Лига перепуганных мужчин Стаут Рекс

Глава 5

Ко времени обеда в понедельник мы все уже подготовили, так что едой наслаждались не спеша. Фриц был довлен всегда, а уж зная, что дела в кабинете движутся, и вовсе из кожи вон лез. Тем вечером я подмигнул ему, заметив, сколь много в супе грибов, а отведав эстрагона в заправке, и вовсе послал ему воздушный поцелуй. Он покраснел. Вулф частенько хвалил его блюда, облекая комплименты в надлежащую форму, и Фриц неизменно краснел. В свою очередь, когда и я воздавал ему должное, он тоже краснел, но, готов поклясться, только из желания угодить мне, лишь бы не разочаровывать меня. Я часто размышлял, замечает ли это Вулф. Его внимание к еде было столь полным, что я не раздумывая мог бы сказать, что не замечает, вот только строить какие-либо догадки о Вулфе было далеко не самым лучшим.

После обеда Вулф поднялся в свою комнату, как ранее и предупредил. Он ставил спектакль. Я посовещался с Фрицем на кухне несколько минут и затем тоже поднялся к себе и переоделся. Я надел серый костюм в мелкую клетку, сидевший на мне лучше, чем что-либо другое из моего гардероба, голубую рубашку и темно-синий галстук. По пути вниз я остановился возле комнаты Вулфа, располагавшейся на том же этаже, чтобы задать ему вопрос. Он сидел в кресле, обитом гобеленом, подле настольной лампы с одним из романов Пола Чапина. Я подождал, пока он не отметит абзац в нем карандашом, и спросил:

– Что, если кто-нибудь из них притащит с собой посторонний предмет, например адвоката? Впускать его?

Не отрывая глаз от книги, Вулф кивнул. Я направился в кабинет.

Первый явился заблаговременно. Я ожидал, что очередь начнет выстраиваться лишь около девяти, однако было еще без двадцати, когда до меня донеслись шаги Фрица в прихожей и звуки открываемой двери. Затем ручка на двери в кабинет повернулась, и Фриц ввел первую жертву. Ему явно не помешала бы бритва, брюки на нем сидели мешковато, а волосы были взлохмачены. Его светло-голубые глаза заметались по комнате и остановились на мне.

– Черт, – объявил он, – ты ведь не Ниро Вулф!

Я признал это и представился. Руку он не протянул и затем пустился в объяснения:

– Знаю, что пришел рановато. Меня зовут Майк Эйерс, из отдела новостей «Трибьюн». Я предупредил Огги Рейда, что должен отлучиться на вечер, чтобы спасти свою шкуру. Я остановился по пути перехватить пару рюмашек, а потом мне пришло в голову, что я непроходимый дурак, потому что выпивкой вполне можно будет разжиться и здесь. И я не имею в виду пиво.

– Джин или джин? – спросил я.

Он ухмыльнулся:

– Молодец! Виски. И можешь не разбавлять.

Я подошел к столу, который мы с Фрицем поставили в нише, и налил ему. Ура Гарварду, думал я, светлым университетским денечкам и всему прочему. Еще я подумал, что он может доставить неприятности, если вдруг начнет шуметь, но, с другой стороны, если я не буду потакать его вредной привычке, он еще, чего доброго, удерет. Заучив банковские отчеты практически наизусть, я знал, что он проработал четыре года в «Пост» и три в «Трибьюн» и получает девяносто долларов в неделю. Как бы то ни было, журналисты – одно из моих слабых мест, мне никогда не удавалось избавиться от ощущения, что им известно больше, чем мне.

Я налил ему следующую порцию, и он уселся со стаканом, скрестив ноги.

– Скажи-ка, – по-свойски обратился он, – правда ли, что Ниро Вулф был евнухом в каирском гареме и начал свою карьеру, собрав отзывы девушек о зубной пасте «Пирамида»?

На какую-то долю секунды я как осел так и вспыхнул.

– Слушай, – начал я, – Ниро Вулф точно… – но потом осекся и рассмеялся. – Конечно. Вот только он был не евнухом, а верблюдом.

– Это все объясняет, – кивнул Майк Эйерс. – Я хочу сказать, объясняет, почему верблюду нелегко пройти сквозь игольное ушко[5]. Ниро Вулфа я не видел, но много слышал о нем, и я видел иголку. Есть еще какие-нибудь сведения?

До прибытия следующего клиента мне пришлось снабдить его еще одной порцией. На этот раз явились двое: Фердинанд Боуэн, биржевой брокер, и доктор Лоринг Э. Бертон. Я вышел в прихожую встретить их, чтобы хоть ненадолго избавиться от Майка Эйерса. Бертон оказался крупным привлекательным малым, державшимся прямо, но не чопорно, хорошо одетым и явно не нуждавшимся в одолжениях. У него были темные волосы, черные глаза, уголки рта опущены от усталости. Боуэн роста был среднего, и усталость оставила свой отпечаток на всем его облике. Он нарядился в черное и белое, и если бы мне вдруг захотелось увидеть его в любой вечер – что, вообще-то, представлялось весьма маловероятным, – то просто надо было бы сходить в театр, где ожидалась премьера, да покараулить в фойе. На его маленьких ногах были изящные лакированные туфли, а на изящных и по-женски маленьких руках – изящные серые перчатки. Когда он снимал пальто, мне пришлось отступить назад, чтобы не получить в глаз, – так он размахивал руками. А я не очень лажу с парнями с таким отношением к ближним в ограниченном пространстве. В частности, я считаю, что подобных нельзя подпускать к лифтам, хотя в целом не приветствую их вообще нигде.

Я провел Бертона и Боуэна в кабинет, сообщил, что Вулф скоро спустится, и указал им на Майка Эйерса. Тот назвал Боуэна Ферди и предложил ему выпить, а Бертона назвал Лорелеем. Фриц привел еще одного: Александра Драммонда, цветовода, аккуратного невысокого типа с тонкими усиками. Он был единственным из всего списка, кто бывал в доме Вулфа прежде – приходил пару лет назад с компанией с какого-то съезда общества взглянуть на растения. Я помнил его. После этого они подтянулись более-менее одновременно: Пратт, представитель нью-йоркского штаба Демократической партии, Адлер и Кэбот, адвокаты, Коммерс, менеджер по продажам из Филадельфии, Эдвин Роберт Байрон, редактор журнала, Огастес Фаррелл, архитектор, и парень по имени Ли Митчелл, заявивший, что представляет Коллара и банкира Гейнса – от последнего у него было письмо.

К десяти минутам десятого их количество составило двенадцать человек, если считать Коллара и Гейнса присутствующими. Они, конечно же, знали друг друга, но нельзя было сказать, что встреча доставила им всем бурную радость, даже Майку Эйерсу, с хмурым видом и пустым стаканом в руке прохаживавшемуся туда-сюда. Остальные в основном сидели с похоронным выражением лица. Я подошел к столу Вулфа и сделал кнопкой вызова Фрица три коротких звонка. Через пару минут послышался приглушенный шум лифта.

Дверь в кабинет отворилась, и все повернули голову. Появился Вулф, Фриц прикрыл за ним дверь. Вулф вразвалочку дошел до середины комнаты, остановился, развернулся и обратился к собравшимся:

– Добрый вечер, джентльмены.

Затем прошествовал к своему креслу, встал так, чтобы сиденье уперлось ему позади коленей, ухватился за подлокотники и опустился.

Тут мое внимание привлек Майк Эйерс, помахав в мою сторону стаканом и воскликнув:

– Эй! И евнух, и верблюд!

Вулф поднял голову и произнес с одной из своих лучших интонаций:

– Вы предлагаете добавить их в перечень внутреннего зверинца мистера Чапина?

– А? Ох. Я предлагаю…

Джордж Пратт прервал его:

– Заткнись, Майк!

А архитектор Фаррелл схватил его и толкнул в кресло.

Я протянул Вулфу список присутствующих, и он просмотрел его. Затем поднял взгляд и заговорил:

– Рад, что пришли мистер Кэбот и мистер Адлер. Оба, насколько мне известно, адвокаты. Их знания и опыт помогут нам избежать грубых ошибок. Отмечу также присутствие мистера Майкла Эйерса, журналиста. Он один из вас, поэтому я лишь замечу, что опасность огласки, если таковой вы желаете избежать…

Майк Эйерс раздраженно перебил его:

– Я не журналист, я охотник за сенсациями. Я брал интервью у Эйнштейна…

– Насколько вы пьяны?

– Черт, да откуда же мне знать?

Вулф поднял брови:

– Джентльмены?

Фаррелл отозвался:

– Майк надежен. Не обращайте на него внимания. Все в порядке.

Подключился Джулиус Адлер, адвокат, телосложением напоминавший огрызок карандаша и выглядевший бы как обычный клерк, если бы не его взгляд и манера одеваться.

– Пожалуй, я согласился бы. Мы осознаем, что это ваш дом, мистер Вулф, и что мистер Эйерс пьян, но, в конце концов, вряд ли вы пригласили нас сюда, чтобы оценивать наши личные пристрастия. Вы хотите нам что-то сказать?

– О да, мистер…

– Меня зовут Адлер.

– Да, мистер Адлер. Ваше замечание наглядно демонстрирует именно то, что, как я и догадывался, окажется главным препятствием в разговоре с вами, джентльмены. Я предполагал, что поначалу вы будете настроены враждебно. Вы все крайне напуганы, а испуганный человек враждебен едва ли не рефлекторно, в порядке защиты. Он подозревает всех и вся. Я знал, что вы воспримете меня с подозрением.

– Чушь! – Это был Кэбот, другой адвокат. – Мы не испуганы, и подозревать вас не в чем. Если у вас есть что сказать, говорите.

– Мистер Николас Кэбот, – пояснил я.

– Если вы не испуганы, мистер Кэбот, то и обсуждать нечего. Вот что я имею в виду. Вы можете вернуться домой. – Вулф открыл глаза и медленно обвел взглядом одиннадцать лиц. – Видите ли, джентльмены, я пригласил вас этим вечером сюда лишь после принятия ряда предположений. Если хотя бы одно из них ошибочно, то эта встреча – только пустая трата времени, вашего и моего. Первое предположение: вы убеждены в том, что мистер Пол Чапин убил двоих – возможно, троих – ваших друзей. Второе: вы боитесь, что он убьет и вас, если что-то не предпринять. Третье: мне по силам избавить вас от этого страха, и четвертое: вы охотно заплатите за эту услугу. Ну так как?

Они принялись переглядываться. Майк Эйерс попытался было встать, но Фаррелл вновь усадил его. Пратт пробормотал достаточно громко, чтобы услышал Вулф:

– Звучит неплохо.

Кэбот заявил:

– Мы убеждены, что Пол Чапин представляет собой опасность для общества. Это, естественно, касается нас. Что до ваших способностей…

Вулф направил на него палец:

– Мистер Кэбот, если вам доставляет удовольствие отстаивать выдумку, будто вы явились сюда этим вечером защищать общество, я не стану портить вам развлечение. Вопрос в следующем: сколько вы за это берете?

От внезапного вопля Майка Эйерса мы все так и подскочили.

– Ах ты, хитрюга Ник! – После чего тут же последовало писклявое хныканье. – Ники, дорогой…

Фаррелл ткнул Эйерса под ребра. Кто-то проворчал:

– Да заткните же его!

Однако взгляды двух-трех остальных, направленные на Кэбота, подтверждали правоту Вулфа. Этого типа можно было унять, лишь ткнув его носом.

Подал голос кто-то еще, спокойно и непринужденно:

– Какая разница, напуганы мы или нет? – Это оказался Эдвин Роберт Байрон, редактор журнала. – Положим, я признаюсь, что напуган, и что это изменит? На мой взгляд, суть в том, что мистер Вулф предлагает предпринять относительно этого? Пускай он озвучит свои посылки…

– Пускай идет к черту! – Майк Эйерс все-таки поднялся, вырвавшись из хватки Фаррелла, и двинулся к столу в нише. На полпути он развернулся и обрушился на них. – Ты чертовски прав: мы напуганы! Мы вздрагиваем при малейшем шуме и озираемся назад. Черт, вам отлично известно, как мы боимся! Ну-ка, кто не спал всю прошлую ночь и гадал, как же он сцапал Энди и что он с ним сделал, – поднимите руки! Слышал о нашей маленькой организации, Вулф, ты, старый плут? О Лиге искупления? Мы переименовываемся в Клуб трусов. Ну – или в Страусиную лигу. – Он наполнил стакан и поднял его, но я и не подумал предупредить его, что он по ошибке взял графин с хересом. – Друзья мои! За Страусиную лигу! – Он прикончил напиток одним героическим глотком. – Можете сделать мне плюмаж. – Тут он нахмурился и скорчил страшную гримасу отвращения и негодования. – Кто, черт побери, положил конский навоз в виски?!

Фаррелл от души разразился хохотом, к нему подключился Пратт. Цветовод Драммонд захихикал. Брокер Боуэн, либо действительно скучавший, либо весьма удачно притворявшийся таковым, достал сигару, обрезал у нее кончик и закурил. Я отыскал Майку Эйерсу нужную бутылку, потому что знал: ему нужно избавиться от привкуса во рту.

Поднялся Ли Митчелл из Бостона:

– Если позволите, я выскажусь, джентльмены. – Он откашлялся. – Конечно же, я не один из вас, но я уполномочен заявить, что и мистер Коллар, и мистер Гейнс и вправду напуганы, они убедились в репутации мистера Вулфа и готовы принять во внимание его предложения.

– Хорошо. – Тон Вулфа немедленно пресек гул комментариев; Вулф посмотрел на меня. – Арчи, пожалуйста, раздай те бумажки.

Они лежали в верхнем ящике моего стола, двадцать копий – просто на всякий случай. Я достал их и раздал. Вулф получил по звонку пиво и наполнил стакан. Выпив половину, он произнес:

– Как видите, это всего лишь список ваших фамилий и рядом с каждой проставлена денежная сумма. Проще всего мне объяснить его вам, прочтя меморандум, который у меня здесь… или где он? Арчи?

– Вот он, сэр.

– Благодарю… Я продиктовал его в таком виде. Его можно переложить официальными юридическими формулировками или оставить как есть это уж как вы захотите. Меня вполне удовлетворила бы изначальная форма. Для краткости я ссылаюсь на вас, чьи имена перечислены в полученном вами списке – как отсутствующих, так и присутствующих, – как на лигу. Меморандум предусматривает:

1. Я обязуюсь освободить лигу от всяких опасений и ожидания причинения вреда от:

а) Пола Чапина;

б) лица или лиц, которые посылали напечатанные на машинке стихотворные предупреждения;

в) лица или лиц, ответственных за смерть Уильяма Р. Харрисона и Юджина Дрейера, а также за исчезновение Эндрю Хиббарда.

2. Решение относительно удовлетворительного выполнения принятых мной обязательств будет вынесено большинством голосов членов лиги.

3. Расходы по выполнению задания в течение ведения дела я беру на себя. В случае моей неудачи лига возмещать их не обязана.

4. Если же будет решено, что задание выполнено мной удовлетворительно, все члены лиги заплатят мне гонорар, размеры которого указаны рядом с фамилией каждого члена в прилагаемом списке, причем члены лиги несут ответственность за то, чтобы гонорар был выплачен мне полностью.

– Полагаю, в нем учтено все. Конечно же, если вы пожелаете ограничить его каким-то сроком…

Николас Кэбот прервал Вулфа:

– Это абсурд! Я даже обсуждать его не буду.

Джулиус Адлер проговорил с улыбкой:

– Думаю, нам стоит поблагодарить секретаря мистера Вулфа за подсчет итоговой суммы и избавление нас от потрясения. Пятьдесят шесть тысяч девятьсот пятнадцать долларов. Однако! – Его брови вскинулись вверх, да так там и остались.

Коммерс, потративший на дорогу из Филадельфии по меньшей мере десять долларов, произнес свою первую речь:

– Я знаю не так уж и много о ваших способностях, мистер Вулф, но вот о нахальстве кое-что узнал.

Остальные начали выступать общим хором, они прямо готовы были нас затоптать.

Вулф подождал примерно с минуту и затем поднял руку ладонью наружу, что было для него довольно бурной жестикуляцией:

– Пожалуйста, джентльмены. В действительности для полемики совершенно нет оснований. Все просто: я предлагаю продать вам нечто по установленной цене. Если вы считаете, что цена чрезмерна, вас никто не принуждает покупать. Впрочем, в этой связи могу заметить, что в воскресенье мисс Эвелин Хиббард предлагала заплатить мне десять тысяч долларов за означенную услугу. В этом списке нет ни одного пункта выше десяти тысяч долларов, а сама мисс Хиббард не подвергается опасности.

– Ну да, – отозвался Джордж Пратт, – и вы отказали ей, чтобы потрясти нас. Вы просто собираетесь получить максимальную выгоду, да?

– Как бы то ни было, меморандум абсурден во всех отношениях. – Николас Кэбот подошел к столу Вулфа, придвинул меморандум и принялся его просматривать. – Чего мы хотим, так это поставить Пола Чапина на место. Эта попытка увиливания…

– Вы меня поражаете, мистер Кэбот. – Вулф вздохнул. – Я сформулировал меморандум подобным образом, поскольку знал, что здесь будут присутствовать два проницательных адвоката, и решил предвосхитить их возражения. В силу обстоятельств мысль о виновности Пола Чапина столь глубоко проникла в ваш ум, что вы отчасти утратили душевное равновесие. Я не мог обязаться избавить вас от опасений только тем, что стал бы обиваться обвинения мистера Чапина в убийстве. Если бы я поступил подобным образом, а расследование не доказало бы его виновности, то сами собой возникли бы две трудности. Во-первых, мне пришлось бы его подставить, чтобы получить свои деньги, а это оказалось бы не только непорядочно по отношению к нему, но и обернулось бы крупными хлопотами для меня самого. Во-вторых, настоящий злоумышленник остался бы на свободе и продолжал бы осуществлять свой замысел, а вы, джентльмены, по-прежнему были бы испуганными… или мертвыми. Я хотел учесть…

– Чушь! – Кэбот нетерпеливо оттолкнул от себя меморандум. – Мы убеждены, что это Чапин. Мы знаем, что это он.

– Как и я. – Вулф кивнул и вновь замер. – Да, я убежден, что бояться вам следует Чапина. Однако, составляя сей меморандум, я решил, что неплохо было бы учесть все непредвиденные обстоятельства, и, как адвокат, вы просто обязаны согласиться со мной. В конце концов, что в действительности известно? Очень мало. Например: а что, если это Эндрю Хиббард, мучимый угрызениями совести, вбил себе в голову мысль отомстить от лица человека, которого вы все покалечили? «Ты должен был убить меня!» Что, если после совершения убийств двоих из вас он понял, что не вынесет этого, удалился куда-то и покончил с собой? Подобная версия не противоречит ничему из известного нам. Или же кто-то из вас, а то и вовсе посторонний принялся сводить личные счеты и воспользовался запашком от этой заварухи с Чапином, чтобы создать ложный след. Это могли бы быть вы, мистер Кэбот, или доктор Бертон, или мистер Майкл Эйерс… Да кто угодно. Вы говорите «чушь», и, если честно, я согласен с вами, но почему бы не учесть все возможности?

Кэбот опять придвинул к себе меморандум. Поднялся Джулиус Адлер, подошел к столу и присоединился к изучению документа. Остальные зашептались. Майк Эйерс растянулся в кресле, глубоко засунув руки в карманы и зажмурившись. Джулиус Адлер заметил:

– Последнее положение не обсуждается. Эта совместная ответственность за общую сумму. Мы не станем это рассматривать.

Щеки Вулфа немного растянулись.

– Согласен с вами, мистер Адлер. На этом я настаивать не буду. Сказать по правде, я вставил данное положение специально, чтоб вам было что удалить.

Адлер крякнул. Цветовод Драммонд, вместе с Праттом и Артуром Коммерсом присоединившийся к адвокатам, снова захихикал. Кэбот хмуро взглянул на Вулфа и произнес:

– Вы не так уж и шустры, а?

– Относительно. По части переговоров я не очень. Пожалуй, чересчур прямолинеен. Это недостаток характера, от которого я не могу избавиться. Взять хотя бы мое предложение вам. Я могу лишь представить его и сказать: принимайте или отказывайтесь. Я компенсирую этот недостаток тем, что делаю предложения такими привлекательными, что от них не так-то легко и отказаться.

Тут, к своему удивлению, я заметил на лице Кэбота подобие улыбки, и на какую-то секунду он, черт побери, даже мне понравился. Адвокат отозвался:

– Конечно. Сочувствую вашему недостатку.

– Благодарю. – Вулф обвел взглядом остальных. – Ну, джентльмены? Я лишь упомяну еще два незначительных момента. Во-первых, я не включил в меморандум оговорку, что вы должны сотрудничать со мной, но, естественно, ожидаю этого. Без вашей помощи я мало чего добьюсь. Мне хотелось бы, чтобы мистер Гудвин и другие мои люди могли беспрепятственно навещать вас в любое разумное время, а с некоторыми из вас я хотел бы поговорить лично. Здесь нет возражений?

Трое-четверо закивали. Джордж Пратт из группы возле стола тоже согласился:

– Принимается.

Кэбот улыбнулся уже открыто и пробормотал:

– Не забывайте про свой недостаток.

– Хорошо. Второй момент, касательно денег. На мой взгляд, назначенные мной суммы вполне посильны и отнюдь не грабительские. Если же у меня не получится удовлетворить вас, я останусь ни с чем, так что дело сводится к следующему: готов ли в настоящий момент мистер Гейнс выплатить мне восемь тысяч долларов, доктор Бертон семь тысяч и мистер Майкл Эйерс сто восемьдесят в обмен на освобождение от охватившего их страха? Не сомневаюсь, что вы согласны с распределением счетов согласно платежеспособности.

Снова последовали кивки. Вулф постепенно урезонивал их, подчинял себе. Я мысленно усмехнулся: «Шеф, вы прелесть, только и всего, вы просто прелесть!» Ли Митчелл из Бостона заговорил снова:

– Конечно же, я не могу наверняка отвечать за мистера Коллара и мистера Гейнса. Думаю, могу лишь сказать, что вы, скорее всего, сможете рассчитывать на них. Сегодня же вечером я вернусь в Бостон, и завтра они вам телеграфируют.

– Можете вычеркнуть Элкуса, – заметил Кэбот. – Он не заплатит ни цента.

– Нет?

– Нет. Он такой же сентиментальный, каким был и Энди Хиббард. Он скорее позволит нас всех перебить, чем поможет схватить Пола Чапина.

– В самом деле? Пагубно позволять капризам сердца заражать разум. Посмотрим… Джентльмены, теперь надо убедиться еще в одном пункте. Честно говоря, мне вовсе не хотелось бы, чтобы когда угодно в будущем кто-нибудь из вас счел возможным заявить, будто я действовал с грубостью или мстительностью, которые вы не предполагали или же не желали. Насколько я понимаю, все вы убеждены, что Пол Чапин – убийца, что он угрожал вам смертью и что его необходимо схватить, разоблачить, осудить и казнить. Я намерен попросить мистера Гудвина огласить ваши имена. Если мое понимание верно, отвечайте, пожалуйста, «да».

Он кивнул мне. Я взял список, в котором отметил присутствовавших. Прежде чем я начал, вмешался Ли Митчелл:

– На этот пункт я могу ответить за мистера Коллара и мистера Гейнса. Безоговорочно. Их ответ «да».

Все заерзали, однако никто не издал ни звука. Я приступил к перекличке:

– Фердинанд Боуэн.

Хрипло, но твердо брокер ответил:

– Да.

– Доктор Лоринг Э. Бертон.

Какое-то время царила тишина, затем Бертон произнес так тихо, что я едва расслышал:

– Нет.

Все посмотрели на него. Он огляделся по сторонам, сглотнул и внезапно взорвался:

– Чушь! Да, конечно же! Романтическая чушь! Да!

Фаррелл бросил ему:

– Хотел бы надеяться. Удивительно, что ты не оказался первым.

Я продолжил:

– Огастес Фаррелл.

– Да.

Я назвал остальных – Драммонда, Кэбота, Пратта, Адлера и Коммерса. Все они сказали «да». И наконец:

– Майкл Эйерс.

Он все так же полулежал в кресле. Я снова назвал его. Фаррелл, сидевший рядом, ткнул его в бок:

– Майк! Эй! Скажи «да».

Майк Эйерс пошевелился, открыл в прищуре глаза, рявкнул «да!» и снова выключился.

Я повернулся к Вулфу:

– Это все, сэр.

Обычно я обращаю внимание, когда Фриц проходит по прихожей ответить на звонок в дверь, но на этот раз не услышал – по-видимому, был слишком увлечен перекличкой. Поэтому я и удивился, увидев, как дверь в кабинет открывается. Остальные тоже проследили за моим взглядом. Фриц зашел в кабинет на три шага и ждал, пока Вулф не кивнул ему.

– К вам джентльмен, сэр. У него нет визитки. Он велел передать – мистер Пол Чапин.

– Ну конечно. – Вулф даже не шелохнулся. – Конечно. Пригласи его.

Глава 6

Фриц отправился в прихожую за посетителем. Я как-то растерялся, но Вулф, вероятно, нет – не знаю. Мне следовало обратить внимание на выражения лиц наших гостей, но, увы, взгляд мой так и приклеился к двери. Полагаю, все остальные тоже уставились на нее, за исключением Вулфа. Из прихожей донесся стук трости Пола Чапина о плитку пола в прихожей.

Он проковылял в кабинет и остановился в нескольких шагах от двери. Со своего места он не мог видеть Вулфа из-за собравшихся перед его столом. Чапин оглядел их, затем сидевших в креслах, дважды дернул подбородком вверх, словно разволновавшаяся лошадь, пытающаяся скинуть поводья. Он произнес: «Привет, парни» – и захромал дальше в комнату, пока не смог увидеть Вулфа, предварительно бросив быстрый проницательный взгляд на меня. Чапин стоял от меня менее чем в восьми футах. Он был одет для вечернего приема, в смокинг, и выглядел отнюдь не крупным парнем, скорее ниже среднего роста, нежели выше. Худым назвать его было нельзя, хотя кости и проглядывали под кожей лица с гладкими щеками, обычным носом и светлыми глазами. Когда он повернулся ко мне спиной, чтобы посмотреть на Вулфа, мне открылось, что пиджак на нем поверх правого заднего кармана брюк топорщится, и тогда я сел так, чтобы в случае чего можно было беспрепятственно выпрыгнуть.

Внятных откликов на приветствие Чапина не прозвучало. Он снова оглядел собравшихся и вновь обратил свой взор на Вулфа, улыбнувшись ему:

– Это вы мистер Вулф?

– Да. – Вулф сплел пальцы на животе. – А вы – мистер Чапин.

– Да, – кивнул Пол Чапин. – Я был в театре. По моей книге поставили пьесу. А потом подумал, не заглянуть ли к вам.

– По какой книге? Я прочел их все.

– Прочли? Вот как. Никогда бы не подумал… «Железная пята».

– О да. Эта. Примите мои поздравления.

– Благодарю. Надеюсь, вы не возражаете против моего визита. Я знал об этом собрании. Мне сообщили о нем три моих друга – Лео Элкус, Лорри Бертон и Алекс Драммонд. Вы не должны винить их за это, за исключением, пожалуй, Лео. Полагаю, им двигали благие намерения, в то время как остальные пытались запугать меня. Они пытались запугать меня сыщиком, однако, чтобы сыщик получил какой-нибудь результат, жертва должна знать, почему ей стоит его бояться. К сожалению, я вас не знал. У меня есть основания бояться вас?

С первого же слова Чапин не отрывал взгляда от Вулфа, совершенно игнорируя остальных. На их же лицах отражались различные реакции на него: Митчелл из Бостона разглядывал его с любопытством, Боуэн – с мрачной бесстрастностью, Кэбот – с тревогой и возмущением, Майк Эйерс – с хмурым отвращением… Я изучал их. Внезапно доктор Бертон встал, шагнул к столу и схватил Чапина за локоть.

– Пол, ради бога! – закричал он. – Убирайся отсюда! Это ужасно. Убирайся!

Вмешался и цветовод Драммонд, его интеллигентный тенор на повышенных тонах превратился в разъяренный визг:

– Это уже слишком, Пол! После всего, что мы… что я… Ты, грязная крыса-убийца!

Остальные, справившись с оцепенением, тоже обрели дар речи. Вулф резко оборвал их:

– Джентльмены! Мистер Чапин – мой гость! – Он взглянул на Чапина, опиравшегося на трость. – Присаживайтесь. Возьмите кресло. Арчи…

– Благодарю, не стоит. Через мгновение я покину вас. – Чапин улыбнулся окружающим. Это была бы обыкновенная приятная улыбка, если бы не его светлые глаза, в которых она не отражалась совершенно. – Я простоял на одной ноге двадцать пять лет. Все вы, конечно же, знаете об этом, мне нет нужды напоминать. Приношу свои извинения, если мой приход вызвал у вас раздражение. В самом деле, я ни за что не стал бы расстраивать вас, друзья. Вы все были слишком добры ко мне, и вы прекрасно это знаете. Если позволите, выражусь несколько литературно и сентиментально… Вы облегчили мне бремя жизни. Я никогда этого не забуду, и я говорил вам это тысячу раз. Конечно же, теперь, когда я как будто обрел свое mtier[6], когда я встал на ноги, то есть на ногу, – он снова разослал по сторонам улыбку, – я смогу пройти остаток пути и без вас. Но я всегда буду благодарен вам. – Он повернулся к Вулфу. – Вот такие дела, понимаете ли. Однако явился я сюда отнюдь не для того, чтобы произнести эту речь, а посмотреть на вас. Я надеялся, что вы, возможно, здравый и разумный человек. Так ли это?

Вулф глядел на него. Я сказал про себя: берегись, Пол Чапин, берегись этих прикрытых глаз и последуй моему совету: заткнись и живее вали отсюда! Вулф произнес:

– Порой я достигаю этих вершин, мистер Чапин.

– Попытаюсь поверить вам. Таких на самом деле весьма мало. Я лишь хотел сказать вам следующее: мои друзья потратили массу времени и средств в погоне за миражом, который кто-то искусно спроецировал для них. Я говорю вам прямо, мистер Вулф, я был потрясен, что они в итоге заподозрили меня – меня! – прекрасно зная, сколь я благодарен им за всю их доброту! Ей-богу, просто невероятно! И я захотел изложить это вам, чтобы уберечь хотя бы вас от напрасной траты времени и денег. Вы ведь не окажетесь таким глупцом, чтобы гоняться за миражом?

– Уверяю вас, сэр, я слишком уж неподвижен, чтобы гоняться за чем бы то ни было. Однако, быть может – раз уж вы, как говорите, точно не причастны к этому, – быть может, у вас имеется собственная версия относительно происшествий, столь взволновавших ваших друзей? Это помогло бы нам.

– Боюсь, нет. – Чапин с сожалением покачал головой. – Хотя представляется весьма вероятным, что это лишь грубая шутка, но я понятия не имею…

– Убийство – это не шутка, мистер Чапин. Смерть – не шутка.

– Нет? Правда нет? Вы так уверены? Рассмотрите доводы посерьезнее. Возьмите меня, Пола Чапина, к примеру. Осмелитесь ли вы утверждать, что моя смерть не обернется шуткой?

– Это почему же?

– Ну ведь это естественно. Колоссальная разрядка. Притязания смерти на ужас, учитывая предшествовавшее ей в моем случае, окажутся неописуемо смехотворными. Поэтому-то я столь признателен своим друзьям, их заботливости, их внимательности…

Его прервал вопль позади – полный муки вопль доктора Бертона:

– Пол! Пол, ради бога!

Чапин живо развернулся на здоровой ноге:

– Да? – Ни на йоту не повысив голоса, он вложил в интонацию столько презрения, что оно смогло бы иссушить всю любовь Божью. – Да, Лорри?

Бертон посмотрел на него, молча покачал головой и отвел глаза. Чапин снова повернулся к Вулфу. Тот произнес:

– Значит, вы придерживаетесь версии шутки.

– Не совсем так. Просто она представляется мне вероятной. Что же касается меня, мистер Вулф, дело лишь в следующем: я страдаю от заблуждения моих друзей, будто я представляю для них опасность. Они на самом деле боятся меня. Меня! И страдания мои весьма значительны, это действительно так. Штука в том, что более безобидного создания, нежели я, и вообразить-то трудно. Да я сам боюсь! Сообразно телосложению боюсь всего. Например, из-за своей жалкой психической неадекватности я постоянно пребываю в страхе насильственного нападения того или иного рода и потому обычно вооружен. Вот…

Пол Чапин устроил переполох будь здоров! Когда его правая рука скользнула за спину и задрала полу смокинга, из группы раздалось два-три предостерегающих возгласа, а я бросился на него. От моего толчка он, черт возьми, едва не опрокинулся – он ведь еще и опирался на трость, – однако я схватил его за правое запястье и удержал от падения. Затем левой рукой выдернул револьвер из его заднего кармана.

– Арчи! – набросился на меня Вулф. – Освободи мистера Чапина. – Я отпустил его руку, но Вулф не унимался: – Отдай ему его… вещь.

Я взглянул на оружие: видавший виды револьвер тридцать второго калибра, оказавшийся незаряженным. Пол Чапин, в светлых глазах которого так и не появилось какого-либо выражения, протянул руку. Я вложил в нее револьвер, и он так и оставил его лежать на ладони, словно это была тарелка с яблочным муссом.

– Черт тебя побери, Арчи! – воскликнул Вулф. – Ты помешал мистеру Чапину сделать драматичный и эффектный жест. Я понимаю, мистер Чапин. Приношу извинения. Могу я взглянуть на оружие?

Чапин протянул ему револьвер, и Вулф осмотрел его. Затем откинул барабан, вернул его на место, взвел курок, щелкнул спусковым крючком и снова осмотрел. Наконец заключил:

– Опасное оружие. Оно пугает меня. Как и любое оружие. Могу я показать его мистеру Гудвину?

Чапин пожал плечами, и Вулф вручил мне револьвер. Я внимательно изучил его под лампой, взвел курок, увидел то же, что и Вулф, и усмехнулся. Но потом поднял глаза, обнаружил на себе взгляд Пола Чапина, и мою усмешку как рукой сняло. По-прежнему можно было сказать, что в них не было никакого выражения, однако в их глубине чувствовалось нечто, что мне не захотелось бы извлечь на обозрение. Я протянул ему револьвер, и он засунул его обратно в задний карман. Потом беззаботно заметил как мне, так и Вулфу:

– Вот и все, как видите. Эффект чисто психологический. Я многое узнал о психологии от своего друга Энди Хиббарда.

Последовали восклицания. Джордж Пратт шагнул к Чапину и уставился на него испепеляющим взором. Руки го так и дергались, пока он сбивчиво выкрикивал:

– Ты… ты змея! Если бы ты не был чертовым калекой, я бы лупил тебя, пока не решил бы, что ты больше не опасен…

Чапин и бровью не повел: