Заклятая невеста Эльденберт Марина
– Секрет уже не будет таковым, если о нем знают трое, не так ли?
Ее слова змеей заползли в сердце, чтобы ужалить болью. Я видела, что Наргстрен общался с ней, знала это – и все равно позволила себе ему довериться. Я подвела Лизею, подвела Ронгхэйрда, и я своими руками убила Льера. Потому что первое, что сделает Золтер, когда закончит со мной и с ними, – пойдет к нему. У него будет еще множество способов заставить меня подчиниться: одного за другим в Аурихэйм доставят моих родных.
И тогда…
Улыбка Ирэи полоснула как лезвие отравленного кинжала.
Сердце сжалось, а следом в груди полыхнуло нечто неведомое мне, горящее яростью, но не той, что затмевает рассудок, а чистой, пламенной, светлой. Я не сразу поняла, почему в зале стало светло как днем. Полумрак растворился в ослепительно-ярком свете вместе с последними крохами иссиня-черных осветительных искр. Золтер отдернул ладонь, словно не веря своим глазам, особенно когда я резко остановилась.
По залу снова пронесся вздох, на этот раз больше напоминающий стон, а я чувствовала, как внутри меня рвутся невидимые оковы. Оковы чар, сковывающие мой разум, иллюзия обручального браслета, даже наложенный им узор – все растворилось в сиянии, хлынувшем сквозь меня вместе с яростной силой.
– Я говорила о том, что он лжет, и он действительно лжет. – Этот голос принадлежал мне и не мне одновременно, как если бы моими устами говорил весь утраченный род жизни. – Тот, кого вы признали повелителем, создал Пустоту, отнимающую жизнь у вашего мира, у вас и у ваших детей. Он силой удерживал меня, чтобы укрыться за моей спиной от справедливого возмездия, которое не заставило бы себя ждать. Рано или поздно…
В сознании вспыхнуло видение: Альхиина стояла у окна, глядя на залитый солнцем лес. Она была без преувеличения красива, и она пыталась разрушить созданный ими источник силы, когда Золтер ее убил. Убил, чтобы вобрать всю его мощь, запретную, завязанную на магии сотен миров, и впустить в Аурихэйм наказание – выжигающую все Пустоту.
– Мне стало об этом известно, и ему пришлось постараться, чтобы удержать власть. Угрожая смертью моим близким. Тем, кого я люблю. – Я посмотрела Золтеру в глаза, в которых клубилась бессильная черная ярость.
Когда я смотрела в них раньше, мне казалось, что я вижу саму смерть, но я ошибалась.
– Пустота – это цена за могущество, которую он заплатил. Цена ваших жизней. Цена жизни целого мира.
Когда я замолчала, в зале снова воцарилась тишина.
– Она говорит правду! – крикнул кто-то, наконец нарушив невыносимо долгое молчание. – Она действительно элленари! Она не смогла бы солгать…
Взметнувшийся из-под пола черный вихрь всепожирающей тьмы оставил от говорившего лишь россыпь тлена. Крик, подхваченный десятками голосов, превратился в вой, элленари кинулись к дверям, но выходы запечатали полотна Пустоты. Такой же Пустотой сейчас горели глаза стоявшего напротив меня мужчины. Искрящиеся вспышки порталов лопались, как мыльные пузыри: никто не мог покинуть зал.
– Хотели правды? – усмехнулся Золтер, чьи волосы стали белее снега. Посеревшее лицо напоминало восковую маску, сквозь которую проступили черные жилы, глаза вспыхнули янтарем. – Вот ваша правда. Она права. Но она забыла сказать, что правда иногда убивает.
Раскинув руки, с которых лилась выжигающая мир тьма, он свел их перед собой, и в зал устремились потоки пожирающей все на своем пути Пустоты. Элленари метались, пытаясь укрыться от неминуемой смерти, вой перешел в плач. Время словно остановилось, перед глазами полыхнула совсем другая картина: крики и стоны женщин, высыхающий под ее плетьми Двор Жизни и Альхиина, из последних сил пытающаяся удержать этот натиск, защитить своих подданных истинной силой жизни. Пустота с неукротимой мощью ударялась о свет и с шипением отступала снова и снова.
Альхиина осела на пол, истощив всю свою магию, и последняя искра, сорвавшаяся с рук Золтера, оборвала ее жизнь.
Зато теперь я знала, что нужно делать.
– Не выходите за границы моей магии! – крикнула я. – Пока вы под ее защитой, Пустота не причинит вам вреда.
Плеснувший сквозь меня свет стал еще ярче: наверное, никогда раньше я не чувствовала магию жизни так остро, как в этом царстве боли и тьмы. Идущий трещинами пол замка содрогнулся, осколки плитки взмыли к потолку, впуская корни и листья, идущую изнутри мира силу, сливающуюся с моей. Вьюны выстреливали ввысь, чтобы уцепиться за мощные рога корней. Биение сердца превратилось в набат, и ему вторили сотни сердец тех, кто находился в зале. Пустота шипела, пытаясь добраться до элленари, но невидимая прозрачная стена искр отсекала ее со всех сторон снова и снова.
– Что ж, это мне даже нравится, – прошипел Золтер. – История повторяется, правда? Ты ведь знаешь, как умрешь? Вместе со всеми, кого убьет твоя правда!
Пустота обрушилась на границы жизни, и я содрогнулась вместе с текущей сквозь меня магией.
– Да, она тоже думала, что сумеет их всех защитить, – усмехнулся он, глядя мне в лицо. – Но она была королевой, а ты – всего лишь девчонка, которая не познала даже истинной сути магии жизни.
Удар, обрушившийся сквозь мой свет, отозвался сотнями криков. Разлетелись от натиска такой мощи вьюны и чернеющие цветы, отдавшие последние силы мне.
– В отличие от них у тебя есть выбор, Лавиния. Позволишь им умереть – будешь жить.
Я чувствовала боль рассыпающихся тленом корней. В напряженные, горевшие от магии пальцы вместе с живительным светом уже втекала дрожь.
– Нет, – сдавленно прошептала я, чувствуя, как рвутся невидимые нити и как свет начинает стягиваться, подчиняясь давящим на него ладоням Пустоты. – Нет.
– Очень глупо, – процедил Золтер.
Удар, который заставил меня содрогнуться, кажется, со всем миром, обрушился на меня с такой силой, что потемнело в глазах. Кто-то взвизгнул: краешек платья одной элленари сожрала Пустота, а Золтер снова вскинул руки.
– Прощай, Лавиния. Мне будет очень тебя не хватать.
Срывающиеся с его губ слова были глухими и страшными.
В этот миг я подумала о том, что не успела сказать Льеру, что люблю его.
И Винсенту.
И Терезе.
Собравшаяся в руках Золтера мощь, казалось, могла уничтожить весь мир. Или все миры. Поэтому в мгновение, когда его лицо исказилось от злобы, я мысленно собрала весь свет, который еще бился во мне, готовясь обрушить его в эту тьму и ожидая последнего удара.
Удара не последовало.
Я увидела, как его черты исказились снова, словно внутри шла страшная борьба, а потом сквозь ненавистное лицо проступило другое. До боли родное, любимое, которое я уже не надеялась увидеть.
– Ему нужно было тело, Лавиния, – сдавленно выдохнул Льер. – Своего он лишился, поэтому занял мое. Прости, что не сумел устоять. Я люблю тебя.
Пустота, которая должна была обрушиться на меня, подчиняясь его воле, хлынула вниз. Стекая по стенам, уходила в пол, а собравшаяся на вскинутых руках Льера черная мощь плеснула в него самого. Всей силой прокатилась сквозь тело, сдирая остатки красок с его лица.
И полностью иссякла в ту же минуту, как Льер поломанной куклой рухнул на пол.
10
Я бросилась к нему.
Упала на колени, чувствуя под пальцами лед рук. Некогда черные как ночь волосы отливали серебром, кожа напоминала пергамент. Поэтому когда мне в ладонь ударило сердце, я себе не поверила.
Удар.
Еще один.
Следующий!
– Помогите. – Мой короткий хриплый выдох больше напоминал приказ.
К нам бросилась женщина-элленари. Я узнала ее скорее по голосу – больше мальчишескому, нежели женскому. Целительница, которая осматривала меня после смерти Хьерга и всего случившегося той ночью.
– Позвольте. – Она склонилась над Льером, с ее ладоней скользнула дымка магии. – С ним все в порядке.
Я не верила своим ушам и глазам тоже не верила – бледность отступала с его лица, черные жилы, выступающие под кожей, поблекли.
– Как… как такое возможно?! – воскликнула я, не зная, плакать или смеяться.
Мне хотелось и того и другого, хотелось прильнуть к Льеру, впитывая биение его сердца всем телом, каждой клеточкой существа. И я поддалась порыву, рванувшись к нему, опуская ладони на его плечи, чувствуя щекой слабое, но все же дыхание.
– Не представляю, – покачала головой элленари. – Нам бы доставить его в целительское крыло.
– В целительское крыло?! – Яростный крик Ирэи перебил ее голос. – Они изменники! Вы видели, что это была подмена? Это все дешевый трюк, чтобы заставить вас бояться, а после захватить власть. Что стало с моим кузеном – кто-нибудь знает?! Арестуйте их!
В зале повисла тишина. Элленари застыли, переводя растерянные взгляды с принцессы на нас и обратно. Ирэя вскинула руку:
– Немедленно!
Первым к нам шагнул Наргстрен, и тогда вскинула руку я.
Одна моя ладонь по-прежнему лежала на слабо вздымающейся груди Льера, с другой лилась магия жизни, четко обозначив границу света и тьмы.
– Как мы уже выяснили, – тихо произнесла я, – я – элленари. Я не могу лгать, и сейчас я расскажу оставшуюся часть правды. Этот мужчина, который сейчас спас нам всем жизнь, действительно Ангсимильер Орстрен.
– Который был казнен?! – выкрикнул кто-то.
– Он не был казнен, – спокойно произнесла я. – Ирэя права. Это была подмена.
Толпа ахнула, в глазах принцессы сверкнуло торжество.
– В ту ночь, когда Арка не благословила нас с Золтером, меня хотели убить. Один из заговорщиков, Наргстрен, сейчас стоит рядом с принцессой. Льер тоже был одним из них, но он отказался от своего плана, чтобы спасти меня. В ту ночь Золтер сделал меня своей вопреки моей воле и принял смерть от моих рук. Как я тогда считала.
– Очень трогательно! – язвительно процедила Ирэя. – Она признается в убийстве нашего повелителя, а мы все стоим и чего-то ждем?! Наргстрен!
Наргстрен снова сделал попытку приблизиться, но дорогу ему преградил мужчина с кожистыми крыльями. Тот, который в самом начале бала танцевал с Ирэей.
– Он принял облик Золтера, чтобы меня уберечь, – продолжила я. Хотя пальцы дрожали, удары сердца Льера под моей ладонью придавали мне сил. – В ночь, с которой началось возрождение Аурихэйма, его кузина одурманила меня ароматом ахантарии, и он снова меня спас. Я долгое время считала, что действительно убила Золтера. До той минуты, когда он вернулся. Никто не мог этого предугадать… никто не мог этого объяснить, но теперь я могу. Я ошибочно полагала, что его держал узор мьерхаартан, на самом же деле его держала Пустота. Лишившись собственного тела, Золтер выбрал Льера, как сильнейшего элленари, и угрожал мне лишить его жизни, предлагая поддерживать его версию правды.
Я сжала пальцы Льера и закончила:
– Сегодня я собиралась раскрыть вам всю правду, я и мои союзники. Я хотела рассказать все, что говорю сейчас, и я доверилась Наргстрену, который должен был помочь мне освободить Льера, чтобы Золтер не сумел причинить ему вреда. Тогда я еще не знала, что Льер по-прежнему рядом со мной. Зато Наргстрен знал, что не собирается мне помогать, когда пришел с этим к Ирэе. Нужна ли вам такая королева? Решать вам.
– Она лжет! – прошипела Ирэя. – Неужели вы не видите?! Она лжет!!!
– Если я лгу, опровергни мои слова, – предложила я. – Опровергни их такой же правдой, скажи, что Наргстрен не участвовал в заговоре. Скажи, что не имела дурных намерений, когда посадила меня рядом с раскрывшимся цветком ахантарии. Скажи, что не думала захватить власть, когда отдавала меня в руки Золтера. Скажи это, Ирэя.
Ее лицо исказилось от злости.
– Я по-прежнему ваша принцесса! – Взгляд элленари заметался по залу. – Вы присягали на верность…
– Золтеру, – уточнил кто-то. – Но его больше нет.
Ненавидящий взгляд принцессы вонзился в меня, она отступила назад, понимая, что сама себя загнала в ловушку. Правда действительно сильнейшее оружие в мире тех, кто привык прикрываться ложью, и сейчас на ее лице проступало осознание этого. Проступало смертельной бледностью.
– Ты пожалеешь, – выплюнула она. – И даже бессмертие тебя не спасет.
Стоявшие рядом элленари бросились к ней, но Наргстрен вскинул руку, и напитанный тьмой хлыст отшвырнул их в сторону. Миг – и на его шее сомкнулась удавка смерти, протянувшаяся от когтей крылатого. Мелькнувшее в глазах Наргстрена изумление разлетелось хлопьями тлена, подсвеченными сиянием раскрывшегося портала.
Ирэя успела сбежать.
Мужчина с крыльями подхватил Льера на руки, мне протянул ладонь, которую я приняла и стремительно поднялась. Мы шли по коридорам так быстро, что я едва слышала свое сердце, а впрочем, слышать его мне было и не нужно. Достаточно было уже того, что я слышала сердце Льера. Из ладони в ладонь мощными, сильными рывками вливался пульс.
Знакомые темные стены и запечатанные комнаты.
Когда к Льеру устремились щупальца тьмы, я вздрогнула, но целительница покачала головой.
– Не волнуйтесь, тьма не причинит ему вреда.
Я все еще не могла к этому привыкнуть, но стоявшая рядом элленари даже побелела от напряжения, подхватив одно из щупалец ладонью. Ее пальцы чуть подрагивали, текущая сквозь тело Льера тьма билась вместе с его пульсом.
Тянущиеся к нему путы отпрянули так же неожиданно, как и несколькими минутами раньше его окутали.
– Ничего не понимаю, – произнесла элленари. – Он пропустил через себя Пустоту, и он в полном порядке. Не считая цвета волос.
Серебряные пряди и правда сияли под иссиня-черными магическими светильниками как напоминание о том, что только что произошло. Пустота, способная уничтожить целый мир, всего лишь отметила его сединой.
Спасибо, Всевидящий!
Целительница сложила ладони лодочкой:
– Ваше аэльвэйрство, он приходит в себя.
Она едва успела договорить, как Льер распахнул глаза, и я, позабыв обо всем, бросилась к нему. Упала рядом с ним на постель, целуя его лицо, обхватывая ладонями сильные плечи, совершенно не заботясь о том, что это кто-то видит.
Да пусть хоть весь Двор видит!
Он жив, и это главное. Это главное…
– Лавиния… – На его губах расцвела улыбка. Он осторожно притянул меня к себе, словно не мог в это поверить. – Что я пропустил?
– Ничего, – ответила я, с трудом сдерживая слезы и целуя его. – Ровным счетом ничего.
– Поверить не могу, что ты сказала им всю правду, – произнес Льер, глядя на меня.
Мы лежали в нашей комнате, я обнимала его и больше ни о чем не хотела думать. Ни о том, что Ирэя сбежала и ее не могут найти, ни о том, что Амалия взята под стражу. Я настояла на том, чтобы она осталась в своей спальне, но говорить с ней пока была не готова. Завтра, все завтра. Для меня настоящее сосредоточилось в одном-единственном мужчине, который чудом остался жив и сейчас находился рядом со мной.
Льер пропускал мои пряди сквозь пальцы, и я повторила его жест, коснувшись его волос.
– Красавец, да? – усмехнулся он.
Снежная прядь шелком скользнула по ладони, и я улыбнулась.
– Тебе идет.
Он приподнял бровь.
– Нет, правда.
– Мог бы не переспрашивать.
– Ты и не переспрашивал, – хитро заметила я. – Но со мной можешь быть уверен, что правды тебе не избежать. Даже если она очень неприятная.
– О, это я уже понял, – в тон мне ответил он.
А потом наклонился и коснулся губами моих губ. Сколько за сегодняшний вечер было таких поцелуев – легких, невесомых – не перечесть. Я потеряла им счет, и я была счастлива. Безоговорочно, несказанно счастлива, наверное, впервые за всю свою жизнь чувствуя сама. Теперь я понимала, что морок влюбленности в Майкла не шел ни в какое сравнение с силой настоящей любви.
– Ронгхэйрд сказал, что тебе хотят предложить стать королевой Двора.
– Мне?! У меня же другой источник силы, – искренне изумилась я.
– Мать Золтера была королевой Двора Смерти, – напомнил Льер.
При упоминании о Золтере меня передернуло. Теперь я поняла, о чем говорила Арка: память рода вернулась через меня, как это произошло во время раскрытия моей истинной силы в зале. Я все равно узнала бы правду так или иначе, даже если бы все пошло по другому пути, когда сила жизни набрала бы мощь, я бы все вспомнила. Об этом мне тоже рассказал Льер – оказывается, это глубочайшее признание мира. Если элленари «видит» всю многовековую историю рода, она не просто признана Аурихэймом, она признана как достойная править.
Рассказал он и о том, почему не мог почувствовать меня в нашем мире: уходя из Аурихэйма, элленари не просто слабеют, но и становятся смертными. Рожденные в другом мире ничем не отличаются от людей, с той лишь разницей, что в их крови дремлет сильная магия.
– Она была супругой короля, – отмахнулась я. – К тому же… я не хочу править. Я не вижу себя королевой.
– Но ты королева, Лавиния. Ты защитила их, когда им угрожала смерть. Не просто смерть – небытие.
– Вообще-то я вяло сопротивлялась, – сказала я. – А защитил всех ты, когда пропустил через себя тьму. Когда я думала, что потеряла тебя…
Льер усмехнулся и крепче прижал меня к себе.
– Мы почти подошли к вопросу, который я давно хотел тебе задать. Ты станешь моей женой? Если уж ты так хочешь быть королевой при короле…
– Погоди, ты сейчас намекаешь, что…
– Да, нас хотят видеть парой.
– Потрясающе!
– Лавиния, я не так выразился. – Он рассмеялся. – Мне плевать, что они там хотят. Я хочу, чтобы ты была моей. Безраздельно моей. Завтра ко двору прибудет моя мать…
– Надеюсь, она задаст тебе хорошую трепку, – хмыкнула я.
– Все никак не можешь забыть, что я ей не сказал?
– Никак, – ответила я. – И, уверена, не только я. Ты все продумал, да?
– Когда?! – почти искренне возмутился Льер.
– Не знаю, – пожала плечами я.
– Лавиния… – Он погладил мой подбородок и мягко сомкнул пальцы, разворачивая меня к себе лицом. – Ты ответишь на мой вопрос?
Прежде чем я успела сказать, что подумаю – исключительно из вредности, на его ладони возникло колечко. Аккуратное колечко с ярко-синим сияющим камнем с черными прожилками, который был невероятно похож на…
– Алаэрнит! – воскликнула я.
– Да, – подтвердил Льер.
Камень мага. Так его называли у нас, но месторождения (если они и были когда-то, а сейчас я очень в этом сомневалась) иссякли в глубокой древности. До нас дошло только несколько украшений с алаэрнитом, передающихся из поколения в поколение, и те постепенно теряли свою силу. В нашем мире алаэрнит угасал.
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Лавиния. Хочу, чтобы ты стала моей. И я знаю, что в твоем мире принято делать так… – Льер взял мою руку и надел кольцо мне на палец. – Ты выйдешь за меня?
Я закусила губу, глядя на переливающийся искрами камень, отзывающийся на мою силу. Здесь его сияние было таким ярким, что хотелось зажмуриться.
– Да, – тихо сказала я. – Да, Льер, я выйду за тебя.
– Ну все. Теперь можно спокойно спать.
– Что?!
Мой крик был таким громким, что задремавший на кушетке в изножье бъйрэнгал подскочил и принялся озираться по сторонам. Льер расхохотался, и я стукнула его по плечу.
– Ты невыносимый! Ты это знаешь?
– Знаю. Моя родительница сказала мне то же самое.
– Ты с ней виделся?!
– Да. Пока ты общалась с Лизеей.
– Я общалась с Лизеей пять минут!
Она рассказала мне, что Наргстрен оглушил Ронгхэйрда заклятием, когда тот создавал поисковую нить. Наргстрен предложил ему присоединиться к ним с Ирэей, а когда тот отказался, связал заклинанием и оставил до того, как все разрешится. Ронгхэйрд сумел разомкнуть плетение, но с предупреждением опоздал, я уже начала говорить.
План Наргстрена и принцессы был до смешного прост: я пытаюсь рассказать правду, Золтер приходит в бешенство, убивает меня, Ирэя делает из этого трагедию, они все-таки поднимают мятеж, и трон достается ей. Наргстрену, разумеется, отводилась роль короля, хотя, если честно, я в этом сомневалась. Ирэя не из тех, кто станет делиться властью.
Как бы то ни было, они не учли несколько важных факторов, в частности, что я – сильная элленари. И что я, видимо, все еще была нужна Золтеру. Возможно, до полного отступления Пустоты из мира, иначе он превратил бы меня в горстку пепла, а не попытался увести за собой.
– Полчаса, если быть точным. – Голос Льера вернул меня в реальность.
– Ты считал?
– Я помню каждую минуту, когда я не с тобой. – Он поднес мои пальцы к губам и поцеловал. – Моя королева.
– Эй, я согласилась стать твоей женой, но я не соглашалась стать королевой, – напомнила я.
– Для меня ты всегда будешь королевой, – серьезно сказал Льер. – Это кольцо принадлежало моей матери, а до нее – моей бабушке. Его дарили мой отец и мой дед, правда, по разным поводам… Наши традиции отличаются от традиций твоего мира. Тем не менее она очень хочет с тобой познакомиться.
– Что такого ты сказал ей за полчаса, если она согласилась отдать мне свое кольцо? – Я ощутимо покраснела.
Если до этого о встрече с матерью Льера я думала достаточно спокойно, то сейчас мне стало не по себе. Меня, конечно, учили производить впечатление, но все равно. Она – элленари, которой… которой очень много лет, и она – его мама!
– Сказал то же, что и тебе, – он коснулся моей щеки, – что я тебя люблю.
Его взгляд (темно-синий, как вечернее небо) затягивал. Не в силах больше сопротивляться охватившему меня чувству, я прильнула к своему любимому мужчине.
– Я тоже тебя люблю, – призналась. – Люблю в тебе все. Не могу на тебя насмотреться.
Я и правда не могла, потому что сейчас, когда Льер стал Льером, таким, каким я увидела его впервые, последняя преграда между нами рухнула. В потемневших глазах я читала чувство, которое горело в моем сердце, дрожало на кончиках скользящих по его коже пальцев, разгораясь с каждой минутой еще сильнее – от каждого прикосновения, от каждого вздоха, от самой его близости.
Когда он хрипло выдохнул мое имя, я первая нашла его губы глубоким, невыносимо откровенным поцелуем.
Чтобы окончательно потеряться в его руках.
И сумасшедших, неистовых ласках.
11
– Завтра мы возвращаемся в Энгерию, – сказала я.
Амалия вздрогнула. Не представляю, чего она ожидала, но стоило мне войти, девушка посмотрела на меня так, словно я пришла проводить ее на эшафот. Пару мгновений я изучала ее лицо, пытаясь понять, как поступить дальше, но других слов не нашла. Наша история закончилась в бальном зале, когда Амалия предала меня, и, судя по всему, она от меня тоже ждала чего-то подобного.
Поэтому я развернулась и направилась к двери.
– Леди Лавиния! – послышалось сдавленное.
Я обернулась.
– Вы ведь никому не расскажете, что я… Пожалуйста! Это разрушит мою репутацию!
Я приподняла брови:
– Это все, о чем ты хотела спросить?
– Я… да. Нет. Пожалуйста, простите меня, – выдавила из себя девушка, комкая платье.
Раскаяния в ее извинении не было, скорее страх. Она действительно боялась, что я расскажу высшему обществу Энгерии о том, что она сделала. Чувствовала ли она себя виноватой? Возможно. Я слишком многое могла потерять из-за ее поступка, чтобы сейчас разбираться в ее мотивах.
– Я не собираюсь разрушать твою репутацию, Амалия. Можешь быть спокойна.
Слезы в ее глазах высохли практически сразу.
– Но твоим родителям я напишу.
Мгновения тишины оборвались судорожным вздохом. Она снова стиснула пальцы так, что ткань платья жалобно треснула.
– Вы… вы ханжа! Я расскажу всем, как вы со мной обращались! Я расскажу всем, и в вашу сторону даже никто не посмотрит…
Я не стала слушать, вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Стражи вытянулись по струнке, словно я уже была королевой.
– Проследите, чтобы к ней никто не входил, кроме Лизеи.
Элленари кивнули.
Лизее я безоговорочно доверяла, а вот другим служанкам… Об Ирэе по-прежнему не было никаких вестей, и пусть прошло еще не очень много времени, меня это все же беспокоило. В том, что она не сунется к моим родным, я не сомневалась: во-первых, стражей-наблюдателей к Мортенхэйму Ронгхэйрд отправил первым делом, а Ирэя далеко не глупа. Во-вторых, сила элленари в нашем мире становится слабее, и Винсенту с Терезой однозначно есть что ей противопоставить. Но все же с визитом домой я затягивать не хотела. Мы с Льером договорились, что отправимся завтра, и пока что я смутно представляла себе разговор с семьей.
Особенно с братом.
Что касается Амалии, она была единственным моим уязвимым местом в Аурихэйме, поэтому на порталы в ее комнате наложили печать, а еду для нее Лизея проверяла лично. У Ирэи другие моральные ценности, но она достаточно меня изучила, чтобы понимать, что, если что-то случится с Амалией, я себя не прощу.
Несмотря на все, я по-прежнему чувствовала себя ответственной за ее судьбу и за то, что произошло.
– Разговора не получилось? – спросил Льер, когда я вошла к нему в кабинет.
Он только-только остался один, мы с Ронгхэйрдом встретились в коридоре.
– Нет, – призналась я.
– Что она сказала?
Я пожала плечами.
– Лавиния, – он поднялся и подошел ко мне, – ты не должна чувствовать себя виноватой.
– Кто сказал, что я чувствую себя виноватой?! – тут же взвилась я.
– Твои глаза. Они никогда не лгут.
– Я… наверное, я могла бы проявить больше участия, – сказала тихо. – Понять, войти в ее положение. Но у меня не хватило терпения и…
– У кого бы хватило? Ты еще скажи, что ты должна была защитить ее от Золтера.
– Должна была!
– Ты не знала о своей силе. Ты многого не знала, как и я. Я чуть не убил тебя на балу, когда Золтер управлял мной.
– При чем тут это?! Льер!
– При том, что она действовала по своей воле.
Вчера целительница действительно подтвердила, что на Амалии не было чар и что Ирэя не воздействовала на нее магией. А значит, они просто сговорились.
– Каждый делает выбор сам, – произнес Льер. – Мы не несем ответственности за поступки других.
– Но мы можем быть к ним добрее.
– Можем. И я не знаю никого добрее тебя, Лавиния. Даже сейчас ты себя обвиняешь в том, что не смогла защитить девицу, которая добровольно отдала тебя в руки Золтера. Зная все. Зная, на что он способен. Честно говоря, я не представляю, что сделал бы, будь я на твоем месте.
– Я сказала, что напишу ее родителям.
– Что?
Читать бесплатно другие книги:
