия на полу. Веронике хотелось немедленно посмотреться в зеркало, чтобы убедиться, что ей ничего не пригрезилось спьяну. Вместо привычного отражения она увидела чью-то косую рожу, измазанную помадой. Щеку ее украшала длинная царапина с запекшейся по краям кровью. На ухе болтался кусок лейкопластыря, вместо волос на голове красовался куст, который выглядел так, будто его рвали зубами собаки.

Отодрав пластырь, Вероника принялась плескать себе в лицо ледяной водой и плескала до тех пор, пока сознание окончательно не прояснилось. «Нет уж, я на такое не подписывалась, – лихорадочно размышляла она, уткнувшись носом в полотенце. – К черту эту конференцию! К черту Аду и к черту мои рыцарские порывы спасти Николь. Надо немедленно драпать отсюда. Сегодня теплоход приходит в Тверь, там я и свалю с него. Надо только выяснить, во сколько точно мы прибываем в порт».

Все информационные листовки разносили по номерам или раскладывали возле кают. Вероника открыла дверь в коридор, увидела их на ковре и присела, чтобы поднять. Но не успела и руку протянуть, как соседняя дверь открылась, и появилась заспанная Надежда.

– Ты жива? – спросила она с мрачным любопытством. – Слава богу. Я боялась, мы тебя потеряем.

– В каком смысле? – Вероника, не вставая с корточек, подняла голову и чуть не завалилась на бок.

Надежда сделала широкий шаг и успела схватить ее за шиворот.

– Ты вчера так разошлась, что чуть было не отплыла на спасательной шлюпке обратно в Москву.

– Спасибо, что вы меня удержали, – пробормотала Вероника, отметив, что молотки в голове стучат немного глуше.

Надежда вошла вслед за ней в каюту и окинула взглядом обстановку, подбоченившись, словно уборщица, оценивающая фронт работ.

– Мы тебя не держали. Ты просто не смогла отодрать шлюпку от борта.

Вероника взяла в руки кружевное платье и поинтересовалась:

– Я что, надевала его?

– О да. С кедами.

– Я так и ходила с болтающимся сзади ценником?

– Нет. Ты приколола его на грудь. Кроме того, ты не ходила, ты скакала, как мармозетка.

– Скакала? – переспросила Вероника с ноткой недоверия в голосе.

– Диджей сориентировался и начал ставить только быстрые композиции. Персонал утверждает, что такой бомбической дискотеки у них не было ни разу за последние десять лет. Если честно, я думала, ты сегодня вообще не встанешь.

– Ада разозлилась?

– Она не все видела. Когда ты пошла вприсядку, наша звезда малодушно сбежала. Кстати, в разгар веселья ты просила отвести тебя в каюту и привязать к кровати. Ума не приложу, почему мы тебя не послушались.

– Ты не знаешь, это я здесь все так… перелопатила?

– Кто ж еще, – усмехнулась Надежда. – Кстати, полночи ты пела.

– Мешала тебе спать? – мрачно поинтересовалась Вероника, собирая одежду с пола.

– Конечно, мешала. Да еще какая-то парочка всю ночь шепталась и обнималась прямо под окнами. Как только не замерзли до смерти… Не пойду я сегодня утром на экскурсию по городу, а заберусь обратно под одеяло. И тебе, кстати, советую.

Когда Надежда ушла, Вероника приняла очень горячий душ, высушила волосы, промыла царапину и замаскировала ее тональным кремом. Потом начала наводить порядок в каюте. И только успела закончить, как позвонила Николь – сообщить, что вернулась в Москву.

– Как ты провела вчерашний вечер? – задала она вопрос, хуже которого просто и придумать было нельзя.

– В штатном режиме, – соврала Вероника, отодвинув телефон от уха и притворно зевнув.

Но поскольку Николь знала подругу как облупленную, то сразу почувствовала, что дело нечисто, и принялась забрасывать ее наводящими вопросами. Закончилось все разоблачением.

– Ты что, пила водку? – возмущенно воскликнула Николь. – Проверяй, блин, содержимое коктейлей. Бери меню и изучай. У бармена спроси, душа моя! Я прямо боюсь читать новости. Так и представляю заголовки: «По Волге плывет пароход, на котором происходят страшные события…» Или что-нибудь в этом роде.

– Слушай, кто такая мармозетка? – неожиданно спросила у нее Вероника.

– Маленькая обезьяна.

– Вон что… А я думала, мне сделали комплимент.

– Кажется, я напрасно на тебя полагалась. «Люксовый английский» после этого заплыва вычеркнут из всех важных списков. Из-за твоего пьянства я стану изгоем. Не понимаю… Ты же не напиваешься на ровном месте, что вдруг на тебя нашло?

Вероника вынуждена была признаться, что напилась от страха. Она рассказала Николь про дротик, про нападение на палубе, про охвативший ее после этого ужас.

– Если бы я случайно не споткнулась, – заключила она, – то железный штырь либо воткнулся бы мне в шею, либо пробил голову. Ни то, ни другое меня не радует.

– Какой идиот бегает по кораблю и швыряет в людей дротики?! – задохнулась от возмущения Николь. – Нужно было сразу же поднять тревогу.

– Я хотела, – призналась Вероника. – Но потом подумала, как отреагирует Ада, если я устрою публичные разборки. Лучше уж пьяное веселье, чем срыв всего конгресса, согласись.

Николь согласилась и тут же задала вопрос, который терзал Веронику даже сквозь похмельный туман:

– Как ты думаешь, это может быть связано с нашим с тобой загадочным перемещением в пространстве?

– Надеюсь, что нет, – ответила она. – Железяка пролетела мимо моей головы с такой скоростью, что точно пробила бы мне череп, окажись он на ее пути. Но я не думаю, что это вот прямо покушение. Ведь если бы меня хотели убить, то убили бы еще в Кипелкове, после того как усыпили. Логично?

– Ну… – неопределенно протянула Николь.

– С убийствами обычно не затягивают, – веско добавила Вероника. – Тебя никто не пытался прикончить по дороге в Крым? Нет? Вот видишь.

– Погоди, душа моя, – перебила ее Николь. – Что мы вообще будем с этим делать? Нас на свадьбе кто-то угостил снотворным и вынес прямо с газона. Ты можешь себе представить, как это выглядело со стороны? Как вообще можно было такое провернуть на глазах у кучи народа?

– Насчет кучи ты преувеличиваешь. Кроме того, мы сидели как раз возле густых кустов, на улице уже стемнело. Я не удивляюсь, что никто ничего не заметил. Непонятно другое. Зачем это было сделано? Кстати, ты рассказала Богдану?

Богдан был сыном очень влиятельного бизнесмена, Леонида Медникова, который, может быть, и не попадал в списки «Форбс», но легко мог пошуршать парой миллионов в кармане. В сложных жизненных ситуациях поддержку влиятельного человека трудно переоценить.

– Нет, – ответила Николь каким-то кислым тоном. – Я тебе сразу не призналась, но на самом деле мы с ним немножечко повздорили.

Вероника сразу расстроилась.

– Вот надо тебе было! – с досадой воскликнула она. – Из-за чего хоть поругались?

– Непримиримые разногласия, – ответила Николь со вздохом. – Понимаешь, Богдану отец то одно предлагает, то другое, а он ничем не хочет заниматься. Мне бы его возможности, я бы горы свернула.

– И ты начала учить его жизни? – догадалась Вероника. – Вот же дурацкий у тебя характер. И почему ты думаешь, что знаешь все лучше других?

Николь снова вздохнула где-то там, в своей крохотной квартирке в Гольянове. Вероника представила подругу, растянувшуюся на диване и глядящую в потолок. Та любила валяться, разговаривая по телефону.

– Зришь в корень, – уныло согласилась она. – Богдан заявил, что я перешла всякие границы.

– И как же ты перешла? – не сдержала любопытства Вероника.

– Сказала, что он неправильно живет. Занимается всякой дребеденью, до сих пор не довел до конца ни один проект. А он ответил, что может экспериментировать сколько влезет, потому что у его отца полно бабла. То есть он крутой. А я сказала: «Богатый мужчина и щенок богатого мужчины – это две большие разницы». Вот тут он и слетел с катушек. Развопился, а потом хлопнул дверью и ушел. И с тех пор ни разу не позвонил.

– Ничё се, какая ты храбрая. Если бы мне такое сказали, я бы тоже ушла. И давно вы поругались?

– Нет, совсем недавно… Думаю, это конец. Раньше он с трубки не слезал, все ревностью своей изводил. А тут вдруг как отрезало.

– Ну, ты его здорово приложила, – Вероника поцокала языком. – Значит, к нему за помощью не обратишься. А что, если все рассказать дяде Боре? Ведь вся эта фигня началась в его доме… Я думаю, он рассердится, если узнает. Пусть пригонит каких-нибудь военных полицейских… Может, они разберутся?

– Прямо даже не знаю, – засомневалась Николь. – Мне кажется, лезть к дяде Боре, не предупредив об этом Маринку, как-то не комильфо. А рассказать ей обо всем по телефону – значит испортить свадебное путешествие. Ты же ее знаешь. Сейчас подхватит юбки – и домой, спасать подруг.

– А вернутся они с Костиком только через две недели, – пробормотала Вероника. – Слишком долго. Свидетели позабудут детали того вечера, а газонные поливалки смоют все следы.

Они еще некоторое время обсуждали случившееся и пришли к выводу, что нужно все-таки написать заявление в полицию. Но когда Маринка вернется, они соберут военный совет и попытаются сами выяснить, кто напоил их снотворным на свадебной вечеринке, переодел и поменял местами.

– Только в полицию я чуть позже схожу, ничего? – с тревогой спросила Николь. – Сейчас так устала, нет моих сил. Хочу принять ванну и просто тупо полежать под одеялом. И вот еще что. Я тут подумала… Вали-ка ты с этого теплохода. Плевать на конгресс, плевать на Аду. Я и без рекламы не пропаду. Поняла, душа моя?

– Я двумя руками «за», – обрадовалась Вероника. Она была страшно рада тому, что подруга в первую очередь заботится именно о ней, а не о своей карьере. – Мы скоро прибудем в Тверь, я скажу Аде, что вынуждена срочно вернуться в Москву. Сейчас соображу, на чем лучше будет добираться.

Закончив разговор, Вероника вздохнула с облегчением. Так, надо собирать вещички. Потом она пойдет позавтракать вместе со всеми, предупредит Аду о своем отъезде – и в путь.

Тут она неожиданно заметила, что окно каюты наполовину опущено. «Храбро, – похвалила себя Вероника. – Оставить окно открытым после того, как тебя чуть не придушили. Хм. Если кто-то в самом деле задумал меня прикончить, почему не повторил попытку этой же ночью, когда я пьяная спала беспробудным сном? Ах, да. Надежда сказала, под ее окном молодежь устроила свиданку. В метре от моей каюты. Теперь все ясно».

Когда она, свежая и опрысканная дезодорантом, открыла дверь, под ноги ей упал сложенный вчетверо лист бумаги. Вероника подняла его, немедленно развернула и увидела, что это записка, написанная от руки.

«Приношу Вам свои глубочайшие извинения за вчерашнее. Это вышло совершенно случайно. Просто несчастный случай. Простите, что набросился на Вас, я не должен был так поступать. Надеюсь, я не испортил Вам отдых своим поведением. Еще раз простите».

Вероника, которая только что дрожала от напряжения, немедленно сдулась, как шарик, у которого развязалась веревочка. Вернулась в каюту и села на кровать, держа записку перед глазами. Прочитала ее еще раз и воскликнула:

– Как можно было совершенно случайно схватить меня за горло?

Она стала прокручивать в голове вчерашнее ужасное происшествие. «Что, если какой-то тип ради развлечения бегал по пустому коридору и метал дротики во что попало? – думала она. – Не заметил, что я спустилась с лестницы, выскочил из-за угла и чуть не пробил мне голову. А потом напал, чтобы отнять улику. За горло держал для того, чтобы я не обернулась и не увидела его лицо». С ее точки зрения, все казалось вполне логичным. То есть такое могло случиться. Почему нет? Мало ли пьяных идиотов болтается ночью по теплоходу? Еще неизвестно, что она сама сделала бы с дротиком, попадись он ей в руки в неподходящий момент. Например, вчера после рюмки водки.

Короче говоря, записка изменила ее планы. У Вероники словно гора с плеч свалилась. Она тут же все перерешала, раздумала жаловаться капитану, раздумала ехать домой. А надумала после завтрака вместе со всеми участницами мини-конгресса отправиться на обзорную экскурсию по городу. Сегодня ей удалось подобрать для себя вполне сносный комплект – легкую длинную юбку, молнию которой она застегнула не до конца, тесную полосатую футболку и трикотажный кардиган с короткими рукавами, который удачно скрывал все безобразия.

Однако пока она перебирала и примеряла одежду, экскурсионный автобус уехал без нее. Расстроенная Вероника сошла на берег одна и решила, раз уж такие дела, просто прогуляться по набережной. Потолкалась возле киосков с сувенирами, купила расписной пряник и устроилась на скамейке, чтобы съесть его, наслаждаясь видом. Река лежала перед ней широкая и спокойная. Все рядом с ней замедлялось и делалось значительным. На другом ее берегу раскинулся город, и солнце мягко расцвечивало все его сокровища.

Как жаль, что она сидит тут одна! Было бы здорово разделить свои эмоции с кем-то близким. Может быть, сделать серию красивых снимков и отправить друзьям и знакомым? Нет, не получится: хорошо, если она вспомнит хотя бы пару телефонов. Поддавшись порыву, Вероника достала из сумочки Николькин мобильный и внесла в список контактов номер своего отца. Как будто установила невидимую связь между ними. Еще немного поколдовала и выбрала подходящий рингтон – зажигательную индийскую мелодию. На душе как-то сразу потеплело.

Смотреть вдаль и ни о чем не думать было не в характере Вероники. Поэтому, дожевывая пряник, она принялась вспоминать все, что случилось с ней в последние дни. Первым делом мысленно вернулась ко дню Маринкиной свадьбы. И тут ее словно подбросило. Да ведь она начисто забыла об очень важной вещи – о своей рабочей сумке, с которой приехала из командировки! Сумка стояла в багажнике машины Святослава. Кто-то достал ее оттуда и отправил в Крым вместе с Николь. И Святослав должен знать кто. Недолго думая, она набрала знакомый номер. Уж его-то она точно знала наизусть.

Святослав ответил сразу же, а когда понял, кто звонит, радостно воскликнул:

– О, Ивлева! На ловца и зверь бежит. А с какого это номера ты мне звонишь?

– С запасного, – ответила Вероника, решив не вдаваться в подробности. – Пока буду пользоваться им, сохрани его в памяти. И что значит – бежит на ловца?

– Нет, погоди, что за запасной номер? Ты никогда раньше не запасалась левыми номерами.

– Это номер моей подруги Николь. У меня телефон разрядился, ясно?

– Ага, ну тогда я уж точно сохраню его в памяти, – хмыкнул Святослав. – С сыновьями миллионеров ведь знаешь как? Сегодня они тут, а завтра их уже нет.

– Тоже мне, психолог, – усмехнулась Вероника, в душе поразившись прозорливости бывшего коллеги.

– Слушай, Вероника, ты же у нас сейчас безработная, так? Есть шанс срубить немного деньжат, – не обращая внимания на ее хмыканье, сказал Святослав. – Если, конечно, тебе удастся разбудить свою фантазию.

– Излагай, – против воли заинтересовалась Вероника. Хотя вопрос про сумку так и плясал у нее на кончике языка.

– Один мой знакомый продюсер собирается запустить на кабельном канале цикл передач о классиках детективного жанра. Первая передача будет о Конан Дойле. Приятель мой замыслил сделать мультипликационные заставки для разбивки материала. Нужно придумать короткие сюжеты – секунд на десять-пятнадцать каждый. Чтобы было смешно или хотя бы забавно. Короче, несколько коротких мультиков про Холмса, чтобы народ улыбнуло. Можешь поучаствовать в тендере. У тебя вполне сносное чувство юмора.

– И сколько нужно заставок? – поинтересовалась Вероника с некоторым сомнением в голосе.

– Ну, ты сочиняй от души. А потом пришли все кучей. Ладно, целую!

– Да погоди ты, куда?!

– Ах, да! Это ведь ты позвонила. Чего хотела? Узнать, как я добрался до дома после свадебного кутежа?

– В том числе, – соврала Вероника.

– Вообще-то, Ивлева, ты свинья, – с удовольствием констатировал Святослав. – Я тебя вез в такую даль, потратил кучу времени, а ты бросила меня среди незнакомых людей и свалила. И с тех пор даже не поинтересовалась, где я и что со мной.

– Ты же не кисейная барышня. И я уверена, что ты из любой ситуации выйдешь победителем, – выкрутилась Вероника.

– Язык без костей, – вздохнул Святослав. – Даже не знаю, это профессиональное или врожденное.

– Слушай, я вот что хотела спросить: кто забрал из твоей машины мои вещи?

Вероника вся обратилась в слух, даже дыхание затаила. Возможно, прямо сейчас прояснится хоть что-нибудь.

– Какой-то рыжий парень в униформе. Сказал, ты решила остаться на ночь и попросила отнести сумку в комнату для гостей. А что? – немедленно возбудился он. – У тебя барахлишко украли?

– Ничего не украли, – ответила раздосадованная Вероника. Рыжего парня она и сама могла описать и даже опознать при случае. – Просто удивляюсь, почему ты отдал мой багаж невесть кому?

– Даже не знаю, что и сказать, – Святослав озадачился. – Тебя просят сделать самую обычную вещь… Ты берешь и делаешь. Я не знал, что должен чего-то остерегаться. Обстановка была не та.

– Ладно, я поняла, – разочарованию Вероники не было предела.

– Слушай, Ивлева, если ты вляпалась в историю, лучше скажи сразу. А то потом хуже будет.

Интересно, каким таким нюхом он чует, что у нее не все гладко? На одну долю секунды она испытала искушение сказать правду, но тут же передумала. Если Святослав почувствует репортерский азарт, еще неизвестно, каких он дров наломает.

– Успокойся, у меня все под контролем, – ответила Вероника бесшабашным тоном.

– Тогда пока, не забудь про Шерлока Холмса. У тебя дней пять максимум, – бросил Святослав и отключился.

Еще немного погревшись на солнышке и полюбовавшись видами, Вероника поднялась со скамейки и побрела обратно к теплоходу, который возвышался в отдалении. Он выглядел одновременно изящным и очень внушительным, а полосатая труба придавала ему праздничный вид. Впереди шел какой-то дядька с булкой в руке. За ним семенила жена, причитая:

– Какой ты злой, Павлик! Уточкам хлеба не дал. Уточки, смотри, как ждали.

– Мне стольких уток нужно кормить! – раздраженно ответил Павлик. – Вот хоть тебя, моя кряква.

Вероника ухмыльнулась и тут же вернулась мыслями к собственному прокорму. Может быть, в самом деле поучаствовать в тендере? Но хватит ли у нее пороху? Придумать пятнадцатисекундный сюжет для забавного мультика – все равно что сочинить анекдот. Лучше бы Святослав предложил ей написать обычный «подвал» или подкинул редактуру.

Вероника еще раз оглянулась назад, на город, который так и не увидела толком, взошла по трапу на борт и с удовольствием оглядела интерьер вестибюля главной палубы – ковры, позолота, зеркала. Все было солидно и даже немножко пафосно, с буржуазным шиком. Сотрудница за стойкой, выдав Веронике ключ от каюты, любезно проинформировала ее, что в «Розовом салоне» открылась выставка фотографий, а на средней палубе работает магазин сувениров.

Вероника оживилась и сразу же направилась в магазин. Как она и рассчитывала, основную часть товаров составляли изделия народных промыслов. Здесь было все, чего только душа пожелает, начиная от расписных ложек и заканчивая лоскутными одеялами. Вероника купила себе толстую вязаную кофту с капюшоном, которую неведомая мастерица изукрасила узорами – такую теплую, что в ней можно было запросто перезимовать в лесу, – и мохнатые шерстяные носки. Она уже представляла, как после ужина отправится в этом прикиде на нос теплохода и наконец-то насладится путешествием. Будет стоять на палубе и дышать полной грудью. Раз уж судьба загнала тебя на корабль, плыви и радуйся, – примерно так она рассуждала. Кроме того, ей всегда хорошо думалось на свежем воздухе. Может быть, ее осенит и она действительно сочинит забавные сюжеты для мультиков.

После ужина Вероника сразу же улизнула в каюту, где закуталась в новую кофту, натянула капюшон на голову и засунула мобильный телефон в шерстяной носок. Потому что единственный карман кофты оказался крохотным и в нем поместился только ключ от каюты.

На верхней палубе желающих любоваться видами собралось довольно много. Кое-кто сидел на стульях, расставленных вдоль стены, но большая часть путешественников стояла на носу возле ограждения и смотрела вдаль. Вероника нашла свободное местечко и не без усилий втиснулась в зазор между этими впередсмотрящими. Пришлось сразу надеть капюшон, потому что ветер дул в лицо довольно яростно. Вероника набирала полную грудь этого ветра, а потом медленно выдыхала. Через некоторое время она заметила, что умиротворенно улыбается. Ее перестало лихорадить от беспокойства, мысли потекли спокойно, страх потихоньку отступал. «Рано или поздно вся эта история, конечно, прояснится, – думала она. – Надеюсь, в полиции от Николь не отмахнутся. Это мы с ней не знаем, что делать, а там точно знают».

Потом она переключилась на Шерлока Холмса и позабыла о времени. А когда вынырнула из своих мыслей, то заметила, что народ стал разбредаться по каютам. «Одна ни за что на палубе не останусь, – решила Вероника. – Рисковать – это одно, а вести себя как дура – совершенно другое». Она огляделась по сторонам. Позади нее на толстом пластиковом стуле сидела бабуся, закутанная в пледы, а в трех шагах слева возле ограждения стоял дед с седой бородой – в штормовке и смешных тренировочных штанах, которые были ему явно коротковаты.

«Вот дед уйдет, и я пойду», – решила Вероника.

Рестораны, бары и салоны закрылись до утра, и палуба погрузилась в полутьму. В воде что-то плеснуло. Вероника вытянула шею, пытаясь разглядеть, что там такое, но в этот момент старик сделал молниеносное движение и, подскочив к ней, схватил за запястье – сильно, словно стиснул клещами.

– Вы… Вы что? – ахнула она.

Сердце от страха провалилось вниз и исчезло. Прямо перед ней возникло лицо старика. У него был острый, птичий нос с трепещущими ноздрями и странно неподвижный взгляд.

Он резко нырнул вниз, обхватил ее за ноги и сделал сильный рывок, попытавшись перевалить через поручни. Однако Вероника одной рукой намертво вцепилась в ограждение, а другой начала тыкать ему в лицо.

– Отпустите меня! – закричала она, пытаясь разглядеть, что делает та бабуся, которую она видела сидящей неподалеку на стуле. Та спала, приоткрыв рот, и было ясно, что рассчитывать не ее помощь бессмысленно.

Старик, который так и не сумел выбросить Веронику за борт, теперь резко заломил ей руку за спину, заставив согнуться пополам, и зажал рот ладонью, чтобы она прекратила вопить. Уткнувшись носом в палубу, Вероника сначала увидела свои собственные кеды, а потом обутые в ботинки ноги старика. И тут перед ее глазами мелькнула маленькая черная роза! Та самая, которую она раньше заметила на ноге пижона в бейсболке.

Нападавший между тем повалил свою жертву на пол и схватил за горло. Вероника захрипела, пытаясь высвободиться, и в этот момент в ее носке невероятно громко зазвонил мобильный телефон. Он радостно распевал заводную индийскую песню, которая могла бы разбудить даже мертвого. И бабуся проснулась.

Вероятно, она сразу же правильно оценила обстановку, потому что сначала заквохтала, завозилась, пытаясь выбраться из своих многочисленных пледов, но, когда у нее ничего не вышло, внезапно завизжала.

Вероника почувствовала, как старик вздрогнул от неожиданности, а его хватка мгновенно ослабла. После этого, бросив Веронику, он вскочил на ноги и через пару секунд уже исчез в полутьме. Открылась и закрылась дверь дальше по борту. Нападавший исчез, будто его и не было.

Вероника лежала на спине, подогнув ногу, и пыталась прийти в себя.

Телефон в ее носке упорно продолжал петь свою жизнерадостную песню. Звонок был от отца – те самые индийские напевы, которые ни с чем не спутаешь. «Папа, ты только что спас меня от смерти», – думала Вероника, чувствуя, как слезы текут по лицу. Она все еще ощущала на горле ледяные пальцы типа с татуировкой, который совершенно точно собирался ее прикончить. Смерть стояла у него в глазах – темных, с ртутными разводами вокруг зрачков.

Бабуся, которой наконец-то удалось подняться со своего кресла, приблизилась к Веронике, наклонилась и стала тянуть ее за руки, причитая:

– Вот охальник, надо же! Ну, надо же! Ишь, чего надумал, старый барбос!

Ее голос помог Веронике справиться с оцепенением. Держась за металлическое ограждение, она кое-как поднялась на ноги и машинально принялась отряхиваться. Бабуся снова взяла ее за руку и потянула к двери.

– Пойдем, деточка, я тебя провожу. И не переживай, его поймают. Поймают и казнят, подлеца, вот увидишь. Где твоя каюта? Я тебя сейчас доведу, а потом позову начальников. Такой тарарам подниму, вот увидишь. А ты запрись хорошенько.

Очутившись в своей каюте, Вероника незамедлительно последовала ее совету и закрылась на замок. После этого захлопнула окно, опустила защелку и плотно задернула занавески. Натянула на голову капюшон, села на кровать и некоторое время бездумно смотрела в пол. Потом протянула руку и взяла записку, которая лежала на прикроватном столике. Развернула и прочитала ее еще раз. «Простите, что я на вас набросился». Вот ведь сволочь! Обманул ее, как школьницу.

Вероника снова подумала про то, что случайный звонок отца буквально выдернул ее из рук смерти. С отцом у нее в последнее время были нелады. Она сердилась на него за то, что он редко звонил и совсем не писал, за то, что обещал вернуться навсегда, но не приезжал даже на день рождения. Но теперь она вдруг поняла, что сердилась зря. Ведь она и сама точно такая же – ни дня на одном месте и вечно какие-то приключения. «Папочка, я никогда, никогда больше не буду на тебя злиться», – мысленно поклялась Вероника.

Тут она услышала снаружи, возле своей двери, знакомое квохтанье сердобольной старушки. А потом приглушенный, но строгий мужской голос сказал:

– Никуда ты не пойдешь, я запрещаю! Не нужно с этим связываться. Пусть сама разбирается. Если тебя этот тип потом по голове стукнет, я что, останусь один куковать?

Послышались возня, шепот, причитания, но через минуту все стихло.

«Никто ко мне не придет», – поняла Вероника. Сидеть в одиночестве и трястись от страха было не в ее характере. Поэтому, недолго думая, она постучала в стену соседней каюты, где теоретически должна была спать Надежда.