Тонкая грань между нами Рейн Елена
– Что случилось? Ты подавлена и напугана. Я нечаянно тебя обидел?
Отрицательно кивнула и поспешно выдохнула:
– Я… мне пора домой, – сказала и попыталась выйти из захвата, но руки мужчины оказались на моей талии, сжимая сильно, но вместе с тем успокаивающе. Дорвонцев прижал к себе вплотную, не позволяя отодвинуться. Он положил ладонь на затылок, захватывая в плен сильной ладонью, спрашивая у меня:
– Почему у меня ощущение, что я для тебя – враг?
– Нет… только я хочу уйти. Пожалуйста, – произнесла, чувствуя, что помимо паники появилось желание довериться.
Мужчина на секунду закрыл глаза, обдумывая, и через секунду проговорил:
– Но ты расскажешь мне… потом? Я хочу знать.
Пожала плечами и, чувствуя, что могу идти, двинулась вперед. Быстро залезла в свои тапки и, вздохнув, проговорила:
– Спасибо что спас и за все. Но думаю, нам лучше воздержаться от встреч… дружеских встреч.
Мужчина продолжал смотреть на меня, не говорил ни слова, а потом поднял бровь и резко поинтересовался, скрывая истинные эмоции на безразличном лице.
– Уверена?
– Да, – прошептала и вышла в межквартирный коридор, слыша в спину:
– Посмотрим…
Не стала уточнять, что он имеет в виду. Мне нужно было идти домой. Даже не помнила, как долетела до квартиры. Открыла и быстро вошла, закрываясь, чувствуя себя, как никогда, ужасно.
«Господи, до чего докатилась?! Превратилась в пугливую овечку…»
Прошла к кровати и села, обдумывая свое бегство и слова. Может, грубо, но так нужно. Нужно, потому что нельзя сближаться и верить. Да и что он подумает, зная, что я замужем, а сама в гости на чай хожу.
Замужем. Какие страшные слова для меня. Все бы отдала, чтобы этого не случилось, но на тот момент казалось, что я поступаю верно, правильно и благородно. Ведь он…
Мгновенно стянула джинсы и футболку, оставшись в тонком белье, хватая спальный комплект – шортики и майку. Залезла под одеяло, радуясь, что кондиционер перебивает запах плесени, хотя потом все равно запах уходит, а вонь остается. И это понятно: в ящике старого дивана забыли убрать лук и картофель, вот оно и гнило, ожидая, когда я его уберу. Даже не хотелось вспоминать, что я там убирала, когда поняла, что оттуда лезут мошки и не только. Мерзость.
Закрыла глаза, надеясь, что моя черная полоса уже проходит. Даже не могла предположить два года тому назад, что я буду жить в таких ужасных условиях, экономить, прятаться, считая себя неуравновешенной. Да я бы никогда не поверила. Никогда. А почему? Да потому что была счастлива, работала с радостью, получая хорошие деньги, где меня уважали и ценили. Жила в свое удовольствие, ни в чем не нуждалась. Была своя квартира, отдельно от всех, куда возвращалась с огромной радостью.
А потом родители попали в жуткую аварию… по их вине. Отцу стало плохо, и он не справился с управлением. Папа разбился насмерть, а мать осталась живой. Родная женщина некоторое время находилась в коме, и меня подготавливали к неутешительному диагнозу. Операция, которую провел друг моего отца, сотворила чудо. Ей стало лучше. Но кожные покровы лица и тела сильно пострадали. Продала свою квартиру, чтобы мама смогла пройти нужное количество операций и пришла в норму, но она была очень слаба. Инсульт, высокое давление, асфиксия как симптом панической атаки и многое другое – она постоянно находилась в больнице, а потом посоветовали направить ее в хороший медицинский восстановительный центр.
Что меня поразило и привело в чувство – это период, когда мама лежала в коме и необходима была огромная сумма. Тогда увидела, кто есть кто, и по каким критериям дружат. Пока несчастья не было, я считала, что у меня очень много хороших друзей и родственников, но ошиблась. Жестоко. Слыша неутешительные диагнозы, огромные цифры, они отворачивались. Почти все, захлопывая дверь, советуя не приходить больше, у них своя жизнь. Думаю, в тот момент моей жизни меня такое отношение очень сильно поставило в нужную колею – надеяться только на себя, продавая все, что было, устраиваясь на несколько работ.
Удивительно, но лишь одна Настя, бывшая соседка и скромная девушка, помогла всем, чем могла, отдав все, что было. А ведь она воспитывает сына. Муж бросил и ушел к молоденькой секретарше, женившись на ней, крича о своем счастье на каждом шагу. Она поддерживала меня, гнала спать, когда та, кто на всех праздниках громче всех кричала, что подруга с детства и за меня в огонь и в воду, на улице, не приглашая в дом, грубо напомнила, что сейчас мое положение за гранью среднего, а муж ей запрещает с такими общаться. Еще, помнится, упрекнула, что я сама должна была это понять, а не заставлять ее проходить через этот неприятный разговор. В тот момент просто смотрела на нее, понимая, что у меня никого нет, и не было, а потом выдала: «Не беспокойся, мне такие подруги подавно не нужны».
Ушла, а потом встретила его, того, кого старалась избегать, чувствуя, что не мое, опасаясь и держась на расстоянии. Но Александр… он сделал все, чтобы обратила на него внимание, оценила по поступкам как замечательного мужчину, способного помочь и позаботиться. Было приятна такая забота, благодарила, но он меня совершенно не интересовал, как мужчина был противен. Я была уверена, что он сам поймет, ведь встречи были похожи на общение совершенно далеких людей, заставляющих себя разговаривать. Для меня он был хорошим знакомым. А потом матери нужно было лечение, и он помог с деньгами, договорившись со всеми за меня, уверив, что все сделает, но условие – брак. Согласилась, переступая через себя, подсознательно чувствуя, что ничего хорошего не выйдет.
Расписались, и сразу же определили мать в медицинский восстановительный центр. И тогда начался мой персональный ад в его квартире.
Глубже укуталась в одеяло, стараясь спрятаться и не вспоминать о следующих событиях в своей жизни, но всплывающие отрывки рвались в сознание, не давая забыть.
Никогда не думала, что можно ТАК ненавидеть. Но я ненавидела его каждой клеткой своего тела. До сих пор. Ничего не проходит и не забывается. Если тебя ломают, то это не вызывает смирения и надежды, что через время твой каратель будет лучше, поймет и станет по-другому относиться, кардинально изменяясь. Стокгольмский синдром – ерунда. Бред. Как можно любить чудовище, которое издевается над тобой, получает удовольствие от ужаса на твоем лице? Нет, с каждым днем ярость становилась сильнее, меня тошнило только от его приближения, каждое его движение вызывало желание закричать, ударить, бороться… убить. Я дошла до той точки, что готова была на все, лишь бы уйти… убежать прочь. Останавливала только мать…
До поры… до одного дня… Потом мне стало плевать… и я поехала в центр, намереваясь забрать и придумать другой способ, как достать деньги.
Откинула одеяло в сторону, и обняла руками ноги, прижимая к груди, пытаясь прийти в норму.
Думаю, сейчас, если бы мы встретились, он меня убил. В последнюю нашу встречу… когда мне удалось сбежать… я порезала лицо его же любимой игрушкой. А свое тело, как и лицо, он считал идеальным, красивым. Но это ничтожно, когда сам человек прогнил внутри. Нет, не человек, зверь. Думаю, теперь он мечтает о возмездии.
«Ублюдок».
Встала с кровати, чувствуя, как тело дрожит. Нужно налить себе чай, прийти в норму. Зачем сама себя накрутила? Ненужные воспоминания…
Подошла к окну и посмотрела вниз. Замерла, случайно замечая, как там у деревьев засветился огонек, отсвечивая тень, кто-то подкуривал.
«Не может быть!»
Прилипла к стеклу, пытаясь понять, но потом ничего не увидела. Мгновенно открыла форточку, желая услышать что-нибудь, надеясь, что там подростки в деревьях стоят, но в ответ лишь тишина.
Отошла на шаг, и мгновенно повертелась по сторонам. Как быть? Это мой личный страх или там действительно наблюдает не кто иной, как Лутриков?
Но разве он бы стоял? Разве наблюдал? Хотя это как раз в его манере: преследовать, наблюдать и нападать…
Но тогда… нужно бежать… уходить… Но куда?
Села на кровать и накрыла голову руками, обдумывая, что делать. Нужно убедиться, а потом действовать.
Есть вероятность, что это мой вымысел. Да, почему нет?! Просто первые месяцы я была похожа на параноика, видевшая мужа за каждым деревом. Потом пересилила себя, взяла в руки, и вот теперь вновь.
А может, это больная фантазия, вызванная эмоциями?
Была растеряна, но знала точно, что нужно подготовиться к тому, чтобы встречи не произошло. Сделать все, чтобы сбежать, если понадобится.
Посмотрела на свой кнопочный старый телефон, купленный на рынке у подозрительных подростков, но выхода не было. Свой я оставила на автовокзале, вручив старой женщине, собирающей бутылки в мусорных баках, чтобы Александр поискал меня там, где я точно бы не оказалась.
Сим-карта, оформленная на подругу, и тариф, позволяющий пользоваться интернетом – всегда со мной. Забила съемные квартиры в Рязани, быстренько просматривая, какие можно экстренно снять. Это так… на случай экстренного побега. И еще не забыла про маршруты автобусов, чтобы знать время отправления. На попутках страшно, и я не столь смелая.
Оставив нужные вкладки, легла в постель, пораньше на час заведя будильник. Встану рано и соберу сумку, чтобы быть наготове. Паспорт и все документы всегда с собой на тот случай, если ко мне явится ненавистный гость. Еще нужно будет на двери и в комнате поставить вещи так, чтобы он задел их, давая мне знак, когда проникнет в квартиру. Александр любит наблюдать и следить за жизнью своей добычи.
Если увижу, что он был, тогда буду точно знать, и сразу сориентируюсь, куда держать путь.
Хотелось к бабушке, но он знал, где она живет. Да и не могла я рисковать ее здоровьем, подвергая опасности. Сама проблем наделала, нужно самостоятельно выкручиваться.
Легла в постель и размышляла, думая все о том же, но в какой-то момент поняла, что уже ничего не понимаю, и уснула.
«Завтра будет новый день, и он покажет, как быть дальше».
Глава 4
20 июля, пятница
Утром выходила раньше на двадцать минут, рассчитывая, что Анатолий еще собирается. Только нажала кнопку лифта, как услышала позади себя:
– С добрым утром, Наташа!
Повернулась и увидела Дорвонцева, стоявшего у арки перед входом в клетку на две квартиры. Сглотнула, понимая, что он ждал меня, и кивнула, еле слышно проговорив:
– Доброе.
– Спасибо за угощение. Никогда не ел таких вкусных пирогов, – произнес он, продолжая поедать меня взглядом, что смутило, и я перевела внимание на дверь лифта, придумывая, как вести разговор, чтобы он не задавал вопросов, совсем не разговаривал со мной. Попросила ведь вчера не общаться, но Толику все равно, он на своей волне желаний. Сцепив руки, с сожалением отмечая ухоженные ногти без лака обычной длины, повернулась к нему, встречаясь с темно-зелеными глазами, и сухо выдохнула:
– Рада, что понравилось.
– Ты повар? – не унимался Дорвонцев, и даже на секунду заметила веселые нотки в его голосе. Ему, как я понимаю, нравится меня выдергивать из моего спокойного нейтрального состояния души.
Нахмурилась, не понимая, почему он так решил. Ведь приготовить пирог – это нормально для женщины. Очевидно, проверяет. Хотела не ответить, но все же кивнула, не желая обманывать. Какая разница, кем работаю, ему это никак не поможет.
Дверь лифта открылась, и я поспешила войти. Ну и, конечно, Анатолий последовал за мной, уже через секунду нажав кнопку первого этажа. Мужчина непросто смотрел на меня, он как будто пожирал взглядом, открыто и нагло об этом заявляя. И в то же время могла заметить, что он зол. Четко видела по его глазам, что он в гневе, сдерживает себя. Решив не играть, не понимая причины, открыто встретила его взгляд, и спросила:
– Что не так?
– От кого прячешься? – грубо поинтересовался мужчина, расставив ноги, прищурившись, ожидая моего ответа.
Сглотнула, в шоке от вопроса и его всевозможных предположений, приведших к такому выводу, и спокойно произнесла:
– С чего так решил?
Усмехнулся, вероятно, отыскав в моем ответе нечто веселое. Сделал шаг ко мне и с улыбкой выдал:
– Допустим, я не просто так форму ношу. И все же… ответишь на вопрос?
– Не понимаю, о чем ты, – произнесла, ожидая его рассуждения на этот счет.
– Я прав. И ты бы так не реагировала, если я сказал неверно, – резко подытожил мужчина, зорко следя за мимикой, отмечая все. – От мужа? Или тебя пугают? Что с тобой?
Резко развернулась и отчеканила:
– Я не прошу лезть в мою жизнь! Не нужно докапываться и искать то, чего нет. Я вчера попросила перестать близко общаться, а ты…
– Ты ведешь себя странно и боишься, а это неправильно. Скажи, что у тебя случилось, – уверенно отчеканил он, наступая на меня.
– Анатолий… – резко выставила руку, давая сигнал, чтобы не приближался. – Я замужем, и ты… мне не нравишься.
Дальше дверь открылась, и я мгновенно вылетела из кабины, как тут же почувствовала рывок за руку и разворот, отчего влетела в мощную грудь мужчины. Попыталась вырваться, гневно шипя:
– Не смей трогать меня!
– Обязательно, как только проверю, что не нравлюсь… – с раздражением заявил он, сильнее прижимая, осторожно блокируя мои руки.
Только хотела возмутиться, как он наклонился и с бешеной силой атаковал мой рот. Пораженно застыла, не понимая, как так вышло, пропустив момент, когда язык ворвался в рот, нагло бесчинствуя, соблазняя и провоцируя.
Потерялась в ощущениях и непонятно почему ответила на поцелуй, выталкивая свою злость на него, ярость, безысходность и желание, мгновенно взорвавшееся во мне. Как с ума сошла, нагло водя руками по его груди, чувствуя сильные ладони на своей спине, затылке. Ощущая, как Дорвонцев яростно прижимает к своему возбужденному телу.
Сквозь затуманенное сознание услышала плач и поняла, что вроде как стою, придавленная к груди мужчины. Рядом проходила женщина, успокаивая малыша, объясняя, что прививка – это раз и все, комарик укусил.
Смотрела в темно-зеленые глаза мужчины, отмечая в них четкую решимость, желание и огонь. Он придерживал меня, сжимая руками, а потом проговорил:
– Я помогу тебе во всем, только расскажи мне.
Попыталась освободиться, но Дорвонцев сильнее вдавил в свое тело, четко выговаривая:
– Наташа, ты поняла меня?
Кивнула, желая оказаться подальше от него, чтобы прийти в себя, и поспешно проговорила:
– Да, спасибо.
Удовлетворившись ответом, Толик отпустил, и я сделала шаг назад, до сих пор не понимая, как так вышло. Тему поцелуя никто не хотел обсуждать: я – потому что была растеряна и не знала что сказать, а он – не знаю. Может, видел шок в моих глазах, или понимал, что я не готова к этому разговору. Стояла и смотрела, сглатывая, не в силах сдвинуться. Хотелось обвинить Анатолия, но не могла, ведь я ответила… и еще как.
«Возможно, я хотела этого… Но ведь это не нужно мне! Меня должно волновать совсем другое. А я поддалась эмоциям… Вновь сдаюсь…»
Отвернулась, и пошла на выход. Дрожащими пальцами нажала на кнопку двери, чтобы выйти, как услышала:
– Я подвезу тебя.
– Нет, не нужно. Я сама, – поспешно проговорила, чувствуя его запах, близость, сильную сокрушающую энергию, заставляющую испытывать странные ощущения.
Сама себе нашла оправдание – я устала бегать, и хочется хоть на мгновение ощутить, как это, когда о тебе заботятся, холят и лелеют, неистово желают, беспокоятся. Разве это много? Или не для меня? За это время я превратилась в пугливую зебру, ожидающую нападения голодного льва, желающего растерзать. Реагирую на все, не желая больше попадать в тот ад, в котором столько варилась, не зная выхода, не в силах смириться.
– Тогда я буду ехать за твоим автобусом, останавливаясь на каждой остановке, – известил он, намекая, что все равно поедет, но из-за моего отказа потеряет время.
Вышла на улицу, чувствуя по теплому ветерку, что сегодня будет жарко, и, вероятно, зря взяла джинсовку. Медленно повернулась и прошептала:
– Зачем тебе?
– Я так хочу, – грубо заявил он, и, показав на черный джип, добавил: – Прошу в машину.
– Мне далеко добираться, – предупредила его, намекая, что не стоит быть столь великодушным.
– Ничего страшного. Я вышел заблаговременно и у меня есть время, – заявил сосед, и, сделав шаг вперед, добавил: – Помочь или сама… стройными ножками?
Возмущенно посмотрела на него, отмечая веселые искорки в глазах и при этом непоколебимое желание исполнить, если все же не пойду. Сделала вывод, что в этом настойчивом непробиваемом мужчине помимо всего, есть юмор, которым он сглаживает свои настоящие желания. Или нет… Уже не знаю.
Удобно усевшись на пассажирском сидении, почувствовала дискомфорт, так как весь салон был пропитан ароматом мужчины, и что интересно, мне нравилось вдыхать его. Это пугало. Выехав со двора, услышала вопрос:
– И что, рассказывать будешь или предпочитаешь молчать?
Ничего не сказала, не желая навязывать свои проблемы. Не потому, что постеснялась, совсем нет. Только зачем выкидывать на чужого человека все, что в моей жизни произошло? И, вероятно, подвергать его жизнь опасности. Я, конечно, уверена, что Дорвонцева не так просто запугать, но кто я ему, да и он мне, чтобы доверять и рассказать о случившемся.
Если быть честной, не понимала его мотивов. Может, это он так, пока есть настроение, а потом надоест, а я, поверив, останусь ни с чем, сожалея, что еще больше натворила ошибок.
– Нравится твоя работа? – вдруг спросил Дорвонцев, и тут же весело добавил: – Я, конечно, умею готовить, любой мужчина должен, на мой взгляд, но, чтобы ежедневно и для других – это точно не для меня.
Улыбнулась, представляя его в моем кафе, и ответила:
– Нравится. Бабушка у меня всю жизнь поваром в столовой проработала. До сих пор вкусно готовит, что со стола колобком катишься.
– А родители были довольны твои решением? – поинтересовался он, игриво моргнув мне глазом, громко выдавая: – Мои даже слова не сказали, наоборот, ожидали. Мать в суде секретарем работала, а отец участковым. Уже несколько лет на пенсии. И сейчас у них новое увлечение – дача. Раньше то им все некогда было, а теперь не оторвешь…
С интересом слушала его, чувствуя, что тоже хочу поделиться. В его словах было столько любви, гордости, радости, что улыбалась, забывая о том, что еще минуту назад неслась от него, чтобы не сцапал в сильном захвате.
– Мои… медики. В одной больнице работали. Отец хирург, а мать стоматолог. Замечательные, – выдохнула, делясь сокровенным, желая рассказать, поделиться тем, какие они у меня замечательные… были.
– Думаю, тогда они были довольны, – проговорил Дорвонцев, перестраиваясь в другой ряд.
– Да, очень… довольны, – тихо произнесла, с грустью посмотрев вперед. А потом, ощутив внимательный, пронзительный выжидающий взгляд, выдохнула и проговорила: – Я… они разбились. Автокатастрофа.
– Соболезную, – четко произнес Анатолий, положив свою руку на мою ладонь.
Кивнула, а потом вновь вопрос:
– А к бабушке часто ездишь?
Прищурилась, чувствуя подвох, что не просто так спросил. Вытянула руку из его захвата и подозрительно осведомилась:
– К чему такие вопросы?
– Любопытный с рождения. Кстати, я к своим езжу каждые выходные. Они у меня замечательные. Бабушка любит заниматься цветами, тыкая их в каждом углу сада. Чего у нее только нет, и каждый год желает новый сорт. Ну а дед до сих пор работает, заведует кафедрой в университете. Когда был пацаном, ох мне от него доставалось.
Улыбнулась и полюбопытствовала:
– В городе живут?
– Да, и, если не приезжаю, отчитывают, как будто четырнадцать, а не тридцать четыре. Вот такие они у меня.
Засмеялась, не представляя, как вот такого огромного серьезного мужчину отчитывают. Хотя иногда он другой… Например, сейчас.
– Полезно иногда, – заявила и, поправив сумку, прислонив к животу, решилась рассказать о своей бабушке: – А у меня далеко… Но она знает, что я ее очень люблю, – добавила, надеясь на это, понимая, что она ждет. На самом деле очень хотелось съездить, но боялась напугать ее своим побегом, если явится Александр, а он обязательно бы это сделал.
Стало грустно. Безвыходность накрыла с головой. И не желая показывать бушующих эмоций, отвернулась к окну.
Ехали некоторое время в тишине. И я была рада этому. Пусть так…
– И когда заканчиваешь работать? Или также будешь искать приключения?
Прикусила губу, вспоминая неприятную встречу на пешеходе, и уверенно сказала:
– До восьми.
– Все равно поздно, с учетом того, что ты очень рано едешь на работу.
– Меня устраивает, – недовольно произнесла, не желая оправдываться или обещать другое. Меня все утраивает. Это временная мера.
Раздался телефонный звонок как раз в тот момент, когда Толик собрался говорить. Выдохнула. Может, так лучше. Взяла в руки свой телефон – звонила подруга. Нифридова Настя. Нажала кнопку и тихо сказала:
– Привет.
– Привет. Ты как? – взволнованно проговорила она, гремя сковородками и кастрюлями.
– Нормально. Что нового? – как можно тише спросила, не желая, чтобы Толик услышал.
– Да все так же. Собралась к твоей бабуле, накупила продуктов и необходимое по хозяйству. Говори что нужно.
Глянула на красивого мужчину, смотрящего перед собой, сконцентрированного на дороге, а потом ответила:
– Как обычно. И обними ее…
Подруга на секунду замолчала и проговорила:
– Конечно, и расцелую. Я что-нибудь придумаю. По деньгам – свои дам, а потом как сможешь, переведешь. Пока у тебя не получается, уберусь в доме и посмотрю что нужно. Может, что из лекарств требуется.
Не знала даже как отблагодарить. Настя – она такой светлый человечек, который всегда выручит, поможет, придет на помощь. Мы жили по соседству, а потом, когда я переехала в свою квартиру, редко, но разговаривали по телефону, или виделись, когда к родителям приходила. После несчастья – сблизились. Она помогала мне, насколько могла, поддерживая во всем. А уже год с бабушкой.
Раньше наши родители дружили и на лето в деревню возили двоих, так как у Егоршиных родственники жили в других городах, но была ответственная работа, поэтому не знали, с кем оставить дочь. Так, у моей бабушки появилась еще одна внучка, а у меня подруга. Поэтому пока меня не было, Настя помогала и ухаживала за ней.
Сглотнула и благодарно прошептала:
– Спасибо.
– Глупости не говори. Сегодня поеду. Сынок свежим воздухом подышит, да и я. Ладно, а то на работу бежать.
Нифридова работала учителем начальных классов в школе в две смены, еще занимаясь репетиторством. В общем, крутилась как могла. Всегда поражалась ей, а потом сама оказалась в такой же безвыходной ситуации, когда нужны деньги, как никогда, поняла ее.
– Давай. Хорошего дня.
Положила трубу и посмотрела вперед, отмечая, что почти проехали половину дороги. Открыла сумку, придумывая, как найти время, чтобы съездить к подруге Нефритовой и отдать премию, как услышала:
– Какие планы вечером?
Закрыла сумку, считая, что не нужно давать ложных обещаний и надежд. Зачем совершать новые ошибки? Из старых не могу выбраться, утопая в проблемах.
– Толик, то, что случилось… этого не должно больше произойти. Это эмоции, неправильные выводы…
Недоговорила, наблюдая, как мужчина повернулся ко мне и хищно улыбнулся, отчего почувствовала себя птичкой в лапах кота. В это время он как раз остановил джип на пешеходе, и любезно сообщил:
– Допустим, что я понял твою мысль и желание. Но что тебе это даст?
Посмотрела ему в глаза, удивляясь логике, а потом напомнила:
– Я замужем…
– И? – уточнил он таким тоном, как будто это не имеет значения. – Ты не живешь с ним, – и тут же недовольно поинтересовался: – Почему не разводишься?
Усмехнулась, качая головой, а потом пробубнила:
– Форма тебе подходит. И наглость тоже.
– Поверь, я самый веселый, активный, жизнерадостный, но когда меня что-то волнует и лично затрагивает, то тогда уж извини, какой есть, – спокойно заявил Дорвонцев, давая по газам, в момент, когда поменялся свет.
Проехали всего ничего, как услышала:
– Так что? Есть планы?
– Есть. Занята, – выдала, встречаясь с его наглыми глазами, желая идти наперекор.
– Понял, – спокойно ответил, между прочим добавляя: – Кстати, торт нужно съесть.
– А что, некому?
– Совершенно. Он специально для красивой дамы, мечтающей от меня избавиться, – без всяких улыбок, взглядов и подмигиваний сухо произнес Анатолий, отчего смутилась, но ничего не ответила.
Как только подъехали к моей работе, посмотрела на здание кафе, а потом повернулась к нему, наблюдая, что мужчина недоволен, хотя по внешнему виду не скажешь. Но то, как он держал руль, сжимая его, говорило о многом. Я добилась чего хотела, но не чувствовала удовлетворения. Посмотрела на его гордый профиль и прошептала:
– Спасибо.
– Я заберу тебя, – резко отчеканил мужчина, поворачиваясь ко мне, напряженно ожидая ответа.
– Нет, я сама. Не нужно беспокоиться.
– А если я хочу? Что сделаешь? – повышая тон, поинтересовался он, недовольный моим отказом.
Несколько секунд рассматривала свою кожаную сумку, а потом уверенно проговорила:
– У нас ничего не получится. Так что…
– Посмотрим…
– Нет, не посмотрим, – выдала и, замечая, как Анатолий прищурился, а в глазах появился хищный огонек, напряглась. Поза мужчины кричала о том, что он в секунде от прыжка, и тогда его будет сложно остановить. Такой поворот событий будоражил кровь, вместе с тем вызывая страх. Выставила руку вперед, громко заявляя: – И я очень прошу без прикосновений… проверок и всего, что может прийти в голову. Пожалуйста, уважай мое мнение и желания.
Мужчина задумчиво оглядел меня с головы до ног, а потом ответил:
– Что же, понял, не дурак. Но из машины не выйдешь, пока не запишешь мой номер. Всякое может случиться, когда этого совсем не ждешь.
Пораженно смотрела на водителя, своего спасителя и просто непробиваемого мужчину, а потом послушно достала из сумки записную книжку с ручкой и буркнула:
– Диктуй.
Дорвонцев быстро отчеканил номер, не забыв про фамилию с именем, тут же поясняя:
– На всякий случай, если решишь забыть.
Кивнула, и только хотела выйти, дернув за ручку, но дверь оказалась закрытой. Подняла бровь, и услышала веселый ответ:
– Ну а как ты думала? Просто так не говорю…
– Я поняла уже. Надеюсь, выполнишь то, что обещал, – напомнила ему.
Нужно было видеть этот хищный оскал. Дорвонцев шикарно улыбнулся и нагло оповестил:
– Так я ничего не обещал, красавица. Не имею привычки обещать, когда не собираюсь выполнять.
На секунду замерла, пытаясь понять и принять, но тут послышалась мелодия сотового телефона. Увидев, что это вновь Настя звонит, нахмурилась, видно, подруга что-то важное забыла сказать, а потом поспешно проговорила:
– Мне… нужно идти.
– Конечно. Не обижусь, если номерок наизусть запомнишь. Там цифры довольно приятные.
– Всего доброго! – громко пожелала и вышла из машины, удивляясь этому мужчине.
Глянув на часы, заметив, что еще очень рано, выхватила телефон из кармашка сумки, нажимая на абонента, перезванивая Насте. В это время черный джип разворачивался, а потом направился в обратную сторону, исчезая за поворотом.
– Наташа… – очень тихо проговорила Настя. Осторожно, как будто боялась сказать, но нужно было.
Приложила трубку к уху и взволнованно произнесла:
– Да, Насть. Что-то случилось?
– Замоталась и главного не сказала. Мне тут вчера наша Верка написала, что твой муж… неделю назад приезжал в деревню… и около дома все похаживал.
Застыла на месте, начиная паниковать, чувствуя, что нечем дышать.
– Успокойся, Наташ. Он не заходил во двор. Бабушка не видела его. Но Верка поделилась, что он заходил в магазин к ней за водой. Она только вчера мне смогла дозвониться. Связи у них там совсем нет.
– Водой? – повторила, осознавая, что Александр это сделал специально. Вода у него всегда есть и в больших количествах в сумке. Он без нее никуда. Пьет только особую, определенной марки, считая другие – тухлой парашей. Просто хотел отметиться. Знал, что я общаюсь с Верой, и эта информация сразу мне поступит. Только в чем подвох?!
– Неделю назад? – уточнила у нее.
– Да, примерно. Знаешь, не нравится мне это… – прошептала она, тяжело вздохнув. – Может, нужно будет к участковому? Там же есть кто-то…
– И мне не нравится, – призналась, чувствуя себя ужасно, словно в замкнутом круге. Да и как же мне это все надоело. Но главное, чтобы не обидел бабушку. Закрыла глаза на секунду и прошептала: – Настя, сходи, пожалуйста, в администрацию, уточни, кто сейчас участковый и… осторожно поговори с ним. Сама реши, что нужно сказать.
– Конечно, не переживай по этому поводу, – выдала подруга и предложила: – Нужно развестись с ним… Попробовать вновь…
Мгновенно вспомнила свой последний поход в ЗАГС и последствия от своего посещения. Попробовать еще… можно, только вот если не получится… Уже две попытки, и каждый раз одно и то же. Пока ходила оплачивать квитанцию на оплату по разводу, у двери Дворца бракосочетания меня уже ожидал Лутриков. У этого больного психопата свои связи. Уже давно перестала понимать, откуда он все знает и как находит меня. Ведь я сама не знаю, когда и куда пойду. В общем, две попытки и каждая была со своими последствиями. Последняя… стала последней каплей, и я схватилась за нож.
Попыталась отойти от воспоминаний и тихо проговорила:
– Я не знаю… Боюсь. Понимаешь?
– Наташ, а что было тогда? – еле слышно спросила Нифридова, переживая, как я отреагирую.
Читать бесплатно другие книги:
