Кошка, живущая на крыше Зайцева Мария

1

С двадцать пятого этажа моей новой квартиры вид открывался просто фантастический. Можно сказать, что я и саму жилплощадь взяла в основном из-за вида. Просто пришла сюда, когда дом только сдавался, встала к огромному панорамному окну во всю стену и посмотрела на город, полный огней. В осенней темноте не было видно остовов строящихся соседних зданий, а высотные краны на фоне темнеющего неба, подсвеченные фонарями, придавали картине инфернальную загадочность. Риэлтор за спиной красиво рассказывала, что, когда район полностью будет застроен, здесь появятся зеленые газоны, яркие детские площадки, много парковочных мест, отдельные парковки для велосипедов и самокатов, чудесные скверики с удобными лавочками, и даже (Боже мой!) фонтаны! Но я все пропускала мимо ушей, полностью поглощенная глубинной чернотой города, с утопленными в ней огоньками жизни.

Я представила себе, как каждый вечер сажусь здесь, у этого окна, с чашкой какао, укутываюсь пледом и смотрю. Просто смотрю, вдыхаю город всем телом, ощущая себя сторонним наблюдателем чужих жизней, созерцателем. Эта картина так запала в душу, что я подписала договор, не раздумывая. В наше время это, конечно, рискованно, покупать жилье в строящемся доме, но я почему-то была уверена, что все будет хорошо.

И все и в самом деле было хорошо. Какое здесь ключевое слово? Правильно, было.

Я вздохнула, не давая прорываться грустным мыслям, отпила еще своего любимого какао и качнулась в кресле. Ассоциативный ряд сработал четко, вырулив мои мысли к " Сестре Керри", вот так же, в конце книги сидящей в кресле-качалке и не знающей, чего ей еще хотеть от жизни. Смешная ассоциация. И явно не про меня. Потому что я точно знаю, чего хочу. Вот конкретно сейчас я хочу сидеть, прикрыв глаза, отдыхая от компьютера, покачиваться медитативно в кресле-качалке, прихлебывать какао и вдыхать город.

И лениво и размеренно строить планы на ближайшее будущее. На завтра, прикидывая возможный объем работы, на послезавра, распределяя рабочий день, потому что надо бы в офис подъехать, с заказчиком пообщаться, там какие-то вопросы, но несрочные, на неделю, ведь скоро отпуск, надо бы подбить дела и съездить к маме, а потом можно и…

ТЫДЫЩЬ!!!!!! ТЫЩЬ!!!! ТЫЩЬ!!! ТЫЩЩЩЩЩЬ!!!

Какао выплеснулось из кружки, залив любимый домашний свитер с перламутровыми звездочками, я от неожиданности резко качнулась в кресле, едва не перевернувшись, хотя производитель категорически уверял, что это невозможно.

Но в этом мире есть много вещей, опровергающих логику.

Например, ужасные звуки басов в десять вечера из-за соседской стены!

Гад! Какой же гад все-таки! Вернулся со своих гулянок! Куда только родители смотрят?

Я злобно оскалилась, прихватила с пола специально приготовленное круглое железное блюдо, когда-то, непонятно для каких целей подаренное мамой и до этих событий спокойно стоявшее на самом верху кухонного шкафа, и с остервенением кинула его в стену.

Блюдо с дивным дребезжащим звуком, напоминающим гулкий гонг, врезалось в имитацию кирпичной кладки и с не меньшим грохотом упало на пол. Как раз на керамогранит, которым я покрыла весь пол моей маленькой студии.

– Выключи музыку, урод малолетний! – крикнула я, прекрасно зная, что меня услышат.

– Пошла нафиг, овца! – с готовностью, словно только этого и ждал, проорал в ответ мерзкий голос соседа. – До одиннадцати имею право на своей территории!

– Тварь! Как только тебя родители терпят? – я, как обычно, завелась не на шутку, прыгая по квартире, сдирая с себя испорченный свитер и затирая шваброй лужу от какао на полу. От хорошего медитативного настроения и следа не осталось.

– А тебя, я смотрю и не терпят? Сбагрили подальше, под самую крышу, чтоб не отсвечивала! – не остался в долгу придурок.

– Да я вообще-то сама эту квартиру купила, потому что, в отличие от тебя, нахлебника, деньги зарабатываю! – взвизгнула я, уязвленная до глубины души.

Надо же, какой проницательный гад! И не скажешь, что мальчишка совсем.

– О как! Насосала, значит, – удовлетворенно подметил соседский выползень и мерзко хихикнул.

Ах ты сволочь!

Я ухватила блюдо, совершенно не пострадавшее от взаимодействия со стеной (может, для этого мама мне его и дарила? Как знала, как знала!!!), и начала ритмично стучать в стену, заставляя края звучать камертоном. Выходило вполне гнусно.

В ответ сосед врубил басы так, что дрогнул пол и звякнули стекла.

Я поняла, что эту битву мне не выиграть и, гневно отдуваясь, ушла в ванную, где музыка была не так слышна. Хотя пол все равно ощутимо подрагивал, и подпрыгивали мои многочисленные шампуни и крема на полках.

Вот ведь гад!!!

Въезжая сюда полгода назад, воодушевленная, но слегка подрастратившаяся, я отвергла предложение строителей усилить звукозащиту квартиры, поставив дополнительные панели.

И страшно пожалела об этом вскоре. И сейчас жалею!

Стены в новом доме оказались просто картонные. Я слышала буквально все, что происходило в соседней квартире, каждый разговор, каждый вздох, звук шагов и свист чайника. И, конечно же, прекрасно слышала, а теперь уже и выучила наизусть все песни группы Металлика, Мерлина Менсона, Оззи Осборна и многие другие, которые так любил сын людей, въехавших спустя пару месяцев после меня в соседнюю двушку.

Самого мальчишку я не видела ни разу, несмотря на то, что соседская дверь находилась буквально в двух метрах от моей, на одном пятачке, но зато слышала каждый день.

Звали его Витенька. Именно так обращалась к нему Вера Петровна, его мама.

– Витенька, ты покушал?

– Витенька, не хочешь чаю?

– Витенька, когда дома будешь? Мне дверь на защелку не закрывать?

И неразборчивый бубнеж в ответ. Похоже, что забота Веры Петровны конкретно так Витеньку достала. Сложный возраст, скорее всего, может, переходный. Хотя я бы подростка не оставляла одного в квартире на несколько дней, позволяя орудовать дрелью и молотком с остервенением юного строителя.

Но, похоже, родители Витеньке доверяли, что было для меня дико странным, и позволяли творить на их жилплощади все, что в голову взбредет. И мальчик отрывался по полной. И я вместе с ним.

Нет, не подумайте, я пыталась быть вежливой. Я разговаривала, убеждала, просила. Сначала тихо и спокойно, объясняя ситуацию. Разжевывая, что работаю я в основном дома, работа творческая, требует внимания и концентрации. Что мне нельзя отвлекаться и надо соблюдать дедлайны, что, в конце концов, сколько можно?

Но ехидный басок из-за стены на мою вежливость отвечал с подростковой прямолинейностью, отправляя меня в далекое эротическое и близкое эротическое.

А на мои угрозы пожаловаться предкам радушно приглашал прямо вот сейчас позвонить. И номер телефона диктовал, гад.

А меня заедало.

Ну как же так, я – взрослая, разумная женщина, двадцати четырех лет, полностью самостоятельная, неплохо зарабатывающая, между прочим! И не могу решить ситуацию с каким-то ошалевшим от безнаказанности подростком! Да я себя уважать перестану!

Во всей этой ситуации радовало только то, что наши с Витенькой ритмы не совпадали. Он уходил на учебу рано утром и возвращался поздно вечером, примерно в девять, затем ровно два часа насиловал мои уши скрежетом металла, который он называл музыкой, и валился спать. Слава Богу, без храпа.

Я же работала полночи, затем спала до обеда, раскачивалась часам к двум, и опять работала до восьми примерно. Затем наступало блаженное время отдыха, как раз с половины девятого и до десяти, когда я просто сидела в кресле перед панорамным окном и смотрела на город. Самое мое любимое время суток, моя подзарядка. Примерно в одиннадцать я опять садилась за компьютер и работала до трех-четырех ночи.

И вот это вот мое блаженство и украл мерзкий сосед! Маленькая гадость! Хотя, судя по голосу и тяжелым шагам, совсем не маленькая. Уж точно побольше меня будет, учитывая мои полтора метра роста и телосложение дюймовочки.

Акселерация, чтоб ее. Некоторые школьники выглядят серьезными дядьками, а школьницы тетками, старше меня в два раза.

Из-за дурацкой войны с соседом сбивался мой рабочий режим, ночью трудилась неплодотворно, в глазах двоилось, цвета обманывали. И креатива никакого. А без креатива хорошему графику нельзя. Тем более моего уровня. Я же не рекламные баннеры ваяю, а сложные проекты веду. Клиенты на меня рассчитывают, потому что у меня имя. Репутация. Уровень. И в последнее время все это оказалось под угрозой из-за одного глупого недоросля.

– Слушай, ну будь ты человеком уже, – я вышла из ванной и решила еще раз попробовать договориться, – мне отдых нужен, мне потом полночи работать…

– Чего, проститутка, что ли? – подозрительно поинтересовался гаденыш, и все мои мысли о примирении тут же вымело из головы со свистом.

– Ах ты гад! Сволочь! Да я… Да я… Я участковому! В детскую комнату милиции на тебя!.. – от злости я уже не могла даже придумать, как еще можно урезонить сопляка.

– Ку-даааа? – с безмерным удивлением в голосе спросил сосед, помолчал, а затем выдал, – теть, ты там башкой ударилась что ли? Скорую вызвать? Или климакс пришел уже?

– Дрянь! – взвизгнула я, опять швырнула тарелку в стену, поморщившись от грохота.

– Лечись, тетя, – посоветовал мне голос из-за стены, и через мгновение пол и стекла в квартире вздрогнули от мощного удара басов.

Я ошеломленно постояла с открытым ртом, а затем резко собралась и выбежала на улицу. Надо было срочно проветриться и прочистить мозги от затопившей их патокой злости.

2

– Лар, ну вот что мне делать? – я уже полчаса ныла по телефону, жалуясь подруге на соседского тварюшку.

Та, надо сказать, выслушивала меня с олимпийским спокойствием и даже давала советы. Но все способы борьбы были либо уже использованы мной, либо непригодны и малоэффективны.

– Слушай, ну сходи ты к ним в гости, поговори с его матерью, в самом деле. Пусть она как-то на него воздействует.

– Да Лар, ты бы слышала ее! Она, похоже, надышаться на него не может, все Витенька и Витенька. Кудахчет вокруг него целый день, когда с дачи приезжает. Прикинь, а тут я заявляюсь с рассказом о том, какой ее сынок тварь. Думаешь, кто первая отхватит? А у меня весовая категория не та, чтоб с теткой стокилограммовой бодаться.

Я, оставив самокат на стоянке, уныло плелась по улице в сторону подъезда, тревожно прислушиваясь, ожидая, что музыка по-прежнему долбит до первого этажа. Но было тихо. И это обнадеживало. Или уснул или свалил куда-нибудь соседский гад. Хорошо бы на всю ночь.

Двигаясь в полутьме, освещаемой только фонарем у подъезда, я не сразу обратила внимание на копошение под ногами. Потом, когда меня коснулось что-то мокрое и холодное, испуганно взвизгнула от неожиданности.

Вроде благополучный район, крыс тут водиться не должно…

А это и не крыса!

Маленькое скулящее существо, тоскливо жалующееся на подлость судьбы или людей, выбросивших кроху прямо возле внутриквартальной дороги.

Я остановилась, присела на корточки.

Щенок. Маленький совсем. Меньше месяца. Непонятного бурого цвета, со слипшейся от грязи шерсткой. Такой не мог потеряться, слишком мал, чтоб гулять. Значит, второе. Выбросили. Такого маленького.

Я подняла его на руки, прикидывая вес. Примерно грамм триста, если не меньше. Укрыла дрожащее тельце своей толстовкой и понесла домой, мгновенно забыв о всех невзгодах.

Первым делом потеряшка был засунут в ванну, отмыт и накормлен печеньем с молоком. Слава Богу, есть он мог уже самостоятельно, это обнадеживало. Может, и выживет.

Я особо не умела обращаться с животными, мама не приветствовала никакой живности дома. Но какие-то базовые вещи конечно же знала. Да и Гугл в помощь. Полезла в интернет, выяснять, что надо сделать сначала.

Так. Помыть. Это сделала.

Проглистогонить. Это уже завтра.

Согреть. Я укутала животинку, оказавшуюся после мытья светло-кремовой малюсенькой кудрявой собачкой, девочкой, в плед, и уложила на подстилку возле кровати. И свалилась спать, наплевав на рабочий график и дедлайн. Слишком изнервничалась за этот вечер. Все доделаю завтра, в течение дня. Надо только встать пораньше.

Утром, глядя красными от недосыпа глазами на веселый комок шерсти, прыгающий по моим диванным подушкам, я начала понимать маму, запрещавшую мне приносить домой животных.

За ночь я если поспала, то уже к утру и некрепко.

Собачонка, не переставая, скулила, плача так жалобно, что буквально сердце разрывалось. Наконец я не выдержала, взяла ее в постель, устроила под бок. И псинка, обрадовавшись, начала исследовать новую территорию, ползая по мне, как по водяному матрасу, возбужденно сопя и тыча мокрым холодным носиком в самые неожиданные места. В итоге она уткнулась мне в ямочку между ключицей и шеей, посопела и наконец-то затихла.

А я несколько часов лежала неподвижно, слушая тихое дыхание и страдая от острых коготков на лапках, периодически упирающихся в меня.

В отличие от меня, собачка, похоже, выспалась очень даже хорошо. И теперь активно крутилась по квартире, осматривая свое новое жилье.

А я задумчиво и сонно наблюдала за ее перемещениями, размышляя, что делать дальше. Просто оставить в квартире? Страшно. Мало ли чего натворит, даже такая маленькая. Да и с ней всякое может случиться…

Так!

Несмотря на сонливость, среагровала я вовремя и усадила начавшую крутиться на одном месте собачку на специальную медицинскую пеленку, непонятно, как оказавшуюся у меня в аптечке.

Собака все поняла правильно.

А я порадовалась, что хоть эта задача на время отпадает. При мысли, что мне придется еще и приучать ее к туалету, становилось уныло. Может, сдать ее куда-нибудь? Но сама эта идея показалась ужасной. А вдруг, ее опять выкинут? А я не узнаю даже, не помогу… Нет уж. Как там у Сент-Экзюпери? Мы в ответе за тех, кого приручили? Вот-вот.

– Как же тебя назвать? – задумалась я вслух, наблюдая за цокающей по полу коготками псинкой. – Была бы ты мальчиком, назвала бы Шариком. Очень уж ты похожа на шарик. Круглая и пушистая. Но ты девочка. Значит, Бусинка. Тоже круглая и катается. Бусинка! Буся! Буся!

На удивление, собачка тут же подбежала ко мне и уткнулась носиком в ногу. Смешная. А на душе так приятно стало, тепло. И настроение поднялось. Я пошла делать какао и, пользуясь внезапно высвободившимся из-за раннего подъема временем, сидеть в любимом кресле и смотреть на город.

Я мерно покачивалась, прихлебывая какао, Бусинка попросилась ко мне на колени, умостилась, положив мордочку так, чтоб тоже смотреть на улицу.

Город просыпался, а я, пожалуй, впервые с момента въезда в эту квартиру, наблюдала здесь рассвет. И, глядя на розовые в утреннем солнце башни новостроек, поняла, что многое упускала, оказывается. Потому что присутствовать при пробуждении дня тоже было невероятно захватывающе. Смотреть, как плавно перетекают краски из красного в розовый, затем в светло-розовый, затем все оттенки сирени и лазури, с вкраплениями желтого, и все это богатство отражается в стеклах просыпающихся домов. Завораживающе!

Буся подняла ко мне мягкую мордочку, полностью соглашаясь с моим восторгом. Я опустила руку, погладила шелковистые кудряшки и буквально отключилась от всего мира. На душе было легко, спокойно и невероятно умиротворенно. Хотелось… Хотелось сделать что-то, серьезное, важное, но почему-то откладываемое именно до такого вот состояния души. Я поднялась, переложила сладко зевнувшую Бусю на сиденье кресла, и взяла планшет, открывая папку на рабочем столе, которую не решалась трогать с самого переезда.

Моя Кошка, моя независимая, свободолюбивая красотка, работа над которой застопорилась с некоторых пор, посмотрела на меня с экрана в упор. Могу поклясться, что она улыбалась! Ждала меня!

Словно говорила: " Ну привет! Ты вспомнила обо мне наконец-то? "

Я, не удержавшись, провела пальцами по экрану, завороженная тягучим глубоким взглядом.

Ты пришла ко мне, Кошка, заворожила и заставила рисовать тебя до черноты в глазах. А потом я поняла, что это не в глазах у меня чернота, а в рисунках. И моя Кошка сливалась с этим мраком, пряталась в нем, не желая выходить на свет.

Я убрала эти работы с глаз долой, но вот думала о них постоянно.

И сегодня, наконец, поняла, что было не так в моих рисунках! Рассвет, облизывающий башни домов длинным розовым языком, помог осознать.

Ведь Кошка гуляет не только в темноте. Я представила изящный силуэт на фоне ярких сочных красок рассвета, и задрожала в предвкушении. Да, теперь я знаю, как это сделаю!

Я работала до обеда, как одержимая, не отрываясь от планшета. И Кошка, моя свободолюбивая личность, получалась именно такой, какой я и хотела ее видеть.

После небольшого перекуса я на тех же эмоциях быстро расправилась с горящим заказом и начала собираться в офис.

Долго думала, что делать с Бусей. Решила все же оставить дома, потому что графики – народ, конечно, креативный, но на первую встречу с заказчиками заявляться с собакой… Перебор, пожалуй.

Еще одним преимуществом моего нового жилья была его близость от метро и нынешнего места работы. Удобно добираться на самокате.

Правда, встретившись с ледяным презрительным взглядом заказчика, мгновенно оценившим мой слегка запыхавшийся внешний вид, веселый принт на футболке, свободные джинсы и легкомысленные светлые кудряшки в небрежном пучке, я подумала, что зря не взяла Бусю. Она никак бы не смогла еще больше уронить мой имидж серьезного профессионала в его глазах.

Но, как говорится, и не с таким справлялись, а мой пушистый и легкий образ вообще не соответствовал жесткому и независимому содержанию. В чем заказчик, красивый, холеный мужчина, с повадками альфа-самца, смог убедиться буквально через пару минут, когда я приступила к сбору информации. А так как в свое время я неплохо покрутилась в продажах, то вопросы правильные задавать умела.

Да и с заказчиками лучше именно так, пожестче и поконкретнее. А то неприятные сюрпризы могут потом обнаружиться, в процессе работы. Недопонимания всякие. Которые выльются в неоплату работы. Плавали, знаем. Поэтому на берегу все выясняем, на берегу.

Мой непосредственный руководитель, Антон, прекрасно зная мою бульдожью хватку, легко устранился от переговоров, наслаждаясь зрелищем.

А заказчик, Вадим Петрович, оказался на удивление вменяемым человеком. По крайней мере, уже через пять минут перестал удивленно таращить глаза на каждое мое предложение, и только иногда на Антона оглядывался, словно подвоха ждал.

Я чувствовала, что все идет, как надо, поэтому быстренько завернула к подписанию договора, раз уж основные пункты всем ясны, и скромненько свалила, оставив начальника и заказчика вдвоем. По сумме это уж пусть Антон дотягивает, я свое получу в любом случае.

На улице я с удовольствием вдохнула летний теплый вечер, погуглила ближайший зоомагазин. Печенье с молоком, это, конечно, прикольно, но собаку надо нормально кормить, а еще и проглистогонить. Раз уж она в мою кровать нацелилась. Да и прививки не помешают. И выяснить бы, что за порода. Пушистая, кудрявая, светлая, прямо как я. И мордочка умилительная. Как такую Бусю у какой-то твари рука поднялась выбросить…

– Екатерина, вас подвезти?

Задумавшись, я не заметила, как подошел заказчик, и вздрогнула.

– Нет, спасибо, мне еще по делам надо.

– Я подвезу вас, куда скажете. – Вадим Петрович улыбнулся, показав отличные белые зубы. Весь его вид, уверенный и вальяжный, говорил о том, что в положительном ответе он не сомневается. Даже жаль разочаровывать.

– Спасибо! Но мне, в самом деле, надо по делам, не хочу вас утруждать.

– Садитесь, у меня есть свободное время.

Ого! Меня довольно крепко и настойчиво прихватили за локоток и подвели к хорошему седану представительского класса.

Я, немного оторопев от бесцеремонности, сначала вырвала локоть и хотела отступить на шаг назад, но потом подумала, что не стоит. Хочет заказчик помочь, пусть помогает. Это точно ни к чему не обязывает.

Убрав самокат в багажник, Вадим Петрович (Ну что вы, Катерина, просто Вадим, и можно на ты) усадил меня на пассажирское спереди, сам уселся за руль.

Я чувствовала себя немного неловко, не зная, о чем говорить. По работе мы уже все выяснили. Место, куда меня надо отвезти, я сказала. О погоде глупо.

После третьей моей благодарности за помощь у Вадима Петровича (Вадима, Катерина, я же просил тебя!) задергалось веко.

– Зачем тебе в зоомагазин? Кошка?

– Нет, собака.

– Странно. Я почему-то думал, что у тебя кошка. Тебе бы подошло.

– Почему?

– По характеру. Кошки – они такие, внешне милые и пушистые, а коготки жесткие и острые.

Я помолчала, не зная, как воспринимать. Комплимент? Оскорбление?

А не плевать ли? Тем более, что уже приехали.

– Спасибо большое, что подвезли!

– Я подожду вас.

И даже без вопросительной интонации? Очень уверенный в себе мужчина. Ну пусть ждет.

В магазине я, никуда не торопясь и советуясь с консультантом, купила все необходимое для моей Буси, в глубине души желая, чтоб Вадим Петрович уехал, не дождавшись.

Но нет, машина стояла на прежнем месте, водитель галантно отобрал у меня покупки и загрузил в багажник. Настойчивый. Ну, зато на такси сэкономлю.

У подъезда, помогая мне выгрузить из багажника Бусины подарки и самокат, Вадим Петрович, наконец, обозначил цель своего внимания ко мне.

– Катерина, я бы хотел встретиться с тобой еще раз. Может, вечером поужинаем где-нибудь?

Ага, альфа-самцовость на полную, ладошку мою в руке своей придержал. Тембр голоса низкий, очаровывающий. Ну все, по законам жанра, я должна растечься и сползти прямо под ноги в дорогущих имиджевых кроссовках. Смешно-то как, Господи! И что со мной не так?

– Вадим Петрович. Я понимаю ваши намерения, и мне очень приятно, что я… – Так, не передавливать, не обижать. Тебе с ним еще работать, а ему тебе еще деньги платить. – Но у меня четкое правило: не встречаться с заказчиками и не смешивать работу и удовольствие.

И добавила, пока Вадим Петрович открывал рот, чтоб обескуражить меня контрударом:

– И второе правило – не встречаться с женатыми мужчинами.

Красноречивый взгляд на след от кольца на безымянном. Ну как дети, ей Богу!

Так, а теперь легко попрощаться, улыбнуться и свалить на свою крышу, к своей собаке и своей, так удачно получившейся и зовущей меня к себе, кошке, которая гуляет сама по себе. Прямо, как я.

Дома, оценив масштаб разрухи, нанесенной одим маленьким, невероятно милым существом всего за три часа моего отсутствия, я начала понимать тех, кто избавился от Буси. Хотя, вру. Такого я никогда не пойму. Но душу, конечно, отвела, убирая последствия разгрома.

– Ты чего там орешь, теть? – ехидно спросили из-за стены. – Мужик не удовлетворил? Не в настроении? А надо таблетки потому что начинать пить.

– Какие? – только и смогла выдавить я, потому что горло от гнева перехватило. Гад какой! Неужели видел, значит, как меня Вадим Петрович подвез и выгружал, и выводы свои мерзкие сделал! И откуда он, интересно, знает, как я выгляжу? Я-то его физиономию поганую и не знаю еще! И хорошо, что не знаю!

– От климакса, конечно! – и довольно заржал.

Я подпрыгнула на месте, закипев, как чайник, взгляд заметался по квартире, останавливаясь на все той же многострадальной железной тарелке.

И да, грохот получился шикарный.

– Сопляк!

А вот мой визг на ультразвуке вышел настолько некрасивым, что я сама чуть уши не зажала.

– Тетя! Лечись! – по слогам наставительно произнес соседский гад, и показательно врубил музыку. На этот раз меня побаловали Раммштайном. Это был отдельный вид пытки, потому что я знала немецкий язык. И неплохо. И очень, просто очень пожалела об этом!

Буся подпрыгнула и внезапно завыла, подпевая солисту. Вполне себе мерзко. Я посмотрела на предательницу, покачала головой и ушла в ванну. Мыться и приводить нервы в порядок. И придумывать способы мести. Потому что оставлять это просто так уже было невозможно. Ну ладно я, но ведь гаденыш и собаке моей музыкальный слух испортит!

Когда я вышла из ванной, музыка уже не грохотала, Буся лежала на диване, с наслаждением догрызая мой любимый носок с пушистыми помпонами, а соседский гад говорил по телефону. Похоже, еду заказывал.

– А чего, номер не определился? – пробасил он, – сейчас… Восемь, девять, три…

Я кинулась к телефону, вбивая отчетливо диктуемые цифры.

Месть! Месть! Месть!!!

Затем потратила час, занимаясь осуществлением своих грандиозных планов.

С девяти до одиннадцати прослушала привычный микс из самых мерзко звучащих групп, что смог найти гаденыш. И даже с улыбкой на губах. И затычками в ушах, не сильно помогавшими, но хоть немного сбивавшими накал лязганья металла. Буся, после первого своего выступления, почему-то больше не солировала. Все же не потеряны ориентиры у собаки. А прошлый срыв запишем на дикую самцовую привлекательность солиста Раммштайн. Может, она как-то через этот низкий утробных хрип, который у него вместо голоса, передается? А Буся все же девочка, хоть и собачья.

3

А уже с самого утра я получала огромное удовольствие, слушая постоянные звонки и разраженные вопли соседа, что он не делает ремонт, не продает котят породы сфинкс, не ищет женщину строго от сорока лет, пухлого телосложения, не оказывает интимные услуги на дому. И массаж простаты тоже не делает!!!

Конечно, это подло, но Господи, до чего классно! Хоть какая-то компенсация за мои мучения!

Я давилась смехом в подушку, вытирая слезы и нацеловывая Бусину удивленную мордашку. Вдоволь наслушавшись, как соседский гад отбивается от телефонных маньяков, я вспомнила о делах насущных, и повезла Бусю в ветклинику делать прививки. На обратном пути зарулила к подружке, недавно съехавшеся со своим парнем. Лара давно звала, но я со всеми этими ремонтами, переездами, работой и затяжной войной с соседом никак не могла вырваться.

Наумилявшись на Бусю и квалифицировав ее, как той-пуделя, Лара начала интересоваться моей личной жизнью в логичном желании человека, уже устроенного, помочь с тем же самым счастьем подруге. Я вяло отбивалась, не желая грубить. Лару я знала со школы, дружили мы крепко и любили друг друга, как сестры. Поэтому к бесцеремонности ее я привыкла за столько лет.

Перевела разговор на основную свою печаль – соседского гаденыша. Поржав над удавшейся местью, Лара задала неожиданный вопрос:

– А сколько ему лет-то?

– Восемнадцать исполнилось, похоже, – пожала я плечами, – слышала, как родители его говорили, что надо мальчику на восемнадцатилетие подарок придумать.

– Надо же! В институте учится, наверно. И такой говнюк.

– Учится. Каждый день ходит, урода кусок. И возвращается вечером. И сразу музыку свою проклятую врубает. – Пожаловалась я уныло.

– А как это он летом учится? – удивилась Лара.

– Не знаю… – Я задумалась. – Может, какие-нибудь занятия подготовительные?

– А ты его видела вообще?

– Нет! И не горю желанием. А то не сдержусь и прибью. Еще и посадят из-за такого урода.

– Коть, – опять свернула на наезженную трассу Лара, – вот видишь, как плохо одной? А был бы мужик у тебя, поговорил бы с ним по-мужски.

И, наблюдая мое скривленное лицо, смилостивилась, отставая:

– Давай я Лелику скажу. Он решит.

Лелик у нее всю жизнь занимался гиревым спортом, в совокупности различными видами единоборств, и в недавнем прошлом был постоянным участником подпольных боев без правил. В том, что он мог решить вопрос, я не сомневалась. Но опасалась опять же, что перестарается, и тогда в тюрьму въедем вместе. Он, как исполнитель, а я, как заказчик.

Нет уж. Буду своими силами справляться.

После Лары я прошлась по магазинам, вызывая у всех встречных веселые улыбки маленькой задорной мордяшкой Буси, выглядывающей из кармана легкого летнего кардигана.

Потом прогулялась в парке, посидела на зеленой травке, умиляясь на пушистый светло-кремовый комочек, с энтузиазмом катающийся вокруг меня.

Столько положительных эмоций я не получала уже очень давно. Последний раз, когда диплом получала. С отличием.

Лениво покусывая травинку, я думала о том, что в моем свободном графике работы есть множество положительных моментов. И почему я раньше вот так вот днем не выходила на прогулку? Столько всего упускала, оказывается. Так что маленькая Буся своим появлением открыла еще одну прекрасную сторону жизни.

Явившись домой уже вечером, я сразу получила дополнительный огромный позитивный вброс адреналина от охрипшего и усталого голоса за стеной, доказывающего, что номер неверный, и никакого отношения к вязке котов породы мейкун он не имеет.

Какой чудесный день!

Не сдержавшись, захихикала в голос и испуганно зажала рот ладошкой.

Стена замолчала, а потом спросила подозрительно:

– Тетя, а это не твоих ли рук дело?

Тут меня все же прорвало диким хохотом, и я повалилась на диван, под трехэтажный мат придурка, расписывающего в красках, что он со мною сделает, если я ему в руки попадусь, и взволнованный лай Буси, решившей, что со мной плохо.

Но со мной было хорошо, просто отлично. Ровно до тех пор, пока пол квартиры опять не сотрясло от диких басов. И это было вообще без музыки, просто дикий вой на одной металлической ноте, до того пронзительный, что Буся, взвизгнув, спряталась под диван.

Я сразу же разозлилась на гадского соседа. Посмел мне собаку нервировать! Она-то в чем виновата?

Я приветливо постучала металлической тарелкой о стену, звук чуть приглушили. О, может, готовы к переговорам?

– Слушай, ты, – вежливо начала я, помня, что приветствие и установление контакта – это уже половина сделки, – давай все же поговорим, а?

– О чем, теть? – голос бухтел прямо над ухом, я даже отскочила на шаг. Офигеть, совершенно картонная стена! Как я этой тарелкой металлической ее еще насквозь не пробила?

– Давай находить какие-то точки соприкосновения что ли… Часы, когда твое увлечение музыкой будет наименее травматично для меня.

– Да я же не виноват, что ты гуляешь всю ночь, а потом спишь до обеда? – возмутился сосед, – я устаю, должен же когда-то отдыхать?

– А я? – Нет, ну надо же, гад какой! Он, то есть, отдыхает, а я тут на стену лезу! – Я должна отдыхать? И я работаю ночью, сколько тебе говорить?

– Ага, – ехидно хмыкнула стена, – точки соприкосновения ищешь!

– Тварь!!!

– Климактеричка!

Металлический звяк тарелки и мощный удар басов в ответ.

Переговоры зашли в тупик.

4

Утром я опять вскочила ни свет ни заря, потому что Буся устала спать. И потребовала еды и внимания. Да, похоже, владельцам собак тяжело приходится…

Раз уж поспать не удалось, я налила какао, встретила рассвет, полюбовавшись невероятными переливами солнечных лучей в перьевых облаках у горизонта, словила отчего-то невозможный заряд бодрости и решила пойти на пробежку. Ну а что, надо же когда-то начинать? А то поправилась, работая дома. Уже сороковой размер не налезает.

Я отыскала старые треники и кроссовки, завязала волосы в пучок, укоризненно посмотрела на Бусю, выполнившую свою миссию по побудке меня и увалившуюся досыпать на освобожденную кровать, и вышла из квартиры.

Настроение было потрясающим, приподнятым и даже где-то лирическим. Ровно до того момента, пока взгляд не уперся в намалеванную жирной зеленой краской надпись у моей двери:

" Катя – овца! "

Я встала, как вкопанная, не веря глазам своим. Потом потерла пальцем уже успевшую подсохнуть краску. Акрил, похоже. Фиг сведешь.

И так разозлилась, что чуть не набросилась на соседскую дверь с кулаками. Сомнений, кто накалялкал эту мерзость, у меня не было. И имя мое знает, скот!!!