КроШа. Книга первая Кистяева Марина

ГЛАВА 21

Утро началось с головной боли, со странного ощущения тепла от чужого тела и с телефонного звонка, слабо доносящегося из её комнаты.

Лера не спешила открывать глаза. Понимала — надо. Но пока не могла.

Проснулась и лежала, воссоздавая в памяти события прошлой ночи.

Н-да, веселая ночка выдалась, ничего не скажешь.

Телефон продолжал напевать знакомую мелодия.

Надо вставать.

Лера заворочалась, намереваясь всё же встать и ответить. Она понятия не имела сколько сейчас времени, но по её ощущениям — раннее утро. Она ни фига не выспалась.

Встать ей не дала рука, властно прижавшая её к мужскому телу.

— Спи.

Опять приказ.

— Телефон, — Лера открыла глаза и быстро прикинула, что можно предпринять, чтобы выбраться из Сардыновского захвата.

— Потом перезвонишь.

Вот так будет весь год? Да она свихнется от его постоянного контроля.

Кстати, про контроль. Надолго к ней будет приставлена Диана? И она постоянно будет перед всеми отчитываться за проведенное время?

Мысли с утра были не особо позитивными, даже удручающими.

— Мне в туалет надо, — ничего умнее Валерия придумать не смогла. На подобное заявление он не сможет не прореагировать.

Так и оказалось. Продолжая лежать с закрытыми глазами и ровно дышать, убрал руку с плеча Леры, давая ей возможность подняться.

Лера осторожно отодвинулась.

Тимур, как и несколько часов назад, был горячим. Явный признак, что заболел.

С утра не хотелось поднимать тему его здоровья, да и не её это дело. Но всё равно сердце неприятно сжалось.

Лера заставила себя подняться с кровати и выйти в соседнюю комнату. Пока она была в туалете, телефон снова зазвонил.

Значит, что-то срочное.

Стараясь не думать о плохом, Лера подошла к трюмо и открыла клатч, в котором со вчерашнего дня находился телефон. Номер звонившего был не знаком. Повинуясь инстинкту, Лера нажала на обратный вызов. Она обычно не перезванивала, но в последнее время в её жизни резко менялись обстоятельства, приходилось и себя менять.

— Валерия Михайловна? — поинтересовался незнакомый женский голос.

— Да, я вас слушаю, — отозвалась Лера, хмурясь и одновременно замечая, что Тимур поднялся с кровати. Сел на край и дотронулся рукой до лба.

— Вас беспокоит Софья, медсестра из клиники Виктора Вагизова. Вы просили сообщить, когда ваша мама или брат придут в себя. Вот я и сообщаю, — было слышно, как девушка улыбнулась. — Маргарита Николаевна пришла в себя.

Мир покачнулся.

— Спасибо, — выдохнула Лера и, не в силах продолжить разговор, нажала на отбой. Безвольно положила телефон на трюмо и обеими руками уперлась в деревянную поверхность.

Она не смотрела на себя в зеркало. Не смотрела по сторонам. Это были те самые счастливые, в чем-то роковые секунды, когда все вокруг перестает существовать, все твои мысли, чувства устремляются за несколько километров от тебя, туда, где живет частичка твоего сердца.

Мама пришла в себя.

Очнулась.

Слава Богу…

Значит, будет жить.

Полноценной здоровой жизнью. Лера об этом позаботиться. Сделает всё.

Остался Геныч.

Девушка закрыла глаза. Пожалуйста…пожалуйста…пожалуйста…

Когда раздался очередной входящий вызов, Лера вздрогнула, а Сардынов приглушенно выругался. Видимо, его достали утренние звонки.

Звонила снова Софья, в памяти Леры отпечатались последние цифры -64-63.

Лера даже не успела испугаться — неужели медсестра ошиблась и маме снова стало плохо?

— Да?

— Ой, Валерия Михайловна, вы меня извините, пожалуйста, но тут такое дело, — у Леры подкосились ноги. Маме точно стало плохо…, - вы не поверите, но мне только что сообщили, что и ваш брат пришёл в себя. Бывает же в жизни.

Бывает.

У Леры перехватило дыхание, она даже не заметила, как по щекам побежали слезы.

Бывает…

Вот так — разом.

— Валерия Михайловна? — Софья забеспокоилась. Ожидала радостного ответа, а тут тишина. — Валерия…

— Со мной…со мной всё хорошо. Спасибо…спасибо вам большое.

Говорить Лера не могла. В горле застрял ком.

Бывает…

И сказки тоже разными бывают.

Дрожащими руками Лера вернула телефон на трюмо. И только потом заметила, что в дверном проеме стоит Тимур. В отличие от неё, которая, когда вставала с кровати всё же умудрилась на себя натянуть халат, названный накануне балахоном, мужчина оставался абсолютно голым.

И утренний «стояк» радостно её приветствовал.

Да, некоторые точно не страдают стеснительностью.

Лера, пошатываясь, развернулась лицом к мужчине, уперевшись бедрами в многострадальный трюмо.

Сейчас её не волновал его «стояк». Пусть, что угодно делает с ней и как угодно. Куда угодно.

Сейчас её не волновало, какой отпечаток на их деловых отношениях оставит прошедшая ночь. С её откровенностью. Странной болезнью. И человечностью Тимура.

Сейчас её не волновал даже контракт. Её покорность. Её беременность.

В голове билась только одна мысль. Одна.

— Мама и Геныч…Они…, - слов не нашлось.

Сардынов спокойно кивнул.

— Я слышал.

— Они…они…, - Лера зажала рот рукой.

За последние дней десять она сотни, нет, тысячу раз проигрывала в голове этот сюжет. Представляла в мельчайших подробностях, как приедет в клинику, и доктор сообщит ей радостную новость. Как она побежит к палатам и обнимет родных. Как прижмет их руки к губам. Как счастье затопит её.

Счастье затопило её. Факт. Но оно было какое-то другое. Тревожное. Выворачивающее её наизнанку. Потому что где-то в глубине души Лера знала — трудный путь только начинается.

Тимур, к которому вернулась его привычная сдержанность, холодно прокомментировал её неспособность выразить словами эмоции:

— Я рад за тебя, Лера.

— Тимур, я…

Лера всё же не выдержила. Где-то запоздало мелькнула мысль, что она совершает глупость. Очередную. Подумаешь, одной больше, одной меньше. В её положении к глупостям привыкаешь.

Она сорвалась с места, подбежала к Тимуру и в прямом смысле бросилась к нему на грудь. Прижалась всем телом в поисках простого человеческого сочувствия, понимания. Солидарности.

— Они пришли в себя…Они пришли в себя, — как мантру повторяла девушка, не замечая холодного мужского равнодушия.

Тимур положил руку ей на плечо и отодвинул от себя.

— Я это уже слышал.

По сердцу точно ножом полоснули, одновременно вылив на Леру ушат холодной воды.

Девушка мгновенно пришла в себя.

Взгляд антрацитовых глаз способен очень быстро поставить человека на место.

И не важно, что их хозяин сейчас полностью обнажен и возбужден.

— Извините. Извини.

Она никак не может привыкнуть обращаться к нему на «ты».

— Значит так. Сегодня-завтра ты днями свободна. Можешь это время провести в больнице, встретиться с друзьями, сгонять в университет. Меня не интересует, где и как ты будешь проводить время. Далее. В понедельник мы вылетаем в Калининград. Минимум, на неделю. Подготовься. И да… Спишь у меня.

Сказав, разворачивается и идет в ванную, оставив ошарашенную Леру стоять в дверном проеме.

Завтракала Лера поспешно. Что-то проглотила прямо на кухне, поблагодарила Антонину Васильевну и сорвалась. Она бы уехала и не позавтракав, но вовремя вспомнила, что кое-кому такая самодеятельность может не понравится.

В город её отвез Дмитрий.

— Меня снова к вам приставили.

На этот раз Лера не возражала. С ним будет быстрее, чем на такси.

Не помнила, как прилетела в больницу. Не заметила, как взметнулась по лестнице. Даже к врачу не стала забегать.

К маме…к Генычу.

Её остановила медсестра, которая и оказалась звонившей Софьей.

— Валерия Михайловна, подождите, — девушка уверенно преградила путь. Видимо, не впервой.

— Что? — Лера растерянно моргнула.

— Подождите, минутку. Я хотела вам сказать, что к Геннадию Михайловичу пока нельзя, а вот к вашей маме…

Лера услышала, что хотела.

И снова едва не побежала по коридору дальше.

Сердце не билось в груди — оно билось где-то в голове, подгоняя, заставляя двигаться ещё быстрее. Лера бы побежала, но всё же усилием воли останавливала себя, напоминая, что находится в обществе, где приняты определенные рамки поведения.

А вот и палата мамы.

Распахнула дрожащими руками и вошла.

Чтобы тотчас почувствовать, как замирает всё внутри, как ноги становятся ватными и отказываются дальше идти.

Мама лежала на кровати с закрытыми глазами. К её телу тянулось несколько трубок. Рядом стояла капельница. В чистой большой палате пахло лекарствами.

— Мама, — Лера не смогла сдержаться и позвала родного человека, чтобы поспешно зажать рукой рот. Что она делает, глупая! А если мама спит? Зачем будить!

Но ресницы Маргариты Николаевны сразу же затрепетали и распахнулись.

С губ женщины сорвался приглушенный стон, когда она увидела, кто обессиленно привалился к двери.

— Мама! — уже громче отозвалась Лера и бросилась к кровати матери.

Слезы брызнули из глаз — слезы облегчения, радости. Слезы надежды.

Маргарита Николаевна улыбнулась сухими потрескавшимися губами, на которых до сих пор хранились следы запекшейся крови, и попыталась что-то сказать.

— Мама, нет, не надо, не говори ничего!…Тебе пока нельзя, наверное, — Лера, глотая слезы, и судорожно размазывая их по щекам, накрыла ладонью руку матери. — Я знаю, что ты хочешь спросить. Гены в соседней палате. Тоже пришёл в себя. Но я у него пока не была. Он спит.

В глазах женщины промелькнуло ни с чем несравнимое облегчение. Та тихая радость, которую испытывает лишь родитель, облегчение не потому что сама осталась жива и выкарабкалась с того света, а потому что жив твой ребенок. В голове в те самые секунды проносится мысль: «Я уже пожила, многое видела, а он…»

Маргарита Николаевна прикрыла глаза, чтобы в следующее мгновение их вновь открыть.

— Лера…

Из глаз женщин так же заструились слезы.

— Тссс! Мама, пожалуйста, не плач, пожалуйста, не надо… Всё хорошо! Теперь у нас всё будет хорошо!

Некоторое время они молчали. Лера положила голову на живот матери, и наслаждаясь теплом родного человека. В голове полностью отсутствовали все мысли. Лишь радость. Тихая. Все тревоги, сомнения, грядущие перемены отошли в сторону, перестав существовать.

Это время принадлежало двум женщинам.

Валерия, почувствовав, как Маргарита Николаевна два раза сжала её руку, приподнялась и заглянула в её лицо.

Та глазами окинула палату.

А вот и первые вопросы.

Лера знала, что мама непременно заметит, что находится не в государственной клинике, где в одной палате их бы лежало человек пять, в лучшем случае, двое. И не было бы идеально ровных стен, картин с успокаивающим пейзажем, жалюзи на больших чистых окнах. Не было бы сейчас молчавшей плазмы.

И она заранее приготовила ответ. Она постаралась приукрасить свою ложь. Даже не приукрасить, а сгладить её, максимально приблизив к правде.

Как могла.

— Мама, тут такое дело, — щеки Леры вспыхнули, кровь прильнула к ним. — Я тебе не говорила ранее, потому что пока рано было говорить… Я познакомилась с одним человеком. Он значительно старше меня! Мама, стоп-стоп-стоп! Не делай скоропостижных выводов! Старше меня — это не твой ровесник! Старше на двенадцать лет. Ему тридцать два. Но у нас всё серьезно, — Валерия последнюю фразу постаралась произнести, как можно спокойнее. Да, у них с Сардыновым серьезнее некуда. Контракт. Ребенок. Полмиллиона. Тут не до шуток. — Я поэтому и не рассказывала. Знала, что ты не то, что будешь против…Ты никогда не вмешивалась в мою жизнь, за что тебе огромное спасибо. Но вот одобришь ли. В общем, я молчала. И домолчалась. Как только вы попали в аварию, все резко изменилось. Нет, не так, — Лера нервно провела рукой по волосам. — Не изменилось — закрутилось. Тимур взял на себя все финансовые обязательства, помог вас с Генычем перевести в честную клинику, где вам сделали операции. Поэтому… Мама, не делай таких глаз. Прошу тебя. Знаю-знаю, ты всегда нам с Генычем говорила, что нельзя брать деньги у незнакомых людей. И нельзя брать на себя финансовые обязательства, если нечем отдавать. Мама, со всем этим потом, ладно? Мы с Тимуром как-нибудь разберемся. Правда. Пожалуйста, ты только не волнуйся. И поверь мне.

Последняя фраза имела двойной смысл.

Если её рассматривать, как фразу любящей дочери, то тут все просто. Её можно было истолковать, как «доверься мне».

А если взять ситуацию Леры, то она отчаянно хотела, что бы мама в её словах не услышала фальши. Лера сознательно умолчала о романтической стороне её якобы завязывающихся отношений с неким Тимуром. Про любовь — ни слова.

Наверняка, Маргарита Николаевна попросит рассказать о нем подробно чуть позже. К тому времени Лера подготовиться. Придумает что-нибудь. Обязательно.

Мама посмотрела на неё и слабо улыбнулась. И от её улыбки, такой родной, такой до боли знакомой, Леру снова прорвало на слезы. Она, не замечая, как кусает губы до крови, зажала рот рукой. Нельзя плакать! Нельзя! Но слезы лились сами по себе.

— Он хороший, мама, — зачем-то продолжила говорить Валерия. И, когда увидела, как Маргарита Николаевна кивнула в ответ, одобряя её слова, тихо добавила: — Он тебе понравится.

И лишь когда слова сорвались с языка, Лера поняла, какую непоправимую ошибку сделала.

С Генычем она так и не побеседовала. Когда она ушла от мамы, то медсестра сообщила, что его увезли на процедуры.

— С ним всё хорошо? — сердце тревожно ёкнуло.

— Не переживайте. Если вы подождете, то через пару часов сможете с ним пообщаться.

Лера покачала головой.

— Я лучше снова приеду чуть позже.

— Как вам будет удобнее.

Выйдя из клиники, Лера плотнее запахнула плащ. Вот и осень подкрадывается незаметно. Ещё немного и станет совсем холодно.

Как у неё на душе.

Лера надеялась, что встреча с родными принесет долгожданное облегчение. Так и было. Но недолго. Разговор с матерью подтолкнул её к новой проблеме, которую она сама же и создала.

Но если она сейчас начнет ещё и думать о ней — сойдет с ума. Ей необходимо развеяться. Хотя бы немного.

Она достала из сумочки телефон и сделала вызов Светлане.

— Привет. Ты свободна?

— Очень хочется сказать «нет», но в виду некоторых обстоятельств…, - протянула подруга, иронизируя. — Для тебя освобожусь.

— А Ирка?

— Ирка укатила в Питер, отдыхать на выходные.

Услышав про Северную столицу и про отдых, Лера едва не рассмеялась. Надо же какое совпадение. Оставалось только надеяться, что Иришка отправилась туда отдыхать, и никто её не принуждал. И никто ей не будет устраивать сексуальный марафон. А если и будет, то только по обоюдному согласию. И для того чтобы получить и подарить наслаждение.

— Давай перекусим в нашем кафе, — предложила Лера.

— Ок. Буду через полчаса. Я как раз неподалеку примеряю очень сексуальное бельишко. Так что жди, всё бросаю и лечу.

Некоторое время Лера смотрела на потухший экран, продолжая стоять на крыльце. Своё состояние она охарактеризовала не иначе, как ступор. После резкого подъема настроение пошло на спад. Сумасшедшие эмоциональные качели.

Увидев, что Дмитрий вышел из машины, Лера заставила себя сдвинуться с места и пойти ему навстречу.

— С вами всё хорошо, Валерия?

— Пойдет.

— Куда поедем?