Сплошная лебедянь! Вильмонт Екатерина

Дина понравилась Елизавете Алексеевне. Красивая, элегантная, со вкусом, явно хорошо воспитанная, может, немного жестковата, но это и хорошо. Зачем Ване мямля? Вместе они смотрятся просто шикарно. Она вполне начитанная для современной молодой женщины. Словом, похоже, то что надо. Ну и дай им Бог!

После действительно великолепного циркового представления Иван Алексеевич встречал дам.

– Я вижу мои дамы довольны?

– О да!

– Может, поужинаем где-то? – предложил он.

– Извини, Ваня, но мне завтра очень рано на работу! – отказалась Дина.

– Ну, нет так нет! Мы сейчас тебя отвезем.

– Да, Ваня, я тоже что-то притомилась от столичной жизни! Хотя впечатлений масса! Но уже хочу домой. Москва, конечно, хороша, но дома лучше.

– Вот так всегда! То рвешься в Москву, жаждешь побегать по театрам, а потом просишь пардону!

– Ну, что делать, вот такая у тебя неправильная сестра.

– Да? А по-моему ты до ужаса правильная, – рассмеялся Иван Алексеевич. – Дина, а как тебе показалось, правильная у меня сестра или неправильная?

Дине в этом вопросе почудился подвох.

– Ну, правила у всех разные, но сестра у тебя ровно такая, как надо!

– О! – воскликнула Елизавета Алексеевна. – Я польщена!

…Когда они уже отъезжали от Дининого дома, Иван спросил:

– Ну, как она тебе?

– Вполне! Неглупая, красивая, самостоятельная. Хватит тебе, Ванька, в холостяках бегать, пора остепениться.

– Думаешь, из меня выйдет степенный супруг?

– А куда ты денешься? Возраст у тебя уже степенный…

– Скажи, а как по-твоему, Глеб, он степенный?

– Глеб отец семейства, в любой момент может стать дедом…

– Ну, тут мне за ним не угнаться, – рассмеялся Иван Алексеевич.

Когда-то в ранней молодости он перенес тяжелую болезнь, в результате врачи приговорили его к бесплодию. По юности лет он чуть ли не обрадовался этому, еще бы, гуляй не хочу. Повзрослев, он еще обследовался, но приговор не отменили. И посоветовали взять ребенка из детдома. Но жизнь на телевидении так закрутила его, что он и не думал о семье, говорил в шутку: «я женат на телевидении». Его личная жизнь была достаточно беспечна. Он умудрялся легко, без трагедий, расставаться с девушками благодаря прекрасному чувству юмора и врожденному таланту дипломата. Глеб, впечатленный его дипломатическими выкрутасами в делах канала, нередко качал головой:

– Ну, Ванька, в тебе умер Талейран! И почему ты не пошел в МГИМО?

– Радуйся, что я туда не пошел! Кто бы тебя сейчас примирил с этим козлом Гамовым?

– Как всегда прав! – хохотал Глеб. – Но как тебе удается нащупать именно ту кнопочку, на которую надо нажать?

– Интуиция!

Проводив сестру, Иван Алексеевич из аэропорта поехал домой. Выйдя из машины, поднял глаза и увидел темные окна своей квартиры. Раньше его всегда радовал вид темных окон, а сейчас вдруг отчего-то стало тоскливо. Никто не ждет… Наверное и впрямь пора жениться. И Дина вполне подходящая кандидатура. Вон, даже Лизе понравилась, а это не так-то просто. Достаточно молодая, хозяйственная, не дура, красивая, в постели с ней хорошо, а что еще собственно нужно? Любовь? А я не знаю, что это такое. Дожил до таких лет и ни разу не любил… Наташка, жена Глеба, говорит, что любовь это своего рода талант, а я, видно, этим талантом обделен. А народная мудрость по этому поводу гласит: стерпится, слюбится. Непременно слюбится. И как приятно будет приходить домой, видеть свет в окнах, и знать, что тебя ждет жена, красивая, умная, любящая… А что если не стерпится и не слюбится? Разведемся. Ей есть куда уйти, она вполне независимая самостоятельная женщина. Хотя почему не слюбится? Вот ездили мы летом в Италию на десять дней. Все там было прекрасно. Она умеет быть тактичной, и я не помню, чтобы она меня раздражала. Чем не жена? Да, надо жениться и чем скорее, тем лучше, а то, чего доброго, выскочу в окно, как Подколесин… Или ее уведут. И он набрал номер Дины.

– Привет!

– Ваня? Привет!

– Слушай, а выходи за меня замуж.

– Что?

– Хочешь за меня замуж?

Она рассмеялась.

– Я разве спросил что-то смешное?

– Я согласна, Ванечка!

– А почему ты смеялась?

– От радости! И потом я почему-то была уверена, что если ты все же сделаешь мне предложение, то обязательно по телефону!

– Ты разочарована?

– Да ни капельки!

– Тогда, может, завтра и подадим заявление?

– Можно!

– Значит, завтра в одиннадцать я за тобой заеду…

– Хорошо!

– Вот и отлично!

– Тогда спокойной ночи, невеста!

– Спокойной, жених!

Как хорошо, что она не спросила, люблю ли я ее. Она вообще за год нашего знакомства не задала мне этого дурацкого вопроса. И не обиделась на телефонное предложение… Молодчина! То, что надо!

А Дина закружилась по квартире. Наконец-то! Но надо отпроситься на работе. Причина более чем уважительная! Она позвонила своей начальнице, с которой была в доброприятельских отношениях.

– Леночка, прости, что звоню вечером…

– Да ничего. Что-то случилось?

– Можно мне завтра взять отгул? Хотя бы на первую половину дня?

– А в чем дело?

– Завтра в одиннадцать я подаю заявление в ЗАГС.

– Да ты что? Поздравляю! И с кем?

– С Верещагиным!

– Дозрел, значит?

– Выходит, дозрел. Тут приезжала его сестра, ученая дама из Новосибирска, он нас познакомил и я, видно, ей понравилась. Он сегодня отвез ее в аэропорт, и только что позвонил и сделал предложение.

– По телефону?

– Да какая разница! Мы уже более чем взрослые люди.

– Тоже верно! Ладно, Динка, можешь завтра не приходить.

– Вот спасибо, Леночка!

– Скажи, а ты после свадьбы намерена работать?

– Господи, конечно! Я вовсе не собираюсь становиться домохозяйкой.

– А свадьба будет?

– Будет, но скромная и изысканная. Без всякой этой пошлости, без конкурсов, тамады…

– Надеюсь, я получу приглашение?

– Считай, уже получила!

– Ну что ж, Динка, поздравляю. Из вас получится здорово эффектная пара. А свадебное платье?

– Красное, максимально экстравагантное…

– Шикарно! А Верещагин в курсе?

– Нет пока. Вот подадим заявление, тогда и обсудим.

Яся, конечно, не ждала, что мать встретит ее восторженно, но чтобы так…

Открыв дверь, она замерла.

– В чем дело? Откуда ты?

– Мама, я ушла от Вилли.

– И что? Приперлась сразу ко мне?

– Мама!

– Что мама? У меня, между прочим, своя личная жизнь. А ты рвалась замуж за иностранца…

– Я не рвалась за иностранца, я просто любила его…

– А теперь разлюбила?

– Мама, может, ты впустишь меня в квартиру?

– Заходи. Сегодня можешь переночевать, а завтра будь добра найти себе жилье. На меня не рассчитывай! На что и где ты собираешься жить? Это что, все твои вещи?

Яся так устала, что только кивнула. Господи, как я могла даже подумать, что она изменилась? Я всегда ей мешала… В конце концов ей нет еще пятидесяти, выглядит она, по-моему, лучше меня… Ага, а вот и мужские тапочки стоят. Кто бы сомневался… Но все равно к горлу подступил комок.

– Если ты голодна, можешь сварить себе кашу. Я после пяти не ем и вообще у меня строгая диета!

– А мужика своего ты не кормишь?

– Это тебя вообще не касается. Хорошо, что у тебя нет детей. И все же, что ты собираешься делать?

– А вот это, мама, уже тебя не касается. Я думала, ты пока пустишь меня…

– Нет. Не пущу.

– Ты вышла замуж?

– Представь себе.

– И даже не сочла нужным поставить меня в известность?

– А зачем? Тебе же до меня нет дела.

– Но я…

– Ты хочешь сказать, что имеешь право на долю в квартире?

– Не бойся, судиться с тобой я не стану. И завтра с утра уйду. Но ты превзошла даже самое себя. Я все-таки не ожидала, что ты выкинешь меня на улицу.

– Не драматизируй!

Она вышла из кухни, где Яся поставила на плиту кастрюльку с гречневой крупой. Интересно, она хотя бы даст мне кусочек масла?

Мать вернулась с конвертом в руках.

– Вот тут деньги, на первое время. Пока устроишься. Тут пятьдесят тысяч.

– Спасибо. Как только заработаю, верну.

– Можешь пока не спешить. У меня сейчас всякие процедуры, это займет полтора часа, а ты пока поешь и ложись спать. Я положила белье в маленькой комнате. Пока!

– Извини, у тебя есть кусочек масла?

– Ты ешь сливочное масло? Нет, я его не держу. Вот, есть оливковое.

– Терпеть не могу! Может, молоко есть?

– Да. Вот, возьми! Посуду потом поставь в посудомойку! Спокойной ночи.

Господи помилуй, от какого монстра я родилась? Она и раньше была жесткой, неласковой, холодной, но чтобы так зачерстветь…

Однако Яся была голодна, и с наслаждением съела большую тарелку каши с молоком. А внутри как-то застыла. И вдруг вспомнила о старой подруге, Варьке Захарчук. И тут же набрала ее номер.

– Яська! – закричала та. – Ты что, в Москве?

– В Москве!

– Вот здорово! Надолго?

– Да похоже навсегда.

– Ушла от своего Вилли?

– Ушла. Варь, скажи, ты сможешь принять меня на несколько дней?

– Да с восторгом!

– Меня матушка практически выставила на улицу.

– Да ты что? А где ты сейчас? – всполошилась Варька.

– До утра у нее. А утром…

– Слушай, закажи такси и приезжай прямо сейчас! Или у тебя денег нет? Ничего, я заплачу!

– Нет, деньги есть. И она мне сплюнула пятьдесят тысяч. Ох, Варька, и вправду… Мне так тут тошно…

– Все. Собирайся и приезжай!

Мысль о том, что она скоро увидит Варьку, добрую, теплую, безмерно ее обрадовала. И она решила не заказывать такси. Выйду и поймаю, чтобы лишней минуты не провести в этой квартире. Слез не было.

Она поставила посуду в посудомойку и, не прощаясь, ушла. Такие матери тоже бывают.

– Яська! – завопила Варя, открыв дверь. – Яська, как же я рада!

Она заключила подругу в объятия, теплые, искренние… Как хорошо, хоть кто-то рад ей…

– Ты голодная?

– Нет, я поела у нее.

– Чему ты, собственно, удивляешься? Для меня твоя мать всегда была каким-то… айсбергом… от нее веяло могильным холодом. Тем самым айсбергом, о который разбился «Титаник»… Но чайку-то выпьешь? Можно было бы чего покрепче, но мне завтра на работу. Идем, покажу тебе твою комнату…

Варька жила в большой трехкомнатной квартире, оставшейся ей от родителей. А муж ее два года назад умер от инфаркта. Ему было всего тридцать восемь лет.

– Знаешь, Яська, ты живи у меня сколько хочешь. Мне же лучше… не так грустно. Давай, развесь свои вещи, переодевайся и приходи на кухню. Чай будем пить. С вишневым вареньем! Сама варила!

– Ну, рассказывай, почему вдруг решила бросить своего?

– Сама не знаю. Просто вдруг все стало тошно… Не прижилась я там по-настоящему.

– Но у тебя же нет языковых проблем?

– Языковых нет, но есть… ментальные…

– То есть?

– Знаешь, как это ни смешно, но Вилли в последнее время стал частенько попрекать меня моим русским происхождением. Так глупо… Раньше мы с ним как-то и думали и поступали одинаково. Мы понимали друг дружку…

– А может у него завелась другая?

– Может и завелась, но я ничего не замечала. Словом, что-то разладилось… И еще… Недалеко от нашего городишки обосновались мигранты… и как это ни дико, в этом он тоже обвинял меня…

– Да ты что? А ты-то тут при чем?

– Ну, они ж там многие думают, что во всем виновата Россия.

– А ты как представитель России?

– Ну да. Конечно, эти мигранты и вправду кошмарная проблема…

– Кто бы спорил, но ты уж точно не виновата, – грустно рассмеялась Варя. – Я только никогда не замечала, что твой Вилли дурак.

– Да раньше вроде не был… Но, видимо, его представление о миропорядке нарушилось, а кого в этом обвинишь? Русскую жену. Один раз он даже ударил меня. Позавчера. И вот я тут. Все. Сыта по горло Европой.

– А что думаешь делать на родине?

– Попробую найти работу. Сниму квартиру.

– Даже не думай. Живи здесь!

– Спасибо, Варька, пока поживу, но когда устроюсь… Мы ж с тобой еще молодые бабы, у нас могут завестись мужики…

– Русские? – засмеялась Варька.

– Ясен пень, только русские!

– Это не политкорректно! Надо говорить «российские».

– Поправка принимается.

– Как думаешь работу искать?

– Разошлю резюме, а как еще?

– Я поговорю в издательстве, ты же классный переводчик, три языка. Правда, за переводы платят мало, но на первых порах… А там, глядишь, что-то еще наклюнется, и, кстати, можешь давать уроки. И внутренние рецензии можешь писать…

Варя работала редактором в крупном издательстве.

– Слушай, Яська, а я что вспомнила… У нас одна девушка уходит в декрет, примерно через два месяца, и я завтра же закину удочку, может, тебя возьмут на ее место, хотя бы временно… Все-таки три языка.

– Практически четыре, я еще освоила фламандский.

– Я ни за что не ручаюсь, но что-нибудь из этого все-таки выйдет. Поговорю с людьми…

– Варька, – вдруг разревелась Яся, – как же я люблю тебя…

– И я… – тоже пустила слезу Варвара. – Слушай, а ты предупредила Вилли, что уходишь?

– Нет! Оставила ему записку, что решила освободить его территорию от русского присутствия…

– Так и написала?

– Ага!

– Молодец, Яська! Скажи-ка, а ты машину водишь?

– Машину? – удивилась Яся. – Вожу, а что?

– Понимаешь, от Славки осталась машина, стоит в гараже у друзей за городом.

– И что?

– Заберем ее и будешь ездить.

– Куда?

– А куда понадобится. Может, еще на работу вместе ездить будем. Вот было бы здорово! У нашего издательства есть своя стоянка. Я договорюсь.

– Ну не знаю, Варька. Я в Москве боюсь ездить…

– Да ерунда, поездишь дня три, освоишься.

– А какая машина-то?

– Да ничего особенного, «рено».

– Ну не знаю… Может, лучше ты ее продашь?

– Нет, продавать не хочу. Славкина машина. Но и гноить ее там тоже как-то неправильно! Вот что… Я сейчас позвоню своим друзьям и ты завтра же за ней съездишь.

– А где мы ее тут ставить будем?

– Да приткнем во дворе, – безмерно воодушевилась Варвара. Если она чего-то хотела, то всегда этого добивалась. – Будем ездить в магазины, и вообще… Алло? Милка, привет! Слушай, как ты смотришь на то, что завтра приедет моя подруга и заберет машину? Да, решилась! Нет, подруга будет ездить, она пока у меня живет… Да, та самая, из Бельгии, она оттуда слиняла. Я сейчас дам ей трубку и ты объяснишь, как тебя найти.

И на другое утро, проводив Варю, Яся отправилась на Белорусский вокзал. Она не была в Москве целых три года. За это время город здорово изменился. И в лучшую сторону. Как удачно, что у нее в первый же день нашлось достаточно важное дело. И вообще настроение было прекрасное. Я не пропаду! И я почти уверена, что Варька найдет мне работу. И она явно искренне рада моему появлению. А мать… Бог ей судья!

Подруга Мила вполне соответствовала своему имени. Встретила Ясю приветливо, усадила за стол, сварила чудный кофе, расспрашивала о Варваре, радовалась, что она сейчас будет не одна.

– Знаете, ей было тоскливо одной в этой большущей пустой квартире, а о вас она всегда говорила с такой любовью…

Слышать это было приятно.

Славкин «рено» стоял в теплом гараже, рассчитанном на три машины. И завелся мгновенно. Только бензина было мало.

– Тут недалеко колонка, всего три километра… А давайте я вам налью немножко из канистры, чтобы вы спокойно до колонки доехали!

– Вот спасибо!

– И советую все же отогнать ее на сервис. Как-никак столько времени стояла без дела, мало ли…

– Да, обязательно!

– Я вам дам адрес, там добросовестные люди работают.

– Спасибо вам огромное!

– Господи, за что? Варвара же в машинах не разбирается, откуда ж ей знать про сервис?

– Тоже верно! – радостно рассмеялась Яся.

И еще раз рассыпавшись в благодарностях, выехала из гаража.

Дорога была хорошая, ехать было приятно. Она добралась до бензозаправки, залила полный бак и позвонила Варьке.

– Привет! Можешь говорить?

– Ага!

– Я забрала машину! Еду в Москву. Твоя Мила просто прелесть!

– Да, она чудная баба! А я, кстати, уже надыбала тебе перевод!

– Да ты что!

– С фламандского! Они как услыхали, до потолка подпрыгнули! Роман в десять листов, за полтора месяца осилишь?