Очаруй меня Линдсей Джоанна
Брук следовало сначала пообедать. Ей не стоило пытаться выяснить причину, по которой дверь в комнату Доминика распахнута настежь. Но теперь эта самая причина с любопытством ее разглядывала. Молодая женщина, которая сидела на краю кровати Доминика, была прекрасна, элегантна и, видимо, уже успела набраться жизненного опыта. Брук почувствовала себя вчерашней школьницей, что было недалеко от правды. К тому же ей было не по себе.
– Должно быть, вы Брук Уитворт? – спросила незнакомка. – Я слышала, у Роберта есть сестра, которая в этом году намеревалась приехать в Лондон на свой первый сезон, но это совсем не похоже на Лондон, не так ли?
– Вы знаете моего брата?
– Кто не знает вашего брата? Такой красивый молодой человек, он просто неотразим, хотя и считается повесой.
Брук поразилась, услышав это, и неудивительно, что Доминик стал мрачнее тучи.
– Скорее, негодяем, – поправил он даму.
– Да-да, ваше отношение к нему хорошо известно, – кивнула та и погладила его по щеке. – Вопрос только почему. Почему вы так ненавидите Роберта Уитворта?
Она снова глянула на Брук.
– Может, вы знаете?
Брук не знала всей истории, но даже если бы и знала, ничего бы этой леди не сказала, и выражение ее лица, должно быть, ясно об этом свидетельствовало, потому что прежде чем одарить Брук сияющей улыбкой, леди вздохнула.
– О, как я забывчива! Я леди Присцилла Хейли из Йорка. Мы бы встретились в Лондоне, если бы вы туда добрались, но, к сожалению, вы оказались здесь. Невероятно интересные новости, которые я немедленно разделю с подругами, как только приеду…
– Это так обязательно, Сцилла? – перебил Доминик.
– Разумеется, дорогой.
– Я предпочла бы не становиться предметом сплетен, – холодно заметила Брук, подходя к кровати, чтобы взять мешочек с травой. – И мне нужно наложить мазь на рану. Или предпочитаете сами ухаживать за лордом Вулфом?
Она показала на дверь, не заботясь о том, насколько грубой кажется. Доминик мог бы подождать выздоровления, прежде чем забавляться с любовницей. Она едва не сказала это вслух. Едва.
– Господи, нет, конечно! – со смехом отмахнулась Присцилла, и когда Брук ушла в ванную, прошептала: – Она уже обращается с вами, как жена с мужем? Повезло!
Услышав это, Брук едва не взорвалась от злости, но сдержалась, хотя и положила в чашку немного больше травы, чем следовало. Будет щипать, конечно, но так ему и надо!
До нее с запозданием дошло, что она не имела никакого права кого-либо выгонять из комнаты.
Вернувшись в спальню, Брук огляделась, желая убедиться, что все ушли. Здесь и вправду никого, кроме Доминика, не осталось. Правда, перед камином спал свернувшийся клубочком пес.
Брук не собиралась извиняться за грубость. Доминику не стоило принимать эту женщину в спальне, кем бы она для него ни была, особенно когда в доме живет его будущая жена. Если он воображает, что она стерпит…
Но ярость быстро испарилась, оставив после себя отчаяние. Какой у нее остается выбор? Никакого.
– Ревнуете?
Она недоуменно моргнула:
– К сплетнице и шлюхе? Стоит ли? – дерзкие слова слетели с языка сами собой.
Пожав плечами, она подняла простыню и с радостью увидела, что штанина обрезана достаточно высоко, чтобы до раны можно было легко добраться. Она не вынесла бы, если бы пришлось стоять и ждать, когда он снимет брюки…
Щеки Брук порозовели. Она видела Доминика полуголым, но наблюдать, как он раздевается, выше ее сил.
Однако он, как всегда, пристально наблюдал за ней. Этот взгляд неизменно выводил ее из себя. Может, он следит за ее реакцией? Ищет оружие, которое мог бы использовать против нее?
– Я заметил, сегодня мне не пришлось кричать, – усмехнулся он.
– Что?!
– Вы снова слышите!
– Мой слух был временно поврежден, но да, я поправилась, – ответила Брук, даже не покраснев.
– Присцилла весьма сочувствует моим бедам, – небрежно бросил он.
Неужели он вообразил, что она хочет выслушивать истории о его любовнице?
– Я тоже. Хотя себя жалею больше, чем вас. Вы будете жить, как жили, делать все, что хотите. Кстати, чем вы занимаетесь?
Он стал развязывать бинт.
– Кроме встреч с управляющими, которые заняты многочисленными предприятиями, основанными моими предками, я развожу лошадей для европейских армий. Вернее, для офицеров.
– Значит, никаких чистокровок для простых солдат?
– Судя по вашему тону, вам это не нравится, – отпарировал он.
– Не нравится.
– Мне все равно, кто ездит на конях, которых я отсылаю в армию. Я даже продавал большие табуны для специальных подразделений. Но простым солдатам вообще не дают лошадей. Они воюют пешими. Это одна из причин, почему так чертовски сложно закончить войну.
Брук была рада видеть, что рана затянулась корочкой и никаких следов воспаления не осталось. Мастерство Алфриды помогло. Должно быть, Доминик чувствует себя гораздо лучше. Так почему ничего не сказал? Не хочет, чтобы она перестала приходить? Вернее всего, не хочет благодарить ее и Алфриду за помощь.
Если бы не явление его проклятой любовницы, она, возможно, не стала бы больше накладывать мазь.
Брук наложила чересчур едкую смесь и услышала его шипение. Но Вулф ничего не сказал, а она, осторожно втирая мазь в рану и швы, отказывалась взглянуть ему в лицо.
Жаль, что Брук была такой чувствительной и два дня притворялась, что у нее болят уши, потому что, хотя она и проводила с ним так много времени, ладили они не больше, чем в день ее приезда.
А теперь, прочитав несколько строк из дневника Эллы, Брук отчаянно хотела поговорить с Домиником о Роберте, его сестре и о ребенке и выяснить, как умерла Элла. Но зная, как эта тема его бесит, она решила начать с более нейтральной.
Прежде чем Брук успела произнести хоть слово, Доминик, не сообразив, что она наложила больше мази, чем следовало, спросил:
– Когда я поправлюсь, вы будете скучать без каждодневного втирания мази в мое бедро? Похоже, сегодня вы просто наслаждаетесь лечением.
Брук сцепила зубы, вынуждая себя не попасться на удочку и не ответить в том же тоне.
– Я хотела бы знать, какого рода фамильными предприятиями вы владеете.
– Еще бы не хотели! – хмыкнул он, но все же соизволил ответить: – Угольными шахтами. Но после того, как дед расширил дело, конкуренция стала отчаянной, так что он купил торговую флотилию, чтобы продавать уголь за границу. Судоходство оказалось достаточно доходной статьей, и теперь, кроме угля, мы перевозим самые разнообразные товары. Кроме того, я улаживаю проблемы с арендаторами.
– И никаких овечьих ферм? – спросила она с любопытством. – Я видела так много овец, пока мы ехали по Йоркширу! Бьюсь об заклад, овцы любят вереск, которого здесь так много! А торговля шерстью, должно быть, так же доходна, как торговля углем.
– Откуда вы знаете об овцах?
– Мне не слишком много о них известно. У моего отца есть овечьи фермы, но сам он ими не занимается.
– Не желаю слышать о вашей семье.
Вздохнув, Брук отдала ему чистый бинт и отправилась смывать мазь с пальцев. Увидев днем в библиотеке великолепную подборку книг, она намеревалась предложить ему сегодня почитать, но сейчас ужаснулась, представив, что леди Присцилла – не его любовница, а невеста.
– А вы были когда-нибудь помолвлены? – выпалила она, вернувшись к кровати.
– Помолвлен?
– Ну да, с какой-нибудь женщиной? Именно поэтому вы так настроены против нашего брака?
– Нет никаких «нас».
Если он снова начнет увиливать, она зарычит от досады. Решив быть абсолютно откровенной, Брук спросила:
– Вы были помолвлены с леди Хейли?
– Нет. Присцилла слишком любит лондонское общество, чтобы стать мне хорошей женой. Она всего лишь одна из многих моих любовниц.
– Многих? И сколько их у вас одновременно?
Он равнодушно пожал плечами.
– Столько, сколько нужно, чтобы меня удовлетворить. Обычно две-три.
Брук разинула рот, но тут же опомнилась. Это всего лишь одна из его попыток ее отпугнуть. Поэтому она решила ему подыграть, притворившись, что сгорает от любопытства.
– Но, отвечая на ваш вопрос, должен сказать, что никому не делал предложения. Как только я уложу вашего брата в землю, я намерен начать ухаживать за своей соседкой, Элспет Шоу.
Его голос звучал правдиво, отчего сердце Брук сжалось. Она вспомнила, как еще в Лестершире подумала о том, что он может любить другую.
На ум пришли слова Гейбриела о том, что Доминик – последний в роду Вулфов и намерен таковым остаться. Но это не означает, что он не хочет жениться. Может, просто не желает иметь детей. Но если это так, она имеет право об этом знать, не так ли? Особенно потому, что сама она детей хочет.
– Так вы намерены жениться, но при этом не дотрагиваться до жены?
Он резко свел брови:
– Откуда, черт возьми, вы набрались таких идей?
Ее щеки снова порозовели. Неужели Гейбриел солгал? Ей не следовало спрашивать, потому что сразу стало понятно, что мысль о том, что они никогда не разделят постель, может волновать ее по причинам, к детям не относящимся.
– Это логичный вопрос, – поспешно объяснила Брук. – Гейбриел говорил, что вы хотите остаться последним в роду.
– Я говорил это ему одной давней ночью, когда был пьян, и не знал, что он воспринял это всерьез.
– Так вы не хотели остаться последним в роду?
– Хотел, но меньше недели. Это была глупость, основанная на…
Почему он не договорил?
– Это из-за проклятия? – догадалась она.
Доминик оценивающе ее оглядел, прежде чем ответить:
– Из-за того, что следовало как-то высмеять слухи о нем после того, как они достигли Лондона. Молодые парни в этом городе считали забавным, проходя мимо меня по улице, выть по-волчьи. Вы не знали, за кого собрались замуж?
Говоря это, он казался вполне довольным. Брук хотелось фыркнуть. Когда-нибудь она будет смеяться над тем, как он выкладывает на стол все козыри, надеясь ее оттолкнуть.
Она не сомневалась, что сказанное им – чудовищная ложь, и решила заявить ему это в лицо.
– Никто не посмел бы сделать при вас нечто подобное! Никогда не видели себя в гневе? Они бы испугались, что вы убьете всех на месте. Так почему вы хотели остаться последним в роду, даже если это длилось не больше недели?
Он долго молча смотрел на нее.
Брук запоздало сообразила, что только что назвала его лгуном. Может, пока не поздно, стоит сбежать из комнаты?
Но тут он неожиданно признался:
– Потому что моя сестра недавно умерла и я был вне себя от горя и потерял надежду на будущее. Но теперь мое будущее озарено мыслью о мести вашему брату.
Вот этому она могла верить.
Брук ждала, что он снова попросит ее уехать, потому что это завершит его месть, а ее семья лишится всего. Или его удовлетворит только смерть Роберта?
Но он этого не сказал. И даже добавил:
– Молодые парни действительно выли, но только два раза за несколько лет, и это были исключительно студенческие проделки. Конечно, когда это случилось впервые, я рассердился. Но в тот день я поймал одного из парней, и тот так перепугался, что во всем признался. Оказалось, что за подобные выходки их принимают в школьное братство, и мне стоит все это игнорировать. Во второй раз там была большая компания молодых парней, очевидно, расхрабрившихся потому, что их было много, но в тот день со мной были мои школьные товарищи, Бентон Симонс и Арчер Гамильтон. Бентон погнался за четверыми, двое оставшихся просто стояли, смеясь над резвостью своих дружков. Арчер всадил кулак в челюсть одного и ударил перчаткой по щеке другого. Первый, прежде чем удрать, посоветовал ему не быть чертовым ослом. Второго Арчер решил из-за такой чепухи не вызывать на дуэль. И в то время мы много над этим смеялись.
Она была поражена тем, что он делится с ней подобными вещами. Словно в грубом Вулфе, к которому она уже успела привыкнуть, скрывался другой человек, тот, кого она еще не знала, тот, кто способен смеяться с кем-то, тот, кого она, вероятно, могла бы полюбить. Но потом ей снова пришло в голову, что у него были планы на жизнь, определенные планы, которые теперь разрушены из-за нее… нет, из-за ее брата. И можно только догадываться, что натворил Роберт, если последствия так ужасны.
Брук хотела снова спросить об этом Доминика, но прикусила язык. Эта тема не пробудит в нем ничего, кроме ярости. Она достаточно испытывала удачу. Кроме того, у него гостья, с которой он, возможно, хочет провести время.
– Постарайтесь не дать вашей приятельнице утомлять вас. Отдых сейчас – ваш друг. Я вернусь утром, чтобы проверить, как ваша рана.
– Сегодня вы по обычаю ужинаете со мной, – возразил он.
Она не собиралась ни спорить с ним, ни ужинать сегодня вечером в его обществе, если Присцилла Хейли все еще находится в доме. Можно подумать, она не знала, что он затевает! Хочет показать, что имел любовниц в прошлом и будет иметь в будущем, независимо от того, женат он или нет.
– Если, конечно, вы не решили уехать, – добавил Доминик. – В этом случае можете передать привет Сцилле. Она позаботится обо мне сегодня вечером.
Брук не ответила, но все-таки, выходя, громко хлопнула дверью.
Глава 23
Леди Хейли проводила день в спальне Доминика. Брук проводила день в своей, вышагивая взад-вперед вдоль стены, разделявшей комнаты, и пытаясь расслышать, о чем они говорят. После того, как она заботилась о Доминике всю неделю, то, что теперь он уделяет внимание другой женщине, очень раздражало.
В этот момент она поняла, почему брат сказал родителям, что «волк не примет ее». Все потому, что Доминик привык к обществу красивых, утонченных женщин.
Она не красива и не утонченна. К тому же она – постоянное откровенное напоминание о смерти его сестры. Была, есть и будет. Вполне возможно, что он откажется выполнять требование регента и просто прикажет ей убираться. Возможно, ему удастся сделать это и оставить себе одно из предприятий, о которых он упоминал. Его может обогатить одна угольная шахта или торговая флотилия. Может, он уже послал принцу письмо, в котором предложил это? Или шлюха сегодня заронила эту идею ему в голову…
Брук долго разглядывала свои ногти и представляла, что прямо сейчас сделала бы с этой парочкой. Она снова прижала ухо к стене. По-прежнему никаких звуков слышно не было. Вполне возможно, они шепчутся или заняты чем-то, не требующим слов.
При мысли об этом у Брук возникло жгучее желание проскакать галопом до самого леса.
Добравшись до конюшни, она увидела, что Вулф нашел время поискать кота, запах которого учуял на руках Брук. Пес стоял в дверях конюшни и громко лаял. Шерсть на загривке поднялась дыбом. А Растон преспокойно сидел в нескольких шагах, нализывая свою лапу… или оттачивая когти.
Приближение Арнольда заставило Растона взлететь под потолок. Пытаясь догнать кота, пес рванулся вперед, но этому не суждено было случиться. Брук остановилась рядом, поругала его и попыталась почесать за ушами, но ему было не до нее.
– Он скоро отстанет от кота, так что не волнуйтесь, – посоветовал Арнольд.
Брук слегка улыбнулась:
– Я больше волнуюсь за Вулфа. Растон грязно дерется.
– Сейчас пошлю за Гейбом, чтобы увел Вулфа в дом, – пообещал конюх и удивил ее просьбой: – Ройял тянется к вашей Ребел, миледи. Но никто не осмеливается размять жеребца, пока его хозяин выздоравливает. Ройял едва терпит, когда я чищу его скребницей или седлаю, и не позволяет садиться на него никому, кроме лорда Доминика. Не возражаете, если Питер проедется на вашей кобылке вдоль ограды между пастбищами? Мы надеемся, что Ройял погонится за ней.
– Я могла бы попробовать поехать на нем, – предложила Брук, но на лице пожилого конюха появилось выражение такого ужаса, что она быстро поправилась: – Не важно. Попробуете сделать так, как говорите, когда я вернусь с прогулки.
– Только не слишком задерживайтесь, миледи. Моя жена вчера ночью видела вокруг луны два кольца, что предвещает ужасную бурю. Такая была сотни лет назад, когда погибла старшая дочь Вулфов. Никому не ведомо, было ли это результатом проклятия или ее экипаж просто свалился с набережной.
Брук уставилась на Арнольда. Неужели он настолько суеверен? А остальные жители деревни? Это уж точно объяснит, почему слухи об этом глупом проклятии живут веками и почему к ним добавились сплетни о человеке-волке.
Брук вежливо улыбнулась, хотя сомневалась, что сегодня будет дождь: солнце сияло, а на небе не было ни единого облачка. Алфрида тоже часто предсказывала дождь, которого так и не случалось.
Но поскольку разговор шел о явно тянущихся друг к другу лошадях, Брук решила, что сейчас самое время упомянуть о своей цели:
– Я бы не возражала, если бы вы подпустили Ройяла к Ребел.
Арнольд густо покраснел:
– Я бы так и сделал, но Ройял – чемпион и неизменно выигрывает в скачках. С тех пор, как его светлость стал выращивать лошадей для армии, его ни разу не подпускали к кобыле. Но вы можете обсудить это с ним после свадьбы.
Произнеся это, конюх помог девушке сесть в седло и отправился по своим делам.
Все окружающие полагают, что свадьба состоится. Только жених и невеста питают надежду, что этого не произойдет.
Брук вспомнила о последней выходке Доминика, которую он сотворил, пытаясь заставить ее уехать.
При мысли об этом она пустила Ребел не рысью, а галопом.
На этот раз она поехала на северо-запад, подальше от дорог. Миновала несколько вспаханных полей, где уже виднелись первые всходы. К югу и северу от деревни располагалось множество ферм. Она увидела даже ухоженный сад, где рядами стояли фруктовые деревья. Но ей встретилась только одна овечья ферма. Доминик упоминал, что у него есть арендаторы и что он владеет землей, но позволяет ли он живущим на ней людям делать все, что они хотят? Брук подумала, что неплохо бы посетить издалека кажущуюся такой живописной деревню, но сегодня у нее не настолько дружелюбное настроение, поэтому она продолжала скакать вперед.
Здешняя сельская местность была очень красива, и пролетая галопом мимо ферм и пустошей, Брук наслаждалась бившим в лицо и ерошившим волосы теплым ветром. По какой-то причине здесь ей нравилось больше, чем в Лестершире.
Может, потому, что природа была дикая, и фермы перемежались голыми пустошами. А может, оказавшись вдали от семьи, она просто стала дышать свободно.
Хотя она имела дело с грубым, неприветливым виконтом, здесь ей было легче, чем дома. Но что, если Доминик настоит на своем и ей придется уехать?
Брук решила проехаться дальше, чем намеревалась, и получше познакомиться с Йоркширом, пока еще есть время.
К своему удивлению, она наткнулась на стадо коров, помесь шотландских длинношерстных с крепкими коровками абердин-ангус. Здешние жители, очевидно, сами выращивали и разводили все, что необходимо для пропитания.
Брук перебралась через ручей, но дальше к северу он значительно расширялся, превращаясь в реку. Она остановилась полюбоваться быстрым течением. Интересно, рыбу, которую они вчера ели, выловили из этой реки?
Брук поскакала к одинокой овце, которую заметила вдалеке. Подъехав ближе, она поняла, что это собака. Довольно большая собака.
Девушка натянула поводья, но любопытство заставило ее подъехать ближе. В округе не было жилья, из которого мог выбежать пес. Здесь, на севере, вообще не было зданий, если не считать развалин еще одного маленького замка, в котором уцелели только обломки стен, так что и смотреть было нечего. Может, собака потерялась?
Ребел отказывалась подойти к животному, поэтому Брук спешилась и спутала ноги кобылки, чтобы та не убежала. Когда она приблизилась, пес не убежал, просто сел рядом с большим поросшим травой холмом, поджидая ее. Он был похож на собаку Доминика, только больше. И почти весь белый, с серыми полосами на спине. Поэтому издалека она и приняла его за заблудившуюся овцу. Морда у него тоже была белая, если не считать кругов вокруг глаз, чуть темнее основного окраса. Очень красивый зверь!
В нескольких шагах от него Брук остановилась и протянула руку. Но пес не подошел к ней, а она тоже не тронулась с места, Кажется, не слишком хорошая идея – пытаться подружиться с такой большой собакой. Но должен же быть у нее хозяин! Она совсем не выглядела злой. Наоборот – слишком спокойной, слишком любопытной.
Но тут пес поднял морду и понюхал воздух. Уловил запах Вулфа на ее руке?
В следующее мгновение раздался жалобный вой. Брук вздрогнула и нервно отступила. И снова отступила, когда пес встал.
– Возможно, ты знаешь…
Она осеклась, когда он снова завыл. Ей в голову пришла невероятная мысль: может быть, он никогда раньше не слышал человеческого голоса?
Это было настолько неправдоподобно, что она снова заговорила:
– Ты, возможно, лучше меня знаешь дорогу в свой дом. Или можешь побежать за мной. Наверняка всякий в Россдейле знает, кому принадлежит такой красивый пес.
Брук повернулась и поспешила к Ребел. В седле она чувствовала себя гораздо спокойнее. Но все равно оглянулась на пса. Если это пес. Он достаточно велик, чтобы оказаться волком.
Но она тут же выбросила это из головы. Не только потому, что в Англии волков истребили. Просто животное не казалось ни в малейшей степени диким или угрожающим, каким должен быть настоящий волк.
Пес снова сел, по-прежнему наблюдая за ней. Жаль, что его нечем покормить, но у нее только морковка, принесенная для Ройяла, который не подошел к ограде за угощением. Она вынула морковку из кармана и бросила собаке, при этом понятия не имея, едят ли псы морковь. Может, потом стоит проверить на Вулфе – съест ли он?
Уезжая, она оглянулась в последний раз. Животное не двинулось с места, но снова завыло.
Брук зябко передернула плечами и пустила лошадь в галоп.
Глава 24
– Еще кто-то из ваших слуг собирается войти сюда сегодня? – с жалобными интонациями произнесла Присцилла, когда еще одна, ранее не виденная ею горничная, вошла в покои Доминика с кувшином свежей воды. – Даже ваша кухарка приходила с ужином. Спрашивается, зачем она принесла его сама?
Они сидели за шахматным столиком, который Доминик велел принести из гостиной. Что бы ни думала Присцилла о сегодняшнем приглашении, она была хорошим товарищем и не хотела бередить его еще не совсем зажившую рану. Присцилла и его мать были единственными людьми, которые могли обыграть его в шахматы. Гейбриел хорошо играл, но у него не хватало терпения, и он обычно нарочно проигрывал, чтобы поскорее закончить партию.
Сделав ход королевой, Доминик ответил:
– Возможно, она просто интересуется, что вы здесь делаете, учитывая, что с вашего последнего визита прошел почти год.
Присцилла сделала ход конем, вынуждая королеву отступить:
– А мне кажется, что вероятная причина в другом: слугам нравится ваша будущая жена, и они считают, что я специально ей досаждаю.
– Она здесь всего лишь пятый день, – пожал плечами Доминик, хотя он тоже заметил, что Брук успела так очаровать его слуг, словно пробыла здесь несколько недель.
– Возможно, слуги волнуются, что принц скоро заберет ваше поместье? – продолжала гостья.
– Я женюсь на ней, если придется. Просто не хочу этого делать, – процедил он. – Это будет брак, заключенный в аду, так почему мне не сделать все возможное, чтобы ему воспрепятствовать?
– А если ничего не выйдет? Что, если она совсем не похожа на своего брата? Не знаю, чем Роберт заслужил ваш гнев, поскольку все остальные считают его просто эгоистичным повесой. Так стоит ли проклинать свою невесту только потому, что она сестра человека, которого вы…
– Роль свахи не идет вам, Присцилла.
– Вы сделаете так, как сделаете, что бы ни твердили другие. Я просто отвлекала вас. Шах и мат.
Он рассмеялся и встал. Она осталась на ночь и даже собиралась спать в его постели, пообещав, что не потревожит его больную ногу. Но он отказался, зато попросил составить ему компанию, пока она не захочет удалиться на покой.
Он надеялся, что Брук тоже поужинает с ними. Но прошло несколько часов, а она не появилась. А ведь он уложил Присциллу в постель и обнимал ее, пока они разговаривали. Он точно рассчитал время.
Еду принесли. Брук не показывалась.
Доминик подошел к выходившему в парк окну, чтобы полюбоваться закатом. Отсюда была заметна и прихотливо вьющаяся дорога, но сейчас он ничего в той стороне не видел, потому что небо затянуло черными тучами.
– Похоже, на севере идет дождь, – сказал он. – Хорошо, что вы отказались от идеи уехать сегодня.
– Похоже, буря разыгралась не на шутку, – вздохнула Присцилла, подойдя к нему.
– Скорее всего, к утру, когда вы будете уезжать, она уже уймется.
– Я вполне могу путешествовать под дождем, но не люблю ездить в темноте. А ветер, похоже, северный. Он может и не достичь нас. – Глянув вниз, она добавила: – Разве вам можно наступать на ногу?
– Только когда Гейба нет в комнате. Чертова наседка, вот он кто! Ничего не болит, Сцилла. И доктор Бейтс наложил двойной ряд швов, когда первые разошлись.
– Правда, не болит? – спросила она с чувственной улыбкой, кладя руку на его здоровое бедро.
Он хмыкнул, разгадав ее мысли.
– Я избавился от лихорадки всего два дня назад. Рана просто онемела, возможно, от ведьминого зелья, которым ее смазывает девчонка.
– Вам следовало жениться на мне, когда была такая возможность, мой дорогой, тогда бы вы не попали в такой переплет.
Но это не помешало бы дуэлям. Уитворт еще заплатит за то, что сделал.
Но Доминик не мог поделиться этим с Присциллой. Она слишком любит сплетничать и вполне способна рассказать всем и каждому истинную причину смерти Эллы.
Дверь неожиданно распахнулась. На пороге возник Гейбриел.
– С леди Уитворт что-то случилось. Она поехала кататься и еще не вернулась.
– Неужели? – попытался улыбнуться Доминик, но повернувшись, увидел встревоженное лицо Гейбриела. – Давно ее нет? – спросил он.
– Вот уже три часа. Она даже не ужинала.
Значит, она уехала по собственной воле.
Доминик был поражен. Он думал, что разыграв комедию с любовницей, разожжет ее гнев, но оказалось, что, наконец, сумел ее отпугнуть.
– Хорошие новости! – воскликнул он.
– Ничего подобного. Ее горничная в отчаянии. Клянется, что леди не бросила бы ее, и я с этим согласен. К тому же она не уехала бы на лошади. Что-то с ней стряслось. И скоро стемнеет.
Недолгого облегчения как ни бывало.
– Эндрю! – прогремел Доминик. – Принеси мне целые брюки и пальто!
– Ты не можешь никуда ехать! – запротестовал Гейбриел.
– Конечно, могу. Если она погибнет на пустошах, принц заявит, что это я ее убил. Полагаю, кто-то уже побывал в деревне?
– Это было первое место, где мы ее искали.
– Прикажи оседлать Ройяла.
– Дом, пожалуйста, тебе нельзя садиться на лошадь! Я всего лишь хотел просить разрешения собрать людей и начать поиски.
– Разумеется, но очень немногие имеют лошадей, которые способны проскакать большие расстояния, а у меня нет достаточно седел, чтобы хватило на всех моих коней. И я за нее отвечаю. Хотелось бы, чтобы было иначе, но факт остается фактом. Так что не спорь со мной.
Как только Гейбриел выскочил из комнаты, Присцилла сухо сказала:
– Полагаю, мне следует найти бутылку бренди и взять ее с собой в постель.
– Вы не волнуетесь за нее?
– Почему я должна волноваться? Уверена, что вы ее найдете. Ее, возможно, застиг дождь, и она нашла где-то убежище.
– Вероятно.
Вулф последовал за ним. Доминик вошел в комнату Брук, поискать какую-нибудь ее вещь и дать понюхать псу. Он заметил, что обстановка здесь почти спартанская, словно она так и не разложила вещи или захватила все, что хотела, когда уезжала. Возможно, она действительно не заблудилась, а сбежала. Всем известно, что куда труднее найти того, кто не хочет быть найденным.
Ожидавшая внизу кухарка сунула ему мешочек с едой.
– Она не ужинала, – обронила Марша. Она была очень встревожена. Как и Арнольд. Когда Доминик пришел на конюшню, тот отдал ему еще один мешок, на этот раз с одеялами, и, прежде чем протянуть поводья Доминику, прикрепил два фонаря к седлу Ройяла.
Доминик услышал чей-то крик и оглянулся на дом. К нему бежала горничная Брук, а Гейб пытался ее остановить.
Но она стряхнула его руку и прошипела:
– Чем вы умудрились так ее расстроить? Она уезжает далеко, только когда расстроена.
Читать бесплатно другие книги:
