Танцующая для дракона. Небо для двоих Эльденберт Марина

Пока что у меня, к счастью, ничего не чесалось, не щекоталось и не кололось, а вот внутри что-то перекатывалось, и это было странное чувство. Такое, как если бы я проглотила солнышко в плазмонепроницаемой оболочке, и оно бы двигалось во мне туда-сюда: то справа налево, то сверху вниз, то по диагонали по груди и согревало. Ладони, кстати, у меня не горели (это Леона назвала как первый признак опасности), но в целом я ощущала себя как маленький реактор, способный вырабатывать энергию на пару-тройку мегаполисов.

А еще мне было страшно.

Мне было до одури страшно, потому что живое пламя во мне не поддавалось никакому описанию, и его еще только предстояло изучать.

– Напомните, сколько шаманов померло в процессе вливания пламени? – поинтересовалась я.

Леона вскинула голову, Рэйнар поднял глаза, а Гроу нахмурился.

– Нет, у меня чисто исследовательский интерес. Каковы мои шансы дожить, скажем, до следующего утра. Потом до следующей недели. До следующего месяца.

– Танни, – осторожно начала было Леона, но тут вмешался Гроу.

Попросту пересел, отодвинув мою сестру в сторону, читай, втиснувшись между нами.

– Эй, – предупредила я. – Я против такого тесного сотрудничества.

– Да не собираюсь я тебя хватать, – поморщился он. – Просто хотел кое-что показать. Смотри.

Прежде чем я успела сказать, что смотреть на его «кое-что» я не намерена, над его ладонью вспыхнул огонь. Зеленый такой огонек, который стремительно набирал силу, и, странное дело, внутри меня тоже что-то тоненько задрожало. Забилось, стремясь к нему, пытаясь сорваться с привязи, плеснуть из груди в ладони, а после полыхнуть до потолка.

– Гранхарсен! – прорычал Рэйнар.

Натурально, и мне захотелось зарычать в ответ, правда, распластавшись по полу.

Гроу на него даже не посмотрел, а потом вскинул вторую ладонь, и пламя с нее перетекло на другую, чтобы спустя мгновение погаснуть.

– Это то, что случится, если ты соберешься спалить меня, медиков и себя заодно.

– Что, вот так все просто? – язвительно поинтересовалась я. – Почему тогда тебе не удалось забрать мое пламя в пустыне?

Да, мне рассказали все, почему Рону пришлось влить мне кровь и почему я могла сгореть: пламя пустынника отказывалось из меня уходить, как Гроу ни старался. Из-за этого у меня начался бред, потому что я видела даже съемочную группу в пустыне, хотя, помимо моих вальцгардов, боевых сил Лархарры, Гроу, Терграна и медиков, там, естественно, никого не было. Хотя как по мне, массовка и так была еще та.

Ах да, еще там был пустынник, который, как рассказывали, слинял под землю сразу, как только его отпустили, и, наверное, вообще отполз в самый дальний уголок пустоши – подальше от этих дурных человекообразных. Что стало с пустынником дальше, история умалчивала, а вот у меня появилось истинное пламя (получаемое во время смешения желтого с алым). То есть исторически оно получилось у иртханов именно благодаря бракам между желтыми и алыми, а потом трансформировалось в отдельное, не считая основных цветов. Мне же оно досталось таким вот странным образом и, к слову, являлось сильнейшим среди всех остальных.

– Потому что тогда оно было не твое, – выкрутился Гроу, а я посмотрела на Леону.

– Если я умру в жутких корчах, вы наймете для него киллера?

На этот раз Рэйнар чуть не выронил планшет, а вальцгарды подобрались, и на их лицах явственно проступила мысль: «Слово «киллер» зафиксировано в системе как угроза».

– Что? – поинтересовалась я. – Я же должна быть уверена, что мои страдания будут отомщены. Хотя бы после смерти.

– А ты сильно страдала? – поинтересовался этот дракононабл.

Причем поинтересовался так серьезно, что мне захотелось ткнуть его вилкой. Чтобы понял наконец, что мне действительно было больно, и как. Ключевое слово – «было».

– Я имела в виду страдания после самовозгорания, – заметила я. – Или ты думал, что я переживала из-за твоей помолвки с Сибриллой?

– Танни. – Леона тактично кашлянула.

Гроу приподнял брови:

– А ты не переживала?

– С чего мне переживать? Это же ее проблемы на всю жизнь, пусть она и переживает.

По ощущениям, Рэйнар только что мысленно упал в планшет лицом, а мы пошли на снижение.

– Медики уже на месте, – сказала Леона, глянув на смартфон.

А я все-таки удосужилась посмотреть в окно на стремительно приближающийся отель.

– Еще раз, – сказала сестра, внимательно глядя на меня, – первое правило техники безопасности…

– …сразу сообщать о том, что у меня чешется глаз.

– Не заставляй меня пожалеть о том, что я не забираю тебя в Скай Стрим, Танни. Пора уже стать серьезной.

– Если я стану серьезной, я свихнусь, – предупредила я. – Тебе нужна чокнутая сестра?

– Из номера Гроу без него ни ногой, – предупредила Леона.

– Из номера Гроу?!

Я спросила это громко и тут же об этом пожалела, потому что выражение лица дракононяня стало ну очень ехидным.

– Надеюсь, Сибрилла оттуда хотя бы съехала? – поинтересовалась, чтобы снизить градус довольства.

– Не надейся, – хмыкнул Гроу. – Не съехала. Потому что она туда и не заезжала.

Я хотела поинтересоваться, ну и как оно – секс по видео, но наш флайс уже опустился на выделенную парковку для особо важных персон.

Несмотря на то что мне хотелось топать ногами и кричать: «Вседосталоникуданепойду!» – я сделала морду панелью и направилась было в сторону открывшейся двери, когда меня за плечо придержал… Председатель. Я надеялась, что это «придержал» распространяется только на то, чтобы позволить выйти вальцгардам, но уже вышли и Гроу и Леона, а меня все так же слегка придерживали, заставляя драконицу внутри нервно подергивать хвостиком.

– Мм… – произнесла я, когда двери закрылись.

– В свое время я взялся учить Леону, – неожиданно произнес Рэйнар и откинулся на спинку.

Не то чтобы мне полегчало, но сейчас меня хотя бы не давили. Авторитетом. Или чем там еще в драконо-иртханской иерархии давят.

– Я думал, что смогу справиться со всем, но я многое не учел. Я думал, что смогу контролировать все, и в результате вынужден был надеть на любимую женщину таэрран. – Он смотрел на меня, и я чувствовала себя как-то странно. С одной стороны, мне хотелось заползти под кресло, а с другой, было интересно, что он еще скажет, и эта самая двойственность будоражила. – Многие меня бы не поняли, да что там, меня даже она не поняла.

– Я тоже. – Подняла руку.

– Но все это произошло исключительно потому, что все контролировать нельзя. Когда ты думаешь, что держишь все на виду, что-то обязательно ускользает. Наша задача сделать так, чтобы это не было что-то жизненно важное. Что-то непоправимое. Что-то… безумно дорогое.

– Это вы сейчас о чем? – на всякий случай поинтересовалась я.

Рэйнар усмехнулся, и в зеленых глазах сверкнула привычная сталь.

– Мы разве с тобой на «вы», Танни?

– Не знаю, – сказала я. – Вроде были на «ты», но теперь, когда я непонятно кто…

– Ты очень сильная иртханесса с очень опасным пламенем.

Спасибо, вот прямо сейчас мне стало невыносимо легче.

– Когда Леона сказала, что хочет попросить Гранхарсена об одолжении, я был против.

Неужели?

Во мне забрезжила слабая надежда, которую тут же разрушили:

– Гранхарсен не имеет никакого отношения к нам. К нашей семье. Это породит слухи определенного толка…

Ну да. Примерно такие: «Танни Ладэ опять спит с Джерманом Гроу».

– Но с политической точки зрения это выгодно. Нам.

– Что я сплю с Джерманом Гроу? – поинтересовалась я, но под его взглядом тут же слегка стушевалась: – Неудачная шутка. Понимаю.

– У Гроу очень сильный огонь и пламя, которое способно погасить пламя, – сказал он. – Больше того, твое присутствие рядом с ним говорит о том, что ничего страшного не произошло, а медики… Они просто обязаны следить за твоим самочувствием, это логично.

– Угу, – согласилась я.

– Помимо этого, Гроу тебя любит.

– Угу… ЧТ… кхе…

Я реально поперхнулась, потому что орать Председателю в лицо: «Что?!» – на выдохе – не самая лучшая идея.

– Давай вот только без этого, – попросила я.

– Танни, я знаю Гранхарсена. – Неожиданно Рэйнар улыбнулся. – Пару раз я даже хотел нанять для него киллера. Между нами.

Я не поперхнулась повторно только потому, что теперь крайне осторожно подходила к механизму вдоха и выдоха и была готова ко всему. Ну, почти.

– Он запал на Леону, когда у нас с ней были не самые легкие времена.

– Из-за таэрран, – сказала я.

Все-таки о таэрран мне говорить было проще, чем о том, о чем Рэйнар выше заявил.

– Это их притяжение неимоверно бесило. Ты даже не представляешь, насколько, потому что пламя и суть дракона в нашей жизни играют очень большую роль. Но, помимо драконов, в нас есть и человеческая составляющая.

Он сейчас сказал «в нас»?!

– И именно человеческая составляющая сейчас заставляет меня спросить: ты его любишь?

Я открыла рот. Закрыла. Потом снова открыла. Закрыла.

Вот чего, спрашивается, он от меня ждет?!

Чего-то Рэйнар определенно ждал, потому что молча смотрел на меня, и этот взгляд, обладающий в не самые простые времена неимоверной тяжестью, в данный момент был просто изучающим.

– Нет, – выдала я.

– Хорошо.

Хорошо?!

– Потому что оставлять вас рядом после того, что случилось, особенно – после того, как ты стала иртханессой, в противном случае было бы нельзя. Леона сказала, что ты не простишь, но я хотел убедиться.

– А что еще сказала Леона? – Мне вдруг стало интересно.

– Сказала, что гордится тобой.

Возразить на тему «звездеж и провокация» не удалось, поскольку Председатель недрогнувшей рукой распечатал флайс, и двери снова пошли ввысь.

– Только после тебя.

Просить дважды меня не пришлось, я вылетела на парковку и обнаружила столько охраны, что охранять можно было не только меня, но и весь отель.

– Прощаемся, Танни, – сообщила Леона.

– А мне сказали, что ты мной гордишься.

Я испытала совершенно детское наслаждение, когда увидела ее ошарашенное лицо и когда почувствовала, как тяжелеет Рэйнаров взгляд. Нет, а чего они хотели? Не все же им меня шокировать.

– Удачно добраться. Лири и Дархарру привет. – Я подняла вверх большой палец.

– Обязательно, – сказала слегка отошедшая сестра, но я уже развернулась и гордо потопала в сторону отеля. Гроу шел рядом со мной, замыкали шествие вальцгарды, которых вместо четырех стало восемь, а впереди еще ждала встреча с медиками. Впрочем, до встречи я намеревалась закрыться в душе и побыть одна, но меня ждал облом.

– Дверь закрывать нельзя, – сообщил мне Гроу, когда я попыталась отрезать себя от него и почти коснулась панели блокировки.

Пальцы на двери тоже однозначно говорили, что нельзя, инструкция по технике безопасности тоже что-то такое говорила, поэтому я убрала руку. Дверь уехала в стену, мы с Гроу оказались лицом к лицу. А я, по ощущениям, совершенно в этом самом лице не меняясь, принялась раздеваться. Наблюдая за тем, как вытягивается его физиономия.

– Ты что творишь, Танни? – хрипло говорит он.

И в этот момент со мной что-то случается. Я совершенно точно не понимаю, что это, но на дернувшиеся в темных глазах зрачки и на этот низкий, обволакивающий голос внутри меня что-то отзывается таким мощным «хочу», что колени становятся мягкими. И мозги, судя по всему, тоже, потому что я схожу с ума от желания прикоснуться, не просто прикоснуться, впечататься ладонями в его грудь, впитывая перекат мышц под кожей. Так остро, что мне хочется рычать.

Н-н-нет!

Я понимаю, что происходит, шарахаюсь назад и, разумеется, цепляюсь за выложенное горничной полотенце. Убейся об стену – это мощно, но убейся об полотенце – только я так могу. Затылок уже предвкушает прикосновение плитки, и где-то в фантазии я слышу громкий «хрусь», но хрусь не случается, потому что Гроу меня подхватывает.

За талию.

Как в танце.

В такой странной позе мы и застываем: ожог его ладони на талии раскаленными нитями разрастается по всему телу, он склоняется надо мной, и я – в прогибе, волосы стелятся по полу, созерцаю перевернутую душевую кабину.

Примерно такую же, как мы разнесли.

Точнее, спалили. Точнее…

– Отпусти, – хрипло говорю я, задирая голову.

Стараясь смотреть не в эти сумасшедшие глаза, а насквозь. Навылет.

Вот знаю же, что так запросто шею можно зажать, по технике безопасности танца, но имела я эту технику безопасности.

– Если я тебя отпущу, ты упадешь.

– Уже нет.

От двойственности этих слов становится горько настолько, насколько это вообще возможно. Я просто ставлю ладонь на кафель и следом – вторую, когда Гроу меня отпускает, осторожно поднимаюсь и выпрямляюсь. У меня расстегнуты шорты, и в эти самые шорты он пялится, а я понимаю, что с какой-то радости напялила трусики с иглорыцкой.

Если можно полыхнуть от кончиков пальцев до корней волос, я только что это сделала. Не покраснела, нет, внутри меня словно разрастается огненный шар, и становится нечем дышать. Ладони вспыхивают; в мгновение, когда Гроу понимает, что происходит, он перехватывает мои руки, и пламя гаснет. Оно течет в него на каком-то незримом уровне, освобождаясь и в то же время успокаиваясь. Затихая.

Не успев даже как следует разгореться, только зеленые искры смешиваются с огненно-рыжими, вытягивая из меня жар.

– Зачет, – говорю я. – Первый уровень пройден.

Отнимаю руки и отворачиваюсь.

Кажется, теперь до меня доходит, о чем говорил Рэйнар. Мне нельзя находиться рядом с ним, пока я все еще чувствую. Точнее, это хорошая причина от него избавиться, но для этого придется признаться Рэйнару, что я все еще гроузависимая.

Или нет?

– В общем, если хочешь смотреть, смотри.

Говорю я с пустотой, потому что Гроу уже вышел. О его присутствии напоминает только едва уловимый аромат дыма и собственные перевернутые сверху вниз внутренности.

Какого это только что было?!

«Звериная сущность», – подсказывает сознание.

Да, это звериная сущность, и ничего кроме, потому что Танни-которая-уже-не-упадет-без-него точно не хочет прижаться к этому… недодракону. Не хочет почувствовать его пальцы на своих бедрах до дикого, яростного рычания.

Шорты отправляются в одну сторону, майка в другую, трусики я комкаю и сбрасываю в мусорную корзину, автоматическая крышка звучно клацает, когда пожирает их. Я же шагаю в душевую кабину, запечатываю себя за матовым стеклом и упираюсь лбом в дверцу.

Мне надо подумать о чем угодно, только не о том, что случилось.

– Танни, – доносится из ванной. – Нам надо поговорить.

Не надо.

Бэрри забрали в Скай Стрим сразу после случившегося, поэтому о ней поговорить не получится.

– Ленарда позови! – ору я, чтобы перекричать шум только что хлынувшей воды.

– Ты меня слышала?

– А ты меня?!

Я тру себя мочалкой с таким ожесточением, словно это поможет смыть с себя прикосновение его ладони. Соски становятся тугими и еще более выпуклыми, а новорожденная зверюга во мне хочет секса. И нет бы она хотела его с кем-то еще, она хочет его именно с этим. Недодраконом.

– Я знаю, что причинил тебе боль.

Знает он?! Он знает! Очешуеть.

– Это с чего такой вывод? – Кажется, завтра я охрипну.

Не только потому, что ору, но и потому, что воду сделала просто ледяную. Она остужает даже самых озабоченных драконов, что не может не радовать.

– Выходи. И поговорим.

– Поговорим, но не с тобой. Позови Ленарда.

Я думала о Ленарде еще в клинике, но поняла, что говорить с ним по видео о таком точно не стоит. Я хочу убедиться, что он не убежит и не передумает, когда увидит мои глаза. Когда услышит, что я ходячая файерстанция замедленного действия.

– Только после того, как мы поговорим.

Когда Гроу такой, мне действительно хочется с ним поговорить. А еще – побиться головой о кафель, что я и делаю. Последний раз выходит особенно болезненным, ударяет даже в нос, и на глаза наворачиваются слезы.

– Я не собираюсь с тобой говорить, – отвечаю я и все-таки скольжу пальцем по панели, чтобы добавить теплой воды. – Ни сейчас. Ни потом. Ты здесь вроде как для того, чтобы справляться с моим пламенем, вот и справляйся.

Шампунь пенится на волосах, и я стараюсь сосредоточиться на его шипении.

Вдох-выдох. Вы-ы-ыдох – вдох.

Да, вот так уже лучше.

– Полотенце подашь? – интересуюсь я. – И тапочки?

– Я тебе кто?! – доносится раздраженное.

А вот это уже Гроу-классик.

– Ты мне никто. – Сейчас даже орать не приходится, потому что воду я уже выключила и теперь отжимаю волосы. – Не хочешь помогать – не вопрос.

Я снимаю матовость, открываю дверцу и шлепаю мокрыми ногами за полотенцем и одноразовыми тапочками. Драконица во мне дергается, но я нарочно прохожу так близко от Гроу, как только могу. Знаешь ли, зверюга, в этом доме рулю я, и так будет всегда. Иначе мы с тобой не подружимся.

Дрожь идет по телу, когда я вытираюсь, позволяя капелькам с волос бежать по спине и ягодицам. Эта дрожь разогревает, как и ввинчивающийся мне между лопаток взгляд. Ну да, точно между лопаток.

Слышу сдавленный хриплый вздох, после чего Гроу все-таки проносится мимо меня, как флайс под инерционным ускорением. Меня окатывает пламенем, а следом – звериной сутью, и моя тут же радостно рвется за ней.

– Сидеть, – мрачно говорю я. – Трахаемся только с теми, кого я одобрю. Этот – категорическое нет.

«Категорическое нет» что-то разбил. Случайно, разумеется.

Я выхожу из ванной после очередной глубокой продышки и вижу, что Гроу сидит на диване. Что там разбилось, становится понятно, когда я смотрю на вмятину в стене, а потом на его пальцы со сбитыми костяшками.

– Ого, – говорю я. – Больно, наверное.

Он мрачно смотрит на меня, а я прохожу в спальню (у него двухкомнатный номер, в котором сейчас все двери нараспашку). Одеваюсь, достаю мобильный, когда слышу из-за спины:

– Танни, прости меня.

– Для начала давай определимся за что, – говорю я и поворачиваюсь к нему лицом.

Вот зря, потому что это бесшумно двигающееся наблообразное уже успело подойти ближе.

– Но совсем для начала давай определим дистанцию. Три метра.

– Три метра?

Мне даже интересно, какой у него в голове мыслительный процесс.

– Я хотела сказать десять, но поняла, что тебе достаточно сложно будет успеть меня спасти, если нас будут разделять десять метров.

Он смотрит на меня так, будто я несу несусветную чушь.

Потом делает шаг, я отступаю и поднимаю телефон.

– Еще один – и я звоню Леоне, чтобы она заменила мне няньку.

Гроу словно на стену натыкается, потом рычит:

– Я тебе не нянька, Ладэ!

– Ладно, – соглашаюсь я. – Нянь.

– Почему ты не можешь просто меня выслушать?!

– А почему ты не мог просто мне обо всем рассказать?! – огрызаюсь я.

– Потому что я никогда не думал ни о чьих чувствах. У меня в жизни не было тех, о ком надо было думать.

– Поздравляю! – почему-то выходит совсем не празднично. – Теперь их у тебя опять больше нет.

Гроу перехватывает меня за локоть.

– Не отворачивайся от меня. Пожалуйста.

Если бы наше с ним общение было видом спорта вроде гратхэнда, это был бы запрещенный прием и однозначное удаление с поля. Сразу.

Сейчас я просто выдергиваю локоть и складываю руки на груди.

– Давай разберемся. Когда ты не думал о моих чувствах, потому что у тебя в жизни не было тех, о ком надо было думать, все было отлично. Когда ты говорил о том, что я убила своего ребенка перед всеми, кто собрался в конференц-зале, – тоже. Что изменилось сейчас?!

Ответить он не успевает, потому что я продолжаю:

– Давай я тебе скажу что. Я больше не Танни-девочка-о-которую-можно-вытирать-ноги, я теперь иртханесса, и, судя по звукам, которые внутри меня издает драконоособь, гораздо мощнее Сибриллы. Разумеется, теперь можно подумать и о моих чувствах и подержаться за мою задницу, правильно? Главное – правильно подготовить СМИ, например, Сибрилла закрутит роман с Рихтом, а ты переключишься на меня. Ну или ты закрутишь роман со мной, а она переключится на Рихта. Поклонницы вашей пары будут писать нам с Рихтом гадости в соцсетях, а мы будем мило улыбаться и позировать на камеру.

– Ты все это так видишь, Танни? – Гроу прищурился.

Я развела руками:

– Не знаю. Я не представляю, как все видеть и во что верить. Когда-то я верила тебе, Гроу. Сейчас – нет. Я не уверена даже, что ты не согласился на все это просто потому, что тебе нужна дополнительная пиар-кампания для выборов или к фильму.

– Я начал с тобой встречаться, Танни, задолго до того, как ты стала иртханессой.

– Начал и кончил, – шиплю я.

Потому что отчетливо вспоминаю это его: «Но с тобой я хочу попробовать».

– И если ты не помнишь, до того, как началась вся эта задница, я был с тобой.

– Какое счастье!

– Для меня – да, – цедит он. – Для меня – счастье, Танни. А для тебя?

Удалить с поля?! Да его необходимо дисквалифицировать!

Мне надо что-то сказать, но я молчу. И он молчит тоже, по крайней мере, пока смотрит на меня. Не знаю, что Гроу там усмотрел на моем лице, но взгляд его скользит по моим губам (я это чувствую, когда они начинают гореть), поднимается выше. Теперь мы смотрим друг другу в глаза, и от этого возникает какое-то странное чувство. Раньше меня бросало в жар или в холод, сейчас волоски на коже становятся дыбом, в груди рождается какое-то мягкое рычание.

– У меня не было серьезных отношений до тебя, – упрямо повторяет он. – Нельзя научиться отношениям за один день, Танни. Нельзя все время поступать правильно и не ошибаться.

Дисквалифицировать на всю оставшуюся жизнь.

– Знаешь, – говорю я, – не ошибаться, конечно, нельзя. Но намеренно делать больно близким – точно не стоит.

Я очень хорошо помню, что пережила, когда смотрела на разбитое стекло планшета, перечеркивающее его лицо.

– Потому что близких потом может не стать. – Пусть это будет мой запрещенный прием. – И не только физически. Не все можно простить, Гроу. Не все и не всегда. Поэтому мой ответ – нет. Нет, я тебя не прощаю, и нет, между нами ничего не будет. Мы расстанемся здесь, в Лархарре, и я никогда больше о тебе не вспомню. Потому что, когда я рыдала в подушку после твоих слов, когда я выдирала по частям свое сердце, чтобы вместе с ним выдрать все воспоминания о тебе, тебя рядом не было. Сейчас уже слишком поздно.

И да, это запрещенный прием дубль два и аут, но мне все равно.

Меня уже опять потряхивает от одного только взгляда в его глаза, и по коже бегут если не огненные мурашки, то что-то очень близкое. Кажется, я должна ему об этом сообщать.

– У меня вот, – говорю я и вытягиваю руку, – волосы дыбом встали. Это нормально?

– Танни…

– Я спрашиваю, – повышаю голос. – Это нормально?! Если нормально, тогда у меня все.