Чужой мир. Дилогия Гринберга Оксана
Он давно уже мечтал снять оружие и одежду, смыть песок и мелкую пыль, которой, казалось, пропитался насквозь, и из-за которой иногда мучительно кашлял, вернувшись после очередной вылазки в пустыню. Затем окунуться в огромную бадью, наполненную до краев горячей водой, и лежать в ней так долго, пока его не покинут запахи и грязь этого города.
Но в Туиренне вода – богатство, а много воды – непозволительная роскошь.
– Девчонка сказала, что делала в пустыне? – спросил он у Сэба.
– Нет! – пожилой десятник покачал головой. – Она, похоже, не понимает нашего языка. Мой лорд, не могли бы вы… поприсутствовать?
Райвен пожал плечами. Вообще-то, не его это дело – присутствовать, но Райвену стало интересно, что за птицу он подобрал в пустыне.
– О Лугх Светоносный! – пробормотал он на своем родном языке. – Хорошо, пойдем!
Уходя, бросил тоскливый взгляд на свою комнату. У него был собственный особняк в центре Туиренна, но Райвен предпочитал жить в цитадели. Крохотное помещение служило ему домом вот уже три месяца. Оставалось еще столько же, после чего он сможет вернуться на родину, в Нуадреанн.
Райвен тосковал по своему миру. Пусть распахнутое окно манило обманчивой свежестью наступавшего вечера, но ему слишком сильно не хватало прибрежного ветра с горьковатым запахом морской соли. Перед тем, как отправиться на службу, Райвен построил дом недалеко от Эйдоса, столицы Нуадреанна, на одной из скал у Великого Моря, что омывало извилистые, изрезанные фьордами берега его страны. И каждое утро он мечтал увидеть неспокойные волны, что бушевали внизу, вгрызаясь в темную плоть скалы, но вместо этого уже несколько месяцев дышал пыльным воздухом Туиренна.
Райвен вышел из комнаты вслед за Сэбом, мысленно отметив, что пожилой воин сильнее, чем обычно прихрамывал на правую ногу. Похоже, поврежденное колено давало о себе знать. Надо бы взглянуть! Целительская магия поддавалась ему неплохо, к тому же, он испытывал симпатию к Сэбу. Но разве возможна дружба между сыновьями Богини Дану и людьми?
– Как она? – спросил Райвен, вспомнив о девушке.
– Шустрая! – усмехнулся Сэб.
Райвен нашел ее в сердце пустыни. Не только место показалось ему неправильным, но и ее одежда. А еще то, что она все еще была жива, хотя давно уже стояла на Краю. Опоздай он немного, и, пожалуй, ушла бы в Иной Мир.
Но что завело ее так далеко от стен города и торговых путей и столь близко к месту, где проходила Грань Миров? Неужели она – перебежчица из Мира Темных? Нет, навряд ли! Все знали, что делала нежить с женщинами! Райвен вздрогнул. Он видел, но мечтал забыть. Последнее нападение на торговый караван было как раз три дня назад. Двадцать мертвецов, выпитых фоморами досуха, и разграбленные повозки. Темные ушли за Грань раньше, чем подоспел отряд из Туиренна. Но, быть может, одной из каравана удалось спастись?
Они спустились по щербатым, едва освещенным ступеням в подземелье.
– Что здесь происходит? – спросил он, увидев, как рыжий Гилла нервно сжимает в руке кинжал.
– Девка нарывается, – ответил тот, но тут же запнулся, увидев, кто стоит перед ним. – Простите, мой лорд!
Гилла спрятал кинжал, и Райвен понял, что испортил рыжему развлечение. В другое время, в другом месте тот был бы наказан. Но не здесь, не в этом проклятом городе, где ему оставалось служить всего лишь три месяца и от его решений мало что зависело!
– Чтобы я тебя здесь не видел! – сказал он Гилле. – Хотя нет, найди ей сухую одежду.
Девушка сидела, вжавшись в стену, с кружкой воды в руках. Ее била дрожь. Светлые волосы спадали на колени, едва прикрытые коротким платьем.
– Как много она выпила? – Райвен спросил у оставшихся воинов, имен которых он так и не запомнил.
– Достаточно. Больше нельзя, помрет же! – произнес чернобородый. – Гилла хотел отобрать, но… Его гордость пострадала!
Они дружно заржали. Поморщившись, Райвен присел рядом с девушкой. Она смотрела удивленно, глаза казались огромными и черными в мерцающем свете факелов.
– Не бойся! – произнес он. – Обещаю, здесь никто не причинит тебе вреда.
Девушка покачала головой, что-то ответила на незнакомом языке.
– Не понимаю! – вздохнул Райвен. – Что же ты за птица и откуда здесь взялась? Но кружку тебе все же придется отдать…
Он взял ее за руку. Нежная, мягкая кожа. Девушка походила на женщин его Племени, но была человеком. К тому же, ни одна из дочерей Нуадреанна не надела бы такую одежду! Светлое короткое платье обтягивало ее фигуру, едва прикрывая колени, хотя незнакомка старательно тянула подол вниз. Его взгляд побежал выше, остановившись на груди, и Райвен качнул головой, отгоняя непрошеные мысли.
Нет, не о том он думает!
Одернув рукав, повернул ее руку к свету. Знака Гильдии не было. Значит, из благородных, либо еще не получила метку. Ничего, сейчас он ее расспросит! Райвен мысленно повторил слова призыва к магии Племени, которой обладали все, в чьих венах текла Кровь Богини Дану, затем с ее помощью помог девушке на короткое время овладеть языком Мунстера.
Оказалось, северянку звали Марта. Красивое, сильное имя! Как он и думал, девушка пришла с караваном и лишь чудом избежала гибели. Впрочем, чудес не бывает, все в этом мире предрешено Богами! Местные Боги к ней оказались куда более благосклонны, чем к другим из ее каравана. К тому же, северянке повезло, что Мунстер и Улайд не так давно заключили перемирие. Не к лицу славным сыновьям Эирианна резать друг друга, когда фоморы лезут на Разломов сплошной стеной! Но оставаться одной в этом городе девушке было опасно, поэтому он дал ей сумму, которой вполне хватило бы, чтобы добраться до дома.
Ну что же, свои обязательства он снова выполнил, больше ему здесь делать нечего! У северянки своя дорога. Хотя… Райвену захотелось, чтобы с девушкой все было в порядке, и он больше не наткнулся на ее хрупкое, безжизненное тело посреди Великой Пустыни в одну из разведывательных вылазок.
Он повернулся к Себу.
– Дайте ей во что переодеться! И вот еще, пусть кто-нибудь проводит ее до торговых рядов и поможет найти караван до Улайда.
Десятник кивнул.
Райвен уходил, чувствуя на себе взгляд северянки, но все же заставил себя не оборачиваться. Все-таки жаль, что они больше не увидятся!
Глава 4
Бедность – не порок, а средство к существованию.
Рыжебородый распахнул передо мной узкую дверь каменной башни, и я вырвалась из каземата на волю. Дневной свет тут же резанул глаза, заставляя меня болезненно прищуриться. Тут мужчина совершенно бесцеремонно стащил меня по ступеням во внутренний двор цитадели, затем поволок по каменной дороге к видневшимся впереди деревянным воротам. Грубые пальцы впились в мое предплечье, держали очень крепко. Я едва успевала переставлять ноги, подстраиваясь под его быстрый шаг, сжимая в одной руке мокрый ком того, что когда-то было моим любимым платьем. Иногда мужчина что-то бормотал сквозь зубы, зло и презрительно.
Судя по тону, в конце пути ничего хорошего меня не ждало.
Тем временем мы шли через тренировочное поле. Я видела воинов с обнаженными торсами, сошедшихся в поединках на мечах. Лязгу оружия вторили громкие выкрики. Некоторые сражались по двое, несколько умельцев отбивалось одновременно от трех, а то и больше противников. В бочках стояло разномастное оружие: мечи, длинные и короткие, копья, шесты. Вдоль стен пестрели разноцветными орнаментами здоровенные овальные щиты, по соседству с ними пристроились маленькие и круглые, окованные железом. Затем мы прошли мимо группы мужчин, что целились из арбалетов в мишени на дальней стене.
Определенно, не лучшее место для побега! Хотя, я бы не отказалась прихватить с собой кое-что из оружия! Например, тот короткий меч из ближайшей бочки…
Размечталась! Если уж бежать, то быстро, и с тем, что у меня есть. Все скромные мои пожитки были при мне. Деньги, подаренные из жалости, лежали в бюстгальтере, из-за чего левая грудь призывно топорщилась, тогда как правая консервативно придерживалась привычного первого размера. Ужасное платье, что мне выдали в подземелье, отравляло и так сложное мое существование. Ткань натирала обгоревшую кожу шеи и спины, ноги путались в длинном подоле.
Мимо проходили мужчины, обвешанные оружием, словно плодоносные деревья. Каждый считал своим долгом что-то сказать рыжебородому, по тону – крайне скабрезное. Тот угрюмо отшучивался, иногда заливался глухим, словно из бочки, смехом. Я же, повиснув на конвоире, словно силы закончились вместе с запасом наглости, мечтала о побеге.
Наконец, мы миновали тяжелые деревянные ворота, и рыжебородый прибавил шаг. Я покорно семенила рядом, иногда спотыкаясь о выступающие камни мостовой. Неровная кладка напоминала мне о мощеных булыжником узких улочках европейских городов в которые мы когда-то ездили с мужем на экскурсии. Сейчас мне начинало казаться, что это было не со мной.
Наконец, вышли на большую улицу. Вдоль дороги стояли добротные каменные дома с застекленными окнами и резными узорами на парадных дверях. Вокруг проходили люди в пестрых одеждах, преимущественно темноволосые и черноглазые. Симпатичные девушки в разноцветных платьях кокетничали с мужчинами в длинных рубахах и штанах, строгие матроны важно шествовали с детьми. Мимо проезжали вооруженные всадники, тащились груженные товарами повозки. Со всех сторон неслась незнакомая речь.
Рыжебородый, резко дернув за руку, потащил меня дальше. Вскоре жилой квартал сменили амбарного вида постройки, и движение на улице стало куда более оживленным. Но на нас никто не обращал внимания. Конечно, кому какое дело до здоровенного бугая, который куда-то там тащит беззащитную девушку?! В принципе, никому, кроме самой девушки!
Дернула здоровяка в сторону, выводя из равновесия. Привычным движением освободилась от захвата, перехватила мужчину за кисть, шагнула назад и вправо, одновременно выкрутив его руку в противоположную сторону. Учитель любил айкидо, заставляя нас из года в год отрабатывать простые, но действенные приемы. Именно поэтому рыжеволосый хрюкнул от удивления и отправился в полет. Тяжело упал, приложившись головой о мостовую, а его оружие громко звякнуло об камень.
Я держала его руку на болевом захвате. Дернется – сломаю! Жаль, что не дернулся… Правой рукой выхватила кинжал, приставила к его горлу. «Ты сдохнешь! – прошипела в суженные от ненависти глаза. – Но не сегодня!»
Огляделась. Наша живописная композиция «женщина сверху» уже стала привлекать внимание. Несколько мужчин замерли неподалеку, похоже, размышляя, вмешаться им или нет. Дожидаться их решения я не стала, сунула кинжал в скомканное платье и рванула вперед. Рыжебородый дернулся было следом, вцепился в мой подол. Тот жалобно треснул где-то в районе талии, но я все-таки выскользнула.
Затем уже бежала не оглядываясь. Вдох – выдох… Первое время путалась в подоле, затем перестала обращать на него внимание. Бежала, не зная, насколько у меня хватит сил, и когда остановит грубая рука. Первое время еще слышала топот за спиной. Меня пытались поймать, но я увернулась от расставленных рук, и все потому, что была в своей стихии. Дыхание и мышцы быстро вошли в привычный ритм. Слабость и озноб отступили. Лихорадочный дурман, вольготно расположившийся в голове, затаился где-то глубоко-глубоко, чтобы вернуться за мной позднее.
И я бежала, словно вновь оказалась в спортивном зале недалеко от дома, где каждый день привычно набирала на тренажере «5 км» и запускала черную ленту дорожки. По ней я убегала прочь от тоски по прежней жизни, в которой все понятно и знакомо, где еще живы родители, а по вечерам меня ждет Учитель и ребята в маленьком зале с зеркальной стеной.
И где Марек был только мой!
Я бежала, чтобы прогнать ноющую боль в мышцах, привыкших к запредельным нагрузкам. Бежала, потому что терялась в столичной суете, где должна была быть счастлива, но так и не смогла…
После кросса шла тягать железо, затем к большой кожаной груше в углу зала. Десять подходов: кулаки, локти, ноги. Первое время на меня еще пялились, пока не привыкли. Нас, маньяков, кто ходил в тренажерный зал с шести до семи утра, не так уж и много!
Я продолжала свой забег, хотя давно не слышала топота ног преследователей. Каменная мостовая сменилась земляными улицами, покрытыми светло-серой пылью. Дома становились все меньше и беднее, криво лепились друг к дружке. Лишь некоторые гордо отгораживались от соседей небольшими палисадниками. Затем потянулись ремесленные кварталы. Мимо промелькнули пекарни, кузницы, горшочные мастерские.
Я свернула к мутной мелкой речке и долго бежала по грязному песчаному берегу. Перепрыгивала через сточные канавы, вдыхая зловонные миазмы полуразложившегося городского мусора. Повернула обратно в город, заметив неподалеку мост с вооруженной охраной.
Я все бежала и бежала, потому что боялась остановиться и упасть. Боялась, что незнакомый город с непривычными мне запахами, зловоньем сточных канав, покосившимися изгородями глиняных домов, кварталами роскошных каменных вилл – этот город чужого мира проглотит меня… Я растворюсь в нем без остатка и больше не смогу себя найти.
Но силы заканчивались, разноцветная мгла давно уже застилала глаза.
Наконец, я очутилась в бедном квартале с кривоватыми домами и черными дырами в стенах вместо дверей. Долго петляла по извилистым улочкам, пока не остановилась, тяжело дыша. Путь мне преграждала каменная стена. Тупик!.. Я забилась в угол, прислонившись спиной к стене. Сползла вниз, чувствуя все шероховатости старой каменной кладки. Упала и заснула, а, быть может, попросту потеряла сознание.
Очнулась от того, что на меня смотрели. Затем что-то холодное и влажное коснулось моей руки. Открыла глаза. Облезлый, поджарый пес нервно обнюхивал мои руки.
– Ей! Ты чей? – прошептала я, чувствуя, как пересохло во рту. Воды бы мне…
Пес отшатнулся, покосился на меня боязливо, затем, поджав хвост, побрел прочь. Я кое-как встала, не чувствуя ног. Надо же, платье и кинжал все еще со мной! Дотронулась рукой до груди – заветный мешочек тоже здесь! Подхватив с земли свои нехитрые пожитки, потащилась вслед за псом.
Я шла среди домов и людей. Запахи и звуки, казалось, проходили сквозь меня, не вызывая ответной реакции. Не было сил даже держать голову прямо и смотреть вперед, поэтому я брела, вглядываясь в пыльные узоры на дороге, видя лишь ноги людей, проходивших мимо меня. Смотрела на добротную кожаную обувь, рваные сандалии, грубые чеботы, изящные туфельки…
Собака куда-то пропала. Гомон толпы нарастал, людей на улице становилось все больше и больше. Бесчестное количество ног казались конечностями огромной тысяченожки, которая хаотично двигалась в разных направлениях, сводя меня с ума.
Где-то вдали запахло едой, и я подумала… Может, даже куплю себе что-то поесть, ведь у меня есть деньги! А, может, рыжебородый с товарищами ждет меня именно на рынке, среди груженных телег, лотков с едой и ремесленными изделиями.
Но мне уже было все равно.
До рынка я так и не дошла. Оказалась на большой площади, полной народа. Огромные каменные здания с колоннами взмывали в начинающее вечереть небо. К ним вели огромные мраморные ступени. Именно на них у меня закончились последние силы. Я опустилась рядом с местными юродивыми в обносках, что просили у прохожих милостыню. Усмехнулась. Вот оно, мое место! К тому же, и первый опыт есть! Успели уже подать…
Сидеть не было сил, поэтому я легла на ступень и закрыла глаза. Когда уже все закончится?!
Тут рядом раздался приятный голос, задавший мне вопрос на языке чужого мира. Я покачала головой. Дайте же мне умереть спокойно!..
Не дали, поэтому я открыла глаза. Надо мной склонилась голова… Нет, не динозавра! Пожилая женщина: смуглое лицо, светлые волосы, морщинки вокруг блеклых, словно выгоревших, голубых глаз. Она улыбнулась – во рту отсутствовала половина зубов…
Я снова закрыла глаза. Хочу домой! Тут губ коснулся какой-то предмет. Вода! Жадно сделала несколько глотков.
– Спасибо! – поблагодарила женщину по-русски. Она отломила кусок хлеба от большой серой краюхи, протянула мне. Я тут же вгрызлась в успевшую подсохнуть мякоть. Она опять что-то спросила. Покачала головой, жадно поедая хлеб. Неужели в этом мире я вызываю только жалость?
Хотя… Пусть жалеют, лишь бы кормили!
– Не понимаю! – отвечала на все ее вопросы. Хотя нет, один уже слышала совсем недавно!
– Улайд, – ответила ей. – Югра!
Внезапно желудок скрутило страшной болью. Я застонала, согнувшись пополам, чувствуя, как спасительное беспамятство уже совсем рядом.
Затем меня куда-то волокли, но я уже мало что соображала. Металась в бреду, стонала от боли, когда мне лили в рот мерзкую вонючую отраву, от которой становилось почему-то легче. Кто-то клал на голову прохладную ладонь, из которой, наоборот, лилась раскаленная лава, выжигая мозг.
Потом я очнулась окончательно. Мир больше не двоился и не распадался на части, и все предметы в нем обрели более-менее четкие контуры. Я лежала на твердой поверхности, укрытая тяжелой, дурно пахнущей шкурой животного.
Темно. Похоже, ночь на дворе!
Пошевелилась, попыталась сесть. Тело не слушалось, словно из него высосали силы неведомые мне кровопийцы. Кое-как согнула руку, оперлась на локоть и, оттолкнувшись, со стоном поднялась. Где я?! Уставилась на каменные стены небольшой комнаты, на низкий потолок, тлеющий очаг в середине и на лучину в углу. Помещение заполнял слабый запах дыма, а еще пахло… хлебом.
– Очнулась? – из дальнего угла раздался смутно знакомый голос. Женщина приблизилась, держа в руке глиняную плошку, внутри которой мерцал огонек. Села рядом со мной. При слабом свете старческие морщины на лице залегли еще глубже, делая ее похожей на древнюю старуху. – Значит, будешь жить. Пить хочешь?
– Хочу! – ответила ей, облизав пересохшие губы.
Что-о? Я не только понимала чужую речь, но еще и смогла ответить ей на незнакомом языке! Как такое возможно?
– Почему я говорю на вашем языке? – спросила у женщины, когда та вернулась с глиняной кружкой.
– Держи.
– Вы берете воду из реки? – растерялась я. Затем ужаснулась, потому что она кивнула в ответ. О Боже, видела я эту реку! Вернее, зловонные сточные канавы с отбросами большого города, которые подхватывали мутные волны.
– Друид из храма Бригитты сказал, что ты должна много пить, когда очнешься.
Зажмурилась, сделала несколько глотков. Вода, на удивление, оказалась приятной на вкус. Она разогнала ватную муть в голове, возвращая мне силы.
– Ты не говорила на нашем языке, – добавила пожилая женщина. – Целитель из друидов решил помочь. Правда, это довольно болезненно, но ты все равно была без сознания…
– Это он клал мне руки на голову?
Моя спасительница кивнула. Я вспомнила кошмар, преследовавший меня в бреду: прикосновение холодных ладоней и поток раскаленной лавы, текущий из них, выжигающий сознание. Хотела бы я увидеть этого «целителя из друидов»! Я бы поделилась с ним своими мыслями о его методике обучения иностранным языкам!
– Спасибо, – пробормотала я. – Ты спасла меня!
Она опять кивнула, и морщинистое лицо тронула улыбка.
– Как тебя зовут, девочка?
– Марта.
– Сильное имя! Ты можешь звать меня Ниссой. Мамой Ниссой.
– Нисса, – пробормотала я, пробуя незнакомое имя на вкус. – Спасибо, мама Нисса! Как долго я болела?
– Четыре дня. У тебя была пустынная лихорадка. Мало кто выживает без помощи целительной магии друидов. Вот, он оставил тебе лекарство…
Мама Нисса поднялась и вернулась с еще одной плошкой, в которой плескалась черная густая жидкость. Я взяла плошку в руки и подозрительно понюхала. Фу, гадость! Сделала глоток. Обоняние меня не подвело, и впрямь отвратительно!
– Мне бы выйти, – призналась ей. – Где здесь?.. – смутилась. Ну да, естественные потребности никто не отменял.
– Отхожее место? За домом, сейчас отведу!
– Я сама!
Попыталась подняться самостоятельно, но Нисса уже пришла мне на помощь. У пожилой женщины оказались на удивление крепкие руки. Опираясь на нее, я поковыляла к выходу, путаясь в подоле знакомого платья. Внезапно в голову закралось страшное подозрение… Я испуганно пощупала грудь, где в чашечке грязного бюстгальтера из тонких итальянских кружев хранила свое сокровище.
Заветного мешочка там не оказалось!
– У меня были деньги… – пролепетала я.
А может, ничего и не было? Мне все приснилось: и безумно красивый мужчина с высокомерным лицом, и рыжебородый, которого я изваляла в пыли каменной мостовой, и бешеная гонка по улицам чужого города, в которой я бежала от самой себя.
– Друиды дорого берут за лечение, – как ни в чем не бывало отозвалась Нисса. – Пришлось заплатить, иначе ты была бы в Ином Мире. Но я верну все, что осталось.
– Спасибо! – прошептала я, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Разве такое возможно? Кому я нужна, чтобы вот так… лечить, поить, таскать на себе? – Почему ты помогаешь мне? – cпросила у Ниссы, когда та, откинув полог из грубой ткани, служащий дверью, вывела меня на улицу.
– Ты очень похожа на мою дочь Эиринн, – просто ответила она.
Вскоре мы вернулись в дом, и Нисса помогла мне лечь. Затем накинула на меня ту самую шкуру. Вскоре я согрелась, и глаза начали слипаться.
– Что случилось с твоей дочерью? – пробормотала я сквозь сонный дурман. – Где она?
– Эиринн умерла. Ей было тринадцать.
– Прости! – прошептала я.
Нисса покачала головой и улыбнулась. Затем легонько коснулась моего плеча.
– Спи, девочка, тебе надо набираться сил!
Она потушила огонь в плошке, затем завозилась, вздыхая на своем ложе по другую сторону очага. Кажется, бормотала молитвы, под которые я и заснула.
Проснулась от прикосновения. Надо мной снова склонилась Нисса. Оказалось, на улице занимался новый день, и утренний свет проникал сквозь прорехи полога на входе.
– Доброе утро! Мне скоро уходить, поэтому я решила тебя разбудить.
– Д-да, конечно!
Поднялась. Тело на этот раз слушалось намного лучше, хоть я и чувствовала полнейший упадок сил. Огляделась, пытаясь понять, куда же я попала. Оказалось, я спала на земляном полу небольшого прямоугольного жилища, чьи стены хранили едва заметные следы побелки. Несколько поленьев горело в очаге, дым поднимался кверху, уходил в дыру на крыше. Тряпье на полу служило постелью мне и Ниссе. В дальнем углу на грубо сколоченном столе стояла глиняная посуда и несколько кувшинов. Еще из обстановки присутствовала длинная лавка, за ней – здоровенный окованный железом сундук.
– Сегодня праздник, Имболк (прим. 2 февраля по нашему времяисчислению), – тем временем говорила Нисса. – Мне надо в город пораньше, место занять. Я-то всегда у храма Бригитты сижу, но сегодня там все из нашей Гильдии соберутся. Даже те, кто у Храма Лугу и Дагды милостыню просят! Толчея будет страшная, ведь народу-то в Храм столько придет!.. Не только городские, но и со всех окрестных деревень съедутся…
– А что это за праздник? – осторожно спросила я.
Нисса посмотрела на меня подозрительно, затем тяжело вздохнула, словно мать несмышленого ребенка, вновь сморозившего какую-то глупость.
– Праздник выздоровления богини Бригитты, – поучительно произнесла женщина. – Еще осенью, в Самхайн, она отдала свои силы Лугу, чтобы помочь тому возродиться. Потом она долго отдыхала в Земле Духов, но сегодня снова возвращается к нам из тьмы.
Я тоже отдала все силы, пытаясь осмыслить сказанное.
– Отличный день, чтобы подзаработать! – продолжила Нисса. – Люди, идущие в Храм, в этот день хорошо подают. Бывает, не только медные фартинги кидают, но даже и серебряные халфинги.
В тонкостях ремесла мамы Ниссы я не разбиралась, как и в денежных знаках этого мира. Интересно, сколько халфингов-фартингов было в моем заветном мешочке? Женщина тем временем поднялась, затем вернулась, протянув мне кружку с молоком. На большой тарелке лежали куски хлеба и сыра.
– Позавтракаем вместе? Сегодня будем пить и есть молочное во славу Возрожденной Девы! Когда я вернусь, вычистим дом и постираем одежду. И обязательно надо вымыть волосы! – Нисса с довольным видом рассказывала о праздничных ритуалах во славу Богини Бригитты.
Вымыть волосы и постирать одежду?.. Это я с радостью!
– Даже не знаю, как отблагодарить тебя, Нисса…
Она покачала головой.
– Моя дочь умерла от пустынной лихорадки. Я долго просила Богиню-Мать послать успокоение моему сердцу. Много лет подряд она была глуха к моим молитвам, пока не появилась ты, так похожая на Эиринн…
Мне было жаль разочаровывать Ниссу, потому что из меня еще тот подарочек! К тому же, оставаться в городе я не собиралась. Мне надо было в Улайд, искать местную Югру.
– Не бери в голову! – улыбнулась она. – Побольше лежи, набирайся сил и не забудь выпить свое лекарство! Можешь выйти на улицу, но далеко от дома не уходи. В квартале Нищих ты будешь в безопасности, а если кто спросит, смело отвечай, что ты – моя дочь.
Я нерешительно кивнула.
– Если захочешь, сходи на реку, но только не в город! Тебя ищут.
Мое сердце забилось куда чаще. Неужели есть надежда?.. Но кто будет искать меня здесь, в чужом мире?!
– Ищут? – переспросила я, облизнув губы. – А кто?
– Городская стража. Похоже, ты кого-то здорово разозлила! Что же ты натворила, Марта? – строго спросила Нисса, совсем как моя мама, когда ту вызывали в школу.
Было дело, но как же давно!
– Ничего особенного! – пробормотала я. – Украла у одного рыжего воина кинжал. Зачем ему так много оружия? К тому же, меч я ему оставила…
– Марта, Марта! – вздохнула Нисса. – Никогда не связывайся с воинами! Если задета их гордость, они из шкуры выпрыгнут, чтобы наказать обидчика! Ты знаешь, что они с тобой сделают?
Не знала, но догадывалась. Сальные взгляды рыжебородого намекали на увлекательное путешествие в мир жесткого секса. Или же за кражу здесь рубят головы?
– Ну да, как-то глупо получилось! – пробормотала я.
– Ладно, что-нибудь придумаем, – успокоила меня Нисса.
Мы доели завтрак, и женщина ушла. Я осталась одна.
Может, если долго щипать себя за руку, я все-таки очнусь в собственной квартире на тихой улочке Москвы с видом на красные черепичные крыши, а вовсе не на раскаленные угли очага в доме мамы Ниссы?!
Но как бы сильно я ни старалась, этот мир не собирался выпускать меня из своих цепких объятий.
Глава 5
Я сидела на земляном полу убогого дома и некрасиво рыдала, размазывая слезы грязными ладонями по лицу. Почему, ну почему я попала в эту жуткую передрягу?! Неужели сотворила нечто настолько ужасное, что заслужила подобное наказание? Эй, вы, боги или демоны этого мира, давшие мне второй шанс, заберите его обратно! Я домой хочу, под знакомые колеса с резными протекторами зимних шин, в холодный зимний переулок… Пропади она пропадом эта новая жизнь!
Наплакавшись вдоволь, я почувствовала себя значительно лучше, хоть и жутко разболелась голова. Несколько раз вздохнула, разгоняя следы постыдной истерики. Вспомнила слова учителя, которые он частенько повторял перед соревнованиями: «Гнев, страх и ненависть убивают разум, лишают концентрации и способности четко мыслить. Контролируйте свои эмоции, изучайте противника! Определите его сильные стороны. Если он слишком хорош для вас, то подстраивайтесь и ждите. Он обязательно откроется, обнаружив свою слабость, и вот тогда будьте готовы нанести свой удар!»
«Слышишь, ты, проклятый чужой мир! – произнесла я мысленно, уставившись на потрескавшуюся побелку дома в квартале Нищих. – Я собираюсь выиграть эту битву! Я буду жить по твоим законам, пить воду из грязной реки и учиться уважать воинов. Ждать! Но когда ты откроешься, я обязательно нанесу свой удар. Потом мы сыграем заново, но уже по моим правилам!»
С этой мыслью решительно поднялась с пола и отправилась осматривать жилище. Нашла запасы еды: несколько буханок черного хлеба, вяленое мясо, сыр, каштаны, остатки тушеных овощей в одном из горшков, кучку подпорченных яблок в глиняном тазу, кувшины с молоком и водой. В сундук не полезла, хоть меня и разбирало любопытство.
Наконец, обнаружила в углу нечто отдаленно похожее на веник из грубых веток, перевязанный веревкой. Ну что же, начнем уборку во славу Возрожденной Девы!
Перетряхнула тряпье. Долго мела пол, собрав у входа приличную кучу мусора. Задумалась, куда бы его выкинуть. Совок не нашла, сгребла в отвратительную по виду тряпку и, воровато выглянув на улицу – не смотрят ли соседи? – вытряхнула за углом, поближе к отхожему месту. Вымыла тряпку в деревянном корыте, налив воду из кувшина. Вытерла пыль, расставила посуду в ровную линию на столе. Вздохнув, вернула все как было раньше. Может, маме Ниссе не понравится, что я хозяйничаю в ее доме?
Затем сделала несколько глотков лекарства, предварительно зажав нос пальцами. Лечиться, так лечиться! Подхватив два пустых кувшина, вышла на улицу, решив набрать воды, чтобы выстирать одежду и помыться. По дороге размышляла о сложностях ведения хозяйства в отсутствии водопровода, газовой плиты и мусорных контейнеров. Средневековая хозяйка из меня не то чтобы плохая, а вообще никакая! Наверное, я все сделала не так – не туда мусор выкинула, не ту тряпку брала, не с теми кувшинами за водой пошла… Но мама Нисса отправилась в город на свою работу, и совета спросить мне было не у кого.
Оказалось, давно уже разыгрался день, прогнав утреннюю дымку тумана. В чистом небе вовсю жарило солнце, и я сразу же вспотела в темном платье с длинными рукавами. Замерла со своими кувшинами, раздумывая, куда идти дальше. Вдалеке виднелся поросший деревьями холм, за ним – зубцы крепостной стены, за которой угадывались далекие пики горной гряды. Оказывается, я шла, а потом ползла по пустыне в правильном направлении, ведь город и в самом деле находился у подножия горы!
Наконец, я заметила в просветах между покосившимися каменными домами блестящую гладь реки и решительно отправилась в том направлении, по дороге разглядывая квартал, где мне предстояло жить. Многие из домов оказались полуразрушенными, с зияющими провалами в стенах и дырами на месте крыш, словно здесь случилось как минимум восьми бальное землетрясение по шкале Рихтера. Но почти в каждом из жилищ обитали люди: на заборах сушилось тряпье, в дырах в стенах угадывались очертания деревянной мебели, дверные проемы были завешаны грубыми пологами.
По дороге к реке из взрослых я никого не встретила. Похоже, все ушли в город на заработки или же молиться богине Бригитте… Неожиданно из полуразрушенного дома выскочила стайка полуголой ребятни и с визгом скрылась за углом второго, не обратив на меня никакого внимания. Я проводила их взглядом.
– А я знаю, кто ты! – произнесла рыжеволосая веснушчатая девочка лет восьми, выглянув из-за покосившейся изгороди на другой стороне улицы.
Я улыбнулась.
– Ну и кто же?.. Иди ко мне, разговаривать неудобно!
Девочка приблизилась. Она была одета в рваную рубаху, едва прикрывающую худые колени. Пышная грива волос рассыпалась по плечам, лезла в лицо, заставляя ее нетерпеливо убирать рыжие пряди за уши.
– Ты – дочь мамы Ниссы, Эиринн!
Я кивнула.
– А как твое имя?
– Мера! Меня так папа назвал в честь дочери бога Диан-Кехта!
– Очень красиво, – осторожно согласилась я.
Девочка продолжала:
– Мама Нисса о тебе рассказывала! Она всем много-много раз про тебя рассказывала! Хорошо, что ты вернулась, а то она очень скучала. Ты ведь больше не уедешь?
Я пожала плечами, после чего глубокомысленно произнесла:
– На все воля Богов!
Посмотрела на девочку, размышляя, уж не сморозила ли я глупость. Но Мера лишь кивнула.
– Я каждый вечер молюсь Богине-Матери, – произнесла она. – Прошу, чтобы я поскорее выросла и стала такой же красивой… Как ты, например! Тогда мальчишки больше не будут меня обижать!
Я вздохнула, решив переменить тему. Мужской интерес, по моему опыту, приносил куда больше проблем, чем его отсутствие.
– Сходим вместе за водой? – попросила у нее. – Не могла бы ты мне помочь? Я многое забыла, пока жила в другом месте. Чем вы здесь моете голову?
Кстати, насущный, даже животрепещущий вопрос.
– Голову? – Мера поморщилась. – Черной гадкой грязью, ее еще из золы делают! Щелок называется. Мама заставляет меня мыться каждую неделю! Кошмар, правда? Вечером опять придется, а вода холодная… – пожаловалась мне девочка.
Я пожала плечами. Холодная вода меня не пугала, а вот отсутствие шампуня – очень даже.
– Пойдем, я тебе все покажу! – Мера схватила меня за руку. – Что, мама Нисса тоже мыться заставила? – спросила меня жалостливо.
– Ага, – согласилась я. – Сегодня же Имболк!
Мы несколько раз сходили к реке и набрали полное корыто воды. По дороге Мера безостановочно болтала, рассказывая о жизни в квартале Нищих. Оказалось, раньше здесь селились горняки, вгрызавшиеся в гору Луар в поисках железа и драгоценных камней. Затем жители квартала нечаянно потревожили самого Диса, бога Подземного Мира. И вот много лет назад, больше чем пальцев на руках и ногах (Мера умела считать только до двадцати), случился мор. Болезнь унесла жизни почти всех обитателей квартала. Оставшихся же, по приказу градоначальника, выселили за пределы крепостных стен.
Хозяева опустевших домов так и не вернулись. С тех пор в этом месте селиться никто не решался, за исключением нищих, и так обделенных милостью Богов. Вскоре неплохие каменные дома горняков приютили новых хозяев: калек и уродцев всех мастей, проституток, вышедших в тираж, стариков и старух, не способных содержать себя, чьи дети сгинули в жерновах войны; разорившихся крестьян и горожан, которым не удалось найти работу в разросшемся Туиренне.
Землетрясения, терзающие горные районы, со временем разрушили когда-то крепкие дома, и квартал горняков стал походить на своих новых обитателей. Затем его переименовали в Квартал Нищих.
– Расскажи мне о своей семье, – попросила я, принюхиваясь к черной жиже, которой полагалось вымыть голову и выстирать одежду. Пахло отвратительно, чего и следовало ожидать.
Мера с родителями жила в небольшой деревеньке на землях неподалеку от Туиренна. Ее отец работал на виноградниках, ведь туиреннские вина славятся на весь Эирианн! Все было хорошо, пока на деревню не напали фоморы. Никто не ожидал их появления так далеко на территории Мунстера! Обычно эти порождения Темного Мира орудовали лишь на приграничных землях или же Ничейных Территориях.
– Тьма и ужас, вот кто они! – печально произнесла Мера, глядя, как я развязываю пояс. Девочка в руках держала маленький горшочек с той самой дурно пахнущей грязью, которой следовало обмазать волосы.
Для безопасности я положила около корыта тупой железный нож – единственный предмет, более-менее похожий на оружие, который я обнаружила в хозяйстве Ниссы. Украденный же кинжал спрятала под тряпье, служившее мне одеждой. Дверей в доме не наблюдалось, а обитателям чужого мира я, особенно в голом виде, не доверяла.
– Огромные и безобразные, с красными горящими глазами, – продолжала девочка. – У некоторых из них слишком много рук, у некоторых нет ни одной, зато есть черные, как одеяла, крылья…
Я вздрогнула. Неужто мои знакомцы из пустыни?!
– А еще с ними были люди в черных доспехах, представляешь?! Те, которых угнали в плен, и они стали слугами фоморов.
Сочувственно покачала головой. Глупый, жестокий мир!
– Они убили почти всех. Мы с мамочкой заползли в мое тайное место за амбаром, где я пряталась от мальчишек, когда они дразнили меня рыжей. Фоморы нас не нашли! Ой, а что это у тебя? – девочка ткнула пальчиком в заношенный бюстгальтер и бежевого цвета стринги, единственные оставшиеся вещи моего мира. Хотя нет, еще был амулет на кожаном шнурке, золотая цепочка и несколько гелиевых пломб во рту.
– Это трусики и лифчик, – вздохнула я. – В Улайде такие носят. У вас разве нет?
Мера покачала головой. Вот так огорчение! Как выжить с одними комплектом белья в мире, где постоянно нападают жуткие твари?
– А это что? – спросила девочка, показав на зигзаг из темно-русых волос, после того, как я разделась догола, мечтая, наконец, смыть пот и грязь пустыни и изматывающей пустынной лихорадки.
– Ваксинг, – пробормотала я и, решив не дожидаться встречного вопроса, быстро добавила: – В Улайде такие делают!
Увы и ах! Где же ты, мой мастер с необыкновенно легкой рукой, плошкой горячего воска и неиссякаемой фантазией?
– Хочу в Улайд! – восхищенно произнесла Мера. – А это что за камушек?
– Амулет, который мне бабушка подарила, – ответила я, решительно вынимая темный камень из детских ладошек. – Мера, солнышко, полей мне воду на голову! Только понемногу.
С помощью девочки я вымыла волосы и постирала белье. Мера тем временем продолжала рассказывать свою «хронику гнусных времен». Фоморы вырезали всю мужскую часть деревни, угнали в плен женщин и детей. Участь попавших в Темный Мир считалась куда печальнее у тех, кому просто перерезали горло. Когда появился отряд воинов из замка, было слишком поздно – в живых остались только они.
Читать бесплатно другие книги:
