Полузащитник Родины. БеспринцЫпные истории Цыпкин Александр
– Ты же, сука, знал, что так будет! Знал? Говори!
– Ты это… эклер съешь и не кричи… Я ничего не знал. Богом клянусь. – Инструктор посмотрел на небо.
– Да иди ты в жопу со своим эклером! Давайте оживляйте этого Савелия! Парню сорок три года, а вы его в расход! Сам справляйся или своим наверх звони. Как хочешь!
Инструктор отвечал очень спокойно и немного театрализованно. Он как будто играл роль вершителя судеб, а не был им – играл посредственно:
– Да не буду я никому звонить, много чести. И хорош тут благотворительный фонд включать. Ты свое дело сделала. И давай по совести, ну на хрена ему было дальше мучиться, а? Ну что у него за жизнь? А тут раз – и всё, никакого суицида, лети себе в рай белым лебедем, и все благодаря тебе. Плюсик в карму.
– А ты не много на себя берешь – решать, хорошая у него жизнь или нет? – Карина, очевидно, не любила спектакли и поэтому говорила все требовательнее и требовательнее.
Однако ответ Инструктора ее немного озадачил.
– А ты? – спросил он. – Ты-то сейчас своих прыгунов отработаешь, и все, свалишь куда повыше, с семьей увидишься – и гори оно. А Савелию с его набором как-то жить там, на земле, надо. А как ему жить-то?
– Ничего, уж как-нибудь справится!
– Слушай, ты мне истерить прекращай, нам всем – в смысле и тебе и мне – очень, знаешь ли, выгодно, что его машина сбила.
– Выгодно? Почему? – искренне удивилась Карина.
– Ну а как? У тебя один остался, а если бы Савелия машина не сбила, он бы точно в течение недели все равно прыгнул бы. Хорошо, не точно. Но с вероятностью процентов пятьдесят, а это значит – тебе двоих пришлось бы спасать, и двоих на этой крыше… народ нынче с крыши нечасто прыгает, все больше таблетки… Зависли бы с тобой тут еще бог его знает на сколько времени.
– Что значит – зависли? А ты тут при чем?
Инструктор понял, что брякнул лишнее, но ему стало лень выдумывать легенду:
– При том! Пока ты семерых не отработаешь, я тут тоже прилип тебя караулить. Мне эклеры эти уже знаешь где?!
Карина внимательно на него посмотрела:
– Тебя чего, тоже наказали, получается?
– Чего это сразу «наказали»? – обиженно уточнил любитель эклеров. – Задание дали. Ты вот своего мужа с детьми увидеть хочешь?
– Хочу, – не понимая связи, ответила Карина.
– Вот и я кое-чего хочу. – Вид у Инструктора был как у ребенка, которого не пустили в Диснейленд.
– Чего?
– Только не надо смеяться.
– Мне не до смеха.
– Я хочу узнать, кто убил Кеннеди. Мне обещали сказать.
Карина упала в тяжелый фейспалм.
– Ты чего, дурак? Какой Кеннеди? Тебе не по хрену?
– Нет. Я, считай, из-за него умер, – поделился своим прошлым Инструктор.
– Поясни… и извини, что я на «ты». Просто выбесили вы меня все.
– Да не проблема. Я, вообще, из Штатов, там все на «ты». Я журналист-исследователь, писал книгу про Кеннеди, полжизни вопрос изучал, выпустил в итоге свою работу – а ее разнесли в пух и прах. Критики. А когда я писал, соцсетей не придумали еще, и мне негде было ответить, да и тем, кому понравилось, тоже некуда было написать. Раньше же хейт направляли в одну сторону, понимаешь? Ну я и умер от сердечного приступа после месячного запоя. Глупо, но как есть. Вот я тут немного продвинулся по карьерной лестнице, обещали сказать… Я без этой правды спать не могу.
Карина этот каминг-аут восприняла своеобразно:
– То есть, пока я не отработаю, ты тут как привязанный?
– Вроде того. – Инструктор попросил еще кофе.
Карина замолчала, пытаясь осознать только что услышанное. Потом вдохнула, собралась и озвучила требования властям от террористов:
– Тогда возвращай Савелия. Иначе я вообще перестану их уговаривать. Понятно? Связывайся со своими, мантру читай – в общем, как хочешь.
Инструктор опешил:
– Что значит – перестанешь?! Ты должна!
– Никому я ничего не должна, – спокойно ответила Карина. – Свобода воли. Основа мироздания. Вечность буду в этом кафе с тобой сидеть, вечность с эклерами! Как тебе? Прыщами покроешься адскими и про Кеннеди не узнаешь! – Карина откусила большой кусок от эклера.
Настало время Инструктора озадачиться. Однако он заподозрил подопечную в блефе:
– То есть ты готова из-за Савелия своих не увидеть? Ты чего, меня на понт берешь?
Возможно, когда Карина начинала говорить, она и вправду блефовала, но… как это часто бывает с россиянами, в процессе спора появляется решимость идти до самого конца, даже если и плана такого не было.
– Готова! – сказала она. – Не из-за Савелия, а потому, что несправедливо так, понятно? А если все несправедливо, то зачем все? Оживляй.
Инструктор помрачнел и окончательно растерял всю свою ленивую чванливость.
– Да не могу я его оживить, – грустно сказал Инструктор.
– А кто может?!
– Никто. Здесь – никто.
– Но меня-то оживляете каждый раз!
– Реально-то мы тебя оживить не можем. Это спецэффект, считай. Так все устроено, что ни я, ни начальство, ни даже Бог смерть отыграть назад не может. Я тоже, если честно, разочаровался в системе. Некоторых людей очень жалко. Вот так.
Карина всю свою короткую жизнь отличалась тем, что не сдавалась. Кроме одного раза, как вы уже поняли.
– Ты сказал – здесь никто. А там? Там кто-то может?
– Врач может, если успеет и руки не из жопы. В смысле врач скорой.
– А скорая едет?!
– Ты же сказала, что из-за него скорая приедет. Вот она и едет, в пробке застряла.
– Ну хотя бы с пробкой ты можешь помочь?!
Инструктор огляделся по сторонам:
– Ты только меня не сдавай. Я научился тут светофоры блокировать. Иногда красный свет минут десять держу и слушаю, как люди власть ругают. Мелочь, а приятно. Это же я – власть, получается.
– Что у тебя в голове… Врубай скорой зеленый, короче.
Инструктор тыкнул что-то в компьютере:
– Едет.
– Молодец. Слушай, а в скорой хороший врач?
– А я знаю? Сейчас хороших врачей – днем с огнем, одни блогеры везде, даже среди врачей.
– Не поспоришь. Тебя как зовут, вообще?
– В последней жизни звали Джеффри.
– Джеффри, ты молиться умеешь?
– А что? Вроде да. Тренинг проходил тут.
– Вот и молись. Молись, чтобы он был врачом больше, чем блогером! Иначе – я тебе слово даю – мы здесь навсегда останемся. Я, ты и эклеры.
– Хорошо. Я попробую. Ты тоже давай. Никогда не знаешь, чей звонок примет колл-центр.
– Очень смешно!
Прошло минут пять. Неожиданно Инструктор просиял:
– Слушай, ну твой Савелий прям феерически невезучий персонаж.
– Что такое?
– Весь переломался вдобавок ко всему своему набору и выжил. Выжил! Лузер – он и есть лузер.
Карина улыбнулась, обняла Джеффри и с какой-то особой теплотой сказала:
– Сам ты лузер. Может, ему в больнице язву поправят, медсестра какая приласкает, родители его наконец в себя придут, поймут, что нельзя так с сыном. Короче, слава Богу, что он выжил!
Джеффри буркнул:
– Врачу слава, вообще-то. Хотя и Богу, конечно, тоже – он же врачей придумал. А знаешь… Неслучайно он под машину попал… Он теперь месяц под присмотром, с крыши уже не прыгнуть. Значит, один нам остался!
– Один. Слушай, а все-таки: почему мне каждый раз так страшно прыгать? Ведь знаю же, что это, как ты сказал… спецэффект, а все равно такая жуть…
Джеффри поставил чашку с кофе на стол и сказал неожиданно холодно, если не зло:
– Чтобы ты на все жизни будущие запомнила, что нельзя так. А ты думаешь, почему некоторые люди так высоты боятся? Помнят.
– Логично. Я запомню.
Джеффри улыбнулся и сразу потеплел:
– Так, ну ладно, давай угощу тебя еще одним эклером, ты же Савелию все свои суточные отдала.
– Давай, Джеффри, а чего вы тут на суточных экономите-то?
– Вот не порти мне настроение, а!
Из больницы Савелий не вернулся.
Остался завхозом, потом дорос до начальника столовой и вскоре стал самым любимым человеком в этом так завязанном на любовь учреждении.
Track 2 / Хейт
Врач-реаниматолог вышел в коридор, в котором сидела абсолютно безжизненная София Истомина, акционер крупного холдинга с состоянием в пару сотен миллионов долларов, которая была готова отдать их все за то, чтобы услышать от доктора нужные слова.
Услышала:
– Вытащили. Жить будет, Софья Алексеевна, но вы понимаете, что попытка суицида в тринадцать лет на ровном месте не происходит, надо разбираться.
Соня холодно сказала:
– Я разберусь. Аркадий Борисович, я вам пожизненно должна. Приеду на следующей неделе, и вы поймете, что это значит. Можно я к дочери зайду?
– Давайте через часа три, хорошо?
– Да, конечно, я пока разбираться начну и вернусь.
– Удачи вам, – сказал доктор.
Судя по всему, он понимал, что означало слово «разберусь».
Соня удивилась, что неимоверное счастье, которое водопадом обрушилось на нее после новости о живой дочери, так же мгновенно заместилось неумолимым желанием устроить ветхозаветную месть всем, кто довел Майю до этого шага. Энергия быстро меняет свой знак, оставаясь в том же потенциале.
Она вышла из больницы и села на скамейке рядом с зареванной девочкой, которая, боясь поднять глаза, дрожащими губами прошептала:
– Она будет жить?!
Еле сдерживая желание соврать и раздавить детскую психику, Соня спросила:
– А что бы ты делала, если бы нет? Вот что бы ты делала, Оль?
– Я не знаю… Простите, простите, пожалуйста… – потерянным голосом ответила Оля.
– Простите, простите… – Соня вздохнула: – Вот скажи мне, ты же ее подруга, ты же у нас дома сколько раз была, зачем… ты-то зачем?
Стыд выдается нам как предустановленная опция, но с возрастом мы достаточно редко обновляем это приложение и теряем его, а у детей он есть. Оле было стыдно, и она сказала правду, еле сдерживая слезы:
– Не хотела, чтобы меня, как ее… А у нас же в классе либо ты травишь, либо тебя.
– То есть не только Майю травили? – преображаясь в следователя по особо важным делам, акцентированно уточнила Соня.
– Нет, конечно, многих. Если ты попала, то все.
– А кто попасть может?
Оля наконец посмотрела матери своей подруги в глаза:
– Кто угодно. И не важно, красивая или уродина, богатая или бедная. Особенно если тебя парни наши некоторые не любят. Каждый день приходишь и не знаешь, что будет. Поэтому, когда сейчас Майю начали хейтить после «Клеветника» и меня спросили, чего я молчу, я… испугалась. Я просто испугалась.
– Понятно. А по Майе – все с «Клеветника» началось?
Соня предполагала, что школьники не сами запустили волну, и нашла теперь подтверждение. На популярном хейтерском ресурсе «Клеветник» ей уделяли особое внимание. Там были целые разделы, посвященные ее личной жизни, наследству отца и купленной дружбе с модными персонажами столицы. Оля тем временем продолжила давать показания:
– Да, все началось с тех блогов, в которых над Майиным видосом поиздевались… Кто-то из школы их запостил у себя, ну и все начали… и я… А для нее это, наверное, как последняя капля. Ее же с начала года травят. Кто-то ей даже сказал, что ей лучше сдохнуть по-тихому.
– Повтори.
– Сказали, ей лучше сдохнуть по-тихому.
У Сони свело лицо:
– Она мне ничего не говорила.
Оля потихоньку приходила в себя – и поэтому отвечала уже с намеком на обвинения:
– А сейчас никто не рассказывает. А родители не спрашивают. Мы боимся, что вы устроите разборку и нас совсем захейтят за то, что стучим, да к тому же что вы можете сделать… Как вы нас защитите? Да вы поэтому и не задаете вопросы. Вы такие же трусы.
Через час Соня была в офисе у любовника юности Владислава, который выжил в нелегкие годы становления российского капитализма, – но выжил исключительно ценою того, что это не получилось сделать его противникам. В возрасте двадцати трех лет он принял нелегкое для сына хороших родителей решение – убивать тех, кто угрожает убить тебя, до того, как они начнут воплощать планы в жизнь. То есть не ждать, пока появится уголовно ненаказуемая причина для ответных действий. Ну а потом… он начал себя убеждать, что тот или иной конкурент ему опасен, а затем и вовсе перестал искать объяснения для решительных действий.
Владика Соня никогда не осуждала, но и к услугам не прибегала. Инстинктивно, наверное, продолжала дружить. Время бандитов в России не пройдет никогда. Разве что возьмет паузу.
– Владик, я тебя никогда ни о чем не просила, а сейчас прошу. Мне нужно людей наказать.
Владик сразу же оживился:
– Ох ты, не прошло и двадцати лет. А я всегда тебе говорил, что насилие в России – это вопрос ситуации, а не морали. Рассказывай.
– Майю затравили на одном сайте, она наглоталась таблеток. Еле откачали.
Владик выжил благодаря тому, что был лишен любых рефлексий. Поэтому, поняв, что ребенок цел, перешел к делу:
– Кто, как и за что затравил?
– Кто, не знаю. Анонимные какие-то скоты, знаю только ники. Как затравили? Толстая, страшная, тупая, мама все купила… Она выложила видео, как поет, ну и началось. А за что? Ну, думаю, за меня. А потом в школе подхватили. Непохоже на одноклассниц, слишком взрослые тексты в постах были, видимо, заказуха какая-то. Я хочу найти этих анонимов, вытрясти, кто заказчик, и наказать.
– Насколько серьезно наказать хочешь? – Вопрос он этот задал так, как официант интересуется у клиента о предпочитаемых винах.
– Жестоко.
– Обожаю тебя такой. – Владик с восхищением посмотрел на женщину, которую удержать он так и не смог. – Грех готова на душу взять?
Он не был религиозным, но решил, что Соня откажется, если он спросит прямым текстом, а ему не хотелось, чтобы она вдруг пошла на попятную. Большие войны временно поутихли, а охоты на оленей Владику было мало. Хотелось на людей, как в юности. Очень хтелось.
Соня это почувствовала: она и ушла от Владика потому, что в глубине души боялась его таким, с адским огнем в глазах. В какой-то момент ей показалось, что он постарел и стал веганом, но теперь, когда она увидела, как он с нетерпением смотрел на нее в ожидании санкции на высшие меры, поняла: есть мясо, вкус которого невозможно забыть. Ей даже самой вдруг захотелось его попробовать. Она ответила вопросом, из которого все стало ясно:
– Готова ли? А ты бы не был готов?
Владик улыбнулся:
– Как скажешь. Бюджет волнует?
Соня посмотрела на шиншиллу в маленьком вольере и ответила:
– Нет. Я тебе доверяю.
Скорее из любопытства Владик уточнил:
– Сонь, а почему ты раньше меня не дернула? Может, поприжали бы всех и Майю не довели бы?
– Потому что я дура. И херовая мать. Я просто не знала, что ее травят.
– Вот поэтому у меня дети на полной прослушке и просмотре.
– Ты серьезно?
– Конечно.
– А они в курсе?
– Нет, зачем? Потом на тридцатилетие подарю им архив их чатов. Мне кажется, крутой подарок.
Где-то через пару дней в «Вотсапе» состоялась такая переписка двух москвичек:
– Ты видела?!
– Что?
– На «Клеветнике» в блогах вот такое висит: «Кто хочет легко заработать? Нужны все личные данные про авторов, пишущих под никами: Мелисса007, MissAmerica, ZlayaSobaka, LasTvegas.
Информацию присылать по адресу: [email protected]. В случае подтверждения информации вознаграждение – 500 000 рублей. Анонимность гарантирую».
– Черт! Что это?!
– Не знаю!
– Не вздумай слить меня!
– Ты что! Я уже написала их админу, чтобы сняли.
– А он?
– Ответил, что ему начальник сказал не трогать пост пару часов.
– Может, в полицию обратиться?!
– На хер пошлют. Да не ссы. Думаю, розыгрыш чей-то.
– Мне страшно, если честно.
Владик кормил шиншиллу, когда в кабинет вошел его безопасник:
– Владислав Александрович, всех нашли.
– Быстро вы.
– А чего там искать – либо друг друга слили, либо ребята с «Клеветника» помогли, айпи дали. Отблагодарим?
– Отблагодарим. На «Клеветнике», конечно, конченые упыри работают. Сначала на этих дебилах деньги зарабатывают, а потом сливают за три копейки.
– А чего, нормальные драгдилеры так и поступают.
– Нас-то не сольют, Ром?
– Обижаете, Владислав Александрович. Нас так просто не найдешь.
– Молодец.
– Я, в общем, сейчас пробью, кто там кто, посмотрим за ними, пощупаем, и можно в гости ехать, если там не волшебники какие-то окажутся.
На первую встречу они поехали втроем: Соня, Владик и один из его бойцов. Вышли из затонированного микроавтобуса и пошли по чавкающей осенней жиже к обшарпанной советской высотке.
– Это что за район-то, что за гетто?
Владик усмехнулся и показал на автостраду вдали:
– Да ты это гетто каждый день пролетаешь со свистом, это же дорога к тебе за город. Ближе надо быть к людям.
Соня проезд оценила:
– Кто бы говорил. Прямо так пойдем?
– Да, там ни камер, ни охраны. Мы же поговорить. – Владик усмехнулся.
– А она дома?
– Пришла недавно.
– И как войдем? Не откроет же.
– У нас свои ключи.
– От всех дверей?
– Почти от всех, Сонечка.
Подъезд и правда был без намека на домофон. Они открыли дверь и сразу ощутили затхлый запах безысходности.
– Морг какой-то. Этаж?
– Тринадцатый, лифт не работает и не заработает уже, думаю, никогда.
– Ну ничего, фитнес.
– Вот в этом все и дело, – хмыкнул бандит.
– В чем?
– Для тебя это фитнес, а для них – жизнь.
Через пять этажей они остановились. Соня запыхалась:
– Надо, конечно, возвращаться на спорт. Привал. Дайте дух перевести.
Владик дал ей бутылочку воды:
– Мы такие же старые, как этот дом. Попей.
Соня отдышалась и вдруг азартно крикнула:
– Ну что, мальчики, кто со мной бегом наверх? Посмотрим, кто тут старый.
Соня полетела по этажам и неожиданно наткнулась на двух крепких парней, сидящих на ступеньках.
– О, смотри какая чика козырная, в шубе. Слышь, шалава, ты чего здесь делаешь? На работу приехала?
Соня дала знак поднимающимся Владу и его телохранителю, которые находились еще вне зоны видимости местных королей лестницы. Влад понял замысел и остановился. Соня кокетливо сказала:
– Вроде того, дашь пройти?
– Дам пройти, если нам дашь.
Читать бесплатно другие книги:
