Драконовы сны Скирюк Дмитрий
Телли уже давно привык говорить со своим драконом, не ожидая ответа, и не замечал, что разговаривает сам с собой. Стучаться в двери не хотелось. Он заглянул в проулок, посмотрел наверх. На третьем этаже, сквозь неплотно закрытые ставни, пробивалась полоска света. Вдоль угла, до самой крыши, сизыми коленчатыми изгибами тянулась водосточная труба. При известной сноровке и смелости по ней вполне можно было взобраться, и Телли не раздумывал ни секунды.
Посох, заткнутый сзади за пояс, здорово мешал, всё время казалось, что он выскользнет и упадёт на мостовую. С замирающим сердцем Телли наконец добрался до крыши, подполз к дымовой трубе и только после позволил себе отдышаться. Прислушался. Из чёрного провала доносились тихие голоса. Дыма не было, лишь едва ощутимо тянуло теплом – камин сегодня уже протопили. Телли ещё внизу решил, что будет делать, но теперь, когда для придуманного плана не возникло никаких препятствий, вдруг заробел. «В конце концов, – подумалось ему, – чего тут сложного? Трубочисты этим каждый день занимаются. А если что – вернусь назад. А иначе какого чёрта я за ним шёл?»
Телли прикинул на глаз ширину дымохода, поколебался, затем положил посох поперёк трубы, привязал к нему ремень и решительно полез внутрь.
Дымоход был узок – только-только чтобы упереться. Пушистая тепловатая сажа сыпалась за шиворот, Телли постепенно согрелся. Ремень вскоре пришлось отпустить. Зажимая нос и стараясь не шуметь, мальчишка медленно сползал вниз по трубе, пока, взглянув в очередной раз под ноги, не разглядел свет. Голоса доносились уже вполне отчётливо. Тил решил, что с него хватит, устроился поудобнее, упёрся коленками в стену и приготовился слушать.
Голосов было несколько – Телли различил четыре, хотя два из них были очень похожи. Он даже принял их сперва за один, пока те вдруг не заговорили разом. Рудольфа Телли опознал без труда, остальных он никогда до этого не слышал.
Голоса спорили.
– …полтора десятка лет вдруг наново раздрай делить, в натуре, западло! – громко возмущался кто-то (разговор для Телли начался с полуслова). – Если уж тебе так засвербело…
– Попридержи язык, Мориц! – осадил его Рудольф таким тоном, что Телли не сразу и узнал его. – Ещё раз говорю, мне плевать на вашу мышиную возню. И нечего было ломать комедию с ножом.
– Ты знаешь закон.
– Это ваш закон, не мой. Я отошёл от дел.
– И это ты говоришь после того, как твой подельник порешил четверых наших?! Ещё скажи, что ты тут ни при чём!
– И скажу. Он сам по себе, я сам по себе. Я в его дела не лезу, и если кто с ним что не поделил, значит, сам виноват. Где он сейчас, я не знаю, но думаю, если он появится, вам несдобровать.
– Кто он такой? – вмешался третий голос. – Откуда взялся?
Рудольф помедлил, прежде чем ответить.
– Я очень мало о нём знаю, – сказал он наконец. – Он пришёл ко мне два месяца назад. Он и этот мальчишка с драконом. Занялся травами, но не соломой, а лекарством. Сам он с юга, откуда-то с гор, говорит, был пастухом, а после…
Один из собеседников внезапно фыркнул и рассмеялся хриплым громким смехом, словно Рудольф к месту и весьма удачно пошутил.
– Уж соврал так соврал, – поддакнул второй. – Интересно, где он в таком разе наловчился так мечом махать? Гиена от него едва отбился.
– Не скажи, – серьёзным тоном вмешался третий. – Это в наших деревнях, внизу, пастушат дураки да ребятня, в горах всё по-другому. Там они без топора из дому не выходят. Если разобраться, так они там все разбойники, а кто не разбойник, тот разбойница… Он больше ничего не говорил?
– Я не спрашивал.
– Темнишь, Рудольф, ох, темнишь…
– А парня свово, белобрысого, какого хрена на Косого натравил?
– Нечего было факелом размахивать. Пусть скажет спасибо, что жив остался, а ещё раз сунется, так я его…
Тут Рудольф выругался так, что Телли на некоторое время потерял нить беседы, озадачившись, как такое проделать и возможно ли это вообще, а когда вслушался опять, разговор уже шёл о другом.
– …а ты не пугай! – кричал кто-то. – Понадобится, так мы и дом твой спалим, вместе со всем барахлом!
– Уйди с дороги! Не тебе меня учить, Яббер, – ты ещё под стол пешком ходил, когда мы с Рихардом караваны водили.
– В самом деле, Руди, – вновь вмешался тот, что поспокойнее, – откуда взялись эти собаки?
– Да не знаю я! – выкрикнул Рудольф и добавил устало: – Не знаю. Если кто и разобрался, так это Жуга, но его уже не спросишь. Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов. Оставьте меня в покое. Я сказал всё, что знаю.
Задвигались стулья. Открылась и закрылась дверь, видимо, выпуская Рудольфа. В трубу дохнуло сквозняком. Телли вознамерился лезть наверх, но три собеседника выдержали паузу и вдруг заговорили вновь.
– Что скажешь, Мориц? – спросил спокойный голос.
– Что-то тут не так, если Рудольф опять взялся за своё. Весёленькая парочка, ничего не скажешь – старый лис и молодой. Думаешь, они оставят нас в покое? Даже если рыжий не вернётся, Рудольф нам этого не простит. Порешить обоих – и дело с концом. А ещё этот, белобрысый, с его ящерой. Давно пора было им заняться. Три – хорошее число.
– Яббер?
– Как-то не верится, – отозвался тот, – что после пятнадцати лет затворничества Руди снова рвётся к власти. Вон и Бликса говорит, что вроде как поврозь они с этим рыжим…
Телли чуть не свалился в камин. Бликса! Стали понятны и все его расспросы, и нежелание съезжать от Рудольфа. Собака, конечно, выбрала жертву наугад, но и ночные хозяева города очень ловко воспользовалась случаем, чтоб подослать к Жуге шпиона. Телли чуть не застонал, кусая кулаки в бессильной ярости.
– Выражайся яснее.
Яббер помедлил.
– Я против, – сказал он наконец. – Рано нам Рудольфа убирать. Да и вообще, не люблю я это дело.
Как оказалось, это не конец. Обладатель спокойного голоса испросил мнения ещё двоих, доселе, видимо, молчавших.
– Рикер?
– Моё дело маленькое, – хрипло и отрывисто сказал тот. – Как брат, так и я.
– Понятно… Хольц?
– Убить.
Телли испугался, что в комнате сейчас услышат, как у него заколотилось сердце. Теперь было ясно – какое бы решение ни принял тот, кто спрашивал, результат не изменится: три против двух или четыре против одного – нет разницы.
Надо было срочно предупредить Рудольфа.
Телли подобрался и медленно пополз наверх.
– Ну, что ж, раз так, – донеслось снизу, – быть посему. Хотя я не стал бы с этим спешить.
«Проклятая труба!»
Телли знал, что подниматься будет труднее, чем спускаться, но даже не подозревал, насколько. Он продвигался медленно, извиваясь, как уж, и с трудом удерживался, чтобы не чихнуть. Дом в своё время строили на совесть, кирпичи в дымоходе были гладкими, смыкаясь без зазора. Казалось, что труба кнаружи сходится на конус. Мелькнула мысль, что так, наверное, и есть. «Хоть бы какие ступеньки сделали, что ли…» – посетовал он про себя, и в этот миг рука нащупала какую-то железку. Телли с радостным облегченьем ухватился за неё, подтянулся, но через миг понял, что совершил ошибку – чугунная вьюшка со скрежетом вдвинулась внутрь, пальцы сорвались, и мальчишка заскользил вниз по трубе, тщетно пытаясь удержаться.
Весь в копоти и саже, Телли с грохотом вывалился в камин и, чудом увернувшись от упавшей следом вьюшки, растянулся на полу.
Комната, в которой так скоропостижно очутился Телли, была невелика и выглядела необжитой. Кровати не наблюдалось, а был здесь шкаф, большой квадратный стол, ковёр и табуретки. Вся мебель была старая, грубой работы, и только камин неподобающе роскошен.
На столе горела масляная лампа. Пять человек вокруг неё с изумлением вытаращились на выпавшее из камина существо. Изумление их, однако, продлилось недолго.
– Это что за чёрт?! – вскричал один, вскакивая и хватаясь за нож. – Яббер, это из твоих?
– Впервые вижу, – отозвался лысый как коленка толстяк в сером плаще, протянул руку и повернул лампу, направляя свет на Телли. – А ну, Мориц, тащи его сюда.
Тот ухватил мальчишку за ворот, приподнял и встряхнул, поставив на ноги. Обшарил, отыскивая оружие, не нашёл и сунул нож за пояс.
– Ты что там делал, а, сопляк? – рявкнул он. – Подслушивал?
Телли обнаружил, что вполне различает всех пятерых по голосам и, как он ни был ошарашен, почувствовал облегчение от мысли, что под слоем копоти узнать его затруднительно. Иначе, памятуя всё, что он услышал о себе, ему бы не поздоровилось. Тил лихорадочно пытался сообразить, чем можно оправдать своё появление, но в голову не лезло ничего, кроме идиотского: «Трубочиста вызывали?» Он гулко сглотнул и облизал пересохшие губы.
– Я это… как его…
– Только не говори, что ты трубочист, – будто прочитав его мысли, усмехнулся Яббер. – Кто тебя подослал? Отвечай!
– Рикер, сходи проверь вход, – коротко бросил своему соседу высокий худощавый парень. – А ну как ещё кто пожаловал…
– Там Август.
– Всё равно проверь.
Тот кивнул и вышел. Парень повернулся к Телли и смерил его взглядом. Поманил пальцем:
– Ну-ка, подойди.
Спокойный голос принадлежал ему. Телли сделал шаг и остановился. Выходить на свет было опасно – его могли узнать, а стало быть, убить, но остаться в тени ему не дали – Мориц подтолкнул его в спину.
– Шагай, шагай, – буркнул он, – а то наваляю. Ну!
– Ты кто такой?
Телли молчал. Мориц выругался, схватил его за плечи и рывком развернул к свету. Вгляделся в лицо и вытаращил глаза:
– Хольц! Это же этот… Рудольфов щен…
Не дав ему договорить, Тил рванулся к столу, оставив кожух в руках у Морица, и прежде чем его успели остановить, схватил со стола лампу и швырнул её на пол.
Он надеялся, что, подобно травнику, в темноте сумеет выбраться, но результат получился противоположным. Светильник разлетелся вдребезги, ворвань растеклась горячей лужей и мгновенно вспыхнула. Все четверо с проклятьями шарахнулись прочь от стола. Мориц попытался сбить огонь кожухом, но только пуще разогнал его. Пожирая старый вытертый ковёр, пламя с гулом поползло к камину.
– Мальчишку! – взвыли позади. – Держи мальчишку!
Внизу загрохотало, дом вдруг наполнился шумом и суматохой, и Телли с нарастающим ужасом понял, что пробиться наружу ему не удастся. Уже на лестнице кто-то его вновь схватил за ворот. Телли взвыл, извернулся, укусив что было мочи держащую руку, и получил в ответ такую затрещину, что кубарем скатился по ступенькам. Прежде чем он встал, преследователь догнал его и занёс ногу для удара:
– Ах ты, сучонок! Ну, всё, драконий выкормыш, отбегался!
Мелькнуло перекошенное яростью лицо Морица. Тил зажмурился и сжался, но удара почему-то не последовало. Вместо этого раздался короткий сдавленный крик, хрустнуло, пол рядом с ним тяжело содрогнулся, и наступила тишина. Телли опасливо открыл один глаз, второй – и отшатнулся: перед ним лежал Мориц.
Мёртвый.
И, насколько Телли мог об этом судить, было очень похоже, что ему свернули шею.
У Телли закружилась голова. Он попытался сесть и вдруг углядел на лестничной площадке ещё один тёмный, невероятно большой силуэт. Человек неторопливо огляделся, вслушиваясь в буйство огня наверху, удовлетворённо кивнул и протянул Телли руку.
– Если хочешь жить, – сказал он, – идём со мной.
Телли вздрогнул, но тут же выдохнул с облегчением.
Это был Арнольд.
За стеклом была чернота. Бликса прижался к окошку вплотную, но и тогда ничего не смог разглядеть: свечи в доме не горели, а камин погас. Рудольф и Телли, вероятно, спали. Касаемо дракона, Бликса искренне надеялся, что тот уже успел подохнуть. Змей он терпеть не мог с детства, а уж ящериц…
Арбалет тяжело оттягивал руку. Бликса повесил бы его на плечо, не будь ремень оторван и потерян в давней схватке. Это была дрянная копия оружия работы Марвина, с капризным стопором и неудобным ложем, которую ему всучил по дешёвке знакомый подмастерье оружейника. Круг, пронзённый молнией, – эмблема известного мастера, коряво вырезанная на ложе, выглядела издевательски. Ничего лучше Бликсе раздобыть не удалось, он и этот хлам нашёл едва ли не в последнюю минуту. Бликса был не силён в драке, мечом владел из рук вон плохо, и арбалет был его единственной надеждой на спасенье, если что.
Если – что?
Замка на двери снаружи не было. Бликса осторожно подёргал за ручку, прежде чем постучать, и был немало удивлён, когда дверь открылась. Он вошёл в дом, затворил дверь за собой и задвинул щеколду. Сердце его бешено колотилось. Он подошёл к столу, перехватил арбалет в другую руку и зашарил в темноте, отыскивая свечку. Нашёл и двинулся к камину.
Неподвижная туша дракона лежала на прежнем месте, укрытая одеялом. Осторожно, стараясь не наступить на хвост, Бликса обошёл гада и присел у камина. Положил на пол арбалет, разворошил золу, отыскивая тлеющий уголёк, обжёгся и сунул палец в рот.
События последних дней окончательно его издёргали. Ранение, поправка, затем приказ от воровских главарей следить, что здесь творится… В лавке у Рудольфа ему всегда было не по себе. Все эти зеркала, дракон, сова и волчья шкура на стене, бутылки с разноцветными настойками и эта чёртова волшебная доска производили на Бликсу гнетущее впечатление. Сам Рудольф его и вовсе иногда пугал, когда целыми днями неподвижно просиживал в кресле, попыхивая трубкой. О чём он мог всё время думать, что он замышлял, этот с виду безобидный скупщик барахла, а в недавнем прошлом – едва ли не главарь подпольной гильдии воров? Пятнадцать лет назад он добровольно отошёл от дел, и чтобы поделить оставшуюся власть, понадобилось пятеро! Рудольф держал преступный мир железной хваткой. Бликса знал, что и сегодня старик способен убить его голыми руками. А этот травник, с его манерой махать дубинкой по утрам… Бликса поёжился. Даже когда он лежал здесь больной, то старался пореже выходить из отведённой ему комнаты. Теперь же, в темноте и тишине, дом старика Рудольфа здорово смахивал на ловушку. Оружие своё лудильщик зарядил и взвёл заранее. Бликса сухо сглотнул. Ладони его вспотели, в горле першило. Нестерпимо хотелось покурить гашиша.
Он вряд ли бы вернулся сюда, не произведи его рассказ про доску и фигурки такого впечатления на Пятёрку. Хольц приказал забрать её и пошарить по углам: не найдётся ли ещё чего странного. «Шарить по углам» Бликса вовсе и не собирался – пусть ищут другого дурака, но насчёт доски перечить Хольцу не посмел.
А надо было бы.
«Дался им этот Рудольф!»
Он наконец подцепил уголёк и затеплил свечу. Скрюченный фитилёк оделся пламенем, мрак стал расползаться по углам. Щурясь и моргая с непривычки, Бликса поднял арбалет, огляделся, и в этот момент кто-то шумно и быстро вздохнул у него за спиной. Еле удержавшись, чтоб не закричать, лудильщик резко обернулся и шагнул назад, водя перед собой тяжёлым арбалетом. Посветил. Сало свечи проседало под пальцами.
– Кто здесь? – вполголоса окликнул он.
Молчание.
Что-то было не так.
Бликса почувствовал, как пот струится за воротник и стекает по спине. Жажда стала нестерпимой. Он помедлил. Наклонился к лежащему дракону. Трепещущий чадящий огонёк выхватил из темноты оскаленную морду, серую, в оспинах и складках. Остекленевшие глаза слепо таращились в потолок – проклятая тварь, похоже, в самом деле отдала концы. Бликса сплюнул в отвращении и снова вздрогнул, услышав за спиной негромкое «топ-топ» и шелест чешуи.
– Кто здесь?! – спросил он уже громче.
Ответа снова не последовало, лишь пламя свечи гипнотически дрогнуло. Ток воздуха нахлынул и исчез, оставив ощущение, будто нечто огромное прошлось по комнате и снова замерло. Бликсу пробрал холодок. Руки его тряслись. Уже забыв про доску, и вообще про всё забыв, лудильщик попятился к двери, лихорадочно тыча арбалетом в темноту.
– Не подходи! Убью!
Он был бы рад услышать голос старика или мальчишки, писк дракошки, да что угодно, даже лай собаки, лишь бы не это молчание!
Он плохо помнил, что было потом. Тень вдруг надвинулась на него из темноты, большая, как гора, и в круге света против Бликсова лица возникла жуткая, блестящая от слизи, оскаленная морда. Раззявив пасть, усеянную зубами, чудище шумно вздохнуло, словно раздулись исполинские мехи… а затем так же шумно облизнулось.
Свечу задуло. Бликса завизжал, вскинул арбалет и дёрнул спуск. Звонко щёлкнула тетива, и тут же мощный удар в грудь сбил его с ног. Он взвыл и закатался по полу, потом на четвереньках бросился к двери.
Он выл, в кромешной темноте царапая засов, выл, в исступлении дёргая за дверь, что открывалась от себя, выл, вырвавшись на улицу… Все мысли исчезли, кроме одной – бежать! Бежать немедля из проклятого дома, где в холодном сумраке бродит ЭТО!
И Бликса побежал.
Он нёсся дикими скачками, оглашая улицу истошными воплями, взъерошенный, в мокрых штанах. Идущего навстречу Рудольфа он даже не заметил.
А оглянуться уже не мог.
– Как ты узнал, что я был там?
– Я шёл за тобой. От самого дома. Твоего.
– Куда мы идём?
– К тебе. Конечно, если ты не возражаешь.
Телли поразмыслил и решил не возражать.
Закутавшись в широкий серый плащ, Арнольд шагал легко и быстро. На каждый его шаг Телли приходилось делать два своих. Арнольд спешил. Телли тоже склонен был поторопиться – даже если людям Хольца удалось справиться с пожаром, Рудольфа всё равно необходимо было скорей предупредить.
– Как только представился случай, я расспросил того парнишку о тебе, – рассказывал по пути Арнольд. – Он мне сказал, что ты ничей и что у тебя живёт ручной дракончик. Это правда?
– Парнишку? – Тил наморщил лоб. – Какого парнишку?
– Того, носатого. С которым ты болтался у помоста.
– А, Румпель! И что?
– Дракон, подумал я, мне б сейчас не помешал. Такого не было ещё ни у кого. Вдобавок, Нора велела тебе передать, что если ты захочешь с нами, она обучит тебя всем трюкам с дротиками. Она сказала, у тебя получится. Твой дракон и вправду тебя понимает?
– Уже поздно, – с горечью сказал Телли, чувствуя, как слёзы набегают на глаза. – Рик очень плох, вот-вот умрёт. Думаю, он не протянет и до завтра. Пришёл бы ты раньше, а сейчас…
– Даже если так, – задумчиво проговорил Арнольд, – то можно сделать чучело. Будем возить его с собой. Народ повалит валом. Ты против чучела не возражаешь?
– Нет, – угрюмо буркнул Телли, – но только если он умрёт.
…Крик они услышали, квартала не дойдя до Синей Сойки. Телли припустил бегом, Арнольд последовал за ним, придерживая плащ и громко топая, когда из-за угла навстречу им выскочил вопящий человек, промчался мимо и исчез за поворотом. Глаза у него были совершенно безумные.
Тил в изумлении остановился.
– Бликса! – окликнул он.
Арнольд на мгновенье замедлил бег. Взглянул на Телли вопросительно: «Поймать?», но тот лишь помотал головой, и оба побежали дальше.
У входа в дом стоял Рудольф и всматривался в темноту. При виде Телли и Арнольда старик нисколько не удивился, лишь нахмурился и кивнул на распахнутую дверь:
– Что здесь произошло?
– Не знаю, – выдохнул мальчишка в напрасной попытке отдышаться. – Я…
– Ты Бликсу видел?
– Он стукач! – выкрикнул Телли. – Его подослали те пятеро, с которыми ты говорил. Он обо всём им докладывал, слышишь? Нас убьют, Рудольф! Я слышал, я в трубе был…
– Плевать, что ты слышал, – нетерпеливо оборвал его Рудольф. – Всё это я знаю и без тебя. Что могло его так напугать?
Теперь и Тил с опаской заглянул в дверной проём. Было тихо, лишь доносился негромкий надоедливый скрип фонаря на ветру. Все трое переглянулись.
– Когда ты уходил? – спросил Рудольф.
– Не помню, – Тил нахмурился, – часы…
– К чёрту часы! До или после меня?
– После. Сразу за тобой.
– Значит, он забрался к нам потом. Интересно, кто ему открыл…
– Я не закрывал.
– Вот как? – Рудольф посмотрел на Телли, как на идиота. – Тогда молись, мой мальчик: один бог знает, кто мог забраться в дом, пока нас не было. Кстати, кто это с тобой?
Силач шагнул вперёд и с достоинством поклонился:
– Меня зовут Арнольд.
– Выглядишь крепким парнем, сынок. Как насчёт того, чтобы идти первым?
– Не надо, – сказал поспешно Телли и повторил: – Не надо. Я пойду.
Он поднялся по ступеням, помедлил, зачем-то отряхнул рубашку и вошёл. Тихо заскрипели половицы. Тил сделал несколько шагов и споткнулся. Наклонившись, с удивленьем поднял арбалет и повертел его в руках.
– Что там, Тил? – послышалось снаружи.
– Подождите, – отозвался тот. – Сейчас осмотрюсь.
Свечки на столе не оказалось. Телли поколебался и с опаской двинулся к камину. Он сделал шаг, другой, как вдруг внезапный вихрь сбил его с ног, и прежде чем он успел крикнуть или заслониться, большой влажный язык несколько раз облизал ему лицо. Писк и возня, последовавшие за этим, лучше всяких слов сказали Тилу, кому принадлежал язык.
– Фу, напугал, чёрт! – с облегченьем рассмеялся Телли. – Ну хватит, Рик, хватит… Да пусти же! Рудольф, Арнольд! Заходите.
Те вошли. Узнав, что свеча пропала, Рудольф вынул новую и запалил её у камина, после чего все трое так и замерли посереди комнаты, глядя на открывшуюся им картину.
– Крутая штука! – несколько оторопело наконец сказал Арнольд. – Это и есть твой дракон?
Рудольф повернулся к Телли.
– Это Рик? – спросил он сурово.
Телли посмотрел на возвышавшуюся перед ним громадину, затем – на пустую шкуру, лежащую возле камина, и обречённо кивнул:
– Рик.
Теперь, при свете, Рудольф мог разглядеть мальчишку получше. Разглядел и невольно переменился в лице.
– Бог мой! Где тебя носило?!
Было чему изумляться: весь в саже и в пыли, Телли не походил на себя. Белые волосы стали пегими. Кожух исчез, рубашка была разорвана во многих местах, штаны лопнули. Синяк расплылся на пол-лица, одного зуба не хватало. Из-под обломанных ногтей сочилась кровь.
– Чёрт тебя дёрнул идти за мной! – ругнулся старьёвщик. – Надо же, в трубу… Ты хоть знаешь, с кем имеешь дело?
Телли промолчал, и старик снова повернулся к дракону.
– Что-то тут не так… – задумчиво проговорил он. – Ты уверен, что это он?
– Больше ж некому!
– Как сказать… А ну как мама его заглянула проведать?
– Шкура-то пустая…
– А это откуда? – Рудольф повертел в руках арбалет. – Должно быть, Бликса приволок.
– Стрела тоже здесь, – сказал Арнольд. – Вон, торчит над полкой.
Арнольд присел у камина и с интересом рассматривал выползок. Зеленовато-серая, уже почти совсем подсохшая кожа бугрилась неровными складками, ещё сохраняя форму драконьего тела. Отслоились даже когти, лепесточки век и плёнка от зубов. Вдоль брюха, от хвоста до головы, зиял неровный шов разрыва.
– Похоже, у нас теперь будет и дракон, и чучело, – сказал силач, вставая и вытирая руки о штаны. Вновь покосился на дракона. – Это шкура так ссохлась или он и впрямь стал больше?
– Не то слово, – упавшим голосом сказал Телли.
Дракон не просто увеличился в размерах – весь его облик переменился так разительно, что подобная метаморфоза и вправду не укладывалась в голове. Он был теперь не ниже человеческого роста в холке, морда раздалась, на спине вдоль хребта прорезалась цепочка плотно сдвинутых остроконечных выростов, образовавших на голове роскошный гребень. Крылья, раньше выглядевшие как насмешка, теперь лежали вдоль спины упругими складками, ещё не полностью расправленные, в сеточке морщин, но это были настоящие, большие кожистые крылья. Шея, вроде бы, осталась прежней, но в сравнении с новым телом выглядела короткой: Рик стал плотнее и массивнее, исчезла ящеричья вертлявость, вместо этого под кожей при движениях внушительно и мощно перекатывались мускулы. Но самым удивительным был новый цвет драконьей чешуи – блестящий, золотисто-жёлтый, отливающий радугой на сгибах и извивах. Чешуя на брюхе стала оранжевой. Все осмотры и ощупывания Рик воспринимал с благодушным ребячеством, да и вообще, похоже, был не прочь покрасоваться. Он с готовностью подставлял то ногу, то крыло, то хвост и всякий раз оглядывался, будто спрашивая: «Ну? Как?»
– Я всегда говорил, что внутри он больше, чем снаружи, – сказал Телли. – Теперь он, наверное, и летать сможет.
– Так вот отчего он столько жрал в последнее время! – поддакнул ему Рудольф.
По всему выходило, что Рудольф прав. Всё, что удалось скопить за лето, дракончик пустил в рост. Мало того: переменивши кожу, Рик первым делом уничтожил в доме всё съедобное, до чего смог дотянуться, и выпил всю воду из бочонка. Наверняка он и сейчас был не прочь закусить, да и свечку, судя по всему, тоже схарчил.
– Придётся, Рик, тебе потерпеть до утра, – сказал Тил, похлопав дракона по золотистому боку. – Куплю тебе самую большую рыбину…
Рик протестующе пискнул.
– Ну, хорошо, хорошо. Две.
Дракончик снова помотал головой, затем вдруг надулся и коротко вякнул:
– Пять!
Все замерли, кто где стоял.
– Крутая штука! – громогласно восхитился Арнольд. – Он у тебя ещё и говорит!
– А ну, повтори, – потребовал Рудольф.
Дракон, однако, повторять не захотел, и все, поразмыслив, решили, что разумное словечко им послышалось. Телли решил купить ему пять рыбин.
«Куда мне его теперь девать? – озадаченно думал он, оглядывая Рика с головы до хвоста. – Он и в дверь, поди, не пролезет…»
– У нас есть повозка, – перехватив его взгляд, сказал Арнольд, которого, по-видимому, снедали те же мысли. – Думаю, поместится.
Рудольф помолчал, затем устало опустился в кресло. Достал кисет и потянулся за трубкой.
– Так, – сказал он, по очереди оглядывая всех троих. – Вы, друзья, похоже, куда-то собрались. Куда, если не секрет? Кстати, – он повернулся к Арнольду, – нас, кажется, толком так и не представили. Могу я узнать, с кем имею дело?
– Меня зовут…
– Я помню, как тебя зовут, – прервал его Рудольф. – Я спрашиваю не об этом. Кто ты такой?
– Я содержу бродячую труппу. Мы выступали на площади, я встретил парня там.
– Дальше.
– Он предложил мне работать у них, – вмешался Телли. – Вместе с Риком.
– Это правда? – старик повернулся к Арнольду. Тот кивнул. – Ну а зачем ты увязался за нами?
– Увидел, как он за тобой крадётся, и решил посмотреть, что к чему.
– Ну и как?
– Посмотрел.
Рудольф умолк и прикурил от пламени свечи. Некоторое время молча сидел, задумчиво пуская дым и глядя в никуда. Ни Телли, ни Арнольд, ни Рик не рисковали его тревожить.
– Что ж, – сказал он наконец, – возможно, это выход. Если вы уедете сегодня, вряд ли Пятёрка до вас доберётся.
– Тройка, – поправил его Телли.
– Что?
– Я говорю: Тройка, – пояснил он. – Два попались под руку Арнольду.
– Та-ак, – помолчав, протянул Рудольф. – Похоже, я ушёл оттуда слишком рано… Что произошло?
– Он вывалился из трубы, – ответил за мальчишку Арнольд, – и устроил пожар.
– Как пожар? От чего?
– Да просто так, от фонаря. Пришлось его вытаскивать.
– Что значит «вытаскивать»? – старьёвщик поднял бровь.