Песочный человек Кеплер Ларс
— Да, естественно… Он знал, что я должен это сделать, тут нет ничего удивительного.
Серые глаза полицейского потемнели, зрачки расширились.
— Что там было?
Андерс не знал, вошла ли Петра, но у него было такое ощущение, что она стоит у него за спиной и смотрит на них.
— Не помню точно, — сказал он и с неудовольствием почувствовал, что краснеет. — Официальное письмо в адвокатскую контору… Я посчитал, что обратиться к адвокату — гражданское право Вальтера.
— Ясно, — ответил комиссар, не спуская с него глаз.
— Вальтер хочет, чтобы адвокат посетил его в изоляторе и объяснил, существует ли вероятность, что апелляционный суд предоставит ему возможность отпуска из больницы… примерно этого он хотел… и что он в этом случае… возможно ли заключение такого рода… он хотел адвоката, который защищал бы его права.
В гостиной стало тихо.
— Какой адрес? — спокойно спросил комиссар.
— Адвокатская контора «Русенхане»… абонентский ящик в Тенсте.
— Сможете воспроизвести точные формулировки из письма?
— Я прочитал его всего один раз, оно было, как я уже говорил, очень вежливым и официальным… хотя там было прилично описок.
— Описок?
— Скорее всего, дислектических, — пояснил Андерс.
— Вы обсуждали это письмо с Роландом Брулином?
— Нет. Зачем?
Глава 117
Йона вернулся в машину и поехал в Стокгольм. Позвонил Анье, попросил ее поискать адвокатскую контору «Русенхане».
— Ты, случайно, не забыл, сколько сейчас времени?
— Сколько времени, — повторил Йона. Мысли перескочили на Мари Франсен, которую застрелили всего несколько часов назад. — Я… Прости. Это можно сделать завтра.
Анья закончила разговор раньше, чем Йона это сообразил. Всего через пару минут она перезвонила.
— Нет никаких Русенхане, — объявила она. — Ни адвокатской конторы с таким названием, ни адвоката с такой фамилией.
— Есть номер почтового ящика, — настаивал Йона.
— Да, в Тенсте, я его нашла, — мягко ответила она. — Но он аннулирован, и адвоката, который его арендовал, не существует.
— Понятно…
— Русенхане — это вымерший дворянский род.
— Прости, что позвонил так поздно.
— Я пошутила. Ты можешь звонить мне, когда захочешь, мы же скоро поженимся…
Адрес — след, который никуда не ведет, подумал Йона.
Ни абонентского ящика, ни адвокатской конторы, ни фамилии.
Йона подумал: странно, что Андерс Рённ назвал Вальтера дислектиком.
Я видел, как он пишет.
То, что Рённ принял за дислексию, возможно, стало последствием долговременного приема лекарств.
Мысли снова вернулись к Мари Франсен, которую убила Сусанна Йельм. И теперь одна маленькая девочка ждет маму, которая никогда больше не вернется домой.
Мари не должна была высовываться вперед — но комиссар знал, что сам мог бы допустить ту же ошибку, не сиди выучка так глубоко в нем. И тогда его застрелили бы. Как отца.
Может быть, дочка Мари, Эльса, уже все знает. И мир никогда больше не будет таким, как прежде. Когда Йоне было одиннадцать, его отца застрелили из дробовика. Его отцу, полицейскому, всего-то надо было войти в квартиру, где происходила семейная ссора. Йона по нескольку раз в день вспоминал, как он сидел в классе — и вошел директор, попросил его выйти в коридор. И мир никогда больше не был таким, как прежде.
Глава 118
Вторая половина дня. Юрек широко шагает по беговой дорожке. Сага слышит, как он тяжело, угрюмо дышит. По телевизору какой-то мужчина рассказывает, как самостоятельно изготовить мячики. На экране в стаканах с водой подпрыгивают разноцветные шарики.
Сагу переполняли противоречивые чувства. Инстинкт самосохранения велел ей избегать любых контактов с Вальтером, но каждый разговор с ним повышал шансы ее коллег отыскать Фелисию.
Мужчина на экране предостерег: не стоит брать слишком много блесток — они снижают прыгучесть мячиков.
Сага медленно подошла к Юреку. Тот сошел с дорожки и жестом пригласил Сагу занять место на тренажере.
Она сказала «спасибо», шагнула на дорожку и пошла. Юрек стоял рядом, наблюдая за ней. Ноги все еще были тяжелыми, суставы плохо гнулись. Сага попыталась увеличить скорость, но ей уже было трудно дышать.
— Тебе сделали укол галоперидола? — спросил Вальтер.
— Еще в первый день.
— Врач делал?
— Да.
— Он вошел и стянул с тебя штаны?
— Сначала мне дали стесолид, — тихо сказала Сага.
— Он к тебе приставал.
Сага пожала плечами.
— Он еще к тебе приходил?
В дневную комнату вошел Берни и направился прямо к дорожке. Сломанный нос был зафиксирован бинтом, один глаз заплыл. Берни остановился перед Сагой, посмотрел на нее и тихо кашлянул.
— Я теперь твой раб… вот черт… Я буду вечно следовать за тобой, как папский слуга… пока смерть не разлучит нас… — Он вытер пот над верхней губой и покачнулся. — Я буду слушаться малейшего…
— Сядь на диван, — перебила Сага, не глядя на него.
Берни несколько раз рыгнул, сглотнул.
— Я лежу на полу и согреваю твои ноги… Я твой пес, — проговорил он и, сопя, опустился на колени. — Приказывай. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Сядь на диван, — повторила Сага.
Она тяжело зашагала по дорожке. Покачивался лист пальмы. Берни подполз ближе, склонил голову на плечо и посмотрел на нее.
— Что угодно я исполню, — сказал он. — Если у тебя пот между грудей, я вытру…
— Сядь на диван, — нейтральным тоном сказал Вальтер.
Берни тут же отполз прочь и лег на пол перед диваном. Сага уменьшила скорость дорожки. Она избегала смотреть на качающийся лист и старалась не думать про микрофон с передатчиком.
Юрек стоял наподвижно, глядя на нее. Он вытер рот и провел рукой по коротко стриженным, металлически-седым волосам.
— Мы можем покинуть больницу вместе, — тихо сказал он.
— А может, я не хочу бежать, — честно ответила Сага.
— Почему?
— У меня никого не осталось.
— Никого? — тихо повторил Вальтер. — Но ведь необязательно возвращаться… к прежнему, есть места и получше этого.
— А есть и похуже.
Вальтер как будто удивился по-настоящему, но лишь со вздохом отвернулся.
— Что ты сказал? — спросила Сага.
— Я просто вздохнул. Подумал, что помню, помню место похуже. — Вальтер сонно взглянул на Сагу. — Там гудели провода высокого напряжения, гудели, и воздух вокруг них дрожал… дорога разбита тяжелыми автопогрузчиками… колеи с гнилой грязной водой, она доходила мне до пояса… но я мог открыть рот и дышать.
— Ты о чем?
— О том, что иногда люди предпочитают худшие места лучшим…
— Ты вспоминаешь детство?
— Именно так, — прошептал Вальтер.
Сага остановила тренажер, наклонилась вперед, перевесилась через поручень. Щеки горели так, словно она пробежала милю. Надо продолжать разговор без лишней настойчивости. Надо заставить Вальтера сказать больше.
— А сейчас… Тебе есть где спрятаться или будешь искать новое место? — спросила она, не глядя на Вальтера.
Вопрос был задан слишком прямо, она поняла это и заставила себя поднять голову, заставила себя взглянуть ему в глаза.
— Если хочешь, я могу отдать тебе весь город, — серьезно ответил Вальтер.
— Где я буду жить?
— Выбирай сама.
Сага, улыбаясь, покачала головой, но тут же вспомнила место, думать о котором не хотела многие годы.
— Насчет других мест… Если только дом моего деда, — сказала она. — У меня там были качели на дереве… До сих пор люблю качаться на качелях.
— Ты не можешь туда поехать?
— Мне нельзя, — ответила Сага и сошла с дорожки.
Глава 119
В мансардной квартире дома номер девятнадцать по Рёрстрандсгатан секретная группа «Афина Промахос» слушала разговор Юрека Вальтера и Саги Бауэр.
Юхан Йонссон в сером тренировочном костюме сидел за компьютером. Коринн, за письменным столом, заносила весь диалог в свой ноутбук. Натан Поллок нарисовал девять цветочков на полях записной книжки и записал: провода высокого напряжения, автопогрузчики и красная глина.
Йона просто стоял, закрыв глаза, возле динамика. Когда он услышал, как Сага упомянула деда, по спине пополз холодок. Ни в коем случае нельзя было впускать Вальтера в душу, подумал он. В памяти всплыло лицо Сусанны Йельм. Перепачканное лицо с испуганными глазами, там, внизу, в подвале.
— Почему ты не можешь поехать туда, если хочешь? — послышался вопрос Вальтера.
— Там теперь живет мой отец, — ответила Сага.
— А его ты давно не видела.
— Я не хочу его видеть.
— Если он жив, то ждет, что ты дашь ему шанс, — сказал Юрек.
— Нет.
— Это, конечно, зависит от того, что произошло, но…
— Я была маленькая и не так много помню, — пояснила Сага. — Но знаю, что постоянно звонила ему, обещала, что никогда не буду надоедать, если он придет домой… буду спать в своей кроватке, буду хорошо вести себя за столом… Не хочу говорить об этом.
— Понимаю, — сказал Юрек, но его слова почти потонули в звоне.
Раздался свистящий звук, и кто-то тяжело зашагал по беговой дорожке.
Глава 120
Юрек шагал по дорожке тренажера. Он снова выглядел сильным. Шаги были широкими, уверенными, бледное лицо — спокойно.
— Ты разочаровалась в своем отце из-за того, что он не пришел домой?
— Я помню, как звонила ему… Он так был мне нужен.
— А твоя мать… Где она была?
Сага запнулась, подумав: «Что-то я разговорилась», — но нужно было ответить на доверие Вальтера. Это сделка, баш на баш, иначе разговор снова пойдет по поверхности. Ей, Саге, пора рассказать что-нибудь очень личное. Пока она придерживается правды — она в безопасности.
— Мама болела, когда я была маленькой… Я помню только последние месяцы, — начала Сага.
— Она умерла?
— Рак… злокачественная опухоль мозга.
— Сожалею.
Сага вспомнила, как слезы текли ей в рот, вспомнила запах нагретой телефонной трубки, свет, проникавший в кухню через запыленное окно.
Лекарства ли на нее так подействовали, или нервы, или требовательный взгляд Вальтера… Сага многие годы не говорила о болезни матери. И теперь не понимала, почему заговорила об этом.
— Просто папа… не выдержал ее болезни, — прошептала она. — Он не мог находиться дома.
— Ты, наверное, очень злишься.
— Я была слишком маленькой, чтобы заботиться о маме… Я пыталась помогать ей с лекарствами, старалась утешить ее… У нее болела голова по вечерам, и она просто лежала в темной спальне и плакала.
Берни подполз к ним и попытался обнюхать Сагу между ног. Она оттолкнула его, и Берни откатился прямо под искусственную пальму.
— Я тоже сбегу, — заявил он. — Я пойду с вами, буду кусаться…
— Заткнись, — оборвала его Сага.
Юрек обернулся и спросил Берни, с ухмылкой косившегося в сторону Саги:
— Хочешь, я усыплю тебя, как собаку?
— Простите, простите, — прошептал Берни и встал с пола.
Юрек снова зашагал по дорожке. Берни сел на диван и уставился в телевизор.
— Мне понадобится твоя помощь, — сказал Юрек.
Сага ничего не ответила, но подумала, что соврет, если скажет, что хочет бежать. Лучше пробыть в больнице до тех пор, пока не найдут Фелисию.
— По-моему, человек больше привязан к своей семье, чем любое другое животное, — продолжал Юрек. — Мы делаем все, чтобы оттянуть момент сепарации.
— Может быть.
— Ты была всего лишь ребенком, но заботилась о своей матери…
— Да.
— Она могла хотя бы есть самостоятельно?
— Чаще всего — да… но под конец у нее не было аппетита, — честно сказала Сага.
— Ее оперировали?
— Я думаю, ей только давали клеточный яд.
— В таблетках?
— Да. Я помогала ей каждый день…
Берни, сидя на диване, косился на них, время от времени осторожно ковыряя широкий бинт на носу.
— Как выглядели таблетки? — спросил Вальтер, увеличивая скорость.
— Обычные таблетки, — быстро ответила Сага.
Ее вдруг замутило. Почему он спрашивает про лекарство? Непонятно. Может, он ее испытывает? Пульс подскочил. Сага напомнила себе: ничего страшного не произошло, ведь она все время говорит только правду.
— Можешь их описать? — спокойно продолжал Вальтер.
Сага открыла было рот, чтобы сказать, что все это было слишком давно, но вдруг как наяву увидела белые таблетки в длинном ворсе коричневого ковра.
…Она перевернула пузырек и теперь ползает возле кровати, собирая таблетки…
Воспоминание было таким отчетливым.
…Она собирает таблетки в сложенную ковшиком руку, сдувает приставшие ворсинки. В руке у нее с десяток таблеток. С одной стороны каждой таблетки выдавлены две буквы в четырехугольнике…
— Белые, круглые, — сказала Сага. — С одной стороны — буквы… КО… Не понимаю, как я могла их забыть.
Глава 121
Юрек выключил тренажер и долго дышал, улыбаясь самому себе.
— Ты говоришь, что давала матери цитостатики, клеточный яд… Но ты этого не делала…
— Ну почему, — улыбнулась Сага.
— Таблетки, которые ты описываешь, — это кодеин ресип.
— Обезболивающее?
— Да. Но раковым больным не дают кодеин, им дают только сильные опиоиды вроде морфина или кетогана.
— Но я помню именно таблетки… с одной стороны надсечка…
— Да, — только и ответил Вальтер.
— Мама говорила, что…
Сага замолчала. Сердце забилось так сильно, что она испугалась, не изменилось ли у нее лицо. Йона ведь предупреждал, подумала она. Предупреждал, что ни в коем случае нельзя говорить о своих родителях.
Сага сглотнула и уставилась на вытертое покрытие пола.
Ничего страшного, подумала она и направилась к своей комнате.
Просто… так получилось, она немного увлеклась, но все время придерживалась правды.
У нее не было выбора. Не отвечать на вопросы значило бы слишком явно уходить от ответа. Сделка была необходима, но впредь она, Сага, не станет говорить больше, чем нужно.
— Постой, — мягко попросил Вальтер.
Сага остановилась, но оборачиваться не стала.
— За все эти годы у меня не появлялось ни единой возможности сбежать, — заговорил он. — Я знал, что решение о закрытом лечении никогда не будет пересмотрено, я понял, что мне никогда не разрешат побывки… но теперь, когда ты здесь, я наконец-то смогу покинуть больницу.
Сага повернулась и взглянула прямо в светлые глаза на истощенном лице.
— Что я могу сделать? — спросила она.
— Подготовка займет много дней. Но если бы ты взяла на себя снотворное… Мне нужно пять таблеток стесолида.
— Где я его возьму?
— Не спи, тверди, что не можешь уснуть. Попроси десять миллиграммов стесолида, спрячь таблетки, потом ложись в кровать.
— А почему ты сам этого не сделаешь?
Юрек растянул в улыбке искусанные губы:
— Мне никогда ничего не дадут, они меня боятся. Но ты — сирена… Все видят красоту, никто не видит опасности.
Сага подумала, что снотворное может оказаться той малостью, которая позволит подойти ближе к Вальтеру. Она сделает, как он просит, будет помогать ему до тех пор, пока это не опасно.
— Ты принял наказание за мой поступок, так что я попробую тебе помочь, — тихо сказала она.
— Но бежать со мной ты не хочешь?
— Мне некуда идти.
— Будет.
— Расскажи, — улыбнулась Сага.
— Дневную комнату сейчас закроют, — ответил Вальтер и пошел прочь.
Сага почувствовала странное головокружение, словно Вальтер знал о ней все еще до того, как она рассказала о себе. Естественно, таблетки не были клеточным ядом. Сага только верила, не задумываясь, что мать принимала цитостатики. Но в таких случаях не принимают клеточный яд. Саге было известно, что подобные препараты принимают через строго определенный промежуток времени. Вероятно, рак у матери зашел слишком далеко. Единственное, что оставалось, — это усмирять боль.
К себе Сага вошла с таким чувством, словно все время разговора с Вальтером не дышала.
Она в изнеможении легла на койку.
В будущем надо держаться пассивно и таким образом, чтобы заставить Вальтера раскрыть свои планы перед полицией.
Глава 122
Без пяти восемь утра члены группы «Афина» уже сидели в мансардной квартире. Натан Поллок вымыл кофейные чашки и расставил их, перевернув вверх дном, на кухонном полотенце в синюю клетку.
После того как вчера больничная охрана заперла двери дневной комнаты, члены «Афины» просидели до семи часов вечера, анализируя немалый полученный материал. Слушали диалог Вальтера и Саги, структурировали, располагали информацию по степени важности.
— Меня беспокоит, что Сага говорит слишком личные вещи, — сказала Коринн и, улыбаясь, кивнула Натану, который протягивал ей чашку кофе. — Она, конечно, делает это равновесия ради — не уступив Вальтеру, она не сможет вызвать доверия к себе…
— Она контролирует ситуацию, — проговорил Поллок, раскрывая свою черную записную книжку.
— Можно надеяться, — отозвался Йона.
— Сага просто нереальная, — сказал Юхан. — Она сумела разговорить Вальтера.
— Но мы все еще ничего о нем не знаем. — Поллок постучал ручкой по столу. — Кроме того, что его, вероятно, зовут как-то по-другому…
— И что он хочет бежать. — Коринн вздернула бровь. — Но что он думает на самом деле? Для чего ему пять таблеток снотворного? Кого он хочет им накачать? — Она наморщила лоб.
— Дать снотворное персоналу он не может… служащим просто нельзя ничего брать у него, — сказал Поллок.
— Пусть Сага продолжает действовать, как действует, — сказала Коринн, помолчав.
— Не нравится мне это, — заметил Йона.
Он поднялся и подошел к окну, за которым снова пошел снег.
— Завтрак — самый важный прием пищи, — объявил Юхан и достал шоколадный батончик «Даим».
— Прежде чем мы продолжим… — Йона снова повернулся к сидящим. — Я бы хотел еще раз послушать запись… там, где Сага объясняет, что, может быть, не захочет покидать больницу.
— Мы прослушали ее всего-навсего тридцать пять раз, — вздохнула Коринн.
— Знаю, но у меня такое чувство, что мы что-то упустили. — Голос у Йоны сделался жестким от настойчивости. — Мы не обсуждали это, но… что там происходит? Сначала Вальтер своим обычным голосом говорит, что в мире есть места получше, чем отделение больницы… но когда Сага отвечает, что есть места и похуже, ей, кажется, удается вывести его из равновесия.
— Может быть, — согласилась Коринн и отвела глаза.
— Не «может быть». Мне случалось по многу часов говорить с Вальтером, я же слышу, как изменился его голос. Вальтер как будто ненадолго ушел в себя, как раз когда описывает то место с красной глинистой водой…
— И высоковольтными проводами и автопогрузчиками, — прибавил Поллок.