Пираты Гибралтара Трофимов Ерофей

4

Гости оказались весьма колоритными. Высокий, жилистый, загорелый до черноты, цыганистого вида Джеронимо, украшенный полинезийскими татуировками даже на веках, и средних лет, невысокий, плотного телосложения профессор. На первый взгляд Джеронимо можно было дать лет тридцать – тридцать пять. Профессору было уже за пятьдесят, но редеющие седые волосы и легкая одутловатость лица его не портили. Наоборот, придавали профессору вид человека, проведшего за работой большую часть ночи.

Представив гостей ребятам, Миша на правах хозяина с ходу приступил к делу. Усадив приехавших в кают-компании, он налил всем по чашке кофе и, устроившись на подлокотнике дивана, вопросительно уставился на профессора. Зная, чего от него ждут, Блан не глядя открыл небольшой кожаный портфель, отдававший прошедшим веком и, выложив на стол кипу бумаг, негромко сказал:

– Итак, друзья мои, давайте сразу обговорим цели и задачи нашей экспедиции. Вас интересует поиск сокровищ пиратов Гибралтара, меня же прежде всего волнуют артефакты тех времен. Но если вы сочтете мой вклад в это дело достойным вознаграждения, я возражать не стану.

– Профессор, этот вопрос давно уже решен. Все найденное, что имеет ценность и может быть продано, будет реализовано с вашей помощью, а полученная сумма будет разделена на пять равных долей: по количеству участников экспедиции. Надеюсь, такое предложение устроит всех? – ответил Миша, вопросительно посмотрев на Джеронимо.

– Вполне, – помолчав, кивнул португалец. – Но я наемный ныряльщик, и господин профессор наш контракт не расторгал.

– В этом нет необходимости, друг мой. Если мы что-то найдем, вы получите свою долю независимо от того жалованья, что я обязался вам выплачивать. Если же нет, то придется довольствоваться тем, что полагается по контракту, – улыбнулся Блан. – Думаю, Михаил планировал свои поиски исходя из вашего присутствия в экспедиции. Такого ныряльщика, как вы, найти сложно.

– Условия просто сказочные, – усмехнулся ныряльщик. – Что с оборудованием? Кое-что у нас есть, но для долгой работы под водой этого будет мало. С учетом того, что господин профессор собирал для поездки не акваланги, а научное оборудование, вопрос не праздный.

– Мы привезли все необходимое: компрессор, нагнетатель, запасные буи – и еще кучу всего, что было в списке, который мне передал профессор, – кивнул Миша.

– Теперь понятно, зачем вы потребовали от меня составить такой список, – рассмеялся Джеронимо. – Если вы привезли все указанное, проблем не будет.

– Там все. Можете убедиться сами. Ящики в трюме, – решительно заявил Миша.

– В таком случае я, с вашего разрешения, займусь оборудованием. Моя доля в деле оговорена, а решить остальное я предоставлю вам. Мое дело – нырять.

– Вы – член команды, сеньор Джеронимо, – растерялся Миша.

– Просто Джеронимо, капитан. И, поверьте, я вполне доверяю мнению профессора и его друзей. Сейчас, пока идут подготовка и поиск, все будет в порядке.

– А вы думаете, что-то может пойти не так? – удивилась Соня.

– Знаете, когда в подобных делах начинаются главные безобразия? – с грустной улыбкой спросил португалец.

– И когда же? – насторожилась Соня.

– Когда люди действительно что-то находят и начинают это найденное делить. В такой момент кто-то из участников обязательно решит, что его доля должна быть больше, потому что он… И тут могут приводиться самые разные аргументы, вплоть до огнестрельного оружия.

– Вы уже участвовали в подобных экспедициях? – с интересом спросил Миша.

– Я во многом успел поучаствовать, – ушел от ответа Джеронимо, обезоруживающе улыбнувшись.

– Этого не будет, – решительно заявила Соня. – Нас больше интересует сам процесс. Скажу откровенно: я не верю, что мы сумеем что-нибудь отыскать. Но даже если мы что-то и найдем, то безобразий не будет. Я и мой брат – здесь только гости и добровольные помощники. Главный инициатор и вдохновитель этой экспедиции – Михаил. Так что основные дивиденды от этого предприятия должен получить он.

– Вот как? Почему? – с интересом спросил португалец, явно проверяя девушку.

– Это он платит за все. А значит, и основная часть доходов должна принадлежать ему. И то, что он решил разделить все на пять равных частей, было только его решением. Лично меня деньги интересуют мало.

– Вот как? Вы так богаты? – продолжал подначивать ее ныряльщик.

– Скажем так: мы с братом относимся к среднему классу. И никак не относимся к тем, кто готов воткнуть соседу нож в спину ради выгоды. Такой ответ вас устроит?

– Вполне, сеньора, – иронично поклонился Джеронимо. – А теперь, с вашего разрешения, капитан, я все-таки отправлюсь заниматься оборудованием.

– Как пожелаете, сеньор Джеронимо, – не остался в долгу Миша.

Рассмеявшись, ныряльщик одним глотком допил кофе и, шлепая по палубе босыми ногами, легко сбежал по трапу в трюм.

– Где вы нашли этого парня, профессор? – повернулся Миша к Блану.

– С Джеронимо я работал уже несколько раз. Должен признать, что человек он не простой, но надежный, как ваш знаменитый автомат, а ныряльщик – вообще один из лучших на всем местном побережье.

– Ну, будем надеяться, – задумчиво протянул Миша. – Ладно, что там с картой?

– С картой все очень неплохо, – улыбнулся профессор. – Я поднял кучу документов и выяснил, что при нападении на Удайю английской эскадры золото пиратов не покинуло город. Многие современники того времени считают, что золото было скрыто в подземелье города, но есть и такие, кто утверждает, что вся сокровищница была затоплена в бухте.

– Очень интересно. И к какому выводу пришли лично вы? – подумав, спросил Миша.

– Я склоняюсь ко второму варианту, – вздохнул профессор. – И вывод этот я сделал исходя из нескольких фактов. Если вам интересно, я готов их озвучить.

– Не сейчас. На данном этапе мне больше интересно место, где нам предстоит нырять.

– Бухта Гибралтара. Я знаю, что вы скажете: ее давно уже перерыли вдоль и поперек, что там ищут все от начала времен и что сама бухта уже много раз была перестроена. Все так. Но не стоит забывать, что волнолом перестраивался, точнее, его верхняя часть. На дне же строительные работы не велись. Больше того, даже причалы в те времена стояли совсем не так, как они стоят сейчас. Так что нам есть где искать. Есть еще пара мест у побережья Марокко. Там вообще никто и не пытался искать.

– Бухта, значит, – мрачно протянул Миша. – Боюсь, работать в бухте нам не позволят. Слишком оживленное место.

– А кто сказал, что нам надо нырять прямо под стеной? – усмехнулся Блан. – Наоборот, нужно встать у наружной части бухты. Пираты хоть и бандиты, но далеко не дураки. Они отлично понимали, что просто сбросить золото в море – мало. Его надо затопить там, где никто искать и не подумает. И вот тут нам пригодится карта старой Удайи.

– Вы нашли ее?! – подскочил Миша.

– Да, – с гордостью кивнул профессор. – Это копия документа, составленного купцом, жившим в городе во времена пиратов. Зачем и кому он ее составил, еще предстоит выяснить, но сейчас это неважно. Главное – что она есть и она у нас на руках.

– Что ж, значит, завтра с утра начинаем работать, – весело потер ладони Миша. – Вы уже определили возможную точку затопления?

– Есть три возможных участка, – помолчав, вздохнул профессор. – Вообще-то, если быть до конца откровенным, вся эта бухта – настоящий кладезь предметов, представляющих для меня интерес как для человека науки. Но, исходя из ваших требований, я постарался быть объективным и указал на карте наиболее подходящие для ваших целей точки.

– Профессор, я могу быть уверенным в ваших выкладках? – помолчав, осторожно спросил Миша. – Я понимаю, что есть договоренности, а есть и собственный интерес. И зачастую второе превосходит первое.

– Признаюсь, такое искушение у меня было, – смущенно признался Блан. – Но я решил не рисковать. В любом случае, даже если вы ничего не найдете, я останусь в выигрыше.

– Поясните, – потребовал Миша.

– Так или иначе, но все найденное на дне вы будете поднимать на поверхность, а значит, оно сразу будет попадать мне в руки. Не сомневаюсь, что среди неинтересных для вас предметов я отыщу что-то, что будет представлять интерес для меня как для человека науки.

– Звучит логично, – подала голос Соня, настороженно поглядывая на профессора.

– Очень хочется верить, что это правда, – вздохнул Миша. – Ладно, месье Блан, располагайтесь и начинайте готовить вашу аппаратуру. Начнем с самой дальней точки и будем продвигаться обратно к берегу. Хотя, если признаться откровенно, лично я считаю, что золото затопили между материком и островами, к которым вел подземный ход.

– У меня тоже мелькала такая мысль, но потом я отмел ее как несостоятельную, – решительно заявил Блан.

– Почему? – не сдержала любопытства Соня.

– Все просто, мадемуазель, – улыбнулся ей профессор. – Там очень узкие проливы и сильные течения. А главное – там мелко, так что подойти на большом корабле туда невозможно. Так было и тогда. А возить золото на шлюпках, когда вот-вот начнется штурм и на рейде стоит королевская эскадра, глупо. К тому же в этом случае о тайне узнает слишком много народа. А для пиратов в этом деле главное было сохранить секретность.

Должен вам сообщить, что адмирал Лайер рвался захватить Удайю не столько ради искоренения пиратства, сколько ради поправки собственных дел. Впрочем, в те времена это была обычная история. Удачливый и смелый капитан на последние деньги покупал у короны каперский патент и отправлялся в море, якобы искать пиратов. На самом же деле они сами становились пиратами, патент придавал их действиям видимость законности. Главное было не забывать платить хоть какие-то налоги с добычи.

– Спасибо, профессор. Вы не поверите, но я умею читать и очень люблю книги, – не сдержала ехидства Соня.

– Не сомневаюсь, мадемуазель, – рассмеялся Блан. – Русская высшая школа всегда считалась одной из лучших. К сожалению, даже этот последний оплот науки постепенно стал сдавать свои позиции под давлением современных деятелей от образования. Боюсь, очень скоро мы получим поколение, способное только кнопки нажимать. Что ж, позвольте откланяться. Капитан прав: я должен подготовить оборудование к завтрашнему дню.

Отставив кружку с недопитым кофе, профессор тяжело поднялся и, слегка поклонившись Соне, вышел.

– Ну и что это было? – спросил Леша, дождавшись его ухода.

– Общались, – усмехнулась Соня.

– Может, поведаешь, о чем именно? – не сдавался Леша.

– Говорила тебе мама: учи языки, – продолжала насмехаться девушка.

– Сонька, ты же знаешь, мне все эти инязы как серпом по одному месту. Я инглиш-то с грехом пополам выучил, а уж про испанский и вспоминать не хочется. Вы же трещали на нем как из пулемета. Я даже отдельных слов разобрать не успел.

– Если коротко, то завтра – под воду, – отмахнулась Соня.

– Он что, знает, где золото затопили? – насторожился парень.

– Предполагает. Искать будем, – добавил Миша, задумчиво прохаживаясь по каюте.

– И ради этого нужно было полтора часа языки бить? – фыркнул Леша.

– Остальное тебе неинтересно. Твое дело – исправно делать «бульк» там, где тебе пальцем укажут, – рыкнула на брата девушка.

– Чего это так? – явно обиделся Леша.

– А потому что ты языка не знаешь, а я не могу переводить тебе каждое сказанное на судне слово, – отрезала Соня. – И винить в этом, кроме себя самого, некого.

– Злые вы. Уйду я от вас, – обиженно проворчал Леша, поднимаясь с дивана.

– И бросишь родную сестру одну, среди кучи посторонних мужиков? – тут же съехидничала Соня.

– Могу их только пожалеть. Они же от тебя через полчаса на мачте гроздьями удавятся, – не остался в долгу Леший.

– Ребята, заткнитесь, а. Думать мешаете, – прервал их пикировку Миша, рассматривая оставленные профессором бумаги.

5

Никто и никогда не мог бы сказать, что ему все давалось легко. Родившийся в простой рабочей семье Миша, что называется, с младых ногтей понял: все в этой жизни нужно выгрызать зубами. Еще в школе, увлекшись боксом, парень решил для себя, что становиться таким, как все окружающие его взрослые, не хочет, что он вырвется из этой депрессивной среды и заберет отсюда родителей.

Учеба давалась ему непросто, но это компенсировалось упрямством и волей. Понимая, что нормальное образование – единственная возможность получить хорошую работу, Миша зубрил уроки и тратил все свободное время на тренировки. КМС по боксу он получил перед самыми выпускными. Это тоже был шанс. Шанс оказаться не в пехоте, где-нибудь в забытом богом волчьем округе, а попасть в серьезные войска, где можно будет построить хоть маленькую, но карьеру.

Но Мише не повезло. Несмотря на рост и спортивные достижения, он, к собственному удивлению, оказался направлен в морфлот. На вопрос обиженного до слез парня, а почему не в десант или морскую пехоту, военком, мордатый майор, иронично хмыкнув, ответил:

– Для серьезных войск и люди серьезные нужны. А с тебя что взять, нищета? В общем, служить будешь там, где я скажу.

Только теперь Миша сообразил, о чем идет речь. Этот зажравшийся прохиндей открытым текстом указывал на взятку. Но, зная, что денег у родителей вечно не хватает, Миша даже спорить не стал. К тому же море ему всегда нравилось. Парень с детства зачитывался рассказами про морские походы и приключения, так что возражать и не подумал. Служить ему довелось на сторожевом катере Тихоокеанского флота.

К тому времени, когда служба его уже подходила к концу, в стране начались изменения в лучшую сторону. Вернувшись со службы, Миша воспользовался первой же оказией и умудрился самостоятельно поступить в институт. Чтобы как-то облегчить родителям жизнь, парень учился и работал, хватаясь за любую возможность добыть хоть какие-то деньги. Это было тяжелое для него время.

Спустя два года после службы один за другим ушли из жизни родители. Сначала скончался от инфаркта отец, поспорил с кем-то на работе и, не дойдя до дома, упал прямо на улице. Следом, не перенеся потери, ушла из жизни мать, просто не проснувшись однажды утром. Кое-как пережив эти утраты, Миша с головой погрузился в учебу и работу. Это помогало спастись от дурных мыслей.

Получив диплом, Миша принялся искать не работу, а тему, по которой можно было бы раскрутить свое дело. Старый приятель отца, уже заправлявший крошечной конторой по ремонту квартир, предложил парню место, и Миша, подумав, согласился. Еще через полгода, сколотив собственную бригаду, он зарегистрировался как частный предприниматель и начал собственное дело.

Спустя два года из крошечной, в полтора землекопа, фирмочки его контора превратилась в серьезного подрядчика, занимавшегося не только ремонтом, строительством, но и реставрацией исторических памятников. Команда молодых архитекторов и художников, набранная им буквально по случаю, сумела в кратчайший срок заработать себе в данной области серьезное имя. Так что Михаилу оставалось только следить за объявлениями о тендерах на реставрацию и проверять подготовленные документы.

Но ровной жизни не получилось. Едва только о его фирме узнали в определенных кругах, как на пороге тут же начали появляться разные представители самых разных структур, предлагающие свои услуги. Мише и раньше приходилось сталкиваться с разными наглецами из околокриминальных структур, чиновничества и силовых ведомств, но его крошечные заработки их мало интересовали. Подобным личностям всегда нужно много и еще вчера.

Но теперь, когда начали появляться серьезные дела, возникли и почти серьезные крышеватели. Зная, что связываться с криминалом себе дороже, Миша попытался завести знакомства среди силовиков. Но очень скоро выяснилось, что те немногим отличались от первых. Понимая, что просто так от него не отстанут, Миша открытым текстом послал криминальных быков куда подальше в тот же день, написал заявление об угрозах в следственный комитет и, предупредив своих подчиненных о возможных проблемах, начал готовиться к драке.

С грехом пополам получив разрешение на ношение травматического оружия, Миша купил самый мощный резиноплюй и сунул в машину бейсбольную биту, купленную в ближайшем магазине спорттоваров. Получение разрешения на оружие было достойно отдельной саги. Получив на руки документы, Миша имел только одно желание, выходя из отдела полиции: сжать пальцами горло чиновника, придумавшего все это дерьмо, и держать, пока тот не прекратит ножонками сучить. Такого унижения он не испытывал со времен прохождения армейской медкомиссии.

Больше всего Мишу бесило, что он, молодой здоровый мужик, честно отслуживший в армии, имеющий собственную фирму и кормящий всю эту шушеру, вынужден ходить по инстанциям и доказывать каждому недоумку, вообразившему себя пупом земли, что оружие ему нужно не для разбоя или хулиганства, а для защиты или охоты. Ввязавшись в эту историю, он решил приобрести и ружье. Все равно унижаться, а серьезный огнестрел – это не резиноплюй, от которого даже обычная зимняя куртка защитить может.

Недаром же в армии дробовики называли окопной метлой. Ему много раз повторяли, что таким образом система пытается отделить психов и наркоманов от владения оружием и защитить обывателей, но, ознакомившись с законами, регулирующими владение огнестрелом, Миша пришел к единственному выводу: депутаты и чиновники делают все, чтобы не дать простым людям в руки оружие, которое может быть использовано против них самих.

Можно подумать, что, если озверевший от чиновничьего беспредела народ примется тех самых чиновников вешать на столбах или пустит в ход топоры, то им будет легче. Короче говоря, кроме злости и презрения к законодателям, другого отношения у Миши после этой истории не осталось. О его приготовлениях стало известно в Следственном комитете, и следователь, которому скинули его заявление, вызвав Мишу к себе, мрачно проворчал, угрюмо поглядывая на заявителя:

– Мужик, на тебя только наехали, а ты уже к войне готовишься. Оружия накупил. А применить-то решишься? Мало иметь ствол, им еще пользоваться уметь надо. Что, так сильно жить хочется?

– А вам не хочется? – фыркнул Миша. – А что до умений, потребуется – вспомню, чему в армии учили.

– Так платил бы и жил себе спокойно.

– Угу, как же. Дадите вы спокойно жить. Будете давить, пока все не выжмете. Знаем. Проходили, – огрызнулся Миша. – И вообще, с чего это я должен какую-то шваль кормить?

– Ты кого это швалью назвал? – неожиданно возмутился следователь.

– Да всех этих попрошаек. Сами ничего делать не умеют, а жрут в три горла. Твари поганые. Помощи от чиновников хрен дождешься, а денег дай, да побольше. Надоело. Никто ни хрена не получит. Я лучше фирму продам и уеду, чем буду кучу всяких подонков кормить.

– Зря. Убьют ведь, – мрачно хмыкнул следователь. – Или посадят. За неуплату налогов, например.

– Если мне станет неуютно, я начну принимать жесткие меры. Терять мне нечего, – заявил Миша, сжимая кулаки. – И плевать мне на ваши законы. До тех пор пока меня не трогают, я никого не трону. Но если полезут, будет кровь.

– Мужик, ты совсем охренел?! Ты понимаешь, кому угрожаешь?

– А мне плевать. Все вы – твари поганые. В общем, так. Или ты этих быков приструнишь, или я сделаю это по-своему. А чиновничкам твоим передай: начнут мешать – может и кирпич случайно на голову упасть. Раз пять подряд.

Произнося эти слова, Миша чувствовал, как его начинает потряхивать от бешенства. Только теперь он окончательно осознал, что в стране ничего так толком и не изменилось. Да, слегка надавали по рукам всяким криминальным структурам, для вида посадили парочку зарвавшихся чинуш, но в остальном система выжимания денег из простых обывателей существует и работает. Но отступать Миша не хотел. Теперь, потратив столько сил и времени на создание своего дела, он готов был поставить на карту все, но не уступить.

Молчание в кабинете затянулось, но нарушать его парень не торопился. Задумавшийся следователь что-то медленно чиркал на листе бумаги, обкатывая ситуацию и изредка поглядывая на крепко сжатые кулаки парня. Потом, вздохнув, он подтянул к себе пропуск и, подписав его, негромко проворчал:

– В общем, я сказал все, что хотел. Остальное решать тебе. Свободен.

– Я тоже сказал все, что было нужно, – не остался в долгу Миша и, забрав пропуск, вышел, не попрощавшись.

Вечером того же дня на его офис попытались напасть. Трое крепких мужиков с битами вломились в его контору и принялись крушить все подряд. Услышав шум, Миша выхватил пистолет и выскочил в коридор. Увидев бандитов, Миша быстрым шагом приблизился к ним метра на четыре и, вскинув оружие, без долгих разговоров трижды нажал на спуск. Тяжелые резиновые пули ударили всех троих в головы, отбросив подонков в стороны.

Ногой отшвырнув их биты в сторону, Миша со всей дури пнул каждого ногой в голову и, приказав принести скотч, принялся связывать задержанных. Приехавший наряд полиции медленно, словно нехотя, снял у всех свидетелей показания и, забрав копию записи с камер наблюдения, отправился восвояси, прихватив бандитов. Оригинал записи Миша велел спрятать, что называется, на всякий случай. Перезарядив «Осу», Миша устало огляделся и, велев наутро вызвать команду уборщиков, отправился домой.

Уже садясь в машину, Миша подумал, что следующим этапом должна быть мина под днищем его автомобиля. Но ходить, пешком показывая противнику свой страх, парень не собирался. Как говорится, кому быть повешенным, тот не утонет. Утром следующего дня раздался телефонный звонок, и незнакомый голос, не размениваясь на приветствия и тому подобные мелочи, не терпящим возражения тоном потребовал встречи. Стрелка была назначена на пустыре за городом.

Миша неплохо знал те места еще по временам шпанистой юности, поэтому в результатах подобной встречи не сомневался. Его собирались попросту пристрелить. И это в лучшем случае. Место там было глухое, и подъехать к нему можно было только с одной стороны. Но Миша точно знал, что от платформы электрички к нужному месту можно подобраться по узенькой тропинке, о которой знали только бомжи и грибники.

Тщательно обдумав ситуацию, Миша достал из сейфа пачку картечных патронов, выпрошенных по случаю у соседа, бывшего охотника, и, взяв магазин новенькой «Сайги», принялся снаряжать его. Определить калибр охотничьего оружия для силовых структур несложно. Как несложно и сличить порох в боеприпасах. Но если не оставлять на месте стреляные гильзы и как следует вычистить ствол после стрельбы, то доказать, что стреляли именно из данного оружия, практически невозможно. Чем и собирался воспользоваться Миша.

Сунув оружие в спортивную сумку, парень вышел на улицу и, усевшись в машину, запустил двигатель. Отрешившись от всего окружающего, Миша слушал тихо шелестящий двигатель машины, стараясь унять нервный тремор в руках. То, что он задумал, было не просто противозаконно. Это был откровенный криминал, но сдаваться и ложиться под бандитов парень не собирался. Или пан, или пропал.

Выехав со двора, Миша долго петлял по улицам города, медленно смещаясь в нужную ему сторону. Потом, заехав в старую промзону, он выкатился на разбитую дорогу, больше напоминавшую проселок, и не спеша поехал к нужной платформе, вдоль железнодорожной ветки. Километра за полтора до нужного места он свернул на обочину и выбрался из салона. Поставив машину на сигнализацию, парень осмотрелся и, найдя знакомые ориентиры, нырнул в лес.

Памятную тропинку он нашел едва ли не случайно. Судя по зарослям, почти полностью скрывавшим ее, пользоваться ею перестали даже бомжи. Подобравшись к названному ему месту за два часа до встречи, Миша осторожно обошел пустырь по кругу и, убедившись, что пришел первым, мрачно усмехнулся. Похоже, те, кто решил покончить со строптивым бизнесменом, серьезно его недооценили.

Выбрав подходящее место, Миша уселся на поваленное дерево и, достав из сумки карабин, привел его в боевое положение. Потом, поставив оружие между ног, парень откинулся спиной на ствол росшего рядом дерева и приготовился долго ждать. Противник появился за полчаса до назначенного времени. Четверо здоровенных молодых мужиков выбрались из въехавшего на пустырь джипа и начали разминаться. Потом двое из них, не скрываясь, вынули пистолеты и, загнав патроны в стволы, принялись что-то обсуждать.

– Ну вот и все, мальчики. Теперь все вопросы отпали сами собой, – еле слышно проворчал Миша, тихо снимая карабин с предохранителя.

Говорить с этими быками было не о чем. Они приехали, чтобы решить вопрос раз и навсегда. И неважно, каким способом. Расстояние между кустами, в которых сидел Миша, и столпившимися быками было метров пятьдесят. Для «Сайги», заряженной волчьей картечью, самая оптимальная дистанция. Плавно вскинув оружие, Миша прижал приклад к плечу и, одними губами прошептав:

– Прости, Господи, но не я это начал, – плавно нажал на спуск.

Карабин рявкнул, выплевывая картечь, и двое из приехавших рухнули на землю, обливаясь кровью. Следующий выстрел отбросил еще одного быка на джип, выбив из руки выхваченный пистолет. Третьим выстрелом Миша успел достать последнего противника и, подобрав гильзы, вышел из кустов. Сжав зубы до хруста эмали, парень заставил себя приложить пальцы к шее каждого из быков и, заметив, что один из двух первых подбитых еще жив, снова взялся на оружие. Четвертый выстрел упокоил раненого, и Миша, на ходу собирая оружие в походное состояние, быстро зашагал к тропинке, не забыв подобрать последнюю гильзу.

Добравшись до небольшого болотца, через которое и вела старая тропинка, Миша достал из кармана гильзы и, насыпав в них песок, швырнул в воду. Но не успел он сделать и двух шагов дальше, как его скрутил жесточайший спазм нервной рвоты. Мышцы живота свело жесткой судорогой с такой силой, что парень невольно упал на колени. Благо ничего, кроме одного бутерброда и чашки кофе, Миша перед выездом есть не стал, так что, отплевавшись в болотную воду горькой от желчи водой, парень отдышался и быстрым шагом вернулся к машине.

К его собственному изумлению, компанию оставили в покое. Следователь пару раз задавал ему наводящие вопросы, приходя в офис, но Миша старательно делал вид, что не понимает, о чем речь. В конце концов дело незаметно замяли, чему сам Миша был бесконечно рад. Первые две недели после той встречи ему еще снились неприятные сны, но и они вскоре прекратились. Виноватым Миша себя не чувствовал, но и вспоминать об этой истории не любил, и говорить с кем-то не собирался.

6

В очередной раз Соню разбудили грохот лебедки и отчаянный мат брата. Судя по высказываниям, Леша умудрился снова что-то уронить. Причем себе на ногу. Усмехнувшись, девушка не спеша выбралась из постели и, умывшись, отправилась выяснять причину такой экспрессии. Выбравшись на палубу, Соня нашла взглядом брата и, покачав головой, удрученно вздохнула. Как всегда, куда-то торопясь, ее братец умудрился своротить ящик, при этом забыв убрать подальше собственные конечности.

К счастью, на этот раз, словно для разнообразия, ящик оказался пустым, поэтому находившийся тут же Михаил взирал на эту сцену с философским спокойствием. Заметив девушку, Миша с улыбкой поздоровался и, перегнувшись через борт, что-то негромко спросил. Выслушав ответ, он кивнул и, повернувшись к Соне, спросил:

– Кофе хочешь?

– Очень. А почему меня не разбудили? Я бы хоть какой завтрак соорудила.

– Перед погружением наедаться нельзя, так что решили обойтись кофе и бутербродами. Ты кожу не рассадил? – повернулся Миша к Алексею.

– Нет. Но пришлепнуло крепко, – пожаловался Леший, кривясь и отчаянно хромая.

– Имей в виду: с кровью за борт не пущу. Тут акулы бывают, – жестко предупредил Миша. – Не хватало еще этих тварей сюда подманить. Тогда на деле можно будет крест поставить.

– Знаю. Нормально все. Ушиб только сильный, – так же серьезно ответил Леша.

– И тут отметиться умудрился? – в очередной раз съехидничала Соня, сладко зевнув.

– Сам не понял, как это получилось, – вздохнул Леша. – Вроде крепко поставил. На всю плоскость. А он возьми и соскользни.

– Яхту качнуло, – усмехнулся Миша. – А ящик пластиковый и от воды скользкий. Принайтовить надо было.

– Чего сделать?! Это ты куда меня сейчас послал? – округлил глаза Леша, услышав непонятное слово.

– Привязывать, говорю, надо, балбес, – расхохотался Миша. – Ладно, если нога цела, иди готовься. Джеронимо уже полчаса там бултыхается. Его менять скоро.

– У меня все готово. Только ласты и баллоны надеть, – отмахнулся парень.

– Редуктор проверял? – не отставал Михаил.

– Джеронимо все проверил и собрал. А уж у него опыт не чета моему. Не глядя собирал.

– Да, серьезный ныряльщик, – уважительно кивнул Миша.

– Так мы уже на точке? – решила напомнить о себе Соня.

– Три часа уже. Джеронимо второй раз уже спустился.

– И что, пусто? – не сдержала любопытства девушка.

– Всякая железная мелочь. Вон у рубки профессор уже колдует, – отмахнулся Леша.

Прихватив свою чашку с кофе, Соня поспешила к указанному месту. Сидя под навесом, за складным столом, уставленным кучей всякой аппаратуры, профессор Блан склонился над микроскопом, осторожно настраивая резкость. Увлекшись этим занятием, он даже не заметил, как Соня устроилась рядом, с любопытством разглядывая разложенные на куске брезента предметы.

Понять, что это такое, было сложно. Патина, ил, наросшие на них ракушки и даже пара устричных раковин совершенно скрывали назначение найденного. Проворчав что-то по-французски, профессор выпрямился и, увидев девушку, невольно вздрогнул.

– Странная реакция, профессор. Неужели я так плохо выгляжу? – тут же съязвила Соня.

– Простите, мадемуазель. Не заметил, как вы подошли, – смутился Блан.

– Но вы не ответили на вопрос, – продолжала издеваться нахалка.

– Выглядите вы очаровательно, но я не советовал бы вам так тихо подбираться к пожилым людям. Чревато последствиями. У стариков обычно здоровье слабое, – не остался в долгу профессор.

– Что вы там такое рассматриваете? – примирительно спросила Соня.

– Обломок матросского тесака. Взял пробу на анализ. Будем надеяться, что этот обломок принадлежит к требуемой нам эпохе.

Мимо них с довольной улыбкой прошлепал мокрый Джеронимо. Проводив его взглядом, Соня повернулась к профессору и тихо сказала:

– В первый раз вижу его таким счастливым. Обычно он не улыбается, а усмехается. Странный мужик.

– Он всегда так улыбается, когда выходит из воды. Иногда мне кажется, что ему надо было родиться дельфином. Это называется: человек нашел свое призвание. Он счастлив только под водой.

– Интересно. А где вы его нашли? Парни считают его настоящим профи.

– Он и есть профи, – кивнул профессор. – А познакомились мы случайно. Я нанял его нырять в одной из своих экспедиций. Но денег было, как всегда, мало. Так Джеронимо умудрился за несколько оплаченных дней сделать больше, чем другие – за срок в три раза больший. С тех пор я всегда нанимаю его, если возникает такая необходимость. Жаль только, что он совершенно не желает работать где-то, кроме моря. Даже с побережья не уезжает. Я же говорю: дельфин.

– Главное – что не акула, – улыбнулась Соня.

– Чтоб вы знали, мадемуазель: акулы боятся дельфинов. При всей своей кровожадности они уступают дельфинам в скорости и умении маневрировать. Так что я не просто так назвал Джеронимо дельфином.

В этот момент лебедка снова загрохотала, и над яхтой раздался восхищенный мат Михаила. Удивленно присвистнув, Соня вскочила на ноги и поспешила к борту, выяснить причину столь яркого выражения эмоций. В сетке лебедки оказался бочонок, полностью покрытый водорослями и ракушками. Миша, ловко манипулируя управлением, осторожно опустил добычу на палубу, и девушка сломя голову кинулась к находке. Покатав бочонок с боку на бок и убедившись, что он запечатан, Соня не удержалась и, повернувшись к Мише, попросила:

– Давай вскроем?

– Не спеши. Пусть слегка обсохнет. Тогда проще будет ободрать всю эту растительность. И не торопись радоваться. Бочонок хоть и старый, но я не вполне уверен, что дерево, даже просмоленное, способно пролежать на дне три века, не развалившись.

– Еще скажи, что там порох, – надулась Соня.

– Непохоже. Пороховые бочонки были другой формы.

Их спор прервало влажное шлепанье резины по доскам. Леша, выбравшийся из воды, ловко скинул с плеч баллоны с воздухом и, встряхнувшись, словно огромный пес, с гордым видом заявил:

– Говорил же: удача любит смелых и уверенных в себе.

– А еще говорят, что дуракам везет, – фыркнула Соня, поднимаясь с палубы.

В следующую секунду, пронзительно взвизгнув, она оказалась висящей над водой в вытянутых руках брата.

– Сонька, достала, – прорычал Леша, удерживая сестру за бортом яхты. – Даже моему терпению есть предел. Предупреждал, что окуну?

– Предупреждал, – пискнула Соня, чувствуя, как подрагивают от напряжения его руки.

– Предупреждал, что за борт скину?

– Предупреждал, – кивнула девушка, судорожно хватаясь за его плечи.

– Теперь не обижайся, – прохрипел от натуги Леша, вскидывая сестру над головой.

– Ой, Лешенька, прости дурную бабу! – заверещала Соня, клещом вцепившись в него. – Ну не смогла удержаться. Ты же знаешь, если я язвить перестану, это уже не я буду. Лешенька, сколько раз повторять? Бабы – дуры не потому, что они дуры, а потому, что бабы.

Лететь с размаху в воду Соне категорически не хотелось. К тому же она отлично понимала, что перегнула палку, и теперь готова была сказать что угодно, лишь бы успокоить взбесившегося братца.