Вариант «И» Михайлов Владимир
– «Мы» не участвуем: партия не может пользоваться активной помощью из-за границы. Но отдельные лица… я бы сказал, следим весьма сочувственно. Не забудь: многие из нас восстановили гражданство, отмененное нацистами.
Он говорил, а я слушал и верил ему ровно на одну треть. На треть – в том смысле, что он показывал мне именно такую часть того, что было у него на уме, две же трети тщательно скрывал; однако у меня были кое-какие догадки по поводу того, что именно он утаивает.
– А ты не боишься, что ваше открытое сочувствие скорее повредит делу, чем способствует избранию претендента?
– Наше сочувствие не афишируется. Никоим образом. Но, кроме прочего, я и об этом должен переговорить с шейхом.
– Так, так, – проговорил я задумчиво, мысленно расставляя на доске возникшую позицию и пытаясь наскоро просчитать варианты. – Конечно, если учесть, что с шейхом прибыли финансисты, которые могут оказаться весьма заинтересованными в деятельности нескольких банков, не столь давно возникших в твоей стране… Тех, что занимаются перекачкой нефтяных денег в Россию. Просто удивительно, как это вы перехватили такую кормушку, вот что заслуживает восхищения.
– Об этом мне ничего не известно, – прервал он меня чуть быстрее, чем следовало бы. Но и эта поспешность могла оказаться игрой – и не самой бездарной.
– Разве я сказал, что тебе что-то ведомо? Нет, ни слова.
– Надеюсь, ты не откажешься от своего обещания? – спросил он с подозрением.
– По-моему, пока я еще никому ничего не обещал, – осадил его я.
– Так пообещай, что тебе мешает?
Пока он высказывал эту глубокую мысль, я уже успел решить.
– Изя, мальчик, – сказал я ласково. – Или ты сейчас же начнешь говорить по делу, или – клянусь истинностью Книги – мы с тобой прервем отношения навсегда. Ты имеешь понятие, сколько стоит минута моего времени в Москве?
Он глубоко вздохнул. И наконец отважился.
– Ну мне не хотелось бы говорить…
– Что тебе хочется, чего не хочется – твое личное дело. Но если ты реально представляешь, о чем просишь…
Он снова вздохнул – словно его принудили отдать последнее.
– Ну, ладно… Но – строго конфиденциально, сам понимаешь.
– Мог бы и не говорить.
– Ты слышал о проекте «Иудея»?
Я каким-то образом оказался в курсе. Речь шла о практически бессрочной аренде некоторых ближневосточных территорий; в основном речь шла о сирийских землях – потому что даже ближайшим ее соседям и союзникам становилось уже не под силу справиться с сирийским реваншизмом, который очень не нравился остальному миру, потому что был чреват войной. Поэтому уже некоторое время назад пошли кулуарные разговоры о том, что великая держава намерена повторить в Сирии свой иракский вариант, поскольку Сирия и заняла политическую нишу, в начале века не по доброй воле оставленную тогдашней багдадской головкой. Но арабский, и шире исламский мир не хотел нового вмешательства из-за океана, поскольку квоту допустимого Штаты уже исчерпали. И возникло мнение – уменьшить пыл реваншистов своими силами, для чего изъять из-под сирийской юрисдикции часть ее территории; на этих-то землях заинтересованные люди собирались создать второе историческое государство – Иудею, которое вместе с Израилем составило бы федерацию. После долгих и трудных усилий «тихой дипломатии» в принципе удалось договориться; однако вопрос о стоимости аренды все еще не нашел разрешения. Шейх был одним из людей, чье слово в этих переговорах могло иметь значительный вес. Что ж, не исключено, что Изе было нужно от арабского вельможи именно это, а не то, что меня занимало куда больше. Он явно наталкивал меня на эту версию и, следовательно, старался отдалить от другой, намного более важной. Ну, пусть будет так: сделаем, что называется, поклевку.
– Хочешь с ним поторговаться?
Изя склонил голову набок и поднял плечи.
– Коммерция есть коммерция – даже и в политике.
– У тебя есть, чем его заинтересовать? Шейх – человек восточный, не любит зряшных разговоров.
Изя ухмыльнулся:
– С пустыми руками в гости не ходим.
– Хорошо, – пообещал я. – Попробую. За результат не ручаюсь.
– И еще бью челом…
– Аппетит приходит во время еды?
– Отнюдь. Это тоже домашняя заготовка. Вопрос аренды, как тебе ясно, имеет много аспектов. Одно дело – решение на верхах, другое – отношение населения, духовенства, главным образом низшего. Мнение России сыграет большую роль. С кем надо увидеться, чтобы обговорить этот вопрос, и как с ним увидеться? Ты понимаешь: речь идет не о фигурах над ширмой, а о тех, кто скрыт за нею. Вот такая встреча мне нужна. Россия при этом только выиграет. Естественно, и ты обижен не будешь.
Это я и так знал. Даром работают только любители, а я к ним не относился. Я, конечно, понимал, что он не собирается предложить мне деньги: игра велась по правилу «Услуга за услугу». А услуги мне могли понадобиться – в том числе и с его стороны, вернее – со стороны тех, кого он сейчас представлял. На самом деле, а не по легенде, которую он пытался развесить на моих ушах красивыми фестонами. Если, разумеется, услуги не понадобятся мне именно против него самого.
– Это будет, пожалуй, потруднее, чем с шейхом. Хотя если бы ты действительно увиделся с Акимовым, он наверняка смог бы дать тебе дельный совет.
– Прекрасно. Вот и устрой мне встречу с ним.
– Ну… – Я поставил на стол чашку с остатками кофе и поднял брови так высоко, как только мог. – Что я, фокусник, по-твоему?
– Я понимаю. Но у тебя, как правило, все получается…
Я медленно допил кофе. Потом, вздохнув, проговорил:
– Будем надеяться. Где тебя найти?
Он вытащил из кармана несколько визитных карточек, выбрал одну и протянул мне. Я прочитал, усмехнулся и спрятал ее. Судя по ней, он тоже, как и Северин, занимался продажей всяких процессоров и всего такого прочего. Ну, пусть так.
– Надеюсь, что тебя действительно можно будет там обнаружить.
– Буду ждать звонка, – сказал он. – А здесь неплохо готовят. Спасибо, что навел на хорошее местечко.
– Поесть на Руси всегда любили, – сказал я. – Ну что же, дрогнули и пошли?
И в самом деле, времени у меня почти не оставалось. Я подозвал обера. Изя запротестовал: он хотел заплатить сам, я не стал ему препятствовать: пусть совершенствуется в современном российском быте. Пока он отсчитывал деньги, я сказал так, чтобы он понял: его слова я принял всерьез.
– Ладно, положусь на твое обещание.
Он только кивнул.
Мы помолчали.
– Хорошо, – сказал я наконец. – Подъезжай к посольству – устрою так, что ты пройдешь. А к тому времени, может быть, сумею разузнать и относительно второй встречи. Так что не придется тебе прислушиваться к телефону в кармане.
– Спасибо.
– Теперь мне пора. А ты чем займешься?
Он пожал плечами.
– Побездельничаю, пошляюсь по Москве. Ну, еще, может быть, попытаюсь найти и других старых дружков. Вот как тебя нашел.
– И кого еще собираешься?
– Северин, как ты знаешь, в стеснении. Кого еще? Хотел Ольгу найти; Ольгу-то помнишь?
Я уже начал было подниматься, но при этих словах раздумал.
– Нашел?
Он кивнул:
– Только что от нее.
– Ну что она, на твой взгляд?
Липсис глянул на меня одним глазом, как птица.
– Приказано с тобой на эту тему не беседовать.
– Ты что, сказал ей, что собираешься ко мне?
Он привычно развел руками:
– Случайно выскочило. Да и потом… это же не совсекретная информация, надеюсь? Прости, но у меня такое впечатление, что она не очень-то хочет тебя видеть.
Такого поворота я не ожидал. И почувствовал, как наливаюсь адреналином по самую горловину.
– Вот еще новости! Отчего?..
– Не знаю, не знаю. Так показалось – вот и все.
– Слушай, – сказал я, – а дочку ее ты там видал? Ей сейчас – да, лет двадцать пять, пожалуй. С ней не разговаривал?
Он пожал плечами.
– А зачем? С дочкой у меня общих воспоминаний нет.
– Да, – сказал я после паузы. – В этом ты прав, конечно. А как старик? Все по-старому топорщится?
Изя негромко присвистнул:
– Эка! Старик – на Востряковском уже сколько времени. Номера не помню, но визуально могу найти. Если хочешь, конечно.
Я только помотал головой.
– И верно, – согласился он. – К чему? Архив его, как ты понимаешь, в гроб с ним не положили, теперь вот Ольга никак не придумает, что ей с этими бумагами делать.
Я пожал плечами. Разговаривать на эту тему мне не хотелось.
– Ладно, мне пора. Твои координаты ты мне дал, мои тебе известны. Так что не забывай.
– О’кей, – согласился он.
– Так здесь сейчас не модно, – предостерег я его. – Россия сейчас к Западу повернулась тем местом, что пониже спины.
– Что же говорят взамен?
– Иншалла, – ответил я весело.
Хотя мне было не до веселья. По чисто личным причинам, неожиданно выплывшим на первый план так некстати. Ольга, значит, со мною общаться не желает. Узнаю ее милый характер, взбрыки и курбеты. А ведь именно для того, чтобы она не ускользнула от встречи, я попросил москвичей нагрузить ее поручением, о котором уже упоминал; само по себе пустяковое, оно должно было показаться ей значительным и романтическим – целиком в ее стиле. Однако все ухищрения пропали зря. Канули в бескрайнюю пустоту. А я-то надеялся перехитрить судьбу.
Впрочем, сказано в Книге, суре четырнадцатой, называемой «Ибрахим»: «Господи наш! Ты знаешь, что мы скрываем и что обнаруживаем. Не скроется от Аллаха ничто на земле и в небесах».
Вот и я так думаю.
6
По пути в гостиницу я чувствовал, что свирепею все более и более. И причиной тому были, конечно же, Ольгины финты.
Шагая, я не нашел ничего более уместного, как предаться воспоминаниям из области личной истории, которая чаще всего совершенно не совпадает с историей страны, да и всего мира тоже.
В свое время – от двадцати с лишним до тридцати лет тому назад – вся наша компания прекрасно знала, что я к Ольге, как тогда говорили, весьма неровно дышал, и ни от кого не скрывал этого просто потому, что не в силах был бы утаить, даже будь у меня такое желание или надобность. Их не было – в тогдашнем счастливом возрасте ни у кого из нас не возникла еще необходимость что-то скрывать, умалчивать, вести свою игру. Я был влюблен и был настойчив – чтобы не сказать упрям, – и в конце концов получилось вроде бы по-моему, но только вроде бы. Потому что когда нас уже собирались поздравлять, Ольга и в самом деле вышла замуж, но только не за меня. Теперь-то я уверен, что поступила она совершенно правильно, уже тогда поняв меня гораздо глубже, чем был в состоянии я сам; она вышла за моего постоянного соперника Костю Мухина, и это было еще одной причиной моего отъезда на Запад, хотя, разумеется, не главной и не единственной, а именно еще одной. Через год (информация к эмигрантам поступает исчерпывающая и без задержек, так что я узнавал обо всех событиях почти одновременно с их совершением) они разошлись, но за это время Ольга успела родить дочку. Общественное мнение полагало, что отцом ребенка был законный Толик. Однако у меня имелись кое-какие основания полагать, что девочка была плотью от плоти моей. После их развода я ожидал хоть какого-то сигнала с ее стороны; она же, как я понял слишком поздно, ждала того же от меня: гордости у каждого из нас было куда больше, чем здравого смысла. Когда я наконец спохватился, поезд успел уйти далеко: я понял, что у меня, собственно, осталась только память, а других чувств больше не было. Наверное, и там происходило то же. Поэтому единственным, что я тогда сделал, было – сообщить Ольге о моем желании участвовать в судьбе ребенка. Я дважды передавал это через людей и не получал ответа. На третий раз узнал ее телефон (Ольга почему-то часто меняла жилье, и все по нисходящей, и из гордой родительской квартиры на Кутузовском в конечном итоге финишировала, по слухам, где-то совсем уже на окраине; я слишком поздно сообразил, что у нее просто не хватало денег на жизнь – прошли времена, когда жилье в России ничего не стоило даже по сравнению с тогдашними заработками. Окраина, однако, оказалась с телефоном), перед самым выездом в Москву, успев уже договориться со здешним людом, я собрался с духом и позвонил сам. Весьма холодным тоном мне было сказано, что к Наталье (так звали девочку) я никакого отношения не имею, так что просят не беспокоиться. Я не поверил, но доказать ничего не мог, к тому же у меня закрутились разные дела и совершенно не осталось свободного времени, чтобы заниматься уточнением своей биографии. Таким вот образом все и закончилось – как будто. А встреча на вокзале должна была состояться вроде бы уже не по моей инициативе. Я знал, что если ей предложат оказать услугу известной службе, в которой весь свой век пахал ее отец, то она вряд ли откажется: старик на нее крепенько нажал бы, он был патриотом своего дела. Оказалось, что он нажать уже не мог, но она согласилась: возможно, из уважения к его памяти. Но не пришла.
Однако сейчас, оказавшись здесь и зная ее координаты, я все же всерьез вознамерился – это было у меня накрепко ввязано в планы – поговорить с Ольгой начистоту и докопаться до истины, как бы упрямица ни выкручивалась. Никак не могу отнести себя к чадолюбивым родителям – скорее наоборот, – и если бы ребенок был парнем, я и не стал бы особенно волноваться: мужик должен пробиваться в жизни сам, я всегда так считал и сейчас тоже; он не имеет права быть у кого-то в долгу. Но с женщинами дело другое, не люблю деловых и энергичных дам – они, по моему убеждению, предают идею женственности, что может привести к вымиранию человека как биологического вида, разве что прибегнут к искусственному осеменению. Мир женщины, особенно молодой, наполнен опасностями куда больше, чем мир мужчины – ее сверстника, и потому женщина нуждается в помощи, и нечего тут коловращать задницей, изображая независимость. Именно это я и намеревался сказать Ольге и употребить для Натальиного блага некоторую сумму из тех денег, с которыми мне предстояло здесь и сейчас свести тесное знакомство.
Такие вот были у меня планы. Однако не зря сказано в суре шестьдесят седьмой, «Власть»: «Знание у Аллаха». И поговорить с Ольгой мне пока что не удалось.
Но это вовсе не означало, что даже в случае если Ольга по какой-то своей прихоти заблокируется наглухо, мне нельзя будет встретиться с Натальей и предложить ей напрямую то, что собирался передать через посредника. Быть может, так даже лучше. Найти ее вряд ли потребует большого труда: все-таки определенный порядок существует и в Москве, хотя в основе великого города изначально лежит хаос.
Так или иначе – еще не пришла пора вешать ружье на стену. Еще не заржавело столь мощное оружие современности, как телефон.
На этот раз мне ответили, притом так быстро, что можно было подумать – моего звонка ждали. Ждала Ольга, поскольку именно ее голос (со скидкой на качество телефонной линии и аппарата) прозвучал в трубке.
Услышав ее вечное протяжное, с придыханием «Алло-у?», я ощутил, как заколотилось сердце, но у меня было заранее решено, что разговаривать буду предельно спокойно и доброжелательно. Насколько это вообще для меня возможно. Поздоровался крайне вежливо, хотя не скажу, что очень нежно. И тут же слегка упрекнул:
– Ты что, больше не ходишь на свидания? Я ждал, ждал…
Кажется, она ожидала каких-то других слов. Во всяком случае, немножко запнулась, прежде чем ответить:
– Разве тебя не предупредили?
– Вот новости. Кто и о чем должен был предупредить?
– Ну… те, кто просил меня прийти на вокзал.
– М-м… А что?
– Да собственно, ничего. Просто они позвонили и сказали, что надобность в моем участии отпала.
Я получил новый повод для размышлений. Но сейчас было не до них.
– Понятно, – сказал я, чтобы не прерывать разговора. – Тебе позвонили, и потому ты не пришла.
Ольга как-то нерешительно кашлянула.
– Нет. Я все-таки пришла. И хотела даже подойти к тебе.
Я рассердился.
– Какого же черта… Прости. Почему же ты не подошла?
– Потому что… Там был человек, которого мне очень не хотелось видеть – и еще меньше хотелось, чтобы он увидел меня. Вот я и прошла мимо.
– Что за… Прошла – и я тебя не заметил?
После паузы последовало:
– Я не старалась, чтобы ты меня заметил – по той же причине.
Я решил, что об этом достаточно.
– Ну, хорошо. Липсис передал мне, что ты не хочешь меня видеть. Почему?
– Неправда. Я этого не говорила. Сказала только, что не хочу, чтобы он разговаривал с тобой обо мне. Может быть, он не совсем правильно понял.
– А почему это о тебе и поговорить нельзя? Неужели же мы…
– Не желаю, – ответила она резко. – Но встретиться с тобой я хочу. Не потому, что меня просили, и не потому, что… Но мне нужно с тобой поговорить. По делу.
– Я слушаю.
– Не телефонное. Но в общем… Понимаешь, от папы осталось… Ты знаешь, что папа умер?
– Узнал только сегодня. Прими мои соболезнования. Я очень уважал его.
– Так вот, от него осталась масса бумаг. Возможно, они представляют интерес. Мне одной трудно разобраться. И вот я хотела бы, чтобы ты помог – если найдешь время, конечно.
– Да уж постараюсь. Скажи, а этими бумагами никто не интересовался?
– Ну, как же. Очень интересовались. Хотели забрать.
– И?
– Не нашли. Видишь ли, они…
– Только не говори сейчас – где. Давай встретимся на нейтральной почве, и ты скажешь мне, как я могу на них выйти.
– Без меня не найдешь. Назначай свидание. На сей раз обещаю прийти.
– Очень хорошо. Ты помнишь, где я тебе когда-то подарил паркеровскую ручку? Тонкую, черную…
Ольга ответила не сразу:
– Еще как. – Она тихо засмеялась. – Это было очень трогательно. Мне дарили вещи куда дороже, но все то было специально куплено для подарка, а ты просто вынул из кармана свою – помню, как ты ее любил.
Ну, вот. Сейчас мы оба растечемся соплями.
– Значит, помнишь. Так вот. – Я прикинул. – Сегодня я при всем желании не смогу. Завтра. То самое место.
– Ты хочешь, чтобы я пришла в…
– Стоп! Никаких названий. Именно там. Время, – я чуть подумал, – от двенадцати дня до половины первого. Устраивает?
– Вообще-то мне надо бы возразить – хотя бы из принципа. Но я согласна.
– И ради Бога: с собой – ничего. Ни листочка. Приходи налегке.
– Тоже согласна. Видишь, какой я стала сговорчивой?
– Это меня только радует. Но все же, почему мы не могли помыть тебе косточки?
– Почему я запретила Игорю? То есть Изе: вечно я забываю. Да потому что… Хотя нет. Скажу завтра. А может быть, и говорить не понадобится.
Я с радостью пообщался бы с ней еще. Но случайно, или скорее инстинктивно глянув на «Картье», понял, что если не хочу опоздать на прием, то разговор надо заканчивать.
– Прости, мое время вышло. А поговорить надо еще об очень многом. Но придется и это тоже отложить на завтра. Еще раз – прости.
– Ладно уж, прощаю.
– Не опаздывай завтра.
– Ничего, подождешь. Тебе всегда было полезно ждать.
– Будь по-твоему. Подожду.
Но это был еще не последний звонок. Предстояло, не откладывая, сделать еще один – на сей раз исключительно по деловым соображениям. Мне очень не нравился такой способ связи, но на иное не оставалось времени. Я набрал номер. Мне ответили после четвертого гудка:
– Реан.
– Назовитесь полностью, – потребовал я. – Плохо вас слышу.
– Реанимационный Центр «Здоровье». Реф-ферент главного врача.
Слово так и произнесли: то ли с запинкой, то ли с удвоенным Ф.
– Это доктор Ффауст.
Я тоже выговорил, сильно нажимая на тот же звук.
– Узнали вас по голосу, – ответили мне.
– Хотел бы знать: есть ли для меня новости?
– Важные.
Черт! Важных новостей я, откровенно говоря, не ожидал.
– Можете изложить суть?
– Только вкратце. В программу вашего визита внесены существенные изменения. Помимо прежних договоренностей, необходимы серьезные консультации в области рентгеноскопии и торакальной хирургии.
– Так… Кому требуется помощь?
– Номеру первому.
Ничего себе уха! Да, новости – не сахар.
– Можно ознакомиться с историей болезни?
– Очень коротко. Диагноз вам должен быть понятен. Очаги воспаления пока не локализованы. Нужно серьезное обследование.
– Множественные очаги?
– Предположительно – не более трех. Традиционно.
– Понял вас. Как себя чувствует заболевший?
– Температура удовлетворительная, но на улицу в ближайшие дни не выйдет. Нужно разрешение врача.
– Я бы с удовольствием осмотрел его, но сегодня у меня очень много визитов. Боюсь, что завтра тоже не смогу: раз нужен рентген, буду готовить условия.
– Мы передадим. Может быть, направить к вам фельдшера?
– Благодарю, пока не нужно, надеюсь справиться сам. Но желательно было бы получить новый фонендоскоп: у моего помялась мембрана.
– Пришлем незамедлительно. Шприцы не нужны?
– Сегодня обойдусь.
– В случае надобности – сообщите.
– Просьба. Мне нужна полная история болезни наблюдаемого Седова, он же Липсис.
– Нет проблем. Готовы записывать?
– Конечно. После этого не кладите трубку.
Мне тут же продиктовали шифр, так что я смог, произведя с ним все необходимые преобразования по известной мне формуле, сразу же, с компьютера, давно уже ставшего непременной принадлежностью каждого гостиничного номера (начиная с трех звездочек), получить необходимую информацию. Даже при поверхностном проникновении в нее можно удивиться, почему Липсис не был приглашен на прием заблаговременно – учитывая несколько специфический характер этого протокольного мероприятия. Я тут же поспешил исправить ошибку, продолжив разговор с референтом.
– Этого больного вечером же направьте на прием к профессору Алиеву.
– Профессор примет?
– Если регистратура оформит.
– Выполним. Вы там будете?
– Непременно.
– Там получите выписку из истории болезни Первого. Для консультации.
– Хорошо. У меня все.
– Рады были слышать вас.
В этом я не усомнился бы даже без его заверения.
Хотя вообще медики не очень любят журналистов.
Так, подумал я, закончив разговор. Три очага того, что в Реане называется воспалением. Первый – понятно: команда ныне действующего Президента. От этих сверхъестественной активности ждать не приходится: ему же все равно не светит, и если не он сам, то люди его понимают: для него куда выигрышнее было бы оставить свой трон государю всея Руси, чем судорожно цепляться за остатки власти, совершенно зря напрягая службы. Совсем другими цветами заиграло бы его имя в Истории, а за этой дамой все ухаживают, хотя каждому известны ее лживость и предательский нрав. Нет, это – слабый источник. С другой стороны, с официальными службами могли уже подружиться люди Претендента Алексея, обещая в случае его победы все сохранить, а кое-что и улучшить. Так что этот источник в качестве противника сбрасывать со счетов нельзя.
Второй возможный источник, – думал я дальше, – это друзья. Не те, разумеется, с кем наш Претендент бегал в один садик, сидел за соседней партой или, скажем, тянул армейскую лямку. Такие дружки никогда не остаются на дистанции прямого выстрела, они пишут письма, изредка звонят по телефону, приглашают в гости – заранее зная, что встреча не состоится. Речь идет о тех, кто сейчас стоит рядом, подпирает Претендента в его продвижении вперед и выше. Опыт подсказывает, что у кого-то из таких друзей прежде всего заводится в головенке мысль: «Он, а почему не я?» И именно этих людей прежде всего стараются расшатать, вырвать, как ненадежный зуб из челюсти – чтобы потом, соответственно его обработав, имплантировать на место, так что с виду он покажется совсем здоровым, но когда придет пора укусить – тут и выяснится, что кусает он под другим углом.
Кто эти люди? Вероятно, их нужно искать прежде всего среди тех, кто официально и публично поддерживает Претендента, то есть в руководстве партии азороссов, чей Программный съезд начнется не сегодня-завтра, чтобы торжественно объявить Претендентом этого самого человека. Завербовать стараются именно таких, чтобы что-то не было сделано (или, наоборот, было совершено) в самое последнее мгновение, когда ничего уже нельзя переиграть и исправить. Значит, поиски второго очага – среди азороссовской верхушки.
Что касается третьего, то его, как всегда, следует искать по ту сторону рубежа, то есть опять же – среди сторонников Претендента-один, то есть Великого князя Алексея. Сам он лишь готовится к очередному приезду в Россию, последний раз посещал родину предков и предпринял путешествие по стране три месяца тому назад, а впервые – два с лишним года тому; по той причине и Салах-ад-Дину Китоби пришлось поездить по прохладной, с его точки зрения, стране.
М-да, вон какой букет проблем сразу возникает: кто, где, когда. И каким способом. Не вызывает сомнений только желаемый результат: совершенно устранить претендента с зеленой повязкой на лбу, потому что это сразу же приведет к разочарованию владык Исламского мира в большой игре – и ко всему, с этим связанному. Жаль только, что все дураки, стремящиеся подставить ножку Претенденту, надеются на чудо: Ислама не будет, а деньги его останутся, равно как и все проистекающие из их наличия блага. Не останутся, в том-то и дело.
Ибо сказано в суре «Пчелы», айяте пятьдесят пятом: «И какая есть у вас милость, то – от Аллаха. Потом, когда вас коснется нужда, вы к Нему вопите».
Но потом окажется скорее всего поздно.
А я-то думал, что буду тихо сидеть, читать, писать то-се, редактировать… Встречаться с умными людьми и вести неторопливые беседы с ними в ожидании больших событий.
Но – «И на Аллаха пусть полагаются полагающиеся!».
Глава вторая
1
На этом все мои резервы времени иссякли. Не оставалось ничего иного, как переодеться в неглаженое; впрочем, смокинг, даже извлеченный из чемодана, выглядел совсем не плохо, и это меня несколько успокоило.
Переодеваясь, я размышлял на тему: кто смог уже – за считанные часы пребывания в Москве – поставить на мне свою отметину? Человек на вокзале; Липсис-Седов; таксист; гостиничный люд; а сколько таких, кого я не успел заметить? Хотя это и маловероятно, однако все же… Значит ли это, что сезон охоты на меня уже открыт? Вроде бы никаких поводов для этого не было. Но чего не случается в этом мире, да еще в его минуты роковые?
Однако дела надо делать; переживания и гипотезы пусть остаются на ужин. Целую кучу не ожидавшихся мною дел придется перелопатить.
Я не успел еще арендовать машину, и, чтобы прибыть в посольство вовремя, то есть до появления главных лиц, пришлось, как говорят киношники, гнаться за уходящей натурой. Натурой в данном случае послужило такси. Однако гнаться – еще не значит догнать; к счастью, Неопалимовские переулки, куда мне и следовало попасть, находились неподалеку, в четверти часа хорошего хода. Так что, не совсем отвыкнув от Москвы, я предпочел этот примитивный и надежный, как все примитивное, вариант.
Я небольшой любитель бывать на официальных торжествах, может быть, потому, что сам я – персона сугубо неофициальная; однако нередко это бывает связано с работой – и тогда выбирать не приходится. Конечно, посол, я думаю, не принял бы близко к сердцу, если бы я не появился; он вообще вряд ли имел представление о моем существовании. На подобных приемах всегда бывает полно всякого народу – в основном это гости атташе по культурным связям, хотя и не только его, – о котором посол никогда не слыхивал и не услышит впоследствии; вот и я относился к этому «всякому народу» – или, точнее выражаясь, сброду; меня можно называть и так, это меня только радует, а почему – о том пунктов на сей раз не последует. Однако, помимо посла, там были и другие люди, которым встреча со мной казалась достаточно важной.
Читать бесплатно другие книги:
