Песочный человек Кеплер Ларс
Вчера он готов был назвать это место. Может быть, назовет сегодня.
Лишь бы микрофон работал.
Мысли о Фелисии держали Сагу на плаву.
Надо сконцентрироваться на том, ради чего она сюда явилась. И не тратить время на жалость к себе.
Она, Сага, должна спасти похищенную девушку.
Правила просты. Ни при каких обстоятельствах не помогать Юреку бежать. Но планировать побег вместе с ним, интересоваться, задавать вопросы — можно.
Обычно человек, вырвавшись из тюрьмы на свободу, не знает, куда податься. Этой ошибки Вальтер не сделает. Он точно знает, куда пойдет.
Зажужжала дверь дневной комнаты. Сага встала с койки, повращала плечами, словно перед схваткой на ринге, и вышла.
Вальтер ждал ее, стоя у противоположной стены. Сага не поняла, каким образом он так быстро оказался в дневной комнате.
Теперь становиться на дорожку не имело смысла: провод отсутствовал. Сага надеялась только на то, что радиус действия микрофона окажется достаточным.
Телевизор не работал, однако Сага села на диван.
Юрек встал перед ней.
Под его взглядом Сага словно лишилась кожи. Словно Вальтер обладал сверхъестественной способностью видеть ее сочащиеся кровью мышцы и сухожилия.
Вальтер сел рядом, и Сага передала ему плоскую таблетку.
— Нужно еще четыре. — Вальтер взглянул ей в глаза своими светлыми глазами.
— Да, но я…
— А потом мы сможем оставить это место.
— Но я, может, не захочу.
Когда Вальтер взял ее за плечо, она почти дернулась. Юрек заметил, что она испугалась, и без выражения глянул на нее.
— Я знаю место, которое тебе понравится, — сказал он. — Не слишком далеко отсюда. Просто старый дом возле брошенной цементной фабрики, но по ночам ты сможешь выходить на улицу и качаться.
— Там есть тарзанка? — Сага попыталась улыбнуться.
Пусть Вальтер продолжает говорить со мной, подумала она. Его слова — это фрагменты головоломки, которую складывает Йона.
— Обычные качели. Но ты сможешь качаться над водой.
— Там озеро или…
— Увидишь. Там здорово.
— А еще я люблю яблоневые сады, — тихо сказала Сага.
Глава 143
Сага подумала: Юрек услышит, как бьется ее сердце. Если микрофон работает как положено, ее коллеги уже определяют местоположение всех закрытых цементных заводов, а может, уже и едут туда.
— Это хорошее место. Там можно отсидеться, пока полиция не закончит поиски. — Вальтер посмотрел на нее. — А если тебе понравится, ты сможешь остаться в доме…
— Но ты поедешь дальше.
— Я должен ехать дальше.
— А мне нельзя с тобой?
— А тебе хочется?
— Это зависит от того, куда ты поедешь.
Сага сознавала, что слишком давит на него, но сейчас именно он был заинтересован в том, чтобы склонить ее к побегу.
— Положись на меня, — коротко сказал он.
— Ты как будто хочешь просто бросить меня в этом доме?
— Нет.
— А у меня вот такое впечатление, — горько сказала Сага. — Останусь-ка я лучше здесь, пока меня не выпишут.
— И когда это будет?
— Не знаю.
— Ты уверена, что тебя выпустят отсюда?
— Уверена, — честно ответила Сага.
— За то, что ты — хорошая девочка, которая заботилась о своей больной мамочке…
— Я вовсе не была хорошей девочкой, — перебила Сага и отстранилась. — Думаешь, мне это нравилось? Я была ребенком и просто делала то, что вынуждена была делать.
Вальтер откинулся на спинку дивана, кивнул:
— Принуждение — это интересно.
— Меня никто не принуждал, — запротестовала Сага.
— Ты сама так сказала, — улыбнулся он.
— Не в этом смысле… Я хотела сказать, что вполне справлялась. И я нужна была только по вечерам, по ночам — когда у матери бывали боли.
Сага замолчала, вспоминая утро после одной по-настоящему трудной ночи. Мама приготовила ей завтрак. Пожарила яичницу, намазала бутерброды, налила молока. Потом они вышли — босые, в ночных рубашках. Трава в саду была влажной от росы. Сага с мамой несли с собой подушки для гамака.
— Ты давала ей кодеин, — с какой-то странной интонацией произнес Вальтер.
— Кодеин ей помогал.
— Это слабые таблетки. Сколько ей понадобилось в тот последний вечер?
— Много… У нее были ужасные боли…
Сага провела рукой по лбу, обнаружив, к своему удивлению, что вся взмокла. Ей не хотелось говорить о матери, она много лет не думала о том времени.
— Больше десяти, я полагаю? — легко осведомился Вальтер.
— Обычно она принимала всего две таблетки, но в тот вечер ей понадобилось намного больше… Я рассыпала их на ковре, но… не знаю, наверное, я дала ей двенадцать таблеток, может, тринадцать.
Сага ощутила, как подергивается у нее лицо. Она боялась, что заплачет, если останется, и резко встала, чтобы уйти к себе.
— Твоя мать умерла не от рака, — сказал Юрек.
Сага остановилась, повернулась к нему.
— Ну хватит, — серьезно сказала она.
— Не было у нее никакой опухоли мозга, — тихо продолжал Вальтер.
— Ты… Я была с матерью, когда она умерла, ты ничего не знаешь, с чего…
— Если у человека опухоль, — перебил Юрек, — то головные боли по утрам не проходят.
— А у нее проходили, — упрямо сказала Сага.
— Боли бывают от того, что опухоль увеличивается и давит на мозговые оболочки и сосуды. Такая боль не проходит, только усиливается.
Сага взглянула Юреку в глаза, и ее передернуло.
— Я…
Голос упал до шепота. Саге хотелось лупить что-нибудь кулаками, кричать, но она совершенно обесси лела.
Сага всегда знала, что с ее воспоминаниями что-то не так. Она помнила, как подростком кричала на отца, кричала, что он все врал, кричала, что он врет больше всех, кого ей доводилось встречать.
Отец сказал ей, что у матери не было рака.
Сага всегда думала, что он врет ей потому, что его измена матери непростительна.
И теперь Сага не знала, откуда взялась эта мысль про опухоль мозга. Сага не могла припомнить ни чтобы мать утверждала, что у нее рак, ни чтобы ее когда-либо забирали в больницу.
Но почему мать плакала каждый вечер, если не была больна? — подумала Сага. Не сходится. Почему она заставляла меня звонить отцу и просить его прийти? Зачем мать принимала кодеин, если у нее ничего не болело? Зачем позволила дочери дать ей разом все таблетки?
Лицо Вальтера было темной застывшей маской. Сага повернулась и пошла к двери. Ей хотелось убежать отсюда, она не хотела слышать то, что он собирался сказать.
— Ты убила свою мать, — спокойно произнес Вальтер.
Глава 144
Сага резко остановилась. Дыхание участилось, но ей удалось не показать своих чувств. Надо помнить, кто хозяин положения. Пусть Вальтер думает, что дурачит ее. На самом деле это она дурачит его.
Сага сделала непроницаемое лицо и медленно повернулась к Вальтеру.
— Кодеин, — медленно проговорил Юрек и безрадостно улыбнулся, — кодеин-ресип существует только в таблетках по двадцать пять миллиграммов… Я точно знаю, сколько таблеток требуется, чтобы убить человека.
— Мама сказала, что я должна дать ей таблетки. — Саге надо было просто что-нибудь сказать.
— По-моему, ты знала, что она должна умереть. Я уверен — твоя мать думала, что ты знаешь… Она думала — ты хочешь, чтобы она умерла.
— Пошел на хер, — прошептала Сага.
— Может быть, тебя стоит посадить в тюрьму за убийство матери.
— Нет.
Вальтер пугающе тяжело взглянул на нее, в глазах металлически блеснуло удовлетворение.
— Может быть, хватит еще всего одной таблетки снотворного, — сказал он. — Берни сказал вчера, что у него есть сколько-то стесолида в бумажке в дыре под умывальником… Наверное, он сказал про стесолид, чтобы откупиться.
Сердце забилось быстрее. Неужели Берни прятал у себя снотворное? Что ей, Саге, делать? Надо остановить это. Нельзя, чтобы Вальтер добрался до снотворного. Вдруг таблеток окажется достаточно, чтобы он смог осуществить побег?
— Ты пойдешь к нему? — спросила Сага.
— Дверь открыта.
— Давай лучше я пойду!
— Почему?
Юрек смотрел на нее. Его лицо выглядело почти спокойным, а Сага отчаянно искала подходящий ответ.
— Если меня заметят, — начала она, — то… то просто подумают, что у меня зависимость…
— Но тогда таблеток тебе точно больше не дадут, — перебил Вальтер.
— Думаю, я смогу добыть еще таблеток у врача.
Юрек посмотрел на нее и кивнул:
— Он смотрит на тебя так, словно это он сидит в тюрьме.
Сага открыла дверь в комнату Берни и вошла.
В свете, падавшем из дневной комнаты, Сага успела заметить, что бокс Берни — точная копия ее собственного. Потом дверь закрылась, и воцарилась кромешная тьма. Сага двинулась вдоль стены, ощущая идущий от унитаза запах застарелой мочи. Наконец она коснулась раковины — края влажные, словно ее только что вымыли.
Через несколько минут дверь дневной комнаты закроется.
Сага приказала себе не думать о матери и сосредоточиться на задании. Подбородок задрожал, но ей удалось собраться, сдержать слезы, хотя горло уже напряглось. Сага опустилась на колени, пошарила под прохладным дном раковины. Пальцы ощупали стену, скользнули вдоль силиконового стыка, но ничего не нащупали. На шею упала капля воды. Сага зажмурилась, провела рукой ниже, пошарила по полу. Еще одна капля упала на спину, между лопатками. Сага вдруг поняла, что раковина чуть покосилась, наклонившись вперед. Вот почему вода с ободка капала на нее, а не стекала назад, в раковину.
Сага уперлась в раковину плечом и одновременно провела рукой по ее нижней части возле стены. Пальцы нащупали щель. Вот оно. Сверточек. По бокам стекал пот. Сага еще приподняла раковину. В креплении что-то скрипнуло, и Сага попыталась ухватить сверток. Наконец она осторожно вытащила его. Юрек оказался прав. Таблетки. Крепко обкручены туалетной бумагой. Сага, быстро дыша, вылезла, сунула сверток в карман и поднялась.
На ощупь двигаясь к двери, она подумала: нужно сказать Юреку, что она ничего не нашла, что Берни, наверное, наврал про таблетки. Подойдя к стене, Сага быстро пошарила в темноте, нашла дверь и скользнула в дневную комнату.
Зажмурилась от яркого света и огляделась. Вальтера не было. Наверное, вернулся к себе. Часы под армированным стеклом показывали, что дверь дневной комнаты запрут через несколько секунд.
Глава 145
Андерс легонько постучал в дверь поста. Мю читала газету «Экспо», сидя перед большим монитором.
— Зашел пожелать спокойной ночи? — спросила она.
Андерс улыбнулся в ответ, сел рядом и увидел, что Сага переходит из дневной комнаты в свой бокс. Юрек у себя, лежит на кровати, а в комнате Берни, разумеется, просто черно. Мю широко зевнула и откинулась на спинку из металлических реек.
В дверях поста встал Лейф, допивая последние капли кока-колы из банки.
— Как выглядит любовная прелюдия у мужчин? — спросил он.
— А такая бывает? — осведомилась Мю.
— Час просят, умоляют, уговаривают…
Андерс улыбнулся, а Мю захохотала так, что блеснуло колечко в языке.
— В тридцатом отделении проблемы с ночным персоналом, — сказал Андерс.
— Странно, что при такой безработице у них вечные проблемы с персоналом, — вздохнул Лейф.
— Во всяком случае, я сказал им, чтобы они заплатили тебе.
— Но ведь здесь должно быть как минимум двое, — заметил Лейф.
— Я сегодня собираюсь работать до часу.
— Тогда в час я спущусь.
— Отлично, — сказал Андерс.
Лейф бросил банку в мусорную корзину и вышел. Андерс молча посидел рядом с Мю. Он не мог оторвать глаз от Саги, которая беспокойно ходила взад-вперед по камере, обхватив себя тонкими руками.
Картинка была такой отчетливой, что Андерс видел пот у Саги на спине.
Андерс ощутил, как тело сводит от желания. Сейчас он мог думать только о том, как снова войдет к ней в бокс. На этот раз надо дать ей миллиграммов двадцать стесолида.
Он подумал: я лечащий врач. Можно пристегнуть ее к койке, растянуть ее крестом, можно сделать с ней что угодно. Она психопатка, параноик, ей некому пожаловаться.
Мю широко зевнула, потянулась и что-то невнятно пробормотала.
Андерс посмотрел на часы. Через два часа погасят свет, и он снова отпустит Мю поспать.
Глава 146
Кружа по камере, Сага нащупала в кармане сверток из комнаты Берни. За спиной зажужжал и щелкнул электрический замок. Хорошо бы умыться, но сил не было. Сага подошла к двери, ведущей в коридор, и попыталась рассмотреть что-нибудь через противоударное стекло. Прижалась лбом к прохладной поверхности и закрыла глаза.
Если Фелисию держат в доме возле цементной фабрики, то я буду на свободе уже завтра утром. Если нет — у меня еще два дня, прежде чем все пойдет вразнос и мне придется каким-то образом не допустить побега, размышляла она.
Мышцы лица болели — сегодня ей пришлось сдерживаться, чтобы не сломаться.
Не пускать боль в себя. Думать только о том, чтобы выполнить задание.
Дыхание снова участилось, Сага легонько стукнулась лбом о холодное стекло.
Я — хозяйка ситуации, подумала она. Юрек считает, что контролирует меня, но это я заставила его говорить. Ему нужно снотворное, чтобы бежать, но я пошла к Бенни, нашла сверток и оставлю его у себя. Скажу, что там ничего не было.
Сага улыбнулась про себя. Ладони вспотели.
Пока Юрек верит, что манипулирует мной, он будет шаг за шагом раскрывать свои планы.
Сага была уверена, что завтра он расскажет ей о плане побега.
Мне нужно всего несколько дней. Надо сохранять спокойствие и больше не пускать Юрека к себе в голову.
Сага не понимала, как это могло случиться.
Какая чудовищная жестокость — сказать, что она намеренно убила свою мать, что она могла желать ее смерти.
Сага почувствовала, как слезы льются из глаз. Шея напряглась и болела. Сага проглотила комок, потом еще. Пот стекал по спине.
Сага ударила в дверь ладонями.
Неужели мама думала…
Сага развернулась, схватила стул за спинку, обрушила его на раковину, разжала пальцы, стул упал на пол, Сага снова схватила его, снова швырнула в стену, ударила о раковину.
Села, задыхаясь, на кровать.
— Я справлюсь, — прошептала она себе.
Ситуация начинала выходить из-под контроля. Сага не могла остановить поток мыслей. Память подсовывала образы: длинные ворсинки пушистого ковра, маленькие таблетки, мокрые глаза матери, слезы, текущие по щекам, зубы, стучащие по краю стакана: мать запивает лекарство.
Сага вспомнила, как мать раскричалась на нее, когда она, Сага, сказала, что папа не придет, вспомнила, как мать заставляла ее звонить, хотя Саге не хотелось.
Может, я разозлилась на маму, подумала она. Устала от нее.
Она поднялась, пытаясь успокоиться и повторяя себе, что ее просто обманывали.
Медленно подошла к раковине, умылась, осторожно промыла глаза, словно полные песка.
Надо остановиться, прийти в себя. Сага словно смотрела на себя сверху, ее душа словно покинула тело.
Наверное, в том, что она все плачет и плачет, виноваты инъекции нейролептика.
Сага легла в кровать, думая, что спрячет заначку Берни, скажет Вальтеру, что ничего не нашла. Так можно будет не просить снотворное у врача. Она потом просто отдаст Вальтеру таблетки из комнаты Берни.
По одной после каждой ночи.
Сага повернулась на бок, спиной к потолочной камере. Спрятавшись таким образом, достала пакетик. Осторожно, слой за слоем, разворачивала туалетную бумагу и наконец увидела содержимое. Три подушечки жвачки.
Жвачка.
Сага заставила себя дышать спокойнее, взгляд скользнул по грязным потекам на стене. Со странно пустой ясностью она подумала, что сделала именно то, от чего ее предостерегал Йона.
Я пустила Вальтера к себе в голову, и вот все изменилось.
Выдержу ли я себя саму?
Я знаю, что меня обманули и думать о себе так, как сказал обо мне Вальтер, — ошибочно, но именно так я себя ощущаю.
Желудок свело от отчаяния, когда Сага вспомнила то утро. Холодное тело матери. Печальное неподвижное лицо со странной пеной в углах рта.
У Саги снова возникло ощущение скорого провала.
Я не потеряю контроль, напомнила она себе. Попыталась восстановить дыхание, выстроить план действий.
Я не больна, напомнила она себе. Я просто нахожусь здесь по определенной причине, это единственное, о чем нужно помнить. Моя задача — найти Фелисию. Речь не обо мне, я не о себе забочусь. Я — агент, работающий под прикрытием, я следую плану: добыть снотворное, притвориться, что согласна бежать, обсудить пути бегства и — в перспективе — укрытия. Я выполню свою задачу настолько, насколько это возможно. И ничего, если я умру, подумала она с внезапным облегчением.
Глава 147
Уже почти рассвело, когда люди из ФСБ, новой российской службы безопасности, увезли Йону из дома Никиты Карпина. Они не отвечали на вопросы, и Йона так и не получил объяснений, почему у него забрали паспорт, бумажник, часы и мобильный телефон.
Просидев час в придорожной забегаловке, непрошеные сопровождающие отвезли его в серую бетонную высотку и провели в двухкомнатную квартиру.
Йона оказался в дальней комнате, с нечистым креслом, столом, двумя стульями и крошечным туалетом. Стальная дверь закрылась. Два часа назад Йоне принесли горячий бумажный пакет из «Макдональдса».
Надо было выйти на связь с коллегами и Аньей, попросить навести справки о Вадиме Леванове и его сыновьях-близнецах, Игоре и Романе. Может быть, новые имена приведут к новым адресам, может быть, получится отыскать гравийный карьер, где работал их отец.
Но железная дверь была заперта, часы утекали. Пару раз Йона слышал, как мужчины говорят по телефону, после чего опять становилось тихо.
Йона урывками подремал в кресле, но под утро проснулся окончательно от шагов и голосов в соседней комнате.
Он зажег свет и стал ждать, когда «провожатые» войдут.
Кто-то закашлял, раздраженно заговорил по-русски. Вдруг открылась дверь, и вошли двое вчерашних мужчин. У обоих пистолеты в заплечной кобуре. Мужчины быстро переговаривались по-русски.
Седой выдвинул стул и поставил его посреди комнаты.
— Садитесь, — велел он на хорошем английском.
Йона встал с кресла, заметил, что седой, когда он приблизился к стулу, отошел в сторону, и не торопясь уселся.
— Вы здесь не с официальным заданием, — начал черноглазый, с толстой шеей. — Расскажите, что у вас за дело к Никите Карпину.
— Мы говорили о серийном убийце Александре Пичушкине, — ровным тоном сказал комиссар.
— И к чему пришли? — спросил седой.
— Первой жертвой оказался его предполагаемый сообщник. О нем-то мы и говорили… Михаил Одийчук.
Мужчина склонил голову набок, пару раз кивнул и дружелюбно заметил:
— Вы явно лжете.
Человек с толстой шеей отвернулся и вытащил пистолет. Рассмотреть было трудно, но вроде бы крупнокабилерный «глок». Вставляя патрон в ствольный канал, он попытался закрыть оружие собой.
— Что сказал Карпин? — продолжал седой.
— Никита считает, что роль сообщника была…
— Не врать! — взревел второй и повернулся, пряча пистолет за спиной.
— У Никиты Карпина нет полномочий, он больше не имеет отношения к службе безопасности.
— И вам это известно, верно? — спросил черноглазый.
Йона подумал, что сумеет, наверное, управиться с обоими, но покинуть страну без паспорта и денег все равно невозможно.
Агенты обменялись репликами по-русски.
Человек с седым «ежиком» глубоко вздохнул, а потом резко сказал:
— Вы обсуждали материалы, на которых стоит гриф секретности. Нам нужно точно знать, какую информацию вы получили. Потом мы отвезем вас в аэропорт.
Довольно долго никто ничего не предпринимал. Седой искал что-то в своем телефоне, потом заговорил со вторым. Тот в ответ покачал головой.
— А теперь рассказывайте, — сказал седой и сунул телефон в карман.
— Буду стрелять в колено, — предупредил другой.
— Итак, вы приехали в Любимовку, встретились с Никитой Карпиным…
Седой замолчал — ему позвонили. После короткого разговора у него сделался встревоженный вид, и он что-то сказал коллеге. Обмен репликами становился все нервознее.
Глава 148