Золушки в опасности Каури Лесса

Долгий путь вверх по суживающимся ступеням проходил в молчании.

Когда путники вышли, увидели Руфусилью и Альперта, которые приложив ладони козырьком ко лбу, что-то разглядывали в небе.

– Смотрите! – закричала Руф, увидев их. – Смотрите вверх!

Вита запрокинула голову и разглядела низко висящее над горизонтом солнце, окруженное сияющим кольцом.

– А вот и малое солнце в центре большого, – проворчал Дробуш, – нет бы, раньше!

Ощутив на себе взгляд Ягорая, волшебница с надеждой посмотрела на него. Но рю Воронн отвел взгляд туда, где катились по бледному небу Весеречья огненные круги. Катились в неведомое.

Снег, посеребривший крыши Вишенрога, сделал падающий из окон свет более мягким и теплым. Вдали, в темноте, шумело море, но две громады университетов – Военного и Морского, скрывали вид на порт и причалы.

Мастер Артазель стоял у настежь распахнутого окна в своих покоях, смотрел на звезды и не чувствовал, что по щекам текут слезы. Звезды переливались мягко, будто самоцветные пуговицы на богато расшитом серебром бархатном камзоле. Так же переливался золотой шнур, обвивший свиток в руке портного. Свиток был ничем иным, как указом Его Подгорного Величества Виньогрета о присвоении Артазелю звания Синих гор портного-мастера. Ранее в Драгобужье подобных званий не существовало.

Артазель перевел взгляд на витой шнур и подумал, что вот так и жизнь сплетается из тысячи дорог в одну, широкую и ровную для того, кто нашел свой путь и не сходит с него, какие бы обстоятельства не подталкивали к этому.

Гном вернулся за стол, за которым работал, и бережно положил свиток рядом с блокнотом. Звание мастера открывало для него прежде закрытые границы Родины. Теперь он мог вернуться в Драгобужье, обзавестись хозяйством, начать свое дело, и никто не посмел бы объявить его бездельником и выслать из страны!

Маленький мастер стер слезы и подтянул к себе блокнот с эскизами платьев. Платьишки казались игрушечными, ведь носить их предстояло маленькой принцессе Хлое. Дорисовывая рукавчик, украшенный лепесками роз, Артазель думал о том, что он обязательно побывает в Аркандитироге на могиле родителей, чтобы рассказать им о своей жизни. И в этот раз они его выслушают. А потом он поклонится им со всем уважением, подобающим почтенному Синих гор мастеру, и… вернется домой. В Вишенрог.

За открытым окном звезды все так же холодно мигали, призрачно светя на дорогу, бегущую между пустошами и лесами вдали от ласурской столицы. По ней быстро двигалась лохматая тень, лунно блестели глаза хищника, обретшего свободу. Но вот зверь остановился. Здоровенный лис развернулся и сел мордой в ту сторону, откуда так спешил прочь. Обвив великолепным хвостом лапы, принялся терпеливо ждать.

Тот, кто гнался за ним, бежал бесшумно. Так совы охотятся ночью, стелясь над притуманенной землей – беззвучно, пугающе, неотвратимо. Сверкнули узкие кошачьи зрачки – здоровенный барс выскочил из-за поворота и затормозил от неожиданности, едва не налетев на лиса. А затем лег, раскрыв клыкастую пасть и шумно дыша.

– Ты что здесь делаешь? – обернувшись, спросил Лихай Торхаш Красное Лихо.

– Догнал! – простонал Дикрай Денеш, все еще валяясь. – Думал, сдохну. Зачем ты так торопишься?

– Боюсь, как бы Его Величество не передумал и не вернул меня, – невесело усмехнулся Лихай. – Он был не очень-то доволен моим уходом.

– Могу представить, – Дикрай поднялся и потянулся со стоном. – Не буду ходить вокруг да около, Лихо. Я знаю, куда и зачем ты направляешься, и хочу пойти с тобой. В Ласурии мне тошно… Возьмешь?

Он с надеждой взглянул в Торхашу в глаза.

– Я на попутчиков не рассчитывал, – честно сказал тот, но видя, как сник Дикрай, поспешно добавил: – Но и мешать ты мне вряд ли будешь.

– Не буду мешать, может, даже пригожусь когда! – горячо уверил Денеш. – Только, дай, отдышусь!

Лихай улыбнулся. Рыжий лис упал на лапы и посмотрел на оборотня через плечо. Спустя мгновение бок о бок с ним стоял барс. А еще спустя мгновение оба зверя скрылись за поворотом дороги, идущей в направлении Крей-Лималля, где луна уже клонилась к горизонту.

Здесь, среди зелени оазиса, расположенного в бесконечных песках, сонный ветер едва шевелил тонкие занавески, расшитые яркими перьями. В роскошной комнате, скрестив ноги, сидел близь журчащего фонтана широкоплечий мужчина. Закутанный в белое одеяние так искусно, что виднелись лишь его лицо и руки, он был красив несмотря на морщины, избороздившие смуглую кожу. На белой ткани, покрывающей его голову, возлежал венец из черного металла, украшенный черным же камнем. Другой такой же камень изредка взблескивал на одном из его пальцев. Он молчал, наблюдая, как переходит, опираясь на сучковатую палку, от одного окна к другому согбенные годами старик с пронзительными глазами и крючковатым носом.

– Хватит изводить себя, дорогой мой, – наконец, мягко произнес мужчина в белом. – Мы никогда не узнаем, что в голове у ласурской демоницы, даже раздави мы эту голову щипцами – не узнаем. Вряд ли она понимает, во что ввязывается! Только время покажет, прав ты в своих подозрениях или нет.

Старик остановился и, посмотрев на мужчину, с трудом поклонился.

– Я хорошо учил вас мудрости, повелитель! Это мне следовало произносить подобные речи, не вам.

– Ну раз меня хвалит сам Сатанис Крейский, – улыбнулся собеседник, – может быть, я снова задам тебе все тот же вопрос? Не пора ли опробовать на Ласурии наше секретное оружие. Не то, о котором ты беспокоишься, другое… О котором знаем только я, ты и еще двое.

– Я понимаю ваше нетерпение, повелитель, – улыбнулся в ответ архимагистр Крея, – но, поверьте мне, рано! Он знает слишком мало. Нам нужно больше! Намного больше. Судьба порой творит странные дела и забрасывает нас в странные места. Забрать его мы всегда успеем, но вдруг он увидит то, что будет нам интереснее, чем…

Он многозначительно замолчал.

– Ты мудр, старик, и умеешь терпеть, – усмехнулся мужчина. – А мне ужасно любопытно посмотреть, каким он стал!

– Всему свое время, повелитель, – склонил голову Сатанис.

За окном шуршали пески – песчинки отсчитывали неуловимые секунды. Где-то далеко на севере эти секунды бесшумными снежинками опускались землю. Здесь время ощущалось по-другому – длинными ночами и короткими днями, холодом покрытых изморозью стен, одиночеством…

Его Светлость Атрон рю Воронн сидел в кресле за столом и работал. Узамор стал для него призванием, его женщиной и ребенком. За открытым окном тихо падал снег. Дверь приоткрылась, впуская маленькую тень.

Атрон положил перо на бумагу и откинулся в кресле. В холоде его покоев, как и в холоде его души, появилось тепло.

Раздалось вопросительное «Мя?» и острые коготки впились в голенище его сапога.

Узаморский наместник посмотрел вниз. У его ноги сидела белая кошечка с изумрудными глазами.

– Кошка, – недовольным голосом констатировал герцог. – Ты зачем пришла?

– Мя! – ответила кошечка, почти котенок, и ловко забралась по ноге ему на колени.

Потопталась, свернулась калачиком, замурчала. В зеленых глазищах искрился целый мир и капелька довольства…

Атрон положил голову на спинку кресла и закрыл глаза. Пушистое живое тепло приятно грело ладони. Его разум устремился туда, где сейчас было гораздо теплее, чем в Узаморе – в Вишенрог. Он видел себя птицей, тоскливо кружащей над темной гладью моря, над зданиями Университетов и Золотой башней, над дворцом, который со смертью Рейвин опустел для него навсегда…

А во дворце Его Величество Аркей Первый поднял красные от усталости глаза от бесконечных докладов и увидел лежащий на краю стола шутовской колпак. Владелец колпака, с лицом, опухшим то ли от пьянства, то ли от горя, стоял напротив стола, переминаясь с ноги на ногу.

– Что это? – кончиком самопишущего пера король указал на колпак.

– Это я, – сдавленным голосом произнес Дрюня. – Я ведь вам не нужен, Ваше Величество! Позвольте мне покинуть службу…

Его Величество разглядывал шута так, словно обдумывал, каким образом его лучше выгнать из замка – метлой или чем потяжелее. А потом вдруг улыбнулся и произнес:

– Пьяниц я не люблю, Дрюня, вы правы, но это… – он кивнул на колпак: – заберите! Не бывает королей без шутов, поэтому вы нужны мне и Ласурии.

Несколько мгновений шут смотрел на него с величайшей степенью изумления. Казалось, даже алкогольные пары выветрились из него за эти секунды. А потом воскликнул:

– Но вы же не склонны к шуткам, Ваше Величество! То есть… ну совсем!

– Я буду брать пример с вас, дядюшка, – рассмеялся Аркей. – А теперь идите, мне нужно работать.

– Хоп-хоу! – тихо проговорил Дрюня и добавил громче: – Племянничек, чему тебя учил батюшка? Это шуты никому не нужны без королей! – И подумав, добавил с облегчением. – Слава Пресветлой!