Хладные легионы Морган Ричард
Фьорд. Каравелла с черными парусами. Отправляется в путь.
Прощальная фигура Хьила на берегу – вот он виден, а вот уже нет. В воздухе повисла пелена дождя? Или ему что-то в глаз попало?
Каюты на борту каравеллы были тесными как гробы и пахли плесенью. Узкие, неосвещенные комнатушки с одним соломенным тюфяком на полу – заснуть в одной из них все равно что похоронить себя заживо. Он предпочитал оставаться на палубе.
Команда из завернутых в саваны трупов на палубе, все глядят навстречу ветру и хранят красноречивое молчание в его присутствии. Только капитан разговаривает с ним, и то лишь выдает загадочные односложные ответы ледяным тоном. В самом деле, о чем мертвецы могут разговаривать с живыми? Он для них только груз.
«Да… но куда тебя везли, Гил?»
Он машинально сунул руку под койку и нашел свои сапоги, аккуратно сложенные рядышком. Там же лежал Друг Воронов в ножнах.
«Кто это сделал?»
Он покинул Задворки, это понятно. Каюта вокруг казалась такой же неестественно четкой, как все, что он привык видеть, когда приходил в себя после времени, проведенного в Серых Краях. Но…
С палубы вновь донеслись голоса и крики. Он бросил взгляд на потолок каюты, когда чьи-то ноги протопали в другую сторону. Наверху явно царила суматоха.
Драконья вонь нахлынула сильнее. Он почувствовал, как на шее дернулась мышца.
Неясные инструкции раздались над его головой, и внезапно каюта накренилась. Повсюду заскользили и попадали мелкие предметы. Заплясали отблески лампы, точно сойдя с ума. Друг Воронов на несколько дюймов выполз из-под койки.
Они меняли галс.
Рингил оделся, вооружился и вышел через дверь в считанные секунды. Широкий трап вел вверх прямо от его каюты. Он взлетел по ступенькам, выскочил из люка и оказался на палубе, освещенной слабым светом Ленты, двигаясь чуть менее грациозно, чем ему – если поразмыслить – хотелось бы.
Никто ничего не заметил – матросы выстроились вдоль борта и таращились во тьму, поднимая фонари. Другие наседали сзади, тянули головы. Над ними витали встревоженные шепоты:
– …ты что-нибудь видишь?
– …а вонь чувствуешь?
– Может, «Бегущий рассвет»? Говорят, в это время года он…
– Ага, щаз. Опять ты со своим бредом сивого ящера про корабли-призраки. – Моряк-скептик запрокинул голову и крикнул: – Эй, Кериш. Ты что-нибудь разглядел?
Сверху, из переплетения снастей, донесся лаконичный отрицательный ответ. Прения возобновились.
– …никогда я не верил в это дерьмо, но просто…
– …может, пару лиг…
– …а вдруг это с суши? Какой-нибудь сарай со специями или типа того. Мы ведь ушли довольно далеко на юг…
– …всегда думал, что «Бегущий рассвет» был…
– Да послушайте меня наконец: мой дядя сражался при Раджале, и он мне сказал, что так воняют драконы.
Рингил вышел на авансцену.
– Он прав.
Все повернулись к нему. Корабль качнулся пару раз, пока моряки подыскивали нужные слова. Стоя в полосатом свете, просачивающемся через такелаж, Рингил кивком указал в сторону, куда они смотрели.
– Он прав, это драконий запах. Точнее, наверняка драконий плавник, который как раз безвреден. Но я не уверен, что заложить такой вираж было верным решением. Кто отдал приказ?
Компания моряков переглянулась.
– Не твое собачье дело, – пробормотал кто-то в задних рядах.
– Захлопни пасть, Фег, говнюк тупой. Это пассажир, который деньги заплатил.
– Да ты глянь на его меч. Это же…
– Я отдала приказ.
Голос прозвучал удивленно, как если бы ее партнер только что сбился с ритма в танце. И этот голос был ему знаком, но понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить откуда.
«Но…»
Рингил повернулся к говорившей лицом, понимая, что его обыграли с той театральностью, которой он добивался для собственного появления. Госпожа Квилиен из Гриса стояла на некотором расстоянии от него, вопросительно склонив голову набок. От плеч до пят она была завернута в гладкий серый плащ с опушкой у шеи, ее волосы были собраны на висках парой серебряных заколок, и она выглядела сейчас в той же степени здравомыслящей, в какой казалась безумной в комнате на втором этаже таверны в Хинерионе. В свете фонаря она взглянула ему прямо в глаза, потом склонила голову к другому плечу. Что-то в ее повадках было настороженным и точным, как у волчицы.
На палубе воцарилась тишина.
– Рада видеть вас на ногах, мой господин. Мы беспокоились о вашем здоровье. Так что, я совершила ошибку, изменив курс?
– Необязательно, моя госпожа. – Он тоже не отвел взгляд, скрывая собственное беспокойство. – Если вы командуете этим кораблем… все упирается в вашу удачливость.
Квилиен сделала пару шагов в сторону, не спуская с него глаз.
– Считаете себя экспертом в драконах, мой господин?
Рингил пожал плечами.
– Однажды я убил одного из них.
Словно кто-то грохнул о палубу осиное гнездо: собравшиеся матросы тотчас загомонили и зашумели, посыпались насмешки и беспорядочные ругательства. Госпожа Квилиен посреди воцарившегося хаоса лишь приподняла бровь. Рингил взмахнул рукой.
– Я был не один. Мне немного помогли.
– Какая скромность. Возможно, вы соблаговолите…
– Риф!!! Риф по правому борту!!!
Крик раздался с марсовой площадки, и в нем ощущалась паника, поскольку – Рингил воспринял этот факт с самодовольным кивком, дескать, как я предупреждал, – это был риф, не отмеченный ни на одной навигационной карте.
– Риф!!!
Команда пришла в движение, кинулась к снастям, побежала искать офицеров. Рингил воспользовался шансом подойти к освободившемуся ограждению борта и опереться на него.
– Это не риф, – сказал он, ни к кому не обращаясь.
Когда летом сорок девятого года огромные плоты пурпурно-черной морской дряни впервые начало прибивать к западным берегам, никто не понял, что началось вторжение.
Конечно, все поразились при виде громадных тюфяков из спутанных цветущих водорослей в два человеческих роста, громоздившихся вдоль прибрежной полосы, куда ни кинь взгляд. Это стало проблемой для людей, зарабатывавших на жизнь благодаря открытому доступу к пляжам и бухтам, которые теперь оказались забиты мусором и перекрыты. Ведь чем бы ни были эти странные штуки, их не удавалось ни сжечь, ни съесть, ни как-то иначе использовать. Кораблям тоже приходилось несладко, особенно когда какой-нибудь из огромных «тюфяков» заплывал в устье главной гавани или застревал в судоходном канале между двумя отмелями. Трелейнские страховые общества то и дело опаздывали с выплатами, грызлись из-за сумм, переписывали условия сделок. В Ихельтете, по слухам, торговые гильдии переживали нечто похожее. Как в Лиге, так и на имперских территориях пару десятков пострадавших деревень собрались и двинулись на север или юг вдоль побережья, ища новые рыбацкие угодья или литорали, где было чем поживиться. То тут, то там случался небольшой голод, но происшествия выглядели слишком незначительными, чтобы оправдать военное вмешательство обеих держав.
Гадатели на рынке Стров предвещали погибель, но они этим занимались всегда.
А на заброшенных прибрежных территориях огромные пурпурно-черные спутанные валы лежали в тишине и ждали.
Прошло почти четыре месяца, прежде чем вылупился первый из них.
Леди Квилиен из Гриса облокотилась на перила рядом с ним и смотрела, как корабль приближается к плавнику. Теперь можно было без труда понять ошибку дозорного. В темноте плавник выглядел точно так же, как верхушка любого рифа: низко лежащая в воде темная громадина с неровной поверхностью, покрытая клочьями белой пены там, где о нее разбивались океанские волны.
К этому моменту драконий смрад стал непереносим.
– Значит, это все-таки не «Бегущий рассвет», – проговорила она тоном светской беседы.
– «Бегущий рассвет» – миф, моя госпожа. – Рингил не смотрел на нее. Перед его внутренним взором проплывали воспоминания, пробужденные вонью. – Обычное дело. Обреченный ихельтетский клипер с пряностями, севший на скалы из-за того, что его капитан очень хотел опередить соперников на трелейнском рынке. Это сказка, которой пугают юнг на полуночной вахте.
– Да, кажется, об этом я уже слышала. Мы в Грисе не такие провинциалы, как вы могли бы предположить. Капитан призвал колдовством шторм, чтобы ускорить свое продвижение, не так ли? А Соленый Владыка утопил его за самонадеянность, после чего обрек вечность мчаться вместе со своим кораблем быстрее ветра – верно?
– Что-то вроде того.
– И теперь, ввиду тех или иных обстоятельств, тот же самый ветер будто принес запах его потерянного груза. Это предупреждение для…
– Это бессмысленная байка, моя госпожа, только и всего. Невежественный треп, попытка понять события, которые сопротивляются более внятному истолкованию.
– Я так понимаю, вы не опускаетесь до трепа? – В ее голосе зазвучали восторженные нотки. Любительские демонстрации святотатства, предположил Рингил, были так же популярны в аристократических салонах Гриса, как и везде. – Вы не веруете в Темный Двор?
На задворках памяти замаячила фигура Даковаша. Рингил сдержал дрожь.
– Скажем так, госпожа Квилиен, к Темному Двору я равнодушен. Я ничего у них не прошу и ожидаю в ответ той же любезности. В любом случае, независимо от того, существуют они или нет, думаю, вряд ли такие существа озаботились бы маленьким грузовым судном и его капитаном, грязным колдуном. – Он взмахнул рукой, указывая на темнеющую за бортом громадину драконьего плавника. – И мне кажется, что мы сейчас смотрим на истинную причину, по которой родилась легенда о «Бегущем рассвете» и родственные ей байки.
– Значит, вы не чувствуете необходимости возносить благодарственные молитвы кому-то из членов Двора? – Восторг все еще звучал в ее голосе, придавая ему чувственность и хрипотцу. – Я намекаю на ваше удачное бегство из Хинериона до того, как начался карантин.
– Я бы сказал, что любая моя благодарность должна быть адресована вам, моя госпожа, – грубоватым тоном проговорил Рингил. Ему не нравилось быть у кого-то в долгу. – Похоже, вы меня спасли. Хотя я испытываю недоумение по поводу конкретного…
– Да, понимаю. Вы сбиты с толку. – Краем глаза он заметил тень улыбки на ее губах. – Ведь последнее, что вы помните – корабль с черными парусами и командой из трупов.
Он резко повернулся к ней лицом. Почувствовал, как к затылку прикоснулся чей-то холодный пальчик. Она ответила невинным взглядом.
– По крайней мере, вы бормотали что-то в этом духе, пока я за вами наблюдала. Корабельный врач говорит, это был бред. Вы страдали от очень сильного жара, когда мы вас нашли. Кое-кто боялся, что это чума.
– Как и я. Значит, я в двойном долгу перед вами за то, что вытащили меня из Хинериона.
– Я просто не могла бросить вас там в таком состоянии – распростертым на куче траловых сетей, одиноким и воняющим дешевой выпивкой. Вы думали, что алкоголь одолеет чуму? Таков был план?
– Я хотел умереть пьяным.
– Какие амбиции. И это говорит убийца дракона. – Теперь она точно улыбалась, но втайне – глазами, не губами. – План к тому же был ошибочным, ведь вы, как выяснилось, не больны чумой. Разве что не обошлось без божественного вмешательства. Иного способа избавиться от недуга так быстро я не вижу. А вы?
– Это и впрямь кажется необыкновенным, – невыразительным тоном ответил Рингил.
Квилиен фыркнула, совсем не как аристократка.
– Нет. Необыкновенным кажется то, что к моменту, когда мы вас нашли, вас никто не ограбил и не раздел догола. И еще необыкновенным представляется тот факт, что, несмотря на явную незаинтересованность в собственном благополучии, вы не лишились своего великолепного клинка.
Если это и был флирт, то неуклюжий, и Рингил не нашелся с ответом. Идея о том, что все воспоминания о случившемся в Серых Краях представляли собой бред, ему тоже не понравилась. Он знал, что они поблекнут – Ситлоу предполагал, что это единственный способ, позволяющий людям справиться с необузданным потоком вероятностей в Олдрейнских болотах и не сойти с ума, – но Рингил все равно упрямо держался за различия между снами и реальностью. Хьил, как нежное, но тускнеющее воспоминание, был тем, с чем он мог жить, а вот Хьил как плод лихорадки и тоски был менее хорош. Он выкинул эту мысль из головы. Стоило подумать о текущих событиях.
– Могу ли я узнать, госпожа, куда мы направляемся?
– О, в Ихельтет. – Она махнула рукой в сторону горизонта, будто огни огромного города могли в любой момент появиться там, украсив небо бледно-желтым мерцанием. – Это вполне соответствует моим конечным целям, но на самом деле выбора не было. Я прибыла в гавань и увидела, что «Милость Королевы болот» отчалила без меня, и половина других судов у причалов готовится к отплытию. Все в панике из-за чумы, и тут я, с больным человеком в свите. Это был первый и единственный корабль, капитана которого удалось убедить взять нас на борт. И его пункт назначения казался наименьшей из моих проблем.
Рингил кивком указал на приближающийся плавник.
– И у вас достаточно времени, чтобы отклоняться от курса.
Квилиен томно развалилась на перилах, выставив бедро. Склонив голову набок, одарила его уклончивой улыбкой.
– Что ж, господин мой, должна признаться, я ничего не могу с собой поделать, когда речь идет о загадках и героических историях. Вы с вашим клинком Черного народа, и вдруг в том же путешествии – плавучий пряный остров ящеров? Да разве кто-то смог бы перед этим устоять?
«Тот, кто уже видел подобное, – едва не сказал он вслух. – Тот, кто знает Чешуйчатый народ не по страшным сказкам, которые рассказывают после ужина».
Но он позволил ее вопросам повиснуть в воздухе. Они вдвоем молча наблюдали, как корабль маневрирует, подплывая к плавнику. Рингил заметил рваные дыры и пустоты в «тюфяке», заполненные морской водой, которая бурлила и переливалась, когда спутанная поверхность покачивалась вместе с волнами. Чего-то в этом духе он и ждал, но все равно почувствовал, как напряжение выплескивается, будто остатки похмелья.
Возможно, она ощутила то же самое.
– Итак, он безвреден?
– Да. – Он указал через перила, чувствуя, как старые воспоминания бурлят, словно вода в этих самых отверстиях. – Вон там дракон вырвался наружу – из той длинной полости с рваными краями на ближней стороне, где куски колышутся, когда набегает волна. Дракон выходит первым. Он как наседка, защищающая выводок. За дырой должна быть еще пара сотен прорех поменьше, откуда появились рептилии-пеоны и ящеры высокой касты. Как только это происходит, плот начинает гнить. Он теряет большую часть массы, и в конце концов течения уносят его обратно в море. Этот, вероятно, дрейфует здесь с начала пятидесятых.
– Вы правда убили одного из чудищ? – Он чувствовал, что сейчас она наблюдает за ним. – Этим самым клинком? Необыкновенно!
– Полагаю, что так. Как я уже сказал, мне помогли.
– Не важно. Разве вы этим не гордитесь?
Рингил поморщился.
– Если бы вы знали о других вещах, которые я делал этим клинком, наверняка были бы менее очарованы моими подвигами.
– А может, и нет.
Она что, трется о него бедром? Рингил повернулся к Квилиен, посмотрел ей в глаза и увидел, как блестит слюна на обнаженных в улыбке зубах.
– Госпожа моя, не знаю, как сказать вам об этом мягко, и потому не стану пытаться. Вы со мной зря тратите время.
– В самом деле? – Она не перестала улыбаться. – Это поспешный вывод.
Рингил вздохнул, прижал большой и указательный пальцы к глазам. Неужели ему действительно придется трахнуть эту сумасшедшую, прежде чем они доберутся до порта?
– Пожалуйста, не сочтите меня неблагодарным, госпожа. Просто я не создан для того, чтобы доставлять удовольствие таким, как вы.
– Возможно, вы просто ошибаетесь по поводу того, кто я.
В словах прозвучала издевка, которая привлекла его взгляд. Теперь она стояла чуть дальше, с серьезным лицом. Достала откуда-то из складок серого плаща пару криновых косяков и протянула их, как ученик плотника протягивает учителю гвозди.
«Как раз то, что тебе нужно, Гил, – сразу после лихорадки».
Но все равно он взял один, подметив, что свернули его мастерски, из вежливости подождал, пока она поднесет свой к губам. Доселе незаметный сутулый слуга прибежал откуда-то и поднес лампу с низким фитилем, чтобы зажечь каждую сигарету. Рингил наблюдал, как госпожа Квилиен наклоняет голову перед пламенем и делает глубокий вдох, пока косяк не загорается. В отблесках пламени черты ее лица казались странно неподвижными, будто оно было фарфоровой маской, скрывающей тьму. Слуга повернулся – кривая черная тень на границе света – и протянул лампу Рингилу. Он взял ее и затянулся поглубже.
– Вы… – Он ненадолго задержал дыхание. – Слишком добры.
Она покачала головой, окутанная дымом.
– Это ваше. Я нашла их в ваших вещах.
Их взгляды на миг встретились, и она широко распахнула глаза, казавшиеся черными из-за огромных зрачков. Потом расхохоталась.
Корабль ударился о край драконьего плавника. Рингил услышал зловещий скрежет плотно сбитых водорослей о корпус. Мимо пронеслась толпа матросов и опять заняла все пространство вдоль ограждения, чтобы, вытянув шеи, разглядеть находку. Кто-то заорал, требуя багры, но голос теперь казался далеким, потому что кринзанц вспыхнул в его голове холодным огнем.
– А-а, капитан. – Квилиен взмахнула своим косяком на высокую, богато одетую фигуру, которая приближалась к ним по палубе. От движения во тьму поднялась лента дыма. – Вот вы где. Как видите, наш загадочный выздоравливающий пассажир пришел в себя и выглядит неплохо. На самом деле осталось официально представить вас друг другу.
Капитан поклонился – движение вышло резковатым.
– Дреш Аланнор, капитан «Славной победы, кою никто не ждал».
– А-а, да. – «Аланнор. Судовладельческая знать из Луговин. Твою ж мать». Кринзанц сделал свое дело, добавив его ответу любезности и напомнив о легком ихельтетском акценте. – Ларанинтал из Шенщената, отставной имперский военный.
– В самом деле? – Дреш Аланнор не поверил, либо имперцы его не очень заботили. Но он сохранял любезный вид. – Тогда для нас большая честь видеть вас на борту, господин. Я рад, что вы чувствуете себя лучше. Моя госпожа, вы намереваетесь спуститься на плавник?
Квилиен выдохнула дым и взглянула на Дреша Аланнора сквозь облачко. Кажется, ее что-то забавляло.
– Я не любительница острых ощущений, капитан. Лишь хотела взять несколько образцов.
– Думаю, недостатка в них не будет. – Аланнор язвительно кивнул вдоль ограждения борта, указывая туда, где наиболее отважные матросы спускали веревочную лестницу. – В порту обрезки драконьего плавника можно продать за хорошие деньги. Мы пробудем тут некоторое время.
– Что ж, тогда и я могу спуститься, изучить его с вашими людьми.
– Плавник переполнен, моя госпожа. И неустойчив в воде.
Квилиен в последний раз затянулась и выкинула окурок за борт.
– Капитан, вы, кажется, меня неправильно поняли. Может, я и не ищу острых ощущений, но хрупкой меня не назовешь. У меня есть ботинки и чувство равновесия. И, конечно, я приглашаю вас меня сопровождать.
Это аккуратно решало проблему с любыми непристойными выходками, на какие команда могла пойти на плавнике. Аланнор помрачнел, но, в конце концов, он имел дело с богатой пассажиркой, которая ему платила. Он снова изобразил поклон.
– Конечно, моя госпожа. Ничто не доставит мне большего удовольствия.
Рингил посмотрел им вслед, чувствуя противоречивую симпатию к капитану. Мало того, что семейное состояние Аланноров было таким неважным, что они зависели от фактических успехов своих отпрысков-мореплавателей – им еще приходилось угождать капризным аристократам, платившим за проезд, к тому же из глухой провинции…
Чуть дальше по борту судна Аланнор с явным опытом помог пассажирке спуститься. Потом бросил последний изучающий взгляд на Гила и последовал за Квилиен.
Рингил спрятал тревогу за угольком кринового косяка, затянулся поглубже и бесстрастно облокотился о перила, разглядывая происходящее внизу. Когда матросы увидели, что госпожа Квилиен спускается по веревочной лестнице, кто-то присвистнул, но все стихло, едва следом за ней двинулся Аланнор.
Похоже, порядки на «Славной победе» царили строгие.
Рингил не думал, что Дреш Аланнор его узнал – они, кажется, ни разу не встречались лицом к лицу, – но память штука странная, к тому же за годы войны Гил здорово прославился. Уже не говоря о его нынешней известности в роли Мясника Эттеркаля. И не было никакой возможности узнать, сколько дней осталось «Славной победе» до конца путешествия. При благоприятном ветре быстроходное судно могло добраться из Хинериона до Ихельтета менее чем за две недели, но он не знал, быстр ли этот корабль, как давно он отплыл и, если на то пошло, каков его курс. Может, они совершают неторопливый круиз со множеством остановок. Если путешествие окажется достаточно долгим, кто знает, что вспомнит Аланнор.
Рингил позволил себе гримасу. М-да, не очень хорошие условия для спокойного выздоровления.
«Терпение, герой. – Будто другой голос заговорил у него в голове. – Решай проблемы по мере поступления».
Он последовал совету, от кого бы тот не исходил.
Гил медленно курил, глядя вниз, на вяло покачивающийся на волнах плавник. Запахи роились вокруг. Кринзанц выполнил свой обычный трюк: словно тяжелый пергаментный свиток распечатался и развернулся у него в черепе.
«Есть предложения, как с ним справиться?» – ревет Эгар, приложив ладони ко рту, пока они несутся сломя голову, бок о бок, вдоль вершины утеса в Демлашаране, топча разрозненный строй рептилий-пеонов. Прохладный ветер в лицо наконец изгоняет убийственную жару, и Рингил кричит в ответ: «Это же была твоя идея!»
Жуткая, блистающая на солнце громадина дракона, который заметил их, гибко развернулась навстречу новой угрозе. Сердце подпрыгнуло и застряло в горле, когда он понял, что это, возможно, станет концом для Рингила Эскиата по прозвищу Ангельские Глазки.
Он так и не расшифровал грамматику своих страхов в тот день, но понял, что, кроме страха смерти и страха перед обжигающим дыханием дракона, а также тем, что оно могло с ним сделать, помимо смерти, было еще какое-то чувство – куда более темное, такое, на что лучше не смотреть при ярком свете. Он обнаружил в себе нечто, и это нечто после приходило на зов. Отправить его обратно в глубины сознания было уже не так легко.
Оно было с ним в Виселичном Проломе и кричало его голосом, когда они атаковали авангард рептилий на перевале. Оно было рядом во время осады Трелейна и вопило внутри, наполняло его, когда они отбросили Чешуйчатый народ от городских стен.
Эти крики внутри и снаружи. Такие яростные, что иногда Рингилу казалось, они вот-вот разорвут его и вывернут наизнанку.
Иногда, в самые мрачные моменты, казалось, что крик никогда не прекращался. Что он лишь отыскал темницу глубоко внутри себя, чтобы спрятать это – и пусть оно кричит вечно, запертое в стенах, приглушающих звук.
Кричит, кричит…
Он моргнул, возвращаясь в настоящее. Кто-то и впрямь кричал: на плавнике раздавалась какофония отчаянных воплей, и подрагивающие огоньки факелов собрались у единственной точки вблизи корпуса. Рингил вздрогнул, ощущая готовность к битве, его рука была уже на полпути к Другу Воронов. Он перегнулся через ограждение борта, пытаясь разглядеть, что заставило матросов собраться в плотную вопящую толпу.
«После стольких лет? Это невозможно. Немыслимо».
На каком-то уровне он отмахнулся от этой версии. Невылупившийся пеон или ящер высокой касты, каким-то образом выживший в полуразложившейся массе плавника и проснувшийся в столь подходящий час, когда человек ступил на него. Такое бывает только в страшилках, которые рассказывают у очага, но не в жизни…
«И, кроме того, Гил, люди не сбиваются в безмозглую толпу, увидев, как изнутри плавника на них рычит Чешуйчатый». Случись такое, матросы сиганули бы в разные стороны – те, кого не разорвали на части до того, как они сбросили недоверчивое оцепенение.
Он увидел Квилиен в свете факелов, стоящую отдельно, прижав руку ко рту. Она будто почувствовала его взгляд с борта. Посмотрела наверх.
Рингил сам не понял, как оказался на веревочной лестнице. Когда оставалось четыре ступеньки, он спрыгнул и с плеском приземлился на пропитанный влагой плавник. Подошел к собравшимся людям с факелами. Один из них повернулся и уставился на пассажира с мольбой.
– Это капитан! – заорал он. – Капитан провалился в дыру!
– Тащите сюда багор! – кричал кто-то. – Багор, быстрее!
«Забудьте».
Но Рингил все равно пробрался в центр толпы, расталкивая матросов, пока не увидел закрывшуюся щель между щетинистой бахромой драконьего плавника и высокой деревянной стеной корабельного корпуса. Единственное, что он мог сделать – сдержаться и не кивнуть в подтверждение собственных мыслей.
«Ни единого шанса».
– Пусть кто-нибудь подойдет к другому борту, – сказал он, чтобы хоть что-то сказать. – Может, он проплыл под днищем на другую сторону.
Но когда просьбу передали дальше, он понимал: бесполезно. «Тюфяк» уходил вниз, предположительно, на пятнадцать – двадцать футов, состоял из полусгнивших петель и колючек плавучих водорослей. Осадка судна ненамного меньше. Человек, провалившийся в мимоходом открывшуюся между ними щель, прижатый к жесткому борту корабля в тот момент, когда эта щель закрылась, оглушенный ударом, запутавшийся в водорослях…
Ни единого шанса.
Он отошел в сторону и позволил паре мускулистых матросов упереться, не жалея сил, в борт «Славной победы». Остальные навалились гурьбой. Они в конце концов сумели на пару секунд приоткрыть бесполезную щель шириной в фут, а потом течение, во власти которого находился корабль, снова прижало его к плавнику. С палубы донеслись крики: с противоположного борта ничего не видно. Рингил услышал плеск – видимо, кто-то из матросов решил поглядеть с близкого расстояния.
Ну, удачи.
Госпожа Квилиен из Гриса внезапно оказалась рядом с ним, чуть пошатываясь на неустойчивом, влажном «тюфяке». Она упала на Рингила, он ее поймал и помог выпрямиться. По ее лицу, похожему на маску, бегали вперемешку отблески Ленты и факелов.
– Это было ужасно, – сказала она, хотя в голосе не слышалось и намека на ужас. – Щель открылась прямо рядом с нами. Он поскользнулся и исчез. Думаете, он мертв?
На краткий миг, пока она прижималась к нему в зыбком свете, Рингилом овладела ошеломляющая уверенность в том, что эту фразу Квилиен из Гриса произнесла, словно часть церемонии, заученную на языке, который ей неизвестен.
– Да, я думаю, он мертв, – откровенно сказал Рингил.
Тем не менее они еще некоторое время искали капитана в воде, потом сумели развернуть «Славную победу» и увести от плавника, послали пару жилистых мрачных ныряльщиков вниз, поглядеть. Отобранные матросы целеустремленно разделись до штанов, вытащили матросские ножи и довольно плавно нырнули в океан, но в темноте это было бессмысленно – вызов истине, которую все осознали. Нырнув с десяток раз, матросы выбрались на драконий плавник и стояли там, мокрые, уперев руки в колени и еле дыша – докладывать было не о чем.
Дреш Аланнор не вернется.
– Он, – проговорил один из ныряльщиков торжественное прощание моряков в паузах между глубокими вдохами-выдохами, – упокоился в чертогах Соленого Владыки.
Другой поднял голову и недоверчиво посмотрел на товарища. Затем выпрямился и взглянул на Квилиен и Рингила в свете поднятых факелов, сплюнул в плавник к их ногам.
– Утонуть – грязная смерть, – прохрипел он, забрал рубашку у другого матроса и ушел.
Позже Рингил стоял у ограждения борта и смотрел, как за кормой исчезает блестящая белая пена – там, где волны бились о драконий плавник. Он думал о человеке, которого они оставили позади, накрепко запутавшимся в стене водорослей где-то в десяти – пятнадцати футах от поверхности воды, с широко распахнутыми глазами, глядящими в темноту. Или, быть может, его унесло в холодную тьму течение, а то и кто-то зубастый и более целеустремленный.
Дреш Аланнор. Сын Трелейна, аристократ из Луговин, капитан корабля.
По спине пробежал озноб, словно к ней приложили мокрое полотенце.
– Я подумала о том, что вы сказали. – Квилиен внезапно появилась рядом в бледном свете Ленты, и ее темные волосы свисали так, что закрывали профиль. Он почему-то не услышал звук ее шагов. – О том, почему Темный Двор мог бы озаботиться мелкими делами на борту маленького суденышка. В частности, судьбой капитана этого суденышка.
– И почему же, моя госпожа?
На самом деле он не слушал. Его внимание было сосредоточено на матросах, которые с угрюмым видом занимались своими делами вокруг. Первый помощник держал их на довольно коротком поводке, но все равно над палубой корабля ощущался пульсирующий гнев. Аланнор команде нравился. Рингил подумал, что с этого момента будет осмотрительнее ходить по кораблю ночью. Надо предупредить госпожу Квилиен, чтобы приняла такие же меры предосторожности.
– Я…
– Да, конечно, было бы ошибкой рассматривать такое поведение, как единичный поступок, не связанный с общей картиной, охватывающей события, которые не вошли в байку, рассказанную у очага. Но еще может быть, что капитан стал жертвенной фигурой на более крупной игровой доске. Фигурой в любимой игре аристократов Темного Двора.
Это был банальный образчик доморощенной философии, так что он едва не рассмеялся.
– Такие предположения я слышал раньше, моя госпожа. Много раз. Эти доводы меня ни разу не впечатлили. Зачем столь древним и могучим существам заниматься чем-то столь банальным, как игра, в которой участвуют смертные?
Она высунулась за ограждение, позволив ветру подхватить распущенные волосы и сдуть с лица, обнажая улыбку, в которой ощущалось нечто до странности волчье.
– Ну, – проговорила она, не глядя на него, – возможно, игра сама по себе такая древняя, что они забыли обо всех других занятиях, какие есть на белом свете. Возможно, она вплетена в каждое воспоминание, которое у них есть, в каждую клеточку их существа, и они не в силах избавиться от привычки. Возможно, несмотря на возраст и могущество, у них нет больше ничего другого.
Она обратила к нему улыбающееся лицо, обрамленное взлохмаченными ветром темными волосами. Немного повысила голос.
– В конце концов, трудно от чего-то отказаться, если у тебя это очень хорошо получается. А ты как думаешь?
И Рингил подумал, ощущая зловещую тень тревоги, что ее взгляд, сопровождавший эти слова, был устремлен не столько на него, сколько на меч у него за спиной.
Глава двадцать восьмая
Как только взошло солнце, она отправилась к Шанте.
Морской инженер был человеком привычки. Она нашла его именно там, где рассчитывала найти в такой час, – он пил чай под навесом на верхней палубе своего роскошного плавучего дома. Наемные охранники у трапа кивком приветствовали Арчет – она была частой гостьей, да и невозможно было ни с кем ее перепутать благодаря цвету кожи и нечеловеческой отчужденности во взгляде, – и раб в ливрее проводил ее через уровни лодки-зиккурата. На верхней галерее присутствовали и другие рабы: они церемониально распахнули двери из деревянных панелей и вывели Арчет на палубу. Шанта сидел там под навесом, среди ковров и подушек, окруженный полупустыми тарелками со сладостями, хлебом и маслом. У его локтя стоял высокий самовар, а на коленях лежала открытая книга. Он поднял глаза и улыбнулся при виде гостьи. Она ответила тем же, но улыбка вышла слабая. Оставалось дождаться, пока раб ее официально объявит и удалится.
– Госпожа Арчет, приятный сюрприз. – Шанта взмахом руки предложил ей сесть на подушку рядом. – Как чудесно видеть вас снова так скоро. Не хотите выпить чаю?
Она шагнула вперед.
– Какого хрена ты творишь, Шанта?
– Я? – Он, казалось, был искренне озадачен.
– А ты видишь в непосредственной близости других слабоумных дебилов? – Она стояла над ним, пылая гневом. Широко взмахнула рукой, охватив пустую палубу. – Ох. Сдается мне, нет. Значит, я говорю о тебе. Это тебя я вчера полночи спасала от предстоящего визита к осьминогам в качестве гребаного ужина!!!
– А-а, – он помрачнел. – Понятно.
– Да что ты? Серьезно? – Она пинком отправила подушку, на которую он указывал, через палубу. – Ты когда-нибудь видел такую казнь, Махмаль?
Она знала, что не видел. Акал предпочитал чистый взмах топора для своих врагов, а доски для казней в Палате разоблаченных секретов придумал Сабал II, и Джирал лишь после смерти отца к ним вернулся. И с самого восшествия молодого императора на престол Шанта держался довольно замкнуто: сперва оплакивал старого друга, а потом, когда это стало неприемлемым оправданием, сваливал все на возраст и тяжкий труд.
– Боюсь, в последнее время я нечасто бываю при дворе. Мне не посчастливилось стать свидетелем того, как Ихельтет двигается навстречу прогрессу.
Ей показалось, что голос Шанты слегка дрогнул, но если дрожь и была, то скрывалась под слоем равнодушного придворного спокойствия.
И это, подумала Арчет, с тем же успехом мог оказаться подавленный гнев, а не страх.
Она справилась с яростью. Подошла к правому борту и посмотрела на воду. По другую сторону эстуария рыбацкий ялик направлялся в океан, сильно кренясь на крепчающем ветру.
«Знакомое чувство».
Она изобразила спокойствие.
– Дела плохи, Махмаль. Санаг выдал тебя на допросе. Тебя и, похоже, половину гильдии судостроителей. – Она снова посмотрела на морского инженера. – Я не могу взять в толк, когда до вас, тупиц, дойдет? Конные племена надрали вам задницы. Не будет никакого славного возрождения прибрежных культур. Все кончено. Блистающий трон – наш лучший шанс цивилизовать мир.
– Ничего не имею против Блистающего трона.
Читать бесплатно другие книги:
