Черный маркиз Беверли Джо

Диана подошла к маркизу.

— Если вы еще не передумали, милорд, я была бы благодарна вам, если бы вы взяли эту заводную игрушку в Лондон для ремонта. Впрочем, — добавила она, — я хочу подарить ее вам.

Это был довольно-таки щедрый подарок, но маркиз не стал возражать.

— Вы очень великодушны, миледи. Я позабочусь о том, чтобы эту игрушку привели в порядок.

Вечер прошел за картами, кроме того, слух гостей услаждали музыканты, блистая своим искусством. Диана вновь оказалась за одним столом с лордом Родгаром, и ее мысли все время назойливо крутились вокруг одной и той же порочной дилеммы, жужжа в голове, как пчелы, попавшие в стеклянную банку. Она мучилась, но не могла остановить их.

Это был последний вечер. Сделать ли ей первый шаг или не делать? Примет ли он ее или нет?

Она невольно любовалась маркизом, когда тот заговаривал с лордом Брайтом, блеском его глаз, когда он поддразнивал леди Стин, длинными ловкими пальцами, когда он тасовал карты.

Она почти чувствовала эти пальцы на своей руке…

О, черт побери! Разве можно упустить такую возможность!

Когда партия наконец закончилась и Диана смогла найти убежище в своей комнате, она ощутила моральную усталость… но тело ее было полно энергии, которая требовала выхода.

Сделав все приготовления ко сну и облачившись в просторный шелковый пеньюар, она отпустила Клару и повернулась лицом к двери в смежную комнату. Оттуда не доносилось ни звука.

Диана немного походила, мучаясь сомнениями, затем накинула поверх светлого пеньюара большую узорчатую шаль.

Набравшись храбрости, она подошла к двери и постучалась. Дверь открылась, и… перед ней оказался слуга маркиза.

— Да, миледи?

Диана быстро окинула комнату взглядом и никого не обнаружила за спиной слуги. Проклятие! Она готова была захлопнуть дверь и спрятаться в постели, но не могла терять достоинство.

— Меня интересуют планы маркиза относительно завтрашнего путешествия.

Слуга старательно сохранял бесстрастный вид.

— Что передать ему, миледи, когда он придет?

— Нет-нет, ничего не надо передавать. Это не к спеху.

Она закрыла дверь и бросилась на постель. Зачем, о, зачем она поддалась этому безумному порыву и так выдала себя!

Можно ли надеяться, что слуга не доложит о ее визите? Она молилась об этом, проклиная свою жаждущую плоть, приведшую ее к опасной черте.

Диана лежала на спине, глядя на серый шелк балдахина. Он такой же серый, как его глаза… Она всегда опасалась, что пылкое воображение приведет ее к неприятностям. Надо сдерживать свои порывы. Ей следовало бы оставаться праведницей и хранить первозданную чистоту, как монахиня.

В окно заглядывала полная луна. Как ужасно, что все ее надежды рушатся.

Неожиданный стук из соседней комнаты заставил ее встрепенуться. Она смотрела на дверь, как будто перед ней были врата ада.

Снова раздался негромкий стук.

Диана вскочила с постели, чувствуя, как колотится сердце. Что делать, если он явится к ней с определенными намерениями? И почему ее настроение так резко изменилось?

Судорожно втянув воздух, она открыла дверь.

Маркиз был полностью одет, отчего она почувствовала себя неловко в своей шали.

— Да, милорд?

— Извините за вторжение, леди Аррадейл, особенно в такой поздний час. Прошу уделить мне всего несколько минут.

Диана снова вздохнула, но на этот раз разочарованно. Нет, он едва ли догадывался, что она одета ко сну.

Диана отступила, приглашая его войти.

— Конечно, милорд. Чем могу помочь вам? У меня найдется портвейн, если хотите.

Он отказался, значит, ей не удастся найти поддержку в бутылке. Она жестом предложила ему сесть в кресло у холодного камина.

— У меня есть приказ доставить вас в Лондон, леди Аррадейл.

Она резко выпрямилась в кресле.

— Что? Чей приказ?

— Короля, конечно, но не без участия королевы. — Он протянул ей сложенное письмо.

Она развернула его и прочитала приглашение от королевы Шарлотты провести некоторое время во дворце в качестве придворной дамы.

— К чему это? — спросила она и добавила:

— Разумеется, я не поеду.

— Было бы неразумно уклоняться от обязанностей перед королем.

— Он не имеет права… — Она замолчала, пытаясь справиться с замешательством. Это было совсем не то, чего она ожидала в этот вечер.

— Вы привлекли внимание короля, леди Аррадейл. Вы обращались к нему с просьбой разрешить вам занять место в парламенте.

— А почему бы и нет? — спросила она. Диана знала, что это безнадежное дело, однако такое ущемление прав женщин раздражало ее. — Мое графство даже не представлено в парламенте. Графский титул позволяет занимать место в палате лордов, и я также имею право на это.

— У вас детские представления о правах и требованиях.

— Вы считаете меня ребенком, милорд?

— В этом вопросе да. Вероятно, сказываются пробелы в образовании.

В душе у Дианы медленно закипал гнев.

— У меня широкое и достаточно полное образование.

— Вы слишком долго жили на севере, вдали от столицы.

— Мне нравится север.

— Потому что здесь вы можете играть в свои детские игры, не заботясь о последствиях.

Она сердито смотрела на него, но под маской гнева затаился страх перед неподдельной серьезностью маркиза.

— Как намерен король поступить со мной? Заключить в Тауэр?

— Надеюсь, нет. Тогда я на вашем месте обратился бы к закону о неприкосновенности личности.

— И король подчинился бы закону?

— Он вынужден был сделать это в случае с мистером Уилкисом. В нашей стране в отличие от Франции человека не могут заключить в тюрьму по воле короля, но могут отдать под суд. Однако неприятности, с тех пор преследующие мистера Уилкиса, служат напоминанием, что у короля острые зубы и он может кусаться.

Уилкис написал статью в газету «Северная Британия» с критикой короля, за что был посажен в Тауэр, но сумел отстоять свои права, являясь членом парламента.

Диана пыталась справиться с волнением. «Надо проявить железную волю», — мысленно повторяла она. Ее могущественный предок не испугался монарха, хотя был в те годы моложе ее.

— Здесь нет сходства, милорд. Я не писала статей с критикой короля. Я не сделала ничего противозаконного и ничем не оскорбила его величество.

— Я тоже так считаю, и тем не менее вам грозит опасность.

— Почему? Только из-за того, что я обратилась с просьбой разрешить мне представлять в парламенте мое графство? Разве у меня нет права?..

Граф жестом остановил ее.

— Не стоит сейчас говорить о правах. Ваше ходатайство возмутило короля, как возмутит и большинство мужчин, если они узнают о нем. Я уверен, король сделал на вашем прошении пометку: «противоестественное» или «бунтарское». Хуже того, оно привлекло внимание короля к вашей персоне — молодой незамужней женщине, имеющей власть в той части страны, которая склонна к смуте и расположена в непосредственной близости к Шотландии, все еще представляющей угрозу монаршей власти.

— Я не заговорщица, — не сдавалась Диана, — а верноподданная его величества, и король не может просто так расправиться со мной. Пэры да и вся нация не станут мириться с таким произволом!

— Я тоже.

Диана удержалась от пренебрежительной усмешки: как бы там ни было, поддержка маркиза могла бы иметь значительный вес.

— И какая же опасность угрожает мне, милорд?

— Во-первых, вас могут заставить выйти замуж. — И добавил, не дожидаясь ее ответа:

— А во-вторых, вас могут объявить душевнобольной. Я был бы очень огорчен, если бы не смог защитить вас от всего этого.

— Но не более чем я, — тихо сказала она, внезапно почувствовав, как к горлу подступил ком и по спине пробежал холодок.

Отбросив всякий этикет, Диана встала и налила себе бокал красного портвейна. После второго глотка, принесшего некоторое облегчение, она повернулась к маркизу.

— Он не может сделать этого, не так ли? Объявить меня сумасшедшей?

— Только своей волей — нет. Однако определение безумия того или иного человека весьма интересный вопрос. Вы читали недавний отчет парламентского комитета?

Диана утвердительно кивнула:

— Многие так называемые сумасшедшие упрятаны своими недругами за большие деньги в частные сумасшедшие дома. Отмечено несколько скандальных случаев, когда женщины избавлялись таким образом от своих отцов или мужей. Я приняла необходимые меры, чтобы в моем графстве этого не было. Думаю, такое сфабрикованное обвинение мне не грозит.

— Пожалуй. Однако решение комитета не касается людей, отправленных в дома умалишенных по медицинским заключениям, так что нетрудно найти какого-нибудь доктора, который сочтет безумием чрезмерное увлечение картами или частое посещение театра, а неразумное желание чьего-либо сына или дочери вступить в брак — признаком психического расстройства.

— А также желание женщины выступать в парламенте? — добавила Диана. — Или ее намерение никогда не выходить замуж?

— Совершенно верно.

— Все-таки я не думаю, что король — даже на основании медицинского заключения — сможет за это заключить под стражу титулованную аристократку.

— Вот почему вам необходимо поехать на юг. Вы часто бывали в Лондоне?

— Дважды. Первый раз — шесть лет назад, чтобы погостить у тетушки, а второй — во время коронации.

«Кажется, тогда я видела маркиза издалека, — подумала она. — Такого самоуверенного, могущественного, о котором говорили таинственным шепотом. Могла ли я предполагать, что однажды он появится в моей жизни и будет находиться так близко от меня!»

— Вам следует чаще бывать в обществе и убедить короля в своей лояльности и благонадежности. Вы должны познакомиться с этим миром и понять, как он устроен, иначе, боюсь, вам не избежать неприятностей.

— С тем миром, где кроется опасность.

— Прошло то время, когда дворяне на севере позволяли себе пренебрежение к югу. И сейчас вас отделяют от него всего несколько дней пути в удобной карете.

Диана поставила бокал на столик и повернулась лицом к маркизу.

— Почему я должна доверять вашему совету?

— Я всего лишь предупредил вас. Неужели вы считаете, что я решил ввести вас в заблуждение?

— Поступки серого кардинала лежат за пределами человеческого понимания.

Его губы тронула едва заметная улыбка.

— Надеюсь. Однако в данном случае меня нечего опасаться. Роза очень расстроится, если вы пострадаете так или иначе, и Брэнд тоже будет огорчен. Я всегда старался оградить свою семью от неприятностей. Думаю, король не станет плохо обращаться с титулованной особой женского пола.

— А как по-вашему, разумно ли заставлять женщину выбирать между замужеством и сумасшедшим домом, если она нетитулованная особа?

— Разве обычная женщина в здравом уме откажется от хорошей партии?

— Мне сейчас не до юмора, милорд. Вы полагаете справедливым, когда кто-то заставляет женщину выходить замуж, будь то отец, брат, опекун или король?

— Нет, я убежденный сторонник Хардвикского акта, и существуют также другие законы, защищающие женщин от насилия. Мы должны считаться с реальностью этого мира. Если король предложит вам достойного жениха, едва ли удастся отказаться, не обидев его и не подвергнув себя опасности прослыть безумной. Но мы можем избежать этого, если вы будете действовать рассудительно.

Диана подозрительно посмотрела на него:

— Что значит рассудительно?

— Вы уже однажды сумели сыграть роль служанки и, думаю, сможете так же хорошо сыграть роль простой добропорядочной леди.

— Я и есть добропорядочная леди, лорд Родгар.

— Не придирайтесь к словам. Если вы приедете в Лондон и будете вести себя разумно, то сможете успокоить короля и развеять его подозрения.

— А если он представит мне будущего мужа?

— Тогда вы попросите его разрешения самой сделать выбор. Король очень любит королеву и с уважением относится к идеалам супружеской любви. Это может поколебать его решимость.

— А если нет?

— Из письма следует, что время вашего пребывания в Лондоне ограничено. В августе королева должна родить, и тогда супружеская чета потеряет интерес ко всему остальному. Они очень заботливые родители. Если вам удастся убаюкать их бдительность, вам, несомненно, разрешат вернуться сюда.

— Тогда я буду петь им самые нежные колыбельные песни.

— Я вижу, вы поняли меня.

— Мне позволят вернуться домой, но с подрезанными крыльями, чтобы я больше никогда не высовывалась, — с досадой проговорила она.

— Если вы не встревожите короля своим поведением, то сможете продолжать жить здесь, как обычно.

— Да, птичка в клетке знает, что окружена прутьями.

— Леди Аррадейл, я предлагаю вам наиболее удачный выход из положения.

Диана осушила свой бокал.

— Что произойдет, — спросила она, — если события будут развиваться не так, как вы ожидаете? Что, если король будет настаивать на моем замужестве, предложив одного из своих фаворитов? Что, если в случае моего отказа он все-таки попытается заявить о моем безумии?

— Тогда, — сказал маркиз, — вы выйдете замуж за меня.

Диана вздрогнула от неожиданности и едва сдержалась, чтобы не ответить грубостью, но промолчала.

— Что ж, разумно, — наконец признала она.

Маркиз слегка наклонил голову.

— Я доволен, что ваш рассудок взял верх над инстинктами.

— Это самая лучшая гарантия моей безопасности, — сказала Диана, скрывая замешательство. — Это спасет меня от угрозы насильственного замужества или сумасшедшего дома, поскольку вы можете оказать влияние на короля.

— Ну разумеется, если дойдет до этого, брак будет лишь фиктивным, и вы по-прежнему сможете распоряжаться своим имуществом и своей судьбой.

Она подперла рукой подбородок и устремила на собеседника внимательный взгляд.

— В таком случае, милорд…

Маркиз поднялся.

— Нет. Я предлагаю это только для того, чтобы вы могли избежать незавидной участи, леди Аррадейл.

Она тоже встала и ответила ему искренней благодарной улыбкой.

— Благодарю вас, милорд.

— Если вы будете вести себя осмотрительно, нам не потребуется заключать брак.

— Боюсь, я могу поддаться искушению и повести себя неразумно, отчего потом, вероятно, целая армия женщин будет рвать с досады волосы на голове.

Он понял намек и усмехнулся в ответ:

— Не стоит этого делать — я буду колотить вас каждый день.

— Не будете. Я пожалуюсь, Элф.

Маркиз рассмеялся.

— Значит, говорите «целая армия женщин». Запомните, леди Аррадейл, при дворе вы не должны проявлять остроумие. Ваша задача — изображать обычную, не слишком умную женщину.

— Иначе?..

— Иначе я предоставлю вас самой себе.

Маркиз повернулся, чтобы уйти, но она вдруг неожиданно для себя коснулась его руки, чем немало его удивила.

— Мы могли бы скрепить нашу договоренность хотя бы поцелуем, милорд.

Он на мгновение задержал на ней взгляд, затем убрал ее руку.

— Вряд ли стоит это делать, леди Аррадейл. Вы будете готовы завтра к отъезду? При необходимости я мог бы задержаться на несколько дней.

Она немного подумала над его предложением задержаться, затем покачала головой.

— Это как визит к зубному врачу: чем скорее отделаешься от неприятностей, тем лучше. Если завтра мы отправимся в путь чуть позже, чем вы назначили, я смогу отменить намеченные встречи, дать распоряжения своим людям и подготовиться к путешествию.

— Очень хорошо, Я сожалею о таком развитии событий, однако оно сулит и много полезного для вас.

— Как и визит к зубному врачу — неприятно, но полезно в конце концов.

— Значит, вы согласны. Остается обсудить детали путешествия. Вы предпочитаете свою карету?

— Я с удовольствием поеду с вами, милорд. Разумеется, моя служанка тоже будет со мной.

— Как и мой слуга.

Не остался в долгу. Можно подумать, что он опасается атаки с ее стороны.

— Кроме того, мне нужны мои слуги и некоторые вещи, так что потребуются еще один экипаж и повозка для багажа.

— Разумеется.

Диана кивнула:

— В таком случае мы могли бы отправиться в путь в полдень.

Маркиз посмотрел на нее, и в его глазах промелькнуло что-то наподобие нежности. Он взял ее руку и поднес к губам.

— Даю вам слово, леди Аррадейл, что всегда буду оставаться вашим другом и постараюсь вернуть вас домой целой, невредимой и такой же независимой.

Она на мгновение задержала свою руку в его руке.

— Знаете, мне не хотелось бы искать у вас защиты.

Маркиз едва заметно улыбнулся.

— Ничего не поделаешь, — заметил он и, отпустив ее руку, направился в свою комнату.

Вздохнув, Диана сняла пеньюар, погасила свечи и забралась в постель, где ее внезапно охватила дрожь. Ее могут объявить сумасшедшей! Она жила в цивилизованном обществе, в стране, где власть королей была ограничена палатой лордов и обществом, и все же она подвергалась риску. И если бы не маркиз Родгар…

Маркиз заранее отослал Фетлера спать, не желая делать свидетелем визита к графине своего сдержанного, тактичного слугу.

Когда Родгар развязывал галстук и ленту, стягивающую сзади волосы, его глаза остановились на небольшом детском портрете, висящем над белым мраморным камином.

Хотя подпись художника отсутствовала, несомненно, это был великолепный мастер. На портрете был изображен ребенок, сидящий в естественной позе на траве на берегу реки и держащий в своих пухленьких ручках двух неугомонных котят. Пряди русых волос выглядели очень натуральными и шелковистыми, а голубая лента, которая должна была стягивать их на затылке, сползла на одну сторону. Простое белое платьице задралось кверху, открывая до колен одетую в чулок ножку, причем чулок собрался в складки у лодыжки.

Девочка беззаботно смотрела на мир: щечки ее нежно розовели, мягкие губы были слегка приоткрыты, а голубые глаза радостно сияли. Такого ребенка обычно хочется взять на руки и прижать к груди.

Только тут маркиз заметил завернутый в материю предмет, мешавший ему подойти поближе к портрету. Он вспомнил, что принес сюда механическую куклу, намереваясь проследить за тем, как ее будут укладывать утром в карету.

Он осторожно снял покрывало и начал сравнивать изображения детей. Они были очень похожими, хотя мальчик выглядел более серьезным. Была также еще одна схожая деталь, которую Родгар не сразу заметил: над плечом девочки на ветке сидела птичка с голубой спинкой.

Сын, которому не суждено было родиться, и прекрасная дочь, которая никогда не заменит желанного сына.

Если бы вдруг как по волшебству у графини появился брат и освободил бы ее от забот по управлению графством, интересно, вышла бы тогда она замуж?

Маловероятно. Не в ее натуре отступать от данного зарока, даже если он будет ей в тягость. Поступить так — значит сделать напрасными все ее труды и самоограничения.

Маркиз коснулся волос игрушечного мальчика и вдруг подумал о детях, которых у него тоже никогда не будет. В окружении маленьких Маллоренов он с особой остротой почувствовал одиночество. Он вовсе не осуждал поведение Брайта. В его положении он тоже обожал бы своего ребенка и злился, если бы другие не делали этого.

Маркиз снова накрыл механическую игрушку и быстро разделся. Надо избежать фиктивного брака любой ценой. Он должен доставить графиню домой из Лондона, не прибегая к этой крайней мере.