Охота на Тень Гребе Камилла
Только потому, что она здесь новенькая?
Но ведь и Рюбэк здесь такой же новичок, как она. И в какой-то миг Бритт-Мари даже собралась высказать это Фагербергу. Но решимость её испарилась, как деньги в портмоне, как тот пузырящийся, щекотный восторг влюбленности, который Бритт-Мари однажды испытала с Бьёрном.
Она заторможенно кивнула.
– Да, комиссар.
Все взгляды были прикованы к ней, словно Бритт-Мари была обезьянкой в клетке.
– Чудесно. В таком случае, мы можем приступить к тому, ради чего сегодня собрались. Кроок, есть новости?
Кроок нехотя отвёл взгляд от Бритт-Мари, взял папку и стал листать её содержимое.
– Как вам известно, имя жертвы – Маргарета Ларссон. Дочь Лена пятнадцати месяцев от роду. Отца мы до сих пор не смогли установить. Также мы не смогли связаться с родителями жертвы, которые, согласно регистру, проживают в Смоланде. Тело Маргареты обнаружил рабочий, который пришёл латать трубу в ванной. У него был ключ, так как совсем недавно он занимался в её ванной более крупным ремонтом. И да, у него есть алиби. Я лично всё проверил.
Фагерберг громко стукнул ручкой об стол.
– Инспектор Кроок, я спрашивал, есть ли новости. Если бы мне необходимо было освежить в памяти то, что нам уже известно, я мог бы это прочесть.
Выцветшие глаза Кроока зашарили по кабинету, и наконец, взгляд его снова упёрся в Бритт-Мари.
Она сидела, уставившись в раскрытый блокнот у себя на коленях.
– О, – встрепенулся Кроок. – Я переговорил с владельцем недвижимости. Все ключи в наличии.
– Владелец – тот же человек? Что и в деле Биллинг?
– Да. У консьержа алиби на оба случая. Ещё я пообщался с криминалистами. В квартире обнаружилось множество отпечатков, но на предмете, который был во рту у жертвы, их не нашли. Это туалетный ёршик, кстати. Лично я думаю, что преступник был в перчатках, как и в случае с Ивонн Биллинг. Она ведь это заметила.
– Да, так она утверждает, – согласился Фагерберг. – Ещё что-то?
– Подтвердилось наличие следов спермы на и в теле жертвы. Также под ногтями у неё обнаружены кровь и частички эпителия.
– Кровь?
Фагерберг подался вперёд и упёрся взглядом в Кроока, тот неуверенно улыбнулся.
– Да, они смогли определить группу крови. Это третья положительная, если вас интересует.
– Отлично, – проговорил Фагерберг. – Замечательно. Третья положительная всего у двух процентов населения. Это нам на руку. Что насчёт ножа? Не нашли?
Бритт-Мари поёжилась, представив себе большой нож для мяса, о котором рассказывала Ивонн Биллинг.
– Нет, – отозвался Кроок. – Нож до сих пор не обнаружен. На теле жертвы нет ни порезов, ни колотых ран. Патологоанатом утверждает, что жертва была изнасилована, избита, возможно, ногами, но скончалась именно от последствий тупой травмы головы. Вероятнее всего, он многократно бил её головой об пол. Однако нож всё равно мог быть использован – например, чтобы контролировать поведение жертвы. Так он поступил с Ивонн Биллинг.
Кроок откашлялся и продолжил:
– Патологоанатом считает, что смерть жертвы наступила между тремя и шестью часами утра пятого сентября. Никто из соседей ничего не видел и не слышал, за исключением одного пенсионера с первого этажа, который показал, что видел, как ранним утром светлый «Вольво Амазон» в большой спешке отъезжал от дома. К сожалению, сосед не разглядел ни регистрационный номер, ни того, кто был за рулём. Никто из соседей также не замечал подозрительных мужчин в парке.
Фагерберг фыркнул.
– Того парня, которого, как она утверждает, видела Ивонн Биллинг, можно списывать со счетов. Даже если там кто-то и был, нападение было совершено несколько часов спустя – он точно не имеет к этому никакого отношения.
Он замолчал, но вскоре заговорил снова.
– А вот автомобиль может представлять интерес. Нужно постараться отследить его передвижения. И дать об этом комментарий в прессу.
– Подождите, – подала голос Бритт-Мари. – Если она скончалась в промежутке между тремя и шестью часами утра, а рабочий обнаружил тело около четырёх часов пополудни… Она что, пролежала мёртвая двенадцать часов в одной комнате со своей маленькой дочкой?
– Кажется, так, – отозвался Кроок, шурша полосками бумаги, над которыми явно потрудился дятел – так они прозвали телетайп в кабинете зови-меня-Алисы.
– Итак, каков наш общий знаменатель? – спросил Фагерберг.
Кроок прикурил очередную сигарету и кивнул.
– Модус операнди, само собой, – ответил он, заходясь хриплым кашлем. – Исходя из способа действия можно предположить, что преступник – то же лицо, что и в случае двухнедельной давности. Между жертвами тоже прослеживается определённое сходство.[17]
– Подробнее, – скомандовал Фагерберг.
Бритт-Мари стенографировала так быстро, как только могла, чтобы не упустить никакой важной информации. Ручка плясала над страницами блокнота, покоившегося на её крепких бедрах. Ноги она как можно плотнее прижимала друг к дружке, чтобы создать о себе самое благопристойное впечатление, несмотря на то, что Фагерберг с Крооком, очевидно, уже составили о ней прямо противоположное мнение.
– Маловероятно, что жертвы были друг с другом знакомы, однако обе они были молодыми одинокими матерями, – заговорил Кроок. – Без высшего образования. Малообеспеченные. Обе получали поддержку социальных служб. А убитая, Маргарета Ларссон, даже квартиру возле Берлинпаркен получила благодаря им.
– Обе проживали вблизи Берлинпаркен, – вставила Бритт-Мари. – Это само по себе – тоже связь.
Бритт-Мари немедленно замолчала, когда Фагерберг одарил её одним из своих фирменных ледяных взглядов.
– И, – произнёс Кроок и взял театральную паузу, – обе они посещали «Гран Палас». И они определённо покидали его в обществе различных мужчин.
Фагерберг присвистнул.
– Вот оно как…
Их прервал короткий стук в дверь. Та приоткрылась, и в образовавшейся щели показалось улыбающееся лицо зови-меня-Алисы.
– Простите за беспокойство. Бритт-Мари, тебя просит к телефону дама по имени Май Удин.
– Передай ей, что я перезвоню, – отозвалась Бритт-Мари.
Алиса кивнула и дверь закрылась.
– Мне любопытно, как он проникает в квартиры? – задумчиво произнёс Рюбэк. – Дверь Маргареты Ларссон была закрыта на сувальдный замок, и если бы у обнаружившего её рабочего не оказалось дополнительного ключа, он не смог бы войти.
– Следы взлома? – спросил Фагерберг.
– Никаких. Отсутствуют повреждения как на двери, так и на замке. Жила она на третьем этаже, как и Ивонн Биллинг, так что через окно он тоже не мог забраться.
– Могла она его впустить? – предположил Кроок, разразившись приступом влажного кашля.
– Этот вариант нельзя списывать со счетов.
Фагербег подался вперед и положил на столешницу локти, а потом саркастически медленно похлопал в ладоши.
– Или она вообще привела его с собой из «Гран-Палас». Всё ведь указывает на то, что она была из таких.
Бритт-Мари почувствовала, как кровь приливает к голове, и перед глазами у неё закружились мушки. Ей казалось, что на сером костюме Фагерберга пляшут белые хлопья, словно во время снежной бури.
– Но, – запротестовала она, – Ивонн Биллинг, первая потерпевшая, заявила, что замаскированный мужчина проник в квартиру среди ночи.
Фагерберг растянул губы в усмешке.
– Разве я спрашивал ваше мнение, инспектор Удин?
Бритт-Мари автоматически покачала головой, и тут же раскаялась в этом. Было слишком поздно. Она уже добровольно встала в стройную шеренгу поддакивающих подчиненных Фагерберга.
– Женщина, которая водит домой мужчин из мест вроде «Гран-Палас», очевидно, имеет вполне обоснованную причину не распространяться об этом, – проговорил Фагерберг, делая ударение на каждом слове, словно имел в виду не только Ивонн Биллинг, но также и женщин, которые прямо на службе позволяют себе сидеть на коленях коллег мужского пола.
Он откинулся на спинку кресла и сложил руки на упакованной в пиджак груди.
– Да, – сказал он, кивая, – это вполне возможно. Они могли познакомиться со злоумышленником в «Гран-Палас» и привести его к себе домой.
– Они не могли быть в «Гран-Палас», – перебила Бритт-Мари. – У них дома были дети. Они…
– Вздор, – отрезал Фагерберг. – Такие женщины запросто могут оставить детей дома одних. Это я говорю, исходя из собственного опыта. Инспектор не может себе представить, сколько раз я наблюдал подобную картину.
Бритт-Мари взглянула на Рюбэка с Крооком: она искала их поддержки. Она жаждала убедиться, что не сошла с ума и этот разговор происходит на самом деле. В наши дни, когда и женщинам стало позволительно развлекаться, не подвергая себя риску быть причисленными к касте гулящих. Однако слезящиеся глаза Кроока высматривали что-то далёкое за окном, у самого горизонта, а Рюбэк, напряжённо наморщив лоб, внимательно разглядывал половицы.
– Нужно опросить персонал «Гран-Палас», – обращаясь к Крооку, сказал Фагерберг. – Возможно, они смогут вспомнить, посещали потерпевшие заведение в актуальные даты или нет.
Кроок кивнул.
В дверь снова постучали.
– Да! – с нескрываемым раздражением рявкнул Фагерберг.
В дверь заглянула зови-меня-Алисой. Улыбка исчезла с её лица, и она выглядела слегка смущённой.
– Прошу меня простить. Пришла фру Удин, свекровь Бритт-Мари. Она хочет поговорить со всеми вами.
13
Запах свежевыглаженного льна проник в кабинет вместе с Май. Когда свекровь уверенной походкой вошла внутрь, раздался шорох накрахмаленной ткани. Это была походка человека, уверенного в собственной правоте, в отличие от Бритт-Мари, шаги которой всегда были немного извиняющимися. Сквозь стеклянное окошко в стене Бритт-Мари разглядела мирно спящего в коляске Эрика, накрытого лоскутным одеяльцем.
Май не изобразила и намёка на улыбку, приветствуя коллег Бритт-Мари.
– Фру Удин, у нас здесь проходит рабочее совещание… – заговорил Фагерберг.
– Да, предполагаю, что перерыв на кофе у вас не предусмотрен, – перебила его Май голосом, в котором явственно зазвучал металл. – Мне никогда не пришло бы в голову явиться сюда, не будь это действительно важно.
Фагерберг словно сдулся. Это было едва заметно, но от внимания Бритт-Мари не ускользнуло, и она искренне обрадовалась этой маленькой победе. Видеть то, как женщина – пусть даже это была одна из самых грозных женщин в Стокгольме – смогла поставить на место Каменнолицего, было весьма утешительно.
– Слушаю, – выдохнул Фагерберг.
– Я прочла в газете об убийстве, которое произошло поблизости от Берлинпаркен, – начала Май. – Известно ли вам о том, что в районе Клара в 1944 году было совершено практически идентичное преступление? И что совершил его некто, прозванный Болотным Убийцей?
Им это, конечно же, было известно. Но тем не менее, Фагерберг предложил Май сесть.
Рюбэк без промедления уступил ей своё место. Май аккуратно присела на край стула и, не поблагодарив Рюбэка, начала рассказ о событиях февраля 1944 года на Норра Смедьегатан. Она рассказала о прибитой гвоздями к полу женщине, а также о полицейской сестре, которая встретила свою смерть в грязном подъезде.
– А она, как вам, конечно, уже известно, была никем иной, как Элси Свеннс, – подытожила Май, кивая в сторону Бритт-Мари.
Фагерберг наморщил лоб, но, к облегчению Бритт-Мари, вопросов задавать не стал. Возможно, рассказ его не заинтересовал, а может быть, его просто немного пугала Май.
– Фру Удин, – заговорил он, потирая свой ястребиный нос. – Нам хорошо известны подробности этой истории. Убийца, Карл Карлссон, был схвачен через короткое время и позже осуждён за своё преступление. Впоследствии он скончался в тюрьме.
Май кисло улыбнулась.
– В таком случае, вам также должно быть известно и то, что Карл Карлссон был невиновен.
– Что?
Май открыла сумочку, которую держала на коленях, и вынула оттуда фотокопию газетной статьи, которую затем протянула Фагербергу.
– «Афтонбладет», тысяча девятьсот пятидесятый год, – пояснила она.[18]
Бритт-Мари прочла заголовок.
Начальник полицейского управления предостерегает: по делу Болотного Убийцы осужден невиновный.
– Карл Карлссон дал показания, в соответствии с которыми в день убийства он гостил у своей сестры в Умео, – пояснила Май. – Однако никто ему не поверил. А полиция в Умео, которой было поручено проверить алиби, не нашла никаких свидетелей его пребывания там, помимо сестры. Правосудие им не поверило, и Карл Карлссон был осуждён. Но несколько лет спустя обнаружилась фотография, на которой запечатлены сидящие в кафе в Умео Карлссон и его сестра. Как видите, он читает газету. Если внимательно изучить фотографию, можно различить заголовки и по ним определить дату. Таким образом подтверждается, что Карл Карлссон в день убийства действительно находился в Умео.
На лбу Фагерберга пролегла глубокая вертикальная складка.
– Но обо всём этом вам, вероятно, хорошо известно, – заключила Май.
Повисла тишина. Присутствующие были удивлены, обескуражены и в некоторой степени смущены.
Чтобы выйти из затянувшегося неудобного положения, Фагерберг отослал коллег по делам: Кроок был отправлен в Государственный полицейский архив на поиски информации о Болотном Убийце, а Рюбэку было поручено разыскать другие публикации на эту тему, а также лично побеседовать с констеблями, которые занимались расследованием убийства в сороковые годы.
Май встала и расправила подол. Серебристые локоны глянцево переливались в свете потолочных ламп.
– Связь между Элси и Бритт-Мари – просто необычайное совпадение, – добавила Май, слегка наклонив голову на бок.
– Совпадение? – переспросил Фагерберг.
– Ну да, ведь именно биологическая мать Бритт-Мари обнаружила жертву в 1944 году. И именно она погибла там.
«Нет», – отчаянно запротестовала про себя Бритт-Мари. «Нет! Зачем она это рассказывает?»
– Биологическая мать? – врастяжку произнёс Фагерберг, уставившись на Бритт-Мари.
– Да, – невозмутимо продолжала Май. – Вы не знали? Мать Бритт-Мари, Элси, жила одна и работала полицейской сестрой. Она не могла заботиться о Бритт-Мари, и отдала её на воспитание в приёмную семью.
Бритт-Мари в который раз ощутила, как кровь приливает к щекам, и поспешно встала со своего места.
– Спасибо, Май, – сказала она, глядя на Эрика, который всё еще мирно спал в коляске за дверью кабинета Фагерберга.
Май коротко кивнула, забрала коляску и с тем же достоинством, с каким вошла в него, покинула полицейский участок, шурша юбками.
Вечером по дороге домой Бритт-Мари терзали мысли о прошедшем дне. Она не могла перестать думать о неловкой ситуации, в которой их с Рюбэком застал Фагерберг, и о том, что теперь всем стало известно, кем была её мать, а ещё о предшествующей появлению Май дискуссии. Бритт-Мари отказывалась верить, что жертвы оставляли своих детей в одиночестве ради посещения «Гран-Палас». И ещё меньше верилось ей в то, что они добровольно водили к себе незнакомцев. Бритт-Мари не могла забыть разбитого лица и забинтованных рук Ивонн Биллинг. Ей всё ещё слышался слабый голос Ивонн, а перед глазами стояло выражение её лица – на нём было написано отчаяние.
Нет, Бритт-Мари ни за что не поверила бы, что Ивонн солгала.
Тяжёлая, влажная мгла опустилась на Берлинпаркен к тому времени, как Бритт-Мари быстрым шагом подошла ко входу. Почва была мокрой от вечерней росы, запах земли и гниющих листьев смешивался с кухонным чадом из чьего-то распахнутого окна. Откуда-то доносилась музыка, отголоски которой тонули в зелёной массе. Ступни саднило, а пятки жгло после долгого дня в новых туфлях, из-за которых Фагерберг теперь, кажется, считал её распутницей. Ничем не лучше тех женщин, кто поздним вечером приводит домой мужчин, с которыми познакомились в ресторане.
Читать бесплатно другие книги:
