Лорды гор. Любовь и корона Арьяр Ирмата

Глава 1. Невеста

«Они ещё пожалеют! – билась в виски сердитая мысль. – Пожалеют!»

Ни о чём другом Летта не могла думать, эта мысль удерживала её в сознании, заставляла крепко сжимать поводья в рукавицах, а так хотелось бросить всё и скатиться под копыта коня, во весь опор мчавшего императорскую невесту по главному северному тракту королевства Гардарунт.

Но не на глазах же собственных фрейлин самоубиваться. Только представить, как эти жеманные сплетницы будут визжать и в то же время жадно разглядывать останки несчастной, чтобы потом смаковать подробности, – захочется жить вечно.

И тем более не на виду у чужаков королевской дочери ронять себя в грязь. Да и не дадут эти чудовищные снежные маги самоубиться как следует. Они же на человеческом языке сказали: принцесса Виолетта теперь – величайшая драгоценность в короне их императора.

Вещь по сути. Стекляшка, которую вышвырнули из дома в качестве откупа.

Подменная невеста, отданная чужакам вместо другой стекляшки, так не вовремя, перед самой свадьбой, разбитой врагами гардарунтского короля. Вместо сестры-близняшки Виолы, которую Виолетте даже оплакать не позволили. Договор с императором должен быть соблюдён. А одна равнинная принцесса или другая наденет брачный венец, значения не имеет. Главное, чтобы невеста чистоту соблюла: трёхсотлетний повелитель льдов и буранов, овдовевший в очередной раз, никогда не брал подпорченного товара.

Знала бы Летта, что так обернётся – давно, как старшая сестра Берта, согрешила бы тайно с каким-нибудь придворным офицером. Берте хорошо сейчас: её отправили грешки замаливать на южные целебные воды, и в эскорте у неё тот самый офицер.

А горемычную Летту везут под конвоем в страну снегов и чудовищ.

– Хэй, хэйо-о-ое! – подгонял коней крик воина-мага, возглавившего уносившуюся в ночь кавалькаду.

Три десятка всадников и пять всадниц сопровождали равнинную принцессу к северному жениху. И только семеро из них – собственно свита принцессы. Остальные – конвоиры.

«Я им ещё устрою!» – молча кусала губы Летта.

Со стороны никто не подумал бы, что мимо проносится свадебный кортеж: ни сверкающих парчой и золотом карет, ни гирлянд на попонах, ни цветка или ленты в конских хвостах и гривах. Да и сами кони северян – белоснежные тонконогие скакуны с искрившейся инеем шерстью – уже не казались дивными и сказочно красивыми. В быстро сгущавшихся сумерках они летели, словно кошмарные привидения, несущие смерть – стремительно и беззвучно, едва касаясь заснеженной земли.

– Хэй, хэй-ррроууу! – подгонял усиленный магией голос, перекрывая свист ветра в ушах, и в наступающей ночи он напоминал волчий вой.

Странно и жутко начиналась новая жизнь Виолетты, принцессы Гардарунта.

Невеста, одетая в тёплый мужской костюм и меховой плащ, крепко держалась в седле, глубоко вогнав узкие ступни в стремена и приникнув к мощной шее скакуна, которого уже язык не поворачивался назвать конём. Надвинутый на лоб капюшон и повязанный до носа шерстяной шарф защищали её. Но девушка всё равно задыхалась от бивших в лицо ледяного ветра и колкого снега. А северяне ещё торопили:

– Быстрей! Эйо-ол!

Куда уж быстрее? На тот свет?

Особенно досаждала густая и длинная белая грива северного скакуна. Из шёлковой она мгновенно стала орудием пытки, обвешанным гроздьями ледяных кристаллов. Летта, склонившись ещё ниже, чтобы плети конских волос не били по лицу, не видела дороги. Ей пришлось полностью довериться чутью коня и своему сопровождению.

– Они пожалеют! – поклялась девушка в очередной раз. И, видимо, гневные слова сорвались с её губ, поскольку были услышаны.

– Кто они? – полюбопытствовал скакавший бок о бок рыцарь из её свиты.

– Неважно! – задыхаясь от встречного ветра, крикнула принцесса.

Конечно, глупо было проболтаться, но имела в виду она прежде всего собственного отца, продавшего её союзнику, и – корень всех бед – ненавистного Лэйрина, младшего и единственного брата. Кронпринца, наследовавшего корону в обход старших сестёр.

При одном только воспоминании о презрительно сощуренных зелёных глазах мальчишки, особенно ярко выделявшихся на его белокожем лице, в сердце девушки вспыхнула ненависть. Иррациональная ненависть. Ведь если призадуматься, Лэйрин не сделал лично ей ничего плохого. Ни словом не обидел, ни делом. Но он – выродок, воспитанник горных демонов, это знали в королевстве все до последнего селянина. И его любит отец, король Роберт Сильный.

А Виолетта и её сёстры не вместились в отцовское сердце, и при первой же возможности король избавился от дочерей.

От всех шести.

Отправил кого в монастырь, кого в лечебницу, кого замуж, кого в могилу.

Зато больше никто из старших детей не угрожал юному наследнику, чтоб его Тёмная страна забрала. По древним традициям Гардарунта корону наследовал старший ребёнок, независимо от пола. Но у новой династии Огненных королей были свои понятия о традиции. И свой дар огненной крови Роберт Сильный обещал передать только сыну. Девки, мол, неспособны удержать. Слабы духом.

Как будто он испытал их дух! Да при дворе слабые не выживают!

Девушка сглотнула подступившие слёзы. Принцессе негоже плакать. Да и глупо при таких-то погодных условиях. Ничего, она сильная. Она всё выдержит, что выпало на её долю. И они ещё пожалеют, что сломали ей жизнь. И отец, и брат.

И эта трёхсотлетняя сосулька, её будущий муж, пожалеет, что из всех равнинных принцесс, не связанных никакими брачными узами, он выбрал именно Виолетту! Мог бы и Беатрис выбрать, она-то точно никакими офицерами не увлекалась.

– Сто-о-о-ой! – раздалось совсем близко. – Привал!

Наконец-то! Слава Безымянному!

Бег скакуна замедлился. А когда он встал, Летта не смогла самостоятельно слезть с седла – ноги окоченели, руки не слушались. Даже разогнуться не получилось, и девушка уткнулась в ледяные пряди белоснежной гривы и замерла. Немедленно потянуло в сон.

– Не спать, ваше высочество! – помешал ей голос, который она меньше всего хотела сейчас слышать.

Низкий, вибрирующий как струна волшебной арфы айров, которой созвучны слабые девичьи сердца, голос принадлежал северному кронпринцу Игиниру, – статному и красивому, как все северяне, мужчине лет двадцати пяти на вид, а на самом деле даже хроники путались насчёт истинного возраста наследника Северной империи. И этого старика Виолетта скоро будет называть сыном! С ума сойти.

– Я не сплю! – попыталась сказать девушка, но заледенелые губы не послушались.

Она едва ощутила, как её бережно сняли с седла, поставили на брошенный в сугроб ковер.

– Выпейте! – Игинир протянул ей небольшой сосуд из темного стекла с горевшей внутри рыжей искрой. – Этот бальзам называется «Корень солнца», он согреет вас и спасёт от обморожений. Двух глотков достаточно. И лицо разотрите, у вас губы побелели.

«Зато такими губами самое то целовать сосульку», – мрачно подумала еще никогдани с кем не целовавшаяся принцесса и сделала глоток из приложенного ко рту горлышка бутылки.

Она ожидала, что её горло опалит невозможно крепкий напиток, как случилось однажды в детстве, когда добрый её отец, король Роберт Сильный, дал ей глотнуть огненное пойло из своего кубка. Потом её старшие сестры Адель и Агнесс вволю поиздевались над потерявшей осторожность малышкой, все фрейлины хохотали ещё полгода.

Летта внутренне приготовилась к ещё одной пытке, но напиток оказался слабым и сладким как мёд. Зато действенным. Её словно укутало прогретым одеялом, озарило жарким июльским солнцем, почудился сладкий аромат лета – малины, земляники и каких-то терпких пряностей. Она мгновенно согрелась. Даже показалось, что мир посветлел, хотя солнце давно зашло.

Девушка огляделась. Кавалькада остановилась на лысой вершине высокого холма. Замёрзшие фрейлины тоже были сняты с сёдел, а северные рыцари укутывали девушек в дополнительные шубы и отпаивали наверняка таким же точно эликсиром. Бедняжки даже находили в себе силы улыбаться. Вот что значит придворная выучка.

В той стороне, откуда они мчались к границе, до самого горизонта темнел лес, сливавшийся вдали с необычно чёрным небом без единой звезды.

А на севере, как ни странно, небо было ясным, с низко висящими звёздами и лунами.

Кронпринц показал на чистый участок неба:

– Нужно поспешить, до полночи немного осталось, а граница далеко.

Темнота действительно наступала слишком стремительно, давила странной тяжестью. Казалось, ещё немного, и её можно будет потрогать. И увязнуть в ней, как мошка в глыбе чёрного янтаря.

Летта отпила глоток «Корня солнца». И настроение из раздражённого стало мягким и игривым, как котёнок.

– Разве вы не найдете нам ночлег, ваше высочество? – Она кокетливо поправила сползающий на нос капюшон. Пусть этот… этот, в общем… видит, как хороша его будущая мачеха.

– Нет, принцесса. Нам нужно покинуть вашу страну как можно быстрее.

– Я не тороплюсь, – пожала она плечиком, искоса поглядывая на будущего пасынка, хотя поклялась себе даже не смотреть в его сторону. Но нужно же поддерживать светскую беседу и налаживать добрые отношения в будущей семье.

В её интересах, чтобы наследник императора не видел в ней врага и не считал её преградой между ним и его отцом. Виолетта, несмотря на юность, слишком хорошо знала, как ревность отравляет сердце: все шесть дочерей Роберта, о которых король вспоминал только за обедом, когда девочки садились за один стол, люто ревновали отца к его ненаглядному сынку.

– Вот как? – холодно отозвался Игинир, совсем не смотревший на девушку, к её досаде. Всё его внимание сосредоточилось на чернеющем южном горизонте, как будто там что-то можно разглядеть. – Напрасно. Император и без того очень недоволен нашей задержкой.

– В этом нет моей вины.

– Поверьте, он не будет разбираться. Лучше его не злить, мой добрый вам совет. Простите, мне нужно поговорить со старшим офицером. Не забудьте растереть лицо и руки, император не оценит отмороженного носа, – напомнил северянин, поспешно отходя от будущей мачехи.

«Сам ты отмороженный! А ведь не очень-то он почтительно говорит об отце», – отметила Виолетта, провожая его взглядом.

Принц кивнул кому-то по пути:

– Кайш, проследи.

«Как псу, – поморщилась девушка. – Охраняй, фас, сидеть».

Слева в шаге от принцессы беззвучно выросла фигура воина, чьи доспехи слабо поблескивали в лунном свете, поклонилась:

– К вашим услугам, ваше высочество.

Не успела Виолетта рта открыть, как справа появился ещё один широкоплечий силуэт. Молодой голос приказал:

– Отойди на два шага, Кайш, ты слишком близко подошёл к особе королевской крови.

В темноте принцесса уже не могла рассмотреть лица говорившего, но догадалась по голосу, что это Яррен, – один из горцев-телохранителей, присланных лордами Белогорья по договору между её матерью, изгнанной в горы, и отцом. Принц Игинир лично отбирал лучших из младших горных лордов для охраны дочери королевы Хелины.

– Забота о её высочестве – наше дело, пока мы в пределах Гардарунта, – продолжил парень. – И за его пределами тоже, сразу предупреждаю. Подходить к нашей принцессе ближе чем на три шага дозволяется только императору и его наследнику.

– Я лишь выполняю приказ, Яррен, – возразил Кайш, но на шаг отступил.

– На два шага, я сказал! – Горец мгновенно налился яростью.

Стычке помешал клич старшего офицера:

– Отряд, по коням! Хем! Ласс-аан!

А к принцессе уже спешил принц Игинир.

– На этот раз вы поедете со мной, миледи, – сказал он, протянув ей обтянутую перчаткой ладонь.

– Невозможно! – высказался самозваный блюститель нравственности Яррен. – Грубое нарушение этикета. Недопустимо!

– Горец, нам не до этикета и не до споров. Мы уберёмся отсюда самым быстрым способом, какой выдержат леди. Ты же видишь, что там творится! – Игинир повернул лицо к югу.

Это не ночная тьма! – с ужасом осознала Виолетта. Неба как такового не было. Вместо него над землей Гардарунта нависло нечто – то ли невероятных размеров чёрные крылья, то ли огромная раззявленная пасть. И это нечто выдыхало клубы мрака, расползавшиеся по земле.

– Это же… – Голос Яррена дрогнул, внезапно стал глухим и отчаянным. Он повернулся к кронпринцу. – Ты позволишь мне остаться? Я должен быть там. Я должен помочь!

Летта не успела удивиться ни просьбе, ни тому, что какой-то горец с принцем на ты.

– Нет, – осадил его Игинир. – Там есть кому помогать. А ты нужен мне здесь. Ты принёс присягу, и никто тебя от неё не освободит, пока не выполнишь обязательств. А ты, напомню, обязан от лица короля Роберта и королевы Хелины передать жениху руку их дочери на бракосочетании.

Яррен скрипнул зубами и, молча поклонившись, снял с плеч и подал Виолетте свою огромную шубу на рысьем меху.

– Укройтесь. Будет ещё холоднее.

– А как же вы? – нахмурилась девушка.

– Мне из обоза выдадут, – глазом не моргнув соврал горец. Принцесса прекрасно знала, что обоз с её приданым, гардеробом и вещами сопровождающих её придворных остался в столице – невесту везли к жениху налегке, словно пленницу.

***

Дальнейшее Летта воспринимала как сквозь туман. Возможно, потому, что она опьянела от эликсира и кровь ударила в голову. Или потому, что никогда ещё к ней не прикасались сильные мужские руки, не прижимали к мощной, горячей по сравнению с ночным холодом и ледяным ветром груди.

Никогда ещё она не ощущала, как бьётся мужское сердце. Слишком ровно и медленно, словно он не держит в руках одну из двух первых красавиц Гардарунта. Второй была её сестра-близнец Виола… при воспоминании о судьбе которой останавливались мысли.

«Не думать об этом!» – приказала себе Летта, чтобы не заплакать. Северные ледышки не увидят слёз дочери огненного короля равнин и колдуньи из Белых гор. И если ни одна из дочерей Хелины не унаследовала магию матери, то её гордость Виолетта унаследовала в полном объёме.

В отличие от принца, её сердечко билось гораздо быстрее, а щёки так жарко полыхали, словно король Роберт снова благословил её огнём, как при прощании – первый и последний раз, когда он прикоснулся к дочери, поцеловав её в лоб.

Слегка захмелевшая девушка не замечала ничего вокруг, сосредоточившись на новизне ощущений и оттаивая от горевшего внутри жара. Не видела, как кони обернулись снежными птицами и взлетели над землёй буранами. И даже не испугалась, когда Игинир склонился к её уху, обдав щеку тёплым дыханием, и громко, чтобы перекрыть шум ветра, сказал:

– Сейчас мы поднимемся довольно высоко, принцесса. Не бойтесь, я не позволю вам упасть. Не смотрите вниз, всё равно темно и ничего не видно.

Как же не видно, когда вполне явственно зияет страшная бездна с ледяными росчерками несущихся сквозь неё крыльев?! – хотела высокопарно сказать Виолетта, но только жалко пискнула и тут же устыдилась своей ничтожности.

Вокруг выл ветер, но уже не такой отвратительный, как раньше. От холода девушку защищала рысья шуба, в которую её заботливо кутал принц. Не потому он заботился, что Летта вдруг стала ему дорога, а потому, что, случись что с императорской невестой, ему же первому попадёт. Например, отец лишит его права престолонаследия. У старого императора есть и другие сыновья. Все эти скрытые пружины, двигавшие людьми и не людьми, принцесса вполне могла разглядеть.

Нет, не верила она в искренность и мало-мальски доброе расположение к ней снежного мага, просто-напросто выполнявшего поручение отца: доставить ему невесту.

Летта прекрасно помнила жёсткие, унизительные слова Игинира, которыми он отхлестал её при всём дворе. Она в его присутствии бог весть что наговорила Лэйрину – гибель близняшки Виолы в огне обрушилась на Летту как горная лавина и погребла её разум в тот час. Брат тогда ничего не ответил на оскорбления, а вот Игинир не промолчал.

В сердце Летты те слова оказались выжжены огненными рубцами, она уже никогда не забудет, как северянин скучающим тоном сказал своему оруженосцу:

– Какое счастье, что мои мачехи долго не живут, особенно те, что несдержанны на язык. Может, мы с тобой, Льеос, пари заключим, сколько протянет эта новенькая?

– Опасно с тобой на спор идти, мой принц, – ответил ему оруженосец. – По мне, так чем меньше они живут, тем лучше – свадьбы с бесплатной выпивкой чаще. Похороны, опять же…

Вот это унижение будущая императрица не собиралась прощать. Пока Игинир сам не попросит прощения. И пусть голову пеплом посыплет.

А о том, какое первое впечатление произвёл на юную девушку северный принц, впервые явившийся с посольством в равнинное королевство, Летта, наоборот, забудет. Совсем забудет. Это было в прошлой кошмарной жизни, оставшейся далеко позади.

Глава 2. Граница

Врут люди про избалованных принцесс Гардарунта. Никто Летту не баловал. У них была злющая нянька, потом холодная, как гадюка, камеристка. И равнодушный отец.

Королю Роберту не везло с сыновьями. Супруга родила ему три пары близнецов-дочерей прежде, чем появился Лэйрин, не похожий ни на отца, ни на мать. За это несходство король поначалу не признал сына, обвинил жену в измене, изгнал вместе с новорождённым малышом в её отчий дом – родовой замок «горной ведьмы». Увы, забрать дочерей он ей не позволил.

Младшей паре сестёр исполнилось лишь два года, когда они лишились матери.

Все шесть девочек удивительно походили на королеву Хелину и друг на дружку. Их прозвали сокращённо сестры А., сестры Б. и сестры В. Сущие ангелы внешностью – голубоглазые, с белокурыми кудряшками, пухлыми алыми губками.

Но чем старше они становились, тем сильнее выпирали различия.

Старшие Адель и Агнесс, всегда любившие пакостить исподтишка, совсем почернели душой, зато их волосы приобрели редкий платиновый оттенок. Они были блудливы, как кошки, унаследовав от отца его страсть к развлечениям и разврату.

Средние Берта и Беатрис – честные, но находившиеся под влиянием старших, – повзрослев, начали походить на короля Роберта статью и внешностью. Их косы слегка порыжели, а глаза засверкали сталью. Обе прямотой и воинственностью характера пошли в отца. Вот только Берта обожала коней и оружие, а Беатрис – молитвы и псалмы, словно вознамерилась отмолить все грехи королевской семьи.

А младших, Виолу и Виолетту, будто солнечным мёдом облили – так золотились их причёски, а цвет глаз был под стать именам – глубокой фиалковой синевы.

Но красота младших принцесс не успела расцвести. Да и ходили они, вечно потупившись, и держались тишком. Страшно им было лишний раз привлечь внимание: старшие Адель и Агнесс из зависти могли что угодно подстроить.

Виолетта прекрасно знала, на что способны сестры А., твёрдо решившие обзавестись коронами. Агнесс тайком бегала в сокровищницу примерять корону Роберта Сильного, которая разве что на талию ей подошла бы. Адель страстно мечтала о венце императрицы Севера, даже язык ласхов пыталась выучить. И раз в год они, забавляясь, менялись мечтами.

Отец распорядился иначе, отдав одну замуж за восточного князька, а другую – за дряхлого герцога. Обе старших принцессы быстро освободились от мужей удивительно одинаковым и незатейливым способом: царьку досталась на охоте отравленная стрела, герцогу – ужин, несовместимый с жизнью.

И если овдовевшая Агнесс до возвращения Лэйрина ещё могла стать королевой Гардарунта, то Адель навсегда простилась с мечтой об императорской власти – трёхсотлетний самодержец Севера никогда не женился на «порченых» невестах и вдовах.

Потому, когда стало известно, что король Роберт отдаёт в жёны императору Виолу, завистливые сёстры А. её раздавили – подложили под своего любовника Дирха, и тот обесчестил несчастную.

Летта при всей любви к своей близняшке понимала, что вполне могла быть на её месте. Не тут, в седле северного скакуна, а там, в будуаре мерзавки Адель, и только случайность её уберегла. Ничто не мешало отцу вписать в первый брачный договор её имя. Просто «Виола» было короче, а король как всегда торопился или был так пьян, что с трудом удерживал перо.

Зато когда за невестой явился посланник императора и его сын, кронпринц Игинир, исправить в договоре имя Виола на Виолетту не составило особых хлопот.

Виолетта прекрасно помнила его визит.

Впервые при дворе равнинного короля появился северянин столь высокого ранга и сильный маг, не считавший нужным скрывать красоту своей магии.

Явился он эффектно: влетел в ворота (Летта как раз стояла у окна, ожидая, когда её позовёт отец) на изумительно прекрасных белых конях со сверкающими инеем гривами, со свитой из «снежных дьяволов» – воинов и магов, чьи лица украшали затейливые морозные узоры. Нелюди. Ласхи.

Почти сразу за Леттой пришли слуги, и она, подхватив юбки, почти бежала, чтобы успеть к появлению гостя в зале.

Он стремительно, рассыпая вокруг дивные отблески северных сияний, вошёл в душный тронный зал, где по сторонам королевского трона уже стояли обе младшие дочери Роберта – опозоренная и невинная – и их фрейлины. И словно свежим морозным ветром повеяло. Даже легче дышать стало. Наверняка северянин магию применил, хотя в Гардарунте запрещено магичить без особого разрешения короля.

Ни у кого из гардарунтских рыцарей не было столь красивых длинных волос, шёлковыми нитями рассыпавшихся по белоснежным латам. Ни у кого не было такой чистой фарфоровой кожи и вместе с тем такого мужественного лица с резковатыми, словно высеченными из белого льда чертами.

Игинир сразу остановил на Летте взгляд необыкновенных мерцающих глаз, выхватив её лицо из десятка других женских лиц. Он улыбнулся, и сердце девушки ёкнуло.

Никогда она не видела такой улыбки, предназначенной, казалось, только ей – открытой, светлой, словно к её сердцу радужный мост протянули и по нему скатился клубок счастья. Улыбка, отработанная десятилетиями политических интриг, – одёрнула она себя.

Как все королевские дочери, Летта прекрасно знала родословные крупных аристократических семей цивилизованного мира, осведомлена была и о способностях их представителей. Кронпринц Игинир занимался внешнеполитическими связями Северной империи, и кого ещё назначать представителем жениха и отправлять за невестой, как не обладателя сногсшибательной дипломатической улыбки?

Король приветствовал гостя, представил его дочерям, и опять Летта на миг попалась в ловушку магического взгляда. Даже покраснела, помнится.

Гость поговорил о тяготах пути по равнинному бездорожью, Роберт посплетничал о спесивом характере лордов Белогорья, порассуждал о погоде, а потом этак невзначай сообщил:

– Ах да, у нас тут небольшие изменения в брачном договоре, надо бы с твоим отцом согласовать.

– Какие? – Игинир принял свиток из рук королевского секретаря, развязал ленту, пробежал текст взглядом.

– Ничего особенного. – Роберт небрежно махнул рукой. – Сущий пустяк: всего лишь имя невесты поменялось. Виола передумала, а Виолетта согласилась вместо неё принять руку и сердце твоего батюшки. Никакой ведь разницы, приданое то же самое, девицы – близнецы, на одно лицо.

– Не сказал бы, что никакой разницы, – возразил северянин, резко повернул голову к несчастной Виоле, и та аж пошатнулась под его пронзительным взглядом.

Что-то понял о ней посланник императора: его взгляд изменился, словно потяжелел, а уголки красиво очерченного рта опустились. «Даже не стесняется магичить, наглец», – разозлилась Летта. Стало обидно за сестру. Она же не виновата. Ни в чём. Да за такое нежное и доброе сердце, как у Виолы, ещё побороться надо, а не плевать мысленно в её сторону!

Выражение злости застыло на лице Летты, когда принц повернулся к ней и одарил таким же просвечивающим взглядом.

Многоликий ласх, вспомнила принцесса характеристику его магии. Не обычный синий маг Севера, которому подвластен воздух и холод, а один из немногих сохранивших такое редкое наследие древних айров, как способность изменять тело и видеть скрытое сквозь морок.

Летта под его взглядом опустила ресницы – привыкла уже скрывать любой проблеск мысли, чтобы не заклевали старшие сёстры, – и выдавила фальшивую до оскомины приветливую улыбку, почти оскал.

Не могла она мило улыбаться, когда именно в этот миг осознала как никогда чётко, какая судьба её ждёт – недолгая жизнь стекляшки в окружении молотов – снежных дьяволов, которым она на один зуб.

«Обломится ещё ваш зуб!» – упрямо сжала она губы.

До рождения императорского сына, которого Роберт обещал благословить огнём, её жизнь будет драгоценной, оберегаемой. Ну, а что будет после, зависит только от неё.

Выживать Летта умела. Она всю жизнь в королевском гадюшнике среди змей и скорпионов росла, научилась за восемнадцать лет.

Она другого боялась: беззащитности перед колдовством.

Бездарность не была бедой в равнинном королевстве, где магией владели только короли, передавая тайну дара по мужской линии. Да ещё, по слухам, магичили жрецы Безымянного бога, а остальные гардарунтцы либо не были магами, либо сжигались за колдовство жрецами.

Но в северной стране, где все аристократы – маги, где у принцессы нет и не может быть друзей, Виолетте придётся очень сложно. Не лучше ли бежать и потеряться? Лучше, но глупо даже надеяться. Во-первых, зима на дворе, во-вторых – маги в охране, чтоб их владыка мёртвых Азархарт всех прибрал.

Виолетта надеялась придумать что-нибудь в ближайшем трактире, где кортеж остановится на привал. Не зря же отец при прощании надел ей на палец кольцо с рубином и сказал тихо, в самое ухо:

– Совсем плохо станет – брось кольцо в огонь. В любой, хоть в трактирный очаг, хоть в факел, хоть над свечкой подержи. Я помогу тебе.

И подмигнул. «Беги, дочка!» – так поняла Летта слова прожжённого рыжего интригана. Договор формально будет соблюдён: ведь король Роберт передал дочь представителю жениха. А то, что невесту потеряли по дороге – не его вина. Да он ещё с женишка моральный ущерб за разбитое отцовское сердце потребует!

Но как оказалось, путь свадебного кортежа лежал мимо всех трактиров королевства, а факелов и костров северные маги не жгли из чувства самосохранения. Какие могут быть костры для ледышек!

***

Перебирая свои скудные воспоминания, невеста императора не заметила, как уснула, устроив голову на груди державшего её всадника.

Очнулась она оттого, что кто-то непрерывно тряс её за плечи и орал то на ухо, то куда-то в сторону:

– …ничего доверить нельзя, тем более человека! О чём ты думал? Почему ей уснуть позволил?! Сейчас это слишком опасно!

И этот кто-то наверняка звался Яррен.

– Да, учитель, – насмешливо отвечал ему Игинир, но развивать тему, что яйца курицу не учат, не стал.

– И чего тут смешного? – тут же вскипел горец. – Пока мы тут спорим, тёмная тварь может щупальца выкинуть и зацепить девчонку. А душу спящего уволокут – вовек не разбудишь. Буди её сам, нечего было меня звать, я вам не камеристка.

«И принц ему не принц, и принцесса девчонка, и король не король. Да этот парень со всеми на короткой ноге!» – Развеселилась Виолетта. Но продолжала изображать обморочную. Этой придворной наукой девушка владела виртуозно.

– Да и я, как видишь, не служанка, – фыркнул северянин.

– Вижу, вижу, – покладисто согласился Яррен, – такой же спесивец, как твой драгоценный папаша, которого век бы не видеть – настолько наслышан. Принцесса, очнись! Нельзя спать! Да проснись же ты, Летта!

От звука имени, которым её звала только сестра-близняшка, на душе потеплело. Но глаза открывать девушка не спешила, и её опять непочтительно потрясли, как яблоньку, а потом на лоб опустилась жёсткая рука воина, привыкшего к мечу больше, чем к магии. Без перчатки! Впрочем, лекарю дозволяется, а именно лекаря сейчас являл собой её телохранитель.

– Ну, и зачем притворяться? – хмуро поинтересовался он. – Тут каждое мгновенье на счету!

Как он сумел вывести её на чистую воду – загадка.

– Вставайте, ваше высочество, – вспомнил об этикете младший лорд Белогорья. – Мы на земле Севера, но из-за вас застряли слишком близко к границе.

– Быстрее, миледи, – куда более грубо поторопил Игинир.

– Я нечаянно уснула, – сорвалось у Летты, хотя она уже давно взяла себе за правило: никогда не оправдывайся, если на тебе просто хотят сорвать раздражение.

– У вас был обморок, а не сон, – внёс ясность Яррен. – Его высочество за вас испугался.

– Скорее, за нас. Мне показалось, у неё перестало биться сердце, – неприязненно сказал принц, отворачиваясь. – В такой близости от Купола это чревато.

– Какого купола? – Летта непроизвольно проследила за его взглядом и от ужаса едва не закричала.

Свадебный кортеж равнинной принцессы остановился на высоком берегу широкой пограничной реки. Луг был залит лунным светом, казавшимся особенно ярким по сравнению с кошмаром, творившимся на другой стороне реки. Там, где простирались земли Гардарунта.

У кромки противоположного пологого берега опускалась невероятная, огромная, во всё небо, туча тьмы, выстреливая вниз мерзкими, склизкими на вид хоботами смерчей. Хоботы тут же отдёргивались, но там, где сгусткам удавалось коснуться земли, деревья трещали, как в костре, кроны осыпались чёрным пеплом, а в почве появлялись чёрные шевелящиеся проплешины.

Крик застрял в горле девушки, грудь сжало спазмом.

На Гардарунт опускалась Тёмная страна. Оживший кошмар. Сама Тьма.

Накликала, поминая Азархарта.

Любая страна, говорили легенды, может стать Тёмной. Просто однажды на неё опускается Тьма, и живых уже не остаётся. Люди не просто мрут. Они становятся ходячими мертвецами, рабами и пищей владыки мёртвых, тёмных князей и их воинства.

Хроники, которые Летта тайком от всех таскала из кабинета отца, утверждали, что пятьсот лет назад Тёмная страна поглотила западную часть Северной империи, отхватив самые лучшие земли морского побережья. Из-за этой катастрофы климат изменился так, что земли империи окончательно заледенели.

При дворе короля Роберта шептались, что Тёмная страна слишком долго сосёт захваченные земли и вот-вот двинется с места, но никто не мог предсказать, когда и на чьи головы падёт проклятье.

Так вот как это происходит. Просто однажды ночь становится плотной удушающей тьмой и опускается на землю, убивая всё на своём пути, как надгробная плита на муравейник.

– Быстрее, Рамасха! – проорал Яррен. – Отводи всех, зацепит! Река не сможет долго удерживать тёмных!

«Рамасха?» –отметила Летта незнакомое имя. Жизнь при дворе научила её сохранять в памяти любую мелочь. Особенно имена слуг и охранников. Именно от них зависела жизнь.

С трудом оторвав взгляд от купола Тьмы, клубящейся, словно мириады жадных, жирных, чёрных змей, принцесса посмотрела на разделявшую их зыбкую преграду. Река считалась нейтральной территорией между равнинным королевством и Северной империей. Широкая и спокойная, она несла свои воды на запад, сливаясь где-то далеко с морем.

В такое время года она всегда покрывалась крепким льдом, но сейчас по всей ширине лёд трещал, словно что-то живое, огромное билось в толстую корку.

Гул и треск нарастали. Трещины стремительно расходились. Лёд лопался, громоздясь торосами, вода бурлила, выплёскивалась фонтанами.

От Тьмы выстрелило толстое щупальце, понеслось над водой в сторону высокого берега, где остановились всадники.

Река тут же вскипела, выбросив водяной жгут. Мерцающая лунным светом вода схлестнулась с вёртким порождением мрака. Над землёй, перекрывая ледяной треск, пронёсся хриплый стон и утробное рычание.

Яррен не дал досмотреть схватку: подхватил на руки оцепеневшую принцессу, передал её Игиниру, уже сидевшему в седле скакуна, окончательно приобретшего сходство с драконом: с ледяными шипами на голове, клыками в пасти, могучими крыльями с зубчатой ледяной кромкой. Только хвост и грива оставались конскими, но невероятно длинными, струящимися, такими только следы заметать.

Придерживая девушку перед собой, Игинир чуть наклонился к горцу.

– Пару минут, Яррен, и мы будем на безопасном расстоянии, не достанут. Береги себя.

– Какая честь, обо мне сам Снежный принц беспокоится! – рассмеялся упрямец.

– Да сдался ты мне! – фыркнул кронпринц. – Вспомни о Рагаре, самоубийца!

– Вот именно. Это ты вспомни: каков учитель, таков и ученик. Отправляйся уже!

И младший лорд Белогорья, у которого инстинкт самосохранения, похоже, отсутствовал напрочь, бесцеремонно хлестнул боевой перчаткой дракона, нёсшего аж двух особ королевской крови.

Не ожидавший подобной жестокости скакун взвился как кошка, оттолкнувшись всеми четырьмя копытами, без разбега. Виолетта, удерживаемая одной рукой и не успевшая схватиться за луку седла, едва не выпала, взмахнула руками, судорожно цепляясь за плащ принца. А меховые рукавички упали с её рук и мгновенно исчезли в снежной круговерти.

И вместе с ними отцовское кольцо легко соскользнуло с замёрзших пальчиков, мелькнуло искоркой и кануло далеко позади.

Девушка в отчаянии оглянулась. Плотно прижавшись к державшему её всаднику, она развернула корпус так, чтобы смотреть из-за его плеча. Никогда младшая принцесса не боялась так, как сейчас, но отвернуться было ещё страшнее.

Игинир, отлетев от берега на значительное расстояние, перестал подгонять снежного дракона, и тот парил над землёй, позволяя видеть происходившее позади.

Тёмная мерзость, опускавшаяся на земли соседнего королевства, уже почти касалась бугристым брюхом верхушек огромных мачтовых сосен, а её отростки вытягивались в сторону замершего на обрыве смельчака-одиночки, словно принюхиваясь.

Внезапно Тьма бросила через пограничную реку уже не одно щупальце, а сразу десяток, направив их на крошечную фигурку. Горец взмахнул двумя руками, река с гулом освободилась от остатков льда, выгнула гребень, и перед Ярреном выросла слабо светившаяся зеленоватая стена воды, срезавшая чёрные щупальца как ножом.

– Он инсей! – вскрикнула Виолетта, содрогаясь от омерзения. Она прекрасно помнила, как однажды предавший короля казначей превратился в гадкое склизкое существо и бежал. Инсеи – враги короля Роберта, а значит, и её враги. – Это не магия Белых гор! И вы отобрали этого скользкого предателя в мою свиту, принц?!

– Яррен – полукровка, – отозвался Игинир. – Он такой же инсей, как и риэн. Более того, он сам по себе.

– Так не бывает! Он маг, и его пламя горит только в определённом очаге. Разве не так?

О магии принцесса имела весьма смутное представление, но королевская дочь не могла быть совсем уж невежественной, и кое-какие знания в её красивую головку вложили, хотя куда больше она почерпнула из дворцовых сплетен.

– Только не у этого парня. Я хорошо знал его учителя, присягу Яррен никогда не нарушит.

– Вы всё ещё верите в сказки? – фыркнула Летта, твёрдо решив избавиться от навязанного ей телохранителя.

И её желание осуществилось слишком быстро.

Огромный купол Тьмы содрогнулся, брызнув во все стороны удушающими клубами мрака, как вулканическим пеплом. Хоботы, пробующие землю королевства на вкус, стали бесчисленными, они вгрызались в почву, оплетали паутиной деревья, выдирали их с корнями.