Танцующая для дракона. Небо для двоих Эльденберт Марина

– А как же Лирхэн? – поддела я брата.

– Лирхэн уже не невеста, а жена, – выкрутился Сарр. – Бертхард с ума сойдет.

– Он мне нужен в здравом уме, – заметила я.

– А в нездравом уже не нужен?

Я засмеялась, чтобы не заплакать.

В детстве я мало смыслила в чувствах, но на нескольких свадьбах с матерью и отцом мне побывать довелось. Клятвы, которые будущие супруги приносили друг другу, они сочиняли сами. В остальном это был ритуал, во время которого жрец произносил заученные слова, в частности, о том, что муж и жена не оставят друг друга во время суровых испытаний и тяжелых недугов. В детстве это казалось мне смешным, потому что я не представляла, зачем говорить само собой разумеющееся – разве можно отречься от близкого, когда ему тяжело? Потом я выросла, и мне стало не до брачных клятв.

Слова брата спровоцировали смех, потому что мы с Даармархским именно это и сделали – отреклись друг от друга. Даже сейчас ему удалось прокрасться в мои мысли, но Сарру я об этом говорить не собиралась. Я не собиралась думать о нем сегодня, я вообще не собиралась о нем думать, но…

Но.

– Нам пора, – прервала саму себя.

– Похоже, что так. – Сарр улыбнулся, а потом вдруг шагнул и крепко-крепко прижал меня к себе. – Поверить не могу, Теа. Просто не верится, наконец-то я вижу твою улыбку.

Улыбка была, невестам положено улыбаться. Сегодня ночью я почти заставила себя поверить в то, что так будет правильно, что мы с Бертхардом будем счастливы, и, наверное, мне удалось бы пронести эту уверенность с собой в новую жизнь, если бы я не заснула. Под утро мне приснился сон, в котором мы с Витхаром стояли на балконе Аринты, и наши руки оплетали брачные ленты. Он наклонялся, чтобы меня поцеловать, и я задыхалась от горящего в груди чувства, от всей силы невысказанных когда-то слов.

Проснулась я от того, что на щеках горели дорожки слез, и больше уже заснуть не могла. Да и некогда было: спустя полчаса ко мне в комнату уже постучали служанки, готовые помочь мне наряжаться.

Улыбки не стало, но Сарр воспринял это по-своему.

– Волнуешься? – спросил он, когда мы шли к двери. – Лирхэн тоже волновалась. Она мне потом рассказывала, что всю ночь не спала и даже подумывала сбежать.

– Сбежать? – Я уцепилась за эту мысль, чтобы отвлечься от своих.

– Да, – рассмеялся брат. – Вроде как потому, что очень сильно волновалась и боялась, что после свадьбы все пойдет не так. На что я сказал, что если бы она сбежала, я бы ее догнал, и мало ей точно не показалось бы!

Разве не так должно быть у любящих друг друга? А ведь Витхар за мной пришел. Он готов был за меня умереть, он оставил Даармарх в тот момент, когда в Аринте сплеталась зловещая паутина интриг, и пошел за мной.

И что я ему сказала?

Уходи, пока мы не сожгли друг друга.

– Бертхарду с тобой повезло, – фыркнул Сарр, – уверен, ты даже не смотрела в сторону пустоши и не думала о том, чтобы куда-то сбежать. Ведь не думала, Теа?

Бертхард.

Он ухаживал за мной около года – так и должно было быть по нашим традициям. Ни разу не попытался настаивать на близости, что было недопустимо для высокородной иртханессы до замужества. Зная всю мою историю, он вел себя настолько деликатно, насколько это вообще возможно. За развитием наших отношений наблюдала вся Ильерра, и когда он сделал мне предложение, я согласилась.

Бертхард не заслуживал тех мыслей, которые сейчас крутились в моей голове, и я сделаю все, чтобы от них избавиться.

Рано или поздно эта рана затянется, а выжженая пустошь расцветет, как долина Ильерры.

– Нет, – ответила я. – Разумеется, нет.

– Вот и славно, – кивнул Сарр.

Я улыбнулась, и мы вышли из комнаты.

Дворец по такому случаю был украшен, в коридорах, помимо хаальварнов, стояли слуги (все хотели увидеть меня поближе, пока Сарр ведет меня под руку). Восторженные вздохи и слезы на глазах, прижатые к груди руки и взгляды, которыми нас провожали. Напоенный ожиданием чуда создания новой семьи родительский дворец сейчас как никогда напоминал мне тот, каким я помнила его с детства.

Будь папа жив, это он сейчас вел бы меня под руку до башни. В башню невеста входила одна и поднималась по длинной винтовой лестнице тоже одна (эти ступеньки были проверкой силы ее чувств). Сейчас меня вел брат, который этой весной стал правителем Ильерры. С каждым днем он становился все больше похожим на отца, и я знала, что моя страна в надежных руках.

Оборот Сарра, который наблюдали все горожане зимой, до сих пор обсуждали – огромный огненно-рыжий дракон взлетел, сделал несколько кругов и собрал возле себя всех зверей, живущих в окрестных пустошах. После этого он вернулся на главную площадь, и одному малышу даже удалось его потрогать, о чем мальчишка с восторгом рассказывает приятелям и по сей день.

– Теарин! Какая ты красивая! – Лирхэн была единственной, кому дозволялось ко мне приближаться до свадьбы.

Она неловко меня обняла (мешал большой живот, у них с Сарром вот-вот должен был появиться наследник), а после приложила пальцы к губам и отступила. Остальные приглашенные просто склоняли головы, когда Сарр вел меня к распахнутым настежь дверям, из которых лился солнечный свет. Стоило нам выйти в украшенный цветами двор, где уже были накрыты столы для празднества, как остальные направились следом.

Стена, на которой нам с Бертхардом предстояло принести брачные клятвы, располагалась так, чтобы мы могли видеть город (а горожане могли видеть нас) и кусочек долины. Внутренний двор был заполнен аристократией Ильерры и правителями союзных стран, за стеной уже слышался шум – волнение людей, которые пришли посмотреть на нашу свадьбу.

Перед самой башней Сарр накрыл мою ладонь своей, прошептал еле слышно:

– Дальше ты сама. – И отступил.

Я же шагнула из летнего тепла в тень, под прохладу камня.

Стоило немалых усилий не думать о том, что, наверное, я могла бы так же подниматься навстречу Витхару (не могла бы, он никогда не желал видеть меня женой), но когда я вышла на стену, все сомнения отпали.

Бертхард и жрец уже были там, горожане встретили мое появление овациями и криками. Стоило мне приблизиться к мужчинам, как все стихло.

Бертхард смотрел на меня, смотрел в самое сердце. Взгляд сиреневых глаз был наполнен такими чувствами, что мне на миг стало нечем дышать. Он действительно любил, любил, как я когда-то, и пусть моя к нему любовь была совершенно иной, в эту минуту я поклялась, что ни мыслью, ни словом не оскорблю его чувство.

– Теарин.

– Бертхард.

Жрец – высокий лысый мужчина в ритуальной одежде, по случаю свадьбы – белой, распахнул ларец с лентами. Когда мы потянулись за ними, наши пальцы соприкоснулись, и мне показалось, что это – хороший знак.

– Чудесно выглядишь, – одними губами прошептал он, не в силах отвести от меня взгляда.

Я чувствовала, что это не «проходной» комплимент, который сказан лишь для того, чтобы соблюсти приличия или меня порадовать. Бертхард вообще ничего не делал «просто, чтобы», и сейчас в его глазах плескались восхищение и нежность. Я ответила тем же, скользнув взглядом по его мощным плечам, обтянутым алой тканью парадного кафтана.

– Соедините руки, – произнес жрец, и мы с Бертхардом одновременно потянулись друг к другу.

Все время, что жрец говорил, я почти не вслушивалась в его слова. Пропуская ленту между пальцами, оплетала сильные руки, скользя по металлическим нарукавникам алыми языками и глядя Бертхарду в глаза. Он тоже не отпускал моего взгляда, смотрел так глубоко, словно хотел увидеть, узнать, почувствовать меня как себя самого.

Нам никогда не стать парой, как Лирхэн и Сарр, но, быть может, оно и к лучшему. Вовсе необязательно связывать себя огнем, если в сердце есть чувство.

– Ваши клятвы, – низким голосом произнес жрец и отступил.

Я глубоко вдохнула.

– Мои чувства к тебе – это танец над пропастью. – Сердце ударилось о ребра, отозвавшись болью. Бертхард по-прежнему смотрел на меня, почти касаясь, почти лаская взглядом, и все, чего я хотела, чтобы это побыстрее закончилось. Потом, позже я справлюсь со своими недостойными чувствами, но сейчас было очень больно. – Рано или поздно я сорвусь и тогда почувствую крылья, которых я лишилась по воле судьбы. Почувствую так ярко, как если бы они раскрылись у меня за спиной.

Последнее слово подвело черту: все, я это сказала.

Пусть я сказала те слова, которые берегла для другого, Бертхард никогда об этом не узнает.

– Мои чувства к тебе – это хождение по хрупкому льду, который уже идет трещинами. – Его взгляд скользнул по моему лицу, по губам, словно он смотрел на меня и не мог насмотреться. – Когда я уйду под воду, я буду видеть только твое пламя. Сильнее и ярче которого не знал никогда.

– Скрепите клятву поцелуем! – произнес жрец, и над Ильеррой повисла тишина.

Такая, как если бы разом стихли все звуки не только над городом и дворцом, но и над пустошью.

Бертхард подался вперед, заключая мое лицо в ладони. Я опустила ресницы, готовая почувствовать прикосновение его губ. Горячее дыхание обожгло кожу, но поцелуя не произошло.

– Я так не могу, – еле слышно произнес он, и я вздрогнула. Хриплый голос заставил открыть глаза и наткнуться на его полный боли взгляд. – Ты должна знать, Теарин. В ту далекую ночь драконов к тебе привел он.

Обстановка в кабинете Сарра накалилась настолько, что я впервые за долгое время чувствовала горящую на шее таэрран клеймом. Только сейчас вспомнила про полоску свадебного кружева, сорвала его и сжала в кулаке, глядя на застывших друг напротив друга мужчин.

– Ты должен был сказать это до свадьбы! – прорычал брат.

– Я сказал, когда посчитал нужным.

– И опозорил мою сестру!

– Я ее не позорил. – Черты лица Бертхарда стали звериными, он шагнул к Сарру.

– Правда? И что, по-твоему, подумали все, когда она сбежала с собственной свадьбы?!

– Хватит!

Я пресекла этот словесный поединок, готовый вот-вот перейти в настоящий. Шагнула между мужчинами, разделяя их, перехватила горящий огнем взгляд брата.

– Ты считаешь, что это нормально, Теа? Что он молчал все это время, а после выдал тебе это все?

– Не стоит лишний раз нагнетать. – Я обхватила себя руками. Первый порыв, когда я, поддавшись чувствам, оттолкнула Бертхарда и ушла с башни, уже миновал. Второй, когда он все рассказывал, тоже. Сейчас я отчетливо представляла себе, что он чувствовал все это время, когда носил в себе эту тайну. Способную изменить все не только в наших отношениях, но и, пожалуй, в истории.

Как я поступила бы, случись мне узнать об этом сразу? Я не знала. Знала только, что внутри, ворочаясь просыпающимся зверем, рождается дикая, звериная ярость. Не на Бертхарда, нет. На Витхара – который мало того что пришел к нему, так еще и взял с него клятву молчать обо всем.

Отправляя ко мне войско с наместником, сопровождающее Сарра, он знал, что я загнана в угол. Он знал, что обратиться за помощью мне не к кому – только к драконам.

«Я примерно представляю ход ее мыслей», – сказал он Бертхарду. «А если она к ним не пойдет?» – «Значит, этот выход ей подскажешь ты».

Я представляла Витхара, произносящего эти слова, и мне хотелось обернуться драконом. С рычанием ворваться в Аринту, вломиться в покои непробиваемого местара Даармархского и разнести все к перворожденным. Увы, драконом я стать не могла. Зато он мог, и он этим воспользовался: присоединившись к войску под видом одного из хаальварнов, Витхар лично сопровождал Сарра в Ильерру. Благодаря его силе им удалось сократить путь, не спускаясь под землю даже в самых опасных пустошах.

В те дни я была настолько подавлена, что значения этому не придала. Что касается Сарра, им задолго до выступления рассказывали о силе наместника, которого Даармархский «выделил» Ильерре в качестве временного правителя. Возможно, если бы я задумалась сопоставить все эти факты, я бы сразу все поняла, но мне было не до разъяснений, какими именно путями мой брат добирался ко мне, если он жив и здоров. Это было главным. Это, а еще независимость Ильерры.

Которую в общем-то подарил мне он!

Когда вопрос был «улажен», Даармархский ушел вместе с войском наместника. После чего обернулся и уже к вечеру следующего дня был в Аринте.

Ненавижу его! Как же я его ненавижу!

– Ладно, – произнес Сарр, глядя на меня. – Пожалуй, ты права, Теа. Нам всем нужно немного успокоиться.

Знай он, какие мысли и чувства сейчас разрывают меня на части, вряд ли брат говорил бы о спокойствии, поэтому я глубоко вздохнула. Не хватало еще внутренним, бессильно бьющимся о прутья таэрран огнем спровоцировать очередную ссору.

– И подумать, что делать дальше. Нам придется как-то объяснить случившееся. – Брат нахмурился.

– Скажем правду. – Я покачала головой. – Что свадьбы не будет.

Лицо Бертхарда окаменело, Сарр нахмурился еще сильнее.

– Теа…

– Я еду в Аринту.

– Нет! – Это мой брат и Бертхард произнесли одновременно.

– Нет? – поинтересовалась я, глядя на них. – И что вы собираетесь делать? Посадите меня под замок, как в свое время Даармархский?

Сарр помрачнел, Бертхард и вовсе словно превратился в статую.

– Тебе нельзя туда ехать, – глухо произнес он.

– Почему? – Я посмотрела ему в глаза.

– Мы не знаем, что он собирается делать. Возможно, это был далекий тактический ход, чтобы присоединить Ильерру к себе… без лишней крови.

Я усмехнулась:

– Без лишней крови? Мы сейчас точно о Витхаре говорим? О том, кто прогнул под себя все близлежащие государства, превратив Огненные земли в Даармарх?

– Теа, Берт прав, – Сарр взял мои руки в свои, – мы не представляем, какую политику он ведет сейчас и почему так долго выжидает на наших границах. Я не позволю, чтобы ты стала его заложницей. Снова.

– Я давно уже не заложница, Сарр. – Рук я не отняла, но внимательно посмотрела ему в глаза. – И я поеду туда. С твоей помощью или без.

Бертхард выругался.

– Ты ничего о нем не знаешь, Теарин! Мы ничего о нем не знаем…

– Самое время узнать, – я пожала плечами, – и понять, в каком состоянии находится граница с Даармархом.

– Нет, это невыносимо, – процедил Сарр, отпуская мои руки, – ты хоть понимаешь, что я себе не прощу, если с тобой что-то случится?

– Все, что со мной могло случиться, уже случилось, – хмыкнула я. – Так что?

Брат выругался. Очень эмоционально: словечки, которых он набрался в рядах хаальварнов, заставили меня приподнять брови.

– Прости, Теа, – выдохнул он.

Я ждала. Просто стояла и ждала, как ждали все те, кто собрался у накрытых свадебных столов. Они ждали объяснений, а я – слов брата, который так и не сообщил, станет ли помогать мне с путешествием в Аринту. Не станет – справлюсь сама.

– Мне кажется или ты уже все решила? – спросила Сарр.

– Я все решила.

– Значит, отговаривать тебя бесполезно?

– Бессмысленно.

Сарр вздохнул, забытым жестом взъерошил волосы, из-за чего длинная прядь развернулась вихром вверх. Наткнулся на взгляд Бертхарда, опомнился и мигом превратился из моего младшего брата в правителя.

– Как будете готовы, дайте знать, – сказал сурово. – Вы же не думаете, что я буду один за вас отдуваться и все объяснять?

Я едва сдержала улыбку, а он вышел.

Закрылась дверь, оставляя нас с Бертхардом наедине.

– Теарин…

– Не надо. – Я подняла руку. – Не надо, Берт. Ты должен был сказать мне об этом сразу.

– Я не мог, – он покачал головой, – я не мог, Теарин. В то время тебе нужно было поверить в себя. Скажи, смогла бы ты поверить в себя, зная, что драконов позвал Даармархский?

Ответа на этот вопрос у меня не было.

– Ты развернула войско Даармарха. Для всех так навсегда и останется. Для всех ты останешься правительницей, восстановившей умирающую страну и объединившей свободную от власти Даармарха часть Огненных земель. Ты на самом деле сделала это, он всего лишь привел их к тебе, остальное сделала ты сама!

Он был прав: Витхар позвал драконов, но остались они со мной. За долгие годы между нами установилась странная ментальная связь: звери не понимали человеческую речь, но они понимали меня, хотя во мне не было сил отдать им приказ. Удивительное и странное чувство, которое не раз заставляло меня задуматься, как они, полностью свободные, приходят к иртаханам и слушают нас так же, как слышат друг друга. Через силу огня и чувств, через родство крови, которое однажды подарили нам шаманы и их последователи. Через эту удивительно тонкую и хрупкую нить, связавшую воедино два мира, которые, казалось бы, не могли существовать на одной земле.

– Просто прими этот подарок. Прими, и пусть все останется как есть. Не возвращайся в Аринту.

Бертхард шагнул ко мне и заключил мое лицо в ладони.

– Я люблю тебя, Теарин. Я безумно тебя люблю, и я не смог промолчать… знаю, я виноват, это надо было сделать раньше. Надо было сделать иначе, но каждый раз, сжимая тебя в объятиях в танце, я думал, что могу еще немного подождать. Ты – моя единственная слабость. Ты та, за кого я готов умереть, не раздумывая. Та, для кого я хочу жить. Я не прошу тебя становиться моей сейчас, я просто прошу дать нам второй шанс. Останься со мной, Теарин. Пожалуйста.

Я положила свои ладони поверх его и мягко отвела в стороны.

– Знаю, – сказала я. – Знаю, Бертхард. И ты достоин настоящей, честной, глубокой любви. Именно поэтому я еду в Аринту.

Лицо его исказилось от боли, и я сжала его руку.

– Пойдем. Скажем, что мы поспешили. – Ладонь в моей была просто каменной, но я не собиралась ее отпускать.

Не собиралась больше лгать ни ему, ни себе.

Я еду в Аринту, и я вернусь оттуда свободной. Или не вернусь вообще.

Последний раз я чувствовала себя так, когда бежала из Ильерры с Сарром. Сейчас все было гораздо проще, но я все равно не могла избавиться от чувства, скручивающего меня изнутри. Страхом это назвать было нельзя, вряд ли я боялась того, что меня ждет в Аринте. Скорее, жила от одного дня путешествия к другому, когда за каждой прошедшей ночью оставался не только отрезок пути, но и кусочек моей жизни. Что будет дальше, я представляла смутно.

Думая о той свободе, что могу обрести в Аринте, – свободе от чувств, которые по-прежнему не позволяли мне идти дальше, строить отношения с Бертхардом без оглядки на прошлое или гореть в огне танца, – я представляла, как смотрю Витхару в глаза и ничего не испытываю. Ни сотой доли того, что когда-то заставляло сердце рваться на части: ни боли, ни радости, ни отчаяния, ни счастья, ни обиды, ни нежности. Ничего. Мне хотелось верить, что так оно и будет, что я действительно смогу вернуться в Ильерру, но пока я не имела ни малейшего представления о том, каким будет наш разговор.

Для себя я решила, что если чувства к Витхару меня не оставили, если я пойму, что все оставшееся в прошлом по-прежнему душит меня, что вытряхивает из меня малейшие искры задолго до того, как они могут разгореться в настоящее пламя, я отправлюсь путешествовать. Объеду весь мир, побываю на Севере. Я достаточно сумасшедшая для того, чтобы ступить на корабль, идущий за океан.

Тем более что сейчас, когда Ильерра больше во мне не нуждается, я не хочу становиться обузой для Сарра. С каждым днем для меня будет все меньше дел, а я, не готовая снова открыть свое сердце, стану тяготиться одиночеством и жизнью в довольстве. Если бы только я действительно могла полюбить Бертхарда… Мне бы так хотелось его полюбить! Но для этого нужно было окончательно избавиться от своего прошлого, вычеркнуть все воспоминания, жить настоящим.

Поэтому я ехала в Аринту, где снова решится моя судьба.

Можно было сколько угодно убеждать себя в том, что я еду разъяснить политическую недосказанность, но суть этой поездки сводилась к одному: я хотела посмотреть Витхару в глаза и понять, что между нами ничего больше нет. Я так на это надеялась и одновременно этого страшилась, что постоянно пребывала в смятении.

Я плохо спала ночью, поэтому выходила из шатра и рассматривала звездное небо. Тянулась сердцем к драконам, парящим над пустошью, и они опускались к нам. Потом, когда мы пересекли границу Ильерры, я перестала так делать. В Даармархе по-прежнему придерживались мнения, что драконам и людям не место рядом. Под открытым небом, правда, я сидеть не перестала, опомниться меня зачастую заставлял лишь голос хаальварна:

– Местари, вам лучше лечь спать.

Один из сильнейших воинов, лично отобранный Бертхардом (я категорически отказалась от того, чтобы главнокомандующий оставлял Ильерру), возглавил сопровождающую меня процессию, в которой, кроме хаальварнов и служанок, никого не было. От сопровождения нэри я отказалась, из-за чего их родные вздохнули с облегчением: путь в Аринту был неблизкий.

В одном из городов мы случайно наткнулись на шоу Наррза. Точнее, мне донесли, что за городом проходит представление, и я не удержалась от искушения на нем побывать. Они все еще ставили огненный танец, и Эрган по-прежнему выступал, вот только мое место заняла другая. Не только в представлении, но и в его сердце: когда они раскланялись и ушли с погасшей арены, я поспешила за ними. Хотела поговорить с Эрганом, хотела вспомнить, как это было – совместный полет и падение в обручи, но увидела поцелуй и остановилась.

Он целовал свою танцовщицу так жадно, так нежно сжимал ее в объятиях, что становилось совершенно ясно: я тут лишняя, и давно. Я вернулась в свой шатер и снова не могла заснуть до утра. Думала о том, как одна ночь круто изменила всю мою жизнь и как встреча с Даармархским снова наполнила меня огнем.

Огонь внешний – тот, что я черпала из представлений и собственной памяти, не шел ни в какое сравнение с тем, что горел во мне рядом с ним. Он просыпался постепенно, как вулкан, но когда набрал силу, обрушился на меня мощным потоком, возрождая в языках пламени то, что я считала безвозвратно утраченным.

До встречи с Витхаром я была всего лишь Теарин, танцовщицей в шоу Наррза.

После – стала Теарин Ильеррской. Каждый день в Аринте я напоминала себе об этом, и каждый день возвращал мне, казалось бы, давно утраченные силы. Витхар сделал для меня гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Он вернул мне себя.

Когда мы встретились с ним впервые, я была слишком молода, чтобы это понять. Слишком молода, слишком горда, тем не менее сейчас, оглядываясь на нашу первую встречу, я видела гораздо больше. Он все-таки подарил мне крылья, и с высоты этого полета сейчас мне все представлялось иначе.

Пусть наши пути разошлись, я понимала, что тогда по-другому быть не могло.

Мы оба слишком многое потеряли.

Мы оба слишком ожесточились.

Наши миры могли сойтись, только чтобы друг друга перевернуть и изменить до неузнаваемости.

Чем дольше я об этом думала, тем страшнее мне становилось. Страшнее с каждым днем быть все ближе к Аринте. Несколько раз мне в голову приходила мысль развернуться и сразу отправиться в путешествие, но я заставляла себя двигаться вперед. Напоминала себе, что в сердце Теарин Ильеррской никогда не было места страху, но он был. До холодеющих пальцев и сцепленных на коленях рук, когда я ночами всматривалась в исчерченное штрихами посеребренных лунами облаков небо. Или когда тщетно пыталась заснуть, ворочаясь с подушки на подушку и все-таки проваливаясь в тяжелую дрему в паланкине.

Разумеется, о моем визите знали, и мне нужно было прибыть в Аринту бывшей правительницей, возродившей Ильерру, но… стоило мне представить нашу встречу, и я словно опять превращалась в девчонку, с трудом справляющуюся со своими чувствами и охватывающим меня огнем.

Вот и сейчас я с переменным успехом пересиливала эти чувства, но окончательно прийти в себя меня заставила Аринта. За это время она разрослась еще больше, отвоевав у драконов огромные земли пустоши. Сердце Даармарха билось мощно и сильно, городской шум и суета обрушились на меня, стоило нам вступить за высоченные каменные стены.

Паланкин по такому случаю открыли, я бы с гораздо большим удовольствием спрыгнула с него и пошла пешком, чтобы чувствовать под ногами землю, но бывшей правительнице Ильерры такое не пристало. Ей полагалось улыбаться в осыпающиеся лепестки: встречали меня по всем правилам. Ряды хаальварнов, выстроившиеся вдоль толпы, протянувшаяся к парадному входу дорожка, на которую ушли бесконечные метры ткани.

Внутри я словно разделилась на две части – одна привычно улыбалась, встречая приветствия горожан дружественной страны, другая отказывалась верить в то, что все это происходит с ней. В то, что белокаменные стены домов и центральная улица ведут меня к дворцу, из которого я так стремилась сбежать.

В то, что они ведут меня к нему.

Под сотнями взглядов я старалась не думать о том, помнят ли эти люди мое участие в отборе. Как ни странно, это тоже придавало мне сил – особенно когда я встречала ответные улыбки женщин, глядящих на меня восхищенно и бросающих мне цветы.

– Теарин Ильеррская! – крикнул кто-то в толпе. – Теарин Ильеррская, объединившая людей и драконов! Добро пожаловать в Аринту!

После этого толпа взорвалась овациями, а паланкин и наша процессия потекли значительно быстрее по руслу людской реки.

Я уже видела возвышающийся на скале замок: вот он точно ничуть не изменился за это время. Крутой подъем, который я отлично помнила, и широкая каменная лестница на высоте. Город почти остался за спиной, я поискала взглядом встречающих нас у подножия и не нашла.

Судя по недоуменным взглядам хаальварнов, они тоже смутно понимали, что происходит: такая встреча в городе – и никого, кто бы проводил нас во дворец?

Возглавляющий моих воинов повернулся ко мне, чтобы спросить, как быть дальше, но в это время небо закрыла огромная тень. Миг – и прямо перед нами на землю опустился дракон.

Раскинув мощные красные крылья, опалив огнем янтарных глаз, Витхар шагнул ко мне и зарычал. Эхо подхватило его голос, разбросав над городом и ударив по возвышающемуся за ним дворцу.

Мгновение он смотрел мне в глаза, а потом приблизился и опустился передо мной, сложив крылья.

Чувствуя, как сердце бьется где-то в горле, я приняла руку хаальварна и осторожно спустилась на землю.

Шаг.

Другой.

Третий.

Зверь следил за мной: янтарные солнца, разрезанные черными лентами, двигались под мощными веками.

– Я, конечно, хотела посмотреть тебе в глаза, – сказала я, протягивая к нему руку, – но несколько иначе это все представляла.

Вместо ответа он легко коснулся носом моей ладони, а потом опустился еще ниже.

И я, наверное, окончательно сошла с ума, потому что шагнула к нему, обошла со стороны правого крыла. Игнорируя раздавшееся за спиной:

– Местари! – Ухватилась за чешую, подтянулась.

Еще одна чешуйка, еще одна.

На нижнюю – упор под ногами, перехват верхней.

Я взбиралась на него, как когда-то давно взбиралась на башни и отвесные стены: легко, с забытым чувством все больше охватывающего меня восторга.

А после, оказавшись между крыльями, пригнулась к пышущей жаром спине. В тот же миг он оттолкнулся одним мощным рывком, и мы взмыли ввысь.

Хайрмарг, Ферверн

Я бежала по коридору «Гранд Пикчерз», за мной – дракон. Мерзкого вида, черный, с уродующими морду шипами, как у Горрхата. Снося стены огромным хвостом, рыча так, что у меня желудок прилипал к горлу. В тот момент, когда он почти меня настиг, на его пути возник Гроу, который отшвырнул меня за дверь. В переговорную, где мы были с Ширил и Нилом.

До меня донесся приказ:

– Назад! – И оглушительное рычание.

В грудь ударило огнем, своим и чужим, мощным и яростным. Я услышала грохот и вылетела в коридор. Увидела, как Гроу огромной лапой отбрасывают в панорамные окна, брызги стекла ударили в лицо, и я с криком вскинула руку прямо в сторону оскаленной пасти. Дракона отшвырнуло назад, волны пламени с пальцев обрушились на стены и его чешую, плавя ее до тех пор, пока очертания зверя не растаяли, уступив место человеческой фигуре.

Кузен Гроу поднял голову, скалясь так же, как мгновение назад скалился дракон, с человеческих губ сорвалось рычащее шипение:

– Я в-вас-с все-ех-х-х уничтожу-у-у-у…

Но я его уже не слушала, я бежала. По бесчисленным ступенькам, которые мелькали перед глазами, прыгая через пролеты и не чувствуя ничего, а внизу были бесконечные этажи высотки. Когда у меня выросли крылья, я не поняла, почувствовала только, что боль разрывает спину, а потом рванулась сквозь стены в небо и в город – вниз. Туда, где на осколках стекла неподвижно лежал Гроу.

– Сюда! – Этот приказ ударил уже по мне.

Я попыталась рвануться, но тщетно: силками ментальной силы иртхана меня спеленало, как тросами, отбросило назад. Сила дракона меня оставила, и уже спустя мгновение я сидела на земле у ног Рэйнара, который, нахмурившись, смотрел на меня.

– Гроу! – вскрикнула я, бросаясь было к нему, но меня перехватили вальцгарды, швырнули к стене.

– Нет! Нет! Нет! – Я орала и билась, пытаясь вырваться из стального захвата, пока Леона не шагнула ко мне и не скомандовала: – Замри!

Я замерла, остановившимся взглядом скользя по изломанной фигуре на земле, понимая, что он меня спас, а я его не смогла.

Меня накрыло такой глубокой тоской, такой отчаянной болью, таким безумием, что внутри словно что-то надорвалось. Вместе с биением сердца из груди вырвался не то рык, не то стон.

Из глаз брызнули слезы, а в следующий момент над ухом ударил голос:

– Местрель Ладэ, вы арестованы за…

Грудь раздирало от обжигающего огня, дышать становилось нечем, но когда я позволила всей его силе хлынуть в меня, приказ сорвало, как ветку ураганным ветром. Почувствовав свободу, я рванулась к нему. Рванулась изо всех сил, колотя кулаками наугад, царапаясь, кусаясь, пинаясь.

– Местрель Ладэ!

– Местрель Ладэ!

– Местрель Ладэ! Проснитесь!

Последний рывок тряхнул меня так, что я широко распахнула глаза и увидела изрядно помятых медиков, которые в полном боевом составе склонились возле моей кровати.

– Ну и напугали вы нас, – сурово произнес один, отпуская мою руку.

Я села, провела ладонями по мокрым щекам. Даже сейчас чувствуя, как горит кожа.

– Я опять собиралась обернуться драконом?

– Что значит – опять?

Я прикусила губу и мысленно влепила себе затрещину.

– Ну, мне говорили, что я уже пыталась. Когда мне переливали кровь, чтобы спасти.

– А, вы про тот случай. Нет. Сейчас вы не оборачивались, но уровень пламени у вас зашкалил. К счастью, мы успели предотвратить непоправимое. – Произнося это, медик снова сурово на меня посмотрел. – Вам нужно лучше себя контролировать, местрель Ладэ.

– Во сне? – поинтересовалась я.

Похоже, вопрос поставил его в тупик.

– Ладно, я обязательно пройду курс по управлению сновидениями для начинающих драконов. А теперь, будьте любезны, оставьте меня одну, я хочу переодеться и привести себя в порядок. Хотя… если желаете посмотреть, как я переодеваюсь, можете остаться.