Авторитарная Россия. Бегство от свободы, или Почему у нас не приживается демократия Гельман Владимир

Еще одной важной чертой российского политического режима стало весьма низкое качество государственного управления, которое я ранее охарактеризовал как «недостойное правление»[121]. Детальное обсуждение этих аспектов могло бы увести нас далеко в сторону от основного сюжета книги, но важно подчеркнуть, что извлечение ренты и высокий уровень коррупции на фоне низкого качества государственного регулирования – не просто «дефекты» российского политико-экономического порядка, а его ключевые и фундаментальные основания. Грубо говоря, можно утверждать: российские правящие группы управляют страной для того, чтобы расхищать ее как можно дольше и как можно больше.

В силу этого лояльность авторитарному режиму оказывается выгодна с точки зрения доступа к извлечению ренты, а правящие группы успешно используют этот «пряник» для вознаграждения своих сторонников. Напротив, нелояльность может стать основой для жестких селективных репрессий в отношении как противников режима, так и представителей правящих групп[122]. Электоральный авторитаризм в России создает питательную среду для «недостойного правления» в гораздо большей мере, чем многие другие типы авторитарных режимов, включая советский. Хотя политико-экономический порядок «недостойного правления» – большое препятствие для экономического роста и развития страны, в политическом плане он выступает важным инструментом поддержания статус-кво.

Почему и как был создан авторитарный режим в посткоммунистической России? Почему и как он менялся со временем, почему и как он может измениться в будущем? Развернутый ответ на этот вопрос будет представлен в последующих главах книги, однако в самом общем виде он выглядит так.

Когда в 1991 году произошли крушение коммунистического режима и распад СССР, это не означало, что в России сама собой установилась демократия. Демократические институты (конкурентные выборы, формировавшиеся новые политические партии) возникли в стране еще в последние годы СССР, на волне демократических преобразований, которые были инициированы Михаилом Горбачевым. Они сохранились после смены режима «по умолчанию», но от этого не стали «правилами игры», признанными российскими элитами и массами в качестве единственно возможных и неустранимых. В этот период Россия столкнулась с другими проблемами, которые воспринимались куда острее, чем строительство демократии.

Страна оказалась в крайне тяжелом экономическом кризисе, который был вызван непродуманной и непоследовательной политикой советского руководства в предшествующие годы[123]. Помимо этого, российское федеративное устройство, сложившееся во времена СССР, находилось в «подвешенном» состоянии; угроза сепаратизма и этнополитических конфликтов на территории России была велика, и риски распада страны рассматривались как вполне реальные[124]. Неудивительно, что в такой ситуации российские лидеры не имели сильных стимулов к дальнейшей демократизации страны. Строительство новых демократических институтов как минимум не было их приоритетом. Более того, придя к власти в ходе распада советской системы, они отнюдь не были заинтересованы в том, чтобы по доброй воле создавать условия для конкуренции за голоса избирателей.

Сложившаяся в России в ходе распада Советского Союза в 1991 году «выигрышная коалиция» оказалась непрочной. Вскоре на фоне глубокого экономического спада и высокой инфляции возник острый конфликт российских элит, которые группировались вокруг Бориса Ельцина, с одной стороны, и вокруг Съезда народных депутатов и Верховного Совета России, с другой. Их разногласия по экономическим вопросам быстро переросли в жесткую борьбу за захват позиции доминирующего актора. Но соотношение сил было заведомо неравным: Ельцин обладал куда большими ресурсами, чем его противники, он пользовался более высокой массовой поддержкой и был способен подавить своих конкурентов.

После того, как Ельцин объявил о роспуске парламента, а тот отказался подчиниться и объявил ему импичмент, здание парламента подверглось обстрелу из танковых орудий, и противники Ельцина вынуждены были сдаться. Исход конфликта по принципу игры с нулевой суммой («победитель получает все») привел к тому, что Ельцин вскоре добился принятия на референдуме своего проекта Конституции страны. Главной особенностью новой Конституции стал весьма широкий объем полномочий главы государства и отсутствие сбалансированной системы сдержек и противовесов.

Вместе с тем принятие новой Конституции в декабре 1993 года отнюдь не означало, что российская «демократия по умолчанию» сменилась «авторитаризмом по умолчанию». Хотя Ельцин обрел большой объем полномочий, его политической монополии препятствовали слабость российского государства и его фрагментация на федеральном и региональном уровнях и глубокий и длительный экономический спад, помноженный на низкий уровень поддержки президента. Эти причины обусловили дальнейшую фрагментацию российских элит, и «выигрышная коалиция» вокруг Ельцина распалась на несколько конкурирующих клик. В этих условиях Ельцин вынужден был прибегнуть к кооптации ряда политических акторов «второго эшелона», в том числе части своих бывших оппонентов.

Несколько региональных лидеров, готовых обменять лояльность Ельцину на различные блага, подписали двусторонние договоры с федеральным центром о разграничении полномочий (согласно этим договорам, регионы получили значимые привилегии в части налогов и прав собственности). Отдельные бизнесмены смогли получить контроль над прибыльными государственными предприятиями. Оппозиционные партии и политики тоже опасались выступать против режима, в целом они не создавали угрозы его подрыва. Однако цена президентских выборов 1996 года для Ельцина и его окружения была крайне высока: их проигрыш повлек бы за собой как минимум потерю власти, если не угрозу преследования.

Накануне выборов вероятность поражения Ельцина казалась очень высокой, ставя под вопрос гарантии его личной безопасности. Организаторы кампании Ельцина всерьез рассматривали варианты отмены выборов или непризнания их результатов в случае поражения, и даже пытались осуществить новый роспуск парламента. Однако цена выживания правящей группы путем отказа от выборов и силового подавления конкурентов была слишком высока: это могло усилить конфликт элит еще глубже, чем в 1993 году, и повлечь за собой непредсказуемые последствия. В конце концов, команда Ельцина вынуждена была добиваться сохранения статус-кво любой ценой. Выборы прошли явно несправедливо, однако они не встретили сопротивления со стороны оппозиции, которая признала их итоги. Так был сделан еще один шаг в сторону от электоральной демократии.