Функционал: Черновик. Чистовик Лукьяненко Сергей
Все женщины в мире делились для Коти на «баб» и «даму». Бабы – это все лица женского пола. Дама – это та баба, в которую он в данный момент влюблен.
– Котя, ты не тараторь, – попросил я. – Тут такие дела, что мне твой совет нужен…
– А мне – твой! – радостно сказал Котя. К кошачьим он был совершенно равнодушен, но свое паспортное имя Константин почему-то не любил и с детства с удовольствием откликался на Котю или Котенка. Обычно такие прозвища прилипают к здоровенным неторопливым мужикам, относящимся к ним с иронией. Котя же был невысоким, щуплым и подвижным до суетливости. Не Квазимодо, но и не Аполлон, Котя, однако, обладал изрядным обаянием. Многие писаные красавцы, пытавшиеся закадрить с ним на пару девиц, с удивлением убеждались, что самая симпатичная неизменно предпочитала Котю. «Можно просто – Котенок», – с улыбкой говорил он при знакомстве, и это почему-то не выглядело ни манерным, ни фальшивым.
– Приезжай, – сказал я. – К родителям, адрес еще помнишь?
– Помню. – Котя поскучнел. – Слушай, я горю, мне статью надо добить. Еще на два часа работы. Приезжай ты, а?
– А твоя дама против не будет? – спросил я.
– Все бабы – сволочи, – печально сказал Котя.
Понятно. Очередная дама перешла в категорию баб, не сумев окольцевать моего слишком подвижного друга. А новой еще не появилось.
– Приеду, – вздохнул я. – Хотя отрываться от дивана…
– У меня коньячок есть хороший, – затараторил Котя. – Веский довод, а?
– Да хрен с ним, с твоим коньяком… – вздохнул я. – Ладно, сейчас приеду. Что прихватить?
– Ну ты же у нас умный, – ответил Котя. – Все что угодно, кроме баб!
Вот так и получилось, что, лишившись квартиры, я отправился пьянствовать с другом. Нормальный русский вариант развития событий, странно было бы ожидать чего-то другого.
Котя жил в просторной двухкомнатной квартире в старом сталинском доме на северо-западе. Временами в квартире было чисто и прибрано, но сейчас, в отсутствие дамы, жилье постепенно превращалось в свойственный Коте безалаберный бардак. Судя по пыли на подоконниках и немытой плите, с очередной пассией Котя расстался не меньше недели назад.
При моем появлении Котя оторвался от компьютера, выставил на стол бутылку коньяка – и впрямь приличный пятилетний «Арарат», – довольно потер руки. Сказал:
– Теперь пойдет. А то без ста грамм рассказ не осилю, а в одиночку не пью.
Это была его обычная присказка. Без ста грамм он не был готов осилить уход очередной дамы, дописать рассказ или выдать мудрый совет. В одиночку, впрочем, он действительно никогда не пил.
Мы разлили коньяк по рюмкам. Котя задумчиво посмотрел на меня. В голове крутились десятки вопросов, но задал я самый нелепый:
– Котя, а что такое «лахудра»?
– Это и есть то, что ты хотел у меня узнать? – Котя поправил очки. Близорукость у него была очень умеренная, но кто-то его убедил, что очки ему идут. В принципе они и шли, к тому же в очках Котя выглядел совершенно типичным умным еврейским мальчиком, работающим «где-то в сфере культуры». То есть самим собой. – Лахудра, наивный друг мой, это проститутка самого низкого пошиба. Вокзальная, плечевая…
– Плечевая?
– Ну, которая с водителями-дальнобойщиками… – Котя поморщился. – И скажу я тебе по совести, что в каждой бабе сидит эта самая лахудра…
– За это пить не буду, – предупредил я.
– Тогда просто за баб.
Мы выпили.
– Если ты с горя решил проститутку вызвать… – начал Котя.
– Нет. Ты-то что хотел спросить?
– Слушай, у тебя же папаня – гинеколог?
– Угу.
– Какие есть венерические заболевания? Экзотические?
– Затрудняешься в диагнозе? – не удержался я. – СПИД, сифилис…
– Все старо… – вздохнул Котя. – Я тут для одной газетки письмо пишу, исповедь мужика, который вел разгульную половую жизнь и в результате пострадал… Ну не сифилисом же он заразился! И не СПИДом… Старо все это и скучно…
– Ты что-нибудь из личного опыта вставь… – ехидно сказал я. – Не знаю, старик. Дома мог какую-нибудь книжку глянуть, а на память… я-то сам не врач.
Котя зарабатывал на жизнь довольно оригинальным методом – он писал рассказы для «желтой» прессы. Якобы документальные. Всякие там исповеди матерей, согрешивших с сыновьями, терзания голубых, влюбившихся в мужика с нормальной ориентацией, записки зоофилов, воспылавших страстью к дикобразам, признания несовершеннолетних девочек, которых соблазнил сосед или учитель. Все это дерьмо он гнал километрами в тот период, когда его бросала очередная подруга. Когда же половая жизнь Коти налаживалась, он переходил на сенсационные материалы о летающих тарелках, духах и привидениях, личной жизни знаменитостей, масонских заговорах, еврейских кознях и коммунистических тайнах. Ему было в принципе все равно, что писать, существовало лишь два периода – о сексе и не о сексе.
– Ладно, – поморщился Котя. – Пусть будет СПИД… в конце концов…
Я подошел к компьютеру, посмотрел на экран. Покачал головой:
– Котя, ты хоть сам понимаешь, чего пишешь?
– А? – насторожился Котя.
– Ну что это за фраза? «Хотя ей было всего шестнадцать, развита она была как семнадцатилетняя»?
– Чем плохо? – насупился Котя.
– Ты хочешь сказать, что шестнадцатилетнюю девчонку можно от семнадцатилетней отличить? По степени развитости?
Котя промычал что-то невнятное. Потом изрек:
– Замени там «семнадцатилетняя» на «двадцатилетняя».
– Сам заменишь. – Я вернулся к столу. – Ну сколько можно эту чушь писать? Ну сочини эротический роман, что ли. Большой, серьезный. Все-таки литература. Может, «нобелевку» получишь или «букер».
Котя вдруг опустил глаза, и я с удивлением понял, что попал в точку. Сочиняет он что-то такое… серьезное. Или собирается.
В принципе Коте достаточно было хорошим языком описать свою жизнь, чтобы получилось вполне занятное чтиво о нравах московской богемной и около нее молодежи. Но это я говорить уже не стал, решив, что на сегодня лимит дружеских подколок выбран.
– У меня беда, Котя, – сказал я. И сам удивился, как легко это прозвучало. Правдиво. – Случилась какая-то сумасшедшая история…
Слова полились сами собой. За рассказом мы почти допили коньяк, Котя несколько раз снял и протер очки, под конец вообще убрал их на телевизор. Пару раз он что-то уточнял, один раз все-таки не выдержал и спросил: «А ты не гонишь?»
Когда я закончил, был уже двенадцатый час.
– Ну ты и попал, – произнес Котя тоном врача, выносящего предварительный, но весьма нерадостный диагноз. – Никаких документов?
– Никаких.
– Ты… точно там паспорт не терял… документов? Может, тайком квартиру перепродали, эту стерву вселили…
– Котя! Она утверждает, что живет там три года! И по документам – три года!
Котя кивнул и сказал:
– С первого взгляда – похоже на обычное квартирное кидалово. Но… за один день сменить обои, кафель… что там еще?
– Линолеум…
– Ага. А также перекрутить смесители, вытащить мебель, поставить новую… и еще создать обжитую обстановку, тапочки там раскидать, лифчики развесить… Кирилл, единственная разумная версия – ты врешь.
– Спасибо.
– Подожди. Я же говорю – разумная версия! Теперь – неразумные. Первая – ты сошел с ума. Или ушел в запой. Квартиру продал неделю назад, когда тебя Анька бросила, и забыл про это.
– А еще я подделал документы, чтобы квартира казалась проданной три года назад!
– Давай для начала убедимся, что еще вчера все было в порядке. Кто-нибудь у тебя в гостях был?
– Нет. – Я покачал головой. – Постой, был! Игорек вечером забегал. Выпросил диск один посмотреть.
– Какой диск?
– Не эротический, – вновь не удержался я. – Мультики японские.
– А какой Игорек?
– Да не помню я его фамилию, Игорек и Игорек… пацан такой шустрый, у нас в фирме работал, потом к врагам ушел… да знаешь ты его! Он тебе компьютер собирал и ставил!
– Это который все от армии косит? – усмехнулся Котя. – Помню. Номер его есть?
– У меня телефон сел.
– У тебя же «Нокиа»? Возьми мою зарядку, они все стандартные. Счет на электричество я тебе потом выставлю. – Котя хихикнул.
Я достал трубку, подключил зарядник – и в самом деле удобно, что на разных моделях один и тот же разъем, – порылся в записной книжке.
– Вот. Ну и что?
– Набирай.
Котя забрал у меня трубку, опасно откинулся на табуретке – впрочем, у него все было схвачено, спиной он оперся о стену. И тут же бодро воскликнул:
– Игорек? Привет, дорогой. Это Котя. Которому ты год назад компьютер ставил. Друг Кирилла.
Он подмигнул мне, и я стал откупоривать принесенную с собой бутылку.
– Да, конечно, поздно. Извини. Но очень важный и неотложный вопрос. Ты вчера был у Кирилла? Какая еще «Служба доставки Кики»? Нет, не интересуюсь. У меня другой вопрос – он по-прежнему живет в Медведково? Все там же? Не был раньше? Однушка у него, верно? Однокомнатная, говорю! Ага. Разгрома в квартире не было, ремонта, следов переезда? Ну надо, очень надо! Ага. А пес у него есть? Славный пес, говоришь? А он вчера Кирилла не кусал? Нет, почти не пьян. Слушай, Игорек, скажи своей бабе, что если мужики разговаривают, то мешать не надо! Даже если она в постели и тебя ждет… Чего?
Котя молча отдал мне трубку. Покачал головой:
– Учишь молодежь, учишь… просвещаешь сексуально… все равно баб не воспитывают! Да. Но свидетель, как я понимаю, у тебя есть. Вчера ты еще там жил. И пес твой держал тебя за хозяина, а не за тварь дрожащую.
– Котя, я тебе найду еще десяток свидетелей. Ромка Литвинов три дня назад заходил, мы пивка попили. А он у меня часто бывает. Еще кто-то был… Ты пойми, я не спятил. В моей квартире живет чужой человек. И все выглядит так, будто она живет там уже давно.
– Говоришь, баба некрасивая? – небрежно спросил Котя.
– На даму никак не тянет.
– Чего только не сделаешь ради друга, – вздохнул Котя. – Где она работает?
– Менту сказала, что продавщицей на Черкизовском рынке… обувью торгует…
– Ужас какой, – вздохнул Котя. – Страх и ужас. Давно я не обольщал продавщиц. Но свежие штиблеты мне не помешают.
– Ну ты даешь, – только и сказал я. – Только чем это поможет?
– Хотя бы выясню, кто такая.
В способности Коти увлечь блеклую моль Наталью Иванову я не сомневался. И никакой жалости к аферистке не испытывал. Но мне этого было мало.
– Хорошо. Спасибо. Но что мне еще делать, посоветуй? Может, в прессу обратиться?
Котя фыркнул. О прессе он был очень низкого мнения.
– Завтра с утра ты на работу не идешь. Ну, звонишь шефу, отпрашиваешься… Двигаешь по маршруту жэк-нотариус…
– Давно уже не жэки, а дэзы…
– Какая разница? В общем – обходишь все, где могут быть документы о твоем существовании в бывшей квартире.
– Скажешь еще раз «бывшей» – получишь в лоб, – мрачно сказал я.
– Извини. В будущей. – Котя ловко увернулся от нарочито медленного замаха. – В настоящей, настоящей… В общем, ты все обходишь, не забыв и про телефонный узел.
– О, точно, – оживился я.
– А потом, когда ты нигде не обнаруживаешь своих документов…
– Почему нигде? – Я мигом протрезвел.
– Кирилл, судя по размаху аферы, за тебя взялись всерьез. Я не понимаю, кто и зачем, но устраивать в квартире скоростной ремонт и делать фальшивые документы, не изъяв настоящих, – глупо. А твои неведомые враги – не глупцы! Итак, документов ты не находишь. После этого идешь к юристу. Хорошему. Очень хорошему, если деньги есть, а не в рядовую юридическую консультацию. Если денег нет, я могу занять… ну, полштуки точно займу.
– Спасибо, – только и сказал я. – Ничего, деньги есть. У меня на карточке почти штука, да и у родителей… в общем, знаю, где их заначки.
– Хорошо. Юрист даст тебе мудрые советы. Я тем временем попробую познакомиться с этой ба… – Котя сделал над собой усилие и мужественно сказал: – … дамой. Вряд ли они ожидают такого хода.
– Они?
– А что, она похожа на бога Шиву? Одной парой рук кафель клала, другой – обои клеила, третьей линолеум стелила? Точно хочу познакомиться с затейницей… Да! Об удивительном ремонте! Еще ты идешь в строительную фирму. Хорошую фирму, серьезную. Попытайся выглядеть психом при деньгах. И пытай их насчет того, можно ли в однокомнатной квартире за восемь часов сделать ремонт. Вот именно то, что у тебя в квартире изменилось, и перечисляй. Скажи, что хочешь сделать сюрприз жене… какой жене, кольца ты не носишь… подруге. Или еще чего скажи. Нет, с подругой правдоподобнее всего будет. Очень важно, что они скажут…
Котя оживлялся на глазах. И виной тому явно был не коньяк, а ситуация, в которую я влип. Вот так всегда в жизни – твои проблемы доставляют развлечение даже самым лучшим друзьям!
– Я в прошлом году унитаз менял, – рассказывал он. – Так… раскокал по дурости… Хорошего мастера нашел, непьющего, пожилого. В сантехнике ведь как?
На всякий случай я неопределенно кивнул.
– Опыт нужно иметь! Опыт – главное, – заявил Котя. – Так вот старый опытный мастер целый день провозился. С восьми утра и до десяти часов вечера. Я извелся, он сам страдал… у хороших мастеров примета есть – пока унитаз не закончишь ставить, в туалет нельзя ходить. Зато уж потом обновить его по полной программе – их святое право и обязанность… Четырнадцать часов! На один унитаз! А у тебя весь ремонт за восемь…
Из кухонного шкафа Котя достал сигареты и пепельницу. Я кивнул, хотя курил так же редко, как и он. Спичек Котя не нашел, мы прикурили от газовой плиты с автоподжигом.
– Как ты унитаз-то рассадил? – спросил я.
– Говорю же – по дурости. Знаешь, есть такие китайские хлопушки, маленькие, будто спички. Чиркнул, бросил – она взрывается. Под Новый год дети ими на улице балуются…
– Ну?
– Я летом с друзьями ходил купаться. Завалялась коробка этих хлопушек, я и стал ими бросать в воду. Они не гасли, а в воде взрывались… прикольно так. Друзья очень веселились. А домой приехал, решил показать… одной дамочке… что эти хлопушки в воде продолжают гореть. Не наливать же ванну? Я бросил одну в унитаз… хорошо, что дверь прикрыл. Грохот – и унитаз на кусочки! Только труба торчит, а края – острым венчиком…
– Гидродинамический удар, – сказал я. – Взрыв в жидкой среде в замкнутом пространстве. Думать надо было.
Котя не спорил. Вздохнул, затянулся сигаретой. Сказал:
– Вот еще что… Очень меня волнует твой пес. Крайне волнует.
– И мент то же самое говорил…
– Прав был мент. Стены можно перекрасить. Люди могут соврать. Собака не предаст никогда…
Некоторое время он молча курил. Потом с удовольствием повторил:
– Люди могут обмануть. Собака никогда не предаст… Надо вставить в рассказик про зоофила…
– Сволочь ты гнусная, – сказал я. – Точно писателем станешь. Из человеческой беды сюжет делаешь!
– Не из человеческой беды, а из собственной удачной фразы, – возразил Котя. – Пока все. Буду думать, но больше ничего посоветовать не могу. Расскажи лучше, что у тебя с Анькой?
– Да ничего. Ей хочется стабильности, уверенности. В общем – кольца на пальце.
– А ты против? Пора и остепениться. Четверть века прожил, а до сих пор болтаешься менеджером в торговой фирме, запчастями к компам торгуешь… Это что – работа? Да это все равно что сказать: «Моя работа в ОТК, презервативы надуваю!» Тебе нужна хорошая работа, верная жена, ребенок какой-нибудь завалящий…
Я вытаращил глаза.
– Да шучу, шучу, – пробормотал Котя. – Не мне тебя учить. А все-таки жаль, что ты с Анькой расстался, она мне нравилась.
Кажется, он не шутил. Я подумал и плеснул коньяк по рюмкам.
– Мне тоже жаль, Котя. Но так уж сложилось.
– Анька-то свидетелем выступит, если что?
– Выступит, – уверенно сказал я. – Мы, в общем, не разругались, по-интеллигентному разошлись.
– Когда интеллигенты расходятся, тут-то самая грызня и начинается… ни один сантехник такого не учудит.
– Дались тебе эти сантехники… – пробормотал я. – Наливай лучше…
Мы просидели еще часа два. До третьей бутылки, слава Богу, дело не дошло. Но и к концу второй мы развеселились изрядно. Происшествие с квартирой окончательно превратилось в приключение. Котя рассказал историю своего дальнего родственника, путем хитрых обменов, разводов и схождений превратившего две однокомнатные на противоположных концах Москвы в четырехкомнатную «почти в центре». История почему-то показалась нам очень смешной, мы хохотали в голос, и даже когда Котя сообщил, что в результате перенапряжения сил его родственник схватил инфаркт, его бросила жена и теперь он, как дурак, сидит один в большой квартире, больной и никому не нужный, это нас не огорчило.
По этому поводу Котя заметил, что самое главное в жизни человека – исполнить свое предназначение, об этом даже писал великий мыслитель Коэльо. Видимо, предназначение родственника в том и заключалось, чтобы совершить этот грандиозный обмен. А по сравнению с исполненным предназначением и потерянное здоровье, и утраченная жена – мелочи жизни.
Потом Котя постелил мне на диване и вернулся к своему недописанному произведению. Я уронил голову на подушку, сообщил, что сна нет ни в одном глазу, и мгновенно уснул под ровное постукивание клавиш.
3
Встал я рано, на удивление свежим и бодрым. Припомнился старый анекдот о том, что в двадцать лет всю ночь пьешь и гуляешь – утром встаешь бодрый, в тридцать лет всю ночь пьешь и гуляешь – утром встаешь и чувствуешь, что всю ночь пил и гулял, а в сорок всю ночь спишь – а утром встаешь, будто всю ночь пил и гулял. Поскольку я пока был между двадцатью и тридцатью, то у меня ночь на ночь не приходилась.
Эта выдалась удачной.
Котя еще дрых. Я принял душ, вычистил зубы намазанным пастой пальцем, порылся в холодильнике и сделал себе пару бутербродов с докторской колбасой. Ждать, пока работник умственного труда и вольного графика проснется, не было никакого желания. Хотелось действовать. Хотелось бороться и искать, найти и не сдаваться. Я заглянул в спальню.
Котя спал на широкой двуспальной кровати, сиротливо прижавшись к стенке. Я потряс его за плечо.
– Вставайте, граф!
Замычав, Котя открыл глаза. Удивленно уставился на меня.
– Пошел я. Правду искать. По дэзам, нотариусам и прочим адвокатам. Дверь закрой.
– А… Киря… – Котя потер переносицу. – Что-то мы вчера изрядно кирнули…
Ненавижу глупые каламбуры! Даже с похмелья.
– На Черкизовский заедешь?
– На даму посмотреть? Помню, помню… – Котя крякнул и сел на кровати. – Ладно, давай двигай… Я тоже вставать буду.
– Работу-то закончил? – спросил я.
– А как же… «Девочка и ее пес». – Котя встал и вслед за мной двинулся в прихожую. – Отличная история вышла, душещипательная… В малолетстве девочку соблазнил родной дядя, потом изнасиловали все одноклассники по очереди, потом она работала в борделе на Мальте, потом вернулась в Россию и занялась разведением мальтийских овчарок… тут-то и нашла свою любовь…
– Балда! – не выдержал я. – Мальтийских овчарок в природе не существует! Есть мальтийские болонки!
– Это ты у нас собаковод, тебе и положено знать, – не смутился Котя. – А рядовому читателю по барабану – что мальтийская болонка, что йоркширский терьер… Зато какова финальная фраза: «Люди могут соврать. Собака не предаст никогда!»
– Ну-ну. «Букер» тебе обеспечен, – сказал я, выходя за дверь. Вспомнил Кешью, и настроение как-то сразу упало.
Следующие четыре часа я провел в разъездах. Поймал машину с водителем-кавказцем, как нынче принято в Москве. Рыдван у него был покрепче обычного, да и сам водитель мне понравился, так что я сразу договорился с ним «на время» и принялся мотаться по городу. Дэз, нотариус, отдел регистрации жилого фонда… все те места, куда по доброй воле не пойдешь. Но мне сегодня отчасти везло. Почти всюду я проходил без очереди, почти все бюрократы «входили в мое положение».
Котя оказался прав.
Все документы на квартиру были выписаны на имя Натальи Степановны Ивановой.
Я не устраивал скандалов. Выписаны – и выписаны. Вряд ли стоило восстанавливать против себя мелких клерков. Вначале надо составить полную картину происходящего.
Последней точкой был Останкинский телефонный узел. Телефон тоже принадлежал гражданке Ивановой.
И вдруг меня посетила неприятная догадка. Я попросил водителя остановиться у офиса МТС на проспекте Мира, подошел к окошечку кассы и назвал свой номер.
– Фамилия, – скороговоркой сказала барышня.
– Максимов.
– Неверно, – холодно ответила девушка. – Повторите еще раз номер.
– Фамилия – Иванова, – предположил я. – Забыл совсем, ведь жена оформляла…
– Сколько будете класть денег?
– Сто рублей, – мрачно сказал я.
Итак, меня лишили даже мобильника. Казалось бы – невелика потеря. В любом ларьке купи пакет «Би+» или «Джинс», а то и просто оформи новый контракт. Что там у меня на счету лежало? Рублей пятьсот, не больше…
Ужасало другое. Они все продумали! Они не упустили даже такой мелочи, как контракт на мобильный телефон!
Неужели они не упустили совершенно ничего?
– Давай в поликлинику, – велел я водителю. – Это здесь, рядышком…
Поликлиника была самая обычная, «совковая». Старая, вечно ремонтируемая, с огромными очередями из кашляющей молодежи и охающих старушек. Молодежь приходила за больничным, старушки – за общением. Лечиться здесь стоило, только если вас не волнует результат. Я и сам стоял на учете лишь ради редких больничных «по гриппу».
Моей тощей карточки не нашлось. Была карточка гражданки Ивановой – пухлая, растрепанная. Видимо, она любила лечиться…
Выйдя из поликлиники, я постоял, глядя на терпеливо ожидающего водителя. Куда податься бомжу? Впрочем, у меня еще не так все плохо. Можно к маме с папой, можно к друзьям, можно на работу…
– Четвертый час кончается, – предупредил водитель.
– Дальше я пешком, – сказал я. – Тут рядом.
Заплатил восемьсот рублей – вполне по-божески, исходя из московских расценок.
– Давай уж подброшу, – сказал водитель. – Просто так.
Наверное, если бы я рассказал ему свою историю, он бы меня понял. Водитель был мингрел, бежавший во время войны из Абхазии. У него тоже где-то был дом, который теперь ему не принадлежал. И он даже не мог его увидеть – «в Абхазии меня сразу убьют».
А я мог посмотреть на свой бывший дом.
– Спасибо, – отказался я. – Пройдусь немного. Я тут рядом живу.
Водитель уехал, я двинулся к дому. По пути купил пачку сигарет – нервы все-таки пошаливали. Черт с ним, со здоровьем, когда вся жизнь рушится!
Некоторое время я бродил у дома, покуривал и разглядывал занавески. Чужие занавески… я вообще их не вешал, предпочитал жалюзи.
Потом вошел в подъезд, поднялся, постоял у двери. Тихо. Кешью, наверное, дрыхнет на диване…
Я достал связку ключей. Открыл первый замок.
А вот второй не смог. Пригляделся – и увидел, что в замке стоит новенькая личинка.
– Что творим? – раздалось со спины.
Я обернулся – по лестнице поднимался сосед.
– Петр Алексеевич, это же я, Кирилл! – воскликнул я.
– А… – Он кивнул. Остановился у своей двери. – Сменила она замок утром. Сама сменила, рукастая дама…
При слове «дама» мне сразу вспомнился Котя.
– Что же это делается? – спросил я. – Отобрали квартиру… представляете, все документы выписаны на нее! Везде!
Петр кивнул. Достал ключи, стал отпирать свою дверь. Потом сказал:
– Честно говоря, сосед, я твоих документов никогда не видал…
Это было как удар под дых. Я не нашелся, что ответить. А тут еще хлопнула вторая дверь, и высунулась стервозная бабка Галина.
– Кто такой, что тут ходит? – спросила она у Петра Алексеевича, начисто меня игнорируя.
– Кирилл же это, сосед… бывший… – буркнул Петр.
– Какой еще Кирилл? Какой еще сосед? Здесь Наташа Иванова живет! – злобно сказала бабка.
– Старая ты дрянь… – не выдержал я. – Совести нет, так о Боге подумай, скоро уже встреча предстоит.
– Сейчас милицию вызову! – юркнув к себе, выкрикнула бабка. И принялась бесноваться за дверью.
– В милицию тебе попадать точно не с руки, – сказал Петр, входя в свою законную квартиру. – Выпить хочешь?
Я молча стал спускаться по лестнице. Ждать лифт я не мог, слишком уж бурлил адреналин в крови.
Куда теперь? Строительная контора… и кинолог. Начнем с кинолога.
Достав телефон, я отыскал номер заводчицы, которой не звонил уже года два. Взяла она не сразу: судя по голосу, я ее оторвал от дел. Впрочем, заводчикам породистых собак звонят непрерывно.
– Полина Евгеньевна? – нарочито бодро спросил я. – Это Кирилл Максимов, помните? Я у вас покупал Кешью.
Читать бесплатно другие книги:
