Перегрузка Хейли Артур

Глава 1

Жара!

Удушающая жара накрыла землю словно плотным одеялом. Она охватила всю Калифорнию — от засушливых равнин возле мексиканской границы на юге до величественных лесов Кламат-Фолс на севере, изливаясь на территорию примыкающего к Калифорнии штата Орегон. Жара, изматывающая и иссушающая, постоянно напоминала о себе.

Четыре дня назад тысячемильная волна жаркого, сухого воздуха триста миль шириной опустилась над территорией штата, словно курица-наседка на яйца. В то июльское утро (это была среда) казалось, что широкий фронт, сформировавшийся со стороны Тихого океана, оттеснит эту волну на восток и принесет с собой более прохладный воздух, а также вызовет ливни на северном побережье и в горах. Однако этого не случилось. В час дня жители Калифорнии по-прежнему изнывали от нестерпимого пекла — столбик термометра зашкаливал за отметку более сорока градусов по Цельсию с маловероятными перспективами на понижение температуры.

В городах и пригородах, на промышленных предприятиях и в учреждениях, магазинах и частных домах беспрестанно гудели шесть миллионов воздушных кондиционеров. На тысячах ферм плодородной Центральной долины — а это самый богатый в мире аграрный район — несметное количество электронасосов качали воду из глубоких скважин, подавая ее изнуренной жарой скотине и жаждавшим полива сельскохозяйственным растениям — виноградникам, цитрусовым, зерновым, люцерне, кабачкам и сотне других культур. Денно и нощно трудились бесчисленные холодильники и морозильные установки. Однако привыкшие к комфорту люди, вкусы которых были развращены техническими новинками, пожиравшими огромное количество электроэнергии, и не думали идти на ограничение.

В Калифорнии и прежде случались засухи, но штату удавалось справляться с их последствиями. Однако никогда ранее потребность в электроэнергии не была столь высокой, как сейчас.

— Ну что ж, этого следовало ожидать, — вполголоса проговорил главный диспетчер. — Придется вводить в действие наши чрезвычайные резервы.

Всем находившимся рядом было ясно, что такой шаг неизбежен. Все — это сотрудники и руководящий состав компании «Голден стейт пауэр энд лайт», собравшиеся в Центре управления электроснабжением.

«Голден стейт пауэр энд лайт», или, как ее часто называли, «ГСП энд Л», среди предприятий по обслуживанию населения считалась компанией-гигантом, наподобие «Дженерал моторс». Она производила и распределяла две трети электроэнергии и природного газа, потребляемого в Калифорнии. Компания стала таким же неотъемлемым символом Калифорнии, как солнечный свет, апельсины и вино. Кроме того, «ГСП энд Л» славилась своим богатством, влиянием и, согласно утвердившемуся в ней самой убеждению, эффективностью. Представление о всемогуществе компании подтверждалось тем, что ее официальное название расшифровывали еще как «Господь, сеющий преуспевание и любовь».

Центр управления энергоснабжением «ГСП энд Л» представлял собой строго охраняемый подземный командный пункт. По словам одного посетителя, это было нечто среднее между операционной в больнице и капитанским мостиком на океанском лайнере. Посередине располагался пульт управления, от пола его отделяли две ступеньки. Здесь трудились главный диспетчер и шестеро его помощников. Поблизости находилась клавиатура двух компьютерных терминалов. В стены были вмонтированы бесчисленные тумблеры, схемы электросетей и подстанций с разноцветными лампочками и приборами, которые сигнализировали сиюминутное состояние двухсот пяти генераторов на девяносто четырех электростанциях компании, размещенных по всей территории штата. Обстановка здесь царила весьма напряженная, ведь шестерым помощникам диспетчера приходилось обрабатывать беспрерывный поток постоянно меняющейся информации. Благодаря продуманной системе звукопоглощения уровень шума оставался невысоким.

— Черт побери, а вы уверены, что больше нигде не купить электроэнергии? — спросил стоявший на возвышении у диспетчерского пульта рослый, крепкого сложения мужчина в рубашке с короткими рукавами. Ним Голдман, вице-президент по планированию и заместитель председателя совета директоров «ГСП энд Л», из-за духоты приспустил свой галстук, и сквозь расстегнутый ворот рубашки проглядывала волосатая грудь. Растительность на его груди напоминала волосы на голове — черные, вьющиеся, сквозь которые пробивалась редкая изящная седина. Лицо у него было волевое, с крупными чертами, слегка смуглое, взгляд источал прямоту и властность и в большинстве случаев, но не в данный момент, склонность к остроумию. Хотя Ниму Голдману было под пятьдесят, он обычно выглядел моложе. Сегодня же сказались напряжение и усталость.

Последние несколько дней он задерживался на работе до полуночи, а в четыре утра был уже на ногах, чтобы побриться, поэтому на его лице уже появлялась щетина. Как и все, кто находился в Центре управления, Ним обливался потом от нервного напряжения, а еще из-за того, что в связи с жесточайшим кризисом несколько часов назад было ограничено время работы воздушных кондиционеров. Между тем с призывами к населению бережно расходовать электроэнергию обращались радио и телевидение. Однако, судя по резко нарастающей кривой на графике, о чем было известно всем в Центре, на это обращение мало кто обратил внимание.

Главный диспетчер, седовласый ветеран компании, вопрос Нима воспринял с обидой. Вот уже пару суток двое его помощников, подобно отчаявшимся домохозяйкам в поисках желаемого товара, обзванивали другие штаты, а также Канаду в попытке договориться о закупках свободной электроэнергии. Об этом Ним Голдман не мог не знать.

— Мистер Голдман, мы по крохам собираем все, что удается получить из Орегона и Невады. Единая энергетическая система Тихоокеанского побережья работает на пределе. Из Аризоны нам кое-что подбросили, но они сами задыхаются. Как бы они не обратились уже завтра с той же просьбой к нам.

— Вот мы и дали им понять, что пусть не надеются, — раздался голос помощницы диспетчера.

— Ну а хотя бы на сегодня нас еще хватит? — Это был Эрик Хэмфри, председатель совета директоров, который оторвался от чтения выданной компьютером оценки ситуации, чтобы задать этот вопрос. Негромкий голос Хэмфри, как всегда, выделялся свойственной коренным выходцам из Бостона самоуверенностью, которой он и сегодня прикрывался, как броней. Между прочим, мало кому удавалось пробиться сквозь ее толщу. Он уже тридцать лет жил и преуспевал в Калифорнии, однако лоск Эрика Хэмфри, выходца из Новой Англии, нисколько не потускнел под воздействием бесцеремонных нравов жителей Западного побережья. Эрик Хэмфри был небольшого роста, плотного телосложения, с мелкими чертами лица. Он носил контактные линзы и был неизменно по моде одет. Несмотря на жару, он был в темной деловой тройке, поэтому ничто не выдавало, что ему так же жарко, как и остальным.

— Все не очень здорово, сэр, — заметил главный диспетчер, заглатывая очередную таблетку джелюсила. Бог знает которую по счету за один только день. Диспетчерам это лекарство требовалось из-за нервных перегрузок, и руководство «ГСП энд Л» решило сделать широкий жест — в здании компании установили автомат, из которого сотрудники могли бесплатно получать нейтрализатор кислотности.

— Если мы и продержимся, — добавил Ним Голдман, обращаясь к председателю, — то на волоске и при огромной доле везения.

Как диспетчер отметил чуть раньше, резервные генераторы компании «ГСП энд Л» уже заработали на полную мощность. Он не стал объяснять всем присутствующим, поскольку они и так все знали, что коммунальная служба, каковой, по сути дела, являлась компания «ГСП энд Л», обладала резервными мощностями двух типов — «рабочий резерв» и «резерв в состоянии готовности». В «рабочий резерв» входили генераторы, работающие, но не на полную мощность, однако в любую минуту при необходимости им можно было задать предельную нагрузку. «Резерв в состоянии готовности» включал в себя генерирующие мощности, незадействованные, но могущие быть запущенными на полную мощность в течение десяти-пятнадцати минут.

Еще час назад последний генератор из категории «рабочий резерв в состоянии готовности» — две газотурбинные установки на электростанции близ Фресно, мощностью шестьдесят пять мегаватт каждая, — перешел в категорию рабочего резерва и стал функционировать с максимальной нагрузкой. Таким образом, компания осталась без каких-либо оперативных резервов.

Тут в разговор резко вмешался грузный, сутуловатый, угрюмый мужчина с массивной челюстью и кустистыми бровями. Выслушав перепалку между председателем и диспетчером, он сказал:

— Будь все это трижды проклято! Имей мы на сегодня более или менее достоверный прогноз погоды, ни за что не влипли бы в такую историю.

Рей Паулсен, вице-президент компании, отвечавший за безаварийную работу энергохозяйства, порывисто встал из-за стола, за которым он и еще несколько человек рассматривали кривые потребления электроэнергии, сравнивая сегодняшний день с другими жаркими днями прошлого года.

— Все прочие метеорологи ошиблись в своих прогнозах, не только наши, — возразил ему Ним. — Я сам читал вчера в вечерней газете и слышал сегодня утром по радио, что жара спадет.

— То-то и оно! Оттуда, наверно, она и позаимствовала эту информацию — из какой-нибудь газеты! Вырезала ее и наклеила на карту прогнозов. Держу пари.

Паулсен свирепо посмотрел на Нима, тот лишь пожал плечами. Ни для кого не было секретом, что они ненавидели друг друга. Совмещение двух постов — руководителя отдела планирования и заместителя совета директоров — означало обладание в компании «ГСП энд Л» чрезвычайными полномочиями, то есть для Нима не существовало ведомственных границ. В прошлом Ним неоднократно вторгался в сферу ответственности Паулсена, и хотя тот стоял на две ступени выше Нима в кадровой иерархии компании, с этим трудно было что-либо поделать.

— Если под «она» подразумевают меня, то вы могли бы, Рей, хотя бы ради приличия, называть меня по имени.

Присутствующие вытянули головы в направлении, откуда раздался голос. Никто и не заметил, как в зале появилась миниатюрная самоуверенная брюнетка. Это была Миллисент Найт, главный метеоролог компании. Впрочем, ее появление не стало ни для кого сюрпризом. Метеорологический отдел, включая и кабинет мисс Найт, являлся частью Центра управления, а от основного помещения его отделяла лишь стеклянная стена.

Кого-нибудь еще подобное замечание могло бы смутить, но только не Рея Паулсена. Его карьера в компании «Голден стейт пауэр энд лайт» складывалась непросто. Она началась тридцать пять лет назад с должности помощника в ремонтной выездной бригаде. Затем Рей стал обходчиком ЛЭП, мастером и так далее, не минуя ни одной ступеньки управленческой лестницы. Однажды во время снежной бури в горах порывом ветра его сбросило на землю с высоковольтной опоры. В результате он повредил себе позвоночник и на всю жизнь остался сутулым. Вечерние занятия в колледже за счет компании позволили юному Паулсену стать дипломированным инженером, и его знания системы организации «ГСП энд Л» стали энциклопедическими. Правда, ему так и не довелось пообтесаться и научиться хорошим манерам.

— Все это чушь собачья, Милли! — огрызнулся Паулсен. — Я просто сказал, что думаю, и все тут. Если вы работаете, как мужчина, то и спрос с вас мужской. И нечего тут обижаться.

— Мужчина или женщина, разве в этом дело? — возмутилась мисс Найт. — Мой отдел отличается высокой точностью прогнозирования — восемьдесят процентов! Вам это прекрасно известно. Более точных прогнозов не найдете нигде.

— Но сегодня и вы, и ваши люди такую чушь несете. Уши вянут.

— Ну Бога ради, Рей, — запротестовал Ним Голдман. — Перестаньте. Всему есть мера.

Эрик Хэмфри взирал на перепалку с явным безразличием. Хотя председатель никогда однозначно не высказывался относительно споров между руководящими сотрудниками, иногда складывалось впечатление, что он и не больно протестовал, лишь бы это не сказывалось на работе. По-видимому, Хэмфри относился к когорте бизнесменов, которые считали, что абсолютная гармоничность организации сродни самодовольству. Но при необходимости председатель мог пресечь всякие перебранки своим непререкаемым авторитетом.

Строго говоря, в тот момент руководящим сотрудникам компании Хэмфри, Ниму Голдману, Паулсену и некоторым другим совсем не обязательно было собираться в Центре управления. Команда была в полном сборе. Все отлично знали, как действовать в чрезвычайных ситуациях. Все детали были давно отработаны. Большая часть соответствующих операций осуществлялась с помощью компьютеров, дополненных конкретным набором инструкций. Однако при возникновении кризиса, в объятиях которого оказалась компания «ГСП энд Л», Центр управления как магнит притягивал всех, кому позволялось здесь находиться: ведь сюда стекалась самая оперативная информация.

Наиболее существенный вопрос, который оставался без ответа: может ли спрос на электроэнергию возрасти настолько, что удовлетворение его окажется под вопросом? Если да, то неизбежно пришлось бы смириться с отключением целых блоков подстанций, обесточив тем самым отдельные части Калифорнии и в условиях возникшего хаоса изолировав ряд населенных пунктов.

Между тем компания уже перешла на энергосберегающий режим работы. Начиная с десяти часов утра происходило постепенное понижение сетевого напряжения, в результате чего потребители «ГСП энд Л» стали получать электроэнергию с сетевым напряжением на восемь процентов ниже нормы. Благодаря этому понижению удалось добиться некоторой экономии. Однако в результате бытовые электроприборы — фены для сушки волос, электрические пишущие машинки, холодильники — получали теперь питание на десять вольт ниже обычного, в то время как специальное мощное оборудование — на девятнадцать-двадцать вольт ниже нормы. Из-за понижения рабочего напряжения падала мощность всякой аппаратуры, а электромоторы перегревались и шумели больше обычного. Появлялись сбои в работе некоторых компьютеров; те, что не имели встроенных стабилизаторов, самопроизвольно отключались, оживая лишь с подачей нормального напряжения. Одним из побочных эффектов стало сжатие телевизионного изображения. Не так ярко горели и лампы накаливания. В общем и целом кратковременное падение напряжения особого ущерба не принесло.

Впрочем, и восемь процентов было крайним пределом. Если понижать напряжение еще больше, электромоторы стали бы перегреваться, а может быть, и сгорать, создавая угрозу пожара. Поэтому если частичное сокращение подачи электричества не даст ожидаемого эффекта, оставалась крайняя мера — сократить нагрузку, в результате чего целые районы остались бы полностью без электричества.

Все должно было решиться в ближайшие два часа. Если «ГСП энд Л» каким-нибудь путем сможет выкрутиться до второй половины дня, а в жаркие дни именно на это время приходится пик спроса на электроэнергию, нагрузка уменьшится и уже не будет повышаться до завтрашнего дня, а завтра, Бог даст, жара отпустит, и тогда проблема разрешится сама собой.

Но если нынешняя нагрузка, постоянно возраставшая в течение всего дня, никак не угомонится… то худшего не избежать.

Между тем Рей Паулсен продолжал упорствовать.

— Послушайте, Милли, — не отступал он, — согласитесь, сегодняшняя сводка погоды — это предел идиотизма. Не так ли?

— Да, это так. Если излагать ее столь отвратительным и мерзким образом. — Темные глаза Миллисент Найт переполнялись гневом. — Но верно и то, что в тысяче миль от побережья пришли в движение воздушные массы, именуемые Тихоокеанским фронтом. Метеорологам пока еще мало что известно об этом. Но иногда он за день-другой опрокидывает все прогнозы погоды для Калифорнии. — Она замолчала и презрительно добавила: — Или вы настолько погрязли в электропроводке, что забыли про элементарные законы природы?

Паулсен оторопел. Краска ударила ему в лицо.

— Угомонитесь!

Но Милли проигнорировала его реплику.

— Или вот еще что. Я и мои сотрудники честно выполнили свою работу в пределах возможного. А вы, наверно, запамятовали, что при составлении прогноза погоды всегда есть место для сомнений? Я ведь вас не подталкивала к закрытию «Мэгалии-2» на профилактику. Решение принимали вы сами — теперь же обвиняете в этом меня.

Стоявшие вокруг стола захихикали. Один даже проговорил:

— Вот уж попала в самую точку.

Всем было хорошо известно, что нынешняя критическая ситуация с энергоснабжением частично вызвана остановкой второго энергоблока электростанции «Мэгалия».

Второй энергоблок «Мэгалии» компании «ГСП энд Л» располагался севернее Сакраменто и представлял собой крупный турбогенератор, способный развивать мощность шестьсот тысяч киловатт. Энергоблок был запущен примерно десять лет назад и с тех пор доставлял одни неприятности. Постоянные разрывы труб котла и прочие более серьезные неполадки часто выводили его из строя. Последний раз «Мэгалия-2» была отключена на целых девять месяцев из-за необходимости замены патрубков пароперегревателя. Но даже после столь длительного ремонта поломкам не было конца. Как сказал один инженер, эксплуатация «Мэгалии-2» напоминала попытку удержать на плаву тонущий линейный корабль.

На минувшей неделе директор «Мэгалии» попросил Рея Паулсена дать разрешение на отключение второго энергоблока, чтобы произвести ремонт подтекающих котельных труб. Как он выразился, «пока этот дьявольский кипятильник не взлетел на воздух». До вчерашнего дня Паулсен категорически возражал. Учитывая незапланированные ремонтные отключения в других местах еще даже до наступления нынешней жары, компания «ГСП энд Л» не могла отказаться от энергии, которую вырабатывала «Мэгалия-2». Как всегда, приходилось разбираться в приоритетах — что по важности на первом месте, а с чем можно повременить. В таких случаях риск неизбежен. Вчера вечером, прочитав прогноз синоптиков о смягчении жары на следующий день и взвесив все «за» и «против», Паулсен дал разрешение на немедленное отключение турбогенератора всего на несколько часов для охлаждения котла. До сегодняшнего утра генераторы «Мэгалии-2» замерли, что позволило удалить подтекающие патрубки из нескольких магистралей. Несмотря на отчаянность сложившегося положения, об эксплуатации «Мэгалии-2» речь могла быть только через пару дней.

— Если бы прогноз был точным, — огрызнулся Паулсен, — «Мэгалия» продолжала бы работать.

Председатель покачал головой. Тут было много чего сказано. Расследованием, кто прав, кто виноват, можно будет заняться позже. Сейчас не до этого.

Посовещавшись о чем-то у диспетчерского пульта, Ним Голдман, заглушая своим мощным голосом всех остальных, объявил:

— Режим ограниченной подачи электроэнергии вводится через полчаса. Это единственный путь. Мы вынуждены принять такое решение. — Он взглянул на председателя. — Нам надо оповестить средства массовой информации. Радио и телевидение еще успеют поставить в известность население.

— Действуйте, — проговорил Хэмфри. — Может, кто-нибудь соединит меня по телефону с губернатором?

— Слушаюсь, сэр. — Помощник диспетчера стал набирать номер телефона.

На лицах собравшихся в зале было написано уныние. Сознательное прекращение подачи электроэнергии потребителям — такого еще ни разу не случалось за все сто двадцать пять лет существования компании.

Тем временем Ним Голдман из другого помещения звонил в отдел информации компании. Надо было незамедлительно приступать к соответствующему оповещению потребителей. В подобных случаях отдел информации компании действовал строго по инструкции. Если прежде о решении, связанном с ограничением подачи электроэнергии, было известно только ограниченному кругу лиц в компании «ГСП энд Л», теперь оно должно было стать достоянием широкой общественности. Кроме всего прочего, несколько месяцев назад было принято решение о том, что ограничения подачи электроэнергии, если таковые когда-либо будут иметь место, надлежит именовать не иначе, как «скользящие ограничения». Это был своего рода пиаровский ход, призванный подчеркнуть их временный характер, не допускающий какой-либо дискриминации отдельных районов штата в смысле энергоснабжения. Выражение «скользящее ограничение» оказалось придумкой одной молоденькой секретарши, после того как ее более опытные и хорошо оплачиваемые коллеги признались в неспособности придумать что-либо подходящее. Одним из отвергнутых вариантов были «поочередные урезания».

— На проводе Сакраменто, кабинет губернатора, сэр, — сообщил помощник диспетчера Эрику Хэмфри. — Мне сказали, что губернатор сейчас на ранчо неподалеку от Стоктона, с ним пробуют связаться. А вас просят не вешать трубку.

Председатель только кивнул в ответ и подошел к телефону. Прикрыв трубку ладонью, он спросил:

— Кто-нибудь знает, где сейчас шеф? — Всем было понятно, что «шефом» звали главного инженера Уолтера Тэлбота. Это был шотландец, спокойный и невозмутимый, без пяти минут пенсионер. Он отличался неповторимым умением находить выход из самых сложных ситуаций.

— Да, я знаю, — проговорил Ним Голдман. — Он поехал взглянуть на Большого Лила.

Председатель нахмурился:

— Надеюсь, там все в порядке?

Тут взгляды всех присутствующих невольно привлекла к себе панель приборов с табличкой: «Ла Мишен № 5». Это и был Большой Лил — новейший и самый мощный энергоблок электростанции «Ла Мишен», что в пятидесяти милях от города.

Большой Лил! Своим рождением этот гигант, извергавший из своего чрева миллион с четвертью киловатт, был обязан компании «Лиллен индастриз оф Пенсильвания», а прозвище Лил, то есть лилипут, закрепилось за ним с легкой руки какого-то журналиста. Лил в немыслимых количествах заглатывал мазут, в результате чего возникал перегретый пар, приводивший в движение мощнейшую турбину. В прошлом у Большого Лила было немало противников. На стадии проектирования некоторые эксперты высказывали сомнения в целесообразности создания столь крупного энергоблока, полагая, что такая высокая степень зависимости от одного источника электроэнергии — откровенное безумие; был пущен в ход и ненаучный аргумент — сравнение с яйцами, положенными в одну корзину. Случись что — неизбежно разобьются все. Другие специалисты данный взгляд не разделяли. Они утверждали, что массовое производство электроэнергии с опорой на один такой источник, как Большой Лил, обойдется дешевле. Сторонники второго подхода взяли верх и до сих пор демонстрировали свою правоту. За два года после введения в эксплуатацию Большой Лил подтверждал свою экономичность и по сравнению с менее крупными энергоблоками отличался высокой степенью надежности, избавляя эксплуатационников от каких-либо забот. И сегодня установленный в Центре управления прибор, ко всеобщему удовлетворению, зафиксировал: Большой Лил, работая с максимальной нагрузкой, выдает целых шесть процентов суммарной мощности компании.

— Сегодня утром отмечена легкая вибрация турбины, — заметил Рей Паулсен, обращаясь к председателю. — Я уже обсудил это с шефом. Хотя оснований для особых опасений нет, мы решили, что ему надо самому посмотреть.

Хэмфри одобрительно кивнул. В общем, присутствие главного инженера в настоящий момент мало чем могло бы помочь, кроме разве что некоторого успокоительного воздействия.

— Губернатор на проводе, — раздался голос телефонистки в аппарате у Хэмфри.

Мгновение спустя в трубке послышался знакомый голос:

— Добрый день, Эрик.

— Добрый день, сэр, — ответил председатель. — Боюсь, что у меня для вас неприятное…

Именно в тот момент все и произошло.

На приборной панели под табличкой «Ла Мишен № 5» сработал зуммер — последовал целый ряд резких тревожных сигналов. Одновременно замигали желтые и красные сигнальные лампочки. Черная стрелка ваттметра блока № 5 дрогнула и затем резко опустилась на нулевую отметку.

— Боже праведный! — проговорил кто-то испуганным голосом. — Большой Лил остановился!

Сомнений на этот счет не осталось — стрелки ваттметра и других приборов замерли на нуле.

Реакция последовала мгновенно.

Словно проснулся и зачирикал установленный в Центре управления скоростной телетайп, выстреливая экспресс-информацию о сотнях по команде компьютеров отключений на трансформаторных подстанциях высоковольтной сети. Одно за другим срабатывали устройства защиты остальных генераторов, спасая их от повреждения. Между тем во многие части штата полностью прекратилась подача электроэнергии. Всего за пару секунд на огромном удалении друг от друга миллионы людей: заводские рабочие и конторские служащие, фермеры, домохозяйки, продавцы и покупатели, рестораторы, печатники, бензозаправщики, биржевые маклеры, владельцы отелей, парикмахеры, киномеханики и владельцы кинотеатров, водители трамваев, работники телестудий и телезрители, бармены, сортировщики почты, виноделы, врачи, ветеринары, любители игральных автоматов (этот перечень можно было бы увеличить до бесконечности) — остались без электроэнергии, таким образом оказавшись не в состоянии продолжить то, чем занимались еще мгновением ранее.

В разных зданиях лифты застревали между этажами. Работавшие в напряженном ритме аэропорты в один миг оказались парализованными. На улицах и автомагистралях отключились светофоры, перед транспортной сферой замаячил губительный хаос.

На одной восьмой части территории штата Калифорния (а это по площади значительно больше Швейцарии) с населением приблизительно три миллиона человек все вдруг замерло. Что еще совсем недавно рассматривалось всего лишь как предположение, теперь обернулось катастрофической реальностью, кстати сказать, куда более разорительной, чем это могло показаться вначале. У пульта управления, избежавшего участи отключения благодаря специальным приспособлениям, лихо орудовали все трое диспетчеров. Они рассылали инструкции касательно действий в чрезвычайных обстоятельствах, обзванивали электростанции и дежурных на конкретных участках электросетей, проверяли схемы электросистемы, установленные на вращающемся барабане, отслеживали информацию, поступавшую на мерцающие экраны дисплеев. Им еще предстояло ох как много потрудиться, хотя их явно обгоняли компьютеры, включившиеся в разруливание возникшей ситуации.

— Эй, Эрик, — донесся до Хэмфри голос губернатора по телефону, — у нас только что все погасло.

— Знаю, — как бы подтвердил председатель. — Ради этого я тебе и звонил.

По другому телефону на прямом проводе с Центром управления электростанции «Ла Мишен» кого-то распекал Рей Паулсен:

— Черт возьми! Что там стряслось с Большим Лилом?

Глава 2

Взрыв на электростанции «Ла Мишен» компании «Голден стейт пауэр энд лайт» стал полной неожиданностью. За полчаса до этого главный инженер Уолтер Тэлбот прибыл на пятый энергоблок «Ла Мишен» — Большого Лила, чтобы проверить оперативное сообщение о легкой вибрации турбины, зафиксированной во время ночной смены. Главный был сухопарым, долговязым мужчиной, внешне суровым, однако не лишенным утонченного чувства юмора. Говорил с певучим акцентом уроженца Глазго, хотя за минувшие сорок лет ни разу не бывал в Шотландии, разве что присутствовал иногда на торжественных ужинах в честь Роберта Бернса в Сан-Франциско. В работе он не терпел суеты, вот и сегодня неторопливо и тщательно осматривал Большого Лила в сопровождении управляющего электростанцией инженера по имени Даниели, человека мягкого и интеллигентного. Между тем генератор-гигант продолжал выдавать электроэнергию, которой было достаточно, чтобы горели более двадцати миллионов обычных лампочек.

Иногда натренированный слух главного инженера и управляющего улавливал едва заметную вибрацию из глубин турбины, нарушавшую ее привычное гудение. Однако, проведя разные тесты, включая проверку коренного подшипника с помощью штыря с нейлоновым наконечником, главный инженер заключил:

— Оснований для беспокойства нет. Толстяк не подведет, а чего ему не хватает, мы узнаем, когда пройдет паника.

В это время они стояли рядом с Большим Лилом на полу из металлической решетки в машинном огромном, словно собор, зале. Гигантский турбогенератор длиной с городской квартал покоился на бетонном фундаменте, причем каждая из семи опор напоминала выбросившегося на сушу кита; непосредственно под корпусом турбоагрегата проходил огромный паропровод, по трубам которого из котла к турбине подводился пар под высоким давлением; кроме того, здесь были смонтированы разные технические приспособления. У обоих на голове были защитные каски, для защиты от шума служили наушники. Однако ни то ни другое не смогло спасти их от оглушительного взрыва, случившегося мгновение спустя. Главного инженера и управляющего электростанцией Даниели накрыла уже вторичная взрывная волна, возникшая под полом машинного зала. Вначале она разнесла в клочья один из трехфутовых паропроводов, по которому подавался пар от котла до топочной камеры. Вышел из строя и более тонкий маслопровод. Взрыв в сочетании с выбросом пара сопровождался пронзительным громоподобным грохотом. Затем струи пара при температуре 530 градусов под давлением 186 бар рванулись через колосниковые решетки, на которых стояли оба мужчины.

Смерть наступила мгновенно. Они буквально сварились, как овощи в пароварке. Через несколько секунд место аварии растворилось в плотных клубах дыма, которые поднимались от разрушенного маслопровода, вспыхнувшего от разлетавшихся вокруг кусков металла.

Двое рабочих-маляров, находившихся на строительных лесах высоко над машинным залом, почувствовав опасность от поднимавшихся черных клубов дыма, попытались вслепую вскарабкаться на металлический мостик, перекинутый в пяти метрах у них над головой. Но они не дотянулись и рухнули в разверзшийся под ними ад.

Только Центру управления энергоснабжением, расположенному в шестидесяти пяти метрах от места аварии и оборудованному двойными дверями, было суждено ограничить масштабы катастрофы. Благодаря мгновенной реакции техника, дежурившего у пульта управления пятого энергоблока, а также сработавшим автоматическим средствам защиты Большой Лил был отключен без ущерба для основных компонентов турбогенератора.

На расследование случившегося на «Ла Мишен» потребовалось несколько дней — все это время эксперты тщательно рылись в развалинах, помощники шерифа и агенты ФБР опрашивали тех, кто мог пролить свет на причину взрыва и сопутствующие ему обстоятельства. Сразу же возникла версия о совершении диверсии, что впоследствии и подтвердилось.

Собранные улики позволили составить достаточно ясную картину как самого взрыва, так и событий, ему предшествовавших.

Утром того дня, в одиннадцать часов сорок минут, мужчина в форме Армии спасения, белый, среднего телосложения, с бледным цветом лица, гладко выбритый, в очках со стальной оправой появился у главного входа в «Ла Мишен». В руках у него был небольшой чемоданчик типа «дипломат».

Охраннику посетитель предъявил письмо, по всей видимости, на гербовой бумаге компании «Голден стейт пауэр энд лайт», на основании которого ему разрешалось посещение объектов «ГСП энд Л» в целях проведения среди сотрудников сбора средств на благотворительные нужды Армии спасения, а именно — на организацию обедов для нуждающихся детей.

Охранник сказал посетителю, что тому надлежит пройти в кабинет управляющего и предъявить ему это письмо. Кроме того, охранник объяснил, как найти кабинет управляющего на втором этаже главного здания. Попасть туда можно было через вход, который не был виден с поста охранника. После этого посетитель отправился туда, куда указали. Охранник вновь увидел его лишь минут через двадцать, когда тот покидал территорию электростанции. Охраннику бросилось в глаза, что в руках у посетителя был все тот же чемоданчик.

Взрыв произошел час спустя.

Если бы охрана осуществлялась более строго, отметил в заключение следователь, этого посетителя не допустили бы на территорию станции одного, без сопровождения. Однако компания «ГСП энд Л», как, впрочем, и все общественные структуры, испытывала затруднения в организации службы безопасности. Принимая во внимание масштабы компании — девяносто четыре электростанции, огромное количество производственных зданий и складских помещений, сотни неохраняемых транспортных подстанций, целый ряд территориально удаленных друг от друга районных управлений, а также штаб-квартира компании, размещенная в двух высотных зданиях, — осуществление строгих мер безопасности, если оно вообще было реальным делом, обошлось бы в целое состояние. И это на фоне резкого повышения цен на топливо, роста зарплат и прочих эксплуатационных расходов, а также жалоб потребителей на и без того непомерно высокие тарифы на электричество и газ с призывом противодействовать повышению этих тарифов в будущем. По этим причинам штат привлекаемых охранников был достаточно ограничен, а связанные с этим факторы безопасности базировались на принципе гипотетического риска.

А вот на электростанции «Ла Мишен» гибель четырех человек продемонстрировала масштабы этого риска.

Полицейские расследования позволили установить, что за сотрудника Армии спасения выдавал себя мошенник, который почти наверняка воспользовался украденной где-то униформой. Предъявленное им письмо (даже если оно напечатано на гербовой бумаге «ГСП энд Л», раздобыть которую было не так уж трудно) оказалось подделкой. В любом случае сотрудникам «ГСП энд Л» было запрещено отвлекаться во время работы. Кроме того, не удалось выяснить происхождение подписи на бланке «ГСП энд Л». Охранник «Ла Мишен» вспомнил, что вместо подписи на бланке была какая-то закорючка.

Также было установлено, что, оказавшись внутри машинного зала, посетитель не попал в кабинет управляющего. Его там никто не видел. А если бы увидел, наверняка бы вспомнил.

И тогда родилась версия.

Скорее всего мнимый сотрудник Армии спасения спустился по короткой металлической лесенке в кабельный колодец, расположенный непосредственно под главным машинным залом электростанции. Здесь, как и этажом выше, какие-либо внутренние перегородки отсутствовали и, несмотря на переплетения теплоизолированных паропроводов и прочих коммуникаций, через решетчатый пол машинного зала четко проглядывали станины некоторых генераторов. Пятый блок нельзя было спутать ни с каким другим, он отличался от всех своим размером и габаритами вспомогательного оборудования.

Не исключено, что злоумышленник еще до того, как сунуться на электростанцию, ознакомился с конструктивными особенностями, хотя это, в общем, решающего значения не имело. По всей видимости, ему также было известно, что, как и все современные электростанции, «Ла Мишен» в высшей степени автоматизирована и на ее эксплуатации занято совсем немного людей, поэтому вероятность попасться кому-то на глаза здесь крайне мала.

Затем злоумышленник скорее всего прошел прямо под основание Большого Лила, где раскрыл свой чемоданчик, в котором была начиненная динамитом бомба. Чтобы никто не увидел его взрывное устройство, он выбрал металлический фланец на месте стыка двух трубопроводов. Заведя часовой механизм, он наверняка встал на цыпочки и установил заряд на выбранном месте. Именно в этом проявилась его техническая безграмотность. Будь он поумнее, наверняка установил бы бомбу поближе к главному валу генератора. Тогда взрыв причинил бы максимальный ущерб и вывел из строя Большой Лил минимум на год.

Эксперты по взрывчатым веществам подтвердили, что такой исход был бы вполне вероятен. Скорее всего диверсант применил устройство конической формы, в результате взрыва которого возникает направленная волна, со скоростью летящей пули целенаправленно разрушающая все на своем пути. В данном случае таковым стал паропровод, идущий от котла.

Установив бомбу, злоумышленник направился из главного машинного зала к воротам, через которые как ни в чем не бывало покинул территорию электростанции — как и при появлении, он не привлек к себе никакого внимания. С этого момента его следы затерялись. Несмотря на интенсивные расследования, не удалось что-либо выяснить и о личности злоумышленника. Правда, на одной радиостанции раздался звонок: кто-то сообщил о причастности к взрыву некой подпольной революционной группы «Друзья свободы». Однако полиция не располагала никакой информацией о том, где базируется эта группа и каков ее состав.

Но все это выяснится позже. На электростанции «Ла Мишен» через полтора часа после взрыва царил хаос.

Пожарным, прибывшим на место аварии по автоматическому сигналу тревоги, пришлось тушить пылающее масло и проветривать главный машинный зал и нижние этажи, затянутые густым черным дымом. Когда наконец с этим было покончено, из зала вынесли четыре трупа. Тела главного инженера и управляющего, попавшие под струю перегретого пара, были обезображены до неузнаваемости. Один потрясенный этим жутким зрелищем работник электростанции сказал, что они выглядели как сварившиеся раки!

По предварительной оценке, ущерб, причиненный пятому энергоблоку, оказался незначительным. Встал вопрос о замене разрушенного пожаром маслопровода и соответствующего шарикоподшипника. Вот и все. На ремонтные работы, включая замену поврежденных паропроводов, потребовалась примерно неделя, после чего энергоблок-гигант снова вернулся в строй действующих. По иронии судьбы была устранена и легкая вибрация, разобраться в причинах которой приезжал на электростанцию главный инженер.

Глава 3

— Система распределения электроэнергии, пострадавшая от широкомасштабных незапланированных отключений, — терпеливо объяснял Ним Голдман, — напоминает детскую игру «Подбери пятьдесят две». Суть ее заключается в том, что вначале играющий примерно минуту разглядывает полный комплект (или колоду) карточек, а потом их без предупреждения рассыпают по полу. Карточки одну за другой поднимают с пола, чтобы восстановить первоначальный комплект.

Ним стоял на смотровой галерее, расположенной чуть выше центрального пульта и отгороженной от него стеклянной стеной, куда всего несколько минут назад были допущены репортеры газет, радио и телевидения. Журналисты мгновенно слетелись в «ГСП энд Л». Вице-президент компании Тереза ван Бэрен, отвечающая за связь со средствами массовой информации, только что уговорила Нима выступить перед ними на импровизированной пресс-конференции.

Некоторых журналистов раздражало то, в каком виде они получали ответы на свои вопросы.

— О, ради Бога! — запротестовала Нэнси Молино, репортер из «Калифорния экзэминер». — Избавьте нас от этой доморощенной чуши и просветите в конце концов о происшествии. Ведь мы здесь ради этого. Так что же не заладилось? На чьей все это совести? Какие меры собираетесь предпринять, если вообще собираетесь? Когда снова будет запущена электростанция?

Мисс Молино была напористой дамой, поражавшей своей агрессивной привлекательностью: высокие скулы придавали ее темнокожему лицу надменность, что в общем-то соответствовало характеру. Обычно же ее лицо выражало смесь любопытства и скептицизма, граничившего с презрением. Свою тонкую, гибкую фигуру она умело подчеркивала элегантными, даже с претензией на шик, туалетами. Среди коллег она снискала известность расследованиями и разоблачениями коррупции в общественных структурах. Для Нима же она была как бельмо на глазу. Судя по прошлым репортажам, компания «ГСП энд Л» симпатии у журналистки Молино не вызывала.

Несколько других репортеров в знак согласия закивали головами.

— На электростанции «Ла Мишен» произошел взрыв. — Ним едва сдержал эмоции, чтобы не огрызнуться. — Мы полагаем, что по меньшей мере двое наших людей погибли. Однако там горит масло, все окутано густым дымом, поэтому ничего больше я вам сказать не могу.

— Вам известны имена погибших? — спросил кто-то из присутствующих.

— Да, но пока мы не можем их назвать. Сначала надо сообщить об этом родственникам.

— Вам известна причина взрыва?

— Нет.

— А как насчет подачи электроэнергии? — продолжала обстреливать выступавшего репортер Молино.

— Частично энергоснабжение уже восстановлено. Полностью ремонтные работы закончатся часа через четыре. В сельской местности — в пределах шести часов. В общем, сегодня вечером все должно быть в норме.

В норме-то будет, только вот Уолтера Тэлбота уже не вернуть, подумал Ним. Лишь несколько минут назад из Центра управления пришла эта страшная весть. Ним, который много лет дружил с главным инженером, не успел в полной мере переварить суть происшедшего и ощутить боль утраты, которая, как он твердо знал, еще напомнит о себе позже. С управляющим электростанции «Ла Мишен» Даниели Ним был не очень хорошо знаком, поэтому его смерть воспринял не столь остро. Сквозь звуконепроницаемую стеклянную перегородку, отделявшую смотровую галерею от Центра управления, Ним наблюдал суету вокруг диспетчерского пульта. Ему хотелось вернуться туда как можно быстрее.

— Следует ли ожидать завтра еще одного отключения электроэнергии? — поинтересовался репортер, представлявший службу радионовостей.

— Если жара спадет, а предположительно так и будет, то нет.

Репортерские атаки продолжились, и Ним был вынужден обстоятельно объяснять журналистам, что такое пиковые нагрузки в условиях чрезвычайно жаркой погоды.

— Все, что вы нам тут излагаете, — едко заметила Нэнси Молино, — следует понимать таким образом, что ваши люди в Центре управления не сумели спланировать и предвидеть, что выходит за рамки привычного, не сообразуется с вашими устоявшимися подходами.

Ним ощутил прилив крови к лицу.

— Планирование может осуществляться только в таких рамках…

Это предложение так и осталось незаконченным.

После недолгого отсутствия на галерее снова показалась ответственная за общественные связи Тереза ван Бэрен. Это была невысокого роста, полная, суетливая женщина лет примерно сорока пяти, неизменно носившая мятые льняные костюмы и грубые туфли коричневого цвета. Часто не причесанная, она поражала своим неопрятным видом и напоминала скорее суматошную домохозяйку, но только не опытного ответственного работника компании.

— У меня для вас новость, — сказала миссис ван Бэрен взволнованным голосом. Руки у нее дрожали. В зале воцарилось молчание. — Нам только что стало известно, что погибли не двое, а четверо. Все они — сотрудники компании, которые во время взрыва находились на своих рабочих местах. Сейчас о случившемся уведомляют ближайших родственников, и уже через несколько минут мы передадим вам список погибших с их краткой биографией. Кроме того, я уполномочена довести до вашего сведения: хотя в данный момент доказательства отсутствуют, у нас есть основания полагать, что причиной взрыва стала диверсия.

Пока журналисты атаковали Терезу ван Бэрен, Ним осторожно выбрался из зала. Между тем Центр управления шаг за шагом восстанавливал нарушенную систему энергоснабжения.

Главный диспетчер у своего пульта манипулировал огромным количеством кнопок, успевая при этом разговаривать одновременно по двум телефонам. Он выдавал инструкции операторам подстанций, налаживая связь с электростанциями; это в результате взрыва на Большом Лиле произошло их автоматическое отключение от сети. Когда же сеть Тихоокеанского побережья была восстановлена, диспетчер, облегченно вздохнув, откинулся в своем сером металлическом вращающемся кресле и… снова принялся за телефоны, чтобы восстановить нагрузку. Почувствовав приближение Нима, он проговорил:

— Полдела сделано, мистер Голдман.

В понимании Нима это означало, что почти на половине территории, пострадавшей от внезапного отключения, полностью восстановлена подача электроэнергии. И процесс этот продолжался. Компьютеризированная автоматика была в состоянии отключить питание в сети несравненно быстрее, чем любая команда, поданная человеком, что, в общем, и произошло. А вот чтобы оживить работу всей системы, требовались непосредственные усилия технического персонала компании под наблюдением Центра управления.

Предпочтением пользовались административные центры, определявшие деловую активность; они снова оживали с подключением одного района за другим. За ними шли пригороды, в первую очередь те, в которых сосредоточились промышленные предприятия. Самыми последними в режиме ожидания на подключение оказались сельские поселки и отдаленные сельскохозяйственные районы.

Но и тут были сделаны некоторые исключения. Ввиду их особой значимости предпочтение отдавалось больницам, водопроводным и телефонным станциям, а также очистным сооружениям. Такие предприятия обычно имеют собственные автономные генераторы, но те могли обеспечить лишь часть требуемой нагрузки, и поэтому невозможно было обойтись без внешних источников питания. Кроме всего прочего, на особое к себе отношение претендовал избранный круг лиц.

Теперь главный диспетчер переключил внимание на необычную карту энергосети с бесчисленными цветными кружочками. Сложившееся там положение он как раз обсуждал по одному из телефонов.

Ним подождал, когда в разговоре возникнет пауза, и спросил:

— Что это за схема?

— Разве вы не знаете? — удивленно проговорил диспетчер.

Ним покачал головой. Даже вице-президент по планированию был не в состоянии охватить все детали деятельности такой гигантской компании, как «ГСП энд Л».

— «Оборудование жизнеобеспечения в частных домах». — Диспетчер подозвал одного из помощников и поднялся с кресла. — Надо малость передохнуть. — Всем своим видом демонстрируя усталость, он провел рукой по седой шевелюре, а потом задумчиво сунул в рот очередную таблетку джелюсила.

Сняв напряжение на какой-то миг, диспетчер положил карту-схему электросети между собой и Нимом.

— Красные кружочки — это «железные легкие», дыхательное оборудование, как сейчас их часто называют. Зеленым цветом обозначен аппарат «искусственная почка» у больных, страдающих почечной недостаточностью. А оранжевый кружок — кислородный аппарат, обеспечивающий дыхание младенца. Такие схемы у нас есть во всех подразделениях, и мы их постоянно обновляем. Нам помогают больницы: медики всегда в курсе дела и сообщают нам, где установлено такое оборудование.

— Вы только что ликвидировали пробел в моем образовании, — признался Ним. Он продолжил изучать карту, вызывающую у него откровенное восхищение.

— Большинство людей, привязанных к оборудованию жизнеобеспечения, в случае необходимости могут автоматически переключаться на батарейное питание. Для этого у них имеется специальное приспособление, — продолжал свои пояснения главный диспетчер. — Но когда отключается внешняя подача электроэнергии, для больных это травма. Поэтому, если случается отключение энергии в локальных масштабах, мы стараемся быстро установить причину неполадок. Затем, если остаются какие-то сомнения или сложности, мы срочно доставляем на место переносной генератор.

— Но у нас ведь нет такого количества переносных генераторов, особенно в связи со столь масштабным отключением, как сегодня.

— Нет, и такого количества ремонтных бригад тоже. Но сегодня нам здорово повезло. Наведенные нами справки показали, что пользователи оборудования жизнеобеспечения в домашних условиях никаких трудностей не испытали. — Диспетчер показал на карту. — Уже сейчас во всех этих точках подача электроэнергии восстановлена.

Сознание того, что на фоне масштабных катаклизмов проявляется забота и внимание к совсем малочисленной группе людей-инвалидов, трогало до глубины души. Разглядывая карту, Ним вспомнил хорошо знакомое ему пересечение — Лейквуд и Бальбоа. Одним из красных кружочков был отмечен жилой дом, мимо которого он неоднократно проезжал на своем автомобиле. Рядом было написано «Слоун». Скорее всего так звали больного на искусственном легком. Кто же этот Слоун? Что он собой представляет?

Но тут его размышления прервались.

— Мистер Голдман, с вами хочет поговорить президент. Он звонит с электростанции «Ла Мишен».

Ним взял телефонную трубку из рук одного из операторов Центра.

— Ним, — донесся из трубки голос Эрика Хэмфри, — вы ведь достаточно хорошо были знакомы с Уолтером Тэлботом, не так ли? — Несмотря на кризисные события, голос президента звучал, как и прежде, ровно. Сразу же после первых сообщений о взрыве он вызвал свой лимузин и вместе с Реем Паулсеном уехал на «Ла Мишен».

— Да, мы с Уолтером были друзьями. — Ним с трудом сдерживал себя, чтобы не разрыдаться. Почти одиннадцать лет назад они начали работать в компании «Голден стейт пауэр энд лайт». У них с главным инженером возникла взаимная симпатия, а затем и дружба. Сейчас ему даже представить было трудно, что все кончено.

— А что вы скажете о жене Уолтера? Вы хорошо ее знаете?

— Ардит? Очень хорошо. — Ним почувствовал, что президент слегка замялся, и поспешил сменить тему. — Ну как там у вас дела?

— Ничего хорошего. Мне еще никогда не доводилось видеть тела людей, сожженных перегретым паром. И надеюсь, больше не придется. Кожи на них практически не осталось — сплошные пузыри, а под ними голое мясо. Лица обезображены. — На какое-то мгновение самообладание оставило Эрика Хэмфри, но он взял себя в руки. — Именно поэтому мне хотелось бы, чтобы вы поехали к миссис Тэлбот, и побыстрее. Насколько мне известно, сообщение о смерти мужа стало для нее потрясением. Вот и поддержите ее по-дружески. А также хотел бы, чтобы вы уговорили ее, если сможете, конечно, воздержаться от присутствия на опознании мужа.

— О Боже, Эрик, — проговорил Ним. — Почему именно я?

— По одной простой причине. Кому-то это надо сделать. Вы ведь знали их обоих, причем явно лучше любого из нас. Я уже попросил друга Даниели встретиться с его женой с той же целью.

Нима чуть не взорвало: «Так почему бы вам самому не наведаться ко всем четырем вдовам? В конце концов, вы наш главный командующий, да и оклад у вас королевский, поэтому могли бы иногда позволить себе исполнить эту гнусную грязную миссию. Кроме того, разве родственники погибших во благо компании не заслужили того, чтобы ее самый ранжированный руководитель собственной персоной заехал к ним с выражением соболезнования?»

Но от него этих слов так и не дождались, поскольку он хорошо помнил о том, что, будучи крепким администратором, Дж. Эрик Хэмфри неизменно воздерживался от всего, что выходило за рамки его служебных обязанностей. Сейчас был тот самый случай, когда личное участие он предпочел переложить на плечи Нима и некоторых других своих неудачливых заместителей.

— Что ж, ладно, — уступил Ним. — Так и быть.

— Спасибо. И пожалуйста, передайте миссис Тэлбот мое глубокое соболезнование.

Возвращая телефонную трубку, Ним кипел от злости. Поручение президента ошарашило его. Разумеется, раньше или позже ему пришлось бы встретиться с Ардит Тэлбот и выдавить из себя подобающие в таком случае слова. К чему он морально не был готов, так это к необходимости исполнить данную миссию в самое ближайшее время.

Выходя из Центра управления, Ним столкнулся с Терезой ван Бэрен. Выглядела она вконец измотанной. Видимо, этому способствовала изматывающая встреча с журналистами. Кроме того, Уолтер Тэлбот был и ее близким другом.

— Не самый удачный день для всех нас, — проговорила она.

— Похоже, так оно и есть, — согласился Ним и поведал ей, куда собирается идти, а также о поручении Эрика Хэмфри.

Вице-президент по связям с общественностью поморщилась:

— Вам не позавидуешь. Малоприятная миссия. Впрочем, я слышала, что вы тут сцепились с Нэнси Молино.

— Стерва эдакая! — рассерженно пробурчал он.

— Именно стерва, ты прав, Ним. Но вместе с тем она исключительно мужественная журналистка, которая талантом значительно превосходит большинство своих бездарных коллег.

— Вы меня удивляете. В конце концов, именно она расплескивала враждебную критику против нас, даже не разобравшись в сути дела.

Тереза пожала плечами.

— Толстокожий монстр, на которого мы работаем, может выдержать несколько уколов и ударов. Что касается враждебности, то, по-видимому, это уловка с целью вытянуть из вас и других больше того, что уже сказано. Вам еще надо поучиться узнавать женский характер, Ним. Одних гимнастических ухищрений в постели недостаточно. Ходит молва, что вы в этом деле более чем преуспели. — Она окинула его лукавым взглядом. — Вы ведь не прочь поохотиться на женщин, а? — Неожиданно ее взгляд по-матерински потеплел. — Может, мне не надо было говорить вам этого именно сейчас. Поезжайте к вдове Уолтера и постарайтесь ее чем-нибудь утешить.

Глава 4

Ним Голдман влез в свою двухместную малолитражку «Фиат X19» и, протащившись сквозь пробки в центральной части города, устремился на северо-восток в направлении пригорода Сан-Рок, где проживали Уолтер и Ардит Тэлботы. Он хорошо знал дорогу, потому что часто ездил по этому маршруту.

Наступал вечер. Хотя минул уже час с небольшим, когда возвращавшиеся с работы автомобилисты попадали в самый-самый час пик, улицы все еще были забиты машинами. Дневная духота спала, но не намного.

Пытаясь устроиться поудобнее, Ним поерзал в кресле своего маленького автомобиля. Ведь в последнее время он явно поправился. Значит, надо сбросить вес, пока он еще влезает в свой «фиат». Иначе придется с ним распроститься, а это никак не входило в его планы. В выборе марки автомобиля отражались его убеждения. Ним считал, что обладатели больших автомобилей бессмысленно транжирят драгоценное топливо. Разве они не понимают, что их райской жизни рано или поздно наступит конец, а это обернется катастрофой. И одним из ее проявлений станет фатальная нехватка электроэнергии.

Ним понимал, что сегодняшний кратковременный перерыв в подаче электроэнергии — всего лишь горькая закуска перед основным блюдом, прелюдия к несравненно более серьезным и болезненным нехваткам в ближайшие год или два. Беда в том, что, судя по всему, эта перспектива мало кого волновала. Даже в компании «ГСП энд Л», в которой многие располагали той же информацией, что и Ним, и оценивали перспективы таким же образом, царило благодушное настроение. Его можно было бы сформулировать следующим образом: «А зачем волноваться? Все в итоге устроится. Уж как-нибудь удержим ситуацию в рамках. А пока не надо раскачивать лодку, не надо будоражить людей понапрасну».

В последние несколько месяцев только трое в административной иерархии «ГСП энд Л» — Уолтер Тэлбот, Тереза ван Бэрен и Ним — выступали за пересмотр позиции компании. Они настаивали на большей открытости в контактах с общественностью. Требовали предостеречь средства массовой информации, граждан и политических деятелей, что роковой энергетический кризис уже не за горами, что полностью предотвратить его не представляется возможным, а можно лишь смягчить его последствия, приступив к строительству новых электростанций в сочетании с широкомасштабными, мало популярными мерами по энергоснабжению. Однако пока в концептуальном подходе «ГСП энд Л» преобладали традиционная осторожность и боязнь задеть интересы власть предержащих. Никаких указаний на перемены отмечено не было. А теперь еще ушел из жизни Уолтер, один из троицы глашатаев надвигающейся катастрофы.

Чувство горя снова охватило Нима. До сих пор ему удавалось сдерживать слезы. Сейчас, оказавшись один в машине, он дал волю эмоциям: слезы потекли по лицу. В порыве отчаяния ему так хотелось выразить свое теплое отношение к Уолтеру, хотя бы помолиться за упокой его души. Он попытался вспомнить кадиш, еврейскую молитву, которую частенько слышал на заупокойных службах. По традиции ее читает ближайший родственник покойного по мужской линии в присутствии десяти мужчин иудейской веры. Губы его беззвучно зашевелились, и он, запинаясь, пробормотал древние арамейские слова. И вдруг осекся: окончание молитвы просто вылетело из головы — еще одно подтверждение того, что для него молитва не содержала логического смысла.

В его жизни бывали моменты, как сейчас, когда Ним ощущал идущий из глубины души порыв воспринимать себя религиозным человеком, чтобы найти собственное место в культурном наследии своего народа. Однако путь к религии, или по крайней мере к ее практическому отправлению, был для него закрыт. Причем собственным отцом еще до рождения сына. Дело в том, что Исаак Голдман приехал в Америку из Восточной Европы без гроша в кармане, но с глубокими социалистическими взглядами на жизнь. Сын раввина был убежден в несовместимости социализма и иудаизма. Поэтому он отверг религию своих предков, вызвав тем самым смятение в душе собственных родителей. Даже сейчас старый Исаак, которому исполнилось восемьдесят два года, по-режнему потешался над основными догмами иудейской веры, которые представляли собой «банальный треп» между Богом и Авраамом и наивную сказку о «богоизбранном народе».

Ним вырос с уважением к выбору своего отца. Праздник еврейской Пасхи и святые дни Рош-га-Шана[1] и Йом Киппур[2] никак не отмечались в доме Голдманов. Не без влияния личного бунта деда подрастало уже третье поколение — собственные дети Нима — Леа и Бенджи. Они также воспитывались вне иудейских традиций и обрядов. Никому даже в голову не приходило сделать Бенджи обрезание или совершить обряд бар мицва, что иногда беспокоило Нима. Он спрашивал себя, а имеет ли он право, несмотря на некогда им самим принятые решения, отгораживать своих детей от пятитысячелетней истории еврейского народа? Он знал, что еще не поздно все отыграть обратно, но принимать решение не торопился.

Размышляя о своей семье, Ним вспомнил, что забыл позвонить Руфи и сообщить, что вернется домой поздно. Он снял трубку мобильного телефона справа под щитком приборов — это дополнительное удобство было заказано и оплачено компанией «ГСП энд Л». Ответила телефонистка, и Ним назвал ей свой домашний номер телефона. Некоторое время спустя он услышал длинные гудки, а затем голос сына.

— Квартира Голдманов. Говорит Бенджи Голдман.

Ним улыбнулся. Это был типичный Бенджи, в свои десять лет уже такой собранный и организованный, не то что его сестра Леа, которая хоть и была на четыре года старше, не в пример ему выглядела какой-то несобранной, отвечая на звонки небрежным «привет!».

— Это я — отец, — проговорил Ним. — Я звоню из автомобиля. — Он приучил своих домашних в подобных случаях не торопиться с ответом, потому что связь по автотелефону является односторонней. — Дома все в порядке?

— Да, папа, теперь в полном порядке. Но у нас тут не было электричества. — Бенджи тихонько рассмеялся. — Впрочем, ты об этом и так в курсе дела. И еще, пап, я перевел стрелки у всех часов.

— Это хорошо. Я был в курсе дела. А сейчас передай трубку матери.

— Леа хочет…