Новичок Брэнд Макс

Кузнец кивком послал помощника к горну с куском железа, над которым они трудились.

– Не понимает он! – усмехнулся кузнец. Седина в волосах давала ему право на некоторую вольность в выражениях. – Ты такой же, как вся остальная нынешняя молодежь. И ты даже не хочешь понимать. Трудовой пот не в чести у теперешней молодежи. Старики всю жизнь гнули спину и воспитали толпу бестолковых тунеядцев, которым все подавай за так. Какого роста был твой отец?

Аллан никак не ожидал такого вопроса, но ответил, что ростом его отец был чуть выше шести футов.

– Вот так-то! В нем было шесть футов! А ты? Старая история – все вырождается. Никого вокруг, одни коротышки! Только сорняки теперь растут до неба! Взгляни вон туда, возле двери. Я был совсем молодым, когда поставил сюда этот бочонок. Тогда он был так же полон до краев обрезками железа, как и сейчас. Мне не было и тридцати, а Эль-Райдел тогда был только крохотным поселком. Так вот, сэр. Я вытащил этот бочонок из фургона, в котором его привезли, голыми руками и поставил туда, где он стоит по сей день. Разве есть в наши дни в Эль-Райделе человек, способный хотя бы сдвинуть бочонок с места? Где теперь найдешь такого мужчину?

При этих словах по телу Аллана заструилось ощущение разбуженной мощи, согревая мышцы. Он наклонился и обхватил бочонок руками. Его мышцы напряглись, плечи дрогнули, потом расправились, и бочонок стал подниматься, вырванный из своего извечного места в полу, вместе с налипшими на дно комьями влажной земли. Аллан поднял груз до уровня груди. Вдруг дно бочонка проломилось, и на пол дождем посыпались обрезки железа.

Кузнец подскочил на месте, не сдержав возгласа удивления. Он застыл в шаге от Аллана, потрясенно уставившись на парня, который только что изорвал в клочья всю гордость геркулесовской юности кузнеца. Ведь в те давние времена о богатырской силе кузнеца ходили легенды и люди приезжали за много миль, чтобы взглянуть на него. А в том, что сделал этот парень, кузнец словно вновь воочию увидел мощь, которой некогда был одарен он сам и которую похитила у него коварная старость. Кузнец посмотрел на Аллана так, словно это была вина самого парня. Но печалился он недолго. Плохое настроение быстро ушло. Потому что кузнец, как и большинство людей, которые зарабатывают на жизнь собственным трудом, для кого проклятие Адама воплощается совершенно реальным потом, был чрезвычайно честен. И теперь он только кивнул, глядя на молодого человека.

– Нет правил без исключений, – сказал он беззлобно. – Но чего, собственно, ты хочешь от меня?

– Работы, – сказал Аллан.

Кузнец усмехнулся и покачал головой:

– Я слышал, что о тебе говорят, парень. Дружку Джима Джонса не нужна та работа, какую я могу предложить. Плачу я маловато.

И кузнец выпроводил Аллана. Тот побрел обратно в гостиницу. Дела сейчас обстояли действительно скверно. Денег Аллана могло хватить не больше чем на пару дней, учитывая, что ему нужно содержать не только себя, но и девушку. За ужином они сидели вдвоем в дальнем конце длинного стола, который предназначался для постояльцев «Империи». Аллан не посвятил девушку в неутешительные результаты своих сегодняшних исследований. Кроме них, за столом сидело еще с полдюжины людей. Манеры у них были такие же грубые, как и их одежда, но Аллан не мог не восхищаться их тактичностью. Все они сгорали от любопытства, так интересовала их сестра Джима Джонса. Но мужчины осмеливались разглядывать девушку только украдкой. В любом другом месте на нее бы глазели хотя бы из-за ее прелестного личика, но здесь с ней обращались так церемонно, словно она была почтенной пожилой леди! Аллан восхищался тактом местных парней. Но он почти не обращал на них внимания. Он сам был целиком и полностью занят Фрэнки, которая улыбалась ему через стол. Ал восторгался ее грацией, ее узкими запястьями и изящными пальчиками. Он преклонялся и перед здравым рассудком Фрэнки, который удерживал ее от малейших упоминаний о том, как она тревожится за брата. Его имя ни разу не сорвалось с ее губ, даже тень беспокойства ни разу не затмила ее взгляда. И, несмотря на ее резковатые манеры и раскованное поведение, Аллан сейчас видел в девушке то же, что и раньше, – аромат и блеск самого изящества.