Я спас СССР. Том V Вязовский Алексей
– Красота какая… – восхищенно шепчет Ленка, разглядывая макет, – ребята, неужели это мы с вами сделали?
Старший Коган тут же наставляет на нее карандаш:
– Поздравляю, Елена! С января вы с Левой тоже включены в штат редакции. Отныне ты отвечаешь за две рубрики – «Дело вкуса» и «Мировая вещь», – а также за обратную связь с читателями. Почта и рубрика «Вопросы-ответы» тоже на тебе, но Лева будет помогать. Со следующего номера эта рубрика становится постоянной. И на развороте у нас теперь будет календарь на следующий месяц – его картинка повторит фотографию с обложки.
Мы радостно аплодируем, Левка с Ленкой смущенно улыбаются, но шеф жестом прерывает всех нас:
– Еще раз повторю: нам нужно привлекать новые силы. Вот посмотрите: в этом номере у нас статья об ЛГУ, статья по экономической реформе, лучшие рецензии студентов журфака на выступление Сноу, фантастический рассказ, который разделил первое место в конкурсе клуба, – и это все не сотрудники журнала, а внештатные авторы. И это должно стать правилом – привлекать к работе талантливых студентов. Причем не только из МГУ. Оля, у тебя же столько знакомых в других вузах, предлагай всем писать статьи и заметки.
– Хорошо, Марк Наумович. А вы решили, какую тему можно предложить Ерохину?
– Напишите с ним на пару статью о Бауманке. Не факт, что статья попадет во второй номер, но в третий или четвертый точно. Возьми его с собой на экономический факультет, пусть тоже вникает. Если мы тему реформ решили освещать в каждом номере, значит, все должны в этом хоть немного, но разбираться. Спроси его, о чем он сам хочет написать, может, Виктор предложит нам что-то неординарное.
Ольга снова старательно записывает все в блокнот, кивая головой шефу. Мы с Димоном переглядываемся – кажется, за судьбу Ерохина можно больше не волноваться. Пылесос кого угодно осчастливит, даже против его воли.
– У нас сокурсник есть – Сергей Прохоренко. Он сам из Одессы. Давайте предложим ему написать статью о перегибах в республике с украинизацией? – осторожно предлагаю я. – Он же поедет на праздники домой, ему и карты в руки.
Левка снова настораживается, Димон еле заметно усмехается. Девчонкам тема не близка, они увлеченно календари обсуждают. А вот Коган-старший смотрит на меня долгим и нечитаемым взглядом. Марк Наумович явно в теме происходящего «наверху».
– Хорошо. Поговори с ним сам. А теперь о главном. Руководством принято решение издавать наш журнал за рубежом на английском языке. Сначала он будет издан в виде дайджеста, куда выборочно войдут самые интересные статьи из наших первых двух номеров. Слушаю ваши предложения. Только помните, что статьи должны не только отражать жизнь советского студента, но и быть интересны для западного читателя…
Домой заваливаюсь ближе к восьми. Вике, которая выходит меня встречать в прихожую, с поцелуем вручаю свежую партию киевских котлет, купленных в кулинарии гастронома на площади Восстания.
– Лешка, где ты только эти вкусные котлеты берешь?!
– Места знать надо. Вот поженимся, я тебе сразу же эту кулинарию покажу.
– А до этого не покажешь? – насмешливо прищуривается невеста.
– Нет, не покажу. А то вдруг ты только ради этих котлет за меня замуж выходишь?
– Дурачок какой!
Довольная Вика целует меня в щеку и отправляет в ванную мыть руки. С кухни уже доносится умопомрачительный запах ее солянки. А я мысленно представляю себе, как жена встречает меня на пороге нашего нового дома – такая милая, уютная и любимая…
В среду я облачаюсь в официальный костюм – сегодня в Кремле первое собрание журналистского пула. Два дня совершенно сумасшедшей гонки были позади. И список дел, которые я успел переделать за эти дни, был таким же внушительным, как и стопка развезенных мною по адресатам именных приглашений на свадьбу.
Один вчерашний визит к Фурцевой скольких нервов мне стоил. Но результат важнее – Слободкина все же утвердили руководителем «Машины времени», и я теперь свободен от группы. Конечно, относительно свободен. Потому что от их репертуара меня, естественно, никто не освобождал. Зато я сразу два новых сценария министру сдал. С комментариями соответствующими. Екатерина Алексеевна недовольно поморщилась при взгляде на «Театр», но патриотическая тема «Адъютанта» явно перевесила. Вот только что-то не понравился мне расчетливый блеск в глазах министра – никак снова о Госпремиях вспомнила.
При этом я все еще посещаю утренние лекции. Вот и сегодня – хоть одну пару, но отсидел. А к одиннадцати пошел пешком в Кремль, благо идти тут всего ничего – только проспект Маркса перейти. Пока иду, вспоминаю недавний прикол и начинаю снова улыбаться.
Утром, обнаружив в коридоре весело ржущую толпу однокурсников, поинтересовался, что их всех так развеселило. Народ, увидев меня, начинает хохотать еще громче и мигом расступается, давая подойти к стенду со свежей стенгазетой. И что я там вижу?!
Негодяи, которых я еще вчера считал самыми близкими друзьями, нарисовали на меня новый шарж! Теперь Русин изображен в облике первобытного человека – с бородой и шкурой тигра, перекинутой через плечо. В одной руке каменный топор, в другой копье, у ног лежит туша горного козла с огромными рогами. А рядом вполне узнаваемая Вика в леопардовом бикини бодро мешает деревянным черпаком варево в огромном котле, висящем над костром. За нашими спинами виден вход в пещеру, перед которым расстелена шкура крокодила, а к стене прислонены доска для серфа и сноуборд. На вырубленной в камне полке лежит стопка учебников, намекая на принадлежность семьи дикарей к студенческой братии. Вот прям хоть сразу иди и меняй фамилию с Русиных на Флинстоунов! А сбоку, на большом камне, в виде Грубой наскальной живописи нанесена наша «Инструкция для гостей».
– Вот же черти, ославили нас с Викой на весь МГУ! – ржу я вместе со всеми. – А еще друзья называются…
– Рус, ты же сам говорил, что у нас неприкасаемых нет!
– Да я и не отказываюсь от своих слов.
Отсмеявшись, захожу в аудиторию и сразу натыкаюсь взглядом на довольные физиономии «художников». Погрозив им кулаком, прошу ребят бережно сохранить эту стенгазету на память. Будет у нас с Викой первая семейная реликвия.
– … Ваши документы, – возвращает меня в реальность голос постового на входе в Кремль.
Собрание журналистской группы будет проходить в одном из небольших залов на третьем этаже Сенатского дворца. Так что пока я до него добрался, свои документы мне пришлось предъявлять еще несколько раз. В этой части дворца во время октябрьского Пленума мне побывать не довелось, но догадываюсь, что где-то здесь находятся запасные служебные помещения Иванова. Да и новый Генсек наверняка выбрал себе кабинет на этом этаже. Но туда меня еще не приглашали. Не по чину. А вот интересно, будет сегодня Гагарин со своим пулом знакомиться или такая встреча позже состоится?
Когда я, наконец, захожу в нужный мне зал, там уже сидят человек тридцать. Обстановка в аудитории довольно непринужденная, сразу становится понятно, что многие здесь друг друга хорошо знают. Ага… кроме меня. Я пока мало с кем знаком из этой журналистской братии. С некоторыми спортивными корреспондентами, конечно, пересекался в Японии, но здесь-то в основном собрались политические обозреватели. Поэтому скромно усаживаюсь в четвертом ряду и достаю блокнот с ручкой. На меня оборачиваются. Судя по удивленным взглядам, даже, наверное, узнают, но знакомиться никто не спешит. Натыкаюсь взглядом на Всеволода Овчинникова, с которым мне тоже довелось поручкаться во время Олимпиады. Надо же! И его из Японии вызвали. Но он сейчас оживленно общается с кем-то и меня не видит. Смотрю на часы – до начала еще минут десять осталось. Похоже, народ специально пришел пораньше, чтобы пообщаться с коллегами.
В зал заходит Седов и, пробежавшись взглядом по залу, направляется ко мне. А вот это уже сюрприз! Аджубей не предупреждал меня, что Герман войдет в пул.
– Привет! – пожимает он мою руку. – Как здоровье?
– Вроде ничего. А ты здесь какими судьбами?
Герман отвлекается на секунду, чтобы кивнуть кому-то из знакомых, потом снова оборачивается ко мне:
– Аджубей решил меня на политику перекинуть после нашей с тобой статьи про американцев. Говорит, мы в тандеме хорошо сработались.
– Ну и отлично. А введи-ка меня в курс дела: кто есть кто из присутствующих?
Седов окидывает острым взглядом зал, тихо хмыкает:
– Что тебе сказать… народ здесь собрался серьезный. Но нашего брата – журналиста дай бог половина, все остальные – цековские… Овчинникова ты уже знаешь, справа от него еще один правдист сидит – Женька Примаков. Головастый парень – слышал, он в МГУ аспирантуру закончил, даже кандидатскую защитил. Работал в Гостелерадио, но в 62-м в «Правду» перешел.
У меня натурально отвисает челюсть – Примакова я вообще не узнал! И немудрено… темноволосый, молодой – ему сейчас лет 35 от силы. Пока я прихожу в себя от изумления, Седов продолжает меня просвещать:
– А вон того, с залысинами, тоже не знаешь? Это же Толя Аграновский – наш известинец. «Золотое перо», журналист от бога! Рядом с ним Лев Вознесенский из «Коммуниста».
Он начинает дальше перечислять присутствующих, но остальные фамилии мне ни о чем не говорят. Хотя…
– Слушай, а это не Бовин там?
– Бовин, – недовольно морщится Герман, – а с ним рядом Бурлацкий, фамилию третьего не знаю, но они все трое из ЦК. Там в международном отделе группа консультантов есть – вот они из них. А ты сам откуда Бовина-то знаешь?
– Да так… на приеме у Фурцевой встречал.
– А-а…
Германа снова кто-то окликает, и он оставляет меня одного. Консультанты? А вот это уже интересно. Делаю легкий прокол в памяти и откидываюсь на спинку стула, прикрывая глаза.
В ЦК внешней политикой занимаются сразу два «братских» отдела: международный и отдел по связям с коммунистическими и рабочими партиями стран социализма. Первый отдел продолжает традиции Коминтерна – через него КПСС руководит мировым коммунистическим движением. Возглавляет его ярый антисталинист Борис Пономарев. Сфера деятельности второго ограничивается соцлагерем. Но поскольку компартии всех соцстран правящие, отношения с ними тоже вышли на уровень внешней политики. И этот отдел тесно связан с МИДом, с посольствами соцстран, он пристально отслеживает обстановку в каждой из них. А возглавляет его сейчас не кто иной, как Юрий Андропов. В этих «братских» отделах ЦК работают, как правило, образованные люди, зачастую скептически относящиеся к догмам советской идеологии. Они связаны со всем миром, знают языки, часто бывают за границей, имеют реальное представление о происходящих там событиях.
Отношения между КПСС и международным коммунистическим движением после XX съезда изменились, обнажились проблемы, о которых раньше стремились не упоминать. Вера в непогрешимость Москвы и КПСС пошатнулась и постепенно уходит в прошлое. В руководящих головах нарастает беспокойство в связи с тем, что существовавший ранее аппарат ЦК не в силах угнаться за развитием событий. Нужны люди, которые, с одной стороны, не внушают сомнений относительно своей приверженности существующему политическому режиму и господствующей идеологии, а с другой – могли бы смотреть на мир открытыми глазами, были бы способны понять и объяснить надвигающиеся перемены. Так и появились консультанты…
– …Леш, ты что, уснул? Ну ты даешь!
Седов дергает меня за рукав, заставляя открыть глаза.
– Да не сплю я, просто задумался.
В это время в зал заходит группа руководящих товарищей, и, судя по оживлению среди присутствующих, ответственное мероприятие вот-вот начнется.
– Здравствуйте, товарищи! Попрошу внимания.
Один из вошедших сразу берется за дело, и в зале воцаряется тишина. Но, судя по всему, это какой-то мелкий референт – серый и невзрачный.
– Для начала позвольте представить человека, в плотном контакте с которым вам придется работать. Помощник Генерального секретаря КПСС товарища Гагарина – Олег Александрович Трояновский, – в голосе чиновника проскальзывает пиетет.
Поднимается невысокий мужчина лет сорока пяти с очень простым, улыбчивым лицом и редкими волосами, зачесанными назад. Я невольно подаюсь вперед, стараясь получше рассмотреть этого легендарного потомственного дипломата, столько сделавшего для поддержания высокой репутации СССР на международной арене.
– Добрый день! Я рад, что вижу здесь много знакомых лиц, – Трояновский откашливается, выступает вперед, – с некоторыми из вас нам уже доводилось работать во время официальных визитов покойного Никиты Сергеевича. И о том, какая это трудная и непростая задача – организовать на должном уровне визиты руководства страны, вы знаете не понаслышке. Одна из составляющих этой задачи – освещение таких визитов в прессе. И большое неудобство для нас вызывает постоянная смена журналистов в поездках по стране и за рубежом. Каждый раз нашим референтам приходится заново и заново объяснять все тонкости работы «на выезде», и это, если честно, отнимает прорву времени и сил.
– А потом еще замучаешься с ними статьи согласовывать… – тихо ворчит Герман.
– …Поэтому в ЦК было принято решение создать группу журналистов из разных изданий, на постоянной основе. И именно они будут освещать деятельность главы государства в прессе и на телевидении. Генеральный секретарь у нас молодой, деятельный, – улыбается Трояновский, – поездок по стране и за рубеж предстоит много. Скорее всего в ближайшее время войдет в практику и проведение специальных пресс-конференций с участием Генерального секретаря по каким-то важным поводам. Возможно, я подчеркиваю, возможно, в Кремле будет даже создана специальная пресс-служба для лучшей координации работы с советскими и иностранными журналистами. Вы знаете, что зарубежные коллеги постоянно жалуются на нашу закрытость, на сложности со своевременным получением важной информации. Видимо, пришло время опровергнуть их некоторые представления о нашей стране.
В зале поднялся гул, народ начал возбужденно переговариваться. Вполне привычные для Запада вещи казались совершенно немыслимыми для Союза. И хотя само слово «пул» не прозвучало, идея в целом была понятна: создавалась группа журналистов, максимально приближенных к власти. Со всеми вытекающими отсюда правилами и последствиями. В мое время аккредитацией на встречи с участием президента занимался департамент пресс-службы Кремля. Сейчас эти функции возьмут на себя ЦК и помощники Генсека. В 2000-х мероприятия главы государства на постоянной основе освещали около тридцати российских телерадиокомпаний, газет, журналов и информационных агентств. И сейчас, видимо, нас будет не меньше, особенно если еще и представители западных агентств будут тоже приглашаться.
А вот «постоянная основа», как оказалось, будет довольно эфемерной. Стоит один раз журналисту нарушить неписаные правила, и об аккредитации можно тут же забыть. А правила эти незыблемы во все времена. Что нам и озвучивают:
– В статьях и репортажах цитирование первых лиц должно быть максимально точным и корректным. Вы не имеете права публично задавать Генеральному секретарю вопросы, которые предварительно не согласованы со специальным сотрудником аппарата. Фотографии должны быть профессиональными, их тоже надо согласовывать.
– Вот и добрались, наконец, до истины – рулить нами будут не только люди Трояновского, но и идеологи из ЦК, – комментирует Герман.
Я задумчиво киваю. Понятно, что все они связаны одной цепью. Что именно идеология гарантирует всевластие партийного аппарата, на ней сейчас держится вся система. Ладно… начинать все равно с чего-то нужно. Step-by-step, – как говорят англичане…
Часа через два нас отпустили. Ничего особо нового я больше для себя не узнал. Зато получил приглашение явиться на Старую площадь за удостоверением, подтверждающим аккредитацию. Да, в этой реальности на каждый чих нужно письменное разрешение на него, и нашей группе решено придать официальный статус.
Хотя был еще один смешной момент. После перечисления всех «низя-а» Трояновский как-то смущенно откашлялся и произнес:
– Товарищи… есть еще одно пожелание, лично от Юрия Алексеевича. Прошу отнестись к его пожеланию с особым вниманием. Генеральный секретарь у нас крайне негативно относится к злоупотреблению спиртными напитками и застольями. Сухой закон в командировках, конечно, вводить не станем, но и о прежнем раздолье придется забыть. Так что рассчитывайте правильно свои силы – поблажек в этом плане не будет. И это относится не только к вам, журналистам. Это теперь единое правило для всех сотрудников из окружения Гагарина.
Судя по застывшим лицам коллег – такой «подлянки» они от Гагарина точно не ожидали. Он ведь «свой в доску парень»! Мягкий, улыбчивый. И вдруг…
– Не понял… – растерянно шепчет Седов. – Это теперь что – и расслабиться вечером после тяжкого трудового дня не дадут?!
Мне стоит большого труда сохранить невозмутимый вид и не рассмеяться, глядя на ошеломленных коллег. Ай молодец Гагарин! Ай да умница! Вроде мягко так, ненавязчиво, но гаечки сразу же прикрутил и свое отношение к пьянству обозначил. А правильно – нечего позорить страну пьяными выходками! Хочешь ездить за границу, будь добр вести себя прилично и соответствовать тем моральным нормам, к которым сам же и призываешь со страниц газет и журналов. А то вон даже у цековских консультантов что-то лица больно кислыми стали.
Пока нам объясняли новые правила игры, я успел досмотреть у себя в памяти информацию по этим консультантам, которые меня так заинтересовали. Как выяснилось, не зря, много полезного узнал.
Пономарев в свой Международный отдел набирал консультантов из числа сотрудников редакции журнала «Проблемы мира и социализма», расположенной в Праге. Известный инкубатор для «высиживания» таких ценных кадров. Руководитель группы Елизар Кусков, Вадим Загладин, Анатолий Черняев – все они птенцы из этого «Пражского Ватикана». Но кроме них была еще группа консультантов из отдела Андропова, с которой у них негласно шла конкуренция идей. Хотя здесь скорее речь нужно вести о другом – о борьбе за влияние на руководство страны. Но эта конкуренция не мешала двум группам консультантов работать сообща. Например, готовить предложения по проекту новой Конституции СССР вместе с прикомандированным к ним из отдела пропаганды ЦК… о да! Александром Яковлевым. Тем самым «архитектором перестройки», которого обвиняли в прямом шпионаже на западные спецслужбы. По инициативе Шелепина с 1958 по 1959 год Яковлев стажировался в Колумбийском университете. И стажировался он там вместе с известным впоследствии своим предательством генерал-майором КГБ Олегом Калугиным, с которым он в дальнейшем поддерживал тесные контакты и руководил его подрывной деятельностью в период «Катастройки».
В отделе Андропова группой консультантов руководит Бурлацкий – тоже весьма неоднозначная личность. Сам Федор Михайлович мнит себя либералом, и, как признавался потом в 90-е, внутренне и психологически с коммунизмом порвал еще в 56-м. Кстати, очень интересна история этого его «разрыва с коммунизмом». В тот год пятьсот человек из различных партийных учреждений – а в основном из органов партийной печати – были отправлены на теплоходе «Победа» в круиз вокруг Европы знакомиться с загнивающим Западом. Это был первый такой массовый выезд советских людей за рубеж. И, конечно, нельзя было на неокрепшие умы столько всего вываливать сразу. Что вообще можно рассмотреть в рамках такого круиза? Бурлацкий увидел только картинку – красивую витрину Запада и моментально «поплыл». Не потребовалось даже никакой вербовки, как с Яковлевым. На фоне яркой, завлекательной витрины все, что писалось у нас о Западе, выглядело дикой ложью. И домой тридцатилетний Федор вернулся законченным западником.
Что, впрочем, не помешало ему в 58-м поучаствовать в написании учебника по марксизму-ленинизму под руководством Куусинена, а в 61-м стать соавтором «Морального кодекса строителя коммунизма». И еще долго «служить» советской власти верой и правдой, декларируя самые правильные взгляды. А вот когда в конце 80-х стало ясно, что карьеру можно сделать на антисоветизме…
И в состав группы под руководством Бурлацкого тоже входят консультанты, прошедшие школу «Пражского Ватикана», – например, Георгий Арбатов, Георгий Шахназаров и Лев Делюсин. Хотя наряду с ними в группе были и более трезвомыслящие личности, такие как Александр Бовин и Олег Богомолов.
Чем дольше я вглядывался в свою память и чем сильнее билось СЛОВО в моей голове, тем больше я понимал, что некоторые из этих людей представляют собой настоящую угрозу для будущего страны. Они, как азартные картежники, теряют связь с реальностью из-за своей жажды немедленных перемен. Оторваны от жизни и имеют слабое представление о том, чем живут простые люди. Их не волнует цена перемен, которыми они грезят. Этим шестидесятникам, в силу возраста не успевшим повоевать в Великую Отечественную, хотелось подвигов, хотелось «под танки», и они яростно сражались со сталинистами-догматиками. Как говорил сам Бурлацкий: «То был род ожесточенного тираноборства». Но так увлеклись отрицанием опыта предыдущего поколения, что «вместе с водой выплеснули и ребенка».
…Собрание закончено, все потихоньку начинают расходиться, мы с Германом тоже направляемся к дверям.
– …Ну что, коллеги? Каково это – ощущать себя primus inter pares? – слышу я вдруг за спиной.
– Не понял… вы о чем сейчас? – оглядываюсь и вижу подошедших к нам Бурлацкого с Бовиным и тем третьим, чьей фамилии Седов не знал.
– В переводе с латыни, – поясняет Бурлацкий, снисходительно улыбаясь мне, – это означает «первыми среди равных». В такую группу ведь кого-либо не приглашают. Только лучших из лучших.
Мы с Германом пожимаем протянутые нам руки, знакомимся. Консультанты, не чинясь, представляются без отчества, хотя я помладше их всех буду. Третьим оказывается Олег Богомолов – экономист, в 90-е один из главных противников Гайдара. Герману явно льстит внимание сотрудников Андропова, и он радостно лыбится – ну как же: они сами подошли к нам знакомиться, какой почет! Я же реагирую спокойнее. А то ли намек Бурлацкого, то ли его комплимент про «первых» оставляю без ответа.
– Слышали о тебе, Алексей. Мероприятие в «России» получилось громким, народ до сих пор обсуждает! – Снисходительная улыбка не сходит с губ цековского консультанта. А уж этот его покровительственный тон… Вот интересно – он и со своими подчиненными так общается?
– Демонстрация у Кремля тоже много шума наделала, молодцы! – А вот Бовин, пожалуй, попроще будет и ведет себя более доброжелательно. – Какими языками владеешь?
– Русским, английским, матерным со словарем, – вежливо докладываю я.
– No way without a dictionary?
– I can do it without it. Но этажность конструкции от этого значительно снизится.
– Смешно… Рад, что с юмором у тебя все в порядке. А что со спортом?
– Дружу. Летом – серфинг, зимой – сноуборд и горные лыжи. В ближайших планах, подтянуть большой теннис, – вспоминаю я наставления Аджубея. – Ракетка уже есть, осталось себе спарринг-партнера найти.
– Отлично! Это хороший повод встретиться в неформальной обстановке, мы тоже все в теннис играем. Надо будет тебе пропуск в спортивный комплекс на Ленинских горах сделать, там хорошие зимние корты, – кивает Богомолов.
– Ну что – пойдемте пообедаем вместе? – предлагает нам Бовин. – Здесь очень неплохая столовая. Заодно расскажешь нам, людям отсталым, что это за зверь такой – сноуборд.
Пообедать, пожалуй, действительно не помешает. Вопросительно смотрю на Германа – тот аж не дышит: «от радости в зобу дыханье сперло». Еще бы… Вечером вся редакция «Известий» будет знать, с кем и где он обедал. Бурлацкий продолжает улыбаться с превосходством человека, снизошедшего до общения с простоватыми коллегами. И мне почему-то очень хочется стереть уже с его лица эту снисходительно-едкую улыбочку. Костюм мой он при этом точно заметил – на секунду взгляд его стал цепким и оценивающим.
Мы выходим в коридор вслед за Бовиным и всей компанией направляемся к лестнице. Но дойти до нее не успеваем.
– Алексей Иванович! – окликает меня хорошо знакомый голос, и я оборачиваюсь. Нас догоняет Андрей Литвинов, но вид у него чрезвычайно официальный. – Юрий Алексеевич просил вас срочно зайти.
Понятно. Мне остается только подыграть своему боевому товарищу и тоже сделать вид, что мы не знакомы.
– Хорошо. Мне идти с вами?
– Да, следуйте за мной, товарищ Русин.
Развожу руками и вежливо прощаюсь с новыми знакомыми.
– Извините, но сегодня с обедом, видимо, не получится. Встретимся позже.
– Обязательно! Теперь часто будем встречаться. – Бовин и Богомолов доброжелательно улыбаются, Бурлацкий лишь многозначительно хмыкает. Да уж… с этим товарищем теплые отношения у нас точно не сложатся.
Делаю шаг к Андрею и, уже поравнявшись с ним, оборачиваюсь к новым знакомым:
– И, кстати, Федор, в вашей версии латинской поговорки нужно заменить primus на primum, иначе смысл фразы о нашем равенстве кардинально меняется.
Заливистый смех Бовина говорит о том, что моя шпилька попала точно в цель.
– Нет, вы видели, какая молодежь пошла, а?! Латыни он тебя, Федор, учит, и ведь абсолютно прав!
А то!.. Мы, может, диссертаций и не защищали, зато на истфаке МГУ нас учили на славу. И, как известно, знания, заложенные в юности, отпечатываются в памяти особенно хорошо. Так что самые известные латинские поговорки и цитаты в моей голове застряли намертво – ночью подними, выдам их на автомате.
– Хорошо ты его макнул! – стоило нам свернуть за угол, как Андрей тут же сбросил маску служаки, превращаясь в своего парня, – крайне неприятный тип.
– Ты про Бурлацкого? А сам-то его откуда знаешь?
– Да пришлось к ним в Горки-10 несколько раз мотаться за документами. Они на бывшей даче Горького работают, готовят для Юрия Алексеевича какой-то доклад.
– Доклад?
– Ну, и не только доклад, как я понял, – тихо поясняет Литвинов. – Они ведь и для Хрущева что-то писали, я ему тоже от них какие-то документы возил.
– И?..
– Через губу разговаривает, как с прислугой. Другие-то приветливее будут, как этот толстяк Бовин. Цековцы, блин… а сами пьют там, как сапожники!
– Да ладно?!
– Лех, я тебе что – врать буду?! У них там есть Александр Николаевич – так я его вообще ни разу трезвым не видел.
Я пораженно замолкаю – это Яковлев, что ли?.. Но переспросить уже возможности нет, потому что навстречу нам теперь то и дело кто-то попадается. И дальше мы уже идем молча. Только перед самой приемной Гагарина я улучил момент и успел пригласить Андрея на свадьбу.
– Лех, в ЗАГС точно не смогу прийти, прости! Служба, сам понимаешь. А вот вечером постараюсь вырваться, если куда-нибудь не зашлют.
– Хоть вечером загляни, от службы своей немного отдохнешь. Глядишь, и тебе невесту подыщем! – Я подмигиваю улыбающемуся парню.
– Постараюсь вырваться. Спасибо за приглашение!
На этом разговор нам приходится прервать, поскольку Андрей передает меня в руки личной охраны Генсека. В небольшой комнатке парни меня тщательно досматривают и тут же проводят в приемную. А через пару минут и в кабинет.
– Русин! Ну и куда ты пропал?! – приветствует меня Гагарин. – Обещал держать меня в курсе со снежной доской, а сам?
Выглядит Юрий посвежевшим, явно уже обжился в Кремле.
– Докладываю, товарищ Генеральный секретарь! Первые испытания сноуборда прошли успешно! На горных склонах Карпат доска показала себя отлично, нам даже удалось привлечь одного хорошего специалиста к ее испытаниям. На кинокамеру все засняли, сейчас ребята монтируют короткий фильм. Как он будет готов, сразу передам через охрану. Зиловцы обещали сделать еще несколько досок, так что на новогодние праздники мы тоже заберем их с собой в Карпаты.
– Снова в горы? Везет!.. – тоскливо вздыхает Юрий. – А в Москве вообще непонятно, когда снег выпадет. И не вырваться никак из столицы – официальный визит во Францию готовим. Тебя уже в группу включили?
– Включили. Кстати, во Франции отличные горнолыжные трассы. Может, к культурной программе стоит и спортивную добавить? Снимемся для иностранцев, поразим их нашим передовым спортивным снаряжением.
– Идея отличная… – задумывается Генсек. – Надо с помощниками это обсудить.
– Обязательно обсудите! А если начнут бурчать, скажите им, что в Лувре и Версале вы уже были год назад во время неофициального визита, а теперь хотите познакомиться с развитием во Франции зимних видов спорта и тем, как у них идет подготовка к зимней Олимпиаде в Гренобле. По-моему, это вполне нормально для молодого, спортивного руководителя страны. СССР тоже пора начинать готовиться к зимней Олимпиаде-68.
Вижу, что идея моя понравилась Гагарину. Оно и понятно. Иначе чиновники снова начнут водить его по музеям, а современной Франции так и не увидишь. Пока он что-то помечает у себя в блокноте, я, пользуясь моментом, достаю конверт с приглашением.
– Юрий Алексеевич, знаю, что у вас мало свободного времени, но не могу не пригласить вас на свою свадьбу. Если вдруг найдете свободную минутку, мы с Викой будем очень рады видеть вас и Валентину Ивановну среди гостей в Грибоедовском ЗАГСе! Степан Денисович обещал прийти, так что с охраной там проблем не должно возникнуть. Но я, конечно, понимаю, что у вас государственные дела и все такое…
– Женишься?! Поздравляю! – искренне обрадовался за меня Гагарин и бросился пожимать руку. – Молодец! Дело хорошее. Обещать не буду – от моего личного желания теперь не много зависит, – но постараюсь приехать.
– Будем ждать! Но если не получится, мы поймем.
– Невеста-то красивая? – с заговорщицким видом подмигивает мне Юрий.
– Самая лучшая девушка Москвы! Да вы же Вику сами видели на митинге.
– А, точно! И красавица, и умница. Ну, тогда постараюсь приехать…
Глава 6
И. Губерман
- Я на время очень уповаю,
- свет еще забрезжит за окном,
- я ростки надежды поливаю
- чтением, любовью и вином.
Ох уж эта свадьба… Для кого-то такое волнующее событие останется единственным в жизни, а вот у некоторых оно происходило уже в третий раз. И волноваться вроде бы смешно после двух предыдущих браков, но я все равно сегодня нервничаю, как в первый раз. С Викиными переживаниями мои, конечно, не сравнить, но одно то, что организацией торжества в этот раз я сам не занимался, доверив все другим, уже напрягает.
Впервые я женился сразу после университета, и та, первая свадьба оставила у меня не самые лучшие воспоминания. Виной тому было пристрастие отца к выпивке, принявшее к тому времени уже масштаб бедствия. Организацию застолья с огромным количеством родственников с обеих сторон взяли на себя тесть с тещей, так что сама подготовка и той первой свадьбы обошла меня стороной. А само мероприятие прошло как в тумане. Весь тот день я провел как на иголках, молясь только о том, чтобы все поскорее закончилось и отец не отчебучил чего-нибудь, опозорив нас с мамой окончательно. К тому времени в его клятвы и обещания мы с ней уже совершенно не верили. И свободно я выдохнул только после того, как мама увезла его на такси домой.
Второй раз я такой ошибки не допустил. Да и родители к тому моменту уже развелись, а отец окончательно опустился. Так что, взяв дело в свои руки, я просто оплатил стол в ресторане, и на второй свадьбе с моей стороны присутствовали только мама да пара самых близких друзей. И вот теперь судьба послала мне новый жизненный опыт.
Вика накануне вдруг снова вспомнила о народных приметах и традициях и настояла на том, чтобы ночь перед свадьбой мы с ней провели раздельно. Поскольку переубеждать мою невесту в этом вопросе было бесполезно, я просто отвез ее вечером в гостиницу «Пекин» в номер к прибывшей в Первопрестольную Елене Семеновне. Утром Юлька с Ленкой отправились туда же, поскольку исполняли роль подружек невесты. А мы с друзьями на двух машинах поехали к назначенному часу забирать их из гостиницы. Подготовку застолья в ДК взяла на себя Ольга, так что за нашу студенческую вечеринку тоже можно было не волноваться.
Но у внезапной Викиной причуды была и положительная сторона. Вечером, вернувшись из гостиницы, я без спешки собрал на Таганке все наши вещи и перевез их на площадь Восстания. Друзей к переезду привлекать не стал. Во-первых, самих вещей было не так уж и много, а во-вторых, я не хотел портить им сюрприз. Вечеринка в честь нашего с Викой новоселья была еще впереди.
…Когда невеста в сопровождении своей «свиты» спустилась в холл гостиницы, у нас с парнями натурально отвисла челюсть. И не только у нас. Восхищенный шепот пронесся по залу, когда моя красавица вышла из лифта и, смущенно улыбаясь, направилась через весь холл мне навстречу. Я, конечно, с самого начала догадывался, что угадал с нарядом, но действительность превзошла все мои ожидания – этот костюм цвета слоновой кости и Вика были просто созданы друг для друга. А хризантема в ее волосах вместо банальной фаты из тюля и белые перчатки не оставляли сомнений в том, что перед нами невеста.
Народ в холле, включая персонал гостиницы, чуть не свернул шеи, побросав свои дела и с умилением наблюдая, как мы идем навстречу и потом замираем в самом центре зала, глядя друг другу в глаза. Один Димыч не растерялся и сразу же принялся снимать «исторический» момент. Ох, чую, какой у нас будет замечательный свадебный альбом…
Фотовспышка и щелканье затвора привели меня в чувство, но с голосом и словами пока было плоховато – все мысли из башки разом вылетели от нахлынувших чувств. Я просто вручил невесте букет белых роз и без слов заключил ее в объятья. Вокруг раздались аплодисменты, девчонки и Елена Семеновна полезли за носовыми платками, а какой-то дурак, нарушая этот трогательный момент, завопил на весь холл: «Горько!»
– Совесть поимейте! – осекла его Юлька, возвращаясь к привычному образу хорошенькой стервочки. – Люди даже еще до ЗАГСа доехать не успели.
– Так больно невеста хороша, а на свадьбу нас никто не приглашал!
– Жених тоже ничего, – поддержал его женский голос из толпы. – Давай уже поцелуй невесту нам на радость, жалко вам, что ли?!
– Эй, а где выкуп?!
Пошло-поехало. Да уж… народ у нас простой: что думает, то и говорит. Целомудренно поцеловав Вику и окончательно смутив ее, я подхватил невесту под руку и поспешил к выходу. Пока народ еще чего-нибудь не удумал. Вслед нам понеслись аплодисменты и пожелания крепкого семейного счастья. Мы на ходу обернулись и помахали зрителям рукой.
– Господи, как неудобно получилось-то! – зашептала Вика, пряча смущенное лицо в букете роз.
– Подожди, то ли еще будет, – со знанием дела предрек я…
В прошлой жизни мне свою первую невесту так легко забрать не удалось. И выкуп ее соседи с меня потребовали, перегородив вход в подъезд, и подружки невесты какие-то идиотские конкурсы у дверей квартиры затеяли – в общем, ужас был кромешный. Может, кому-то и было там весело, но точно не мне. Свадьба – это вообще праздник не для молодоженов. Гуляют все – родственники, друзья, соседи… Для молодых же это один бесконечный стресс. И в этот раз я своих друзей, а в особенности подруг, строго-настрого предупредил: если они устроят балаган на потребу публике, я обижусь так, что мало им не покажется.
В Грибоедовском все мероприятие прошло на высшем уровне. Интерьеры особняка все так же поражали «брачующихся» и их гостей своей дворцовой пышностью, но привычного для двухтысячных столпотворения перед дверями ритуального зала сегодня не было. То ли проведение церемоний здесь еще не поставили на жесткий конвейер, то ли в честь наших высоких гостей остальные церемонии передвинули на более позднее время. Мероприятием занималась Ирина Карловна, и она же сейчас встречала прибывающих гостей. Причем дама вписывалась в местные интерьеры так органично, словно была хозяйкой этого старинного особняка и проводила здесь великосветский раут. Даже Юлька притихла и оробела, встретившись взглядом с «герцогиней».
Не уточняя обстоятельств нашего с Ириной Карловной знакомства, я по очереди представил ей Вику, Елену Семеновну и своих друзей. Она окинула всех зорким взглядом и едва заметно качнула мне головой – фейс-контроль все прошли. На Вике и ее маме «герцогиня» задержала свой взгляд подольше и даже одобрительно им улыбнулась. Что можно было смело считать похвалой моему выбору.
Поскольку мы с Викой прибыли в ЗАГС чуть раньше назначенного времени, делать нам до начала торжества и приезда важных гостей было особенно нечего. Вику с мамой и девчонками Ирина Карловна отправила в специальную комнату для невест «пудрить носики», сама пошла проверить, как накрываются столы для фуршета, а нас с ребятами поставила в холле встречать прибывающих гостей. Здесь же быстро нарисовались парни специфической наружности. Лица мне их были незнакомы, но понятно, что хлопцы тут присутствуют по прямому распоряжению Мезенцева.
– Ну, ты, Рус, даешь… – покосился на них Димон и восхищенно обвел взглядом старинный интерьер с наборным паркетом и огромными зеркалами в золоченых рамах. – Это же сказка какая-то, свадьба века!
– Свадьба века здесь была год назад, когда Терешкова с Николаевым женились, – со знанием дела уточнил Лева. – К ним сюда сам Хрущев приезжал.
– Димыч, – пожал я плечами, – вот соберешься жениться на Юльке, и у вас такая же будет.
– Что-то я сомневаюсь, что к нам, простым смертным, на свадьбу твои гости пожалуют.
– Зато вы с ней сможете шикарный ресторан снять – устроить все так, как твоя «прынцесса» любит.
Друга мои слова заставили впасть в задумчивость. Ну, пусть подумает, ему полезно. Сколько он еще козликом скакать собирается?
Тем временем гости начали понемногу прибывать, а потом служебные машины и вовсе пошли косяком. Степан Денисович прибыл одним из первых и, выслушав отчет своих ребят, занял место рядом со мной. Видимо, твердо решил сегодня исполнить роль моего посаженого отца. Вскоре прибыли и мои «настоящие» родители – чета Черкасовых. Увидел их в дверях, и у меня комок застрял в горле. Особенно когда отец начал знакомить меня с мамой. Смотрел на нее и глаз не мог оторвать – такая молодая, красивая, глаза светятся счастьем. Мысленно даю обещание все сделать в этой жизни, чтобы отец не повторил своих прошлых ошибок и чтобы мамины глаза не потухли раньше времени от пережитых по вине отца невзгод.
А дальше я только успеваю отвечать на приветствия, раскланиваться и принимать поздравления, гости все прибывают и прибывают. Вижу, как мама с отцом, скромно забившиеся в угол, ошалело переводят взгляд с Фурцевой на Орлову и Александрова, которые расцеловываются с ней, как старые добрые знакомые. Рядом с Екатериной Алексеевной стоит не менее узнаваемый Шолохов. Быстро посылаю на выручку своим родителям Леву, который подводит к ним Марка Наумовича с Мирой Изольдовной. Поскольку отцы наши уже знакомы по заседанию клуба и тем для разговора у них предостаточно, за родителей мне можно больше не беспокоиться.
Вслед за Фурцевой появляется шумный Аджубей с Радой Никитичной, с которой до этого нам так и не довелось познакомиться. Она передает мне поздравление от Нины Петровны и ее благодарность за приглашение. Сетует, что чувствует та себя неважно, так что просит ее извинить за то, что не сможет поздравить меня лично. Но она всегда будет рада видеть меня в гостях и познакомиться, наконец, с моей молодой женой. Алексей Иванович в это время уже заметил оживленно беседующих в сторонке Федина и Заславского и тут же устремился к ним. Короче говоря, все здесь друг друга знают, и скучать в ожидании начала церемонии никому не приходится.
Наконец, судя по оживлению охранников, к Грибоедовскому подъехал наш главный гость. Лева быстро метнулся за невестой, и вскоре появилась Вика в сопровождении Елены Семеновны. Бедная женщина обвела растерянным взглядом собравшихся знаменитостей и вдруг заметила входящего в зал Гагарина с огромным букетом в руках. Нет, конечно, она вчера слышала от Вики, что Генеральный, возможно, заедет нас поздравить, и первый шок уже пережила. Но увидеть своими глазами, как человек-легенда с улыбкой запросто целует ее дочь в щеку и знакомит их потом со своей милой женой Валентиной…
На наше счастье, двери ритуального зала вскоре распахиваются, и нас всех приглашают пройти внутрь. Торжественная церемония начинается…
– Леш, прямо душой отдохнула на твоей свадьбе!
Услышать такое от Фурцевой дорогого стоит. Но первый акт нашего свадебного мероприятия и впрямь удался. Мы с Викой даже не устали. Ну, если совсем чуть-чуть. Ирине Карловне поклон до земли за то, как грамотно она все организовала. Нет, ну правда – словно «герцогиня» всю жизнь только организацией свадеб и занималась! И как-то ловко гостей за столы рассадила, чтобы рядом хорошо знакомые между собой люди оказались, и зал красиво украсила живыми цветами, а меню для нашего торжества подобрала такое, что вообще выше всяких похвал. Никаких тебе поросят, запеченных с петрушкой во рту, или огромных осетров на блюде, украшенных вялыми розочками из помидор и моркови. Не было здесь на столах купеческого размаха или привычной ресторанной самодеятельности. Все по-европейски сдержанно, разумно и, конечно же, вкусно. Наших искушенных гостей, наверное, мало чем можно удивить после заграниц, но Ирине Карловне это явно удалось.
Шампанское отличное, вина просто изумительные – народ как распробовал их, так и о водке позабыл. Я, если честно, переживал немного из-за Шолохова, а точнее, пристрастия Михаила Александровича к спиртному, но, оказалось – зря. Классик сегодня был в ударе – много шутил, к месту рассказывал какие-то веселые истории и практически взял на себя роль тамады. Не отставал от него и Александров – все-таки бездна обаяния у мужика, а этот его бархатный голос!.. Орлова с Фурцевой хохотали, как девчонки, над остроумными шутками мэтра, и даже серьезная жена Гагарина, Валентина, сегодня весь вечер улыбалась. А какие теплые слова Женя Евтушенко произнес в наш адрес! Я даже по-хорошему опешил. Уж не такие мы вроде с ним и близкие друзья, а вот, поди ж ты. Приятно…
Время в хорошей компании пролетело незаметно, и вот уже Гагарин засобирался, а с ним и Степан Денисович. Оказалось, руководство нашей страны по вечерам иногда работает. Важные совещания в Кремле теперь в любое время случаются. Потом попрощались Александров с Орловой – у Любови Петровны вечером спектакль. Вслед за ними чета Коганов потянулась, а глядя на них, и мои родители. И хотя мы с Викой всех приглашали продолжить вечер в ДК, с нами изо всех гостей поехали только Заславский и Евтушенко с Рождественским. Подарков нам подарили много, но тащить их с собой в ДК никакого смысла не было. Ирина Карловна и эту проблему решила – пообещала доставить все наши подарки в целости и сохранности домой. Мы с радостью вручили ей ключи от квартиры на Таганке и, поблагодарив за чудесно организованный фуршет, поехали праздновать дальше…
…Вопреки моим опасениям, на входе в ДК нас не ждал никакой сюрприз в виде натянутых лент или чего-то подобного. Встречали нас уже в актовом зале, украшенном воздушными шарами, плакатами и новогодними звездами на стенах. Стоило переступить порог, как «машинисты» на сцене грянули марш Мендельсона и в воздух взлетело облако конфетти из сотни хлопушек. Ага… вот заодно и встречу Нового года порепетировали! И здесь уже все было по-простому, по-свойски и оттого немного суматошно и бестолково. Что только добавило веселья. Продолжение нашей свадьбы все больше походило на очередной студенческий капустник. Нам читали поздравления в стихах, исполняли какие-то самодельные номера и песни, а вручение подарков вообще превратилось в целый спектакль.
Сначала от деканата и парткома нам дарят отличную польскую палатку. Они только начали появляться в продаже и отличаются от своих отечественных собратьев, как «Волга» от «Запорожца». Действительно, царский подарок!
– Это настоящий благоустроенный шалаш для молодой спортивной семьи! – улыбается парторг Солодков, глядя на наши довольные лица, и указывает на знаменитый плакат, где наша семья изображена в образе дикарей Флинстоунов.
– Да у них уже и собственная яхта есть! – ехидничает Юлька. – Даже две. Им зиловцы сегодня вторую доску для серфинга подарили.
– Не надо завидовать чужому богатству, Юленька, – со смехом отвечает ей Вика, – выходи поскорее замуж, и тебе такую же яхту подарят!
Ну а дальше чуть ли каждый подарок сокурсников сопровождается остроумными веселыми комментариями и хохотом в зале. С юмором здесь у всех полный порядок.
Сначала нам подарили надувной матрас в качестве «пуховой перины». Как голосом Раневской прокомментировал Лева: «Пушинка к пушинке собирали!» Потом был «мебельный гарнитур «Людовик-64»», состоящий из походного стола и пары складных кресел. В качестве «хрустальной люстры» мы получили шикарный мощный электрический фонарь, работающий как на батарейках, так и от аккумулятора машины. А «императорским обеденным сервизом» оказался набор посуды из нержавейки для туристов на шесть персон. Дальше пошли ракетки для бадминтона, ласты, маска для подводного плаванья и гамак, походные шахматы и ружье для подводной охоты. Футбольный мяч, очки для горных лыж, термос и даже надувной спасательный круг. Гора подарков все растет – полное ощущение, что четвертый курс журфака МГУ накануне ограбил спортивный магазин! Вот что значит вовремя подать людям правильную идею!
– Любимая, мы с тобой теперь самые обеспеченные люди в стране, у нас есть все, что нужно, для счастливой семейной жизни! – радостно заявляю я, потрясая в воздухе туристическим топориком. – Теперь нам не хватает только телеги, чтобы дотащить все это богатство до нашей пещеры.
В ответ под громкий хохот зала нам дарят самые настоящие санки.
– Лешка, мы точно теперь не пропадем, – смеется Вика, – домчимся до пещеры с ветерком!
Господи, да я еще в жизни столько не смеялся, как на нынешней собственной свадьбе! Зачем нужен цирк с такими друзьями! Кажется, все здесь подготовили не хуже нас. Подозреваю, что на фотографиях у Димыча вообще не будет ни одного серьезного лица. А еще и Лева со своей камерой снимает самые веселые моменты. Жаль только, звука нет.
Тетушки из библиотеки передают нам через Витьку Ерохина еще один ценный подарок – «Книгу о вкусной и здоровой пище». Знают умницы-старушки, что вкусно приготовленная еда – залог прочного мира в молодой семье. Уж сколько на их долгом веку семейных пар споткнулось на этом, сколько «любовных лодок разбилось о быт» – им ли не помнить.
Викины подружки-однокурсницы, смущаясь, дарят нам два парных свитера ручной вязки. Красивого голубого оттенка с красным скандинавским рисунком на груди.
– А это чтобы вы не замерзли в своем шалаше!
Пока растроганная Вика обнимает рукодельных подружек, Юля с Леной с деловым видом уже рассматривают их подарок.
– Слушай… отличная идея для январского номера, между прочим, – задумчиво заявляет Лена, – одинаковые свитера для влюбленной пары – это очень необычно и оригинально, правда, Юль?
– Согласна. Дим, сделаешь фото для нашей рубрики?
– Девчонки, может, вы хоть сегодня о работе забудете? – ворчит Лева, отбирая у них свитера.
Наконец, вручение подарков заканчивается, и можно уже перейти к застолью. Народ здорово проголодался, дожидаясь нас, и теперь с удовольствием набросился на еду. Глядя, с какой скоростью опустошаются тазики с салатом оливье, я хвалю себя за разумную предусмотрительность. Прикинув на глазок расчеты девчонок, я сразу понял, что «маловато будет» и увеличил бюджет в полтора раза. Лучше пусть что-то останется, чем не хватит. Вон в общаге ребята с удовольствием все потом сметелят. Мы с Ольгой так и договорились: если что останется – все вечером отвезут туда.
Со спиртным я их планы тоже поправил. Оставил только шампанское и вина. Причем крепленые из списка убрал. Не нужно нам здесь пьяных, не за тем собрались. Парни из клуба обещали приглядывать, чтобы никто сильно не перебрал и с тостами не частили. Впрочем, присутствие за столом декана и секретаря парткома любителей выпить и так сдерживает получше любых болидов.
Ко мне подходит Паша Слободкин.
– Леш, народ вроде перекусил, может, музыкальную паузу перед горячим устроим?
– Давай, я не против. Вы сами-то успели поесть?
– Все нормально, успели.
– Тогда вперед. Начинаю я с новой песни для жены, а потом вы подхватите.
Евтушенко, сидящий рядом, тут же делает стойку:
– Еще одну написал?
– И не одну! – смеюсь я.
Целую Вику под восторженные крики гостей и иду на сцену, где меня уже ждут гитара и микрофон.
– Друзья мои… спасибо вам за то, что вы разделили с нами этот радостный день. Надеюсь, что в нашей с Викой жизни будет еще много замечательных событий, но этот день благодаря вам мы никогда не забудем! – пережидаю аплодисменты и обращаюсь к жене: – Вика… любимая моя, эта песня для тебя.
Судя по лицам Димыча и Левки, они приготовились услышать «Эхо любви». А вот нет! Эта песня, конечно, тоже будет, но попозже. Под пристальным взглядом Ленина, чей бюст украшает сцену, перебираю струны гитары. Под первые аккорды начинаю петь, не отрывая взгляда от любимых глаз:
- Я прошу тебя, сумей забыть все тревоги дня.
- Пусть они уйдут, и, может быть, ты поймешь меня.
- Все, что я скажу, не знаешь ты, – только ты тому вина.
- Понял я, что мне нужна – нужна одна лишь ты,
- лишь ты одна…
- Хочу, чтоб годам вопреки также были мы близки,
- Так же были мы близки двадцать лет спустя…[7]
Нет, ну я знаю, что это самая трогательная песня Антонова (на стихи Леонида Фадеева) и самая душевная, но зачем же плакать-то, любимая! Спрыгиваю со сцены, бегу успокаивать Вику. И хлюпает носом в этом зале не одна она – многие девчонки расчувствовались. Хорошо, что «машинисты» в это время подхватывают эстафету и запевают наш веселый твист «Любите, девушки». Народ тут же пускается в пляс.
Я с напускной серьезностью корю жену:
Читать бесплатно другие книги:
