Большой. Злой. Небритый Кистяева Марина

Где улыбки? Где влюбленные или хотя бы игривые взгляды? Где поцелуи ручки-шеи-лба?

Ничего.

Только молнии вокруг нас летают да искрят.

Честное слово. Воздух наэлектризовался, и дышать становилось труднее.

— Пойдем.

Он протянул мне руку. Длинные пальцы с красивыми ногтевыми пластинами, без единого украшения. Змейки-вены притягивают к себе внимание, и возникает желание дотронуться до них, погладить. Никогда особо не залипала на мужских руках, а тут сердце колошматит о ребра, и кровь стучит в висках. Красивые. Очень.

И они меня скоро будут ласкать…

На кисти часы дорого бренда. Поросль черных волос покрывала кожу.

Надя, оторвись…

Я мысленно мотнула головой и приняла руку.

Андрей помог мне выйти. Какая же я всё-таки по сравнению с этим бугаем маленькая! Надеюсь, не раздавит.

Конечно, не раздавит. Это у меня уже нервное.

Он стоял, прищурившись. Вот на кой ляд, спрашивается, так грозно смотреть на девушку, с которой собираешься заниматься любовью? Маленькая поправка, сексом. Девушки — существа капризные, изменчивые, возьму и убегу.

— Андрей, что не так? — я всё-таки струсила. — Ты на мне сейчас дырку выжжешь своим взглядом. Не нравлюсь, зачем пригласил? Зачем цепляешься? Оставил бы…

— Замолчи.

Лаконично и сердито.

Псих чертов!

Поднимусь с ним в квартиру, напьюсь, и пусть имеет меня бесчувственную.

Так как одну мою руку мне так и не вернули, я вскинула оставшуюся.

— Ок, хорошо, слова больше не скажу.

Андрей свел брови на переносице, улыбнулся, но его улыбка напоминала оскал дикого хищника:

— Покладистой пытаешься казаться?

— Пытаюсь с тобой договориться. А ты что-то постоянно злишься на меня, — пожала плечами. — Не понимаю. Честно. Что ни сделаю, ни скажу, всё одно. Андрей, может, я тебе и не нужна вовсе? А? Позвони старым подругам, и одна точно… Ай…

Меня врезали в каменную стену, иначе и не скажешь. Андрей резко дернул меня на себя, и я влетела в его грудь. Не успела ничего сказать, никак отреагировать, а меня дальше в омут.

— Если бы мы были с тобой любовниками, — он наклонил голову, и его дыхание опалило щеки, вызвав у моего тела снова предательскую дрожь возбуждения, — я бы тебя поимел прямо здесь. Развернул спиной к себе, нагнул и оттрахал по самое не балуй.

Его хриплый голос завораживал. Лился, словно водица, окутывал. Я замерла в его руках, не поднимая головы, уставившись в ямочку на шее.

Которую хотелось поцеловать. Лизнуть.

Он между тем продолжил:

— Но у нас всего одна ночь, да, Наааадяя? И так безрассудно её начинать не стоит. Я хочу тебя долго. Очень долго. Собираюсь воспользоваться твоим предложением по полной.

После последних слов инстинкты самосохранения покинули меня, и я задрала голову.

Адамиди только этого и ждал. С глухим, будоражащим женское либидо стоном, он склонил голову ещё ниже, накрыв мои губы своими губами, а его рука властно задрала подол моего короткого платья и накрыла сразу обе ягодицы, сжала, прижимая к себе, к бедрам, давая почувствовать всю степень его возбуждения.

ГЛАВА 12

В стеклянном лифте Андрей продолжал прожигать меня глазами. Да что ж такое! Сколько можно? Я демонстративно игнорировала его взгляд. Мне даже было смешно. В такую нелепую ситуацию я не попадала ещё.

Ночной Кипр завораживал. Чем выше мы поднимались, тем больше он завораживал, сильнее. Огни, огни и ещё раз огни. Я не могла вспомнить, когда видела такую красоту.

Лифт плавно остановился на последнем этаже. Пентхаус, значит.

Андрей тактично указал рукой на выход. У меня же ноги приросли к полу.

Как там говорится в русской пословице? И хочется, и колется, да мамка не велит? Да?

Я готова была дать «заднюю».

Двинулась к выходу нерешительно, и мои сомнения, видимо, отразились на лице. Потому что сильная рука властно обхватила меня за талию.

— Наааддя, даже не надейся — я не позволю тебе передумать.

Кто бы сомневался…

Я моргнула, сдержанно улыбнулась, задрав голову.

— Я не передумаю, Адамиди.

— Вот и хорошо.

Что в голове у этого мужчины?

Я попыталась освободиться от властного захвата — хоть бы хны. Держали меня крепко. Убежать точно не дадут.

Мы вышли в коридор. Широкий, просторный, с фотографическими картинами. И с одной лишь дверью. Сколько же денег и власти у семьи Адамиди? И тут мы, простые сестры Романовы. С кем решили тягаться? Меня утешало то, что Рита нашла свое счастье, и урегулировали недоразумение с Грегом.

А я…

Тоже как-нибудь справлюсь.

Чего греха таить, мне нравилось идти с Андреа, когда он меня придерживал за талию. Невольно создавалась иллюзия, что я под защитой. Что этот мужчина сделает для меня всё и даже невозможное. Мы, молодые женщины, такие наивные.

Андреа открыл дверь электронным ключом. Система умного дома мгновенно отреагировала на приход хозяина, приглушенный свет из точечных светильников рассеялся по гигантскому холлу. Как же красиво… Панорамные окна, минимум мебели в стиле хай-тека, приятные черные, серые, белые тона. Ничего лишнего, ничего кричащего. Настоящее логово холостяка.

— Вина?

Меня по-прежнему не отпускали.

Зато мой пульс резко подскочил.

За нашими спинами плавно, почти бесшумно закрылась дверь.

Вот и всё, Надя, дороги назад нет.

Я облизнула губы, пытаясь справиться с волнением. Да что такое со мной? Почему трясусь похлеще девственницы? Что не так в моем восприятии Адамиди-среднего?

— Не откажусь.

Мне необходимо расслабиться.

— Белое? Красное? Полусухое?

— На твой вкус.

Андрей убрал руку с талии, и стало пусто. Неожиданно.

Я наблюдала за мужчиной из-под опущенных ресниц. Как он двигался по комнате, как открывал бар, откупоривал бутылку и разливал вино. Я наблюдала за игрой мышц на его спине, на предплечьях. Любовалась его длинными пальцами, которые совсем скоро будут касаться меня, и слабела с каждой секундой. Внизу живота разливалось тепло, а трусики увлажнялись.

Несмотря на то, что я старалась максимально абстрагироваться и в сотый раз говорила себе, что поступаю правильно, что иначе никак, почему-то во мне росла убежденность, что я совершаю ошибку.

Адамиди — не партнер на ночь.

Не в моем случае.

Я положила сумочку на столик и пошла в сторону мужчины. Красивого, опасного. Надеюсь, уже не злого.

— У меня впервые в жизни будет небритый партнер, — слова слетели с языка прежде, чем я успела подумать.

Андрей передал мне бокал и усмехнулся.

— Раздражает моя борода?

— Не твоя. Мне в принципе не нравятся бородатые мужчины.

Черт! Всё-таки я сболтнула лишнее. Голубые глаза снова заштормило.

— Тебе во мне не нравится только борода?

Он стоял на расстоянии вытянутой руки. Не близко. Отчего же я начинала задыхаться?

Сделала глоток, отметив изумительный вкус вина, и лишь тогда ответила:

— К чему подобные вопросы, Андрей?

— Интересно.

— Опасаешься за свою самооценку?

Андрей тоже приложился к бокалу. Мы пили, не чокнувшись, не произнеся тоста. Как два противника, встретившиеся перед важным боем. Каждое слово прощупывалось, применялось. Я и вовсе не помню, чтобы подобным образом реагировала на мужчину. Те, кто вызывал интерес, с которыми встречалась, с ними было однозначно — нравились. Те, что вызывали неприятие, вычеркивались из жизни.

Адамиди же давил. Пер, как танк, и ему было всё равно, что говорят.

— Моя самооценка переживет любую критику.

— Кто бы сомневался.

— А мне вот в тебе нравится всё, Нааадяяя. Твою голос, твои волосы, твоя фигура. Запах, от которого я дурею. Острый язычок, которому хочется найти иное применение, не только язвить в мою сторону. Ты — само искушение, Наааддяя.

От его признаний меня повело. Комплименты сомнительного рода, а я вцепилась в ножку бокала, как за спасательный круг. Впервые столкнулась с тем, что могу переломить её.

И я ведь на самом деле тонула. Я попала в водоворот чувств, страсти, из которой выбраться не предоставлялось возможности. Меня кидало из стороны в сторону, я не могла контролировать действия, свои желания. Меня тянуло вниз, в омут голубых глаз. Что пленили, не отпускали. Не позволяли уйти из их обзора. Пробирали до дрожи, до внутреннего скручивания, до спазмов внизу живота. Никогда ранее со мной не было такого, чтобы я ощущала, как увлажняюсь ещё до того, как ко мне прикоснулись. Пугало и будоражило одновременно.

И даже, черт возьми, его борода уже не отталкивала. Да, я в этом призналась себе. Густая, черная, она придавала резким чертам Андрея большую агрессивность и между тем делала его невыносимо привлекательным, сексуальным. Пробуждала во мне нечто на уровне инстинктов, то, что дремлет в каждой девушке. Потребность принадлежать тому, кто агрессивнее, сильнее. Кто заявил на тебя права, несмотря на то, что ты сопротивляешься, говоришь «нет».

Я допила вино.

Время «икс» приближалось.

Поставив пустой бокал на стоящий рядом столик, негромко спросила:

— Где у тебя ванная?

Кадык Андрея дернулся.

Неужели тоже волнуется? Или у меня разыгралось воображение.

— Я провожу.

— Я хочу одна…

— Надя, я только покажу, где ванная, — он понизил голос до хриплого шепота.

Я кивнула.

— Да, конечно.

Ну, Рита… Ну, сестренка… Почему я смалодушничала и полетела с тобой на Кипр? Ведь знала, что поездка добром не кончится…

Когда я вышла из ванной, завернутая в легкий белый халат, Андрей стоял у панорамного окна и смотрел на живущий ночной жизнью город. Мужчина тоже успел принять душ — неужели я так долго плескалась? — в его волосах поблескивали капельки воды. Я видела его профиль, он держал в руках бокал с вином. Тоже переоделся. Вернее, разделся. На нем были только плавки.

Вот же…

Один взгляд на его обнаженное тело, на сильные ноги, упругие ягодицы, широкую спину, и меня повело. Возбуждение новой волной обрушилось на меня. Не зря я долго стояла под душем — охлаждалась. Пыталась себе вернуть хотя бы часть рассудка. Тщетно.

— Ещё вина?

— Нет.

Второй бокал будет лишним, если учесть, что я пила ещё и коктейли. Развяжет язык, и я наговорю лишнего. Чего делать не стоило.

— Что ж…

Адамиди поставил свой бокал на столик, и направился в мою сторону.

Я заставила себя стоять на месте. Ноги ватные, в голове шумит.

Какой же он красивый… Как перекатываются его мускулы при ходьбе. Пресс с кубиками, которые сразу же захотелось пощупать на прочность. А что? Девочкам можно. Не каждый день увидишь едва ли не голым такой образчик сильной половины человечества.

Невольно напросился вопрос: откуда у Андрея такое тело? Он же бизнесмен, а в моем понимании это люди, у которых нет времени для спорта. Три раза в неделю в собственном тренажерном зале — максимум. Тут же, чтобы стать обладателем такого тела нужны многочасовые тренировки.

— У тебя красивое тело, — не удержалась я. Любопытство — наше всё. — Занимаешься спортом?

— Боксом. Хотел профессионально, не вышло.

Он подошёл уже совсем близко. Навис надо мной, а я… Я снова потерялась. Уставилась на его грудь, что рельефно прорисовывалась. Подняла руку и дотронулась до поросли черных волос. Черт, он и тут волосатый. Но… как же оказалось приятно пропускать жесткие волосы через пальчики. Да и не жесткие они вовсе. На ощупь приятные. Ещё приятнее просто прикасаться к его горячей коже.

Дыхание мужчины сбилось, но я особо не заметила. Меня больше волновала собственная реакция.

Сейчас я могла смело признать — со мной такое впервые. Чтобы от мужчины кидало в жар. Чтобы его обнаженное тело производило столь оглушающее впечатление. Чтобы внизу живота растекалась влага, хотелось взять его руку с длинными ухоженными пальцами и опустить туда. Мол, потрогай, это всё ты…

Я влюбилась.

В него, в несносного Андреа Адамиди, в миллиардера, для которого я очередная девушка на ночь. И то потому, что нос воротила и говорила нет. Пробудила в нем инстинкт охотника.

Для меня же он… Даже мысли в голове обрывались. Мне всегда казалось, что любовь не приходит внезапно, глупости всё это. Как можно влюбиться в того, кого ты плохо знаешь, с кем у тебя взгляды кардинально противоположные? С кем ругаешься и не находишь общего языка? Бред. А оказалось вон как.

Химия? Проклятая химия, не иначе. Ведешься на человека, думаешь постоянно о нем, ждешь его появления. Не осознанно, но ждешь. И тебя в какой-то момент перестают волновать мелочи, раздражающие раньше. Как борода Андрея. Ты воспринимаешь её частью его. Он ассоциируется с чем-то личным, принадлежащим только ему.

Тебя он может раздражать. Сильно. Но с ещё большей силой ты будешь хотеть увидеть его улыбку, смешинку в глазах.

Голос.

Я не играла с Андреем. Я играла сама с собой. Себя обманывала.

Больше не хочу.

Облизнув пересохшие губы, я решилась на то, о чем раньше думала.

Взяла его руку и направила на ничем не прикрытое после халата лоно.

У Андрея вырвался протяжный вздох. Значит, не только одну меня штормит.

Это был первый и единственный раз, когда Адамиди позволил мне доминировать.

Его пальцы дотронулись до холмика на лоне и скользнули вниз.

Я охнула. Ноги всё же подвели меня, я нуждалась в опоре.

Опора вот, рядом. Я интуитивно подалась вперед, уткнувшись лбом в широченную грудь Андрея.

Всё, я больше не могу… Не могу, и всё тут.

Его пальцы добрались до моих складочек. Мокрых. Он замер, а потом резко двинулся вниз. Сразу внутрь, срывая с моих губ мучительный стон. Я вцепилась обоими руками в плечи Андрея, не замечая, как немного царапаюсь, не в силах контролировать руки. Всё моё внимание сосредоточилось внизу, под халатом. В месте, где хозяйничали его руки. Растягивали меня, посылая по всему телу сумасшедшие импульсы, готовые вознести меня до небывалых высот.

Я задрала голову, чтобы сразу же на них обрушили поцелуй. Его губы накрыли мои, и сразу же Андрей начал углублять поцелуй. Язык соприкоснулся с моими губами, требуя, чтобы его впустили. Не собираясь препятствовать, приоткрыла губы.

Наши языки встретились, я активно отвечала на его ласки, прикосновения. Как же мне нравилось то, что делает со мной Андрей! Как проникает в меня внизу и как целует. Немного со злостью, да и сжимает слишком сильно, но я не противилась, хотя назавтра будут синяки. Я таяла…

Сама царапала его плечи и насаживалась на его пальцы, которые приятно растягивали лоно, подготавливали и дарили удовольствие, зарождали его, усиливали. Горячая волна поднималась от бедер выше, к животу, к груди. Подогревала кровь, дурманила голову. Вся моя сущность тянулась к мужчине, что обрушил на меня ласки. Требовательные. Жгущие. Сводящие с ума.

Я успела лишь ойкнуть. Первое — от возмущения, когда пальцы покинули меня. Второе — когда оказалась в воздухе.

Андрей поднял меня на руки, вернее, приподнял за ягодицы. И ничего не оставалось делать, как обхватить руками его шею, а ногами — торс.

Халат, кстати, распахнулся.

Мужчина замер. Зарычал.

Я затихла.

— Нааадяяя, ты понимаешь, что творишь?

— Что? — пискнула я.

— Сводишь меня с ума.

Адамиди, так это спорный вопрос — кто кого.

Мне пришлось прикусить губу, чтобы не ляпнуть лишнего. Я уткнулась в шею Андрея, одновременно вдыхая терпкий запах дорогого парфюма, не исчезнувший даже после принятия душа, и его собственный, от которого слабела моя воля.

Он пронёс меня в спальню, толкнув дверь ногой. Та с легким стуком ударилась о стену. Я сильнее вжалась в казавшееся каменным мужское тело. Возникла шальная мысль, что я хочу провести всю жизнь «на ручках» — таких надежных, больших, сильных. Не уронят, защитят. Эх, мечты…

Ещё несколько секунд, и меня опускают на шелк покрывал. В спальне приглушенный свет от четырех точечных светильников, расположенных по дальним углам. Не совсем темно, легкий полумрак, интимность.

Андрей не спешит отходить от кровати или лечь рядом. Нависает надо мной, а я не могу понять, в чем дело.

Оказалось, в распахнутом халате и моем обнаженном теле, которое жадно рассматривал Андрей, словно никогда не видел ничего красивее. У меня свело в груди. Как ему удается?.. Один взгляд, одна застывшая поза, и начинает казаться, что он считает тебя самой красивой, самой желанной.

— Андрей.

— Избавься от халата, — голос низкий, с рычащими нотками.

Я села и быстро стянула халат.

— На пол брось.

Бросила.

— Ляг и руки вытяни за голову. Хочу видеть тебя.

А сейчас не видишь?..

Но я спорить не стала. Легла и сделала, как он просил.

Его раскрытая ладонь прикоснулась к навершию груди, и я пискнула.

Остро.

Сладко.

Глаза закрылись сами собой, тело выгнулось.

— Ты совершенна.

Его язык скользнул по ключицам, к ложбинке.

Добрался до соска. Втянул.

Я хотела руки опустить ему на затылок, зарыться в отросшие «колючки», но мне не позволили.

— Нааадддяяя, я не доминант, не садист, но я хочу, чтобы ты держала руки вытянутыми… как сможешь… Прикоснешься ко мне, и я кончу, не побывав в тебе. Потом приласкаешь, ок? Я сам попрошу.

Значит, будет второй «заход». Хотя тут понятно, я же дала ему одну ночь. И он не собирается её тратить на сон. Как и я.

Я подчинилась. Поиграем, Андреа Адамиди?

Он довел меня до грани. Я и не подозревала, что моё тело может откликаться на каждый поцелуй, на каждую мимолетную и целенаправленную ласку. Его губы обжигали, клеймили, оставляли розовые следы на моей коже. Он целовал меня всю. Я скреблась ноготками о шелковые простыни, но продолжала удерживать руки за головой. Эта некая покорность, вседозволенность для мужчины подбавляла остроты. Я столько раз хотела дотронуться до плеч Андрея, запустить пальцы в поросль волос на груди, поиграть пальчиками на его «кубиках» на животе, что сбилась со счету. И каждый раз останавливалась. Потому что мне нравилось лежать и давать возможность мужчине целовать. Когда он развел руками мои бедра, я пискнула.

— Я немного… Лишь попробую.

Он попробовал, а я едва не кончила. Он не довел меня до оргазма сознательно. Подтянулся на вытянутых и расставленных по обе стороны от моего лица руках и выдохнул:

— Хочу вместе.

Его отрывистые лаконичные фразы выворачивали не только тело наизнанку, но и душу. Дотрагивались до таких её струн, что мне хотелось кричать и плакать, а так же стонать. Всё вместе.

Я посмотрела на лицо Андрея. Сосредоточенное и одновременно довольное. Сдержанное и пылающее. Как такое возможно, я не знаю. Его же глаза… Вот они выдавали эмоции мужчины.

Его бедра вклинились между моих. Одна рука подтянулась, свела мои руки вместе и сжала кисти. Не рука, ручища. Держала крепко, но аккуратно.

Он не спешил. К лону прикоснулся его член, скользнул вниз, вверх.

— Андрей, я не могу больше, — прохныкала я, вертя бедрами и пытаясь насадиться сама на него.

Я была настолько влажной, что его скольжение пробуждало ещё больше желания. Выгнулась. Раскрылась.

И лишь тогда он вошел. Плавно. Чтобы в следующую секунду резко всё изменить — задвигаться быстро, наполняя меня всю, с каждым толчком проникая глубже, на всю длину.

Я забилась под ним, не веря, что оргазм меня накрывает едва ли не сразу. Сильный, шквальный, уносящий меня в дали, о которых я и не подозревала. Отдаленно слышала, как застонал в голос Андреа, сделав последний толчок, вжимаясь в меня, щекоча паховыми волосками.

— Надяяяя….

Он уткнулся лбом мне в лоб. Дышал часто, прерывисто.

— Отпусти руки… я хочу тебя обнять…

Отпустил, и я, наконец, прикоснулась к нему.

Потом было ещё и еще…

А потом наступило утро.

ГЛАВА 13

Язык мой — враг мой.

Зачем ляпнула в машине про одну ночь?

Не ляпнула, может быть, и было бы повторение… А?

Надя, ты о чем думаешь? О чем? Совсем мозги поплыли от секса? Дорвалась, называется.

Ты представляешь себя рядом с Андреем? С этим брутальным мачо?

Назойливое второе «я» робко пропищало: Рита же с Грегом и ничего.

Ничего, правильно! Но Грег — это не Андрей!

— Что ты предпочитаешь на завтрак?

За такой вопрос хотелось прибить. Встать и запустить в Адамиди чем-нибудь тяжеленьким. Он что, завтрак приготовил, пока я тут валялась и пялилась в потолок, не зная, как выкрутится из ситуации, в которую себя же и загнала?

Завтрак… Девочки, вот что он творит? Что?

Если бы он меня встретил полностью упакованный, в строгом костюме, со своим непроницаемым выражением на лице, демонстративно глянул на нереально дорогие часы на запястье, всем видом показывая, что тебе, девочка, пора, я бы обрадовалась. Честно. Разозлилась, конечно, но точно знала — всё. Адамиди неисправим. И он не мой. Никогда им и не станет. Нечего губенки раскатывать. Надя Романова. Не про тебя мужчина.

А тут, черт побери, завтрак.

— Можно просто кофе, — слабо проблеяла я, не желая даже смотреть в сторону Адамиди.

— Кофе — не завтрак. Вставай, лежебока, и пошли есть.