Ужасы и кошмары Нури Альбина
Лиза не могла поверить, что вправду видит это. Кроваво-алые глаза Анны были ужасны, они напоминали камни, провалившиеся глубоко в высохшие глазницы, словно в черные ямы. Мертвая девушка уставилась прямо на Лизу, взгляд был живым и злобным. Бледные губы растянулись в ухмылке и произнесли:
– Ты следующая!
Лиза прижала ладони к лицу и закричала. Олег, желая успокоить ее, положил руку журналистке на плечо, но та завопила еще сильнее, отпрянула, едва не упала.
– Нервы надо лечить, – сердито говорил Олег через некоторое время, провожая ее до входной двери. – У меня теперь проблемы будут!
– Вы правда ничего не видели? – жалобно спросила Лиза. – И не слышали?
Олег отрицательно покачал головой и выдворил ее за порог. Лиза старалась убедить себя, что ей, видимо, показалось на нервной почве, ведь когда она перед уходом рискнула снова взглянуть на покойницу, та выглядела обычно, глаза были закрыты. Но поверить, что такое могло показаться, не получалось. Тем более раньше никогда ничего не чудилось.
Водитель удивленно посмотрел на бледную трясущуюся Лизу и спросил:
– Домой, что ли?
Домой, конечно, хотелось, но разве получилось разобраться во всем? Мало того что ничего не прояснилось, еще и этот ужас в мертвецкой, и ощущение, что она впуталась во что-то страшное. Нет, уезжать рано.
Лиза молча сунула водителю бумажку с адресом, которую дал ей главный редактор.
Анна жила с матерью в пятиэтажке на окраине городка. Лиза звонила в дверь, пытаясь взять себя в руки, собраться для разговора с женщиной, только что потерявшей дочь, но говорить было не с кем: ей не открыли. Зато из соседней квартиры выглянула девица в спортивном костюме и сказала:
– Нету ее. Похоронами занимается. А вы что хотели?
Лиза пояснила. Узнав, кто она, и то, что Анна звонила ей накануне, соседка прикусила губу и пригласила Лизу войти.
– Мать Анькина вам бы все равно не сказала ничего, она не в курсе. Не ладили они. А я все знаю. Анька правду сказала, это он ее убил. И не ее одну. Сначала никто не верил, а теперь… – Девушка поежилась. – Анька как на похороны подружки сходила, сама не своя стала.
– После похорон? – в сознании Лизы забрезжила какая-то мысль, но оформиться не успела.
– Говорю же, подружка у нее умерла. Точно так, как Анька! Я спрашивала, в чем дело, и Анька сказала, что боится спать, как боялась и ее подруга! Во сне их преследовала жуткая тварь! Анька говорила про нее и прямо тряслась.
– Что за тварь?
– Вроде громадный паук с человечьим лицом. – Соседка нервно хмыкнула. – А лицо того убийцы, профессора. Анька пыталась сбежать от него, говорила, если поймает и убьет во сне, она вправду умрет! Боялась спать ложиться. Кофе пила литрами, водой холодной обливалась, свет не выключала, по парку бродила: пока ходишь ведь не уснешь. Один раз меня попросила посидеть с ней, денег даже за это предложила, но ее мать меня не пустила. Та еще дрянь.
Лиза поморщилась: это походило на сказку. Точнее, на фильм.
– «Кошмар на улице Вязов», – сказала она. – Фредди Крюгер убивал людей во сне, а они умирали наяву.
– Там кино. А тут жизнь. Анька же умерла, – грустно ответила соседка, и возразить на это было нечего.
Выйдя из подъезда, Лиза села в машину и позвонила еще по одному номеру, который дал Аркадий Иванович. Медсестра, что много лет работала с Крониным, согласилась ответить на пару вопросов (при условии, что ее имя нигде не всплывет), но увидеться отказалась, передумала в последний момент.
– Можете дать мне адрес Кронина? У него ведь была жена, я бы хотела…
– Не получится. Дом сгорел. Пожар был, дотла все выгорело. А с женой профессор уже три года не жил, она вроде бы уехала в Москву.
– Был поджог? – спросила Лиза, хотя это не имело особого значения.
– Виновного не нашли. Да и не особо ищут.
Уже темнело, и Лиза подумала, что домой они вернутся поздним вечером. На душе становилось все тревожнее.
– У вас ко мне все? – резко спросила медсестра.
Лиза не знала, о чем еще спрашивать, мысли путались, перед внутренним взором то и дело всплывали запавшие, мертвые, но при этом живые красные глаза.
– Не понимаю, он же был врачом, спасал жизни, откуда эта жестокость? – проговорила Лиза, ни к кому конкретно не обращаясь.
Медсестра фыркнула.
– Никого он не спасал. Профессор Кронин был психиатром.
На обратном пути Лиза не перекинулась с водителем ни единым словом, слишком измученная и напуганная, чтобы общаться с кем-то, хотя сама не могла до конца понять природы своего страха.
Вернувшись домой, она заметалась по квартире. Хотела приготовить ужин, но поняла, что кусок в горло не полезет. Надо бы позвонить шефу… Нет, она просто не может говорить обо всем, что узнала.
Выйдя из душа, Лиза почувствовала, что усталость берет свое, к тому же она почти не спала прошлой ночью. Но при мысли о том, чтобы лечь в кровать и выключить свет, делалось дурно.
«Ничего с тобой не случится! Ты не из N-ска, никогда не видела этого доктора!» – говорила себе Лиза, но потом в памяти всплывали слова: «Ты следующая».
«Стоп!» – приказала она себе.
Фредди Крюгер из провинциального городишки – чушь собачья. Наверняка всему есть логичное объяснение. Жуткие глаза – это, возможно, какая-то инфекция. А то, что она услышала и увидела, – всего лишь результат стресса. Не каждый день бываешь в морге и видишь покойников. Чем забивать голову ерундой, лучше попытаться узнать еще что-то про Кронина.
Для статьи, конечно же.
Лиза долго искала о профессоре информацию, которая не касалась бы убийств и суицида. Пришлось пролистать множество страниц, прежде чем она добралась до более ранних упоминаний об этом человеке. Их было не так много, и несколько раз Лиза видела рядом с фамилией профессора имя доктора Самойлова, владельца крупной частной клиники. Отыскав на сайте клиники телефон, Лиза набрала нужный номер.
Было поздно, однако доктор чудом оказался на месте. Узнав, кто такая Лиза, хотел повесить трубку, но она быстро проговорила:
– Пожалуйста, помогите, если можете! Это звучит бредово, но все, кто имели отношение к аресту профессора, мертвы. А потом умерли еще четыре девушки. Умерли во сне, боялись ложиться спать, но в итоге засыпали и уже не просыпались, а их глаза…
– Были сухие, воспаленные и красные? – перебил доктор Самойлов.
– Откуда вы знаете?
– Это невероятно, – пробормотал мужчина. – Вы знаете, чем занимался Кронин? Какова была тема его научной работы?
– Нет, – прошептала Лиза, предполагая возможный ответ.
– Он изучал сновидения. Поначалу все шло хорошо, но с годами превратилось в одержимость. Кронин утверждал, что существуют бесы сна, которые пробираются в разум человека, пока тот спит, и узнают, чего смертный боится больше всего. А после начинают преследовать, стоит ему заснуть, принимая облик того, что способно напугать бедолагу до смерти. Свести с ума от ужаса, вырвать глаза, убить – вот что им нужно. Сны для несчастного перестают быть обычными снами, как у всех людей, это балансирование на грани между мирами; и если человек погибнет в своем видении-сне, то и наяву умрет тоже. При этом глаза… – Доктор осекся. – Вы видели, что вам рассказывать. Если эта тварь привяжется, спастись невозможно: стоит заснуть – бес начинает охоту. Некоторые, как гласит легенда, выкалывали себе глаза, чтобы не спать…
Доктор Самойлов запнулся и умолк.
– У жертв Кронина, я имею в виду, пока он был жив, были вырваны глаза, – сказала Лиза. – Почему? Он сошел с ума и вообразил себя бесом?
– Хуже, – просипел Самойлов. – Хотел им стать, чтобы перейти в потусторонний мир и жить вечно. Прочел в одной из своих мерзких книг, что нужно убить десять девушек, вырезать им глаза и скормить бродячим псам, читая при этом какие-то заклинания.
– Вы негодяй! – Лиза задохнулась от гнева. – Подозревали Кронина и никому не сказали!
– Ничего я не подозревал! – резко бросил доктор.
– Как бес находит своих жертв?
– Разговор окончен. Мне пора.
– Как? – снова закричала Лиза. – Пожалуйста!
– Я не могу знать наверняка! Кажется, это передается по цепочке, вроде заразной болезни. От одной жертвы к другой. Достаточно посмотреть в лицо мертвецу, убитому бесами сна. Если бес выберет тебя, ты обречен.
Лиза сидела, как парализованная. Последние слова доктора грохотали в ушах. Чудовище выбрало ее, значит, ей не спастись? Меньше чем за сутки жизнь пошла прахом?
– Доктор, прошу вас, – взмолилась она. – Вы знаете, что можно сделать? Хоть что-то, какая-то зацепка!
– Откуда мне знать? – возмутился Самойлов.
– Вы догадывались, но побоялись сказать, кто убийца. Вас будет мучить совесть. Но если поможете мне выжить…
– Не смотреть ему в глаза! Это может сработать. Кронин как-то обмолвился, что нельзя встречаться с бесом взглядом, когда он в первый раз явится тебе во сне.
Доктор Самойлов повесил трубку. И даже, наверное, отключил телефон.
Лиза полагала, что не уснет этой ночью, но усталость брала свое. Сидя перед монитором, читая все, что удавалось найти об особенностях сна, сонном параличе, мифах и легендах о снах у разных народов, девушка чувствовала, что внимание все больше рассеивается, глаза слипаются, точно в них насыпали песку.
Даже это жуткое (в свете последних событий) словосочетание уже не могло напугать. Надо бы пойти и прилечь, подумалось ей, и Лиза подняла голову, оторвав взгляд от монитора.
И в этот миг поняла, что уже спит. Это было именно то самое видение-сон, про которое говорил Самойлов. В обычном сне ты (если не практикуешь осознанное сновидение) не сознаешь, что спишь, но сейчас все было иначе.
Лиза будто очутилась в зазеркалье. Это была ее квартира – и в то же время другое место. Окна исчезли, пол казался зыбким, как болотная трясина, компьютер выключился сам собой, монитор погас. Открытая дверь вела из комнаты в коридор, в глубине которого колыхалась тьма.
«Чего я боюсь больше всего? Чего мне ждать?» – в панике спрашивала себя Лиза. Никаких особых фобий у нее нет.
Тут до Лизы дошло, что и бес еще не знает этого, он затем и явится: попытаться узнать, забраться в ее голову!
В отличие от других жертв Лиза предупреждена и даже вооружена. Прочие жертвы бесов сна ошибались: не нужно стараться не спать или – ужас какой! – выкалывать себе глаза. Но нужно перестать видеть!
Лиза схватила шарф, который как по волшебству оказался рядом, и завязала глаза, хотя остаться в полной темноте было страшно.
Шаги послышались внезапно: кто-то шел по коридору. Не так уж и велик был коридор (всего-то метра полтора), но здесь, в этой реальности, вытянулся, стал длинным, и гулкие шаги звучали все ближе.
Лиза вцепилась в подлокотники.
– Лисенок, ты чего тут сидишь? – послышался знакомый голос.
Мама?
Первым порывом было содрать повязку с глаз, обернутся, рассказать обо всей чертовщине, но Лиза вовремя удержалась.
– Убирайся, – прошептала она.
Прямо над ухом раздалось хихиканье. Кто-то провел рукой по волосам, легонько дернул за прядь.
– Не хочешь взглянуть на меня?
Лиза похолодела.
Голос принадлежал Лене, старшему брату, утонувшему пять лет назад.
Холодная влажная ладонь переместилась с затылка на шею. В воздухе запахло сыростью.
– Мне все еще двадцать пять. И всегда будет. Это магия, и ты тоже так сможешь. – Голос теперь звучал обиженно. – Давно не виделись, а ты и не соскучилась?
– Ты не мой брат!
Сильные пальцы сжали шею. Кажется, они заканчивались когтями: в кожу словно впились иглы.
– Я в нем, а он – во мне, – пропел незнакомый голос. – В любом случае твой брат со мной. За грех самоубийства. Этот грех у нас общий.
– Неправда! – прошипела Лиза. – Леня не убивал себя, он погиб! Тебе меня не спровоцировать!
– Про провокации я знаю все. От профессора-психиатра до беса сна – неплохая карьера, ты так не думаешь?
Голых ног Лизы коснулось что-то твердое, скользкое и холодное. Оно было живым, извивалось, ползло, поднимаясь все выше, к коленям.
«Змея!» – содрогаясь от отвращения, поняла Лиза и, не удержавшись, завизжала.
Огромная змея опутывала ее упругими кольцами, могла вот-вот разинуть пасть с ядовитыми зубами и укусить!
«Не будь дурой, сними повязку с глаз, защити себя!» – кричал голос внутри нее, и Лиза схватилась руками за шарф.
Не поддаться стоило неимоверных усилий, но у нее получилось.
– Никакой змеи нет! – выкрикнула она. – И мамы нет, и Лени! Есть только ты, и я тебя не боюсь.
Змея сгинула.
– Так уж и не боишься! – И после паузы: – Нет так нет. Считай, победила. К счастью, ты не одна на этом свете. В одиночестве не останусь.
Шаги стали удаляться, а потом стихли. Снова воцарилась тишина.
«И это все?» – растерянно подумала Лиза, понимая: тут что-то не так.
Бес на то и бес, чтобы морочить! Но как поступить? Может, попытаться проснуться? Ведь она все еще спит. Лиза принялась щипать себя, но ничего не происходило. Наверное, из сна ее мог вырвать звонок будильника или телефона. Или кто-то должен был разбудить, сама она пробудиться не могла.
«А если я уже никогда не проснусь?!»
Снова захотелось снять повязку: не видя ничего, Лиза чувствовала себя беспомощной, немощной, уязвимой. Нет, нельзя делать этого и открывать глаза! Бес рядом, притаился, только этого и ждет.
Прошло какое-то время, и Лиза почувствовала запах гари и тихое потрескивание. Пожар! Она по сто раз проверяла, выключила ли утюг, плиту, чайник, боялась возгорания проводки – и вот это случилось!
Пожар разгорался быстро. Запах дыма становился все более удушливым, в комнате было жарко, пламя подбиралось ближе.
«Я сгорю заживо! Надо встать, потушить огонь! Господи, как больно!»
Пламя острым языком лизало ступни, лодыжки, поднимаясь все выше. Лиза задыхалась и кашляла, слезы текли по щекам. С каждым вздохом жар забирался глубже в горло, скоро она совсем не сможет дышать!
Лиза хрипло закричала, вцепившись в повязку, которая стала обжигающе-горячей. Сейчас вспыхнут волосы и одежда, кожа обуглится, огонь выжжет легкие изнутри, и она умрет!
– Твой дом горит! – кричал разум, и ей хотелось повиноваться его голосу. – Бесы, сны – это глупости, ты слишком долго работала в шарлатанском журнале, вот и поверила. Сними повязку, спаси свой дом и себя саму!
Голова кружилась, боль становилась нестерпимой.
Лиза сжала челюсти и упрямо мотнула головой.
«Это не настоящий пожар. Он мне лишь снится. Я переживу эту ночь и…»
Додумать она не сумела. Сознание покинуло девушку: Лиза выключилась, как перегоревшая лампочка.
Телефон звонил и звонил.
Лиза сделала глубокий вдох и открыла глаза. Обнаружив себя сидящей в кресле перед компьютером, она все вспомнила и бешено огляделась. Комната выглядела обычно, никаких следов пожара. Часы на мониторе показывали десять утра: неудивительно, что главный редактор пытается дозвониться!
«Было это? Или мне лишь приснилось? Бес сна вправду приходил?»
Лиза протянула руку и взяла шарф, что лежал на столе. Она не могла припомнить, как принесла его сюда.
От шарфа исходил едва уловимый запах гари.
Белый шум
– От остановки – пять минут, район зеленый и тихий, соседи спокойные. Сантехника, газовая плита, холодильник – все исправное, мебель есть, посуда тоже. Заезжай и живи, – бодро стрекотала сотрудница агентства «Уютный уголок», предлагая Галине снять квартиру на улице Дробышева.
Кто был этот Дробышев, Галя понятия не имела, но, по всей видимости, не такой уж выдающийся гражданин, если его именем назвали крошечную кривую улочку на окраине города.
Квартира находилась в двухэтажном кирпичном доме послевоенной постройки. Из удобств имелись туалет и раковина с холодной водой, а вот горячей воды и душа не было. Проблему с мытьем каждый жилец волен был решать по-своему: хочешь – устанавливай душевую кабину и подключай бойлер, хочешь – в баню ходи по субботам, а хочешь – с тазиком упражняйся.
Мебель в квартире была древняя: недостаточно старая для антиквариата и музея, но вполне созревшая для свалки. Посуда примерно такая же. Одно правда: до остановки близко, сел на автобус – и минут через двадцать на работе. Отрабатываешь зарплату, которой только и хватит, что на эту однокомнатную конуру с кухней, где двоим тесно.
Однако Галя была оптимисткой. Осмотревшись, она бодро сказала себе, что и в таких местах люди живут. Все выходные драила квартирку: окна, полы, светильники, мебель в комнате, кухонные шкафы, крошку-холодильник и плиту. Подклеила отстающие от стены обои, убрала на антресоли старые кастрюли, треснутые тарелки, чашки с отбитыми ручками и выцветшие шторы, больше похожие на половые тряпки (выбрасывать из квартиры ничего не разрешалось). Расставила на полках свою посуду, книги, милые сердцу сувениры и фотографии, повесила занавески, кухонные прихватки и полотенца. Квартира стала выглядеть обжитой и уютной.
– Бедненько, но чистенько, – вслух прокомментировала Галина и посмотрела на старинный черно-белый снимок в рамке со стеклом, который сняла со стены и убрала на дальнюю полку шкафа. – Надеюсь, вы не сердитесь.
Женщина, причесанная по моде сороковых годов, с поджатыми губами, темными, как чернослив, глазами и острым носом, смотрела строго, даже сурово. Это, видимо, и была прежняя хозяйка квартиры. Наследники (какие-то дальние родственники) после ее смерти решили не продавать, а сдавать доставшееся им жилье.
– Зато не в общаге, все свое, – сказала по телефону лучшая подруга Настя. – На следующей неделе приду, отметим новоселье.
– Вот не жилось тебе дома, ютишься в коробке, – вздохнула мама.
Дома – это в деревне, почти в ста километрах от города. Мама надеялась, что после окончания финансово-экономического института дочь вернется в родные пенаты, выйдет замуж за Петю Прохорова, который давно по ней сохнет, детей родит. Все как у людей. И работу можно найти – на почте, например. Там и вакансия есть.
Но Галя готова была жить где угодно, лишь бы не в медленно умирающей Осиповке, да еще и рядом с Прохоровым, который двух слов не мог связать без мата.
К новому жилищу Галина привыкла быстро. Она вообще всегда умела жить в предлагаемых обстоятельствах и не жаловаться. Приноровилась готовить на малюсенькой кухне, не обращала внимания на грозный рык холодильника, находила вполне удобным раскладывающийся диван и мыла по вечерам голову над раковиной, вскипятив чайник.
– Жить можно, – вынесла вердикт Настя, которая пришла в субботу вечером с вином и тортом, чтобы отметить новоселье.
Говорила она чуть снисходительно, с видом и интонацией королевы, забежавшей на минутку в босяцкую лачугу: Насте повезло родиться в городе, так что мыкаться по съемным квартирам необходимости не было.
К тому же зимой у нее планировалась свадьба с симпатичным (хотя, на Галин взгляд, чересчур слащавым), прекрасно образованным и, как считала Настя, перспективным парнем с хорошим будущим. Родители обещали подарить молодоженам квартиру.
Да, Насте везло во всем, но Галя не завидовала. Хотя, конечно, тоже хотела и жениха, и собственное жилье, и прочие блага.
«Ничего, все впереди», – успокоила она себя, запирая за подругой дверь.
Но вот именно сегодня впереди не ждало ничего хорошего: началась гроза, а потом отключили электричество. Ни почитать, ни в Интернете посидеть: телефон, как назло, разрядился.
Спать ложиться было рано, только-только стало темнеть, и Галина, убрав со стола и перемыв посуду, пошла в комнату, села в кресло, думая, чем себя занять. Рядом с креслом стояла тумбочка, а ней – старинный радиоприемник.
Забранный в желтовато-коричневое дерево корпус, круглые ручки, ряд белых, похожих на куски рафинада, квадратных клавиш, спрятанный под тканью динамик – радиоприемник был громоздким, как танк, и казался динозавром, по ошибке попавшим в наши дни из далекого прошлого.
Галина провела пальцами по корпусу, нажала на пару клавиш, повертела ручки, представляя, как давным-давно хозяйка этой квартиры пыталась поймать нужную волну, и была она тогда молодой, как Галя сейчас, и вовсе не такой строгой, как на той фотографии, а смешливой, полной надежд и планов.
Внезапно раздался тихий треск. Галя испуганно отдернула руку от радиоприемника и встала с кресла. Из динамиков неслись шорохи и шипение, сквозь которые пробивался тихий свист.
«Он же в розетку не воткнут», – в смятении подумала Галя.
Сумерки сгущались, и ей стало страшно: она не понимала, как древний, наверняка сломанный аппарат, молчавший, должно быть, несколько лет, а то и десятилетий, вдруг заработал сам по себе, даже не будучи подключенным к радиоточке.
В этот момент в кухне зажегся свет: дали электричество.
«Слава богу», – подумала Галя, которая никогда ни в какого бога не верила.
Она убедила себя, что радиоприемник ожил из-за какого-то перепада, или некие волны повлияли (в физике Галина была не сильна). Готовясь ко сну, она постаралась выбросить непонятный инцидент из головы, но уже когда легла в постель и погасила лампу, поняла, что ничего еще не закончилось.
Старчески закряхтев, радиоприемник вновь принялся шипеть, хрипеть и свистеть, как больной астмой, и сквозь эту какофонию звуков вдруг прозвучало то, что заставило Галю похолодеть.
Человеческий голос! Женский голос, который пытался пробиться через помехи! Звучал он то дальше, то ближе, таял, но не умолкал.
Галя зажгла свет и села в постели, с опаской глядя на приемник. Сначала был просто страх, но потом, поняв, что ничего ей не угрожает, девушка чуть успокоилась и стала вслушиваться в слова, которые поначалу не удавалось разобрать. Галя подошла ближе, приложила ухо к динамику.
«Рай… Лес… робы…», – вот что ей слышалось.
Женский голос твердил это раз за разом, но никакого смысла в сказанном не было. Речь о рае – том, куда попадают праведники? А лес и роба – это что, про заключенных на лесоповале? Тарабарщина какая-то.
Шипение и голос смолкли так же неожиданно, как и зазвучали. Сгинули, и воцарилась тишина. Сломанный радиоприемник снова превратился в бесполезную груду деталей, каковой всегда и был. Галя опять легла, но долго не могла заснуть, пытаясь понять, что произошло, стремясь разобраться, что означает этот набор слов.
Ответ пришел из небытия – оттуда же, откуда явилась и загадка. Когда она стала засыпать, находясь на зыбкой границе между явью и сном, в голове вдруг прояснилось, и Галя отчетливо поняла: не «рай», а Рая!
Она вскочила с кровати и подбежала к шкафу, в одном из ящиков которого лежали пожелтевшие документы, оставшиеся от прежней владелицы квартиры. Галина их не трогала, а сейчас принялась перебирать и почти сразу нашла то, что искала. Аттестат о среднем образовании, диплом об окончании медицинского училища, медицинская карточка – все эти документы были выданы на имя Раисы Лесниковой. Раи!
А вот тебе и «лес» – Лесникова!
Выходит, этим вечером с Галей пыталась поговорить умершая хозяйка квартиры! А загадочное «робы» – это же часть слова «Дробышев», название улицы, на которой находится дом!
Голова закружилась от свалившегося на нее осознания того, что она только что контактировала с женщиной, которая одиноко жила в этой квартире и скончалась много лет назад.
Почему это случилось? Не потому ли, что Галя, касаясь приемника, представляла себе его прежнюю владелицу? Чего призрак хотел от нее? Или это был вовсе не призрак, который не сумел покинуть место, где жил при жизни? Возможно, Раиса Лесникова, которая теперь обитает в загробном мире, пыталась достучаться до Галины оттуда, куда все мы уходим, умирая?
Уснула Галя под утро, слишком взбудораженная, чтобы спать. Страха почти не было – только жгучее любопытство и осознание, что она, сама того не желая, оказалась причастной к великой тайне бытия: жизни после смерти.
Следующий день не принес новых потрясений, но зато поздним вечером в понедельник радиоприемник снова включился. Теперь женский голос звучал сквозь шум более ясно, как будто его обладательница подошла ближе.
Слова на этот раз были другие. Раиса Лесникова настойчиво повторяла: «кошки», «три» и еще – «верь». Этот ребус разгадать не удалось, как Галя ни старалась, вертясь всю ночь без сна. «Верить» хотелось, но во что? Кошек поблизости не было, а число три не вызывало ровно никаких ассоциаций.
Придя на работу с гулкой, чумной от недосыпа головой, Галя попыталась сосредоточиться на работе, углубившись в документы. И вот тут-то нашла разгадку.
Не «кошки», а Кошкина – это фамилия заказчицы. На третьей странице отчета, который готовила для нее Галя, была ошибка – грубая, ужасная; не заметь ее Галя, разразился бы скандал. «Верь», – говорила Раиса, но призывала вовсе не верить, а проверить данные!
Еле отойдя от шока, Галина переделала отчет, позже получив за него похвалу от начальника отдела. Это было невероятно, но покойная хозяйка квартиры помогла Гале с того света.
Придя домой, Галина сделала две вещи.
Достала фотопортрет Раисы, который до этого убрала с глаз долой, и вернула на законное место.
– Спасибо, – сказала она, глядя в глаза женщины на снимке, – большое вам спасибо.
Ей показалось, что взгляд Раисы стал теплее, но это, конечно, была иллюзия.
Второе, что решила сделать Галя, – попробовать задать прямой вопрос. Спросить было о чем: на прошлой неделе ей предложили работу в компании «Виктория» – молодой, но перспективной, зарплата после испытательного срока будет на двенадцать тысяч больше, чем Галя получала сейчас.
Место, где она работала, Гале нравилось, однако таких денег ей платить не стали бы, разве что через несколько лет, а тут – уже сегодня. А еще предполагалась возможность повышения в должности в ближайшем будущем.
Вроде бы все хорошо, но Галю что-то смущало.
Как раз завтра предстояло очередное собеседование, куда Галина хотела успеть сходить в обеденный перерыв, чтобы не отпрашиваться, не врать, куда и зачем она идет.
– Стоит ли мне соглашаться на новую работу? – спросила Галя, подойдя к радиоприемнику.
Коснулась клавиш, бережно повернула ручку.
Долгое время ничего не происходило, а после послышалось уже знакомое гудение, что-то засвистело, зашуршало, и женский голос явственно произнес: «Лариса. Угол. Плач», повторив это еще несколько раз, словно желая, чтобы Галя запомнила правильно. Девушка запомнила, а еще каким-то чутьем поняла, что сейчас искать отгадку бесполезно: она сама найдет Галю.
Так и вышло. Подойдя к зданию офиса «Виктории», заходить в дверь Галина не стала. Вместо этого зашла за угол. Там оказался тихий дворик, куда сотрудники выходили покурить, поболтать, выпить кофе в хорошую погоду.
Галя почти не удивилась, увидев сидящую на лавочке девушку. Та плакала, уткнувшись в платочек. Галя подошла ближе, села рядом, попыталась успокоить рыдающую девушку, тут и выяснилось, что она – сотрудница «Виктории». Устроилась три месяца назад и сто раз пожалела.
Оказывается, во время испытательного срока тут платят копейки, а когда он заканчивается, сотруднику говорят, что работал он плохо, обещанной зарплаты не достоин. Из милосердия увольнять не будут, однако платить станут примерно те же крохи. А не хочешь – уходи. Свято место пусто не бывает.
– Здесь текучка страшная, вынуждают работать за гроши. Да еще начальник под юбку лезет, а его заместитель постоянно на всех орет. Что делать, ума не приложу, на старую работу не возьмут: на мое место нашли человека, – жаловалась девушка, которую, как и следовало ожидать, звали Ларисой.
На собеседование Галя, шокированная услышанным, разумеется, не пошла. «Бог отвел», – подумала она, а потом сказала себе, что благодарить ей следует не Всевышнего, а Раису, дотянувшуюся к ней из вечности, чтобы уберечь от опрометчивого поступка.
Галя вытащила сотовый, нашла нужный номер.
– Где похоронена Раиса Лесникова? – поздоровавшись, спросила она женщину-риелтора, которая сдала ей квартиру.
– Это кто еще? – удивилась та.
Галя объяснила.
– Откуда я-то знаю? Да и зачем мне эта информация?
А вот Гале она была нужна, и девушка ее добыла. Покопавшись все в той же стопке документов, нашла свидетельство владельца захоронения, выданное родственнику Раисы. Там был номер участка на городском кладбище, и уже в ближайший выходной Галина отправилась туда.
Раиса Лесникова покоилась в скромной могиле за низенькой оградкой. Покосившийся крест, вытертая табличка, вросшая в землю скамейка. За могилой давно никто не ухаживал, и Галина целый день полола сорняки, красила, а еще заказала новую табличку с датами рождения и смерти. Это была ее благодарность ушедшей в мир иной женщине, которая уже дважды помогла ей, как никто из ныне живущих.
– Погоди, ты всерьез в это веришь? – округлила глаза Настя, когда Галя не выдержала и поделилась с ней, рассказав о произошедшем.
– А как не верить? – в свою очередь изумилась Галя.
Подруга скептически посмотрела на нее.
– А пускай тогда твоя Раиса мне тоже что-то скажет!
– Что значит – «пусть скажет»?
– То и значит. Ты спроси, а она ответит.
Поначалу идея показалась Галине дикой: это же не цирк, она не фокусник, а покойница, говорящая с того света, – не забавная зверушка. Но потом Галя подумала, что можно попробовать, хотя бы ради эксперимента. Кому от этого хуже?
Устраивать шоу для Насти (под пристальным взглядом Раисы с фотографии на стене) Галя не стала. Просто узнала, о чем хочет спросить подруга, и вечером задала этот вопрос.
Сквозь свист и шорох прозвучало всего одно слово: «Злотников».
Его она и передала Насте.
– И что это должно означать? – усмехнулась та. – Буду я счастливой в браке или нет?
– Откуда я знаю? – обидевшись за Раису, огрызнулась Галя. – Это же твой жених, я его и видела всего несколько раз в жизни! Ты должна сама подумать. Но любое слово всегда что-то значит, это не просто так!
Они чуть не поссорились, раздосадованная Галя повесила трубку. Зря поделилась – ее же и выставили полной идиоткой. А уже среди ночи Галину разбудила рыдающая Настя.
– Гад! Скотина! – сквозь слезы говорила она в трубку. – А я еще ему верила! Замуж чуть не вышла за этого подонка!
Как выяснилось, вечером Настя с женихом отправились в кафе. Парень отлучился в туалет, позабыв сотовый на столике, и, пока его не было, на мобильный позвонили.
Звонил «Злотников», и заинтригованная Настя, не раздумывая, ответила на вызов. Не успела сказать «алло», как на том конце защебетал милый голосок, вопрошающий, когда ждать «ее барсика».
Читать бесплатно другие книги:
