В краю багрового заката Маркова Юлия

– Я, вместе с тобой и нашими мальчиками, собирался основать клан, в который при соблюдении определенных условий могли бы вступать и местные. Те, кто будет работать вместе с нами, и жить тоже должен как мы. Тогда еще не умели платить презлым за предобрейшее, так что, думаю, у нас все получится.

– Не знаю, не знаю… – пробормотал Андрей Викторович, и уже громче добавил, – но мне понятно одно – или мы вместе с местными поднимаем цивилизацию, или опять же вместе с ними погружаемся все в тот же Каменный век. Варианта, при котором они в Каменном веке, а мы, все в белом, ездим по стойбищам и отбираем последнее, я не вижу. Лично мы с тобой не такие люди, да и Валерка с Сережкой ничем не хуже нас. Однозначно! – немного помолчав, он добавил: – Ну что же, примем это как рабочую гипотезу и перейдем к следующему номеру нашей программы, называемому Непосредственное Планирование и Подготовка. Кстати, сколько там всего может быть местных?

Сергей Петрович посмотрел на карту, что-то померил циркулем, посчитал на калькуляторе и сказал:

– В условном квадрате, ограниченном берегом Атлантики, рекой Луарой, Альпами, Средиземным морем и Пиренеями, может проживать от пяти до десяти тысяч людей нашего вида, и вдесятеро меньше неандертальцев. В тундростепях севернее Луары тоже должно быть население из людей нашего вида и неандертальцев. Только я думаю, что оно еще более редкое и менее, если так можно сказать, технически развитое. Если мы перед тем, как основать свое поселение, немного поднимемся вверх по течению Гаронны, то окажемся в непосредственном контакте примерно с шестью стойбищами местных, а это от семисот до девятисот человек.

– Какое у них оружие?

– У неандертальцев копья ударного типа, скорее всего без наконечника, с обожженным на огне острием. Люди нашего типа вооружены лучше, их копья ударно-метательные, с наконечниками из камня или кости. Кроме того, они, скорее всего, уже изобрели пращу… Просто ремни из кожи не пережили все эти тысячелетия, в отличие от камня, и отчасти кости и дерева. То же самое можно сказать о силках на мелкую живность и плетеных вершах для ловли рыбы. На этом все. Копьеметалки с дротиками, луки, прирученные собаки и лошади, рыболовные крючки, сети, и прочий хайтек – в далеком будущем. Могу сказать одно – после изобретения рыболовного крючка из кости плотность населения в окрестностях рек и озер увеличилась десятикратно. Но до этого еще почти десять тысяч лет.

Андрей Викторович ненадолго задумался, потом сказал:

– Значит, так! Получается, что даже без учета огнестрельного оружия, которое мы, конечно, будем использовать на начальном этапе, один наш охотник на лошади, с собаками, вооруженный луком или арбалетом, будет равен целой охотничьей группе местных.

– Непуганое зверье и стальные наконечники, – добавил Петрович, – а зимой вместо лошади – охотничьи лыжи. На это и расчет. Главное – действовать аккуратно и только лаской, и тогда ты не успеешь оглянуться, как к тебе потянутся люди.

– Это мы понимаем, – кивнул учитель физкультуры, – не маленькие. Теперь давай обсудим, что мы должны с собой взять, чтобы воплотить в жизнь все эти грандиозные планы. Только давай договоримся, что мы не будем фанатиками слияния с природой, и при переходе из Петербурга в район Бордо, а также в первые два-три года проживания на новом месте, будем достаточно активно пользоваться оружием и инструментами, захваченными с собой из XXI века…

– Сейчас! – Петрович встал, и по лестнице поднялся к себе в мансарду.

Минут пять было слышно, как он двигает мебель, потом наступила тишина. Андрей Викторович свернул и убрал в сторону уже ненужную карту, и на стол лег длинный, замотанный в промасленную ветошь предмет.

– Ух, ты, какая красотка! – только и смог сказать отставной военный, когда ветошь была размотана, и на свет божий появилась винтовка Мосина, образца 1891/1930 года в снайперском исполнении. Имелся и оптический прицел, упакованный в отдельный кожаный футляр. Привычным движением Андрей Викторович открыл затвор и глянул в ствол.

– Новье, – одобрительно пробормотал он, – почти не стреляная… – и тут же спросил: – Копатели?

– Дед… когда дачу строил. Наткнулся на заваленный блиндаж. Похоже, что завалило при бомбежке. Столько пролежала, а как вчера с завода. Он с такой же прошел от  Сталинграда до Вены.

Товарищ старший прапорщик вздохнул:

– Хорошая вещь! Теперь у нас есть твоя «мосинка» и моя «Сайга». Но, как мне кажется, нам надо удвоить наш арсенал. Я поспрошаю у ребят, может, что еще и подвернется. Хотелось бы еще одну «мосинку» до пары, а вторую «Сайгу» мы оформим на тебя официально. Ты же у нас не криминальный авторитет. Патронов надо тыщ по пять на ствол, и капсюлей для «Сайги».

– Я вот что думаю, – сказал учитель труда, – первое, что нам надо будет сделать на новом месте, так это построить для себя дом. И если не впадать в дикость, отесывая бревно до доски, то нам понадобится дисковая пила. На первое время сгодится и моя. Хотелось бы взять небольшую многоленточную пилораму, но она весит слишком много. И откуда для работы всего этого ТАМ брать электричество? На солнечных панелях разориться можно.

– Бери только то, что нельзя изготовить на месте, – посоветовал Андрей Викторович, – полотна, механизм, электродвигатель. А вопрос электричества можно решить путем установки генератора киловатт так на двадцать-тридцать, – он вздохнул, – мой УАЗик ТАМ мне уже будет совершенно не нужен. Так что думаю, что его движок, коробку и сцепление я совершенно спокойно могу пожертвовать на общее дело. И кстати, он неплохо подойдет нашему миникрейсеру в качестве судового двигателя.

– Бензин-то где брать будем? – с интересом спросил Сергей Петрович, вдохновленный столь щедрым и неожиданным предложением. – Заправок по пути не предвидится.

– Завтра же позвоню одному знакомому, закажу переделку движка на газогенераторный вариант. Потом, в конце недели, утром отгоню в сервис, вечером заберу готовый. И будем ездить на дровах. Видел, сколько сухого плавника ТАМ было выброшено на берег? Без топлива не останемся. В пути судовой двигатель, на месте электростанция. И все это без капли бензина. Мощность, конечно, упадет, но нам и пятидесяти лошадей на все про все хватит за глаза.

Петрович ошарашено сначала посмотрел на своего приятеля, а потом кивнул; видимо, о такой роскоши, как судовой двигатель и электричество на новом месте, он не мог и мечтать. Максимумом, на который он рассчитывал, были солнечные батареи и роторная гидростанция.

Неожиданно Андрей Викторович спросил:

– Кстати, Петрович, помнишь наш разговор про балласт?

– Помню. И что?

– А то, что лучшим балластом для нас будет полумиллиметровое кровельное железо – оно и в трюм укладывается легко, и по жизни нам будет крайне нужно. Три тонны веса – это порядка семьсот квадратов такого железа. Дом без кровли – это не дом. В первый год нам просто некогда будет изобретать что-то из местных материалов…

– Две тонны на железо, – поправил коллегу Петрович, – можно будет взять гофр, толщиной 0,35. Еще восемьсот кило на цемент для фундамента, и двести на оконное стекло. Без них на стройке тоже никак, и масса у них для балласта подходящая. Вопрос только в том, чтобы все это как следует закрепить.

– Закрепим, – кивнул тот, – цемент и ящики со стеклом пойдут в самый низ. Не беда, если стекло придется перепаковать, чтобы слой вышел однородным. Выше их положим стопки железных листов, которые придавим поперечными слегами и распорками к этим, как его, бимсам. Кстати, если между распорками оставить проход метра в полтора, то получится заготовка стеллажей для остального груза.

– Ладно, – сказал учитель труда, вставая из-за стола, – поздно уже. Я завтра, после работы, прикину варианты с укладкой балласта и грузов, а также с установкой рамы для твоего двигателя.

6 декабря 2010 года. Понедельник. 15:35. Ленинградская область. поселок Назия, дача Сергея Петровича Грубина.

Вернувшись с работы, товарищи наскоро пообедали, после чего Сергей Петрович пошел в гараж и забрался в трюм своего кораблика, чтобы прикинуть расположение балласта и груза, а его коллега взял Сайгу, кликнул Шамиля и поехал в к «дыре» – подстрелить на ужин чего-нибудь вкусненького. Особых деликатесов не ожидалось; звери после зимы бывают еще весьма истощенными, хотя в стаде пасущихся неподалеку от «дыры» то ли бизонов, то ли зубров вполне можно было добыть молочного теленка. Кажется, в степях все-таки зубры?

Но уже через час встревоженный Андрей Викторович вернулся домой. К тому времени Петрович уже сделал все замеры и выбрался из трюма коча, чтобы набросать схему размещения балласта и груза. Поставив в холодильник пакеты с еще теплым парным мясом, он пошел искать Сергея Петровича, и лоб в лоб столкнулся с ним в дверях комнаты с камином.

– Петрович, у нас проблемы! – с порога без предисловий заявил Андрей Викторович. – Твоя дыра ползет.

– Куда ползет?

– В ж…, то есть, к просеке, – ответил бывший старший прапорщик. – Если не веришь, посмотри сам. Со вчерашнего дня сдвинулась сантиметров на тридцать. Теперь понятно, почему раньше там никто никуда не проваливался.

– Пришла со стороны Ладоги и через какое-то время уйдет в возвышенность… – слегка нахмурившись, задумчиво проговорил учитель труда. – Наверное, это значит, что наши планы летят в задницу?

– Ну почему сразу в задницу? – поспешно ответил коллега. – Просто план не спеша собраться и забрать всех детей, якобы на Новый Год, конечно, накрылся, но, я думаю, в общем он остается вполне выполнимым. Примерно через неделю эта твоя дыра выползет прямо на просеку, а еще дней через десять-двенадцать уйдет в возвышенность. Мы с тобой мужики умелые, пробивные и деятельные, сокращение сроков нам нипочем. Думаю назначить экстренную эвакуацию на следующее воскресенье – двенадцатое декабря. Народу в интернате почти не будет, Горилла, как всегда, укатит в Питер. Надо будет глянуть, кто тогда будет дежурить, но в любом случае, поверь, я оттуда батальон выведу, а не только наших семерых. Тем более что старшие имеют вполне законное разрешение выходить за ограду под нашим с тобой педагогическим контролем.

– Да, наверное, это будет самое то, – вздохнул Петрович, – в данной ситуации это единственный выход. Остается финансовый вопрос. До Нового Года я планировал успеть продать, как минимум, свою трехкомнатную квартиру в центре, и на эти деньги как следует снарядиться. За неделю нормального покупателя не найти и сделку не оформить. Я-то думал, что вопрос у нас только в весе груза, а он еще и в деньгах…

– Не парься, – сказал товарищ, – считай, что мы перешли на осадное положение, так что подключаем тяжелую артиллерию. Квартиру можно заложить в банке; это, конечно не так выгодно, как продавать, зато быстро и никакого переоформления документов. Они, кстати, у тебя в порядке?

Трудовик еще раз вздохнул:

– Да, мама-покойница аккуратистка была и боевая, не то что я. Дарственную она на меня оформила еще при своей жизни, четыре года назад. Царствие ей Небесное. А как все дела закончила, так через месяц и тихо преставилась. Я тогда уже постоянно на даче жил, в город к маме ездил на выходные. Соседи на работу звонят и сообщают – скончалась, мол, Анастасия Дмитриевна… Э, да ладно…

– Тогда так, – кивнул Андрей Викторович, – я сейчас в Питер, часа на четыре, порешать некоторые вопросы. Как вернусь – поговорим, – и уже у дверей он обернулся и добавил, – Да, парная телятина в холодильнике, к ужину жди гостей – кажется, с доктором у нас что-то наклевывается..

Там же, Размышления Сергея Петровича.

После ухода коллеги Сергей Петрович на некоторое время поднялся к себе в мансарду. Но работа не клеилась. Далекий, казалось бы, план вдруг рывком приблизился к самому носу. Одновременно пропал даже малый шанс при неудачном исходе дела отступить обратно на подготовленные позиции в двадцать первый век. Теперь если и идти, то только вперед, раздумывать уже некогда. Если медлить, можно навсегда упустить шанс.

У мужчины немного тряслись руки. Он невольно посмотрел в угол между шкафом и каминной трубой. Там, покрытая пылью, стояла бутылка, наполовину наполненная жидкостью соломенного цвета, в которой плавал стручок красного перца и какие-то травки. Эту ядреную микстуру он каждую зиму держал наготове как противогриппозное средство. Двадцать грамм подогретой «микстуры» внутрь (больше добровольно не способен принять даже закоренелый алкоголик) – и в большинстве случаев болезнь немедленно отступает.

Учитель труда не был алкоголиком, скорее, наоборот. И среди своих однокурсников в универе, и во всех своих рабочих коллективах, считая нынешний, он слыл самым малопьющим «молодым человеком», сохраняющим лицо и собственное достоинство даже на самом разгульном корпоративе.

Пить горячую перцовую настойку – это все равно что глотать жидкий огонь. Волна жара прошла по пищеводу в желудок, потом поднялась обратно к голове. Все мысли разом подпрыгнули, ударились о крышку черепной коробки и улеглись на место.

Сев за стол и немного отдышавшись, Петрович задумался. Так, начнем по порядку. Задача номер один: благополучный переход из точки А в точку Б. Им, скорее всего, за исключением самого начала и самого конца пути, предстоит иметь дело не с морем, а с речным перетоком вроде Невы, только во много раз длиннее. И тут предложенный товарищем УАЗовский двигатель будет весьма кстати. В Балтике их ждут в основном встречные западные ветра. Кроме того, на реке, особенно на быстрой, парус – это не очень надежный движитель. Наверняка придется иметь дело с цепью крупных озер, соединенных быстрыми протоками. Учитель решил прикинуть, на что будет похож их путь.

Даже на глаз поток воды, текущей в направлении из Балтики к Северному морю, внушал ему оторопь. Он начал рассуждать. Поскольку климат холодный, даже холоднее современного, то потерями на испарение можно просто пренебречь. У нынешней Ладоги, например, оно составляет не более 2% от общего количества поступления воды. Весь водосбор Северной Двины (она тогда текла к Балтике), нынешней Невы, Луги и Наровы, Западной Двины, Немана, Вислы, Одера, должен искать себе путь для того, чтобы излиться в Мировой океан.

Сергей Петрович залез в интернет и начал выписывать нынешние показатели стока этих рек. Получилось, что это 9500 кубометров в секунду. Сопоставимо с Волгой и Великими Сибирскими реками: Леной, Енисеем, Обью. Если учесть реально более засушливый климат того времени и скостить с этой цифры 50%, то получим 4750 кубометров в секунду, то есть в три с лишним раза больше, чем сегодня имеет Днепр. А ведь до его середины долетит не каждая птица.

Вот вам и узкая, порожистая речка, которую он опасался там встретить. А ведь есть еще сток талых вод с южной окраины ледникового щита, который не поддается никакому прогнозу. Ну, пусть у ожидаемой Супер Невы будет сток от 5000 до 6000 кубометров в секунду. Примерно столько же отдает Балтика Северному морю сейчас, с учетом Северной Двины, текущей в Белое море, и более высокого испарения в летний период.

Правда, горная часть Скандинавии в те времена была придавлена массой ледника, Ютландия же, напротив, была приподнята на сотню-полторы метров, и самое низкое место, скорее всего, находилось в Южной Швеции по линии Варде-фиорд, озеро Меларен, озеро Венерн, Северное море. Там, в районе Стокгольма, и надо искать начало перетока. Причем, что особо неприятно, правый берег перетока может проходить рядом или прямо по границе ледника. А это возможные наезды ледника на русло и связанные с этим подпруживания с их последующими прорывами.

Но это вопрос гипотетический – в начале лета, когда мы туда доберемся, никаких подпруживаний быть уже не должно. Ибо в условиях постоянного антициклона солнце особенно активно бьет как раз в южный фас ледника, заставляя его ускоренно таять. Недаром же и снег весной сходит именно с южной стороны дома.

Значит, так – вот мы попали в Северное море, а теперь куда дальше? Тут может быть два варианта. Если шельфовый ледник в Северном море, существовавший во времена обоих максимальных Валдайских оледенений, растаял, тогда нам придется идти вокруг Британского полуострова, что практически вдвое увеличит наш путь. Если же с ним ничего не случилось, тогда Северное море является таким же проточным озером, как и Балтийское.

А почему он должен таять? Если верно предположение, что отступление ледников случилось не из-за потепления и увеличения летнего таяния, а из-за засухи и уменьшения зимнего прихода снега, то ледник в Северном море находится в наилучшем состоянии. Тогда даже может случиться так, что никакого Северного моря и нет. Есть переток, с одной стороны ограниченный стеной ледника, а с другой стороны – покрытым тундростепями берегом Европы. Эту версию и примем за основную. При путешествии надо будет следовать под европейским берегом, а не под ледниковым. Там запросто можно получить на голову ледышку весом в пару тысяч тонн. Так будет почти до самого Па-Де-Кале. На этом пути после Скандинавии в переток впадут Эльба, Рейн, Маас и Темза, не считая кучи мелких речек. К середине лета, впрочем, они все почти пересохнут. Этот приток должен удвоить силу перетока, и в своих низовьях он будет напоминать Обь или Волгу. Скорее, все-таки Обь, ведь климат в низовьях ближе к тундровому, чем к пустынному. Кстати, именно на этом последнем участке речного пути возможны наши первые встречи с местными людьми.

Почти сразу же после Па-де-Кале начнется узкий морской залив, находящийся на месте нынешнего Ла-Манша. Оттуда до пункта назначения еще около тысячи километров. Чтобы не промахнуться мимо места, нам каждую ночь придется замерять свою широту, а каждый полдень долготу, и тогда мы уж точно не потеряемся, даже если нас случайно вынесет в открытое море. Хотя там все просто – если править прямо на запад, промахнуться мимо Европы из Бискайского залива просто невозможно, тем более что тамошние ветра и течения сами понесут нас в нужном направлении.

Подведем итоги. Весь путь примерно в четыре тысячи километров займет… Посчитаем. Идти можно будет только в светлое время суток, учитывая летний сезон около 10 часов в день, при средней скорости в 5,5 узла, что даст около 90 километров суточного перехода, итого, на все про все, около 45 дней. Добавим 15 дней на разные форс-мажоры и «ефрейторский зазор», после чего получим два месяца на переход. Да, еще минимум две недели придется сидеть на берегу и готовить корабль к плаванию.

Теперь непосредственно о подготовке. Однозначно, что с внешней стороны поверх обшивки из лиственницы надо положить на мездровом клею рубашку из шпона, а поверх нее обтянуть корпус пятью-шестью слоями стеклоткани. Это для улучшенного скольжения и ударной прочности при столкновении со льдом. В эпоксидную массу при укладке последнего слоя необходимо добавить токсина против обрастания и серебрянки для придания нам незаметного шарового цвета.

По парусам, пока есть время, еще раз проконсультироваться у специалистов. Есть ли смысл оставить их прямыми, как в оригинале, или заказать комплект латинских, для большей маневренности.

Внутренняя отделка – вопрос особый. Переход предполагается в морях, температура воды в которых не сильно отличается от нуля, и, кроме того, на воздухе тоже будет не особо жарко. На севере плюс пятнадцать днем и плюс пять ночью. Поэтому в кают-компании необходимо установить печь, пригодную для отопления и приготовления пищи, и дымовую трубу, которую надо будет вывести на палубу под противоштормовой грибок.

Но этого мало. По внутренней поверхности шпангоутов и бимсов необходимо пустить вторую, внутреннюю обшивку из тонкой (5-7 мм) доски, а пустое пространство между бортами заполнить резаными листами прессованного пенопласта, и скрепить все это монтажной пеной. Только вот вбивать гвозди в лиственничные бимсы и шпангоуты – занятие для мазохистов, а посему – дрель, саморез, шуруповерт и тот же мездровый клей. А также электрорубанок, так как кое-где доски придется подгонять.

Поскольку окончательный монтаж придется делать уже ТАМ, на берегу, то надо подумать об электроснабжении. У Сергея Петровича крутилась в голове одна мысль, что-то про машину и генератор – просто гениальная вещь, про которую он когда-то читал в книге или видел в кино. Только он никак не мог вспомнить, что это было.

И тут внезапно его озарило. Длинный деревянный цилиндр, соединенный с валом электрогенератора, машина поднята на кирпичи и уперта так, что задние колеса лежат на цилиндре. Мотор работает, сцепление отжато, передача включена, но вместо того, чтобы ехать, машина крутит генератор. Гениально и просто. Не нужен генератор? Машину сняли с козлов, и она поехала, снова превратившись в транспорт. Правда, там, кажется, был ЗиЛ-130, но это без разницы. Можно использовать даже «ушастый» «запорожец», дело только в мощности генератора.

У Сергея Петровича мелькнула мысль – а может, весь УАЗ того, разобрать, и в трюм? Во-первых, как минимум пятьсот кило из полутора тонн и так едут с ними в качестве двигателя и сопутствующего оборудования. Также можно было бы вместе с двигателем снять двери, капот, крылья, мосты, приборную панель… Но все равно останется рама, габаритами четыре метра на метр восемьдесят, которую без разборки палубного настила в трюм не запихать. Единственный люк на корабле – в средний трюм, и он имеет размеры метр на метр. А палубный настил набран так, и из такого материала, что легче его взорвать. Бросать же эту раму на палубе, где об нее все будут спотыкаться… Нет, оставим этот вопрос, что называется, под вопросом.

Теперь необходимо перейти к квартирному вопросу. На новом месте жительства нужен дом. Четверо взрослых, четверо подростков, трое детей… Нет, не так. Не исключено, что уже осенью-зимой им придется подбирать разного рода брошенных котят. Не обязательно, но и не исключено. Значит, рассчитывать первое жилье надо, как минимум, на вдвое большее количество народу и дополнять его баней и мастерской.

С мастерской, собственно, все и должно начаться, точнее, с навеса. Пока погода теплая, хватит и его. Потом понадобится баня – за два с лишним месяца пути все изрядно засвербеют, а уж инкорпорированные новички вообще наверняка будут рассадниками разного рода шестилапого зверья. В баню нах, с мылом с щелоком, потом только в дом. Что еще… Ах да, древесную золу ни в коем случае не выбрасывать, хоть из печи, хоть из газогенератора. Через нее получаются и мыло, и калиевая селитра, и, кажется, стекло… Или нет? Но все равно, зола – ценное сырье и стратегический продукт.

Итак, дом на двадцать пять человек при социальном стандарте Российской Федерации, в 18 квадратных метров жилых и нежилых помещений – это 450 квадратных метров. 450 квадратов – это одноэтажное строение, двенадцать на тридцать с половиной метров. Для расчета площади кровли увеличиваем площадь строения в полтора раза, и у нас получается 675 квадратов – почти все, что Андрей Викторович собрался брать для этой цели.

Так не годится, тем более что такой длинный, как кишка, дом будет очень трудно отапливать. Остается только один вариант – два этажа. Правда, сия конструкция требует несколько большего количества материалов, но на земле коробка занимает уже вдвое меньше места, и соответственно экономятся и кровельные материалы.

Но из чего строить? Сергей Петрович сомневался, что до наступления холодов, или просто дождей они сумеют спилить достаточное количество деревьев и нарезать из них бруса. Вот бы где реально пригодился УАЗ в качестве «колесного» генератора. Он же – источник энергии для электропилы, и он же – трейлер для вывоза леса.

Быстрее и надежнее всего строить дом из глинобитного кирпича, основанный на каркасе из бруса и цельных бревен. Важно только не переборщить с толщиной, чтобы хватило сил устанавливать и крепить семиметровые несущие вертикальные стояки. Таких, с шагом в шесть метров, понадобится десяток. Потом обвязка их сетчатым каркасом из бруса и досок, дополнительно вертикально в каждой ячейке по два бруса, поперечно и диагонально доска, даже необрезная. Это работа для взрослых.

Молодежь в это время должна лепить и сушить глинобитные кирпичи. Вручную мешать глиняный раствор с сухой травой – занятие для идиотов, так что надо прихватить такую симпатичную бетономешалочку весом 250 кг, за 70.000 рублей, на 300 литров готового раствора. Солому, камыш (или что там еще можно использовать в качестве наполнителя), резать руками тоже будет некогда, значит, понадобится соломорезка. Да и вообще она, как и бетономешалка, вещь ценная, еще пригодится в хозяйстве.

Итак, когда каркас стен выстроен и заполнен сырцовым кирпичом, встает вопрос об отоплении. Тут вариант один – два камина в двух торцевых залах на первом этаже в разных сторонах здания, и осевая двойная стена-дымоход с перегородкой посередине, распределяющая дымовые газы и пронизывающая оба этажа. А значит, у нее должен быть свой каркас. Две дымовые трубы сдвоены и находятся прямо в центре здания. Ширину зала можно взять в три метра; в одном из них кухня и столовая, в другом – общественное помещение, которое можно назвать штабом, клубом или классом. Внутри себя Сергей Петрович в первую очередь оставался учителем и понимал, что местных с самого начала придется учить.

Все остальные помещения получались жилыми, правда, вместо постоянных перегородок планировались сдвижные ширмы. Во-первых, делать их можно будет уже тогда, когда на улице завоют метели, а во-вторых, по-настоящему уединенные помещения понадобятся только семейным парам.

Ах да – на случай снегопадов, способных завалить первый этаж, на втором этаже, у лестницы, нужно будет сделать аварийную дверь, снабдив ее с наружной лестницей. Так, на всякий случай. Через окна выбираться не удастся – их Петрович, экономя стекло, планировал сделать крайне узкими, вроде фрамуг. Итак, Большой Дом, Мастерская, она же Гараж и Баня. Вот что они построят на новом месте в первую очередь до наступления зимы.

Критически посмотрев на свои записи и эскизы, учитель аккуратно сложил их в стопку. Обо всем остальном – охоте рыбной ловле и прочей добыче ресурсов – надо говорить с коллегой. О сохранении здоровья всех, кто будет жить с ними под одной крышей – с незнакомым ему еще доктором, о железе, меди, свинце и стекле – с геологом, если такового удастся найти. Вздохнув, Петрович спустился вниз – готовить парную телятину. До возвращения товарища оставалось еще два часа.

6 декабря 2010 года. Понедельник. 20:25. Ленинградская область. поселок Назия, дача Сергея Петровича Грубина.

Сергей Петрович услышал, как подъехала машина. Выглянув в окно мансарды, он увидел, как Андрей Викторович открывает ворота. В стоящем за забором авто явно находился кто-то еще. Хозяин дачи, охваченный любопытством, сбежал вниз как раз в тот момент, когда УАЗ въехал в ворота. Набросив в прихожей на плечи пуховик, он вышел на крыльцо дома.

Открылась задняя дверца, и из машины вышла, как показалось учителю, молодая девушка. И лишь спустя несколько секунд, приглядевшись к ее лицу, он понял, что истинный возраст гостьи скрывала туго стянутая на талии дубленка, да еще узкие джинсы, обтягивающие стройные ноги. На самом деле незнакомке было примерно столько же лет, сколько и ему.

Вслед за женщиной из машины выбрался еще один персонаж. Небольшого роста, широкоплечий, до самых глаз заросший густой седой бородой, которая, впрочем, была аккуратно подстрижена, он производил впечатление какого-то сказочного гнома.

Тем временем коллега уже закрыл ворота.

– Знакомьтесь, – сказал он новоприбывшим, – это Сергей Петрович Грубин, наш великий Мастер и Учитель, а это – Марина Витальевна Хромова – доктор, и Антон Игоревич Юрчевский – геолог. Прошу любить и жаловать.

– Фельдшер я, Андрюша, сколько тебе говорить, – неожиданно хрипловатым, но приятным голосом сказала женщина, – фельдшер.

– Один хороший фельдшер стоит трех докторов, – парировал тот, – так что, Марина, не кокетничай. А ты, Петрович, зови гостей в дом, а то невежливо как-то.

Хозяин дома наконец пришел в себя от неожиданности и, прокашлявшись, указал жестом на вход:

– Э… Марина Витальевна и Антон Игоревич, заходите, пожалуйста.

– Можно просто Марина, – сказала женщина, неожиданно крепко пожимая ему руку, – а вас я буду называть Сергеем…

– Тогда уж лучше Петровичем, – со вздохом сказал тот, вводя гостью в дом, – так будет привычнее.

– А что так? – спросила Марина Витальевна, осматриваясь в прихожей, пока Сергей Петрович, как воспитанный джентльмен, помогал ей снять дубленку, и невпопад добавила, – А у вас тут довольно мило… Сами строили?

– Дед, – сухо ответил Петрович, – ныне покойный. Ветеран, фронтовик, орденоносец…

– Ой, – смутилась женщина, – прошу извинить глупую болтливую бабу…

– Да ничего, – ответил учитель, вешая женскую дубленку на вешалку, – Марина, чувствуйте себя свободно, и проходите побыстрее в дом.

Не успел он повернуться ко второму гостю, как с улицы вошел Андрей Викторович, успевший загнать машину в гараж.

– Ну-с, товарищи! – потер он замерзшие руки, – уже познакомились? Петрович, я Марину лет пятнадцать знаю, так что можно без преамбул. Что называется, она «свой парень», так что в общий курс нашей затеи я ее уже посветил. Товарищ Юрчевский – это ее кадр.

Заметив, что женщина собирается снимать сапоги, отставной прапорщик замахал руками:

– Нет, нет, Марина, разуваться не надо. У нас тут по-простому, – сняв свой бушлат, он махнул рукой, – Давай, Петрович, веди в столовую, за ужином и поговорим. Кстати, как там у тебя?

– Телятина, тушеная в духовке, – с оттенком гордости ответил тот.

– Ну, вот и замечательно, – потер руки коллега. – Проголодался я как волк, а точнее, как крокодил.

За ужином поговорить не получилось. Парная молочная телятина, тушеная в духовке с приправами, овощами и картошечкой с собственного огорода – это отдельное нечто, отвлекающее на себя все внимание. Особенно если люди проголодались. В тишине был слышен только перестук ложек, и время от времени просьба о добавке. Марина Витальевна, которая первое время кокетничала на тему «фигуры, которая может пострадать», потом махнула рукой и налегла на жаркое.

Наконец, откинувшись на спинку стула, насытившаяся женщина сказала:

– Все, хватит! Укормили девушку до полной релаксации… – она провела рукой по гладко зачесанным волосам цвета темной меди, собранным в строгий пучок на затылке – машинальный, непередаваемо милый женский жест. Раскрасневшаяся от тепла и сытости, она и вправду выглядела сейчас очень молодо, и только едва заметные лучики в уголках глаз выдавали ее истинный возраст.

– Я бы за вас, Петрович, замуж пошла… – она вздохнула, окидывая хозяина дома дружелюбно-шутливым взглядом, – лет пятнадцать назад, – она помолчала, чуть грустно улыбаясь вслед каким-то своим мыслям и, снова вздохнув, скрестила руки на груди и произнесла уже другим, деловым тоном: – Но теперь об этом говорить поздно, так что давайте о делах.

– Да, – эхом отозвался Андрей Викторович, – давайте поговорим о делах. В свете предстоящей операции должен сообщить, что Марину я знаю если не с самого детства, то не намного меньше. Одно время мы даже вместе служили – она по своей части, а я по своей. Четырнадцать лет фельдшером в армии – в самых что ни на есть глухих гарнизонах и боевых частях, потом пять лет в составе мобильного госпиталя МЧС. Опыт на пятерых хватит. Мертвого из могилы поднимет. И вот недавно начальство стало намекать Маринке, чтобы она добровольно уступила место молодому поколению. Мол, фельдшера у нас так долго не живут.

– Это точно, – сказала Марина Витальевна, стараясь казаться равнодушной, но складки, вдруг появившиеся в уголках ее губ, говорили о ее истинном отношении к теме разговора, – добро пожаловать на пенсию. И это после долгой и преданной службы.

– Дней десять, как она мне на эту тему по телефону плакалась, – добавил учитель физкультуры. – Когда ты, Петрович, сказал мне, что нам нужен медик, так я сразу про нее и вспомнил. Предложил место в лодке, получил согласие и спросил, не знает ли она, где завалялись бесхозные геологи. Она тут же порекомендовала мне товарища Юрчевского. Мы потому так и задержались, что ездили за ним в Озерки.

– Спасибо, что помнишь обо мне, Андрюша! – кивнула фельдшерица. – Так что, друзья мои, куда бы вы ни собрались, я тоже с вами. Если возьмете, конечно.

– Возьмем, куда ты денешься, – кивнул мужчина. – Кстати, Марин, про Антона ты расскажешь или он сам? А то он какой-то неразговорчивый.

– Сам я все расскажу, – ответил Антон Игоревич густым басом. Действительно, за все время пребывания в доме он не сказал и двух слов. – Сам с пятьдесят четвертого года, образование высшее, Питерский Универ, геолог. Облазил весь Союз, от Таймыра до Кушки, и Калининграда до Чукотки. Полевой стаж четверть века. Умею кое-что и кроме этого. Могу подковать лошадь, поймать арканом оленя, выплавить железо из болотной руды. Умею ставить ловушки на зверя, пользоваться копьеметалкой, как банту, и ассегаем, как зулус. Год назад с треском отправили на пенсию; кое-как устроился завхозом в той же конторе, что и Марина. Сегодня вечером звонок – «Антон, ты готов записаться добровольцем?». И вот я здесь. Достаточно?

– Достаточно, даже более того, – ответил Андрей Викторович и посмотрел на Сергея Петровича. Тот слегка кивнул, и бывший старший прапорщик добавил: – Ну, товарищи, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Собирайтесь и одевайтесь. Нас ждет выезд в поле, на исходную позицию, – Сергей Петрович кивнул еще раз, – форма одежды – полевая, командовать парадом буду я! Петрович – мой начштаба и зампотылу в одном флаконе. Поехали, товарищи!

Спустя полчаса и за тридцать восемь тысяч лет до наших дней.

Над доисторической весенней тундростепью пылал багровый закат. Сплющенное, как дыня, солнце шаром расплавленного металла опускалось за горизонт. От красоты захватывало дух. Все до самого горизонта было освещено этим оранжево-розовым светом. Когда УАЗ Андрея Викторовича въехал в далекое прошлое из метельной зимней ночи, все на мгновение потеряли дар речи. Сергей Петрович даже и не рассчитывал на такой эффект. Величие картины поражало.

Марина Витальевна отщелкнула дверцу и ступила своим изящным сапожком на землю нового мира. Вслед за ней выбрались и все остальные.

– Вот теперь я верю, – топнула она ножкой по молодой траве, – а я-то думала, что Андрей так иносказательно говорит про уход в какой-нибудь скит, близость к природе и прочие заморочки. А тут такое! Колитесь, мальчики, как вы нашли эту штуку?

– Она сама нас нашла, – загадочно ответил ей учитель труда, – так получилось.

Антон Игоревич посмотрел на закат, и почему-то шепотом спросил у него:

– Коллега, вы не знаете, почему он такой, как бы это сказать, слишком яркий? Уж очень много красного для обычного заката.

– Пыль, – ответил Петрович, – в воздухе, в верхних слоях атмосферы в сотни и тысячи раз больше пыли, чем в наше время. Из-за этого общий индекс температуры на восемь градусов ниже. Когда мы были здесь днем, у горизонта небо было почти белым.

– Понятно, – кивнул бородач, – но все равно впечатляет. Действительно, вроде бы знакомые края, а вроде бы и нет.

– Итак, – подвел итог этой дискуссии Андрей Викторович, – решайтесь, дорогие товарищи. Или вы с нами – и тогда в путь мы отправимся в следующее воскресенье, или вы против – и тогда мы расстаемся по-хорошему, и забудем друг о друге.

– Конечно, с вами, – воскликнула женщина, щеки которой пылали от волнения, – Андрей, я же сказала тебе, что готова хоть в тайгу, хоть в пещеру, лишь бы не на пенсию. Да я на этой пенсии через полгода повешусь от скуки или с ума сойду… – она повернулась к своему спутнику, – а ты как, Антон?

– Я тоже за, – ответил мужчина тихим голосом, – в смысле – с вами. Мне тоже не хочется покрываться плесенью в темном углу и ждать, пока равнодушные соседи вытащат меня ногами вперед. Но будет ли мне позволено задать несколько чисто практических вопросов?

– Задавайте, – кивнул Сергей Петрович.

– Э-э… Значит, так… Вопрос первый. Какой это исторический период, и сколько лет разделяет его и наше время?

– Это доисторический период, – ответил учитель труда, – время тридцать восемь тысяч лет назад. Пауза между Верхне– и Нижневалдайскими пиками оледенения.

– О-о-о, – сказал геолог, покачав головой, – извините, я, наверное, неправильно выразился. Но в общем, мне понятно. Не самое плохое время, но и не самое хорошее. Вопрос второй. Из-за отсутствия поблизости леса, что, очевидно, является следствием довольно сурового климата, здесь весьма неблагоприятное место для поселения. Вы планируете обосноваться здесь или собираетесь перебраться в другое место?

– Собираемся перебраться. В южную Францию, в район Бордо.

– Замечательно! – воскликнул Юрчевский, – очень хорошее место, всегда мечтал там побывать. Вопрос третий. Как вы собираетесь туда перебраться – пешком?

– У нас есть парусник, – с затаенной гордостью ответил Сергей Петрович, – вольная копия древнерусского коча. Восемнадцать тонн водоизмещения, осадка около метра, в каюте (правда, без комфорта) могут разместиться до двенадцати человек. За вычетом веса корпуса, оснастки и пассажиров, на груз и балласт остается одиннадцать тонн грузоподъемности. Сразу, как только вернемся на дачу, мы вам его покажем. Машина Андрея Викторовича запросто дотянет его до дыры в прошлое.

– Что значит – на груз и балласт? – вдруг поинтересовалась Марина Витальевна.

– Петрович хочет использовать в качестве балласта промышленный металл, который может понадобиться на новом месте – кровельное железо, шестигранный пруток, строительную сетку, – пояснил бородач.

– А также цемент, стекло, немного битума и прочие тяжелые и компактные вещи, которые можно и нужно уложить на самое дно и надежно закрепить, чтоб не сдвинулись.

– Хорошо, – кивнул Антон Игоревич, – с этим понятно. Посмотрю на ваш корабль, потом еще поговорим о нем. Вопрос четвертый. Мы отправимся в этот поход вчетвером, или будет кто-нибудь еще, о ком мы с Мариной пока не знаем?

– Будет, – сказал учитель, – четверо подростков, шестнадцати-семнадцати лет, ученики школы-интерната, в которой я работаю учителем труда. Они-то и помогали мне строить этот корабль. Ну а также трое детей, их младшие братья и сестры.

– Очень хорошо, – с улыбкой кивнул Юрчевский, – надеюсь, что раз эти дети помогли вам построить этот ваш коч, то руки у них растут из правильного места, а не как у многих их сверстников. В таком случае, может, что и получится. Короче, я ЗА. Надо делать. Если уважаемый Сергей Петрович при помощи четырех детей сумел построить корабль аж в восемнадцать тонн водоизмещением, то тогда он мастер работы по дереву. Про себя без лишней скромности могу сказать, что почти то же самое могу сделать с металлом. Я бы и в Средние века не пропал, кузнецы – они всегда нужны. Витальевна у нас пусть и фельдшер, но лучше любого врача, поскольку опыт ее не пропьешь. Знает не только таблетки и микстуры, но и всякие травы, и прочие народные средства. Андрей Викторович у нас – командир и организатор, прирожденный вождь и командир. В случае встречи с аборигенами я надеюсь как раз на него. Не в смысле повоевать, а в смысле, что дикарям обычно очень нравятся такие смелые, решительные люди, готовые без колебаний повести их вперед. А если у этого человека еще и получается все задуманное, то он вообще будет вне конкуренции. Кроме того, мы четверо являемся носителями, если можно так выразиться, критической массы технологии, необходимой для развития цивилизации. Вопрос только в том, чтобы ее развитие опять не пошло сикось-накось. Но этот вопрос мы успеем продумать. Опасности – это еще не повод бездействовать, – Антон Игоревич посмотрел на пылающий заревом горизонт, за которым только что скрылся краешек солнца. – В принципе мы здесь видели достаточно, не так ли, Марина?

– Так-то оно так, – ответила женщина, – но прежде чем мы уйдем отсюда, мы должны обсудить еще несколько вопросов. Во-первых, как я понимаю, Андрей и Петрович вносят в общее дело корабль…

– Петрович закладывает в банке трехкомнатную в центре, – сказал бывший прапорщик. – Надеюсь, что минимум миллионов пять мы за нее выручим.

– Это я уже слышала, – ответила Марина Витальевна, – за мою убитую однушку могут дать только в морду, но тыщ триста русскими деньгами я в дело внести могу. Могло быть куда поболее, но однажды на моем пути случился Альфа-банк…

– Марина, у меня аналогично, – сказал Антон Игоревич, – могу внести двести тыщ накоплений и старенький «Москвич», который кое-как еще ездит.

– Очень хорошо, – кивнул Сергей Петрович, – и лучше всего будет, если каждый из вас на свои деньги приобретет тот инвентарь, оборудование и материалы, которые будут нужны ему в работе. Если денег не хватит – добавим. А еще одна машина, пусть и старая, нам пригодится, когда будем свозить сюда все необходимое. Что у вас еще, Марина Витальевна?

– Да нет, все, – ответила женщина, – поедем, посмотрим на ваш корабль, а потом нужно будет думать, как и чем мне укомплектовать свой медкабинет для условий работы, близких к пещерным…

7 декабря 2010 года. Вторник. 15:25. г. Санкт-Петербург.

Во вторник, 7 декабря, у Петровича было всего четыре урока. Отпустив на перемену 7-б класс, он снял рабочий халат, закрыл на ключ мастерскую и быстрым шагом двинулся в сторону логова кастелянши, где переписал размеры одежды и обуви своих юных друзей, объяснив это своим желанием сделать им новогодние подарки. Об ускорении процесса самим подросткам Сергей Петрович пока говорить не стал, во избежание их перевозбуждения и разного рода негативных нюансов. Оставшиеся до воскресенья дни было необходимо провести с максимальной отдачей для дела и не вызывая никаких подозрений, а потом вдруг исчезнуть всем вместе.

Уже около двух часов дня приодевшийся учитель выходил из машины у офиса банка ВТБ на проспекте Большевиков. Молодой менеджер, к которому его направили, пробив по базе предлагаемую в залог квартиру и самого Петровича, стал с ним предельно вежлив. Все было чисто как слеза младенца, клиент неплохо зарабатывал и не был обременен предыдущими долгами, квартира тоже принадлежала лично ему, и за ней не числилось даже банальных долгов за коммуналку.

Как и ожидалось, при залоге, оцененном в семь миллионов, Петровичу предложили пять, сроком на три года. Загадочно улыбаясь, тот подписал кредитный договор и, получив заверения, что кредитную карточку он сможет взять уже завтра, покинул это логово Шейлоков и гнездо ссудного процента.

Дальше они вдвоем совершили еще несколько полезных визитов. Заехав в ближайшее отделение Сбербанка, учитель закрыл счет и получил все свои сбережения. Их оказалось двадцать семь тысяч с мелочью. Потом он побеспокоил своих квартирантов, солидных армянских бизнесменов, и, сказав «Делиться надо», получил с них текущую квартплату за декабрь и вперед за январь. Сами понимаете, Новый год-с впереди.

Нельзя сказать, что его визит обрадовал выходцев из Закавказья, но заявление о том, что им, возможно, придется вскоре съехать с этой квартиры, так как на горизонте появились новые съемщики, более щедрые и кредитоспособные, заставило армян изобразить бурный восторг и выплатить требуемые деньги. Жильцы пообещали с нового года платить больше, и в качестве подарка всучили хозяину пятилитровую канистру с отличным коньяком. Что ж, вещь хорошая, пригодится в хозяйстве, как противошоковое средство. Ну, а наличие за спиной колоритной фигуры одетого в камуфляжный бушлат Андрея Викторовича, с легкой улыбкой поигрывающего монтировкой, свело все недовольство гостей с Кавказа к тихому ворчанию. Как говорится – «кадрового силовика видать издалека».

Обзаведясь, так сказать, карманными деньгами, мужчины двинулись по еще одному адресу. Главной их проблемой было сейчас то, что один корпус коча, пусть даже и готовый к спуску на воду – это еще не корабль. Полноценным кораблем его сделает только парусное оснащение. С этим было сложновато – первоначально проект рассчитывался под оригинальные для коча прямые паруса. Но одно дело ходить по Ладоге и ближайшим рекам, в шаговой доступности от буксиров, спасателей МЧС, да и просто цивилизации, а совсем другое – идти в поход без обратного маршрута, где рассчитывать можно только на себя и свою команду.

Д а и команда, надо сказать, была не ах. Не в смысле моральных качеств (этого у них было хоть отбавляй), а в смысле опыта и физических кондиций. Кое-какой опыт управления парусником был только у Петровича, еще в детстве его пристрастил к этому друг и сослуживец отца Вадим Дмитриевич Ротмистров, которого тогда маленький Сережа называл просто дядь Вадим. Несмотря на свои шестьдесят с лишним лет, Вадим Ротмистров вовсе не собирался уходить на покой и всем заявлял, что активный образ жизни позволит ему прожить ровно столько, сколько он сможет выходить в море. Тут принцип простой – как на диван залег, так считай что помер. Однажды отец Сергея Петровича не вернулся из командировки в далекую южную страну, но знакомство с Вадимом Дмитриевичем, который к тому времени был уже на пенсии, от этого не прервалось. Скорее наоборот. Этим летом Петрович, имея в виду свой строящийся коч, даже брал у дяди Вадима уроки судовождения под парусом.

Но дело было в том, что яхта Вадима Дмитриевича была с бермудскими треугольными парусами, самыми простыми и технологичными в управлении. И все другие наличные парусники, кроме, может быть, учебных барков ВМФ, тоже были с бермудскими парусами. И даже барк «Крузенштерн» при всей своей красе, в области управления парусами походил на коч не больше, чем коза на баян. Парус-то у коча тоже был прямой. Но вот способы его постановки и управления были совершенно иными. Если бы было время потренироваться в безопасных условиях, возможно, Петрович и не стал бы так нервничать. Но рисковать не хотелось, ибо ценой ошибки, допущенной сейчас, могли стать жизни всех находящихся на борту.

Когда Петрович понял, что нужно посоветоваться со специалистом, он, конечно же, вспомнил о «дяде Вадиме». Уровень знакомства вполне позволял явиться к старику вместе с приятелем после короткого предварительного звонка. Вадим Дмитриевич оказался дома, и Андрей Викторович погнал машину по указанному адресу.

Старый друг семьи открыл им дверь, одетый в свитер, трико и тапки на босу ногу.

– Хе-хе, Сережа, здравствуй, дорогой, проходи. И приятеля своего представь, – Вадим Дмитриевич смерил учителя физкультуры взглядом с ног до головы, – а то сдается, мы с ним в каком-то роде коллеги.

Тот, заранее проинформированный о некоторых особенностях биографии хозяина квартиры, ответил сам:

– Старший прапорщик СПН ГРУ в запасе Орлов Андрей Викторович, товарищ гвардии майор.

– Хе-хе, – тихо рассмеялся пожилой мужчина, – не подвело чутье-то. Ну да ты проходи, товарищ старший прапорщик, я здесь тебе не покупатель, а ты не молодой. Мы сейчас с тобой в одном звании, «в запасе». Небось, тоже стреляный воробей?

Старший прапорщик Орлов в ответ только молча пожал плечами, мол, что есть, то есть, а хозяин квартиры снова обратился к Сергею Петровичу:

– Ну, Сереженька, раздевайся и проходи на кухню. Я к твоему приходу чайку соорудил. Там и расскажешь, зачем тебе старик понадобился. А то вид у тебя сейчас слишком решительный, как у твоего бати бывал перед самым марш-броском в пекло. Что-то меня от твоего внезапного визита любопытство разбирать начало…

– Ну-с, слушаю вас, молодые люди, – сказал Вадим Дмитриевич, разливая по чашкам горячий крепко заваренный чай.

– Вот, – Петрович расстелил на столе подробный чертеж своего коча, – у меня есть вот такой готовый корпус. И мне нужно срочно подобрать под него бермудское парусное вооружение.

– Т-э-э-э-к, – старый яхтсмен нацепил на нос очки и придвинул к себе чертеж. – Что тут у нас? – изучив его, он поднял голову и поверх очков посмотрел на сына своего сослуживца, – Сережа, что это такое? Я совершенно не узнаю обводов.

– В основе конструкции обводы малого поморского коча, – пояснил Петрович,– меня привлекла малая осадка и возможность свободно вытаскивать корабль на берег. Силовой набор и обшивка корпуса из дерева, лиственницы. Все элементы выгнуты на пару и соединены нагелями и мездровым клеем. Корпус почти готов к спуску на воду. Единственное отклонение от канона – это почти полное отсутствие надпалубного борта, замененного легким леерным ограждением. Оставил его элементы только в местах будущего крепления вант. Летом я с воспитанниками планировал пойти в поход по Ладоге и некоторым ближайшим рекам. Вопрос только в парусном вооружении. Причем решить его надо срочно.

– А в чем срочность, Сережа? – вздохнув, спросил Вадим Дмитриевич, – зима на дворе. И кстати, какое вооружение ты хотел ставить с самого начала?

– Вооружение первоначально должно было быть как у оригинала – два прямых паруса, поднимаемых на подвижных реях. Общая площадь сто двадцать квадратов, причем две трети парусности приходились на грот.

–Понятно, – кивнул пожилой мужчина, – бермудскими парусами тебе будет куда легче управлять, – он еще раз глянул на чертеж, – паруса и мачты под них я тебе подберу. Есть тут ребята, продают б/у в хорошем состоянии. Но, Сережа, ты мне не сказал, почему это так срочно. Пожалуйста, не обманывай меня, я же чувствую, что что-то тут не так.

Сергей Петрович решился:

– Дядь Вадим, тебе я могу сказать, но, пожалуйста, больше не говорит никому. Нас сожрут с дерьмом, невзирая на все твои ордена. Нарисуют дело, и будешь сидеть, как Квачков.

– Квачков дурак, – ворчливо ответил Вадим Дмитриевич, – с нациками связался. Но я твою мысль, в общем, понял, и если ты не забыл, – он постучал себя пальцем по своей «ленинской» лысине, – в этой голове хранится немало убойных тайн, о которых не знает никто, даже ты. Так что давай, говори, если буду в силах – посодействую.

Вздохнув, учитель коротко рассказал про то, как случайно нашел дыру, ведущую в прошлое, и закончил словами:

– Дядь Вадим, если мы не завершим все свои дела до ближайшего воскресенья, то эта дыра уйдет вглубь, и хрен нам будет, а не поход в прошлое…

Старый яхтсмен немного посидел в молчании, обдумывая услышанное.

– Отговаривать тебя не буду, хотя мне все это не по душе, – ворчливо сказал он наконец, – Но, наверное, ты прав. Если тебе дан шанс свыше, то надо его использовать. Твой отец мог бы тобой гордиться. Как говорится, решение не мальчика, но мужа. Теперь по делу, – он снова вгляделся в чертеж, – парусное вооружение мы тебе, конечно, подберем, хотя «переодеть» твоего «мальчика» в бермуды будет непросто. Уж слишком хорошо предки заточили конструкцию под свой прямой парус.

Вадим Дмитриевич, кряхтя, встал, сходил в свой кабинет и вернулся с листом бумаги и карандашом.

– В выбранном варианте, – сказал он, снова усевшись за стол, – будет, конечно, не яхта, а нечто яхтообразное. Но это нечто будет мореходным и способным ходить под парусом. От пяти до девяти узлов при таких обводах, при хорошем ветре и большой удаче. По уму для яхты такого водоизмещения нужно было бы основную площадь парусности иметь порядка 100 метров, плюс спинакер метров на 50 хотя бы. Но нет, не вытянуть. Такелаж – весь пеньковый. Ремонт стального такелажа в твоих условиях практически нереален. Пеньковые веревки любых толщин я тебя сращивать учил. При наличии пособия и инструментов освоить это дело несложно. Плюс изготовление такелажа из пеньки возможно и при работе на необорудованной площадке. Тип вооружения – если без бушприта и при дефиците времени, то делать все же придется бермудский кэч, исходя из большого расстояния между грот и бизань-мачтами. Больший по размеру парус будет спереди, то есть на грот-мачте. В качестве рангоута и стоячего такелажа берем мачту от яхты Л6 и грот от нее же. Длина мачты  на шестерке около 15 метров.  Гик – 5 метров с копейками, плюс, минус. При необходимости можно нарастить в небольших пределах у основания. Грот берем тоже готовый от «шестерки», 13.35 на 5 метров. В зависимости от кроя площадь 30-35 квадратов. Бизань-мачту, гик и такелаж берем от полутонника. Мачта 12.5,плюс, минус; гик 3.5 можно найти. От него же грот, у нас выступающий в роли бизани 12.0 на 3.5 метров, площадь 25 квадратов.

Итого, получаем основную парусность в лучшем случае 60 м. кв. Можно всобачить в передний треугольник стаксель от 470 класса площадью 3,58квадрата. Он как раз впишется в 1.6 метра по нижней шкаторине, в промежуток между грот мачтой и форштевнем. Итого, добиваем до почти 64 метров. То есть, имеем 3.25 квадратных метра парусов на квадратный метр ватерлинии. Для яхтенного корпуса показатель был бы неплох, но тут достаточно полные обводы. Я, знаешь ли, практик… Все точно рассчитать тебе не могу.

Можно дополнительно взять спинакер с класса 5.5 или полутонника – 50 квадратов. Но с необученым экипажем это довольно опасно, так что лучше не надо. Необходим штормовой парус, хотя бы 8 квадратов. Весь комплект парусов должен быть двойным. Ремонтировать их никто на борту не умеет.

Но, естественно, боцманский комплект все равно нужен. Так же как запас веревок, хотя бы пятидесятипроцентный. Желательно иметь на крайний случай две пары весел и шесты, при твоей-то осадке, а так же плавучий якорь. Да, продумай вопрос хранения пресной воды, ее тебе понадобится не меньше тонны. И помни, серебро в емкостях – штука обязательная, а то будешь мучиться с тухлятиной, как Колумб.

Вадим Дмитриевич еще раз перечитал свои записи.

– Ну вот вроде и все. Чтобы тебе никому ничего не пришлось объяснять, все провернем через меня. Сегодня я обзвоню людей, выясню все варианты, а уже завтра с утра созвонюсь с тобой и сообщу, сколько все это оптом будет стоить, – сложив бумагу пополам, старый яхтсмен снова посмотрел на Сергея Петровича поверх очков и спросил, – с деньгами у тебя как?

– Завтра будет нормально, – учитель показал договор, – так что я кредитоспособен.

– Квартиру, значит, заложил… – пожилой мужчина побарабанил пальцами по столу, пытливо глядя на сына своего сослуживца, – вижу, действительно с концами собираешься… Ну и ладно – ты уже большой.

– Спасибо вам, дядь Вадим, вы нам сильно помогли, – Петрович поднялся, – ну, мы пошли.

– Иди уже, первопроходец, – Вадим Дмитриевич перекрестил обоих, – и удачи вам, ребята. Будь я помоложе – сам бы с вами подался.

7 декабря 2010 года. Вторник. Вечер. Ленинградская область. поселок Назия, дача Сергея Петровича Грубина.

После визита к бывшему отцовскому сослуживцу Петрович, наскоро поужинав, присел за стол, чтобы заняться важным делом. Исходя из имеющейся суммы и грузовых возможностей имеющегося плавсредства требовалось составить список того, что они смогут взять с собой в каменный век. Раз уж вопрос с парусным вооружением пришлось отложить на завтра, сегодня следовало начать с материалов, которые надо взять с собой для постройки их будущего дома. Достав из стола чертеж, он вошел в Интернет и погрузился в увлекательное плавание по миру товаров, цен и предложений.

Во-первых, кровля из оцинкованного железа – это самая тяжелая часть их будущего дома, которую надо доставить прямо из будущего. На месте в первый год никакой другой альтернативы ему не будет. Для тесовой крыши они просто не успеют напилить леса и натесать из них пластин, а о черепице, или там о соломе, речь вообще не идет, по причине отсутствия самого предмета. Значит, нужно кровельное железо. Для начала Петрович посчитал площадь крыши самого дома – получилось где-то двенадцать метров на восемнадцать при шестидесятиградусном скате, метровом карнизе за край стены и десяти процентах на чеканку швов. Итого – триста квадратных метров железной кровли.

Кроме дома, обязательными капитальными сооружениями станут мастерская и баня. В случае, если получится взять с собой и УАЗ, мастерская превратится еще и в гараж.

Итак, мастерская, сердцем которой станет ленточная пилорама – Р-800, то есть способная обрабатывать бревна диаметром до 800 мм. С учетом этой самой пилорамы планируем размеры двенадцать метров на шесть, и, рассчитав крышу мастерской по той же схеме, что и для дома, получим еще сто четырнадцать квадратов железа.

Баня, размером шесть на шесть метров, потребует пятьдесят шесть квадратов железа на кровлю. Итого, оставив триста метров на водосточные желоба и прочие аксессуары, пятьсот квадратных метров кровельного железа. Кстати, поскольку дом спроектирован на вырост, и если понадобится сэкономить перевозимый вес и трудовые усилия, на первый год баню с предбанником можно будет устроить прямо внутри дома, в одной из нижних секций, вместо четырех комнат и коридора. Только тогда двери надо будет делать такими, чтобы через них потом можно было протащить огромный котел на двести литров для горячей воды.

Решено. Баня первый год будет в доме. Тогда восемьдесят квадратов кровельного железа из груза долой, на следующий год можно будет напилить теса на крышу и построить баньку по всем правилам. Жаль, что из-за постоянного специфического шума оборудования так нельзя поступить с мастерской. Работающая пилорама – это тот зверь, от которого жилье лучше держать подальше. Учитель сделал у себя в бумагах пометку, что мастерскую придется относить от дома подальше, метров этак на пятьсот, и спрятать за какими-нибудь естественными шумопоглотителями.

Теперь о железе. Надо взять самое лучшее, какое только есть в продаже, оцинкованное с одной стороны и покрытое полимерным покрытием с другой. Такое не то что менять, но и красить понадобится не скоро. Толщина… Тут, как и в космическом полете, важен каждый грамм. Пусть корпус коча и весит на тонну меньше своего прототипа, пусть тяжелый груз (тот же металл и цемент) будет использован в качестве балласта. А значит, общая грузоподъемность уже увеличится с восьми до тринадцати тонн. Но в таких условиях лишнего груза не бывает.

Учитель труда – человек действия и романтик в душе – планировал попытаться победить Каменный век, а не наслаждаться им. Поэтому надо помнить, что с кровельного железа все только начинается. Итого, если взять металл толщиной 0,4 мм, то это будет одна тонна триста десять килограмм веса, листы в формате два с половиной метра, на метр двадцать пять. Получается сто тридцать пять листов, стопка которых имеет в высоту всего пять с половиной сантиметров. Увязать киперной лентой, уложить на дно кают-компании, упирая в переборку, и надежно раскрепив, накрыть чем-нибудь резиновым – например, лентами для транспортера. Потом еще пригодятся в хозяйстве. Так и доедет, никому в дороге не мешая. Будет возможность увеличить количество кровли – будет стопка не пять с половиной сантиметров, а шесть, к примеру, или семь. Разницы никто и не заметит.

Теперь надо было переходить к материалам, которые необходимы для фундамента дома, поскольку, как известно, дом, построенный на песке, долго не простоит. Но нечего и думать утащить с собой столько цемента, чтобы его хватило на полноценный массивный бетонный фундамент. А значит, есть только один альтернативный вариант. Ленточный, армированный строительной сеткой фундамент, поверх которого уложены вырезанные из камня блоки, создающие цоколь. Если взять один слой сетки и толщину ленты в семь с половиной сантиметров, то при ширине в полметра по периметру и метр по оси это будет три с половиной куба раствора и два рулона по два метра на двадцать, оцинкованной сетки из 2,5 мм проволоки с пятисантиметровыми ячейками.

Насчет цемента тоже лучше не жадничать – взять не четырехсотую марку и даже не пятисотую, а сразу шестисотую, бункерную. Не деньги экономим – вес. При норме расхода сто пятьдесят килограмм цемента М-600 на куб бетонного раствора понадобится 550 кг цемента.

Петрович сделал пометку, чтобы не забыть некоторое количество вязальной проволоки для соединения сетчатого полотна в одно целое. Полтонны цемента, в мешках по 25 кг, это тоже груз, прекрасно подходящий в качестве балласта. Надо будет только подумать о его качественном креплении и дополнительной гидроизоляции.

Так, из тех стройматериалов, которые необходимо обязательно взять с собой, оставались только строительные гвозди, мездровый клей, оконное стекло и ПВХ пленка. Под гвозди учитель пока отвел полтонны веса, чуть позже можно будет посчитать точнее. Сто килограмм мездрового клея необходимо упаковать в дополнительные пластиковые пакеты и отложить в сторону – несмотря на свой вес, в качестве балласта клей использовать нельзя. Также следует поступить и с тысячей квадратов особой трехслойной армированной ПВХ пленки, имеющей плотность, чуть меньшую плотности воды. Такие предметы, тщательно закрепив, можно поместить во второй ярус, примерно в районе ватерлинии.

А вот стекло – это другое дело. С ним все ясно – двадцать квадратных метров, заранее нарезанных на восемьдесят листов, размером двадцать пять сантиметров на метр. После разрезки стекло покрывается бронирующей пластиковой пленкой, перекладывается пузырчатыми прокладками, увязывается киперной лентой, снова заворачивается в пузырчатый пластик, и только после этого укладывается в ящики. Четыре ящика по двадцать стекол тоже необходимо тщательно закрепить, и обязательно на первом ярусе.

Но самой ценной и самой главной частью груза станет оборудование по добыче из окружающей среды электроэнергии. Не желая погружаться в темноту и дикость, Петрович решил жить и в каменном веке если не с лампочкой Ильича, то со светодиодным прожектором. А самое главное – все имеющееся в продаже оборудование требовало для своей работы электричества или горючего.

Морочиться с поиском и переработкой нефти? Так пока это наладишь, успеешь не один раз одичать. Брать же топливо с собой – не хватит никаких запасов. Кто-то может спросить – а как же этиловый спирт? Так вот, идет этот «кто-то» прямо к Бушу-младшему. Из тонны пищевого сырья в лучшем случае получается лишь пятьдесят литров спирта. Все помнят тот феерический взлет цен на продовольствие, случившийся, когда этот американский долбодятел, которого постеснялись бы признать родней и питекантропы, запустил программу, переводящую американские автомобили на алкоголь.

После погружения в прошлое у них тоже очень длительное время не будет избытка продовольствия, достаточного для того, чтобы на нем ездить. А когда такой избыток появится, то уже несложно будет добыть нефть, да и зерно с кукурузой использовать гораздо более рациональным способом. А значит, во главу угла надо ставить электричество, добыть которое из окружающей среды проще, чем тот же бензин. Надо просто иметь соответствующее оборудование и внешнюю силу, готовую приводить его в движение. Солнечные панели будущий покоритель Каменного Века зарезервировал для мелкого баловства. Ноутбук там запитать, лампочки и прочее. И то основным этот источник электричества будет у него только во время путешествия. На месте постоянного проживания солнечные панели годились лишь для аварийного освещения. Никакие промышленные инструменты и оборудование от них запитать нельзя.

Значит, нужна самая настоящая электростанция с самым настоящим электрогенератором. Некоторые сейчас скривят свое лицо и скажут – ага, как же, электростанция в каменном веке! Своими руками! Рояль же!?

И никакой не рояль, ответил бы им Сергей Петрович, показав на сайт ПО «Электромотор» со списком предлагаемых к продаже разнообразных электрических асинхронных двигателей мощностью от ста двадцати ватт до трехсот киловатт. А асинхронный двигатель – это такая интересная штука, что свободно может использоваться по обратному назначению, в качестве электрогенератора. Для этого к нему надо добавить возбуждающие конденсаторы и пару трехфазных автоматических выключателей для возбуждающего контура и для полезной нагрузки.