Лялька Шерр Анастасия

Двери лифта разъехались в стороны и я взял Лилю за руку.

– Пойдём, не бойся. Не съем, – хотя, чего там, желание такое есть.

Открыв дверь, пропустил её вперёд, а сам прошвырнулся взглядом по жилищу одинокого волка. Мало ли, может носки где валяются или трусы. Как-то не подумал об этом раньше. Я вообще никогда не парился по таким пустякам. Девушки, которые сюда приходят либо не обращают внимание на подобные мелочи (обычно у меня есть чем их отвлечь), либо сами убираются. А что, вполне удобно.

– Кофе будешь?

– А можно чай?

Ах, ну да. Как же я мог запамятовать. Цветок у меня почаёвничать любит.

– Можно и чай. Проходи на кухню, включи чайник. Я сейчас.

На всякий случай прошёлся по квартире, собрал разбросанные шмотки и сунул их в шкаф. По-хорошему надо бы домработницу нанять, но как-то всё руки не доходят. Да вообще и не задумывался так серьёзно раньше. Наверное, просто не возникало желания кому-то понравиться. Как сейчас вот… Отчего-то не хотелось, чтобы Лялька меня свиньёй считала.

Лиля сосредоточенно разглядывала содержимое полок, покусывая нижнюю губу и между идеальными её бровями пролегла складка. Забавная.

– Что, не можешь чай найти?

Она вздрогнула, улыбнулась.

– У тебя тут вообще ничего нет.

– Есть такое. Я дома ведь практически не бываю, вот и пусто… Но чай точно должен быть. Дай-ка, я гляну, – прижав её к кухонной панели, полез в шкафчик, гремя банками, о происхождении которых даже вообще не в курсе.

– Ты меня придавил, – пропищала Лиля, пытаясь выбраться, а мне только дошло, что могу ведь ей боль причинить своей массой.

– Прости, малышка, – отступился, освобождая свою пленницу, а Лялька вдруг вспыхнула.

– Ты специально это делаешь! Как мне с тобой работать, если ты на каждом шагу пристаёшь?!

И мне бы объяснить, что на этот раз всё вышло чисто случайно, да слова в глотке застряли, настолько красивая эта мелочь. А как злится… Грудь вздымается, щёки порозовели. Так бы и дразнил её до скончания веков.

– Лиль…

– Нет, достаточно! Я соглашусь на эту работу только в том случае, если ты будешь себя вести нормально, а не как озабоченный кретин! – вот это выдала…

Я и правда такой? Озабоченный кретин?

– Ладно, извини. Я правда не хотел тебя пугать. Давай всё сначала начнём, а? Обещаю, приставать больше не стану, – вру, конечно, но сейчас, похоже, это необходимо. До жути не хочется, чтобы ушла. Я ведь только-только к ней подбираться начал и эта «охота» для меня как никогда важна. Не знаю, почему так. Не знаю. Просто хочу эту девочку. – Лиль? Ну не дуйся. Я тебя услышал, больше не трону.

Она кивнула и, обходя меня дугой, направилась к двери.

– Я увидела твой дом, теперь мы можем заняться делом?

Ну вот. Спугнул. Осёл придурковатый. Может это старая контузия так сказывается? Рехнулся? Или действительно влюбился? Надо бы с Борькой перетереть, может он то же самое чувствовал к Ритке своей? Ну или на крайний случай к психиатру… Потому как то, что со мной происходит – пугает. И не только Ляльку.

ГЛАВА 9

Работать помощницей Державина – легко и немного скучновато. Нет, я, разумеется, не жалуюсь. Ни в коем случае. За такие деньги пару раз принести ему кофе из автомата и открыть окно, чтобы проветрить небольшой кабинет… Да о такой работе многие даже мечтать не могут. Тут мне несказанно повезло, согласна. Вот только почему-то раньше казалось, что работа журналиста интересная и забавная.

Ну правда. Откуда они берут такие интересные сюжеты для новостей и телепередач? Не сочиняют же их на пустом месте. Хотя, глядя на то, как Державин уже второй день изнывает от скуки, можно было предположить, что выдумывают. Вот так вот валяясь на большом кожаном диване с сигаретой в руке.

Во второй половине дня безделье Романа разбавил его друг, он же бессменный оператор Державина – Тимур. Разбавил своим бездельем.

– Ой, ты смотри! Не сбежала ещё! – довольно заухмылялся Тим, кивнув на меня.

– Отвали от моей Ляльки, – буркнул Державин и снова уткнулся в газету.

Тимур Аверин – чуть пониже ростом Романа, но такой же плечистый и здоровый, только светлый, почти блондин и лицо более смазливое, чем у моего шефа. Вообще, кроме комплекции эти двое мало чем схожи, но их связывает какая-то крепкая нить, которую невозможно не заметить, даже просто наблюдая со стороны.

За два дня работы у Державина я вижу Тимура раз десятый и про себя окрестила их подружками.

– Ладно, не гунди. Закусь есть? – Аверин достал из пакета огромную (кажется, литровую) бутылку водки и со стуком поставил на стол.

Да уж… Работнички. Я всё больше склонялась к тому, что быть журналистом равно быть лентяем. Вот где малина, а не жизнь.

– Блин, Тим, – застонал Державин и даже не подумал подняться. – Помянуть можно минутой молчания, не обязательно нажираться каждый раз до свинячьего визга.

– Не будь мудаком, Ром, вставай, – похоже, дискуссия была закончена, Державин всё-таки поднялся, покряхтывая размял спину.

– Лиль, в кафе наше сгоняй, пожалуйста. Возьми там чего-нибудь закусить, – только сейчас я поняла, отчего Роман весь день был таким серьёзным, даже грустным.

Даже не пристал ни разу, что на него совершенно не похоже.

– Ладно… А кого поминаете?

Мужчины молча переглянулись.

– Друга, Лялька. Иди.

Когда вернулась, обнаружила, что бутылка уже наполовину пустая, а Державин с Авериным заметно оживились. Роман показывал Тиму какую-то статью, а тот с умным видом кивал.

Расставила на столе контейнеры с закусками и разлила по стаканам сок. Внезапно обнаружила ещё две наполненные до краёв рюмки, на одну из которых Державин положил кусочек чёрного хлеба. Рядом стояла перевязанная чёрной лентой фотография молодого парня. Улыбчивый, красивый, с виду лет двадцать пять, не больше.

– Посиди с нами, – Державин подвинулся, поставил передо мной рюмку. – Костика поминаем. Он во вторую Чеченскую погиб.

Я молча присела, почему-то стало невыносимо грустно. Глаза Костика светились счастьем, а на груди ордена висели. Герой, видимо… А кто о нём знает? Кто помнит, кроме друзей и семьи, если она есть? А сколько таких Костиков в безымянных могилах лежит?

На глаза слёзы вдруг навернулись. Никогда не могла спокойно слушать о войне. Даже в школьные годы на уроке истории у меня начиналась истерика. Наверное, просто слишком впечатлительная.

– Спи спокойно, друг, – Роман отсалютовал рюмкой фотографии Кости и махнул свою порцию.

Тим повторил за ним и оба уставились на меня.

– Что? Ааа… Нет, я не буду. Не пью водку.

Державин усмехнулся.

– Она у меня малышка ещё совсем.

– Чего? Я? Я не малышка. И не твоя, – на последнем слове Аверин заржал, как конь.

– А моей будешь, а, кроха?

В тот же момент перед его лицом возник кулачище Державина и на секунду мне показалось, что последний не шутки ради сейчас угрожает.

– Хрен тебе на всю морду, понял?

Моего мнения, так понимаю, уже никто не спрашивал. Подняла рюмку и, выдохнув, как это делали мужчины, опрокинула в себя горючую смесь. Именно так, по-другому не назвать. Горло обожгло так сильно, что, казалось, глотнула серной кислоты. Затем обожгло пищевод и желудок. Закашлялась, Роман легонько похлопал меня по спине и сунул в руку стакан с соком.

– Какая же… Какая гадость! Как вы это пьёте?

Мужчины заухмылялись и вскоре передо мной возникла ещё одна рюмка, в этот раз наполненная до половины.

– Давай, Лялька. Это твоё боевое крещение.

Вот не знаю, в честь чего я вдруг повелась на эту провокацию. Просто понятия не имею… Может хотела доказать, что я не малышка? Что достойна того, чтобы работать с этими грозными дядьками? Как бы там ни было, а выводы я сделала. Пить водку тем, кто крепче вина ничего в своей жизни не пробовал – противопоказано. Через полчаса (а это уже четыре рюмки), я делала вид, что трезва, как стёклышко и мне всё нипочём, даже тошнота подступающая комом к горлу.

– А вообще, скучно у вас тут. Я думала, что у криминальных журналистов жизнь кипит, бурлит и что-то интересное происходит. А тут так… Что, совсем дел у вас никаких нет?

Державин хмыкнул, а Тим трижды сплюнул и постучал по деревянному столу.

– Сплюнь, кроха. Поверь, лучше уж так… Скучно ей.

И тут как по мановению волшебной палочки в дверь постучали.

– Мальчишки, привет! – в дверном проёме показалась какая-то девушка в очках. – Работа интересная появилась, а вы бухаете!

– Чего там, Кать? – недовольно заворчал Роман, снова опустошая стопку. – Без нас никак? Мы Костика поминаем.

Девушка вдруг посерьёзнела, прикрыла за собой дверь. – Убийство семьи… Говорят, мужик какой-то жену и детей перестрелял… Филипыч сказал, чтобы вы поехали.

– Бля… Шёл бы нахер этот Филипыч, – Тим выругался, поднялся на ноги. – Ладно, поехали, Ромыч. Кроха, ты с нами?

– Нет! – за меня тут же ответил Державин. – Здесь пусть посидит. Лиль, ты уберись тут, ладно? Мы скоро.

– Чего это я не поеду? Я поеду! – вскочила, протестуя, покачнулась и икнула.

Державин усмехнулся, прикусил губу, видимо, чтобы вообще не заржать. Гад! Сам же напоил!

– Лялька, тебе надо поспать чуток. Ты пока приляг, а мы скоренько, окей?

– Нет! – мне бы ещё ногой топнуть для пущей убедительности.

– Ой, да пусть в машине поспит, поехали уже, – поторопил нас Аверин и накинул пиджак. – Давайте, рябят, оперативней размышляйте, горячие новости ждать не будут.

И мы поехали, о чём я вскоре сильно пожалею. Уж лучше бы мне остаться в уютном кабинете, на кожаном диване и дальше помирать от скуки, чем это…

Не знаю в какой момент я уснула, но проснулась уже когда садилось солнце и последние самые теплые лучи настигли меня даже сквозь слегка затемнённое стекло автомобиля. Рядом никого не было, я была заботливо накрыта курткой Державина, а в замке зажигания торчал ключ. Вытащила его, вышла из машины и, заблокировав двери, огляделась вокруг.

А вот и оно, место преступления. Неподалёку разместились несколько полицейских машин, две кареты скорой помощи. Двор серой четырёхэтажки обтянут жёлтыми лентами и даже в воздухе витает какая-то тревога. Наверное поэтому меня начало знобить. И нет бы в машину обратно залезть, я словно неадекватная потопала туда, где, судя по крикам и женским причитаниям кого-то убили. Шла, как на автомате и застыла когда увидела труп маленького мальчика. Над ним, склонившись, рыдала пожилая женщина, а сотрудники полиции пытались оттащить её в сторону. Такая жуткая, душераздирающая картина… И кровь… Только сейчас заметила, как много здесь крови.

– Девушка! Вы-то куда?! – крикнул мне полицейский и махнул рукой. – Уходите, сейчас же!

Взглянув себе под ноги, увидела детскую окровавленную курточку и что ожидаемо, пришло осознание. Руки затряслись мелкой дрожью, а меня вырвало.

– Тихо, тихо! – чьи-то руки подхватили меня за плечи, прижали к себе. – Блин, Лялька, я же тебе говорил ждать в машине.

ГЛАВА 10

– Ну что ты, Цветок? Посмотри на меня! Посмотри, сказал! – пришлось прикрикнуть на неё, ибо выносить эту истерику битый час – нет сил. От детских трупов не отошёл ещё.

К этому дерьму невозможно привыкнуть. Каждый раз, как первый. До красных точек перед глазами и тошноты, что внутренности наизнанку выворачивает. Руки до сих пор трясутся от кровавого зрелища.

Так то у меня, прожженного до кости. А тут девчонка такую жесть увидела. Она до сих пор носит пижаму с пандами и не умеет водку пить, а тут трупы… Не киношные манекены, настоящие. Для неподготовленного человека это вообще жуть. С ума люди сходят.

– Не хочу больше… Не хочу… Домой хочу! – заикаясь, что-то лепетала, молотила меня в грудь своими маленькими кулачками. – Отпусти! Пожалуйста, пусти!

– Ну всё, всё. Отвезу. Сейчас отвезу тебя домой. Иди сюда, – прижал маленькую к себе, хрупкую такую, ранимую, и ненавидеть себя начал.

Зря я её притащил сюда. Зря вообще на работу взял. Мог же куда-нибудь в редакцию пропихнуть, пусть бы сидела там, на буковки тыкала. Нет, я же эгоист долбанный. Мне девчонку юную подавай. Взбесился под сраку лет, не иначе. А это не игрушки нихрена.

По дороге пришлось заехать в магазин, прикупить Ляльке успокоительного в виде вина и шоколадки. Вино правда осталось без внимания, в отличие от десерта. Прижав к груди большую плитку с орехами, она молча смотрела в окно. Бля-я-я… Ребёнок же ещё, куда я лезу вообще? А главное, зачем?

– Давай провожу тебя, – открыл Лиле дверь, взял её сумочку.

Лялька противиться не стала, молча взяла меня под руку, так же безмолвно засеменила за мной маленькими шажочками. В шоке ещё, видать.

На кухне Лиля достала два бокала поставила их на стол, протянула мне штопор. Без лишних слов открыл вино и наполнил бокалы.

– Пей, Цветок. Давай, залпом, – придержал бокал за ножку, пока Лялька не осушила его полностью и вновь всхлипнула.

– Та-а-ак! Началось. Ну-ка, успокойся. На вот, шоколадку, лучше жуй, – отправил кубик ей в рот и, коснувшись пальцем мягких губ, чуть не взвыл.

В паху аж свело всё. До боли в яйцах. Очень вовремя. Ей же сейчас как раз до этого.

– Почему? – подняла на меня взгляд своих грустных глаз и я пропал. Снова. Теперь уже точно навсегда.

– Ты о чём, Лиль? – коснулся пальцами её щеки, провёл подушечками по нежной коже, а она зажмурилась, словно кошка от удовольствия.

– Почему люди такие? Жестокие. Почему? Как можно такое сотворить? – одинокая слеза скатилась по щеке, а я поймал её губами, рискуя отхватить за такое своеволие по роже.

Но Лялька не шевельнулась. Лишь устало понурив плечи, уперлась лбом в мою грудь.

– Я не знаю. Просто люди такие. Я уже давно не задаюсь этими вопросами и ты не думай.

– У тебя так сердце бьётся… Сильно. Оно у тебя, наверное, очень большое и доброе, да? – и тут до меня дошло. Цветок пьяная в зюзю.

Ну и хорошо. Тем же лучше для неё. И мне легче.

– Не знаю, насколько оно у меня доброе, – приподнял её личико за подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза. – Но тебя я никогда не обижу. Ни за что. А если кто попытается это сделать… Я его своими руками разорву. На ошмётки. Поняла меня?

Она зачарованно кивнула и, закрыв глаза, снова упала мне на грудь.

– Так спать хочется…

– Спать? Это мы запросто, Лялька. Это мы сейчас… – подхватил её на руки и, надо заметить, очень вовремя – Лиля мгновенно вырубилась.

Да уж, первая рабочая неделя удалась. Прямо как у меня когда-то. Хоть и был уже тогда военным, а настоящего пороха ещё не нюхал. Тогда мне «посчастливилось» попасть на войну, где и увидел впервые горы трупов и реки крови.

Уложив Лилю на кровать, не удержался, прилёг рядом. Накрыл её пушистым, розовым пледом и, как болван, уставился на спящую Ляльку.

Её светлые локоны разметались по подушке, а длинные ресницы затрепетали, словно Цветок видит сон. Что ж, очень надеюсь, что сон этот хороший. С пандами, конфетами и улыбками. Очень надеюсь. Потому что сегодня отчётливо понял – я не могу видеть её слёзы. Это хуже войны, хуже убийств. Хуже даже физической боли и агонии.

Не заметил, как вырубился сам, а когда вскинулся от очередного кошмара, где всех моих друзей расстреливают духи*, заметил, что на улице уже темно.

В комнате было слишком душно, а я почему-то одет. Стащил с себя футболку, стало посвежее. Рядом пошевелился тёплый комочек и я вспомнил, что нахожусь не дома.

– Цветок мой, – прижал Лилю к себе, а она что-то сонно забормотала и обняла меня за шею.

Горячая, обмякшая, хрупкая и покладистая Лялька в моих руках, а я, как прыщавый девственник, не знаю, что с ней делать.

В другом случае уже по третьему заходу «оформлял» бы девочку. А сейчас как-то… Не могу. Не хочу обидеть её. Боюсь причинить боль. Не физическую, конечно. В этом плане я не новичок и не имбецил какой. Душевную. Она ведь мне доверилась. Считай, сама отдалась в мои руки. А я, как оголтелый маньячина наброшусь на неё?

Но запах её, тепло тела… Невыносимая пытка. И что самое губительное для моего рассудка – она успела раздеться и теперь лежала в моих объятиях в одних трусиках и майке.

Не то чтобы я, воспользовавшись ситуацией, облапил Ляльку (разве что чуть-чуть совсем), просто трудно не заметить, когда тебя тискает во сне голенькая девушка.

Что ж, видеть я ничего не мог, но судя по ощущениям, Лялька очень даже в моём вкусе. Во всех смыслах этого слова. Её небольшие груди – идеальные. Как я люблю… Чтобы в ладони помещались. Попа маленькая, упругая. Как будто для меня эту сладкую девочку сделали. Мой Цветок.

Сам не понял, как руками под её майку полез. И даже если бы захотел, не смог бы себе запретить.

Маленькие горошины сосков тут же напряглись под моими пальцами, а Лиля беспокойно завозилась, суча ногами. Спустив бретельки майки, лизнул ложбинку между тугих сисечек и судорожно выдохнул.

– Вкусная. Какая ты вкусная, Лялька.

– Мм-м-м-м, – застонала и выгнулась в моих руках, раскинула руки в стороны, а я в тот же миг потерял последние крупицы здравого рассудка.

Находясь в полной уверенности, что Лиля не спит, нырнул пальцами под трусики, погладил нежные, уже влажные губки и чуть надавил на клитор. Лялька застонала, сжала мою руку бёдрами.

– Не надо… Я не могу, – послышался хриплый ото сна её голос и в темноте блеснули испуганные глазищи. – Пожалуйста, не делай этого.

Млять.

А мне что теперь, узлом его завязать? Да и сама уже готова.

– Ну чего ты испугалась, врушка, а? – снова поиграл с её клитором, губами накрыл вершинку груди. – Ты же хочешь… Не бойся, я не причиню боль.

Насиловать Ляльку, разумеется, не стал бы, но и отступать так быстро не улыбалось. Мне в принципе сложно отказаться от секса и если уж начал, должен продолжать.