Бинокль для всевидящего ока Донцова Дарья

– Не изображай, у тебя это плохо получается, не верю, – ехидно засмеялась Ада. – Хочешь сказать, что не видела маман с накрашенными глазами? Да Рая часа два у стилиста просидела. Эффект того стоил. Ты не в курсе, она теперь всегда в таком образе нам являться будет? Или по особому случаю вполне себе ничего стала?

Лена не сразу нашлась что ответить Аде, которую в театре за глаза звали «жаба в шоколаде».

И тут из кабинки вышла Ира, она сразу заговорила:

– Макияж Раисе Николаевне сделала я, училась когда-то на стилиста. Совсем немного времени потратила, полчаса всего. Жена Никиты Сергеевича очень красивая, умная… – Ира на секунду прервалась, потом, бросив многозначительный взгляд на толстый живот Ады, договорила: – Фигура у нее девичья, ума, тактичности, трудолюбия на пятерых хватит. Она для меня – пример идеальной жены, матери, сотрудницы. А Лена – образец актрисы. Я счастлива, что они не побрезговали включить в свою семью провинциальную глупую девочку, то есть меня. Дали мне приют. И я всегда буду им благодарна.

Потом развернулась и ушла. Ада Николаевна осталась с раскрытым ртом. Лена пошла к двери, и тут Днепрова крикнула:

– Мелкая дрянь живет у вас?

Елена обернулась:

– С одной стороны, да, с другой – нет. Ирина снимала комнату в коммуналке на краю столицы, где время уже не московское. Очень уставала. В театр ездить – два часа, соседи шумные. А у матери пустая квартира, она ей от родителей досталась, мы там жили до того, как в новые апартаменты переехали. Мамуля Ире ключи дала, Булова теперь там бесплатно устроилась. Вот и выходит, с одной стороны, живет Ира у нас, а с другой – нет. Не на одной территории с нами.

Глава 4

Елена рассмеялась:

– Жаль, никто не видел морду главной сплетницы театра!

Степан отодвинул от себя пустую тарелку.

– Раиса на самом деле подружилась с Ириной?

Лена кивнула:

– Да.

Степа посмотрел на меня:

– Вилка, как бы ты отнеслась к женщине, которая решила залезть в мою кровать?

Я не стала долго раздумывать:

– Не желаю обсуждать глупую тему.

Муж вынул из кармана телефон и положил его на стол.

– Тихий внутренний голос мне подсказывает, что госпожа Тараканова, узнав об измене супруга, возьмет что потяжелее и опустит данный предмет на голову любовницы.

– А вот и нет, я просто уйду от тебя, – возразила я.

– Даже если я пообещаю больше никогда не ходить налево? – прищурился Степа.

Я потянулась к чайнику, который стоял на переносной горелке.

– Верю, что можно вылечиться от алкоголизма, наркомании, перестать курить, начать вести здоровый образ жизни. Но категорически не верю, что, глядя на слезы жены, отпетый бабник превратится в верного супруга. Если муж вам один раз изменил, был пойман, поклялся в верности до гробовой доски и ведет себя безупречно, это не означает, что ловелас снова вас полюбил. Просто он стал умнее и не попадается, не приводит других дам к вам домой, не ездит с ними по дачам приятелей, он устраивается в таких местах, о которых вы и не слышали. Если мужчина вас любит, он не пойдет налево, его остановят элементарная брезгливость и боязнь причинить жене боль. Это я говорю о настоящей любви. Если между вами ее нет, вы живете без радости, по привычке, стали как два домашних тапка… Тогда, конечно, один тапок неизбежно решит познакомиться с разными лаковыми туфельками. И никакие скандалы, упреки, слезы второго его не остановят.

Лена сдвинула брови:

– Вы просто не знаете всех обстоятельств. Я лет в четырнадцать поняла, что отец изменяет маме. Меня переполняло возмущение! Я ринулась к матери, потребовала: «Немедленно уйди от отца!» Она спросила: «Почему?» Я заорала: «Он спит с тетей Наташей!» Мама уточнила: «Откуда ты это знаешь?» Пришлось признаться: «Случайно подслушала их телефонный разговор. Они такое друг другу говорили! Фу! А еще взрослые! Отец уже старый! В его возрасте к женщинам не пристают».

Лена улыбнулась.

– Я в те годы была твердо убеждена: если человеку исполнилось сорок, то он глубокий старик. Какой там секс! Стакан кефира – и баиньки.

Мама отставила утюг, которым гладила папину рубашку.

– Лена, ты забыла, что твой отец талантливый режиссер? У него сейчас два новых проекта, в одном занята Наташа. Как ты думаешь, станет отец говорить пошлости по домашнему телефону, если в соседней комнате находится жена? Я ведь могу в любую секунду услышать его слова. Или, например, ты станешь свидетельницей его амурных песен. Что, кстати, и случилось. Папа что, такой идиот?

Мне пришлось ответить:

– Нет.

Мама опять начала отпаривать сорочку.

– Два спектакля ставить одновременно тяжело. Папа зашивается, времени нет. Наташа близкий человек. Вот он и репетировал с ней по телефону. Успокойся, твой отец лучший на свете муж.

Мне так стыдно стало! Я потом лет до двадцати жила в твердой уверенности: папочка – лучший на свете муж. Когда меня перевели на третий курс, отец решил дать мне в спектакле «Мухи и пчелы» роль, не главную, совсем небольшую. Я и раньше заходила к нему в театр, но только как родственница. А тут стала актрисой, сплетни услышала, поняла: папаша часто налево ходит – и к маме кинулась:

– Зачем ты терпишь эту грязь! Уходи от него.

И вот тут мать правду мне до дна выложила. Оказывается, когда мне исполнилось семь лет, она очень серьезно заболела, ей сделали несколько операций, потом кормили гормонами. Ничего хорошего никто не ожидал, речь шла о незначительном продлении жизни. На год максимум!

Лена схватила со стола бумажную салфетку и приложила к глазам.

– Ужас! А я ничего не знала. Мне правды не сообщили! Мама согласилась на экспериментальное лечение, и оно ее спасло. Но огромные дозы гормонов плюс новый препарат начисто лишили ее интереса к сексу. А папа – мужчина. Ну вы понимаете.

Лена высморкалась в салфетку.

– Мамуля поговорила с мужем, предложила: «Я готова на развод, поскольку я теперь не женщина». Никита Сергеевич ответил: «Ты навсегда останешься главной в моей жизни». И они договорились так: мама будет законной женой отца, но у него появятся девушки для постели.

– М-да, – крякнул Степа, – нестандартное решение.

Елена вскинула голову:

– Мои родители никогда не шли на поводу у толпы. Они стали жить как брат с сестрой. Папа заводил романы, но бабы обладали только его телом, сердце не трогали. Мама главная в театре и в его душе. Родители мои живут в одной квартире, у них прекрасные отношения. То, что отец с кем-то спит, маму не волнует.

– М-да, – снова произнес Дмитриев.

– Если вы с женой на такой брак не согласны, это не значит, что и для других сие невозможно! – воскликнула Елена. – Вот вы исполните на коньках прыжок в четыре оборота?

– Даже стоять на коньках не получится, – призналась я, – мигом шлепнусь. Да и босиком на ковре прыжок не совершу.

Елена схватила чистую салфетку.

– А Плющенко легко этот элемент сделает. Если сами чего-то не умеете, это не значит, что другой такого не сможет!

– Евгений Плющенко на всю страну один такой, – заметил Степан.

– Но он есть, – ажитировалась Лена. – Да, мои родители неординарны. И что? Мама очень любит папу. Отец обожает ее, но он без секса не может. Они нашли выход. Все довольны. Понимаете?

Степан взял у официантки очередной чайник с заваркой.

– Вы сейчас выложили перед нами семейные тайны, чтобы убедить нас, что Раиса Николаевна не убивала Ирину.

Елена оперлась локтями о стол.

– Конечно. Назовите хоть одну причину, по которой маме понадобилось избавляться от Ириши. Для нас смерть Буловой – трагедия.

Степан наполнил свою чашку.

– Даже так?

Я взяла с блюда пирожок с капустой.

– Елена, в начале разговора вы сказали, что Раиса Николаевна относилась к любовницам мужа спокойно, ни разу ни с одной не поругалась.

– Никогда, – подтвердила дочь режиссера. – Вы теперь понимаете, что у мамы не было повода с ними конфликтовать.

Степан понял, куда я веду, и продолжил:

– Раиса дружбы со своими заместительницами по сексу не водила?

– Нет. Зачем маме с разными бабами якшаться, – вспыхнула Елена, – она с ними здоровалась, вежливо беседовала на рабочие темы. И все!

– С Буловой у них возникли близкие отношения, – напомнила я. – Почему?

Лена обхватила свою чашку ладонями.

– Потому что Ирина должна была выйти замуж за папу. Мама искала ту, кто сможет ее заменить, станет хорошей супругой Никите Сергеевичу. Это совсем не просто. Она уже отчаялась. И вдруг появилась Ирина. Мама мне сказала: «Она прямо как я. Только актриса и моложе. Леночка, твоя задача – защищать Иру, ей придется после свадьбы нелегко».

– Ничего не понимаю, – воскликнула я. – Зачем Раисе искать жену для Никиты?

Глава 5

– К ней вернулась болезнь, – прошептала Лена, – та самая, с которой мама справилась, когда я ходила в начальную школу. Врачи тогда пообещали ей два месяца жизни, но мама победила недуг. Сейчас все иначе. Немощь подняла голову, доктора честно сказали: «Года полтора, возможно, два вы протянете. Потом паралич и конец». Мама мужественный человек, она не о себе подумала, о дочери и о муже, сказала: «Никита поплачет на моей могиле, потоскует месяц. А потом около него появится хитрованка, которая его утешит. Никита не сможет жить один, он женится. Беда будет, если в доме появится злая бабенка. Сначала она тебя выживет, потом станет над Никитой измываться, потребует для себя ролей, больших денег. Чем это закончится? У Никиты случится инфаркт-инсульт, и он ко мне на тот свет улетит. Вторая супруга получит все: квартиру, дачу, деньги. А ты, Леночка, останешься голая, нищая. Ну уж нет!»

Актриса опустила голову.

– Мамочка решила меня обезопасить. Она документами всегда занималась. Папа их только подписывал там, где мать показывала. Никогда не читал ни строчки. Он прекрасно знал: жена досконально проверит и договоры, и контракты. Отец не глядя подмахнул дарственную, квартира стала моей собственностью. И дача на меня переведена. Мама очень радовалась: «Доченька, теперь я уйду спокойно». Потом появилась Булова. У Ириши характер прямо как мамин. Мать с ней поговорила, объяснила ситуацию. Ира все поняла, пообещала: «Раиса Николаевна, клянусь: никогда не оставлю Никиту Сергеевича. Вас, конечно, никто заменить не сможет. Но я очень постараюсь сделать его счастливым. Я одного возраста с Леной, роль матери для нее исполнять мне не по чину. Но я попробую стать ей верной подругой. А насчет того, что рожу ребенка, который вашу девочку на второе место отодвинет, не волнуйтесь. Я бесплодна, никогда не забеременею. Вы только, пожалуйста, не умирайте, живите до ста лет, я вам помогать буду и по хозяйству, и в театре». И мы правда стали как одна семья. Теперь скажите: была у мамы причина, хоть крохотная, чтобы напасть на Ирину? Убить ее? Да еще таким ужасным способом. Вы знаете, как погибла Булова?

– Нет, – ответила я, – вы выбежали в коридор, мы с художником пошли следом. Он открыл дверь, я вошла в комнату, а вы там у двери вся в слезах. Я вывела вас в коридор, народ набежал, приехала полиция. Всем присутствующим велели оставить паспортные данные, номера телефонов и отпустили.

– А вы остались со мной, – сказала Лена.

– Ну да, – смутилась я, – не хотела вас одну бросить.

– Где была в это время Раиса? – удивился Степан. – И Никита Сергеевич?

Лена судорожно вздохнула:

– Отцу стало плохо, вызвали «Скорую», врачи увезли его в больницу, где родители купили страховку. У папы подозрение на инсульт, очень высокое давление. Я обзвонилась в клинику. Наш семейный доктор фальшиво бодро говорит: «Леночка, Никита Сергеевич спит, вам нет смысла приезжать. Не беспокойтесь, ваш отец в надежных руках. Но я не хочу, чтобы кто-либо, даже вы, его посещали».

– Что с Раисой Николаевной? – спросил Степан.

Лена зашмыгала носом.

– Ее тоже увезли на «Скорой», – объяснила я. – В тот же медцентр, что и мужа. Мы в Еленой в коридоре были, не знали, что Раисе Николаевне стало плохо. С ней говорили в кабинете мужа.

– Потом приехало несколько человек, – продолжила Елена, – все в комбинезонах.

– Эксперты, – уточнила я, – они сразу заторопились. Их, как оказалось, вызвали к главному режиссеру. Вскоре другие доктора появились, те Раису унесли. Лена перепугалась.

Дочь Никиты Сергеевича вытерла лицо рукавом кофты.

– Конечно, меня колотило. Я не понимала: что с папой? Что с мамой?

– Когда жену режиссера отправили в клинику, из кабинета вышли двое, – подхватила я, – тот, что постарше, сказал молодому: «Держи все на контроле. Проверь. Возможно, это симуляция. Она хочет потянуть время». Лена вскочила, закричала: «Моя мама никогда не врет. Ей на самом деле очень плохо, она умирает». И расплакалась. Полицейский в возрасте сбежал, Лена рыдала. Молодой назвался Андреем Николаевичем, спросил у меня: «Вы кто?» Услышал, что писательница, чей роман Никита Сергеевич собирался ставить, сразу стал вежливым, объяснил: «Когда Горкин узнал, что жена подозревается в убийстве Ирины Буловой, у него язык заплетаться начал. Раиса Николаевна перепугалась, хотела с ним отправиться на «Скорой». Но Геннадий Петрович стал ее опрашивать. У него метод такой: тепленьким человека брать. Если разрешить подозреваемому домой уйти, то наутро он явится, уже обдумав тактику поведения, да еще адвоката прихватит. А в день совершения преступления предполагаемый убийца весь на нервяке. Самый подходящий момент на него надавить, в стрессе многие выбалтывают то, о чем лучше молчать».

Степан покачал головой.

– Ну-ну. Метод Геннадия Петровича закончился вызовом «Скорой» для Раисы.

Я пояснила:

– Разговорчивый Андрей Николаевич не постеснялся Елену поучать: «Для семьи лучше, если Раиса Николаевна скончается. Тогда ни суда, ни следствия не будет, анкеты останутся чистыми. Захотите визу, например, в США получить, на вопрос: «Находились ли родственники под судом и следствием?» – честно ответите: «Нет». И проверка ничего дурного не выяснит, чиста Елена со всех сторон. А почему? Да потому что ее мамаша-убийца скончалась. Официально ей ничего не предъявляли. Вот если Раиса оклемается, то тогда другой поворот, она основная подозреваемая в деле об убийстве. Не видать вам визы. Ни в одной стране не любят людей, чьи родители лишили кого-то жизни».

Мой муж пришел в крайнее возмущение:

– Прямо так и сказал?

– Не ручаюсь, что дословно передала, – поморщилась я, – но в целом да. Степа, мы должны помочь Лене!

– Иришу ударили по голове статуэткой, которая всегда стояла на письменном столе, – прошептала Лена, – мы сидели, обсуждали постановку пьесы Виолы. Вдруг раздался голос мамы: «Помогите!»

– Верно, я тоже слышала крик, такой отчаянный, прямо страшно стало! – подтвердила я.

Елена стала накручивать на палец прядь волос.

– Полиция решила, что Ирина и Раиса повздорили. Любовница зачем-то пришла к жене режиссера, возможно, она оскорбила ее. Та не справилась с эмоциями, схватила первое, что попалось под руку, и бросилась на разлучницу. Если не знать того, что я сообщила вам, можно предположить, что события вполне могли развиваться таким образом. Мало найдется женщин, способных дружить с возлюбленной своего мужа. Но в нашем случае-то все иначе! Мама воспитала себе замену, потратила много сил, времени на поиски такой женщины, как Ириша. Думаю, мамы изначально не было в кабинете, она где-то ходила по делам. Вернулась в офис, увидела на полу Булову, испугалась и закричала. Далее события развивались по стандартной схеме. На вопль примчались все, кто мог. И что они увидели? Ира лежит на полу в луже крови, статуэтка… Рая бледная, трясется. Что придет в голову людям, которые прекрасно осведомлены, что Булова – очередная пассия владельца театра? У его жены не выдержали нервы, вот она и стукнула по голове очередную пассию супруга.

– Надо найти того, кто на самом деле убил Ирину, – воскликнула я.

Лена молитвенно сложила руки:

– Да! Не знаю, выйдет ли мама из реанимации живой, но если она…

Дочь Никиты Сергеевича на мгновение закрыла глаза, потом снова заговорила:

– Если она этот мир навсегда покинет, то люди, вспоминая мою маму, будут говорить не о том, каким замечательным человеком она была, как много сделала для театра, как любила мужа, детей… Люди не скажут: «Рая Горкина? Та, что помогла супругу создать два прекрасных театра?» Нет, они отреагируют иначе: «Рая Горкина? Это та, что убила любовницу Никиты Сергеевича?» Человек – странное животное, он с трудом верит в добро и охотно соглашается со всем дурным, что слышит. Рая – отличная мать, жена, помощница мужа? Ну… наверное, за эти хвалебные слова заплатили, это пиар. Раиса преступница, убила Ирину? Да, конечно, я сам там находился, все видел, распни, распни, распни ее!

– В вашем театре пропускная система? – спросил Степан.

– На территорию бывшего завода без разрешения нельзя въехать, – ответила я.

– И нельзя войти, – добавила Елена, – но зарплата у охранников невелика, соблазнить их рублем легко.

– Ворота у вас крепко заперты, – напомнила я, – когда я нажала на звонок, послышался вопрос: «Кто там?» Они отворились только после объяснения, что я автор пьесы.

Лена пожала плечами:

– У нас у двери сидит дежурная, она тоже от денег не откажется. Вариантов попасть в театр, кроме официального, много. Можно влезть через окно туалета, оно всегда открыто, чтобы избежать запахов. Вы не рядовой зритель с билетом, поэтому попали в офис через служебный вход. Зрители пользуются парадной дверью, она выходит прямо на проспект, где всегда людно. Наша задача – привлечь в театр как можно больше народа. В «Семи гномах» не только взрослый, но и детский репертуар. Согласятся ли мамы-бабушки пойти с ребятами на представление, если на билетах напечатано: «Вход через территорию завода по предъявлении паспорта»? В Москве много развлечений для юного зрителя. Тащиться по закоулкам, нести на руках малыша, чтобы он не запачкался? «Да пошел такой театр лесом! Поведу Ваню в цирк, там метро рядом». Поэтому у нас есть двери с проспекта. В театре не всегда аншлаг, но три четверти кресел, как правило, заняты. Да и на вечерний спектакль зритель хочет с комфортом попасть. Миновали времена, когда театралы ночами стояли за билетами и пьесы нелегально ставили в каких-то подвалах, но туда все рвались, так как ставили там, например, Сэмюэла Беккета, которого власти в СССР терпеть не могли. Нынче люди избалованны, хотят в буфете выпить шампанского бесплатно. Кто-то из зрителей мог после спектакля спрятаться.

– Где? – тут же спросил Степан.

Лена развела руками:

– У нас масса закоулков. Театр находится в очень большом здании, занимает лишь малую его часть, другая сдается. Из зоны гримерок есть переход в ту зону, которая сдается внаем. Он неизвестен публике, но свои все осведомлены о коридоре. Понимаете?

– Конечно, – воскликнула я, – злоумышленник мог где-то затаиться или пройти незамеченным.

Глава 6

На следующий день мы со Степой сидели в его кабинете. Компанию нам составил заведующий отделом компьютерного поиска Гриша Саблин.

– Посмотрите на экран, – предложил Григорий, – перед вами план всего здания. Сначала изучим театр. Красным цветом обозначена зрительская часть, синим – офисная, зеленым – закулисье.

– Ну и ну! – удивился Степа. – Служебная часть напоминает лабиринт! Много маленьких помещений, коридоров. Ни малейшей логики нет. А вот зона, куда допускают публику, простая: зал, фойе, туалеты. Все! Странная архитектура.

– Да нет, – возразил Саблин, – в начале девяностых многие московские предприятия умерли, а их здания превратились в теле- и фотостудии, выставочные залы…

– «Семь гномов» разместился в цеху, где ранее делали сковородки, – подсказала я.

– Правильно, – согласился Гриша, – а зал и фойе пристроили таким образом, чтобы зрители могли зайти в театр прямо с улицы, минуя проходную комплекса. Бывшая фабричная часть безобразна, потому что она изначально не планировалась как помещение для театра. Работали с тем, что имели. Какие-то стены нельзя было рушить, кое-где возвели перегородки. Без пол-литра там не разобраться. А пристройка лаконична. Там все просто, возводилась она как театр.

Степа повернулся ко мне:

– Спрятаться в рабочих помещениях легко.

– Похоже на то, – согласилась я.

– Кто у нас Булова? – спросил Дмитриев. – Биографию ее изложи.

Саблин откашлялся.

– Девочка появилась на свет в городе Красинске. Он находится в медвежьем углу Московской области. Отец, Сергей Петрович Булов, водитель-дальнобойщик, умер, когда Ире едва пять исполнилось. Мать работала бухгалтером в колхозе «Знамя», потом на его базе возникло успешное фермерское хозяйство, Марина Игоревна осталась там в финчасти. Она умерла, когда дочь поступила в театральный вуз. Возможно, Ирина талантлива, она с первого раза взяла штурмом приемную комиссию. Где живет в Москве, не указано, прописана по месту рождения, владеет домом площадью двести квадратных метров, земельным участком пятьдесят соток.

– Лучше было продать недвижимость, приобрести хоть какую квартирку в столице, – заметил Степан.

Я перестала смотреть на экран.

– Кое-кому дороги родительское гнездо и воспоминания детства.

– Не тот случай, – возразил Саблин, – избу Ира выставила на продажу, как только получила наследство, но «лес за окном, грибы-ягоды, река, рыбалка, сад с яблонями, вишнями» никого не прельстили. Булова несколько раз снижала цену, да это не помогло. И понятно почему: как дача дом не подходит, ехать до него надо часа четыре. На субботу-воскресенье не накатаешься. Отпуск в глухом месте проводить скучно. Пенсионеры туда не переберутся, им нужна рядом поликлиника. Прихватит сердце на огороде, и помрешь, пока «Скорая» из района причапает. Изба по-прежнему на Ирине числится.

– Может, она ее сдала кому-то, – предположила я.

– Не исключено, – согласился Степан, – но нам это неинтересно. Компромат?

– Никакого, – отрезал Гриша, – в школе Ира училась хорошо, участвовала в самодеятельности, в студенческие годы сдавала сессии без проблем. Никаких претензий со стороны полиции. Обычная девушка. Таких миллионы. Единственное отличие – у нее был талант кривляться на сцене. Ирина, несмотря на молодость, уже играла в театрах Горкина вторых героинь в большинстве пьес.

– Вторых героинь? – повторила я.

– Звезда у них Елена, – объяснил Гриша, – она всегда играет центральные роли. А вот вторых, не таких значимых, но тоже главных персонажей отдавали Буловой… Все, что узнал, я вам сообщил.

– Не густо, – заметил Степан.

– Простите, что имею, тем и поделился, – пожал плечами Гриша, – пока только граблями по земле прошелся, лопатой не копал. И тем не менее кое-что нагреб, но не на Булову.

– На Никиту Сергеевича? – предположила я.

– Нет. С ним никаких проблем не возникло, школа, институт, одна жена, единственная дочь. А вот с Раисой Николаевной иначе. У нее есть сын.

– Родной? – уточнил Степа.

– Лена ничего о брате не говорила, – одновременно с мужем воскликнула я.

– Мальчик от первого брака, – объявил Саблин. – Виктор в год оказался в интернате, мать определила его туда в связи с отсутствием возможности содержать сына. Она не отказалась от родительских прав, просто на какое-то время отдала ребенка под опеку государства. Когда Раиса вышла замуж за Никиту, мальчик вернулся домой. Похоже, в раннем детстве с ним проблем не было. Документы об усыновлении найти, как правило, трудно, но если учесть год, когда Рая познакомилась с будущим режиссером, то понятно, что Витя не родной ребенок Горкина. Пока я глубоко не копался в биографии членов семьи, нашел только запись о браке Раисы с Петром Григорьевичем Рукавиным. Он умер. Но я детали пока не проверял. Сосредоточился на Викторе, который стал постоянным беспокойством матери. Он периодически переходил из школы в школу. В его деле нет записей о неблаговидных поступках. Но если мальчик за годы обучения побывал во многих учебных заведениях, невольно возникает вопрос: а за что его выгоняли?

– Горкины могли менять жилплощадь, – нашел объяснение Степан.

– Столько раз из квартиры в квартиру даже цыган не кочует, – возразил Саблин, – и родители жили в одном месте. У парня сплошные тройки. Думаю, его выгоняли за неуспеваемость, не хотели оставлять на второй год, чтобы не портить статистику. Если в школе есть второгодники, то, и в глазах родителей, и по мнению высокого начальства из районной управы, это плохая цитадель знаний. Потом Виктор поступил в колледж, где готовят средний медперсонал.

– Туда возьмут любого мальчика, потому что он мальчик, – прокомментировал Степа.

– Совершенно верно, – согласился Гриша, – парень получил диплом, поступил в институт, окончил его, начал работать, и его посадили на солидный срок. Подробностей я пока не знаю, необходимо время, чтобы их выяснить. По статье 105, это убийство. Вышел на свободу он не так давно.

– Понятно, почему Елена промолчала о брате, – вздохнула я.

Глава 7

– Подвожу итог, – прогудел Степан. – Были у Раисы Николаевны причины убивать Ирину Булову?

– Если верить Елене, то никаких, – ответила я, – но надо пообщаться с людьми из театра. Вдруг картина не такая, как ее обрисовала дочь.

Степа сел за стол.

– Правильная мысль. Вилка, ты же слышала крик жены Горкина?

– Да, – подтвердила я.

– Давайте представим, что Раиса невиновна, – заговорил Степа. – Ирина зашла к ней, а той не оказалось на месте. Тут появился Виктор, который, как мы сейчас узнали, недавно освободился. Он был зол. Мать и отец не вырвали его из лап правосудия, не стали использовать свои связи. Парень просидел не один год!

– Так за дело! – заметил Гриша. – За убийство.

Степан сдвинул брови.

– Понимаешь, матери – они особенные. Даже если сын много зла совершил, она его все равно любит.

– Детей… – пробормотала я, – думала, это оговорка.

– Ты о чем? – не понял Саблин.

Я посмотрела на мужа:

– Лена в разговоре с нами бросила фразу о том, что в случае осуждения Раисы за смерть Ирины никто не вспомнит, как много она сделала для театра, мужа, детей. Детей! Во множественном числе. Обратил внимание на ее слова?

– Нет, – признался супруг, – а ты очень внимательна.

– Я подумала, что Лена нервничает, вот и оговорилась, – пояснила я, – а вон оно как на самом деле, у нее есть брат-уголовник.

– Гриша, что ты можешь сказать о том, за что посадили парня? – продолжал Степан.

– Пока ничего, кроме того, что его за решетку сунули, – пробурчал Саблин, – еще не изучал все материалы.

– Ладно, дам волю фантазии, – решил Степан, – мы знаем, что мальчик не от Никиты. Его отец – другой мужчина. Режиссер небось не особенно любил пасынка, а когда того арестовали, заявил жене: «Не смей при мне даже имя мерзавца упоминать». Рая, всегда послушная, смирилась. Наверное, опытного адвоката Вите не нанимали, передачи ему не носили. Вычеркнули его из состава семьи. Молодому человеку на зоне несладко пришлось, даже чаю вне столовки не попить. На Никиту он, наверное, не злился. Чужой дядя. А вот мать бросила кровиночку. Витя освободился, и куда ему идти? Он решил с матерью поговорить. Тайком проник в театр, вошел в кабинет… Видит, Раиса спиной к двери стоит. Уголовнику кровь бросилась в голову, он схватил фигурку и ударил тетку. Да только это оказалась Ирина. Поняв, что ошибся, Витя сбежал.

– Не узнал мамашу, – рассмеялся Гриша, – ну это из области фантастики.

– Они не виделись много лет, – возразил Степан, – да и злость застит глаза.

Я встала на защиту версии мужа:

– Законная жена и любовница были похожи, обе маленькие, хрупкие. Ада Николаевна до начала совещания позволила себе ехидное замечание: «Леночка, я шла на собрание, смотрю, впереди ваша матушка по коридору идет, какой-то мешок тащит. Я крикнула: «Рая! Не носи тяжести, возраст уже не тот». Она не отреагировала. Догнала ее, взяла за плечо… ба, а это Ирина! Булова с каждым днем становится все больше похожей на Раису. Она прямо ее клон. Всегда ведь была блондинкой! И вдруг! Стала шатенкой, вместо длинных волос – каре, свитер серый, мешок в руке. Рая номер два. Поразительно, на что молодые девушки идут, чтобы роль получить».

Я перевела дух и продолжила:

– Если Ирина стояла в кабинете спиной к двери, то ее можно было спутать с Раисой. Виктор ударил статуэткой мать и удрал, поняв, что в комнату в любое время может кто-нибудь войти. Едва он скрылся, как в кабинет вернулась Рая, увидела тело, бросилась к нему, закричала.

– Но нельзя не учитывать и еще один вариант развития событий, – прервал мое выступление Степан. – Виктор ни при чем. Его и близко у театра не было. Ирина с Раисой повздорили. На пике эмоций Горкина схватила статуэтку, бабах Булову по голове. Та упала и умерла. Раиса перепугалась, заорала: «Помогите!» Елена же, любящая дочь, понятное дело, считает, что мать не способна совершить преступление, поэтому и защищает ее. Вилка, можешь завтра подъехать в театр?

– В полдень у меня назначена встреча с режиссером, – сказала я, – меня там ждут.

– Никита же в реанимации, как с ним можно встретиться? – удивился Саблин.

Я развела руками:

– Шоу должно продолжаться. С издательством «Элефант», которому принадлежат права на книги Арины Виоловой, подписан договор. В случае отказа от работы с моей книгой Горкину придется платить неустойку. Спектакль вместо Никиты поставит некто Игнат Бородин. Лена сказала, что он молодой, но уже опытный режиссер, талантливый, получил какую-то премию.

– Отлично, – обрадовался Степан, – писательница, которая бродит по офису и закулисью, ни у кого не вызовет удивления. Ясное дело, она хочет познакомиться с театром, подышать его воздухом. Да и желание услышать местные сплетни – это очень по-женски. А ты, Гриша, накопай что сможешь на Виктора.

– Иес, босс, – пообещал начальник отдела компьютерного поиска.

Я встала.

– Поеду домой, авось рукописью займусь. Никак книгу не допишу. Нет в голове интересных мыслей.

– Наверное, ты голодна, – предположил Саблин, – если я не поем, то кранты! Ни о чем, кроме жрачки, не могу думать.

– Кстати, у нас дома есть ужин или лучше в буфете поесть? – спросил Степан.

– Ну и вопрос, – протянул Гриша, – у любой бабы всегда есть еда на плите.

Я смутилась. Меня никак нельзя назвать образцовой хозяйкой. Готовить я не люблю и, если уж совсем честно, не умею. Макароны у меня сбиваются в ком, каша всегда подгорает, картошка разваливается. Сложно ли сварить сосиски? Конечно, нет. А у меня они лопаются, выворачиваются в разные стороны. Чтобы Степан не считал меня совершенно косоруким монстром, я покупаю в кафе еду, притаскиваю ее домой и делаю вид, что приготовила котлеты собственными руками.

– Если баба к тридцати годам не научилась кашеварить, ей лучше утопиться, – отрезал Саблин.

– Вилка, не слушай его, – сказал Степа, – лучше живая жена, чем утопленница.

– Ко мне замечание Саблина не имеет отношения, дома холодильник полон вкуснятины, собственноручно мной приготовленной, – соврала я и поспешила на парковку.

Пока Степан побеседует с сотрудниками, пока он соберется домой, пока доедет… Я успею купить всякое-разное и накрыть стол. Прекрасно знаю, в каком лесу можно подстрелить готовые пельмени, пироги, котлеты.

Невероятно, но пробок на шоссе не оказалось. Весьма удивленная этим обстоятельством, я приехала в ресторанчик около дома и спросила у знакомой официантки:

– Нина, что сегодня самое вкусное?

– Пирожки с гонобобелем, – отрапортовала та.

– С кем? – заморгала я. – Или с чем?

– С гонобобелем, – повторила Нина.

– Он кто? – поинтересовалась я. – Гонобобель? Зверь? Овощ?

Нина зашептала:

– Не знаю. Я только заказы на дом принимаю и выдаю. Вера! Вера!

Стройная блондинка не спеша подошла к нам.

– У нашей постоянной клиентки вопрос, – зачастила Нина. – Гонобобель из чего сделан?

– Его не делают. Гонобобель – это продукт, – авторитетно заявила Вера.

– Какой? – спросила я.

Страницы: «« 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

Не надо было трогать дуб! Тогда бы ничего страшного и не случилось. А когда тронули, тут и началось....
Человек беззащитен при атаке с неба, будь то божья кара или бомба. Тело человека – хрупкое и подлежи...
«История Испании» («Una historia de Espa?a») от писателя и журналиста Артуро Переса-Реверте, автора ...
Эта книга продолжает рассказ о необыкновенной женщине, обладающей даром прародителей и знаниями перв...
Может ли быть монстром хрупкая улыбчивая девушка, мечтающая о должности преподавателя?Может ли оказа...
Нортгемптон, Великобритания. Этот древний город некогда был столицей саксонских королей, подле него ...