Чужие игры. Столкновение Панов Вадим

– Нужно собрать родственников пассажиров и членов экипажа, – предложил Штерн.

– Это мы возьмем на себя, – тут же сказала Шарлин из Vacoom Inc. – Собственно, мы уже занимаемся: разослали сообщения, забронировали билеты и номера в отеле.

– Хорошо, – одобрил адмирал. – Нужны психологи.

– Будут, – пообещала Шарлин. – Но вот с журналистами придется общаться вам.

– Я справлюсь.

– Я бы отложил пресс-конференцию до старта спасательной миссии.

И лишь после этой фразы, произнесенной громко и уверенно, Касатонов и остальные участники совещания с удивлением поняли, что в кабинете находится еще один человек: неприметный, блеклый мужчина в дешевом костюме, с потертой кожаной папкой в руках. До сих пор мужчина скромно сидел в уголке и, если бы не реплика, так и остался бы незамеченным.

– Можно узнать, почему, по вашему мнению, я должен отложить пресс-конференцию? – негромко осведомился адмирал.

– При всем уважении, Алексей Андреевич, вы не можете выйти и сказать, что вам нечего сказать. – Мужчина позволил себе что-то напоминающее улыбку. – Об этом могут сказать советник Штерн или советник Дорохов. Вы должны появиться с настоящими новостями.

Касатонов мысленно согласился с доводами незнакомца и уточнил:

– Как, вы сказали, вас зовут?

– Я не говорил, но с удовольствием исправлю эту оплошность. – Мужчина бросил быстрый взгляд в сторону адмирала и вновь уставился на лежащую на коленях папку. – Козицкий, просто Козицкий. Я сюда назначен.

– Тот самый Козицкий? – поднял брови адмирал.

– Вас должны были предупредить, Алексей Андреевич…

– Меня предупредили. – Касатонов выдержал короткую паузу. – Господа, совещание окончено. Вы знаете, что делать, а сейчас, пожалуйста, оставьте нас.

Штерн попытался задержаться, в надежде, что его положение заставит адмирала сделать исключение, но тот так посмотрел на помощника президента, что Марк счел за благо не связываться и тоже покинул кабинет.

Касатонов дождался, когда за последним человеком закроется дверь, и тяжело посмотрел на блеклого:

– Пожалуйста, пересядьте к столу.

– Ах да, конечно… – Козицкий вновь продемонстрировал улыбку и выполнил приказ. – Без сомнения, так нам будет гораздо удобнее.

Первое впечатление не исчезло и не изменилось: незаметный, блеклый, невзрачный. Не мужчина, а тень человека-невидимки. Да еще в глаза не смотрит! Адмиралу такие люди не нравились, но на присутствии Козицкого настояла лично Емельянова, прямым текстом сказав: «Лучше один Козицкий, чем следственная бригада ФСБ», и пришлось согласиться. Да и не мог Касатонов отказать президенту, не имел права. Но при этом адмирал не счел нужным скрывать от блеклого своего отношения к его присутствию.

– Что вы здесь делаете, Козицкий?

– Провожу расследование.

– Это я провожу расследование.

– Да, Алексей Андреевич, – немедленно согласился блеклый, глядя на входную дверь. – У меня в этом нет никаких сомнений.

– Тогда что вы здесь делаете, Козицкий? – Адмирал отчетливо выделил слово «вы».

– Мне поручено узнать, не было ли в произошедшем злого умысла.

Собственно, Касатонов так и предполагал, но не удержался от язвительного замечания:

– Мы даже не знаем, что именно произошло.

– В таких случаях нужно начинать как можно раньше, – прошелестел в ответ Козицкий, изучая столешницу.

– Что начинать раньше?

– Расследование.

На мгновение адмиралу показалось, что блеклый издевается, но через секунду он понял, что слышит предельно точные, словно вырезанные промышленным лазером, ответы на свои вопросы. Не более, но и не менее.

– О каком злом умысле вы говорите?

– Я не знаю.

– То есть вы расследуете то, чего не знаете?

– При всем уважении, адмирал, я никогда не расследовал общеизвестные и доказанные факты.

Касатонов вспыхнул. Козицкий остался равнодушен.

– Мне кажется, вы дерзите.

– Мне очень жаль, если у вас сложилось такое впечатление, Алексей Андреевич, – ровным голосом ответил Козицкий. – Вы – номер один в команде, я нахожусь в вашем подчинении, не ставлю под сомнение вашу компетенцию и ваш авторитет. Я – бледная тень в углу. Не замечайте меня. – Короткая пауза. – И не трогайте.

Последняя фраза прозвучала настолько хлестко и неожиданно, что Касатонов вздрогнул. И вновь почувствовал раздражение.

– Я не могу вас тронуть?

– Я хочу сотрудничать, Алексей Андреевич, а не сражаться, – безжизненным голосом произнес Козицкий. – Если вы прикажете, я больше не произнесу ни слова, ни вам лично, ни на совещаниях. Но если сочту нужным – буду на них присутствовать.

Прозвучало хоть и безжизненно, но искренне. Блеклый предлагал честное сотрудничество, и учитывая, что его привлекла к расследованию сама президент, Касатонов принял решение не раздувать конфликт.

– Вы можете высказывать свои замечания и делать предложения, когда вам будет угодно, – произнес он, глядя Козицкому в лицо. – Вас рекомендовала Емельянова, так что вряд ли вы идиот.

– Постараюсь оправдать доверие президента.

– Почему вы не смотрите мне в глаза?

– Я никому не смотрю в глаза, – быстро, словно ждал вопроса, ответил блеклый. – Точнее, смотрю, но редко.

– Я – ваш начальник.

– Я только что признал этот факт.

– Почему вы не смотрите мне в глаза? Я вам не интересен?

– Нет.

– Даже так?

– Люди, которые мне интересны, обычно плохо заканчивают, – сообщил Козицкий, изучая ноготь мизинца левой руки.

Теперь замолчал адмирал, пораженный не столько дерзостью ответа, сколько его предельной искренностью. И жесткостью. Может, блеклый и был бледной тенью, но он маскировал не слабость, а силу, а за равнодушием скрывались ум, проницательность и ледяная безжалостность.

Президент Емельянова прислала в ЦУП не ужа, а гремучую змею в оранжевом шарфике.

– Алексей Андреевич, я с восхищением отношусь к вам лично и к вашим заслугам, и я рад, что мне выпала честь служить с вами, – продолжил Козицкий таким голосом, словно заказывал пиццу по телефону. – Я надеюсь, мы найдем общий язык. Если нет, это не изменит моего уважительного отношения. Я знаю, что вы – жесткий человек, каким и должен быть настоящий офицер. Я все понимаю. Но и вы должны понять: я получил приказ, и я его исполню.

«И горе тем, кто осмелится встать на твоем пути», – улыбнулся про себя адмирал.

Козицкий не начал ему нравиться, но Касатонов оценил опасность, которую представлял, и обрадовался, что блеклый на его стороне.

«У вас много тайн, госпожа президент… Откуда, интересно, вы раскопали такого инквизитора?»

– Я могу идти? – поинтересовался Козицкий.

Адмирал хотел кивнуть, но увидел на мониторе значок вызова и понял, что может продемонстрировать блеклому готовность к сотрудничеству:

– Вы знакомы с мистером Райли?

– Не имел чести, – осторожно ответил блеклый, занявшись изучением левого манжета. – Но собирался.

– Не будем затягивать. – Касатонов ответил на вызов и улыбнулся появившемуся на мониторе директору Vacoom Inc: – Аллан, у вас что-то срочное?

– Несколько минут подождет.

– В таком случае позвольте вам представить мистера Козицкого.

Блеклый вошел в зону видеокамеры и вежливо кивнул:

– Рад знакомству, сэр.

По-английски он говорил безупречно.

Райли коротко кивнул.

– Мистер Козицкий изучает возможность злого умысла, – объяснил Касатонов, поймав вопросительный взгляд Райли.

– Мы даже не знаем, что именно произошло.

– В таких случаях нужно начинать как можно раньше, – ответил блеклый, разглядывая клавиатуру.

Адмирал закусил губу, но скрывал он не злость, а усмешку.

– У вас есть конкретные подозрения, мистер Козицкий? – насторожился Райли.

– В настоящий момент я пытаюсь разобраться, почему исчезла связь, сэр.

– В космосе такое случается.

– Да, сэр, мне говорили. Но, к моему глубокому сожалению, я не могу обсудить эту теорию с космосом.

Несколько секунд Райли смотрел на блеклого, затем расхохотался и перевел взгляд на адмирала:

– Откуда он взялся?

– Мистер Козицкий специализируется на проведении расследований, – коротко ответил Касатонов с таким видом, будто и в самом деле знал, из какого подвала президент извлекла блеклого.

– Да, я уже понял… – Райли вновь уставился на дознавателя: – Это все ваши подозрения?

– Почему «Сирена» не смогла избежать столкновения?

– Возможно, она неправильно рассчитала расстояние до астероида.

– Потому что в работе «Сирены» возникли неполадки?

– Возможно… – протянул Аллан.

– Или астероид резко увеличил скорость?

– Или так.

– Или неожиданно появился?

А вот теперь Райли стал очень серьезен:

– К чему вы клоните?

– Один из сотрудников ЦУПа сообщил, что приборы зафиксировали колебания энергии, весьма походящие на взрыв, – рассказал Козицкий, рассматривая застежку своей старой, потертой папки.

– Или солнечную вспышку.

– У вас нет подробной информации?

– Я прикажу своим людям тщательно проанализировать эти данные и представить свои соображения, – медленно ответил Аллан. И прищурился: – У вас очень интересный ход мыслей, мистер Козицкий.

– Благодарю, мистер Райли, – кивнул блеклый. – Я искренне надеюсь, что не найду в катастрофе злого умысла. Но если он там есть…

Закончить дознаватель не успел: на мониторе заморгал сигнал экстренного вызова, а распахнувший дверь кабинета Штерн прокричал:

– «Чайковский» на связи! Они запустили аварийный передатчик!

Он был счастлив, как мальчишка, выигравший сезонный абонемент на любимую футбольную команду.

– «Чайковский», это Земля! – громко произнес сидящий за столом Касатонов. Он хотел сосредоточиться на разговоре и надел гарнитуру с большими плотными наушниками, полностью оградившими его от шумов. А чтобы защититься от постороннего любопытства, адмирал приказал перенаправить вызов в кабинет, а присутствовать при разговоре позволил только обеспечивающему связь оператору. Все остальные, включая советника президента и директора ЦУПа, дожидались в приемной. – С кем я говорю?

– На связи капитан Линкольн.

– Исайя! – улыбнулся адмирал. – Рад тебя слышать!

– Взаимно, Алекс.

– С тобой все в порядке?

– Жив, здоров и невредим.

– Очень хорошо. – Линкольн и Касатонов познакомились много лет назад, и адмирал по-настоящему обрадовался, услышав голос старого знакомого по освоению космоса. – Где капитан Вавилов?

– Полагаю, погиб, – вздохнул Линкольн и перешел на деловой тон: – Кабина управления разбита, я еще не пытался проникнуть в нее, но внешний осмотр показывает, что экипаж погиб.

– Кто находился в кабине?

– Все, кому полагалось по штату: капитан Вавилов, лейтенант Янг и лейтенант Харада. После катастрофы их никто не видел. Из команды уцелел только кадет Вагнер, поэтому по праву старшего офицера я принял командование на себя.

– Ты поступил правильно, Исайя, – одобрил Касатонов. И помолчал, готовясь к следующему вопросу. – Что с пассажирами?

– Есть погибшие, – медленно ответил капитан.

– И среди детей?

– Да.

Адмирал вновь помолчал.

– Когда сможешь дать точную информацию?

– Мы проведем перекличку в ближайшее время. Пока все слишком ошарашены.

– Ты можешь сказать, что произошло?

– Я был пассажиром, – напомнил капитан. – Полет проходил по плану, мы совершили «маневр Райли», стали наслаждаться видом удаляющейся Земли, но через некоторое время «Сирена» сообщила о возможных перегрузках, приказала вернуться на свои места и закрепить коконы. Мы подчинились, а затем… – Линкольн выдержал короткую паузу. – Затем «Сирена» вколола нам снотворное.

– Всем? – уточнил адмирал.

– Судя по тому, что мы пришли в себя одновременно, – всем. Поэтому о том, что произошло, ты знаешь больше меня.

– За несколько минут до столкновения связь с «Чайковским» прервалась, – сообщил Касатонов. – Мы знаем только то, что вы сошли с курса и молчали восемь часов. В каком состоянии клипер?

– Как я уже говорил: кабина вдребезги, вторая палуба серьезно повреждена, большие потери среди персонала базы. Первая палуба частично повреждена, трое погибших. Грузовой трюм и машинное отделение в целости.

– Если обе палубы повреждены, как вам удалось выжить? – не понял Касатонов.

– В смысле?

– Мы полагаем, вы лежите на астероиде?

– Ну… не совсем… – протянул капитан, понимая, что разговор плавно подошел к самой интересной части. – В настоящий момент мы находимся в чем-то вроде ангара.

– Где?

– В помещении…

– Исайя, подожди. – Касатонов перевел взгляд на оператора: – Нас еще кто-нибудь слушает?

– Разговор записывается, но сразу поступает в секретный архив.

– Разговор шифруется?

– Да.

– Какой у вас уровень допуска?

– Наивысший, я ведь связист.

– Хорошо. – Адмирал вернулся к разговору: – Можем продолжать, Исайя. Рассказывай, в каком, черт побери, ангаре ты сидишь?

Известие о том, что Линкольну удалось установить связь с Землей, произвело эффект разорвавшейся бомбы. Услышав об этом, ребята сначала разразились радостными криками, а затем бросились к клиперу – все одновременно, надеясь, по всей видимости, добраться до передатчика и своими ушами услышать далекую Землю. К счастью, капитан предвидел неконтролируемый порыв и выставил у шлюза охрану: невысоких крепышей Вагнера и Нуцци, которые вежливо просили сбежавшихся пассажиров «не мешать сеансу связи». Спорить с ними желающих не нашлось, и ребята послушно остановились, окружив выход из клипера плотной толпой.

– Как они смогли связаться с Землей? – спросила Сандра, миниатюрная, хрупкая девушка, которая едва превышала ростом Артура. – Ты что-нибудь знаешь?

И Анна с удивлением поняла, что Конфетка спрашивает ее, стоящие рядом ребята ждут ответа. За несколько последних часов положение Баррингтон существенно изменилось. То, как девушка повела себя во время драки, подняло ее авторитет на огромную высоту, последовавший затем разговор с мисс Амар показал, что с Анной общаются, как со взрослой, а кроме того, ребята видели, как Анна заботится о брате, и сделали вывод, что молодая Баррингтон куда самостоятельнее, чем они. В результате к девушке уже несколько раз обращались за советом и поддержкой.

– Как у них получилось? – повторила Сандра.

– С помощью аварийного передатчика, – подумав, ответила Баррингтон.

– Он такой мощный, что добивает до Земли? – удивилась Баджи.

Если Анна оберегала брата, то рыжая Баджи Хьюз с первого дня знакомства стала опекать хрупкую Конфетку. Анна думала, Баджи не понравится, что Сандра обратилась с вопросом к ней, но рыжая, похоже, сама была озадачена происходящим и искала повод поговорить.

– Аварийный передатчик не сильный, – кивнула Анна. – Но я думаю, все это время нас искали с Земли и Луны, а там работают очень мощные устройства.

– Пожалуй…

– И еще есть ретрансляторы, – добавила стоящая рядом Леди.

– А я думал, они запустили «Сирену», – разочарованно произнес Август. – Посмотрел смартплекс, а он в офлайне.

И машинально погладил украшающий правую руку браслет с личным компьютером. Комплексы Smart появились всего пять лет назад, но уже успели покорить мир, заставив людей отказаться от телефонов, планшетов и прочих «древних» устройств. Смартплексы состояли из водонепроницаемого, ударопрочного браслета, очков, на которые поступала информация и подсказки, вживленных в среднее ухо динамиков, микрофонов в щеке и датчиков в подушечках пальцев рук, позволяющих управляться с виртуальными монитором и клавиатурой, которые при необходимости запускались из браслета. Операция по вживлению занимала пару часов, была абсолютно безболезненной и дешевой, поэтому смартплексы шли по планете победным маршем.

– Вижу, ты не снимаешь очки, – продолжил Август, глядя на Октавию. – Для чего?

– Рано или поздно нас вытащат, и тогда мои записи будут на вес золота, – объяснила ОК. – Нет, каждый бит будет весить больше килограмма золота. Все захотят узнать, что здесь было во всех подробностях, и я им расскажу.

– Многие снимают происходящее.

– Но ни у кого здесь нет микродронов, – рассмеялась Леди. – И к тому же у моего блога самый большой трафик в мире.

– Хвастаться нехорошо.

– Это не хвастовство, а зарегистрированный факт, – слегка высокомерно поведала Октавия, после чего повернулась к Анне и с улыбкой спросила: – Ты ведь не откажешься сказать пару слов на камеру?

– Зачем? – изумилась Баррингтон.

– Ну, во-первых, всем придется что-нибудь мне сказать, если они хотят попасть в историю, – объяснила ОК. – А во-вторых, ты теперь звезда.

– Я просто вмешалась в драку.

– И на этом не остановишься. Ты одна из тех, кому не все равно, кто не будет молчать, когда нужно сказать, и не останется в стороне, что бы ни происходило. Поверь, я давно в медиабизнесе, взяла тысячи интервью у тысяч людей и научилась видеть, что собой представляет тот или иной человек. Ты еще совершишь немало интересных поступков, Баррингтон, поэтому… – ОК включила смартплекс, а с ее плеча взлетели микродроны. – Поэтому будь хорошей девочкой, встань вот сюда, чтобы из-за спины торчал разбитый клипер, и скажи что-нибудь умненькое. Причесываться не надо.

– Ты – редкостная нахалка.

– Спасибо, дорогая, твое мнение очень важно для человечества. – Октавия вызвала виртуальный монитор, убедилась, что кадр выглядит именно так, как она хотела, и поинтересовалась: – Почему ты решила разнять драку между Хиллари и Фрейзером?

– Мы не должны драться между собой. Это неправильно.

– А еще твое сердце дрогнуло, потому что Хиллари выглядел очень жалко?

– Жалко? Насколько я помню, Арнольд был весь покрыт кровью и остервенело лупил Пятого.

– А до этого? – уточнила ОК. – Помнишь, как Хиллари рыдал в клипере, а потом кричал, что нас всех убьют, и снова плакал.

– Многие плакали, – холодно произнесла Анна. – Ты тоже.

Сандра коротко рассмеялась. Октавия бросила:

– Анна, давай не будем переходить на личности?

– То есть о тебе говорить нельзя?

– Можешь мне польстить, – улыбнулась ОК. – Но когда я спрашиваю о Хиллари – говори только о Хиллари. Что я делала в это время, зрителей не интересует. Давай еще раз: ты увидела, что Хиллари рыдает, и тебе стало его жаль?

– Я не хочу об этом говорить, – решительно ответила Анна.

– Странно, – хмыкнула ОК. – Мне казалось, вы не особенно ладите.

– И ты хочешь нас окончательно рассорить?

– Я хочу, чтобы зрители получили предельно честную историю, – неожиданно серьезно ответила Октавия. – Я хочу дать им правду, хочу, чтобы они сами решили, кто из вас заслуживает сопереживания, а кто – осуждения. Мои действия кажутся отвратительными? Может быть. Но когда я о чем-то рассказываю, я не придумываю истории, а выступаю в качестве зеркала, я отражаю мир и жизнь. Я отражаю людей и их отношения.

– Мне не понравилось, что ты записывала драку вместо того, чтобы ее остановить, – перешла в атаку Анна.

– В мире, в котором я выросла, леди не участвуют в мордобое. Когда успокоишься и поймешь, что я права, мы продолжим. Ты мне должна интервью.

Октавия мило улыбнулась присутствующим и удалилась.

С гордо поднятой головой.

– Стерва, – громко произнесла ей вслед Баджи, но ОК даже голову не повернула.

– Она просто проводит жизнь на экране, – заметила Сандра. – Она иначе смотрит на мир.

– У нее богатый папаша, благодаря которому она и смотрит на мир не так, как мы… – Баджи хотела добавить еще пару фраз, возможно, крепких, но вдруг опомнилась и виновато улыбнулась: – Сандра, к тебе это не относится.

– Спасибо, – улыбнулась Конфетка. – Приятно слышать.

– Ты из списка лучших школ? – удивилась Анна.

– А что такого? – насторожилась Сандра.

– Ничего, – пожала плечами Баррингтон. – Я хотела согласиться с Баджи: ты не похожа на девицу из высшего круга.

– Может, я еще маленькая? – съязвила Конфетка, но было видно, что девушка обрадовалась услышанному.

– Может быть, – с облегчением рассмеялась Анна. Ей не хотелось враждовать ни с Сандрой, ни с Баджи.

– Если вас интересует: я согласен с Баджи, – неожиданно произнес забытый всеми Август. – Октавия – самая настоящая стерва. Но она – классная стерва. Восхитительная.

– Ты с ней встречался? – осведомилась Анна.

– Разумеется, – пожал плечами Август. – Не забывай, что говоришь со звездой киберспорта. Октавия брала у меня интервью два раза. Первый, когда мы оба только начинали карьеру: она еще не вышла в топ мировых блогеров, а я взял первый чемпионский титул. А второй – месяц назад. И тогда мы немного повздорили…

Лос-Анджелес

Калифорния, США 04.11.2036

Полная Луна всегда казалась Августу мистическим бриллиантом, необыкновенным камнем, изредка появляющимся в невидимой короне Земли. Волшебным камнем, хранящим тысячи секретов, миллионы тайн и скрывающим в себе огромную, необъяснимую силу. Не только физическую, заставляющую волноваться океан, но силу спрятанную, мистическую, помогающую поэтам создавать удивительные сонеты, музыкантам – великолепные сонаты, и сводящую с ума слабаков. Полная Луна ведет на вершину, но дорога трудна, и пройти ее способен не всякий. Полная Луна туманит голову крепче наркотика, и запутаться в ней так же легко, как в виртуальности.

Полная Луна манит и пугает одновременно.

Луна гигантским шаром висела над террасой, примыкающей к пентхаусу Августа Даррела – короля киберспорта, пятикратного чемпиона в Slash, любимца публики, светской хроники и мультимиллионера. Обладателя самого большого пакета рекламных контрактов. Девятнадцатилетнего счастливчика. Луна висела над его знаменитым Slash/House – домом на крыше, центром вечеринок и светских скандалов, в котором сегодня, по обыкновению, царило бурное веселье: Август праздновал предстоящий полет на «Фантастическое Рождество». Гости веселились, но сам Даррел лишь обозначил радость: вышел, принял поздравления, глотнул шампанского, предложил расслабиться и скрылся в дальней, закрытой части террасы, молча разглядывая повисшую над городом Луну.

– О чем ты думаешь, глядя на нее?

Голос прозвучал неожиданно, но Даррел не вздрогнул, не обернулся, продолжил стоять, облокотившись на перила, и улыбнулся, потому что подошедшая Октавия не видела его лица. Он улыбнулся ей, но не хотел, чтобы она об этом знала.

– Луна ближе, чем кажется.

– Ты можешь до нее дотронуться.

– Дотронусь. – Он выдержал короткую паузу. – И очень скоро.

– Это была твоя мечта?

– Еще одна, которая исполнится.