Бегущий человек. Худеющий (сборник) Кинг Стивен
Револьвер отлетел в сторону, Ричардс оказался на спине. Пес навалился на него, здоровенная немецкая овчарка, пусть и нечистокровная, облизал лицо, капнул слюной на рубашку. Хвост так и летал из стороны в сторону: собака показывала, как она рада нечаянной встрече.
– Рольф! Эй, Рольф! Ро… о Боже!
Ричардс увидел бегущие ноги в синих джинсах, потом мальчишка стащил с него пса.
– Извините, мистер. Он не кусается, слишком глуп, чтобы кусаться, просто любит знакомиться, он… Господи, что это с вами? Вы заблудились?
Мальчик держал Рольфа за ошейник и взирал на Ричардса с нескрываемым интересом. Симпатичный мальчишка, хорошо сложенный, лет одиннадцати. И лицо не бледное – верный признак того, что он не городской. А вот выражение лица какое-то странное, но и чем-то знакомое. Ричардсу потребовалось мгновение, чтобы сообразить, что к чему. Невинность – вот что читалось на лице мальчика.
– Да, – сухо ответил он. – Я заблудился.
– И, похоже, несколько раз упали.
– Не без этого, приятель. Хочешь взглянуть на мое лицо поближе и посмотреть, сильно ли оно поцарапано? Сам-то я, как ты понимаешь, увидеть его не могу.
Мальчик послушно наклонился, вгляделся в лицо Ричардса. Ничем не показал, что узнал его. Ричардса это порадовало.
– Одни царапины, ничего серьезного. – Он говорил чуть в нос, как все жители Новой Англии. – Жить будете. – Его брови сошлись у переносицы. – Вы сбежали из Томастона? Я знаю, что вы не из Пайнленда. На психа вы не похожи.
– Я ниоткуда не убегал. – Ричардс сам не знал, правда это или ложь. – Я ехал на попутках. Дурная привычка, приятель. Ты никогда этого не делаешь, не так ли?
– Никогда! – воскликнул мальчишка. – На дорогах столько идиотов. Так говорит мой отец.
– Он прав, – кивнул Ричардс. – А вот мне пришлось, чтобы добраться до… – Он щелкнул пальцами, показывая, что название выскочило из памяти. – Ты знаешь, аэропорт.
– Вы про Войт-Филд?
– Именно так.
– Мистер, но до него еще больше ста миль. Это в Дерри.
– Я знаю, – печально вздохнул Ричардс и пробежался рукой по шерсти Рольфа. Собака тут же перевернулась на спину и раскинула лапы. Ричардс чуть не рассмеялся. – Я сел в машину к этим подонкам на границе с Нью-Хэмпширом. Настоящим бандитам. Они избили меня, украли бумажник и выбросили из машины около какого-то заброшенного торгового центра.
– Да, я знаю это место. Слушайте, может, пойдем в дом, вы позавтракаете.
– Я бы с удовольствием, приятель, но нет времени. Я должен до вечера попасть в аэропорт.
– И снова на попутке? – У мальчика округлились глаза.
– Другого не дано. – Ричардс начал подниматься, но вновь опустился на землю с таким видом, будто его осенило. – Слушай, сможешь оказать мне услугу?
– Наверное, – осторожно ответил мальчик.
Ричардс вытащил из кармана две отснятые видеокассеты.
– Это денежные ваучеры. Если ты бросишь их в почтовый ящик, моя компания успеет до вечера переслать мне наличные в Дерри. Тогда у меня не возникнет никаких проблем.
– Даже без адреса?
– Они дойдут, – заверил его Ричардс.
– Конечно. Хорошо. Почтовый ящик есть у магазина Джарролда. – Мальчик встал. На его лице ясно читалось, что он не верит ни одному слову Ричардса. – Пошли, Рольф.
Он позволит мальчику отойти на пятнадцать шагов.
– Подожди. Подойди ко мне.
Мальчик повернулся, с неохотой подошел. На его лице читался испуг. Естественно, история Ричардса не лезла ни в какие ворота.
– Пожалуй, я должен рассказать тебе все. Во всяком случае, то, что могу. Но только учти, болтать об этом нельзя.
Утреннее октябрьское солнце согревало ему шею и спину. Хорошо бы прилечь и поспать. Прямо здесь, на холме, под теплыми лучами. Он подтянул к себе револьвер, положил на траву рядом с собой. Мальчик смотрел на него во все глаза.
– Я работаю на правительство, – поведал ему Ричардс.
– Господи! – прошептал мальчик. Рольф сидел у его ног, вывалив на сторону розовый язык.
– Я иду по следу очень крутых парней, дружище. Сам видишь, как они меня отделали. Эти кассеты должны попасть по назначению.
– Я их отправлю, – выдохнул мальчик. – Боже, вот уж…
– Никому ничего не говори, – оборвал его Ричардс. – Двадцать четыре часа. Иначе пожалеешь, – с угрозой добавил он. – До завтрашнего утра ты меня не видел. Понятно?
– Да! Конечно!
– А теперь отправляйся. И спасибо тебе, дружище. – Он протянул руку, которую мальчик трепетно пожал.
Ричардс наблюдал, как они спускаются с холмика, мальчик в красной рубашке и синих джинсах и пес. Почему Кэти не может иметь такую собаку?
Лицо Ричардса исказила гримаса боли и ненависти, в тот момент он мог бы проклясть Господа Бога, если б на темном экране его души не высветился другой, более реальный враг – Корпорация Игр. А за ней, как тень черного Бога – Сеть.
Он наблюдал за мальчиком, пока тот, ставший на расстоянии совсем крохотным, не бросил кассеты в почтовый ящик.
Потом тяжело поднялся, оперся на костыль и захромал сквозь кусты к шоссе.
Теперь надо попасть в аэропорт. Может, он еще сумеет поквитаться с ними.
…Минус 045, отсчет идет…
По пути к поселку он заметил перекресток и теперь направлялся к нему. Там вышел из леса и уселся на усыпанную гравием обочину – человек, отчаявшийся поймать попутку и просто наслаждающийся теплым осенним солнцем. Две машины он пропустил, в обеих сидели по двое мужчин, и он счел риск слишком большим.
Но когда третья приблизилась к знаку «Стоп», он поднялся. Интуиция подсказывала ему, что время на исходе. Окрестности Портленда прочесывались, как бы далеко ни уехал Парракис. Следующей к перекрестку может подкатить патрульная машина, и тогда пиши пропало.
В кабине сидела женщина, одна. На него она даже не взглянула. Автостопщиков не жаловали, а потому игнорировали. Он распахнул дверцу и прыгнул на пассажирское сиденье в тот самый момент, когда машина начала набирать скорость. Его чуть не выбросило из кабины, рукой он ухватился за стойку, здоровая нога волочилась по асфальту.
Зашипели тормоза, пневмокар начал выписывать зигзаг.
– Какого… кто… вы не…
Ричардс наставил на нее револьвер, прекрасно зная, каким страшным он выглядит вблизи. Это сработало: женщина оцепенела. Он втянул ногу в кабину, захлопнул дверцу, дуло револьвера смотрело на женщину: его рука не дрожала. Дамочка-то из города, решил он, приглядевшись. Нарядный костюм. Солнцезащитные очки. И сама ничего.
– Поехали, – приказал он.
Она отреагировала как полагалось: вдавила в пол педаль тормоза и закричала. Ричардса бросило вперед, боль в сломанной ноге пронзила все тело. Пневмокар замер на обочине, в пятидесяти футах за перекрестком.
– Вы тот… вы… Р-Р-Р-Р…
– Бен Ричардс. Уберите руки с руля. Положите их на колени.
Она подчинилась, содрогнувшись всем телом. На него она не смотрела. От страха, предположил Ричардс, превратилась в камень.
– Как вас зовут, мэм?
– А-а-мелия Уильямс. Не стреляйте. Не убивайте меня. Я… я… вы можете взять мои деньги, но, ради Бога, не убивайте ме-е-е-е-ня…
– Ш-ш-ш-ш, – попытался успокоить ее Ричардс. – Ш-ш-ш-ш. – Когда она взяла себя в руки, продолжил: – Я не буду пытаться изменить ваше мнение обо мне, миссис Уильямс. Миссис, не так ли?
– Да, – механически ответила она.
– Но у меня нет и мысли причинить вам вред. Вы это понимаете?
– Да. – Внезапно она оживилась. – Вам нужна машина. Они поймали вашего друга, и теперь вам нужна машина. Можете взять мою… она застрахована… о вас я никому не скажу. Клянусь, не скажу. Заявлю, что кто-то украл ее со стоянки…
– Мы об этом еще поговорим. А теперь поехали. На шоссе номер один, а по пути мы обо всем поговорим. Дорога перекрыта?
– Н-да. Сотни кордонов. Они вас схватят.
– Только не лгите, миссис Уильямс. Хорошо?
Она тронула пневмокар с места. Сначала руки дрожали, потом машина пошла увереннее. Движение успокаивало нервы. Ричардс повторил вопрос о кордонах.
– Около Льюистона, – призналась она. – Там, где они поймали другого по… вашего приятеля.
– Далеко отсюда?
– Тридцать миль, а то и больше.
Парракис, однако, уехал гораздо дальше, чем ожидал Ричардс.
– Вы меня изнасилуете?
Вопрос так поразил Ричардса, что он даже рассмеялся.
– Нет, – ответил он и тут же счел нужным добавить: – Я женат.
– Я ее видела.
Пренебрежительный тон. Ричардс едва сдержал желание ударить ее. Тебе бы хоть раз поесть отбросы, сука. Убить крысу, спрятавшуюся в хлебнице. Убить шваброй, и тогда я бы посмотрел, как ты отзовешься о моей жене.
– Можно мне выйти из машины? – с мольбой спросила она, и он не мог не пожалеть ее.
– Нет. Вы – мое прикрытие, миссис Уильямс. Я должен добраться до аэропорта Войт-Филд, это в Дерри. С вашей помощью я туда попаду.
– До Дерри полтораста миль, – заверещала женщина.
– Мне сказали, что сто.
– Нет, сто пятьдесят. Вам туда не прорваться.
– Я прорвусь, – пообещал Робертс и повернулся к ней: – И ты тоже, если будешь паинькой.
Она вновь задрожала всем телом, но ничего не сказала. Видать, решила, что происходит все это в кошмарном сне, и ей очень хотелось проснуться, вырваться в реальный мир.
…Минус 044, отсчет идет…
Они ехали на север, по горящей факелом осени. Деревья здесь не стояли мертвыми, убитые отравляющим дыханием Портленда, Манчестера и Бостона. Они переливались всеми оттенками желтого, красного, пурпурного. Эти цвета пробудили в Ричардсе неведомую ему доселе меланхолию. Две недели тому назад он и не подозревал о ее существовании в арсенале своих эмоций. А через месяц пойдет снег и покроет все белой пеленой.
Парение – естественный исход всего сущего.
Женщина, похоже, чувствовала его настроение и молчала. Движение заполняло паузу, убаюкивало их. В Ярмуте они проехали по мосту над водой, а потом углубились в леса, где им встречались лишь трейлеры и вросшие в землю лачуги на опушках (однако у каждой, поблескивая на солнце, стояла тарелка фри-ви).
Шоссе вывело их к Фрипорту. Три патрульные машины стояли у въезда в город, копы, сбившись в кучку, что-то обсуждали. Женщина напряглась, лицо ее побледнело как мел, Ричардс же сохранял полное спокойствие.
Они проехали мимо, не удостоенные даже взгляда. Женщина обмякла.
– Если б они держали дорогу под контролем, то не подпустили бы нас близко, – небрежно заметил Ричардс. – Мы могли бы написать на капоте большими буквами «В ЭТОЙ МАШИНЕ БЕН РИЧАРДС».
– Почему ты не разрешаешь мне уйти? – выкрикнула она и тут же, не переводя дыхания, добавила: – Нет ли у тебя «косяка»?
Богатые курят доукс. Ричардс хохотнул, покачал головой.
– Ты надо мной смеешься? – В голосе слышалась обида. – У тебя-то нервы железные, не так ли? Ты же хладнокровный убийца! Пугаешь меня до полусмерти, возможно, намереваешься убить, как убил тех бедных парней в Бостоне…
– Этих бедных парней не перечесть, – ответил Ричардс. – И все готовы убить меня. Это их работа.
– Убивать за деньги. Пойти на все за деньги. Угрожать основам государства. Почему ты не можешь найти честную работу? Потому что слишком ленив! Такие, как ты, плюют в лицо всему честному и достойному.
– Это ты-то достойная?
– Да! – взвилась она. – Не потому ли ты выбрал меня? Потому что я беззащитная… и добропорядочная? Чтобы попользоваться мною, унизить, а потом еще и смеяться надо мной?
– Если ты такая добропорядочная, как получилось, что ты тратишь шесть тысяч новобаксов на эту машину, когда моя маленькая девочка умирает от гриппа, потому что у нас нет денег на лекарства?
– Что… – На ее лице отразилось изумление. Рот открылся, она тут же решительно сжала губы. Заговорила после паузы: – Ты – враг Сети. Так говорят по фри-ви. Я видела последствия некоторых твоих отвратительных поступков.
– Знаешь, что отвратительно? – Ричардс взял сигарету из пачки, лежащей на приборном щитке, закурил. – Я тебе скажу. Отвратительно, когда тебя заносят в черный список, потому что ты не хочешь делать в «Джи-Эй» работу, которая лишает тебя возможности иметь детей. Отвратительно сидеть дома и наблюдать, как твоя жена зарабатывает на пропитание, лежа на спине. Отвратительно знать, что Сеть каждый год убивает миллионы людей, загрязняя воздух, хотя могла бы производить носовые фильтры. Себестоимость их – шесть баксов на ноздрю.
– Ты лжешь. – Костяшки ее пальцев побелели.
– Когда все закончится, ты сможешь вернуться в свою уютную двухуровневую квартиру, раскурить «косячок», расслабиться и наблюдать, как играет свет на столовом серебре. Тебе не придется гонять крыс шваброй или справлять нужду с заднего крыльца, потому что не работает канализация. Я встретил пятилетнюю девочку, у которой рак легких. Это не отвратительно? Так…
– Хватит! – закричала она. – Ты еще и ругаешься!
– Тут ты права. – Он смотрел на пролетающие мимо леса. Безнадежность окатила его, как ушат холодной воды. Общего языка с избранными ему не найти. Они пребывают там, где воздух чист. Вновь его охватило желание заставить эту женщину заплатить за все: сорвать с нее очки, бросить в грязь, заставить жрать камни, изнасиловать, избить в кровь, вышибить зубы, а потом спросить, понятно ли ей, что происходит вокруг, или жизнь она воспринимает такой, какой ее двадцать четыре часа в сутки показывают по экрану фри-ви?
– Совершенно верно, – пробормотал он. – Ругательства – моя слабость.
…Минус 043, отсчет идет…
Без единой помехи они уехали очень далеко. О таком Ричардс даже не мечтал. Добрались до милого приморского городка Камдена, расположенного более чем в ста милях от того места, где он запрыгнул в пневмокар Амелии Уильямс.
– Послушай, – сказал он Амелии, когда они въезжали в Огасту, административный центр штата Мэн. – Здесь скорее всего они попытаются нас остановить. У меня нет никакого желания убивать тебя. Понятно?
– Да, – кивнула она и с ненавистью добавила: – Тебе нужен заложник.
– Правильно. Поэтому, если копы пристроятся сзади, останавливайся. Немедленно. Откроешь дверцу и выглянешь. Только выглянешь. Чтоб задница не отлипала от сиденья. Понятно?
– Да.
– Ты закричишь: «Бенджамин Ричардс взял меня в заложники. Если вы не дадите ему проехать, он меня убьет».
– И ты думаешь, это сработает?
– Хочу надеяться. – В голосе слышалась насмешка. – Речь идет о твоей жизни.
Она прикусила губу и промолчала.
– Сработает. Я думаю. Около нас тут же появится с десяток фотокоров, жаждущих получить денежки Корпорации Игр, а то и премию Запрудера. В присутствии прессы им придется играть по-честному. И если они тебя убьют, то не смогут лицемерно объявить, что ты стала последней жертвой Бена Ричардса.
– Почему ты мне все это говоришь? – взорвалась она.
Ричардс промолчал. Сполз пониже, чтобы макушка не торчала над спинкой, и стал ждать, когда в зеркале заднего обзора появятся синие маячки.
Но в Огасте синие маячки не появились. Еще полтора часа они ехали вдоль океана. Солнце сместилось к западу, за поля, леса, мосты.
В начале третьего они обогнули поворот, у самого Камдена, и увидели полицейский кордон. Две патрульные машины стояли на обочинах. Два копа проверили старый пикап фермера, пропустили его.
– Через двести ярдов остановись, – приказал Ричардс. – Делай, как я тебе говорил.
Она побледнела, но, похоже, держала себя в руках. Нажала на педаль тормоза, и пневмокар остановился посреди дороги в пятидесяти футах от бамперов патрульных машин.
Один из копов, с блокнотом в руке, нетерпеливо махнул ей, предлагая подъехать ближе. Когда пневмокар не тронулся с места, он вопросительно посмотрел на своего напарника. Третий коп, который сидел в кабине патрульной машины, стоявшей на левой обочине, скинул ноги с приборного щитка, схватил микрофон, его губы быстро-быстро задвигались.
Началось, подумал Ричардс. Господи, началось.
…Минус 042, отсчет идет…
Яркое солнце (постоянный дождь Хардинга остался в сотнях световых лет). Копы, отбрасывающие черные, четко очерченные тени. Расстегнутые кобуры с торчащими из них рукоятками пистолетов.
Миссис Уильямс распахнула дверь, высунулась.
– Пожалуйста, не стреляйте. – Ричардс впервые обратил внимание, какое у нее хорошее, чистое произношение. Говорила она спокойно, словно сидела на диване в гостиной. Волнение выдавали лишь побледневшие костяшки пальцев да бьющаяся птичкой вена на шее. Когда открылась дверца, на него пахнуло сосновой хвоей и травой.
– Выходите из машины, руки за голову, – скомандовал коп с блокнотом. Как робот. «Дженерал атомикс» модель 6925-А9, подумал Ричардс. Деревенский коп. С комплектом иридиевых батареек. Поставляется только в варианте белого человека. – Вы и ваш пассажир, мэм. Мы его видим.
– Меня зовут Амелия Уильямс, – очень отчетливо произнесла она. – Я не могу выполнить ваше указание. Бенджамин Ричардс взял меня в заложницы. Если вы нас не пропустите, он обещает меня убить.
Двое копов переглянулись, без слов приняли решение. Ричардс, с напряженными до предела нервами, уловил его то ли шестым, то ли седьмым чувством.
– Поехали! – рявкнул он.
Она в изумлении уставилась на него:
– Но они не…
Блокнот полетел на землю. Копы практически одновременно припали на одно колено, выхватили пистолеты. Правая рука сжимала рукоятку, левая – запястье правой.
Страницы блокнота трепал ветер.
Ричардс наступил сломанной ногой на правую туфлю Амелии Уильямс, закусил нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть от боли. Пневмокар прыгнул вперед.
В следующий момент что-то дважды пробило корпус, отчего пневмокар завибрировал. И тут лобовое стекло разлетелось вдребезги, осыпав их осколками. Она вскинула руки, чтобы прикрыть лицо, и Ричардс, наклонившись и придавив ее к спинке сиденья, схватился за руль.
Они проскочили в зазор между двумя патрульными машинами, чуть зацепив одну правым бортом. Краем глаза он заметил, что копы выскочили из-за патрульных машин и готовятся к новому залпу, и сосредоточился на дороге.
Они уже забрались на холм, когда еще одна пуля продырявила багажник. Пневмокар пошел юзом, и Ричардс с невероятным трудом удержал машину на дороге. Только тут до него дошло, что Уильямс кричит.
– Рули! – гаркнул он на нее. – Рули, черт тебя подери! Рули! Рули!
Ее руки автоматически упали на руль, ухватились за него. Он разжал пальцы, взмахом руки сшиб с нее очки. Повисев с секунду на одном ухе, они упали на сиденье.
– Рули!
– Они стреляли в нас! – Она сорвалась на крик. – Они стреляли в нас! Они стреляли…
– Рули!
За спиной завыли сирены.
Неловкое движение – и на спуске их вынесло на обочину, развернуло. Веером полетел гравий. Она дала по тормозам.
– Я сказала им, что со мной произошло, а они попытались нас убить. – В ее голосе слышалось изумление. – Они попытались нас убить.
Но он уже выскочил из кабины, запрыгал к вершине холма, которую они только что миновали, с револьвером наготове. Потерял равновесие, тяжело рухнул на колени.
Когда первая патрульная машина перевалила через холм, он уже приготовился к встрече, держа револьвер на уровне плеча. На вершину она взлетела на скорости восемьдесят миль в час: за рулем сидел ослепленный жаждой славы ковбой сельских дорог. Возможно, они увидели его, возможно, пытались затормозить. Пуленепробиваемых шин еще не придумали. Ближайшее к Ричардсу колесо взорвалось, словно начиненное динамитом. Патрульная машина взлетела, как толстозадая птица, сиганула через обочину и врезалась в большой вяз. Дверца со стороны водителя отскочила в сторону. Сам водитель пробил головой лобовое стекло и торпедой пролетел тридцать ярдов, прежде чем шмякнулся в кусты.
Вторая патрульная машина по скорости не уступала первой, но Ричардсу удалось справиться с ней лишь четвертым выстрелом. Две пули взрыли песок у его ног. А патрульная машина перевернулась три раза и, дымясь, замерла.
Ричардс с трудом поднялся на ноги. Посмотрел вниз и заметил, как с одного бока над поясом медленно темнеет рубашка. Он запрыгал к пневмокару, упал лицом вниз, когда вторая патрульная машина взорвалась. Над головой шрапнелью просвистели ошметки металла.
Он поднялся, жадно хватая воздух открытым ртом. В боку запульсировала боль.
Наверное, она могла бы уехать, но не сдвинулась с места. Широко раскрыв глаза, женщина как зачарованная смотрела на горящую патрульную машину. Когда Ричардс забрался в кабину, отпрянула от него.
– Ты их убил. Ты убил этих людей.
– Они пытались убить меня. И тебя. Поехали. Быстро.
– ОНИ НЕ ПЫТАЛИСЬ УБИТЬ МЕНЯ!
– Поехали!
Пневмокар тронулся с места.
Маску молодой добропорядочной hausfrau[14], возвращающейся домой с рынка, как ветром сдуло. Из-под нее проступило что-то пещерное, что-то дикое, с перекошенным ртом и выпученными глазами. Возможно, это что-то никуда не девалось и раньше.
Они проехали пять миль, впереди показался магазин и компрессорная станция.
– Сворачивай, – приказал Ричардс.
…Минус 041, отсчет идет…
– Вылезай.
– Нет.
Он вдавил дуло револьвера в ее правую грудь.
– Нет. Пожалуйста.
– Очень сожалею, но времени изображать примадонну у тебя больше нет. Вылезай.
Она вылезла, он – следом за ней.
– Позволь мне опереться на тебя.
Он обнял ее за плечи и револьвером указал на телефонную будку рядом с автоматом, торгующим мороженым. Они двинулись к нему, странное существо о двух головах и трех ногах. Ричардс чертовски устал. Перед его мысленным взором взрывались и врезались в дерево патрульные машины, из них торпедой вылетали копы. Сцены эти повторялись раз за разом, словно записанные на закольцованной видеопленке.
Владелец магазина, седовласый старичок с сухонькими ножками, упрятанными под грязный мясницкий фартук, встал в дверях, на его лице отразилась тревога.
– Эй, вы мне здесь не нужны. У меня семья. Не хочу я лишних неприятностей.
– В магазин, папаша, – приказал Ричардс.
Старичок подчинился.
Ричардс запрыгнул в телефонную будку, бросил в щель два четвертака, держа револьвер и трубку одной рукой, набрал «О».
– Какой это город?
– Рокленд, сэр.
– Соедините меня с корпунктом службы новостей, пожалуйста.
– Вы можете позвонить им сами, сэр. Номер…
– Соединяйте.
– Вы хотите…
– Соединяйте, черт побери!
– Да, сэр. – Голос телефонистки ничуть не изменился. В трубке защелкало. Грязно-пурпурное пятно на рубашке расползалось. Ричардс отвел глаза. От вида этого пятна его начинало мутить.
– Роклендский корпункт службы новостей, – раздался в трубке мужской голос. – Регистрационный номер «Фри-ви 6943».
– Говорит Бен Ричардс.
Последовала долгая пауза.
– Послушай, придурок, мне нравятся шутки, как и любому другому, но сколько можно…
– Заткнись. Через десять минут ты сможешь лицезреть меня собственными глазами. А чтобы убедиться в моей правоте, тебе достаточно настроиться на полицейскую волну.
– Я… одну секунду. – На другом конце провода кто-то бросил трубку на что-то твердое, потом послышались статические помехи. Когда трубку взяли снова, голос звучал иначе: деловой, взволнованный. – Где ты, приятель? Половина копов Восточного Мэна только что проехали через Рокленд… сто десять человек.
Ричардс повернулся, взглянул на табличку с названием магазина.
– В магазине. Называется он «Джиллис таун лайн». Тут еще компрессорная станция. На дороге один. Знаешь такой?
– Да. Только…
– А теперь слушай сюда, слизняк. Я звоню не для того, чтобы рассказывать историю моей жизни. Пришли сюда фотографов. И передай то, что я тебе говорю в эфир. Экстренным сообщением. Я взял заложницу. Зовут ее Амелия Уильямс. Из… – Он посмотрел на женщину.
– Из Фалмута, – выдавила та.
– Из Фалмута. И чтоб все ходили по струночке, а не то я ее убью.
– Господи, я чую Пулитцеровскую премию.
– Нет, ты просто наложил в штаны, ничего больше. – От потери крови у Ричардса кружилась голова. – Выходи в эфир немедленно. Пусть местные копы знают о том, что о заложнице известно всей стране. Трое из них уже пытались нас расстрелять.
– И где они сейчас?
– Я их убил.
– Всех троих? Ну, ты даешь. – Голос прокричал кому-то еще, не в трубку: – Дики, выходи на национальный канал.
Читать бесплатно другие книги:
