Рэй Мелан Вероника
Шумел внизу лес – все-таки хорошо здесь. Свежо, чисто, ново. Может, построить себе, как Баал когда-то, избушку? Портал недалеко…
Одно положительное качество у «подарка» от антиматерии однако имелось – подвисания научили Рэя созерцать бытие так, как он никогда не смог бы в обычной жизни, при обычном ее темпе. Кто в здравом уме вдруг стал бы засматриваться, например, в лужу? Или на небо? А он засматривался. Потому что когда накатывал паралич, застывали и глазные мышцы, и тогда Хантер выпадал из «ритма». Через несколько месяцев заметил, что ему это даже нравится – смотреть. На грязный бок машины, основание фонарного столба, из собственного окна, на ножку лавки в парке, на прибитый к обочине лист. Всего на несколько секунд, но Хантер будто становился ими – грязным боком авто, фонарным столбом, оборванным листком – и наблюдал за привычной Вселенной совершенно с другого ракурса – нечеловеческого. Застывало тело, замирало сознание – углублялось, прояснялось, делалось чистым.
И он научился ценить то, что никогда не умел, – малое, почти незаметное. Вкус сахара после глотка кофе на языке, вязкую текстуру плавленого сыра. Холод и сырость капли воды, сорвавшейся с карниза и упавшей ему на ладонь; запах свежести по утру на балконе. «Застывания» погружали его в иную реальность, в вынутый из киноленты жизни кадр, который он успевал как следует рассмотреть.
Поначалу Хантер злился даже на собственное удовольствие от новых ощущений, а потом подумал – чего ради?
В его новом положении есть всего два пути: гневаться на судьбу со всеми вытекающими или же уметь радоваться со всеми вытекающими.
Нет, он не перехотел стать «нормальным», но настолько, насколько смог, унял нетерпеливость, отчаяние и гнев и выбрал радоваться.
Сперва не получалось: мозг – он, как мышца, без осознанной тренировки слаб. Но Рэй был настойчив и к третьему году жизни в качестве «просто картографа» сумел удерживать настроение на отметке позитива чуть дольше, чем негатива.
В Нордейле ему почти сразу же захотелось выпить. Как калеке, вернувшемуся с войны без ноги и попавшему в общество двуногих, его моментально потянуло в сторону бара – «не помнить/не ощущать/забыть». Алкоголь забывать не помогал, но напряжение частично снимал, и потому Хантер свернул под уличный тент первого попавшегося на пути ресторана – уселся за столик поближе к стене, не открывая меню, заказал бренди. Официант кивнул и удалился.
В городе тоже моросило.
Что за лето? Самая его середина, а мокро, как осенью. Всего четырнадцать градусов тепла; он кутался в походную куртку.
Принесенный бренди согрел не только желудок, но и чуть-чуть сердце. Правда, Хантер, набрав его в рот, завис – не учуял «прихода» – и после четырех секунд с обжигающей жидкостью во рту закашлялся. Попало в нос, на скатерть, на джинсы. На него оборачивались.
«Идиот».
Он отдышался и глотнул еще раз. И еще. Наверное, стоило бы заказать закуску, но ему хотелось только пить.
В городе он всегда вспоминал ребят – чем сейчас заняты, над чем работают? Собираются, наверное, так же часто, как и когда-то. Может чаще – у всех женщины. Только он один, потому что придурок…
Позитив удержать не удалось.
Бренди развязал куль с запертыми мыслями, выпустил их, словно змей, наружу, и те от души кусались. Благо, он «обезболился».
А ресторан оказался дорогим: накрахмаленные скатерти, позолоченные приборы, кожаные меню. Потому и посетителей немного – кому захочется платить за колбаски к пиву, как за набор ювелирных украшений в вазочке?
Дороговизны он не заметил. Плевать. Начальник даже «калекам» платил достаточно.
Тучи бродили снаружи, но еще темнее была погода внутри. Выпить, еще выпить, еще… Черт, да что на него сегодня нашло? Обычный вечер, как множество других, он живой, дышит. Но очередная петля депрессии, оказывается, поджидала за углом – он попался в нее сразу и намертво. Опять думал про то, про что обычно себе запрещал: он не должен был тогда стрелять. Да, возможно, девчонка жива – гадать бесполезно, – но на том экзамене он пошел против себя. В жизни бы сначала допросил ее, убедился, что виновна, собрал бы доказательства. Да и то навряд ли убил бы лично – сдал Дрейку.
А в том, что тот проклятый выстрел связан с подарком от антиматерии, Рэй не сомневался. Не предал бы тогда себя, не поперся бы хрен знает куда, не заплутал бы, не сунулся бы в пещеру…
«Все, пустое, стоп», – уговаривал сам себя, но чувствовал, что уже покатился с горы, что сегодня напьется вдрабадан.
«Отвлекись, старина, переключись на что-нибудь другое».
«Подвис» он вовремя – с застывшим в руке стаканом. И пока не донес его до рта, услышал разговор тех, кто минуту назад занял столик позади его собственного.
– Раскололся?
– Нет – всё те же, всё то же. Называет координаты, которых не существует.
– Врет?
– Не может он врать, накачанный тетрализатором.
Рэй так и не сделал очередной глоток – напрягся.
«Тетрализатор» – жесткое средство. Наркотик для «выбивания» правды – после введения в кровь не позволяет человеку лгать, отключает определенную функцию мозга. Однако побочек масса – в отряде им никогда не пользовались.
«Потому что в отряде был Халк». Есть Халк. Это Хантер там был – бренди качнулся, приготовился быть выпитым, но позади заговорили опять.
– А какие координаты он называет?
– Полный бред – их нет ни на одной карте.
Разговаривали двое: первый спокойный, псевдорасслабленный – босс, – второй напряженный, суетный и злой – наемник, не способный принести заказчику хорошие новости.
– Смотрели только карты Четырнадцатого?
– Нет, смотрели все Уровни, включая острова.
– Жаль. Что ж, продолжайте работать – мне нужно расколоть этот шифр.
«Шифр».
Что-то мелькнуло в голове у Рэя, словно тень, он не успел даже ухватить крыло интуиции.
– Конечно.
– Найдите другие карты, засекреченные, допросите более жестко.
– Будет сделано.
Один из гостей поднялся со стула, собираясь уходить, второй остался.
Рэй осторожно обернулся, сделал вид, что привалился не на спинку стула, а к стене – мол, так удобнее, притворился, что перепил, – на него посмотрели и отвернулись.
Заказчик: лысый, холеный, в пальто, белой рубашке и галстуке. У тротуара черный джип с водителем – явно его. Наемник: тоже лысый, высокий, с бородой. Глаза мелкие, морщины глубокие – неприятный, в целом, типок.
– Что будет, если не расколем?
– Расколете! – разозлился и рявкнул холеный. После успокоился, добавил тише: – Расколете. Или будем пересматривать условия оплаты? В конце концов, это действительно могут быть координаты. Подозреваю, что шифр – это индикатор к следующей цели, стрелка, так сказать…
«Маркер».
Это слово зажглось в голове Хантера, как неоновая вывеска на фоне ночного неба.
Маркер?
Херня. Быть не может.
«Просто дешевые криминалы перехватили писульку конкурентов и пыжатся».
Но он вдруг почувствовал, что уже достает из нагрудного кармана кошелек и вытаскивает из него двадцатку. Это за бренди – хватит и на чай.
Может, и писулька. Но он должен проверить каждую чертову писульку, которая называется шифр. Особенно, если та содержит нелогичные для других координаты.
(Sparzanza – Follow Me)
Таксисту, найденному в мокнущем авто у обочины, он бросил коротко: «За тем мужиком».
Сам шумным медведем загрузился на заднее сиденье, хлопнул дверцей.
– Что, обалдел, что ли? Я в «догонялки» не играю.
Препираться долго. Вместо этого Рэй достал пистолет, навел дуло на чужой висок.
– Не зли меня.
– Понял, не злю.
Водитель не обоссался, хоть и побледнел. Прикинулся бодрым и вдохновленным идеей киношного преследования, завел мотор, вывернул с обочины. Спросил коротко:
– За белой?
– За белой, – кивнул пассажир, уловивший, куда уселся бородач. – Не упустишь, заплачу тройной тариф.
С переднего сиденья не стали спрашивать, что будет в ином случае; лишь дернулся под небритой кожей кадык.
Таксист оказался неплохим преследователем. Цель держал хорошо, не слишком приближался, часто менял полосы, намеренно отставал, где нужно, после догонял.
Наверное, сыграл роль пистолет – Рэй даже после отставки всегда носил оружие при себе. Потому что не бывает бывших солдат, бывают только мертвые.
Моментально выветрилось опьянение – сработала старая привычка нейтрализовать алкоголь сознанием; кружили, словно черные птицы на фоне туч, слова: «… шифр – это индикатор, стрелка, так сказать…»
«Координаты не находятся ни на одном из Уровней…» – это даже хорошо. Он найдет любые – ему не нужны карты. Главное, их узнать.
«И убрать того, кто уже узнал, – конкуренты в гонке за плазмой ни к чему».
Неужели она решила покориться кому-то другому? И неужели он снова готов стрелять? После трех лет и сразу в человека?
Хантер вдруг ощутил, что немного стал прежним собой – собранным, цельным, решительным.
Если то, за чем он гонится, – это маркер, если это нужные ему координаты, – да, он готов стрелять. Хоть в кого.
Но лучше обойтись без ненужных жертв.
– Ты в курсе, что у меня приказ тебя убить?
Бородач оказался лохом – не заметил слежки, приведшей обе машины к складам на окраине, не заметил, как сквозь темные коридоры за ним по пятам следует тень.
«Злым лохом».
– Я сейчас как вдарю тебе прикладом, и ты быстро выдашь все, что нужно, понял?
Квадратная комната, заставленная по периметру ящиками; под потолком лампочка на проводе. Полумрак, запах сырости, крови и чужой боли.
Наемнику хотелось денег. Быстрых, хрустких и без проблем. А привязанный к стулу парень с залитым кровью лицом лишь неразборчиво булькнул. Его шея не держала слишком тяжелую голову – он походил на сломанную куклу. Бородачу, чтобы ему смотрели в лицо, приходилось держать пленника за волосы.
– Говори! Говори, черт бы тебя подрал!
Рэю не нравились звуки, которые доносились из горла привязанного, – у того будто отекли связки. Плохо дело – побочка тетрализатора.
Времени мало.
– Кажется, я зря трачу на тебя время…
Бородатый замахнулся, чтобы ударить парня по лицу, – хотел в очередной раз припугнуть, – но Рэй знал, что любой удар сейчас может стать последним, – и потому выстрелил. Попал наемнику в бедро, быстро выскользнул из укрытия, приложил лысого по голове, чтобы тот отключился и не стонал, проверил зрачки – живой.
Парень на стуле на звуки, от которых переполошились все летучие мыши под крышей, даже не отреагировал.
«Время на исходе».
– Эй, слышишь, ты? Я тебя освобожу. Только дай мне шифр, и я вытащу тебя отсюда. Тебе нужно в больницу…
Тот захлебывался, кашлял. Точно, отек гортани, отек трахеи… Зрачки расширены до максимума; осознанных реакций ноль.
Идиоты, идиоты!
Пока Хантер пилил ножом веревки на лодыжках, пленник закашлялся особенно сильно. После захрипел громко, сипло, задергался в конвульсиях, начал исходить изо рта пеной.
– Эй, эй, держись, – Рэй поднялся, – слышишь?!
Он опаздывал. Нет, он опаздывал секунду назад, а теперь он опоздал. По опыту знал, как стекленеют глаза, когда из тела выскальзывает душа, – видел это столько раз, что уже никогда не ошибался.
– Черт, как ты не вовремя.
«Игра, – спокойно изрек бы сейчас Дрейк. – Любая жизнь, любая реальность – Игра. Никто и никогда не умирает».
Рэй чертыхнулся еще раз, тяжело вздохнул, подумал, что еще есть бородач, – он слышал эти самые координаты, может быть, помнит их. Если нет – Халк вытащит. Это из мертвеца уже ничего не вытащить…
Он собирался спустить почившего со стула и положить на землю – в знак уважения, – а после прихватить лысого с собой.
«Может, все зря? Чужие разборки, чужие загадки – таких в Нордейле за минуту происходят сотни. Зачем он ввязался?»
Писулька.
Конечно, писулька.
Толстые веревки лезвию ножа поддавались тяжело – такими только морские узлы на палубе вязать, – Хантер почти перерезал их, когда из пальцев пленника выпала на грязную землю бумажка. Заляпанная кровью, мятая – половинка блокнотного листка.
Он развернул ее и моментально словил очередной паралич – в неверном свете потолочной лампочки перед глазами застыл набор из символов.
Шифр.
От мертвеца пахло мочой и кровью; очнувшись, Хантер быстро поднялся и отошел – черт с ним, пусть сидит.
Все, ему пора, даже бородач больше не нужен – маркер, если это он, в руках.
Что делать с тем, что наемник уже знает координаты? Ничего, Хантер снесет ему башку, если встретит на своем пути еще раз.
Он оставил все, как есть: одного на стуле, второго на земле – все это больше не его дело, – и с пистолетом наготове отправился со склада.
(Vybe Beatz – Fck the world)
Теперь он пьянел от ощущения единения с собой прежним – жестким, стальным и очень собранным. Паралич скоро останется в прошлом, потому что, возможно, это маркер…
Возможно.
Он вернется в отряд, будет усиленно тренироваться, наверстает упущенное. Отыщет эту чертову девку, чтобы успокоить совесть, убедится, что она жива, а после забудет последние три года, как никогда не существовавшие. Хорошо, что времени – жопой жри. Дрейк молодец, умница.
Почти час ушел на то, чтобы программно очистить скан шифра от пятен крови – последние могли сбить с толку криптопрограмму.
Все, готово.
Впервые Хантер чувствовал себя в своем доме, а заодно и в этом мире, не как незваный и не особенно желанный гость, но как хозяин. Былое возвращается. И черт с ним, если он поверил напрасно – одно лишь обретение назад собственной силы того стоило. Даже если временно.
Интуиция шептала одно слово: «Оно!» – а интуиции он верил.
Уже спустя несколько минут, удостоверившись в чистоте файла, отправил скан в универсальный дешифратор, написанный когда-то Логаном, задал параметры, нажал «Пуск», приготовился ждать.
Пусть работает, сколько нужно, пусть раскалывает код – он подождет. Нальет себе кофейку, ухмыльнется, если зависнет возле кофейника, плеснет пару капель коньячку – а то ведь последний стаканчик в ресторане так и не допил…
Но подняться со стула не успел – на экране высветилась надпись:
«Данные системной дешифровке не поддаются».
Рэй грозно уперся кулаками в стол, перечитал и завис перед монитором. Переждал четыре секунды, зацепившись взглядом за слово «системной», нажал «Пуск» еще раз – может, ошибка?
Но система Логана – не прошло и тридцати секунд – вновь выдала тот же результат: «Совпадений не найдено».
Кофе забылся. Хантер порадовался тому, что не почувствовал привычного упадка сил или апатии – наоборот, неудачи подстегивали под задницу, как кнут.
Достал телефон, набрал Эвертона. Произнес:
– Логан? Привет. Слушай, дай мне доступ к Комиссионной системе дешифровки. Очень нужно. На тридцать минут.
Его звонку обрадовались. Но ответили, что Комиссия не любит, когда кто-то, пусть даже штатный программист, использует «Криптор» не по назначению.
– Логан, тридцать минут. Проси все, что хочешь!
«Пятнадцать, – бросили в трубку. – Ссылку для входа, логин и пароль пришлют на почту».
– Ты – лапочка! – улыбнулся Рэй и губами чмокнул трубку, из которой уже доносились короткие гудки.
Четверть часа спустя.
Кофе с коньяком остыл.
«Криптор» выдавал то же самое: «Код системной дешифровке не поддается», «Код системной дешифровке не поддается», «Код системной…»
А кто сказал, что будет легко?
Если это маркер (а Хантера неудачи программного обеспечения в этом случае даже порадовали), значит, он и не должен дешифроваться «системно». Системно мыслит машина – человеческая же логика часто бессистемна. Поэтому тот почивший парень на стуле смог записку прочитать.
Сукин кот, неужели придется возвращаться за бородачом и тащить его к Халку?
На дворе ночь, льет дождь.
А Хантер недобро улыбался.
Улыбаться он перестал, когда вновь, уже к полуночи, добрался до склада – еще не доходя до злополучной комнаты понял, что кто-то недавно здесь побывал.
Так и есть: пленника унесли, а наемнику, чтобы не болтал, прострелили контрольным башку.
Вот дерьмо.
Плохо, что лысого больше не допросить. Но хорошо, что маркер остался на руках, потому что одна зацепка – лучше, чем ни одной.
События развивались слишком быстро, почти стремительно, но он к такому за годы службы привык. Это кажется, что нет контроля, – контроль, если не терять голову, есть всегда.
По пути назад Рэй решил, что завтра составит список самых лучших людей-логиков Нордейла.
Глава 3
(Apocalyptica feat. Lacey Mosley – Broken Pieces)
Вальдар, пока собирал чемодан, сыпал ценными указаниями:
– Не забудь, что у Ванессы во вторник языковой клуб, – сходи обязательно, развлечешься, подтянешь Вирранский – всегда полезно.
Полезно. Только в клуб к Ванессе Тами не пойдет ни за что – пыльное сборище, куда приходит и стар, и млад, чтобы попытаться перещеголять друг друга по важности. Идиотские задания и темы для общения – скукота и потеря времени. Кто хочет подтянуть Вирранский, может открыть учебник – пользы на порядок больше.
В чемодан отправлялись свитера, брюки, рубашки, многие из которых подарила Вальдару она. Сама выбирала, любовалась, после сама же стирала, гладила. А он носил, как франт.
– Если соскучишься по общению, позвони Фрэнку – кажется, ребята собираются в субботу на совместный ужин. Можешь присоединиться.
«Спасибо». Он всегда разрешал или не разрешал ей что-нибудь, и это бесило. Конечно, он же лучше знает, какая именно компания ей нужна – подобранная из тех, кто считает себя избранными хотя бы потому, что был принят в «Шар благополучия».
– Если будут пить или курить трубку, воздержись, – я вижу негативные последствия.
Вальдар с умным и серьезным видом смотрел внутрь себя. Там он непостижимым образом «видел», что «сюда ходи, а туда не надо». И «не ходи» встречалось у него в девяноста процентов случаев.
– Я буду слать тебе смс и фото из путешествия, да?
– Конечно, дорогой.
Тами сидела на диване, ее избранник, одетый в легкую футболку и джинсы, кружил у шкафов, и ей казалось, что, несмотря на их пространственную близость, они находятся в разных вселенных. Параллельных точно. Неужели он не видит ее, не чувствует? Что ей не интересны все эти компании, разговоры, люди… Даже его будущие фотографии не интересны, а в содержание смс она давно не верит.
«Люблю», «Как мое солнышко?», «Целую тебя» – слова всегда были правильными, вот только в глазах она давно не видела теплоты. Как так может быть? Еще одно разделение, сбивающая с толку «вилка».
– Денег мне оставишь?
– А у тебя разве нет? Ты же понимаешь, у меня могут быть непредвиденные расходы…
Ее деньги он всегда тратил с удовольствием. А вот давать – не давал, только приносил четко рассчитанную сумму им на еду. Обидно. Она почти привыкла, но иногда все-таки вспоминала, как принесла тогда семьдесят пять штук баксов, – соврала, что выиграла в лотерею.
Он радовался – о, да. Когда выбирали ему часы, когда ходили по дорогим бутикам, когда она баловала его, как проклятого альфонса.
А потом… предложил отнести остаток в Школу – мол, пусть работают во благо?
Тами тогда поперхнулась.
Вальдар убеждал: «В Школе они превращаются в денежную энергию, которая магнитит другую…»
Да-да. И не на ту ли самую энергию очкарик каждый месяц катается по островам? Не на нее ли одевается по последнему писку моды, таскает модные «цацки», курит лучший на Уровнях табачок?
Тами уперлась быком.
И Вальдар, кажется, охладел к ней еще больше.
А она охладела к тому, чтобы дарить подарки мужчине, воспринимающему их снисходительно и как должное. Человеку, который сообщил ей, что, дескать, она, дура, не понимает, что и в лотерею выиграла только потому, что они «немного научили ее жить».
Они? Ее?
«Да ну нах№…»
Ответ так и застрял в ней ядовитой колючкой, которая до сих пор (не всегда, но при удобном случае) зудела злобой и болью.
Они. Научили.
Если они чему-то научили ее, так это тому, что она давным-давно забила на внутренний голос и теперь, кажется, должна к нему вернуться.
Она не стала провожать его в аэропорт. Даже до такси. И на балкон вышла только для того, чтобы выкурить редкую, но такую необходимую ей сейчас сигарету.
Смотрела, как статный и всегда важный Вальдар грузит в багажник желтого авто чемодан, – все, он в путешествие. Как всегда, с очкариком. А она «следи за домом, делай упражнения, набирай энергию благополучия, крути шар…»
Она крутила. Но только потому, что действительно не понимала – есть в этом польза или нет? Ей обещали – ты пробудишься. И Тамарис никак не могла отыскать верный ответ на вопрос: они вруны и шарлатаны, или же она еще «спит»? Вдруг Вальдар и Учитель – действительно гуру счастливой жизни, а она ленивая жопа, которой тайны мира не открываются лишь потому, что она мало крутит чертов «шар»?
Сигарета тлела в пальцах – слишком крепкая, мужская; хлопнула задняя дверца – машина выехала со двора.
«Давай, счастливой дороги», – пожелала без всяких чувств.
Уехал. На две недели.
И она, вместо того чтобы заскучать, вдруг напугалась, что когда он вернется, она все еще будет здесь.
Ей показалось, что под ногами возбужденно и жадно хлюпает невидимое болото.
(Two Steps From Hell – Down)
Две недели пусть и не жаркого, но от того не менее прекрасного лета в городе и в одиночестве? Перспектива отвратительная. Дурацкая, как и ее настроение.
Помыть полы, затеять генеральную уборку? Прогуляться по улице, по магазинам? Подыскать работу, а заодно и новый круг общения? А, может, вообще на поезд в неведомые и далекие края?
Тамарис как будто жила под давлением невидимой плиты, все пыталась подогнать себя под чужую выточку, чуждые ей втулки и дырочки. Заталкивала, запихивала, утрамбовывала. Пихала огромный воздушный шар в узкое квадратное отверстие – шару больно, а отверстию плевать.
Что даст ей прогулка? Вальдар вернется, а она здесь. Что дадут ей покупки – он вернется, а она здесь. Она никак не может сделать из себя то, что он заметит и оценит, она старается изо всех сил – разве он не видит? Как слепой – всегда ходит мимо, всегда говорит слова, которые отскакивают от нее, как мячики от зеркала. Почему они вместе, зачем? Его ответ прост: «Я ведь тебя люблю».
Она слышала про его любовь так много раз. И так мало ее видела.
Вместо того чтобы заниматься генеральной уборкой, Тами сидела на диване и мечтала непостижимым образом стать свободной – от самой себя. Той части себя, которая вечно пытается понравиться Вальдару, сраному Учителю и заодно всем их ученикам, даже переплюнуть их, прикидываясь умной (я ведь женщина правой руки Учителя).
«Да-да, его верного пса».
Зачем?
Тишина, нет ответа. Наверное, потому что лучшей цели на данный момент у нее все равно нет. Но есть мечты о том, что однажды проснется она, а ее любимый человек вдруг посмотрит на нее, а не мимо, вдруг скажет не дежурное «все, мне пора на работу», а «слушай, к черту сегодня работу – пойдем куда-нибудь?» И она бы с радостью – хоть куда!
Только именно с работой он спал, ел, гулял, наслаждался и жил.
А Тами «желал» звать женой. Именно «желал звать», как он сам пояснил, а не «сделать» ее женой.
Потому и кольцо на пальце не парное – спустя полчаса, как такси унесло Вальдара в сторону аэропорта, Тами его сняла.
Откуда и почему ей в голову пришла эта идея, она не знала: она тоже уедет! Позволит себе отпуск на четырнадцать дней – от этой квартиры, насиженного места и окружения.
Сколько можно прозябать? Выберет самое чудесное направление, о котором только мечтала, купит билет – нет, на самом деле купит билет, не в мечтах. Сколько можно ждать «пару», когда у самой две ноги, две руки и голова? Деньги есть…
Ее деньги – не его.
Не те семьдесят пять штук за «выстрел» – их они спустили на смену жилья, дорогую одежду, новую машину Вальдара, украшения, – остатки, которые она так и не отнесла в Школу, не в счет.
Деньги достались ей странным образом, почти мистическим. В первый раз это случилось около двух лет назад…
Ей позвонил незнакомый человек, попросил о встрече – Тамарис напряглась, но согласилась. Наверное, потому что хотелось простого «шага в сторону».
Встретились в кафе. Незнакомец, помнится, оказался низкорослым и некрасивым, с побитым оспой лицом, но доброжелательным, приятным в общении. Он попросил об одолжении: «Расшифруйте для меня записку».
«Какую записку? – удивлялась она. – Я не умею ничего расшифровывать».
Читать бесплатно другие книги:
