Земляничное убийство Данилова Анна

6. 15 мая 2022 г

– Мы уж думали, что ты не придешь.

– Запыхалась…

– Эмма, ты опоздала на полчаса, это на тебя не похоже.

В краеведческом музее города Калина, в уютном просторном кабинете, одну стену которого занимало огромное овальное панорамное окно, за которым зеленел старый заросший городской сад, собрались женщины-кукольницы.

Душой этого клуба (как они про себя называли это небольшое сообщество единомышленников-мастериц) была Тамара Ивановна Ковтун. И, несмотря на то что в городе за ней закрепилась слава главной сплетницы, она была хорошим организатором выставок, стала настоящим менеджером. Пробивная, владеющая компьютером и своя в соцсетях, умеющая ладить с людьми, она с удивительной ловкостью находила покупателей, коллекционеров, которые приобретали кукол и приносили мастерицам неплохой доход. Помимо этого она организовывала развлекательные туристические туры для своих подружек и каждый раз удивляла своей способностью находить интересные места, умудряясь при этом заказывать самые дешевые билеты или экскурсии. Было у нее другое чудесное качество – Тамара была честной, справедливой и, безусловно, ответственной. Словом, на нее можно было всегда и во всем положиться.

Крепко сбитая крашеная блондинка с аккуратной стрижкой, волосы свои она постоянно подкручивала в пышные кудри, косметикой пользовалась в меру, но губы красила в радикальный алый цвет. Одежду предпочитала строгую, носила жакеты, в ее гардеробе имелось немыслимое количество брючных костюмов, преимущественно красного цвета. Муж был ее тенью, помощником, тихим и скромным человеком, преподавал в филиале педагогического института физику. Тамара – единственный член клуба, который не сделал ни одной куклы.

Эмма Атамас помимо бурной общественной, в особенности благотворительной деятельности, насколько хватало времени, шила либо большие, в человеческий рост, мягкие текстильные куклы, либо маленькие, однако лишенные всякого изящества, грубоватые «чайные бабы», которые хозяйки нахлобучивают на заварочные чайники для сохранения тепла.

Зоя Тронникова, полная изящества длинноволосая красавица лет сорока, напротив, была женщиной необщительной, тихой, любила длинные оригинальные балахоны в стиле бохо, носила сделанные на заказ украшения из полудрагоценных камней, просто увешивала свою шею в несколько рядов многочисленными ожерельями и бусами, обожала странные и очень тяжелые кулоны на кожаной тесьме, без шалей вообще не выходила из дома, говорили, что у нее их под пятьдесят штук. Она была самой талантливой кукольницей, ее работы всегда отличались большой оригинальностью, необычностью и даже эпатажностью. Очаровательные милашки-прачки в кружевных панталончиках на пышных попках, выглядывающих из-под льняных ярких юбок, трактирщицы в декольтированных нарядах, изящные барышни в шелковых открытых платьицах, балерины в нежнейших пачках, знатные дамы в расстегнутых корсетах, устроившиеся перед туалетным столиком… Никто не понимал, как ей удается вылепить из полимерной глины невероятно натуралистичные головы и, главное, как получается придать им неповторимость и очарование, не говоря уже о характере рождающейся прямо на глазах куклы. Все свое свободное время Зоя проводила в мастерской (это была пристройка к основному дому, утепленная, застекленная и очень удобная для работы), и когда музей был закрыт, члены кукольного клуба, как они себя называли, собирались именно у Зои. Детей у нее не было, что являлось драмой всей ее жизни. Зато был прекрасный и любящий муж, всегда и во всем поддерживающий свою талантливую жену.

Ольга Курасова, всегда растрепанная и нелепо одетая женщина неопределенного возраста, слыла торопыгой. Она все делала быстро. Кукол своих лепила и одевала со страшной скоростью, словно за ней кто-то гнался или же собирался отнять у нее драгоценный материал или инструмент. И хотя многие ее куклы были сделаны наспех, в каком-то творческом порыве, их отличала такая милая небрежность, что это воспринималось как должное: разве могут быть тщательно причесаны и прилизаны лесные нимфы или симпатяги-лешие? Поговаривали, что большую часть своего времени она проводит на кухне – Ольга пекла пироги на заказ. Была не замужем, но особенно от этого не страдала. Больше того, считала, что мужчины по большей части являются помехой и доставляют женщинам множество хлопот и проблем. Как большие дети.

Фаина Осина – лесной человек, полевой и луговой. Травница. В ее большом и уютном доме всегда пахнет сушеными травами. Помимо того что она каждое воскресенье продавала на рынке целебные травы и настои, она еще научилась делать роскошные букеты из полевых сухоцветов. Настоящие произведения искусства, которые мастерица дорого продавала на «Ярмарке мастеров» наряду со своими оригинальными куклами, отличавшимися от работ ее подруг тем, что наряды всех этих смешных и милых девчушек с нежными гладкими розовыми личиками из полимерной глины были щедро украшены шелковыми цветами, удивительно похожими на настоящие.

Фаина всегда была редкой, патологической чистюлей. Говорят, что именно по этой причине она так и не вышла замуж и всю жизнь прожила одна. Однако характером обладала золотым, как человек неконфликтный, открытый, остро чувствовала несправедливость и, как и Эмма Атамас, по мере своих сил и возможностей помогала людям.

С Эммой их сегодня собралось четверо, Фаины не было. Тамара на правах хозяйки (а она всегда и везде чувствовала себя таковой) накрыла на стол, расставила чашки, выложила на блюдо аппетитный пирог, принесенный Ольгой.

– В пять утра встала. Но, если бы и в четыре или даже не ложилась вовсе, все равно бы опоздала – сами знаете, всегда нахожу себе работу, – улыбнулась устало Эмма, усаживаясь за стол. – Я сегодня с пустыми руками. Хотела же купить конфет, да забыла. Закружилась. Была в городе, купила эти огромные и тяжелые мешки со смесями для штукатурки… Если бы мои строители сами поехали в магазин, выбрали бы самое дорогое и бестолковое. А так я все изучила по интернету, проконсультировалась с одним моим знакомым, и он подсказал, какую марку мне покупать и где, еще и скидочную карту свою дал. Вот только с расчетами сложновато. Ну не могу я все знать и уметь!

– Эмма, я восхищаюсь тобой! – Зоя бросила на нее нежный взгляд. – Ты такая трудяжка! Представляю себе, как обрадуются наши женщины, которые смогут отдать своих детишек в этот детский сад и пойти на работу. От мужиков-то все равно никакого толку. А Василиса? Как хорошо, что ты уговорила ее возглавить этот садик! Она же так любит детей. И умная, и все в руках горит. Думаю, она без труда соберет женщин-воспитателей, пригласит врача хотя бы на полставки. И получится замечательный частный детский садик.

– Если бы вы только знали, чего мне это стоило! Я имею в виду оформление, разрешение… Да и денег немерено ушло на ремонт, покупку всего необходимого. Зато в игровой комнате у нас будет огромный шерстяной ковер, вчера привезли, лежит пока у меня дома. Не ковер – сказка! Надо будет еще цветы комнатные купить, съездить в питомник, лимонарий. Знаете, мне иногда кажется, что я могла бы стать мэром этого города, честное слово! Мне так нравится всем этим заниматься! – Она буквально захлебывалась в своих эмоциях.

– Ты знаешь, я от рождения начальница, – подала голос Тамара, с трудом скрывая усмешку, поскольку время от времени чувствовала, что теряет свое лидерство на фоне богатой и предприимчивой Эммы. – Но вот мэром бы не хотела быть, даже если бы меня очень попросили. Ты же, Эммочка, просто не представляешь себе, насколько это сложно, и, главное, у тебя совершенно не останется времени на себя, на свою жизнь, увлечения, вообще ни на что. Станешь целыми днями подписывать документы, встречаться с людьми, проводить собрания, и голова твоя будет забита городскими проблемами.

– Соглашусь с тобой на все сто, – неожиданно согласилась с ней Эмма. – Так я свободна и сама принимаю решения, трачу свои деньги или же собираю средства на то, что считаю важным именно сейчас. Нахожу спонсоров, общаюсь с людьми и знаю их проблемы, сами знаете. А если бы была мэром, то неизвестно еще, позволили бы мне действовать по своему усмотрению или нет. Поэтому, Томочка, уж лучше ты будь мэром, если вдруг захочешь.

– Нет, не захочу. Ну что, девочки, режу пирог. Олечка, какое тесто! Прямо живое! Что за начинка?

– Зеленый лук с яйцами, – сказала, очнувшись от своих раздумий, Ольга. Она так устала, что сидела сейчас с отрешенным видом, спрашивая себя, зачем вообще пришла сюда, могла бы остаться дома и выспаться. Всю ночь пекла пироги на юбилей заказчице.

– Что же мы, Фаю не подождем? – спросила Эмма, наблюдая за тем, как Тамара аккуратно острым ножом нарезает ровные куски пирога. – Куда она делась-то?

– Не знаю, – откликнулась Ольга.

– Я тоже не видела ее сегодня, – сказала Зоя. – С самого утра занималась розами, отливала их фитоспорином, чтобы черной пятнистости не было. Вы же помните, как у меня розовая клумба в прошлом году осыпалась, все листочки были в черных пятнах… Бедные розочки! Я у них даже прощения просила! Фая… Давайте я позвоню ей и спрошу, придет она сегодня или нет. Какие проблемы-то?

И она позвонила. Держа телефон одной рукой, другой она насыпала сахар в чашку с чаем. Лицо ее выражало умиротворение и даже счастье. На прошлой неделе ей удалось продать одну из своих самых любимых кукол – «горничную» в клетчатом зеленом платье и черном шелковом капоре. Корсет «горничной» был слегка расшнурован, и пышную розовую грудь ее украшало тонкое кружево. Позвонил какой-то коллекционер и заплатил за нее целых восемьдесят тысяч рублей! Объявление о продаже ее кукол он нашел на самом бойком сайте с городскими объявлениями. И вот теперь, находясь все еще под впечатлением от удачной сделки, Зоя мечтала, что сможет позволить себе купить, какие мечты исполнить, какие еще розы закажет в питомнике. Пока что она запланировала розу «Мадам Энизетт»…

– Кто это? – вдруг услышала она мужской голос.

– В смысле? – Она даже растерялась. – Вообще-то я звоню своей подруге Фае. А вы кто?

– Следователь Следственного комитета Петров. У меня для вас печальное известие…

– Фая? Что с ней?

Все находящиеся за столом женщины замерли, уставившись на Зою. Кто-то очень громко звякнул чашкой о блюдце.

– Она умерла. Вы не могли бы приехать сюда, надо бы побеседовать.

– Да, конечно. Прямо сейчас и приедем…

Она отключила телефон, глаза ее моментально наполнились слезами.

– Фая умерла, девочки. Умерла.

Все повскакивали со своих мест, засуетились, Ольга вдруг остановилась, закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Девочки, надо взять себя в руки. И вообще, может, это ошибка или розыгрыш. Кто звонил-то, Зоя? Вернее, кто взял трубку?

– Следователь Иванов. Уф… Голова совсем не работает. Петров. Его фамилия Петров.

– Да это точно розыгрыш, – вдруг с облегчением сказала Эмма, тоже притормаживая, ее лицо выражало сосредоточенность и одновременно недоумение. – Иванов, Петров… Просто придумали первое, что пришло в голову, я так думаю. Может, у нее дома работает какой-нибудь слесарь или мастер… Я не знаю.

– Я так не думаю, – осторожно возразила ей Зоя. – Я вообще ни разу не встречала людей, которые шутили бы или разыгрывали таким идиотским образом. Поедемте скорее. Он хочет поговорить со мной и, вероятно, с вами. Как с близкими ее подругами. Пойдемте-пойдемте!

На лестнице в подъезде, где проживала Фаина, толпился народ. В основном это были соседи. Все тихо перешептывались, поглядывая на распахнутую дверь Осиной, откуда доносились приглушенные голоса.

– Зоя! – бросилась к ней одна из соседок, живущая через стенку от квартиры Фаины. – Фаечка умерла, представляете! Какой ужас! Мы все просто в шоке!

– Что с ней случилось? – строго, но тихо спросила у нее подоспевшая Тамара. – Как она умерла? Кто ее нашел?

– Да, что с ней случилось? – спросила Ольга Курасова, нервно почесывая макушку, вздыбливая черные жесткие волосы. – Вроде бы ничем не болела, постоянно следила за своим здоровьем, пила какие-то настои… Грамотным человеком в плане медицины была.

– Вот и напилась, думаю, своих настоев, – предположила соседка.

– Вы хотите сказать, что Фаина отравилась? – Брови Эммы Атамас взлетели вверх. – Этого быть не может. Ее травы и настои мы все употребляем. И вообще, кто здесь главный?

– Там… Следователи, эксперты… Набились в квартиру, – недовольно проворчала соседка. – Натопчут, наплюют, побросают окурки… Бррр… Фаечка такая чистюля была. Говорю вот в прошедшем времени, а саму колотит… Это невозможно!

– А она точно умерла своей смертью? – спросила Зоя.

– Да кто ж знает-то?

– Ладно, девочки, я пойду прямо туда, меня же позвали. И вы ступайте за мной. Заодно все и узнаем… – сказала Зоя, решительно поднялась, пробираясь между людьми, на несколько ступеней и вошла в квартиру погибшей подруги.

7. 15 июля 2019 г

Екатерина Фролова вернулась домой вечером, в половине девятого. В июле темнеет поздно. Но уличные фонари уже зажглись, и теперь гигантские тополя, окружавшие темный в этот вечерний час двор пятиэтажного дома, сделались необычайно красивыми, изумрудного оттенка. Быть может, еще вчера Катя полюбовалась бы ими, насладилась бы красивыми красками розового заката, порадовалась бы тому, что на ее пальчике появилось колечко с рубином, зашла бы даже в кафе, чтобы съесть свое любимое пирожное, то есть постаралась бы насладиться жизнью даже вот в таких простых ее проявлениях. Но это вчера, позавчера – в прошлом… А вот сейчас она вдруг поняла, что прежней, наполненной счастьем и радостью жизни уже больше никогда не будет. А ведь она и не знала, что кошмар, как черная змея, обовьет ее и теперь будет давить на нее, травить, превращая эту самую жизнь, которую она готовила себе в надежде на счастье, в настоящий ад. Что где бы она теперь ни была, что бы ни делала, как бы ни пыталась отыскать хотя бы немного радости в окружающем ее мире, она ее не найдет. Потому что ее больше никогда не будет. И что самое страшное она еще и не пережила. И бомба ждет ее дома. Еще немного она посидит в машине, окруженная изумрудными тополями, понаблюдает за светящимися окнами домов, оценит тепло и уют квартир, позавидует чужим простым семейным делам (вот женщина стоит возле плиты и что-то помешивает в кастрюльке, или ребенок, сидя на подоконнике, пускает из трубочки мыльные пузыри, вот парочка целуется возле окна, уверенная в том, что их никто не видит, или женщина гладит белье, или мужчина сидит за столом и ужинает), но потом-то все равно придется выходить и брести домой. Она поднимется на крыльцо, откроет дверь подъезда, глотнет кошачий смрад, смешанный с запахом лука или борща, поднимется на третий этаж, достанет из сумочки ключи, отопрет дверь квартиры, войдет, позовет мужа, Леву, а он ей не ответит. Он точно не ответит, потому что чудес не бывает. Потому что, когда она сегодня утром уходила из дома, он уже не дышал. Он с удовольствием выпил кофе, который она ему приготовила, насыпав туда неприлично большую порцию крысиного яда. Его скрутило моментально. А она, чтобы не видеть его мучений, выбежала из кухни и стояла на балконе как парализованная, не в силах даже пошевелиться. Она, как идиотка, стояла и смотрела, как какой-то скучающий мальчик во дворе, один-одинешенек в этот ранний час, играет с красным мячом, лупя им по гулкому металлу старого гаража… Удары мяча по стене были такими громкими и раскатистыми, они заполняли весь двор и соседние тихие утренние улицы и заглушили отвратительные и страшные звуки рвоты или предсмертных криков Левы. Потому что спустя какое-то время, когда мальчик уже ушел, прижимая к себе мяч, наступила такая зловещая тишина, что Катя догадалась – все кончено. Левы больше нет. Теперь она свободна. Теперь, когда муж выплатил последний взнос по ипотеке, когда все финансовые вопросы казались априори решенными (Кате, единственной наследнице, достанутся трехкомнатная квартира, гараж и две машины плюс надежный бизнес мужа, пиццерия на бойком месте в центре Калины, которая будет приносить ей ежемесячный доход), она может по-настоящему почувствовать себя свободной и наслаждаться без помех своим любовником. Теперь не надо будет прятаться от чужих глаз, снимать комнаты и квартиры, оплачивать гостиничные номера в областном центре, обниматься в машине где-нибудь в лесу или поле. Все. Теперь они смогут встречаться с Андреем в ее квартире и спать на ее широкой, с удобным матрацем, кровати. Счастья ожидалось так много, что прямо дух захватывало. И для достижения всего этого только и надо было купить заранее, за несколько месяцев, упаковку крысиного яда, приготовить из этих синих продолговатых таблеток в форме сливовых косточек концентрированный раствор, процедить его и плеснуть в чашку с утренним кофе мужа. И вуаля!

Итак, ей предстояло вернуться в квартиру тогда, еще утром, после того, как он глотнул кофе и когда она больше всего боялась, что яд недостаточно подействовал, чтобы убить его, и он еще живой или даже в сознании, и тогда она не представляла себе, как поступить, как довести дело до конца. И было очень страшно.

Теперь же надо было войти в квартиру спустя много часов, чтобы, увидев труп мужа, поднять крик, всполошить соседей, позвонить в полицию и «Скорую помощь», то есть устроить самое настоящее представление, чтобы все поверили, что она только что обнаружила, что ее муж мертв.

Утром она, пройдя на одеревеневших ногах в кухню и увидев Леву, который лежал, скрючившись, на полу, не знала, хватит ли ей сил опуститься перед ним, чтобы проверить его дыхание. Но нашла же в себе силы. Присела, поднесла к его мокрому, в коричневой жидкости (кофе, наверное) рту зеркальце – оно не запотело. Потом храбро взяла его руку и пощупала запястье, проверяя, бьется ли сердце. Кажется, не бьется. Позвала его на всякий случай: «Лева! Лева… Ты жив?» Пожалуй, это был самый глупый вопрос из всех, которые она когда-либо произносила в своей жизни. Лева ей, понятное дело, не ответил. Из совокупности всех этих признаков, которые показались ей даже при ее медицинской некомпетентности вполне убедительными, она определила, что муж все-таки умер. И это притом что тело его пока еще было теплым.

И вот сейчас. Вдруг окажется, что он жив и здоров и отравление ей просто приснилось? Что она крепко спала, увидела во всех подробностях то, что ей предстояло провернуть, а когда проснулась, подумала, что все это было на самом деле? Но тогда получится, что она сошла с ума. Потому что нормальный человек никак не может в течение целого дня не отличать свои сонные фантазии от реального положения дел.

Она все-таки вышла из машины, заперла ее и, вздохнув, направилась к дому. Каждое ее движение, каждый шаг уже мысленно были много раз отрепетированы. И вот она уже стоит перед дверью. Сначала позвонила. К счастью, никто не открыл. Значит, можно надеяться, что Лева не в состоянии это сделать. Да и вообще – даже если бы он был жив, разве не зажег бы свет хотя бы в одной из комнат или на кухне? А так – все окна были темными.

«Ну что ж, открою сама», – решила она и достала из кармана ключи. Но отпирать ей не пришлось, дверь поехала сама. Господи боже мой! Да я же специально не заперла ее, чтобы, в случае если кто придет, поскорее нашли труп! Другой вопрос – почему ей хотелось, чтобы поскорее нашли труп мужа? Да потому, что в принципе хотелось, чтобы все уже поскорее закончилось! Чтобы Леву по-быстрому похоронили, а ее, вдову, оставили в покое.

Она чуть не умерла от страха и ужаса, когда в темноте, сделав пару шагов в прихожей, наткнулась на что-то мягкое… Рука потянулась к выключателю, вспыхнул свет, вызвав резь в глазах, и она увидела распростертую на полу соседку Марину. Молодая женщина лет тридцати лежала, раскинув руки. Халатик в розочках задрался, открывая стройные и неестественно белые ноги. Домашние тапочки свалились с ног соседки, и Катя еще пару минут стояла и смотрела на яркий, малинового цвета, лак на пальцах.

Она что, заглянула к нам и допила кофе, который я приготовила Леве? Но этого не может быть. Это из разряда кошмарных снов или клинического бреда. С какой стати ей заходить и выпивать кофе?

И тут Катю пронзила догадка, причем настолько логичная и абсолютно здравая, что она удивилась, как это не пришло ей в голову в первый момент, когда она увидела Марину. И как не заметила, что она дышит?!

Катя быстро опустилась на колени и взяла руку Марины, та была теплой, да и пульс едва прощупывался.

Ну конечно, она просто заглянула, перед этим позвонила, но затем как-то догадалась взяться за ручку, словом, дверь открылась, соседка прошла в квартиру, позвала Катю или Леву, потом, оказавшись на кухне, увидела труп, от страха рванула к выходу, намереваясь вызвать полицию. Но ей стало плохо, и она упала. Возможно, сердце.

Надо было срочно что-то предпринимать, звонить в «Скорую». Но не лучше ли сразу все-таки дойти до кухни, заставить себя увидеть мертвого Леву, а уж потом бить во все колокола? Без этого не обойтись. Надо, надо заставить себя сделать еще несколько шагов…

И все-таки, что бы она сделала, если бы его тела там не оказалось? Подумала бы, что он чудом остался жив, промыл желудок, сам вызвал «Скорую»? Вот это было бы крахом всех ее надежд. И ее ждала бы тюрьма.

Но Лева был там. Как она его оставила, в таком же положении он и находился. Безусловно, он был мертв. А в кухне пахло разлитым кофе. Или же ей так показалось потому, что она знала про кофе.

Ну вот. Теперь она может спокойно позвонить в «Скорую» и вызвать полицию. Больше того, любая женщина, обнаружив такую сцену в своей квартире (мертвый муж на кухне и молодая привлекательная соседка без чувств в прихожей), запросто может предположить, что мужа отравила именно соседка, потому что они, возможно, были любовниками! Вот это подарок! Такое предположение Катя непременно выскажет во время допроса (или беседы, это уж как получится или как положено по закону) следователю. И пусть тогда Марина, придя в себя в больнице, оправдывается, пусть докажет, что она зашла к соседям за солью.

Что ж. Пора звонить. Вот хорошо бы еще вызвать слезы, чтобы, когда в квартире появятся эти чужие, казенные люди, они поверили в ее чувства, не усомнились, что смерть мужа поразила ее в самое сердце. Но слез не было. Да и чувств особых никаких. Даже страха. Что ж, пусть. Значит, у нее просто шок. И она взяла в руки телефон.

8. 15 мая 2022 г

Следователя звали Егор. Егор Николаевич Петров. Для следователя, как показалось Жене, он был слишком мягок, отзывчив и даже рассеян. На разговор с ней, простой как бы санитаркой, пошел охотно. Хотя, быть может, у него такая фишка, свой метод вести расследование? Конечно, она представилась начинающим писателем, типа, призналась ему, что специально устроилась в больницу санитаркой, чтобы собрать материал для будущего «медицинского» (это определение возникло спонтанно, она выдала его, не особо задумываясь) романа. Извинившись за то, что отнимает у него время, выразила свою заинтересованность в деле об отравлении учителя истории. Сказала, что ей этот материал представляется особо интересным, что, возможно, она возьмет его в качестве параллельной линии, «для отвлечения читателя от настоящего преступника, чтобы запутать его окончательно». Пыталась узнать у Петрова, есть ли подозреваемые в этом «ужасном» преступлении. Но тот только руками развел: никого. И даже высказал предположение, что вряд ли его (или ее) вычислят.

– Так я могу помочь! Мне это будет только в радость! Ведь если я правильно поняла, в квартиру учителя кто-то подбросил змею. А о чем это говорит? О том, что, во-первых, этот человек, назовем его условно «преступник», змей не боится. Во-вторых, он довольно смекалистый, раз раздобыл эту змею. Как ее там?..

– Бойга, – вздохнул, озираясь по сторонам, Петров.

Это был высокий худощавый блондин лет тридцати, с карими глазами. Одет был в джинсы и легкий бежевый джемпер. На мир глядел как-то уж особенно безрадостно. Женя подумала, что такой взгляд бывает у человека, которому с утра кто-то сильно подпортил настроение. Либо он родился с такой кислой миной, либо ему просто пора отдохнуть.

– И где они водятся?

– Вроде бы эта змея похожа чем-то на нашего ужа, может, и у нас водится. Точно не знаю, врать не буду. Но, скорее всего, ее просто заказали.

– В смысле?

– По интернету. Сейчас, сами знаете, все что угодно можно заказать.

– В смысле? Тогда это можно проверить.

– Да мы проверяем… – он произнес это так неуверенно, что Женя догадалась – никто и ничего пока еще не проверял. Оно и понятно, у этих следователей полно разных дел. К тому же Лебедев жив! Вот если бы он погиб, тогда, возможно, за дело бы взялись как следует.

– Хотите, я помогу вам найти этого отравителя, «змеелова»?

– Не думаю, что это хорошая идея. Если человек решился на такое, он опасен. Вы же не можете этого не понимать. И мне не хотелось бы, чтобы такая красивая девушка пострадала ради того, чтобы собрать материал для романа.

И тут он, к ее большому удивлению, так улыбнулся, что весь зеленый больничный двор, казалось, заиграл солнечными бликами. Потрясающая, неожиданно теплая улыбка! Женя аж расслабилась. Вот теперь она была просто уверена, что они если и не подружатся, то уж точно сработаются. Исчезла невидимая преграда между ними. Ну какой же он обаятельный!

Они обменялись номерами телефонов, Женя заверила Петрова, что будет рассказывать ему все, что происходит с Лебедевым, а заодно поохраняет его. Ведь если учителя «приговорили», то, возможно, последует еще одно покушение.

– Вот интересно, как же вы собираетесь его «поохранять»? – И снова эта улыбка.

– Конечно, не очень-то я гожусь в охранники, у меня и оружия нет, но я могу хотя бы проследить, кто к нему заходит. Сниму на телефон всех посетителей. Но пока что его навещают ученицы, вы их только что видели. Думаю, они искренне переживают за него.

Конец разговора оказался скомканным из-за звонка Бориса. И почему только, увидев его фото на дисплее, ей всегда становится не по себе? Она начинает нервничать, словно ее застали за чем-то постыдным. А ведь она просто уехала с подругой отдохнуть в другой город. Разве это преступление? Ну откуда, откуда у нее это чувство вины?

Борис, что удивительно, и сам разговаривал с ней почему-то виноватым тоном. Спрашивал, все ли у нее хорошо, здорова ли она, говорил, что скучает и что если бы не одно важное дело, которым он занимается, то он и сам бы приехал к ней в Калину, с удовольствием искупался бы в Волге, порыбачил.

– Если тебе там так нравится, быть может, купим там домик где-нибудь на берегу реки? И будем туда приезжать… – предложил он.

Она вздохнула. Вот же собственник! Если отдыхать или рыбачить, то уж в своем доме. Хотя почему ее так все раздражает? Разве это его предложение не является проявлением любви к ней?

– Я подумаю, – отозвалась она. – Знаешь, мне сейчас не очень удобно говорить…

– Ты не одна? И вообще, где ты?

– Я навещаю одну свою знакомую в больнице… Потом тебе все объясню, хорошо? Все, целую.

– Люблю! – услышала она его вздох.

Когда она закончила разговор, следователя Петрова уже рядом не было. Получается, что он, решив, что не стоит ей мешать, просто ретировался.

Устроившись поудобнее в тенечке на скамейке, Женя погрузилась в интернет в поисках сайтов, где можно было бы купить змею. И к ее удивлению, интернет-магазинов, где торгуют живностью, в том числе и змеями, оказалось не так уж мало. И каких только разновидностей ядовитой змеи-бойги не существует! И мангровая, и узорчатая, собакозубая, дрэпьеза, узкополосная, черноголовая…

Поначалу, когда Женя услышала, что Лебедева укусила бойга, она решила, что это змея местная, типа гадюки. Но теперь, изучив ареал ее обитания, она поняла, что ошиблась. Бойга в основном обитает в таких странах, как Камбоджа, Таиланд, Лаос, Вьетнам и частично полуостров Малайзия.

Получается, что преступник ее все-таки либо купил, либо откуда-то привез. Или же, как Женя прочла в одной статье, она могла заползти, к примеру, к кому-нибудь в багаж, спрятавшись в самолете! И такие случаи бывали. «Коричневая змея бойга – опасный мигрант. Она путешествует по всему миру. И знаете, какой способ передвижения она избрала? Никогда не догадаетесь – самолет!»

Все это, конечно, интересно, и можно было бы и дальше читать про эту страшненькую змейку, если бы Женю не окликнули. Ну, конечно, это была сестра-хозяйка, которая, стоя на крыльце больницы, недвусмысленно покачивая головой и уставив одну руку в бок, другой подзывала Женю к себе, мол, а не пора ли тебе, голубушка, работать!

Ну да. Она же санитарка! И Женя вернулась на свое рабочее место. Упреки, которые посыпались на ее голову, она старалась не замечать.

Наполнив ведро водой и плеснув туда дезинфицирующего раствора, Женя, подхватив швабру, отправилась мыть лестницу.

«Конечно, злоумышленник купил эту змею, – размышляла она. – Или же добыл каким-то другим путем. Но почему он избрал такой сложный путь для того, чтобы отравить и, возможно, убить историка? Можно же было просто найти яд и подмешать его в суп, к примеру, или в какой-нибудь напиток. Во всяком случае, это один из самых легких способов убийства. А так – пришлось заказывать змею. И как она «добралась» до него? Посылку привез курьер? Или же преступник забрал ее из какого-нибудь почтового бокса? СДЭК? Быть может, есть свидетели, которые могли бы подтвердить этот заказ».

Она знала, что Петров сейчас в палате беседует с Лебедевым. Что ж, она дождется его, подкараулит и спросит, кто, какой эксперт вообще решил, что эта змея именно бойга? Разновидностей змей огромное количество. Или же это очень хороший и грамотный эксперт, который знает вообще все (что невозможно), или же он когда-либо сталкивался с бойгой.

Управившись с лестницей, она отправилась в коридор, откуда можно было увидеть дверь, ведущую в палату Лебедева. Подождав немного, Женя решила проверить, там ли следователь, уж больно тихо было вокруг, словно весь этаж спал. И, как оказалось, она его действительно проворонила, пока мыла лестницу! Петрова в палате не было. Зато Игорь Лебедев на этот раз не лежал с капельницей, а сидел на кровати спиной к ней, глядя в окно. Может, ему стало лучше, сил прибавилось или же он предпочел разговаривать со следователем сидя. В любом случае для Жени это было хорошо, потому что, если бы он спал, ей пришлось бы просто уйти.

– Игорь Сергеевич, – тихо окликнула она его и быстрым шагом приблизилась, села на стул рядом с ним. – Ну что, поговорили со следователем?

– А… Это вы? – Он слегка повернул голову в ее сторону и усмехнулся. – Если бы. Он только и успел, что поздороваться. Ему позвонили, и он тут же убежал. Похоже, что-то случилось. Я так и не понял, что именно. Но телефоны у нас у всех сейчас такие громкие, что обычно слышно, даже если не включаешь на громкую связь. Кажется, умерла какая-то женщина. Или ее убили. Я нелюбопытный, но, когда прозвучало что-то об отравлении, я напрягся, сами понимаете. Постойте…

Он вдруг нахмурился и внимательно посмотрел на нее. Потом знаком показал на дверь, она так поняла, что он хочет поговорить с ней в другом месте, где их никто не сможет услышать.

Она кивнула, вышла, он – следом, они спустились на два лестничных пролета вниз, оказавшись в месте для курильщиков. Широкий подоконник, урна для окурков и, главное, распахнутое окно в больничный сад.

– Послушайте. Мне бы сбежать отсюда. Вы можете мне помочь?

– Я-то помогу. – Она совершенно не удивилась этой его просьбе. – Это не вопрос, но вы сами-то сможете без медицинской помощи? Вам же капельницы ставят, вас здесь лечат.

– У меня есть девушка. Я мог бы пожить у нее. Наняли бы медсестру, которая ставила бы капельницы, контролировала мое выздоровление. Больной-то я никому не буду нужен… Я не трус, нет, но третье покушение – это уже не шутка, это серьезно. У меня слишком много дел в этой жизни, чтобы вот так взять и позволить себя убить. Понятное дело, что меня здесь никто не охраняет, сами видели. И если бы еще знать, за что меня хотят убить! Но, поверьте, я понятия не имею, кому я перешел дорогу. А еще – я очень переживаю за мою девушку. Ее зовут Лена. Мне стыдно, конечно, признаться, но у меня просто нет другого выхода. Да, она – одна из моих учениц. Ей нет еще восемнадцати. Если бы со мной не случилось это несчастье, я бы продолжил хлопотать в администрации нашего города о том, чтобы нам позволили пожениться. Лежу здесь как бревно. А Лена переживает. Я-то мужик, все выдержу, а ее, боюсь, затравят. И хотя мы тщательно, как нам казалось, скрывали наши отношения и встречались в одном тихом месте, на самой окраине Калины, но все равно нас могли видеть. Возможно, многие уже знают о нас, и я боюсь, как бы эта история не закончилась совсем уж плохо.

– Боитесь, что вас посадят? – прямо в лоб, понимая, что это звучит жестоко, спросила Женя.

– Может, и так.

– Но это не так-то просто будет сделать. Надо будет еще доказать… Послушайте, Игорь, а вам не приходило в голову, что именно эта ваша связь…

– У нас не связь, у нас все серьезно, и мы собираемся пожениться! – шепотом вскричал он.

– Это вы знаете, что у вас серьезные отношения, но для других ваша любовь к школьнице попахивает статьей. И именно этот факт мог кого-то толкнуть на желание наказать вас. Я это просто предполагаю. Но вы правы, вам сейчас лучше быть с Леной. Будете друг друга поддерживать, пока не получите разрешение администрации на брак. И хотя то, что я скажу сейчас, покажется вам странным, но уж лучше бы ваша Лена была беременной. Возможно, в этом случае вам скорее бы пошли навстречу.

– У меня на этот счет другое мнение. Пока она не беременна, у меня есть шанс…

– …остаться на свободе? Ох… Даже и не знаю, что вам сказать. Когда вы хотели бы покинуть больницу? И вообще, вас отпустят?

– Главврач – мой хороший знакомый, он поможет мне.

– Что ж, тогда действуйте. Улаживайте здесь свои дела, договаривайтесь с главврачом и медсестрой, чтобы она приходила к вам, а я, когда вы будете уже готовы, вызову такси и отвезу вас, куда скажете.

Подумалось, что еще не так давно Лебедев, возможно, был более мужественным и решительным, во всяком случае таким его наверняка увидела Лена. Сейчас же, напуганный до предела покушениями и не понимающий, кто же за него так серьезно взялся, он представлял собой жалкое зрелище. Ну что ж, не всем быть крепкими мужиками. Есть и такие вот обаятельные слабаки, страстные и умеющие покорить женское сердце. Но что будет с ним дальше? Справится ли он с проблемой, сможет ли добиться разрешения на брак? В какой-то момент Жене стало тревожно за Лену. Больше того, она вдруг подумала, что эта семнадцатилетняя девочка, возможно, повзрослев, в силу своего характера и способностей станет главой семьи, и именно ей придется решать самые важные вопросы, разводить, что называется, тучи руками.

9. 15 мая 2022 г

Предварительный осмотр трупа Фаины Осиной, уважаемой в городе женщины, практически ничего не дал. Судмедэксперт Миша Воронов, внимательно осмотрев тело, предположил, что женщина умерла либо своей смертью, в результате сердечного приступа, к примеру, либо из-за какой-то другой болезни.

Соседка, с которой побеседовал Егор Петров, точнее, одна из соседок, желающих поговорить с ним, сказала, что Осина последнее время жаловалась на недомогание, говорила, что где-то простыла, подозревала, что ее просквозило, когда она работала за столом рядом с балконом, и даже предполагала у себя пневмонию, потому что ей не хватало воздуха. Записалась к врачу, но участкового терапевта отправили на учебу.

– Она же травница, сказала, что будет пить отвары. Она всегда лечилась травами, об этом все знают.

На кухне Осиной действительно обнаружили кастрюльку с каким-то отваром. Миша, понюхав, предположил, что это алоэ с медом. Также на столе лежали пакетики с травой и красными сушеными ягодами, на самодельных этикетках было написано «Шиповник» и «Подорожник».

Кроме этого, в отдельном шкафчике хранилось множество баночек и коробочек, пакетиков и бутылочек с разными травами и настойками.

Четыре женщины, назвавшиеся близкими подругами, с трудом прорвались к следователю на кухню, где он общался с соседками, и завалили его вопросами, всех интересовало одно: что случилось с Фаиной? И ни одна из них не подтвердила, что Осина жаловалась на недомогание, говорила о том, будто ей трудно дышать. Хотя одна фраза зацепила Петрова: кто-то проронил, что у нее начали выпадать волосы, она сильно комплексовала из-за этого и постоянно мыла голову крапивой, а волосы просто лезли. Прозвучало предположение, что это могло быть осложнение после перенесенного ковида, но Фаину этот вирус обошел стороной.

От всех этих разговоров и шума Петров ретировался, вернулся к себе в Следственный комитет и заперся там в кабинете. Его не покидало чувство, будто его напрасно потревожили из-за пожилой женщины, умершей естественной смертью. Ну да, уважаемый в городе был человек. И, скорее всего, одинокий и несчастный. Хотя помощники ему позже уже доложили, что она была членом кукольного клуба «Шико», как и те четыре ее подруги, что одолевали его своими вопросами у нее в квартире. В любом случае, смерть Осиной, добропорядочной женщины, никак пока не связывалась с криминалом. Но надо, конечно, дождаться результатов экспертизы. И если окажется, что она умерла от пневмонии или сердечного приступа, то никакого дела возбуждено не будет. Да и вообще было как-то странно, что соседи вызвали полицию, а оттуда позвонили в Следственный комитет.

Куда больше его интересовало третье покушение на школьного учителя истории Лебедева. Уже после первого покушения, когда Игоря Сергеевича отравили редким ядом, таллием, растворив его в шампанском на городском весеннем балу, можно было заводить уголовное дело. Да только начальство и ухом не повело – какое еще дело, когда просто учитель подвыпил, траванулся алкоголем? К тому же на балу был почти весь город, Дворец культуры гудел, звучала музыка Чайковского, девушки в красивых платьях и с цветами в прическах танцевали в украшенном ветками сирени зале, официанты из соседнего ресторана разносили шампанское и легкую закуску всем желающим (спонсором мероприятия выступил местный бизнесмен Курбатов, счастливо выкарабкавшийся из ковида и, как бы вернувшись с «того света», решивший не скупясь отметить свое «второе рождение» этим весенним городским балом). И как доказать, что тот бокал с шампанским был предназначен именно Лебедеву? Словом, эта история с отравлением всем тогда представилась головной болью – слишком уж было много народу на празднике, и найти отравителя было практически невозможно. Да Петров и сам это понимал.

Однако потом на Лебедева был совершен наезд. Поздно вечером учитель шел по дороге, ведущей из пригорода в город, хорошо освещенной уличными фонарями, торопился домой, и вдруг внезапно появившаяся позади него машина задела его, и он откатился в кусты. Практически не пострадал. Но и автомобиля не видел. Возможно, водитель был пьян и просто не владел рулем, выписывая кренделя на дороге. А может, учителя хотели убить. Потому что если бы хотели просто напугать, то дали бы понять, в чем он виноват. Были бы угрозы, намеки. Но Лебедев утверждает, что ничего такого не слышал, никаких конфликтов ни с кем у него тоже не происходило. Обиженных женщин нет, денег никому не должен, никого не оскорблял, не обижал, с учениками отношения нормальные, в школе его любят, ценят и даже считают слишком мягким учителем. Наследство чужое не прибрал к своим рукам. С жильцами дома, в котором проживает, тоже не было ссор, все его уважают, да он вообще на хорошем счету в городе. Совершенно безобидный человек. Воспитанный, интеллигентный. Кому он мог перейти дорогу?

Петров был в Каменке, откуда Лебедев родом, это в пятидесяти километрах от Калины, поговорил с коллегами. Молодой скромный учитель, помешанный на истории, – вот так там его охарактеризовали. Жил тихо, учился в университете на заочном, работал в местной библиотеке, много читал. Никаких романов, любовных историй, брошенных девиц и тому подобного. Человек с кристальной репутацией. Вот поэтому Петров пришел к выводу, что человек, который пытался убить Лебедева, явно проживал в Калине. И у него каким-то образом нашелся этот редкий яд плюс была своя машина.

Хотя если не принимать во внимание страхи учителя, то все эти события могли носить случайный характер. И шампанское предназначалось не ему. И машина его случайно сбила. И даже змея заползла к нему в портфель сама по себе. Три раза, и все случайно?

Конечно, Петров был в курсе сплетен, которые распространялись по городу: Лебедев влюблен в старшеклассницу Лену Борисову. Их часто видели вместе, но не где-нибудь рядом со школой, в парке или кино, на танцах или в кафе, нет. Они, судя по разговорам, встречались где-то на окраине города, поговаривают, их видели рядом с домом бабки Клюевой, так все звали одну старую женщину, которая зарабатывала себе на жизнь тем, что вязала толстые носки из овечьей шерсти и продавала их на базаре. Три пары таких носков (серые и черные, украшенные орнаментом сверху) носил зимой и сам Егор. Бабка Клюева давно умерла, и ее дом стоял пустой. Наследники тоже пока не объявились.

Быть может, Лебедева преследовали из-за Лены Борисовой? Может, у нее парень был, с которым она раньше встречалась? Или не встречалась, но он мечтает о ней, а учитель ему мешает? Из-за любви, ради обладания девушкой и не такое происходит. Люди убивают друг друга!

Но Лебедев жив после трех покушений. Что это, тоже случайность? Сделал всего один глоток отравленного шампанского? Сам, услышав шум мотора за спиной, инстинктивно отскочил в сторону и только поэтому остался жив? Змея сделала слабый укус, маловато впустила яда в его руку? Какой он, однако, живчик!

Сегодня следователь приехал в больницу, чтобы еще раз побеседовать с Лебедевым. Но не случилось. Сначала его отвлекла девушка, странная, представившаяся начинающей писательницей, а на самом деле обыкновенная санитарка. Правда, любопытная патологически. И наверняка влюбленная в Лебедева. В него были влюблены все девушки города – к такому выводу пришел Егор, собирая информацию об учителе.

Но больше всего его беспокоило то, что Лебедева никто не охраняет. И что на него может быть совершено очередное покушение прямо там, в больнице. И кто знает, на что может решиться преступник, чтобы довести дело до конца? Если, конечно, смерть учителя, а не запугивание и является его целью. И если, не дай бог, такое случится и Лебедева убьют, то Егор никогда не простит себе того, что он ничего не сделал, не предпринял, чтобы предотвратить это преступление. И резонанс будет оглушительный. И непременно всплывут зафиксированные случаи покушения. И с кого будет спрос? Понятное дело, с кого, с него, с Петрова. Он и окажется крайним.

И что же делать? Быть может, поговорить с Лебедевым, чтобы он спрятался куда-нибудь, где мог бы окрепнуть? Если не дома, где его может поджидать очередная бойга, то в более надежном и неожиданном месте? Но кто позаботится о нем? Кто будет долечивать? Делать перевязки? Следователь имел самое смутное представление о том, каким образом проходит лечение человека, укушенного ядовитой змеей.

И пока он размышлял над этим, перед его глазами стояло лицо этой рыжей девушки-писательницы. А что, если никакая она не санитарка, а как раз и есть та самая отравительница-убийца? Ведь она, если судить по разговору, в городе человек новый. Что, если она специально прибыла в Калину, чтобы расправиться с учителем? Может, она родственница бывшей невесты Лебедева или просто человек, который знает о нем то, о чем не слыхали в Калине, и приехала осуществить месть? Может, он тоже убийца? Или вообще – маньяк?

В дверь постучали.

– Войдите!

Дверь распахнулась, и он увидел на пороге бледную растрепанную женщину. В длинной куртке, спортивных штанах, на голове красная цветастая косынка. В руке ее он заметил корзинку с земляникой. Ягоды были примяты, смешаны с травой и листьями. Женщина тяжело дышала.

– Вы, наверное, не помните меня, я была понятой в одном деле, когда соседку мою, Татьяну, муж прирезал… На Виноградной улице, помните?

– Ну да, припоминаю… Что случилось?

– Во-первых, я с трудом к вам прорвалась. Но потом сказала, что у меня важное сообщение. Понимаете, я телефон потеряла, поэтому не вызвала полицию. А потом вас вспомнила, вы же тогда так быстро дело это раскрыли, мужа Татьяны, Сашку-то, у которого вроде бы даже алиби имелось, поймали, вину его доказали… Уф… Вот стою сейчас перед вами, и мне кажется, что это страшный сон. Но это не сон, я уже сто раз себя ущипнула.

– Вас как зовут?

– Людмила Козлова. Людмила Ивановна Козлова.

– Так что привело вас ко мне?

– Помните, пару недель тому назад продавщица из нашего магазина, что на автобусной станции, Наташка Кленова, пропала? Вот просто не вышла на работу, и все. Ну, она погуливала, это всем известно, баба-то свободная, незамужняя, ну все и подумали, что она свалила с каким-нибудь командировочным в город. Поговаривали даже, что она деньги из кассы украла.

– И? Что, объявилась?

– Может, помните, у нее еще платье такое было красное, в белую крапинку, приметное. Очень ей шло. – Тут Козлова сделала паузу и посмотрела на Петрова страшными глазами: – В лесу она. Рядом с поляной, где я собирала землянику, будь она неладна! Мертвая! И платье это красное… Это точно она. Там и мух полно зеленых.

– Вы запомнили это место? – Петров вскочил и бросился к дверям. – Пойдемте, покажете мне, где это.

– Я думала, что пристрелили ее, ну не знаю, удушили… Но нет… – бормотала она, семеня за Егором уже по коридору. – Просто подпорченная какая-то… Бррр…

10. 9 сентября 2019 г

Марина Короткова вот уже две недели как выписалась из больницы, куда попала после того, как чуть не умерла в квартире своей соседки Кати Фроловой. Сердце едва не разорвалось, когда она, как-то днем заглянув туда, обнаружила труп Левы.

Она любила своего соседа. Вежливый, интеллигентный, красивый, умный – вот бы ей такого мужа. Но нет, ей как-то все больше попадались либо бездельники да пьяницы, либо вообще проходимцы, которые так и норовили вытянуть из нее деньги. Внешне привлекательная, милая, она почти никогда не бывала одна. Свидания за свиданиями, попытки жить вместе и в результате – ноль. К счастью, она довольно быстро понимала, что за человек пытается пристроиться к ее уютной квартирке и неплохой зарплате банковской служащей. А двое ее знакомых мужчин так и вовсе чуть ли не на втором свидании раскрыли карты, признавшись, что им нужен кредит. Да она бы и с кредитом помогла, и в квартиру бы свою пустила, и детей нарожала, если бы человек был настоящий, порядочный, честный и добрый. Но вот как-то не везло. А тут, совсем рядом, за стенкой – Лева. Мечта, а не мужчина. Вот почему ее так злило, что жена изменяет ему налево и направо. Сколько раз она видела ее с другими мужчинами, встречала ее в городе, а пару раз и в области, в торговых центрах, где та, уверенная в том, что ее никто не видит, шла под ручку с каким-нибудь парнем. Марина не понимала, как можно так поступать с мужем, который о тебе заботится, обеспечивает тебе спокойную и сытую жизнь. Катя нигде не работала, и это тоже задевало Марину. Вот повезло же бабе!

Возможно, она инстинктивно пыталась привлечь внимание Левы. Старалась зайти к ним, когда Кати не было дома. Нарядная, но вместе с тем домашняя, она просила его то починить кран, то посмотреть проводку, и когда Лева, этот безотказный, с добрым сердцем мужчина, оказывался у нее дома, всегда угощала его чем-нибудь вкусным, домашним. Она знала, что он любит голубцы, и с удовольствием кормила его, едва сдерживаясь, чтобы, пока он сидит за столом и с аппетитом уминает вкусные голубцы, не обнять его и не поцеловать хотя бы в затылок. Вот если бы он ушел от Кати к ней, это было бы настоящим счастьем! Она сделала бы все возможное и невозможное, чтобы только ему было хорошо. Она исполняла бы все его желания, растворилась бы в нем, забыв про себя, и чувствовала бы себя при этом счастливой. Но он принадлежал Кате. Знал ли он, подозревал ли жену в связи с другими мужчинами? Неизвестно. Последние год-два он был очень занят. Ему посчастливилось занять крупную сумму у своего приятеля, причем без процентов, и он открыл пиццерию. Да какую! Весь город повалил туда, место сразу же стало бойким, а бизнес – прибыльным. И как только он догадался, что именно пиццы в Калине и не хватало? Нет, пиццу делали повсюду, даже дешевую, в маленьких киосках, но это была не пицца, а жалкое подобие – тонкие лепешки, покрытые дешевой колбасой и политые кетчупом, причем даже без сыра! У Левы же пицца была вкусная, четырех видов. Возможно, он не обанкротился в первые же месяцы только потому, что никакого кафе поначалу и не открывал, был просто цех по производству пиццы и доставка, то, чего раньше в их городе не имелось. Никому как-то и не приходило в голову, что в таком маленьком городке, как их Калина, уставшие к вечеру люди не всегда готовы отправиться за пиццей на ужин, им куда приятнее просто заказать ее на дом, как и в больших городах. К тому же так уж случилось, что по трагической случайности в период эпидемии коронавируса именно доставка пиццы и оказалась самой востребованной услугой в городе.

Ну а потом Леве просто повезло – в самом центре города обанкротился большой магазин модной одежды. Хозяйка его, Анжелика Рогозина, вдова бывшего мэра, запила, разогнала продавщиц, которым не хотела платить зарплату, и потом кто-то из обиженных, вероятно, вообще поджег помещение. К счастью, пожар быстро потушили, магазин почти не пострадал. И буквально на следующий день Лева, говорят, предложил Рогозиной продать ему помещение. Он пришел к ней с пакетом, полным наличных денег, высыпал их перед ней, и она, запутавшаяся в бухгалтерии, с большими проблемами с налоговой, к тому же с тяжкого похмелья, сразу и согласилась. Лева пригласил нотариуса, своего юриста, и сделку быстро оформили. Ремонт помещения растянулся почти на год. Денег катастрофически не хватало. Город-то маленький, не каждый же день люди покупают пиццу. К тому же Лева выплачивал свою квартирную ипотеку. И тут Леве пришла мысль замораживать пиццу и продавать через торговую сеть. Бизнес тоже на время как бы заморозился, но потом он вышел на хозяина сети продуктовых магазинов в областном центре и начал туда отправлять замороженную пиццу, как готовую, так и полуфабрикаты, и вот тогда дело сдвинулось с мертвой точки. Горожане распробовали пиццу, оценили ее качество, появились деньги, и Лева развернулся – закончил ремонт помещения и открыл небольшую, но очень стильную и уютную пиццерию. Причем открыл он ее поздней осенью, в конце ноября, когда Калину заволокло туманом, в воздухе уже пахло зимой, а по утрам весь город белел от изморози, и, как нарочно, еще не включили отопление из-за проблем с центральной городской котельной. А в пиццерии, которая отапливалась мощными кондиционерами, всегда было тепло и комфортно. Оранжевые светильники, мягкие красные диванчики, горячий чай с травами, вкуснейшая пицца. И народ повалил в пиццерию – отогреваться, наслаждаться вкусной едой. Леву в городе уважали, банки охотно давали кредиты, и он, расплатившись со своим другом, одолжившим ему первоначальный капитал, и сбросив со своих плеч бремя ипотеки, решил вложить деньги в гусиный бизнес… Он целыми днями сидел дома, за компьютером, составляя бизнес-план. Именно в этот период, когда Катя точно знала, что он дома и не появится ни в городе, ни в пиццерии, ни в областном центре, она шлялась на свидания с мужиками. Именно шлялась. Марина ненавидела свою соседку и желала только одного – чтобы та нашла себе наконец какого-нибудь самца и развелась с Левой. Чтобы тот стал свободным мужчиной. А уж Марина знала, как и чем его привлечь к себе, как заставить поверить, что она – именно та женщина, которая сделает его по-настоящему счастливым.

В тот день она не была уверена, что Кати дома нет. Решила, что просто попросит соли. Классика жанра! Надела новый французский халатик в розочках, домашние танкетки розового цвета на небольшом каблучке, чтобы казаться еще стройнее, и позвонила. Но ей никто не открыл. Она позвонила еще пару раз, потом взялась за ручку и поняла, что квартира не заперта, что было удивительно! Позвала: «Катя!», потом: «Лева!» И до последнего момента ее сердце ничего не предчувствовало, она почему-то не тревожилась. Ей было важно только одно – чтобы ее в этом халатике увидел Лева. Он хоть и не делал ей никогда комплиментов, такой уж был человек, но по его взгляду она всегда понимала, что ему нравится, а что – нет. Хотя она, скорее всего, сама себе все это придумала. Лева не был эмоциональным человеком. Возможно, Катей это воспринималось особенно остро, и ей было скучно с ним жить. Может, он и в постели был скучным, и она искала страсть в других мужчинах. Но Марине-то все равно, какой он в постели или в быту, делает комплименты или нет. Она его просто любила, и все.

Она увидела его лежащим на полу в кухне. Мертвого. И это было невозможно. Больно. Страшно. В это не верилось. Марина и не помнила, что было дальше. Кажется, она даже не сообразила позвонить в полицию. Она не помнила, как оказалась в прихожей. Резкая боль в груди – и все. Она открыла глаза уже в больнице. Кто-то сказал бесцветным голосом: «Очнулась…»